Заметки из Шеньженя

Совсем нет времени записать впечатления, но надо и хочется. Я уже третий раз в Китае, но такого Китая не видел. И он мне нравится настолько, что не написать просто невозможно. Вслед за Довлатовым, который говорил, что Нью-Йорк это город контрастов и явно иронизировал с отсылкой к советской стилистике, я не иронизирую - Шеньжень – это город контрастов и это город Китая, которого я раньше не видел.
Мужчина везет по мостовой мусорный переполненный бак на колесиках, из бака через каждые десять метров что-то выпадает, то скорлупа от дюжины яиц, то какая-то тряпица, вот корки бананов вперемешку с арбузными. Каждый раз он, как и я, смотрит, что именно упало, потом отворачивается и продолжает свой путь. А что ему - он у себя дома, это я в гостях. И все-таки это мой райончик, я его уже изучил. Здесь классно. Здесь много непривычного и уже знакомого. Скоро мой глаз перестанет подмечать мелочи, но пока я их вижу.
Жара жуткая, тридцать градусов при почти стопроцентной влажности воспринимаются как все шестьдесят, суетиться в такую жару невозможно и жители не суетятся. Перед переходом через мостовую стоит целый ряд каменных тумб, таких широких, что на них можно пристроить раскаленную задницу. Вот только не ясно в какую сторону пойдет теплопередача. Но многие сидят. Причем некоторые женщины садятся именно так, что юбка свисает, скрывая тумбу. Вот загорелся зеленый свет, масса людей пошла, кто-то встал с тумбы и пошел, а кто-то решил посидеть еще, или может быть он уже пропустил ни один сигнал светофора. А может быть, он просто здесь отдыхает, чем эта тумба хуже других, тут проезжает столько машин – есть на что посмотреть.
Тротуары широкие – на них вся жизнь. Сюда выходят витрины магазинчиков, вернее это не витрины, а чаще просто товар под навесом. Здесь же еда на колесах. Почти как у Теркина. Только колеса другие – велосипедные, а на них подобие минижаровни. Тут тебя сварят лапшу с массой добавок, и еще какую-то снедь. Через десять метров готовятся какие-то лепешки из яиц и муки, на ларьке видна груда этих самых яиц, а готовые лепешки хранятся в деревянных корзинах с крышками. Еще через двадцать метров стоит продавец фруктов. Он разрезал арбуз огромным ножом и ловит мух над самой кромкой пирамиды арбузной мякоти. Ловко шлепает ладонями так, что ни разу не задел арбуз, а вот мухам приходится не сладко. Я там покупаю манго. Первые пять плодов съел с наслаждением, обливаясь липким соком, а на шестом – охладел, и даже купил просто апельсин.
На углу тротуар еще шире. Отец семейства расстелил блестящий коврик, покрытой отражающей фольгой, снял рубаху и подставил живот и грудь солнцу, продирающемуся сквозь дымку влажного воздуха. Рядом на коврике играет сынишка лет двух и песик (то ли этого хозяина то ли приблудный), ни тот ни другой далеко не уползают, так что отец может расслабиться. Толпа людей огибает коврик, я тоже обхожу подстилку, умиляясь малышу песику и их папе.
