Дуркин дом. Глава 71

               



         Прежде, чем решиться на столь обременительный шаг, предстояло хорошенько взвесить все его плюсы и минусы. Озадаченно потирая подбородок, Вячеслав тупо уставился в экран телевизора. Соблазнительные красотки, удивительно походившие одна на другую, холодно улыбались ему, словно заранее пытались отстраниться от многочисленных комплементов, которые, впрочем, он не собирался им делать. Как здорово жить без семьи! Ему вполне хватало ответственности на работе, чтобы еще добровольно взваливать на свои плечи заботу о хромой, полоумной инвалидке. Вряд ли, что она переживет его, но даже те, несколько лет, которые придется посвятить ей, способны превратить его жизнь в ад. Если потратиться на внешнее преображение Корчагиной, то сделать из нее здравомыслящего человека невозможно. Стоила ли малогабаритная двушка, требующая капитального ремонта, подобных жертв? Ведь он лишиться не только части нажитых изматывающим трудом средств, но и бесценного времени, которое он мог потратить на увлечения и не обкрадывать более себя.
В жизни он мало мечтал, у него просто не было на фантазии времени. А как хотелось порой представить себя  в роли гонщика, несущегося навстречу ветру, не замечая ничего вокруг. 
- Вячеслав, послезавтра вместе с тетей Иветтой я иду в театр на Малой Бронной. Тебе нужно встретить нас после спектакля.
С возникновением на пороге его комнаты мамы серебристая мечта на фоне скалистого побережья исчезла из поля его зрения. Вячеславу ничего не оставалось, как уверить дорогую мамочку в своей искренней преданности, - Все будет так, как ты хочешь. Может, вам лучше сходить в театральный центр на Дубровке, туда добраться быстрее да и места в зрительном зале можно получше выбрать.
Алла Марковна, дама без возраста, возмутилась, - В театре меня привлекает его элитарность, а та предлагаешь мне променять давно зарекомендовавшие себя театральные подмостки на какой-то новоявленный театральный центр! – возмущение старшей Громовой грозило вылиться в скандал, который ни матери, ни тем более ее отпрыску не был нужен. После короткой паузы, в течение которой Алла Марковна, выпятив нижнюю губу, процедила сквозь зубы, - К тому же недавно на Дубровке захватили заложников. Ты желаешь, чтобы я на себе испытала все тяготы лишения свободы? Так ты заботишься о родной матери!
Все внутри Вячеслава закипало. Мать намеренно испытывала его терпение, бросая ему в глаза ложные обвинения, - Чего ты добиваешься? Тебя нужно встретить? Я встречу, мам, и давай закончим этот тягостный для нас обоих разговор.
Хлопнув дверью, Алла Марковна удалилась, затаив на сына обиду. Всю жизнь она отдала ему, не жалея ни средств, ни времени, ни душевного тепла для того, чтобы Славочка не догадался, что он ей ни родной. И, вот она, благодарность. Поправляя заботливо уложенные букли, Громова любовалась собой в большое овальное зеркало, висящее над ее кроватью. Она еще вовсе не старая, может понравиться приличному пожилому мужчине. После смерти мужа она осталась одна с шестилетним приемным сыном на руках. Несмотря на материальные и бытовые трудности у одинокой матери никогда не возникало мысли расстаться со Славиком, к которому она привязалась всем сердцем. Ради него она отказала нескольким претендентам в мужья. «Славочка не признал в них отца», пояснила она тете Иветте, заменяющей ей мать и подругу одновременно. Со всезнающей старой девой она привыкла советоваться во всем, кроме личной жизни. Кандидатов на роль ее мужа и папы для Славика встречалось немало, но с каждым последующим из них, молодая вдова подмечала, что «любимый сыночек неприязненно относится к любому из них. «Знаешь, Иветта, он просто меня ревнует», пояснила она тете. С годами в Вячеславе закреплялась привычка ко всему относиться недоверчиво. И вот теперь сию отчужденность он переносит на наши отношения, сокрушалась старшая Громова. Мы перестали с сыном понимать друг друга. Продолжая думать об их ссоре, Алла Марковна с недоумением воззрилась на флакон с карвалолом. Вот, до чего дошла старуха, перестала отдавать себе отчет в совершаемых действиях. Навязчивый мятный аромат преследовал ее и после того, как она убрала лекарство в аптечку. Впечатлительная она стала, неслучайно слишком много переживаний в последнее время. Разглядывая себя в зеркало, Алла Марковна не знала: радоваться ей либо воспринимать увиденное, как должное? За последние два месяца у нее не появилось ни одной морщинки, вот только на щеке возникла родинка. Ощупывая ее пальцем, Громова испугалась. Плоская лепешка, размером с маленькую монетку, была очень плотная. Алла Марковна болезненно поморщилась при ее надавливании. Только не это. Тетя Иветта часто вела с ней душещипательные беседы о распространении онкологических заболеваний среди людей пенсионного возраста и старше. Может, тетушка решила пошутить или за спиной у нее, преследовала какую-то тайную, только ей самой понятную цель? Иветте девятый десяток, чего в подобном возрасте может желать одинокая старая дева?
