Зарнигор

                Мухаммад ИСМАИЛ

                ЗАРНИГОР
               
                Эссе
Кабул расположен в отрогах  гор Саланга. После нескольких десятилетий войны, жизнь столицы, которая лежала в руинах, стала постепенно входить в свое русло. Как это характерно  всем странам Востока, оживление,  прежде  всего,  началось в торговых рядах, на базарах. Однако, улицы, здания, дома - разрушенные, сожженные, подвергнутые обстрелу и бомбежке – повергали душу в смятение и печаль, каждый раз, когда попадали в поле зрения. Ведь эти люди тоже имели право жить по-человечески, но из-за того, что они в данное время были лишены человеческих прав, было тяжело на сердце.
Если дома и здания так сильно пострадали, то, наверное, люди не в лучшем состоянии, подумали мы, и направились в одну из больших больниц города. Однако, больных было не так много, лишь в отделении, где делали протезы рук, ног, было многолюдно и шумно.
Здесь я познакомился с афганской девушкой по имени Зарнигор. Она была закутана в чадру, были видны лишь глаза, один рукав болтался, и мы поняли, что она лишена руки. При помощи афганских друзей, она рассказала о трагедии, которую пережила:
- Однажды отец велел мне сходить в лавку. Я шла по улице. Было полуденное время. Неожиданно кто-то ударил меня по плечу, и я упала на землю. Из носа, рассеченной губы текла кровь. Чадра отлетела в сторону. Я испуганно огляделась по сторонам,  нацелив на меня  ружье, надо мной стоял талибан. «Время полуденной молитвы, почему ты не молишься, а ходишь по улицам», - кричал он. Я подобрала паранджу, стала приводить себя в порядок. Он приставил  ружье к моему боку, стал нагонять страху: «Я сейчас тебя застрелю!» Я сказала, что вышла на улицу по поручению отца, сейчас вернусь домой, и буду молиться. Никто никогда так не оскорблял меня, боль и обида пронзила меня до мозга костей, когда талибан отвернулся, я подняла с земли камень и ударила его по голове. Талибан озверел от этого еще больше, стал безжалостно избивать меня, я упала, он стал бить меня ногами, потом наступил ногой на мою руку, выстрелил из ружья. Я потеряла сознание.
Я пришла в себя после операции. Мне удалили руку.
Отец и братья очень переживали за меня. Но в то время никто не мог противостоять талибанам.  Людей, не совершавших намаз, они расстреливали на городской площади,  мужчин, которые сбривали бороду, били плетью, если выдели женщину без паранджи, то забивали ее камнями.
Афганские генералы, которые десять, двадцать вели войну, даже они куда-то сбежали. Из трех миллионов жителей Кабула, один миллион вынужден был  перебраться в более спокойные южные районы. Меня не оставляла мысль о мести. Я целыми днями ходила по городу в поисках талибана, который так жестоко обошелся со мной. Его искаженное злобой лицо, навсегда запечатлелось в памяти. Раньше я никогда не видела его. Закутавшись в паранджу, я поджидала его возле мечетей, ходила по базарам, наблюдала, что происходило на их военных учебных площадках. И однажды я его отыскала. Но я никому не могла об этом сказать. Если бы, отец или брат узнали этого талибана, то между семьями началась бы кровная вражда.
Когда мне исполнилось 19 лет, к нам стали приходить сваты от парня по имени Маъсуд. Кто из родителей согласится взять в дом невестку без одной руки. При первой нашей встрече, еще не поговорив с ним толком, ничего не зная о его семье, я сказала свое условие: «Если вы решитесь взять меня в жены, если хотите получить мое согласие, то обещайте, что отомстите тому талибану, который оскорбил мое достоинство, сделал меня инвалидом – мы сожжем его дом». Безусловно, это было серьезное испытание. Маъсуд долго смотрел мне в глаза. А я не могла унять слез. Не могла больше говорить. Прошло несколько напряженных минут, когда я взглянула на него, то увидела, что напротив меня сидит парень, который готов отдать за меня жизнь. Я рассказала, что со мной произошло.
С того дня мы стали тайно встречаться с Маъсудом. Меня сосватали за него. Талибан жил через две махали от нас, он пригрозил  эмигранту пуштунцу, что убьет его, тот под страхом смерти сбежал, а талибан завладел его домом. Кроме нас двоих про план мести никто не знал, в Кабуле, в каждом доме было оружие и боеприпасы. Однажды ночью, вооруженные до зубов, мы среди ночи вышли в путь. За пазухой Маъсуд спрятал несколько бомб. В ту ночь мужество, бесстрашие Маъсуда поразили меня. Эти мгновения были самыми счастливыми, самые грозные, полные страха и переживаний мгновения моей жизни. В эти мгновения я полюбила Маъсуда, он стал для меня самым дорогим человеком. В ту ночь я отомстила тому человеку, который на всю жизнь сделал меня инвалидом, наполнил мою жизнь болью и страданием.
Но за эту месть пришлось дорого заплатить. Наутро талибаны расстреляли десятки нив чем не повинных людей. Сожгли соседние дома. Кого подозревали, тех расстреливали без суда и следствия. Это продолжалось до тех пор, пока американцы не задали им жару. Мы жили в страхе. Но любовь спасла нас от этих бед. Мы поженились. Он уговорил, чтобы  мне сделали протез руки. Пусть хоть что-то, чем ничего. Если меня возьмут на работу в этот госпиталь, то я оказала бы помощь миллионам афганцам. Ведь инвалидам легче понять боль другого инвалида.
Мы отдалялись от госпиталя, и вдруг увидели группу инвалидов, которые что-то шумно обсуждали. И вот тогда явственно осознал, что у каждого за плечами, своя трагедия, сколько в сердце у каждого из них боли и обиды, на каждый из них заслуживает звание великого человека. Все люди, живущие на земле, все имеют равные права на счастье, мирную, спокойную жизнь. Ни у кого нет права посягать на права другого. Когда это равенство нарушается, то  мир выходит из равновесия. Каждый житель Земли, пусть он будет нищим, пусть он просит подаяние, пусть он бесправный, но он всегда остается великим человеком. Потому что у него есть душа, разум, человеческое достоинство, честь.
Когда я прощался с Зарнигор, решимость, которая была в ее глазах, обрадовала меня. «Я всегда буду помнить о тебе, как о младшей сестре, - сказал я ей и протянул руку. – Желаем мира, спокойствия, благополучной жизни».
«Никто, кроме нас, наверное, не мечтает так о мире и спокойствии», - ответила она, протягивая в ответ свою единственную руку.   
Отдаляясь от военного госпиталя, я невольно повторял строки Героя Узбекистана Абдуллы Арипова:

                С душой человека шутить нельзя,
                Ею нация жива, речь людей жива,
                Гордость предков жива, наверняка,
                Она  человечество в себя вобрала.

                С душой человека шутить нельзя,
                В ее памяти мать жива, Родина жива.
                Никогда не смейтесь, о ней говоря,
                А то ведь взбунтуется эта душа.