Маленький камешек в ботинке

Жарко. Небо какое-то непонятное: серовато-молочного цвета. Открытого солнца нет, но от этого только еще хуже, как будто бы эта сероватая молочность - одеяло, под которым лежит водяная грелка. Это одеяло давит на плечи, пригибая к буро-серому асфальту, жар которого чувствуется даже через подошву.
Я плетусь в сторону здания старого вокзала. Мои мысли сосредоточены на том, чтобы наступать на швы между асфальтными плитками ровно центром стопы, а больше ни на что меня не хватает. С усилием я отрываю взгляд от неровного узора. Ненавижу эту часть города. Почему-то здесь я всегда чувствую напряжение в середине позвоночника, как растение, которое всем стеблем ощущает, что его сейчас вынут из привычного горшка и пересадят в какую-то неизвестность. А запах креозота, усиливающийся по мере приближения к путям, доводит это напряжение до дрожи, которая проходит через все тело и заканчивается в плечах.
В международных кассах даже сейчас полно людей. Потные, раздраженные и туго соображающие, они пытаются выкупить билеты, соединяющие их с раскиданными по СНГ родственниками. А может, с долгожданным отпуском в Крыму, до которого осталась пара недель ада под серовато-молочным одеялом и сутки пути в плацкарте.
Где-то здесь находится причина, по которой я выбрался сегодня в город. Мне хочется в ожидании прислониться к одному из фонарей, оканчивающихся гроздьями снежноягодника, но даже на расстоянии я чувствую, что металл раскален. Поэтому я продолжаю бессмысленно пересекать асфальтные швы, изнывая от отсутствия возможности  перенести часть веса своего отяжелевшего тела хоть на что-нибудь.
Наконец из здания касс быстро выходит девушка в коротких джинсовых шортах, полосатых балетках и черной майке на лямках. Она проходит мимо меня, и я вижу, как на спине над краем майки выглядывает полоска черного лифчика с перекрутившейся застежкой, а его бретельки впиваются в кожу на плечах в тщетной попытке создать какое-то подобие груди. Девушка останавливается, на весу удерживая портфель и пытаясь спрятать в кошелек ворох сдачи.
Как все просто. Да здравствуют те, кто все делает в последнюю секунду и упрощает мне работу!
Я лишь чуть-чуть дергаю головой, и только что купленный билет выпадает из ее рук. Она наклоняется за ним, и сумка соскальзывает с ее колена, рассыпая свое содержимое по асфальту. Девушка злится, быстрым движением откидывает потную челку со лба, засовывает билет в задний карман шорт и начинает торопливо собирать бесконечность вывалившихся вещиц. Наконец, утрамбовав переполненный портфель и закинув его за плечи, она почти бегом устремляется в подземный переход, чтобы пройти к своему поезду, отходящему через восемь минут.
Я сминаю широкий билет и выбрасываю его в урну. Прости, малышка, но ты сегодня никуда не едешь. Хотя может оно и к лучшему, кто же знает, что ждало тебя в этом путешествии?

Какая все-таки жара… Невозможно. Нужно что-то с этим сделать!
Рядом со мной останавливается грузная женщина, которой совершенно внезапно в стоптанный бежевый тапок попал небольшой камушек. Ей душно, ей тяжело, ей гораздо хуже, чем мне. Но мы сейчас это исправим и поможем нам обоим.
-Как же сегодня жарко, да? – говорю я, пока потеющая женщина пытается вытряхнуть этот чертов камешек, где же он? – Хорошо бы дождик пошел…
Женщина покидает попытки вытряхнуть что-либо из своего тапка, смотрит на меня и говорит заветную фразу:
-Все бы отдала за ливень! – после чего подхватывает свои сумки и несет себя к переходу.
Как все просто.
Спасибо, что сказала это, милая.
Я запрокидываю голову, улыбаюсь, и на лоб мне капает первая капля.
Так-то лучше.