Ни единожды, эта, себе на уме старушка, предупреждала ее о том, что надобно быть осторожной, не доверять людям и даже близким. Занятая только собой, Иветта, была в курсе всех местных сплетен, и регулярно делилась ими с ней. Кто с кем разругался, задолжал. Предал, у кого какие планы на будущее, тетушку интересовали все пикантные подробности.  Племянница однажды полюбопытствовала у тетушки зачем ей все это надобно, на что та заявила: «о чужих ошибках следует знать заранее, чтобы избежать их самой». Не исключено, что Иветта права, но, вероятнее всего, увлечение ее проистекает от безделья. Для одинокого человека оно еще опаснее, чем для семейного. Сама тетушка от одиночества не мучилась, а вот Вячеслав, похоже, страдает от недостатка общения. Неужели Иветта права, и приемный сын никогда не станет родным? Пусть, но Славик навсегда останется для нее любимым.
В соседней комнате царило безмолвие, на первый взгляд казалось, что ее обитатель скучает от ничего неделанья. Неподвижный взгляд сконцентрировался на картинке в окне. Безлюдный двор, опустевшая детская площадка, не интересовали равнодушного к постороннему мыслителя. И даже размолвка с матерью не сказалась на его планах, он намеревался последовательно добиваться своей цели, ни чьи советы ему не потребуются, но без помощи специалиста ему не обойтись. Чай совсем остыл, но после того, как Вячеслав добавил в чашку кипятку, напоминал помои.
Последнее время ему приходилось экономить почти на всем, в том числе и на продуктах. Не хватало еще лишиться автомобиля. Мысль о его продаже больно задела самолюбие Громова. Даже представить себе, что из-за трудностей с деньгами, ему придется воспользоваться общественным транспортом, где запросто можно столкнуться и с хамом и с мошенником, выбивала из колеи расчетливого педанта. Нет, скорее он откажется от строительства дачи. Ради того, чтобы жить в отдельной благоустроенной квартире, он сам был готов пойти на обман. Если так подумать, жизнь с полоумной дурнушкой и есть обман, но себя любимого.
От резкой боли Вячеслав поморщился, обнаружив на ладони глубокие борозды, образованные собственными неподстриженными ногтями. Все-таки, без совета ему не обойтись, и лучше, если советчиком будет друг. Уголки его бесцветных губ-ниточек слегка расширились, он даже сам с собой не мог позволить откровения, и в том, что, дожив до тридцати шести, он лишен настоящего друга, который ради тебя на все готов, и которому ты ничего не пожалеешь. Те несколько человек, кому он с опасением доверял, были его давними знакомыми. Ни Краснов, ни Рязанов, ни Иванов почти ничего не знали о его планах на ближайшее будущее. И дело тут не только в его нелюдимости. Учитывая их махинации с ценными бумагами, Вячеслав был озадачен вероломством тех, кто долгое время причисляли себя к его компаньонам. Выходит, что сотрудничества недостаточно, для того, чтобы все в жизни сбывалось. Нужно верить людям, как раз этого Вячеслав не умеет. «Твоя беда в том, что тебя никто не любит», как-то сказал ему Аносов. А разве мало любить самому? Вот только любил-то он понарошку, нарисовал в воображении несуществующий образ, и имя-то ей придумал ненастоящее – Ингегерда. Неважно, что избранница его – не красавица, близкие люди наперед должны быть единомышленниками, понимать друг друга и прощать. В реальной жизни он такую хорошую подругу пока не повстречал.