Люди, расслабленно возлежащие на мостовой, никого не смущают. Я наблюдал их и раньше в этом районе. Сначала думал, что это подобие наших бомжей, но увидев старичка, лежащего на картонной коробке и смотрящего какое-то онлайн видео, засомневался на счет его социального статуса. Видел дворника с метлой, который сделал паузу в метении тротуара, подложил подол своей фирменной куртки под пятую точку и замер в медитативной позе. Как то они ближе к земле, что-ли…
Продолжаю движение по улице, тротуар все расширяется. В толпе трое детей лет пяти пытаются играть в бадминтон. Ракетки им явно велики, поэтому по воланчику им ударить не удается, замах слабый - народ не боится, идет сквозь юных спортсменов. Вот до меня докатился чей-то мяч. Оглядываюсь - на меня улыбающимся взглядом смотрит несколько мамаш. Угадываю, чей мяч и посылаю его деликатным пинком так, чтобы не задеть прохожих. Исследую территорию, заворачиваю за угол. Здесь небольшая группа женщин, лет сорока пятидесяти (возраст китайских женщин определяю с разбросом плюс минус 10 лет) танцуют, или занимается аэробикой, нет, видимо все-таки танцуют. Одна держит смартфон на вытянутых руках, направив его динамиком в круг, из динамика доносится что-то оптимистичное, дамы делают скромные па. Причем они стоят не парами, а и именно в круг. Чтобы объяснить своим соотечественникам на что это похоже – сравню их с уличными брейкдансистами, которые то вместе то попеременно выделывают свои штуки. Только женщины, которых я описываю, все делают во много раз скромнее, медленнее и медитативнее. Они ничего не демонстрируют, они здесь живут, и здесь же танцуют. А толпа обтекает их, не замечая и не останавливаясь. И еще заметьте - все происходит не на улице отданной пешеходам и туристам. Нет, это тротуар, рядом по мостовой бегут машины, или стоят в пробке и газуют в раскаленный туман окружающей среды. (продолжение следует)
Обещанное продолжение - Видимо это был второй день пребывания на месте, подошло время поесть, и я шел по улице, присматривая, где бы остановиться и перекусить. Перемещаюсь от одной забегаловки к другой, заодно наблюдаю непривычную мне обстановку. «Точки общепита» все на виду. Часть столов выдвинулась далеко на тротуар, часть уходит ближе к кухне под навес. Столешницы круглые, в центре плитка, так что еду можно приготовить прямо при посетителях. За столами сидит китайский народ, шумно что-то обсуждает. И хотя места свободные есть и даже отдельные столики, напроситься в компанию не решаюсь. Подряд попалось три или четыре таких кафешки, и ни в одну не присел, каждый раз проходя мимо, чувствуя себя инородным телом. Двигаюсь дальше, сканируя тротуарные джунгли. А здесь как в лесу: как минимум три этажа. Выше всех деревья (это взрослые прохожие), под деревьями свою нишу занимает кустарник (многочисленная детвора), ну и третьим ярусом - собачонки. Вон одна пробежала, видели?! Кормящая, спешит к «четвертому ярусу»…
Бесконечные дети живут сами по себе. Так и хочется спросить - «Мальчик, где твоя мама!», а он уже убежал, а на его месте появился другой точно такой же.
Из под навеса магазинчика, где продается строительно-монтажная утварь, выбегает пацанчик лет пяти с огромным водяным пистолетом, нет, наверное, автоматом, часто пускает тонкие струйки воды в собратьев и утекает обратно под навес, где продавцом работает его папа. Ему вслед летят брызги воды от ребят постарше.
Невинное развлечение, когда на улице такое пекло – подобные игры и у нас не редко увидишь. Впрочем, здесь есть свои местные секреты. У ребят на улице нет водяного автомата, зато есть куча мусорных баков, где можно набрать разнокалиберные пустые бутылки. Острым предметом делается дырка в крышке и брызгалка готова. Любой москвич, выросший во дворе, это знает. Лучший вариант - это дырка, выплавленная раскаленным гвоздем, но в боевых условиях пойдет и холодный. «Где они берут воду?», - проносится у меня в голове, и я тут же получаю ответ.
Девочка лет десяти из команды «без папиного прикрытия» сидит на корточках с бутылочкой из-под пепси самого малого калибра. К ней подбегает малыш лет пяти, она подносит ему бутылку, он стягивает трусы и ловко дует в узкое горлышко. Явно эту слаженную процедуру они проводят не впервые. Я становлюсь невольным свидетелем, что впрочем, не останавливает процесса - малыш на редкость плодовит. Догадываюсь что за перестрелка идет на этом участке пути, как опасно под нее угодить, и сильно не задерживаясь, иду вперед. Прохожу еще метров триста и понимаю, что кафешки закончились, дальше в основном жилые дома. А есть то хочется! Надо поворачивать назад. Встает дилемма - искать впереди, или вернуться и рискнуть миновать зону обстрела?
Иду назад, прохожу выше обозначенные триста метров, и вижу ту самую девочку, сидящую все также на корточках прямо посреди тротуара с почти полной бутылочкой.
Что у нее в голове? Кто я для нее «свой» или «чужой»?
Быстро соображаю - если меня сейчас окатят детским нектаром, что делать – ловить девочку, или делать вид, что мне было жарко, и ничего не произошло. Мы встречаемся глазами. «Не вздумай» - говорит мой взгляд. «Ничего не бойся – иди не оборачивайся!» - говорит взгляд девочки. Мы разминулись, и я иду как человек, который ждет выстрела в спину.
(продолжение следует)