Гречка

- То есть, я сейчас залью ее водой, поставлю на стол, и завтра можно будет кушать?
- Как ты жил-то до этого? – я посмотрел в окно - еще светло.
Наш старый двор - колодец: «Сейчас корона эта  как колодец, где полнятся по очереди ведра: к вверху стремляется ведро пустое, а полное водой - незримо, вниз. Ведро, слезами полное, - я сам... Пью скорбь я, вы ж летите к небесам…»
Притаилось что-то во дворе, сухо и пыльно, как в пустыне.
Он встал, подошел к шкапу, достал оттуда гречку, засыпал в пластиковый контейнер, набрал воды из кулера, плотно закрыл крышкой, потряс для верности и завис, прислушиваясь, что там внутри.
«Бабушка звала ее греча». Я попробовал на язык:
 - Грее-ча…
- На стол? – он вопросительно посмотрел на меня.
- Мир полон чудес и волшебства, - без выражения ответил я.
Паузу заполнил шум холодильника.
На кухне не было телевизора, на стенке висела картина очень своевременного художника. В доме моего друга - идеальная пустота.
Вадимка присел, пригладил торчащие ежом волосы, достал из пакетика кусочек плесени, похожий на пряжу - комната наполнилась резким пряным запахом. Он размолол кусочек ручным гриндером, высыпал крошки на бумажку, зачерпнул двумя плацами с горки и запихал в трубочку. Все это без спешки, вовсе не так, как я пью водку.
Еще до травы на кухне странно пахло, я искал глазами тот запах и не мог найти.
Вадимка поднес зажигалку и затянулся, его глаза заволокло дымом. Может, я себе надумал, только он сразу стал какой-то неверный. Впрочем, верным Вадимка никогда не был. Не друг - дружочек – так даже кота не назовешь.
- Бог, –  напомнил он.
-  Ах да, не хочешь, значит, быть от обезьяны? Ну, здорово. Только обезьяна дошла до человека, эволюционировала - это, брат, неоспоримый прогресс. А Адам и Ева, родились чистыми, жили в раю, и что с нами стало? Деградация. Дай-ка, – я взял трубочку с зажигалкой. «Господи, прости мя грешного». Затянулся.
Пришло безразличие, будто до этого его было мало… И в окно смотреть больше нет нужды.
- Все поломанные, – резюмировал кто-то за меня во мне и встал, - Бывай.
Вышел из подъезда, вошел, в соседний, домой.

Совсем стемнело, подул сильный ветер. Старое деревянное окно начало биться, чтобы распахнуться. Держу створки за ручки. За окном кусок города – дома напротив, почти совсем темное небо над ними. Ветер несет с собой мусор, куски кровель. Потом обломки деревьев, деревья поменьше, вырванные с корнем, автомобили.
Перед таким ветром бессилен человек, и дерево, и дом. Наш старый кирпичный сталинский дом накренился, как человек, которому в корму дует ветер. «Позвонить бы кому… Бабушка умерла, ей бы позвонить…»
Ветер стих. Почему-то знаю – не надолго, на подумать, или на помолиться.

Еще накренился, будто кто-то оттянул его громадной рукой. Я упал на оконную раму и увидел подо мной двор. Дом со страшным треском лопнул и упал вместе с нами вниз во тьму.