Звонок в дверь отвлек его он навязчивых, но несбыточных видений счастливой супружеской жизни. Прислушиваясь из-за двери, Громов пытался угадать, кого еще принесло, на ночь глядя. Видимо, точно также поступила матушка, в итоге незваных гостей никто не отправился встречать. Однако, пришельцы обладали изрядной долей настойчивости, и вновь дали знать о себе.
- Вячеслав, это к тебе, - прозвучало из-за двери.
Никого не хочется видеть, - твердо решил Громов, - Мам, я сплю.
Алла Марковна точь-в-точь повторила его отговорку.
Гость не унимался. Теперь его встречал сам Громов. Каково же было его удивление, когда в дверях он увидел Аносова. – Чем обязан?
Виталий не спешил делиться сокровенным с человеком, о котором ему было известно лишь то, что скрытный Громов скудно рассказывал о себе. Выражение лица одноклассника не обещало ему ничего хорошего, - Слава, тебя уже вызывали в милицию?
- Нет. В связи с чем?
- Меня подозревают в мошенничестве.
Известие о невзгодах бывшего одноклассника, Громов воспринял равнодушно. Еще раз, пропустив через себя услышанное, он осознал, что на Аносова ему не удастся рассчитывать.
- Слав, помоги.
- Чем? – кратко поинтересовался Громов.
- Подтверди, что я только формально имел отношение к кооперативу.
- Стало быть, взвалить всю ответственность на меня или Краснова? А заведующий отделением лишь получал доходы, без оглядки на закон.
Аносов поправил, - Доходы уходили в общую кассу отделения, себе я ничего не брал.
Громов промолчал.
Виталий тут же добавил, - Вырученные деньги лежали в сейфе, но после пожара в отделении, пропали. Ты мне веришь?
- Жизнь научила меня некому не верить. Не представляю, каким образом могу помочь тебе? На документах кооператива стояла и моя подпись.
- Думаешь, что тебе могут предъявить аналогичные обвинения?
Беспристрастность в ответ зародила в душе Аносова сомнение. Не предаст ли его Громов? – Вячеслав, сообща легче будет преодолевать трудности. Взаимовыручка пока некому не вредила.
Аргументы были восприняты Громовым все с тем же безразличием. Откинувшись на спинку кресла, он и не пытался замаскировать свой отсутствующий вид. Решающим для него являлось то, чтобы проситель ранее времени не догадался об его планах. – В отделении мне не поверят. Согласно документам, мне в карман поступала половина всех доходов.
Аносов согласился, - Разве это не так?
- Пойми, в правоохранительных органах верят пострадавшим, а не заинтересованным лицам, так, что на меня ты рассчитываешь напрасно.
Безмятежность, с которой говорил Громов, не убедила Виталия. Для него стало очевидным, бывший одноклассник желает, как можно скорее отвязаться от него. Но что же делать, как склонить Славку на свою сторону?
- Слава, а тебе хотелось бросить все и уехать?
Беспристрастный взгляд сменился недоумением, - Зачем?
- Ну, может ради того, чтобы все начать сначала, - неопределенно ответил Аносов, - Мы могли бы вместе …
Воображение Виталия уже рисовало ему картины будущей жизни, неторопливой и размеренной. Сидя за столом, где-нибудь в научной библиотеке, он путешествовал во времени, склонившись над старинными рукописями – работа увлекательная и кропотливая. Видения были настолько запоминающимися, что Виталий, размечтавшись, увлекся.
Громов усмехнулся. Этот чудак не способен ни на что серьезное, - У тебя есть план?
Виталий ответил уклончиво, - Я в юности хотел заняться наукой.
