Вещицы

Есть вещицы, которые мгновенно вызывают в памяти определенный период жизни. Телеграммы, письма. Статуэтка, чудом уцелевшая в доме с двумя малолетними детьми. Розеточка для варенья, на которой написано: «от М.Ф. на 10 лет, 1902». Кто этот М.Ф., она это, или он? Как это хрупкое стеклянное чудо оказалось у нас? Не помню, не знаю.

Моя бабушка писала письма, каждый день почти. Двум внучкам, четырем внукам. А еще она писала письма под диктовку Аллы Борисовны Белаш, подруги из общества книголюбов, у которой после перенесенного инсульта отнялась правая рука. Письма эти шли в Москву, давним друзьям Аллы Борисовны. Со временем завязалась уже и личная переписка.
 
Я помню стопки журналов «Наше наследие», стеллажи с книгами в комнатах, шкаф с библиотекой всемирной литературы во всю стену, журнальный стол с шахматной доской. Шахматы пахли лаком и были горьковаты на вкус, если вцепиться в них детскими зубами; массивные фигуры очень хорошо ложились в громадную дедову кисть, когда он делал ход. Любая его встреча с дядей Павлом или дядей Валей начиналась с вопроса «расставляем?» и продолжалась нескончаемыми кружками крепкого чая, которые бабушка приносила в зал вместе с тарелочками варенья и аккуратно нарезанным хлебом. После дюжины партий, откинувшийся в кресле и довольный дед рассказывал поверженному сопернику о прочитанных за текущий период времени книгах, о своих планах на год вперед. Бабушка же, присев на край дивана, с кухонным полотенцем на плече, едва успевала поделиться впечатлениями от своего каждодневного чтива, после чего вновь убегала на кухню.

Москвичи Лидия Алексеевна и Борис Савельевич Левины тоже были из тех людей, для кого эпистолярный жанр, чтение книг и обмен мнениями, а также получение и отправление писем являлись неотделимой частью их жизни. Собирая меня в Москву, бабушка очень просила зайти к ним в гости с коробкой шоколадных конфет и познакомиться лично. Мы с моей будущей супругой зашли однажды, предварительно созвонившись.

Встречу с ними вспоминаем до сих пор. Теплый прием, чай с необычайно вкусным луковым пирогом. Аккуратная квартира со скромным ремонтом, ни единого нового предмета мебели или сервировки, но в тоже время ни пылинки, ни царапинки нигде. Разговор о музыке, поэзии, концертах, театре. Фортепиано у стены, проигрыватель «Вега» и шкаф с пластинками. Год спустя, когда я приехал на каникулы домой, бабушка подробнейшим образом расспросила меня об этой встрече и нашла, что это действительно замечательные люди, как ей и представлялось по письмам.

Борис Савельевич был старше почти на два десятка лет, и ушел он первым. Они прожили вместе целую жизнь. Не сумев оправиться от горя, спустя год с небольшим Лидия Алексеевна ушла вослед за своим любимым мужем, другом, собеседником.
Я приехал навестить их дочь уже после похорон. Кто-то из наследников уже переезжал к ним в квартиру, но обстановка еще была нетронутой. После недолгого разговора она спросила меня, не возьму ли я что-нибудь на память. Я робко встал, подошел к серванту, и попросил разрешения взять себе вазочку и статуэтку.

Теперь эти вещицы, и фотография Лидии Алексеевны из бабушкиного архива переносят меня в прошлое, где дорогие моему сердцу люди живы, а в большой комнате пахнет малиновым вареньем и чаем.