Танец

В соавторстве с Юрием Циммерманом
http://www.proza.ru/avtor/yuri_zimmermann

 - Майкл, а как ты отнесёшься к тому, что твоя бабочка немного покрутит перед тобой попой? Хм… Улыбаюсь, представляя то, что за этим может последовать.
Иногда заявляющий о себе, оттенок казачьей крови, превращается в гремучую смесь в присутствии кажущейся кареглазой строгости. В сочетании с твоим взглядом, реакция становится просто пугающей и ошеломляющей, пришпоривая и подстёгивая внутри всё то, что может подскакивать и подпрыгивать. Как Джейн возбуждают эти мгновенные переходы от, казалось бы, твёрдости и равнодушия к тёплому, овевающему и согревающему, когда ледяной осколок в животе тает от одного солнечного лучика в глубине твоих глаз, и растопленная влага сочится и струится в низ, увлажняя трусики или, как сегодня, просто стекая по бёдрам. Контраст чувств и эмоций! Волшебные прикосновения ласкают и пробуждают неземные ощущения лёгкости и невесомости, космического полёта и воздушной нежности. Трепетное дребезжание моему телу дарят твои сильные руки. Колдовские пальцы своими шероховатыми подушечками, то и дело скользя по чувствительной, гладкой коже груди с яркими сосками, по широким бёдрам, готовым распахнуться по велению могущества, воскрешают и будят жизнь в каждой клеточке. Да, это твои прикосновения!
 - А как ты отнесёшься к тому, если я буду касаться саму себя в твоём присутствии или, скажем, твоими руками, но ведя их своими по волнующим возвышенностям и ямкам? Представляешь, как Дженни потечёт от этого? Так как, милый Майкл? Что тебе предпочтительнее?
Как бы в задумчивости перед серьёзной дилеммой, робко и нерешительно посасываю кончик пальчика, не замечая того, как чередую его погружение в глубины ротика с высвобождением наружу. Подглядывая за тобой сквозь ресницы, словно бы играясь, повиливаю и покручиваю упругой попкой. Одновременно поглаживаю другой рукой полоску над гладким лобком. Длинные пальцы с проворством забираются между губок и нащупывают мокрую бусинку, дразня её, теребя и прокатываясь по ней с неумолимой твёрдостью. Влажный карандашик из верхнего ротика складывается с прочими в кулачок, пикирует на плато левой груди и расцветает там очаровательной ладошкой. Чувственно прогуливаюсь прохладными краешками, то приподнимая грудь, то оглаживая её сверху. Высунув в старании язычок, облизываю им попеременке пухлые губы. Захватываю сосок развилкой пальцев, сжимаю и высвобождаю по-очереди, в такт колебаниям в низу.
Ввинчивающимся движением спиной оказываюсь в твоих объятиях. Во всё увеличивающемся ритме трусь о твою вздыбленную плоть, радостно чувствуя рост и наливающуюся силу. Ладошками прикосаюсь к твоим кистям. Удерживая их в плену, плавно скольжу по своей груди, по животу, рельефно обрисовывая все подъёмы и спуски. Наконец, с блаженным урчанием накрываю твоей ладонью пульсирующий в возбуждении бугорок Венеры. Присев в книксене, широко расставив бёдра, ввожу твой средний палец себе в вагину и начинаю встречное движение вверх-вниз, то убыстряясь, а то задерживаясь, словно бы перед взятием неведомого барьера, повинуясь узору любовного танца. Твоё шумное дыхание и громкое биение сердца, будто в водном зеркале, отражают моё судорожное сопение и вырывающиеся то и дело сладостные стоны. Каскад оргазмов ослепляет и оглушает, заставляя сердце корчиться в беспомощности, взывая к разуму. Но как тщетны и жалки его попытки! Уносясь всё дальше и дальше на крыльях наслаждения, я уже далеко отсюда, в заоблачной выси, в космической пустоте!