Громов перебил, - Одного желания мало. Перед принятием ответственного решения, необходимо подготовиться, организовать плацдарм для переезда, собрать средства для претворения задуманного. Не отрицаю, имеются люди, которые все делают спонтанно, но им трудно рассчитывать на успех. Я к таким не отношусь.
- Слав, ты о чем? Хочешь меня бросить?
- Я тебе ничего не обещал.
Аносов не унимался, - А если тебя вызовут для дачи показаний?
- Дам показания.
Безразличие бывшего одноклассника испугало Аносова. Он всегда был с Громовым честным, и вправе рассчитывать на взаимность. – Слава, пожалуйста, как можно меньше упоминай в показаниях мое имя.
После паузы Громов парировал, - А это уже зависит от тебя.
Опасение сменилось недопониманием, - Это как же?
Матушка в детстве поучала его: «хочешь чего-то добиться, запасись терпением, склони соперника принять твой выбор», - Мы с тобой однажды уже беседовали об этом.
Расстроенный Виталий занервничал. Славка что-то скрывает от него, - Я не понимаю.
- Когда-то ты мне уже отказал.
Виталий поспешил исправить положение, - Я был не прав. Слав, объясни.
Громов не спешил выполнять его просьбу, но и полностью расслабиться у хозяина не получилось. Вопросительный взгляд, которым его пригвоздил к креслу Аносов, контролировал любое движение изучаемого объекта. Пусть теперь поунижается, впредь неповадно будет испытывать чужое терпение.
В комнату постучали, - Я к тете Иветте.
Выждав еще пару минут, Аносов спросил, - Не пойму, ты намеренно тянешь время?
Вопрос был задан в лоб, посему требовал незамедлительного ответа, - Я намеренно желаю поскорее освободиться от твоего присутствия.
Карие глаза сузились в щелку. Виталий едва сдержался, так он был зол на бывшего одноклассника, - За что ты меня ненавидишь?
- Громко сказано, просто хочу остаться один.
Шагая из одного угла небольшой комнатки в другой, Аносов терзался в сомнениях. Ну, как, как добиться расположения Вячеслава? Обещать ему, что раз и навсегда откажется от Ларисы? – Слав …
Молчание следом за обращением рождало вопросы, разрешение которых было выгодно обоим, - Слава, мне необходима твоя поддержка, и ты, я уверен, ждешь от меня чего-то конкретного. Давай согласуем наши действия.
- Давай, - легко согласился Громов.
Завершив бесцельное мельтешение, Виталий опустился рядом с ним, - Слава, пожалуйста, сходи в милицию, и подтверди, что я имел лишь формальное отношение к кооперативу.
 Повисшая в воздухе пауза, переросла в напряжение. Нервы Виталия были натянуты, как струна. Чего Громов тянет? – Слава, обещаю, что поговорю с Ларисой о ваших с ней дальнейших отношениях.
Подобный поворот событий Вячеслав воспринял с недоверием. Аносов так быстро догадался о его цели. – Совсем другое дело. Тебе придется подписать несколько документов, для тебя это – пара пустяков. Я, конечно, схожу в милицию, но там скорее поверят налоговой, а не мне.
- Слав, убеди Краснова, Рязанова, Иванова встать на мою сторону. Слав, я им помогал когда-то. Долги нужно отдавать.
- Я могу поговорить с ними, но не обещаю, что ребята согласятся с твоими доводами …
- Не с моими, а с твоими, - поправил Аносов. – Ты для них – авторитет, а просто, бывший одноклассник.
Громов промолчал. Он излучал вокруг себя равнодушие. Не того ждал от него Аносов. – Слав, я собираюсь исчезнуть. Как правдоподобнее это сделать?
Громов пожал плечами, - Лишен опыта исчезновения.
- Не хочу причинять некому неприятности. Понимаю, что трудности неизбежны. Слав, но может быть …
- Ты сам все прекрасно понимаешь. Да, кстати, ты еще остался в должности?
- Да.
- Завтра, нет, послезавтра, мы оформим необходимые документы.
- К чему такая спешка? – удивился Аносов.
