Хемингуэй

               
Подруги Тася и Тося решили познакомиться с мужчиной. Знакомиться вдвоем легче и безопаснее чем в одиночку. Тася и Тося были разные по внешнему виду как разные их "взрослые" имена Таисия и Антонида. Зато в характерах угадывалось много общего как в привычном уменьшительно-ласкательном произношении их имен, отличающихся всего одной буквой.  Имели, как сейчас модно говорят, один психотип.
Они дружили довольно долго, если не считать сорок лет коротким мигом жизни. Подруги были вдовами. Только с разным "стажем". Высокая широкоплечая Тася маялась одиночеством ровно половину "стажа" дружбы с Тосей. Двадцать лет! За это время можно родить и поставить на ноги еще не одно дитя - Тася имела тридцатилетнего сына.  Но как сложилось, так сложилось.
Тося - вдова "молодая". Вдовеет два года. Несмотря, что старше Таси на целый десяток, Тося старше не выглядит. "Маленькая собачка до старости щенок!" У Тоси все маленькое: ручки, ножки и лишь голова крупная, словно с другого человека. Головные уборы Тося носит большого размера. И в этом единственное внешнее сходство с подругой Тасей.
Считается, большая голова - наличие ума! И впрямь, подруги вовсе не дуры. Однако вздумали подурачиться на старости лет!
С мужчиной по телефону познакомилась Тася. Случайно. Банальная ошибка номером. Повторная ошибка. Завязался разговор. Предложение встретиться. Одинокая Тася размышляла в глобальном разрезе, будто мужчина сразу предложил совместную жизнь. "Зачем? Зачем мне чужой пожилой дядька?! Со своими привычками, болячками, детьми и внуками?  Надо к нему привыкать, заботиться, уважать... Мало у меня своих забот и болячек?!"
И тут Тася вспомнила про Тосю. "Хорошо подруге: сохранилась! На седьмом десятке вбегает на четвертый этаж без всякой одышки! Вот что значит: бездетная! Детишки не рвут нервишки!" Но тут же поймала себя на мысли: "Нет-нет, я счастливая! Мне было дано испытать материнство! А бедная Тося..."
Тася решила познакомить с мужчиной Тосю. И вот теперь подруги стояли на автобусной остановке напротив кафе "Огонек", на который и должен был заглянуть незнакомец. В планах - посидеть в кафе, поесть пельменей, попить чайку, в общем, пообщаться. На улице хозяйничал тридцатиградусный мороз. Одетая в пуховик бордового цвета с воротником из чернобурки и такого же меха шапку, статная Тася смотрелась кустодиевской купчихой. Только в одетом виде. Пышный чернобурковый воротник на большой ее груди мешал при передвижении, особенно при спусках-подъемах по ступеням, и Тасе приходилось приминать его сильной рукой. Высокая шапка-боярка делала Тасю похожей на еще одну живописную героиню - суриковскую "Боярыню Морозову". Только без накинутого на шапку платка и не в санях-розвальнях, а перебирающую застывающими ногами на стылой городской остановке.
Не достающая до плеча Тасе, Тося красовалась в коричневой шубке из норковых клиньев и такого же цвета норковой широкополой шляпе. Тася поняла, что подруга не обращает никакого внимания на ее замечание. Ведь, сколько раз говорилось, что такого фасона головные уборы никак ей не подходят! Получатся, грибок-боровичок! Ну да ладно.
Таяс и Тося один за другим провожали заиндевевшие автобусы, оставляющие за собой морозные облака газа и зорко следили-наблюдали за обстановкой у кафе. Там ничего не менялось и никого не стояло. В такой холод народ сидел по квартирам. Ожидание приобретало критические формы: ноги в модных сапожках теряли чувствительность, но не придешь ведь на свидание в валенках! Щеки, нос пронзали острые иголки и Тася с Тосей, прикрывая лицо, дышали в варежки. И тут возник наблюдаемый "объект".
Ниже среднего роста мужчина держал в руке газету - не меняемый стандартный знак. "Как раз для Тоси!" - подумала Тася с некоторым разочарованием и ... удивлением. Выходит, она, все ж, и сама имела какие-то виды на незнакомца, предпочитая вообще-то высокий рост! 
