Старожила

В больнице Дмитрий оказался случайно. Ну как случайно. Неудачная игра на стройке и полет с третьего этажа на груду строительного мусора, сделали свое дело.
В недостроенной школе пацаны прыгали через провал в полу.

Никто уже не боялся этой дырки , так как сигали там постоянно. Но ничто не вечно под луной.

Разбежавшись, Дима поскользнулся на сухой пыли и прямиком полетел вниз.

Очнулся он несколькими минутами позже.

Врачи говорили, что он чудом остался жив. Да он и сам видел, что без чуда там не обошлось.

Множество ушибов и ссадин. Три колотые раны от арматуры. Сломаны обе ноги, правая рука, несколько ребер и ключица. Сильно поврежден позвоночник и тяжелое сотрясение мозга.

Самым страшным оказалось то, что Дмитрий отключился лишь на пару минут после падения. Он помнил, как друзья, пропуская под ногами целые пролеты лестниц, галопом бежали вниз, словно могли ему хоть чем-то помочь. Помнил, как они вызвали скорую и то, как сирена, ярким красно-синим цветом освещала заброшенное здание. Помнил, как его, вместе с кусками арматуры в теле, переместили на носилки и отнесли в машину.

Он не мог разговаривать. Лишь хрипел и испуганно водил глазами по сторонам. Зато он не потерял рассудок, отчего чувствовал страшную боль. Но боль пришла не сразу. Сначала было непонимание и шок. После чего начала нарастать боль. Словно его закинули в холодную воду и начали ее нагревать. Вначале медленно. А спустя несколько минут все тело горело.

Он помнил, что боялся не смерти и боли. Он боялся, что об этом случае узнают родители. Возможно, это выглядит наивно, но в тот момент это был его самый сильный страх.

Он и кряхтел только лишь потому, что пытался сказать, чтобы об этом не говорили родителям.

Его родители не выделялись особой строгостью. Накричит иногда мать. Прилетит подзатыльник от отца, но ничего более.

Естественно родители узнали о несчастном случае в тот же день. Вечером, когда Дмитрию делали операции, они околачивались в приемной и хватали за рукава каждого врача, которому не посчастливилось пройти мимо.

В этот же вечер в приемную ворвалась девочка лет тринадцати.

- Где Дима!? – прокричала она и, оставшись без ответа, постаралась прорваться внутрь.

Эту девочку звали Кристина.

Родители как-то слышали пару раз о ней, но они и не догадывались, что тут самая настоящая любовь. Хотя Кристина никогда не называла это любовью. Она гордо заявляла, что это дружба.

Вслед за Кристиной вошли ее родители.

Вечер, впрочем, как и несколько последующих ночей были бессонными и нервными.

Самое главное было сказано:

- Ситуация стабилизировалась, ваш мальчик будет жить.

- Слава богу, - воскликнула мать, а отец легонько ткнул ее в бок и поблагодарил врача.

В палату никого не пускали, но Кристину это не останавливало. Она как верная собаченка ждала в приемной до красных глаз и до изнеможения.

Родители едва уговорили ее поехать домой и нормально поспать, потому как и сами изрядно устали.

Кристина согласилась, но на следующий день требовала, именно требовала, чтобы ее отвезли обратно к Диме.

Родители понимали, что в школу ходить она не будет. А если и заставить ее, то толку от этого не будет точно.

Они отвезли ее в больницу и обещали забрать вечером.

Она наотрез отказалась.

Стояла насупив брови и бесконечно мотала головой.

В этот день, упрашивая врачей она все-таки попал в палату.

Дима отходил от наркоза и едва мог ворочать языком.

- Привет Дима! – застенчиво сказала Кристина, которая еще недавно так рвалась к нему, что, увидев его в таком состоянии опешила и испугалась.

Но больше всего она испугалась не его вида, а самого страха. Она считала себя смелой и упорной девочкой, но сейчас боялась до дрожи в коленках. И хотя она слышала слова врача (а врачам она верила беспрекословно) что Диме ничего не угрожает, она все же впала в ступор.