- Документы еще требуется заверить у нотариуса, - легко нашел отговорку Громов.
- А какие документы ты собираешься оформлять? – осторожно полюбопытствовал Виталий.
Настала очередь удивляться Громова, - Документы, необходимые для оформления опекунства.
Он не ослышался, и действительно прозвучало ненавистное ему слово? Прозрение медленно проникало в его сознание. Оказывается, он заблуждался, и Громов не оставил своего стремления заполучить жилплощадь Корчагиной. Что будет с ней самой, его мало интересовало. – Меня могут снять с должности заведующего отделением, - схитрил Виталий. Отчасти сказанное являлось правдой, служебное положение Аносова было весьма шатким. Но, если Громов поверит предупреждению, станет ли он выполнять его просьбу? – Слав, скорее всего этого не случиться.
- Не вздумай меня обманывать.
- Слава, ты рискуешь вместе с остальными, - неопределенно возразил Аносов.
- С той лишь разницей, что меня не обвиняют в мошенничестве.
- Пока.
- Посмотрим, - так же кратко парировал Громов.
Спокойствие, с которым огрызнулся Вячеслав, возмутило Аносова. Денежный мешок слишком уверен в собственной неприкосновенности, следует развенчать его убеждение. – Следователь предъявил мне документы с твоей подписью. 
- Ты уверен, что с моей? – нагло усмехнулся Громов.
- Что ты хочешь этим сказать?
Громову стоило немалых усилий сдержать триумфальный возглас. Нет, только не сейчас, еще не пришло время. – Только то, что я не припомню, приходилось ли мне подписывать какие-либо бумаги.
Глаза его были совсем рядом и, вряд ли, он случайно уклонился от моего пристального взгляда. – Слава, ты что-то недоговариваешь?
- Ты неправильно меня понял, - оправдывался Громов, - Я последнее время стал много забывать. Не знаю, с чем это связано.
Он почти не обманывал про плохую память. Ссылка на трудности запоминания, на невнимательность стали повторяться с завидным постоянством. Если так пойдет и далее, он скоро не будет отличаться от Корчагиной.
- Слав, я теперь в бегах, - на вопросительный взгляд Аносов добавил, - Я уже несколько дней не был дома.
- Виталий, но на работе у тебя мы должны появиться, причем в ближайшие два дня.
- Зачем?
- Документы оформить и подписать. Только ты не спрашивай, какие документы?
Аносов машинально вторил, - Какие документы?
- Спроси у Корчагиной.
- Самому спросить, или через доверенных лиц?
- Знаешь, что. Обращайся-ка за помощью к доверенным лицам, юморист.
Виталий перехватил руку Громова, еще до того, как тот встал, - Извини, я неудачно пошутил.
- Ладно, а ты, Аносов, давай рассказывай, каким ты видишь свое будущее?
Про это он некому на свете не говорил. Делиться сокровенным он не стал бы даже с самым близким другом. Громов к таким и не принадлежал, но отказывать ему Аносов не решился, - Я вижу себя среди коллег и множества аппаратуры. Мы подмечаем малейшие изменения в ее работе. Впереди ответственный запуск, и мне не хотелось допустить его срыва, - лицо говорящего приняло отрешенный вид, словно между ним и остальным миром  возникла стена, - Нейроны летят куда-то с огромной скоростью, их движения хаотичны, но если присмотреться, они летят навстречу друг друга, сталкиваются, и меняют траекторию движения, набирая обороты. У них есть импульс, то, чего не хватает мне в реальной жизни. Иногда мне кажется, что я лечу вместе с ними, сталкиваюсь с трудностями и останавливаюсь, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Боюсь, что мне не хватит сил противостоять нейронной атаке. Коллеги фиксируют малейшие отклонения от заранее выбранной траектории. За определенное время накапливается большое количество энергии, которая …
- Будет расходоваться в мирных целях. А чем завершиться озвученный полет? – поинтересовался Громов больше из вежливости, чем из любопытства.
- Не знаю. Мне страшно, я близок к помешательству. Можно я у тебя останусь?