С молодой прытью замерзшие подруги перебежали дорогу и подошли к мужчине.  - Девочки! Тысячу извинений! Скорее-скорее пойдемте! Я вижу, как вы застыли да я и сам как Дед Мороз! - окладистая, красивая, под Хемингуэя, борода говоруна-весельчака серебрилась Инеями - есть же у Евтушенко "белые снЕги..." Инеем старческой седины и инеем январского студеного дня. Два в одном! Из-под черной вязаной шапочки - "петушка" - на подруг - то на одну, вверх, то на другую, вниз - метался ясный кареокий взгляд. "Надо же, под семьдесят, а глаза молодущие!" - удивилась Тася.
Вся тройка зашла в кафе. Тепло помещения соединилось с принесенным из вне холодом и эта диффузия встряхнула, пронзила Тасю и Тосю ознобом. Раздеваться не хотелось. Все ж, повесили одежду на стоящую у входа раскоряку-вешалку. Уселись за столик, заказав пельмени и чай. В глубине души Тася надеялась, что Борис, так назвался мужчина, оказавшийся схожий с великим Хемингуэем не только бородой, но и толстой вязки свитером, не мог придти с пустыми руками. Она ждала, что вот сейчас он нырнет к себе под одежду и, как фокусник, достанет живой цветок. Цветущая роза в такие морозы! Да-а, совсем неожиданно Тасю потянуло на романтику. Что такое? Откуда веяние? Мелькнуло объяснение: схожесть Бориса с Хемингуэем может перенаправить его от Тоси к ней, Тасе. Тем более, Тася никак не выражала своей заинтересованности. Трудно произносимое слово "Хемингуэй" ей наверняка было непонятно и неизвестно.
Для пущей убедительности в "перехвате" колоритного вида мужчины Тася решила протестировать его на совпадение интересов.  - А вам нравится "Отель "Калифорния"? - спросила она Бориса-Хемингуэя. - Американская рок-группа "ИГЛС" - дала подсказку. Хемингуэй, обжигаясь, поглощал горячие пельмени. Не отрывась от тарелки, он отрицательно помотал головой и Тасе стало ясно, что товарищ ничего не понял, потому как ничего не знал и не слышал. Прожевавшись, Хемингуэй, все ж, ответил: - Я люблю "Авторадио".  И сразу успокоил Тасю, избавил от каких-то непонятных совестливых укоров.  "Прекрасно! Точно не мое! Тосин контингент! Она тоже кроме "Радиодачи" ничего не слушает!"
Тасе явственно представилось, как десять лет назад в этом же самом "Огоньке" вытанцовывала она с Владимиром. Под "Отель "Калифорнию". Особенно сходила с ума от концовки композиции, где виртуозно-ритмично звучало соло гитары. В музыкальных интересах Тася с Владимиром совпадали, в обычных житейских - никак! Владимира женщины любили. Он, как говорится, был нарасхват. Захватали! Считается, "ходят по рукам" женщины. По мужским рукам. Владимир "пошел" по женским.
Тася глядела на Бориса и видела его изнутри, насквозь. Ей не нужно было быть психоаналитиком, коих развелось сейчас тьма-тьмущая, большей частью своею, жуликов и мошенников. Тася могла им дать миллион очков вперед! Тася прожила тяжелую жизнь. Показательную. Тут тебе и примеры, и причины, и следствия. А, главное, выводы! К концу жизни человек делает выводы. На основе этих жизненных выводов Тася в человеке многое видела и понимала. В отношении Бориса-Хемингуэя вывела: "ХодОк!" Правильность ее мыслей он подтвердил сам. Расправившись с пельменями, запив чайком, Хемингуэй вытер салфеткой вспотевшее лицо, губы. Встал. - Девочки! Вы славные! Берегите мужчин - нас так мало!
Повернулся и пошел к вешалке. Захлопнулась дверь, впустив белый воздушный сгусток, последнее напоминание о Борисе-Хемингуэе. Некоторое время подруги сидели молча, опешив от неожиданного финала. Остывали пельмени и чай.
- Нет, ты видела такого наглеца?! Вершина нахальства! - подала голос почти все время молчавшая Тося. - Нажрался, обогрелся!
На Тасю напал смех. Гомерический. Она хохотала, не могла остановиться. Глядя на нее, рассмеялась и Тася. Смех Таси и Тоси был одинаков: высок, звонок, смел и откровенен. На них оглянулись несколько посетителей, скрывающихся в кафе от холода. Подошел встревоженный официант. Наверняка, он тоже принадлежал к разряду психоаналитиков, поскольку в громком смехе почувствовал не только смех. Тася и Тося в один миг перестали смеяться.  Разом выдохнули: "Водки!"