Она смотрела на мумию, закатанную в гипс. Смотрела на огромные кровоподтеки. На чернеющий или даже зеленеющий синяк с правой стороны лица. На безумный взгляд из-под тяжелых век. И ей было страшно.

Если бы сейчас рядом оказались родители, она бы спрятались за их спинами и попросила лишь об одном. Увезите меня домой.

Но время лечит. Лечит не только раны. Время заставляет ко всему привыкнуть.

Спустя неделю Кристина не боялась смотреть на Диму, которого перевели в общую палату с пятью мужиками.

Кристину сразу все полюбили и стали называть ее младшая медсестра. Она с удовольствием выполняла легкие поручения: покупала газеты и журналы, бегала вызывать медсестер, подносила еду и всячески помогала больным.

Но больше всего она заботилась о Диме.

Она с удовольствием промачивала потрескавшиеся губы ватным тампоном. Постоянно говорила с ним не давая отвлечься на боли или на скуку. Без нужды причесывала его короткие волосы и всячески старалась вернут ему прежний вид.

Однажды Дима покраснел и попросил ее вынести утку. Точнее он попросил ее позвать сестру, но Кристина вскочила на ноги и заявила, что все сделает сама. После того как он услышала просьбу, то и сама тут же окрасилась и заалела. Но сдержала себя и сделала все как надо.

- Вот девчушка а… - удивлялся Слава на угловой койке. – Не девчушка, а золото. Был бы я помоложе. Был бы я намного моложе.

- Да куда тебе… старперу, - обрывали его другие мужики и заливались хохотом.

Кристина привыкла крутиться среди мужиков. Она каждому уделяла толику своего внимания. Но больше всего она смотрела за Димой.

И хотя с момента трагедии прошло почти две недели, боли не прекращались.

Дима часто стонал и до крови кусал губы.

Она видела его беспомощность и переживала, что ничем не может ему помочь.

Лежа на кушетке. Без возможности двигаться он стонал, кричал и иногда даже ругался. Он терпел и сдерживал слезы.

- Плачь, - сказала как-то Кристина. – Не стесняйся. Если хочется плакать – плачь.

Дима выругался на нее и выгнал прочь.

Кристина ушла. Но ушла недалеко. Она понимала, что ему сейчас невыносимо больно и он лишь срывается на ней. Так же она понимала, что несколько дней ей лучше там не появляться.

Зато через два дня, когда Кристина, сразу после школы приехала в больницу, Дима расплакался перед ней. И плакал он не от боли. Он просил прощения и обещал, что больше такого не повторится.

Позже, она летала на седьмом небе счастья, после того, как он попросил ее почесать ему спину и залезть спицей под гипс. Она видела, что помогает ему и от этого ей самой было невыносимо приятно.

Два месяца Дима провел в больнице. И потом еще долго проходил процесс реабилитации. Но детский организм быстро восстанавливался. И спустя год Дима вновь бегал как прежде.

Шли года.

Кристина и Дима не потеряли друг друга. Они часто проводили время вместе, гордо именуя это дружбой.

Вместе они окончили школу и поступили в университет, продолжая «дружить».

В один прекрасный вечер они поняли, что дружбе конец. Точнее дружба давно перестала для них существовать, но они оба отказывались это признать.

Сразу после эры дружбы, началась эра любви. А после и до семейной эры было недалеко.

Дима и Кристина поженились, когда им было по двадцать два года.

А в канун своего двадцатипятилетия Кристина попала в аварию.

Ситуация повторилась с точностью да наоборот.

Кристина лежала на койке, а Дима как мог ухаживал за женой. Он не краснея выносил утку. Приходил на помощь по первому требованию. Нежно смачивал ей губы водой и вспоминал себя.

Терпел ее стоны боли и надеялся, что все обойдется.

Палата была переполнена и в шестиместную, набилось восемь человек.

Поздним вечером, когда большинство больных спали, Дима гладил Кристину пытаясь унять выбившийся клок волос. И за спиной, полушепотом, прозвучал знакомый из детства голос.

- Я знал, что вы поженитесь. – сказал постаревший Слава на угловой койке.

автор