- Конечно, если тебя не смутит близкое присутствие деятельной и не в меру любопытной старушки, моей матушки, - тут же пояснил Громов. – Чего ты боишься?
- Тюрьмы. Если бы я был мошенником … но я не рубля не использовал на собственные нужды.
Беспристрастный голос остудил его эмоции, - Милиции нужны факты. У тебя есть доказательства собственной невиновности?
Виталий растерялся, - Но ты, ты мне веришь? – долго ожидая ответа, вопрошаемый заподозрил неладное, - Слав, что мне сделать, чтобы ты мне поверил?
Внезапная идея, пришедшая в голову, целиком увлекла Вячеслава. Цель его рядом, воплотить ее в жизнь еще проще, чем он себе представлял, - Мне от тебя нужен документ, подписанный в присутствии нотариуса о принятии опекунства.
Виталий встретил предложение Громова недоверчиво. Терзаясь сомнениями, Аносов не спешил с ответом. Не хотелось идти на обман но и без учета чужих пожеланий ему не обеспечить собственную безопасность, - Слав, пойми, я боюсь появляться на работе, вдруг меня арестуют.
Громов едва сдержался, чтобы не рассмеяться в лицо собеседника, но последствия такой неосмотрительности могли быть плачевны. Вместо этого он согласился с опасениями бывшего одноклассника. – Слушай, ты прав. Милиция, поджидая твое появление, может везде расставить посты. Давай оформим документы в безопасном для тебя месте.
Проговорив еще некоторое время, Громов вдруг вспомнил, что ему нужно заехать в автоинспекцию, и быстро засобирался. Оставшись один, Аносов прокручивал в голове подробности недавнего разговора. Вячеслав был в меру любопытен, расспрашивая о материальном положении семьи Аносова, сомнения появились лишь тогда, когда Громов заинтересовался, кто является ответственным квартиросъемщиком в семье бывшего одноклассника. Зачем ему это понадобилось? Вдруг Громов задумал заявить на него за неуплату налогов?
Проходя мимо книжных полок, Виталий вздрогнул. Казалось, что за ним следят, присутствие постороннего он ощущал так, будто находился в центре чужого внимания. Обернувшись, Аносов замер. В зеркале серванта он видел мелькнувшие очертания чей-то фигуры. Может, ему уже призраки мерещатся или это происки Громова? Причин не доверять ему у Виталия не было, если не брать в расчет дотошных расспросов о его квадратных метрах, Громов вел себя, как заурядный обыватель. А вот он сейчас сравнит, чья квартира лучше? Славкина комната чем-то напоминала его собственную. Скромный интерьер, лишенный изысков, небольшая площадь и отсутствие всяческих перспектив ее улучшения. Пройдясь взглядом по книжным полкам, Виталий убедился, что их литературные пристрастия почти совпадают. Классические детективы, исторические хроники, биографии известных людей были перед ним, как на ладони. Среди потертых книжных корешков обратил на себя внимание тисненный переплет, его содержимое оказалось для Виталия сюрпризом. Со старых фотографий на него смотрели серьезные детские лица. Найдя среди бывших одноклассников Громова, Виталий проследил взглядом за той, что вызвала его интерес и не поверил. Как же он ранее об этом не догадывался? Смешная девчонка с жидкими хвостиками оказывается тоже имела свои пристрастия, и кто бы мог подумать, что из всего второго «А» выберет она как раз его.
Мечтательно прикрыв глаза, Виталий загадал желание. Перенестись бы за тысячи километров в страну кокосов и киви, где нет зла и вечное лето. Как ни старался он нарисовать картины вожделенного безделья, найти в них место для себя, у него не получалось. Вместо этого воображение переносило незадачливого художника в скромный больничный интерьер. Тягостная атмосфера постоянного напряжения держала в тисках его доброжелательность, а как хотелось быть открытым, позволить себе расслабиться. Однако его окружение было настолько разноликим, что мечты так и остались мечтами.
Наблюдательный гость незаметно вышел в коридор. Огромный, пестрый палас сделал неслышными его шаги. Тихо отворив соседнюю дверь, Виталий застыл на пороге комнаты, походящей на будуар светской львицы. Шелковые обои дополняли картины, скрашивающие одиночество хозяйки комнаты. Над большой двуспальной кроватью висело зеркало в позолоченной раме, в котором самовлюбленная дама в годах временами любовалась собственным отражением. Обстановку комнаты дополняла пирамида подушек, словно пригорок выделяющихся на шелковом одеяле. Непреодолимое желание зарыться в них головой и спрятаться ото вся и всех заставила Виталия затворить дверь. Здесь слишком хорошо для него. А не прогуляться ли ему на кухню? Сказано-сделано. Увиденное приятно поразило его. Они оба, Славка и он, проживали с матерями, но условия их существования разнились. Новый кухонный гарнитур, импортная мойка, современная электроплита – сколько требуется средств, чтобы все это приобрести и содержать в надлежащем порядке? Однако, он увлекся, не следует считать чужие деньги, вот только запросы рядового обывателя нашептывали ему совсем другое. Будь он немного попредприимчивее, прохлаждался где-нибудь на заморском курорте, лежал бы, зарывшись головой в песок, пенные барашки волн ласкали бы ему пятки, приглашая искупаться, и окружение для себя он выбирал бы по собственному вкусу.
Засвистел чайник, напоминая, что пора, пожалуй, чайком побаловаться. Чашка с кипятком едва не выскользнула из его рук, когда хлопнула входная дверь.
- Вячеслав, ты дома?
Наслушавшись про ворчливый нрав старшей Громовой, Виталий замер. Может, ему лучше исчезнуть из Славкиной квартиры, но как это сделать незаметно для ее хозяйки? Схоронившись под мойкой, Аносов осторожно огляделся. Тихо. Мамаша Громова закрылась у себя в спальне. Как сильно затекла его поясница, удивительно, как ему удалось втиснуться в столько ограниченное пространство. Подниматься с четверенек ему пришлось в несколько приемов. Еще одна такая «игра в прятки», и его придется выносить … вперед ногами.
Войдя в Славкину комнату, Виталий облегченно вздохнул. Здесь он будет ждать возвращения хозяина. Лежа на боку, на диване, Виталий, незаметно для себя задремал. Ветерок слегка трепал его взлохмаченные волосы, он ворочался с боку на бок, но устроиться удобнее никак не получалось. Казалось, что рядом ворочался кто-то еще. Как не хотелось просыпаться, возвращаясь в будничную обыденность. А песок вовсе не теплый, как он ему представлялся, скорее, влажный, и прилипает к щекам. Пытаясь стереть мокрые крупинки, Виталий в очередной раз повернулся. Увы, навязчивая сырость преследовала его.
- Давай, скоренько просыпайся.
Действительность оказалась еще ужаснее, чем он себе представлял. В упор на него воззрилась Алла Марковна. – Что произошло? – вымолвил сонный Аносов.
Вместо ответа хозяйка поднесла к его физиономии карманное зеркальце. Увиденное даже милой Танечке, их аспирантке, вряд ли, понравилось. Одутловатые, как у джунгарского хомячка, щеки, трехдневная щетина, прибавляющая ему лет. Пора ему было приводить себя в божеский вид. – Знаете, я здесь сам на себя не похож, - замявшись, Виталий добавил, - Если вы требуете, я уйду. 
Лицо напротив улыбнулось, - Дорогой мой, в моем бессрочном возрасте уже нечего требовать. Хотелось бы узнать, какие - такие причины заставили столь занятого и ответственного человека осчастливить нас своим присутствием?
- Не знаю, как вам объяснить …
- Объясните, я постараюсь принять ваше доходчивое объяснение. Говорите, я вся во внимании.
Его с детства учили говорить правду, сначала мама. Затем пионерская организации и комсомол. Солгать пожилому человеку, все равно, что пойти против совести. Но, если …
- Вас что-то смущает? Откуда эта нерешительность? Мне кажется, что вы чего-то опасаетесь.
Догадливая тетка. Пусть домысливает все, что взбредет ей в голову. – Мне требуется исчезнуть на некоторое время. Поможете?
- Вы вправе негодовать на дотошную старуху, но я от вас не отстану. Что побудило вас скрываться?
Тихий вздох предвосхитил бормотание человека, раздираемого противоречиями. Как быть? – Понимаете …вы все понимаете, не хочется водить вас в заблуждение, но открыться вам я не могу. Не спрашивайте: почему. Мне никто не в состоянии помочь.
- Вы так плохо думаете о людях?
- Они заслуживают того. Один известный человек сказал: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак». Возможно, не только окружение виновато, истина во мне. Я больше не могу жить с тем противоречием, которое не в состоянии побороть.
- Человек состоит из противоречий, и от его способности к их преодолению зависит наша жизнь. В юности, как большинство девчонок, мечтала стать артисткой, но с моими желаниями не считались ни близкие люди, в театральном институте сказали, «что у меня нет таланта». Я, мой друг, не сдавалась, посещала театральный кружок при Доме культуры, репетировала перед зеркалом. Спустя годы я ни о чем не жалею о выпавших на мою долю трудностях. Вот так вот, - рассказчица победно закивала головой.
Опасения сменились сомнениями.  Каких признаний ждет от меня эта тетка?
- Раскройте мне душу, лишь искренний человек может рассчитывать на участие в своей судьбе.
Прищуренный взгляд упал ниц. У него нет выбора. – Понимаете, Алла Марковна, я не совсем тот, кем я себя ощущаю. Если мне суждено родиться еще раз, то пусть природа не повторяет тех же ошибок. Мне хотелось быть женщиной, а вы видите, кто перед вами.
Улыбчивое лицо Аллы Марковны удивленно вытянулось, - Не понимаю, в чем состоят ваши противоречия?
- Как бы вам это лучше объяснить… Я хочу замуж, а меня воспринимают, как кавалера. Для себя я уже все решил, в будущем собираюсь сменить пол.
Так пристально, да и то издалека, разглядывала его влюбленная Татьяна. Сейчас, находясь в центре внимания, рука Виталия непроизвольно потянулась к карману, что подмечено наблюдательной хозяйкой. – Вы что-то ищите?
- Ищу, ключи от квартиры.
- Уже домой собираетесь?
- Да, могу я вас попросить?
- Конечно, о чем?
- Помогите мне, пожалуйста, в поисках ключей, иначе … иначе, мне не попасть домой.
С каким энтузиазмом он всадил бы в ее дряблую, жирную задницу шприц со снотворным, а вместо этого вынужден ползать на карачках, разыгрывая комедию. Любопытно, сколько раз на дню мадам Грицацуева пылесосит царские хоромы или эта почетная обязанность лежит на прислуге? В который раз чихая, Аносов присел передохнуть. Давал о себе знать больной позвоночник, который он надорвал в больничных мастерских. Сейчас бы ему позагорать в укромном местечке, хотя бы на шелковом хозяйском покрывале.
- А вот это не они? – Алла Марковна потрясла у него перед глазами тощей связкой.
Бросив беглый взгляд, Виталий бросил, - Нет, не они. – Исходив на четвереньках всю кухню, он теперь мог с закрытыми глазами составить карту местности, только зачем ему это надо?
- Верно, вы их потеряли в другом месте: на улице или в подъезде, а, может быть, на работе …
Виталлий перебил, - Нет, только не на работе.
- А где вы работаете? – спросила из любопытства Алла Марковна.
- В театре, - не подумав, ляпнул Аносов, - и тут же добавил, - Этим, как его, завхозом.
- Ой, а, может быть, вы пристроите меня, хотя бы в массовку.
Прежде, чем дать ответ, Аносов хорошенько подумал, - Попробую, но не обещаю.
Звонок в дверь устроил переполох. – Кто бы это мог быть? Я никого не жду.
- Не открывайте, прошу вас.
- Но почему? – удивилась Громова.
- Вдруг это … из театра.
Хлопнув себя по лбу, Алла Марковна произнесла, - Ой, это верно, тетушка, мы с ней накануне собирались встретиться.
Моментальное принятие решения предрекло его выбор. Так поступают все находчивые, главное, ни о чем не жалеть.