Баклан Свекольный - Глава 5

Предыдущая - Глава 4 - http://www.proza.ru/2016/12/17/1581




Глава 5
Почему – Баклан Свекольный?

1984-1985 гг.

Баклан – это птица. Есть морской баклан отряда пеликановых,
есть и болотный, много их да разных. Только сейчас не о пернатых.

На блатном жаргоне баклан всегда означало «пустой человек»,
«хулиган». То есть не вор, не авторитет и даже не мужик,
а так себе, что-то шалопайское. Знал ли об этом Фёдор или
понятия не имел, но с детства терпеть не мог, когда его
обзывали Бакланом. Только не в каждый роток впихнёшь колок.
И в садике, и в школе «дразнилкины» доставали неслабо.
Получали, конечно, по морде. Перепадало и Феде за то,
что обижался.

В университете с ним на курсе учились два тёзки. Различали
их по производным от фамилий. Общественно активный Федя
Комиссаржевский звался Комиссаром. Скрытного Федю Фармазонова,
разумеется, нарекли Фармазоном. С Баклановым тоже не мудрили.

Обижался Федя до тех пор, пока на втором курсе Баклан
не дополнился Свекольным. И не потому, что среди студентов
появился его однофамилец, а так сложился день один, после
которого Баклан Свекольный звучало настолько часто,
что настоящее имя и вспоминалось-то не сразу. Федя даже
обрадовался новому «погонялу» и шутил, что если надумает
писать книги, то псевдоним уже готов. А что? Ведь миру
известен не Алексей Пешков, а Максим Горький. Почему
тогда не Баклан Свекольный?

Шутки шутками, но однажды на доске объявлений список
делегатов местной конференции предстал таким образом:


Алёна Минина –группа ТО-42
Кирилл Боярский – группа БУ-36
Валерий Косых – группа ЭТ-21
Анна Грюнфельд –  группа ЭТ -21
Баклан Свекольный – группа ЭТ-21


Как туда вклинился псевдоним «будущего писателя», выяснить
не удалось. Изменения внесли, хотя посвящённые обхохотались
до судорог.

Начало всему положила сакраментальная фраза
Фединого одногруппника.

А дело было так.

Шёл семинар по экономике торговли. Преподаватель –
Алевтина Ниловна Вересай. Она же куратор группы, навроде
школьной «классухи». Будучи в курсе учебных и, разумеется,
личных дел подопечных, Алевтина могла часть времени
посвятить вопросам, далёким не только от темы семинара,
но и вообще от экономики. Получалось как в школе, где
ученики хуже всего знают предмет классного руководителя.

«Кураторшу» Федя не любил, и она платила той же монетой.
Ну бывает такое: взаимной антипатией зовётся. Никто, даже
Федя и Алевтина, не помнил, с чего возник перманентный
конфликт, не закончившийся даже после вручения дипломов.
И лишь на пятилетие выпуска меж ними заведётся мирный,
непринуждённый трёп. А что делить-то теперь? Жизнь
у каждого сложилась так, как сам её сложил. И в ресторане,
на встрече выпускников, Федя с поднятым бокалом коротенько
поведал про послеинститутскую карьеру, после чего извинился
перед куратором за то, что все годы учёбы «делал ей нервы».

Одногруппники встретили покаяние аплодисментами, будто
только и ждали, когда же Баклан помирится с Мамкой
(так меж собой они звали куратора).

Алевтину растрогали слова прежде нерадивого «курёнка».
Она едва начала: «Феденька, да что ты…» - как предательский
комок под гландами не дал закончить алаверды. Вересай из-за
стола направилась к Фёдору и, обняв покаявшегося, достала
из кармашка юбки носовой платок.

Но это всё – потом. А нынче второкурсник Фёдор Бакланов
и его куратор Алевтина Ниловна Вересай едва ли не на ножах.
И если в расписании указан её семинар в группе ЭТ-21,
все понимали: будет весело. Сокурсники перешёптывались:
«Интересно, а что Федька отчебучит на этот раз?» В других
группах тоже любопытствовали: «Ну как там Баклан? Опять
Алевтину доставал?» Да и мудрено ли? Самое безобидное,
что мог сотворить Федя, это листать шахматный журнал,
когда народ корпит над задачками по товарным потокам.
Доставал бесконечными репликами, особенно во время пояснений
Алевтины. Не раз и не два за семестр звучало гневное:
«Бакланов! Покиньте аудиторию!» Фёдор не возражал, а лишь
намеренно долго и шумно собирал портфель, после чего
вальяжно выкатывался в коридор.

По группе кочевал слушок, что Алевтина подала на развод.
Будто бы застукала мужа «на горячем», да притом с её лучшей
подругой. Правда то или нет, но по удручённому виду
Алевтины Ниловны все понимали: слухи едва ли
сильно преувеличены.

Вересай вошла после второго звонка. Мрачнее обычного прозвучало:

 - Добрый день. Прошу садиться.

Вмиг серьезные лица, все по местам, тихо-тихо, и только
шуршали конспекты – авось успеется хоть что-нибудь
освежить в памяти.

Ожидалась контрольная, вторая подряд. Положив на стол
журнал группы и пачку проверенных работ, Алевтина молча,
ни на кого не глядя, двумя пальцами выловила из коробки
с мелом брусок подлиннее да потолще. За несколько минут
доска сверху донизу покрылась двумя вариантами контрольной.
Отойдя в сторону и пробежав по доске взглядом, «преподша»
убедилась, что всё записано точно.

В полной тишине группа вникала в задания.

Став лицом к аудитории, Алевтина завела такую речь:

- Товарищи, прежде чем вы приступите к работе, я должна
сказать вот что: грамотнЕе надо писать, дорогие мои!
ГрамотнЕе! Вы же взрослые люди! Студенты вуза! – патетически
восклицала Вересай, размахивая над головой указательным пальцем.

Аудитория молча внимала, лица напряжены. Только Бакланов,
откинувшись на стуле, всем видом давал понять, что ему
безразличны призывы писать «грамотнЕе». Он-то был уверен,
что надо «грАмотнее».

Вид из окна не вдохновлял: пасмурно и серо. И мысли какие-то
лезли не те. Из портфеля Федя достал журнал «Ровесник»
и начал демонстративно его листать.

Алевтина сбавила патетику, перейдя на более спокойный тон:

 - Вот проверила контрольные. Друзья мои! Слово «маркетинг»
пишется «мар-ке-тИнг», - произнесла она по слогам и для
большей убедительности втиснулась мелом промеж
вариантов на доске.

«Специально, что ли, место оставила?» - подумал Бакланов,
но от комментариев удержался.

 - А что, кто-то написал иначе? – на полном серьёзе
поинтересовался Валера Косых, «учёное светило»
группы и всего курса.

 - Да, Валерий, представьте себе. Не буду называть фамилий,
но некоторые написали «маркетЕнг».

С задних рядов донеслось хихиканье. За суровым взглядом
Вересай последовало предсказуемое:

 - Бакланов! Вы опять? – она едва держала себя в руках,
глядя на развалившегося на стуле Фёдора.

 - А шо такое? Я ничо не делаю! Чуть шо, сразу Бакланов! –
Федя притворился обиженным.

 - Прекратите свои  школярские штучки! «Ничего не делаю»! -
передразнила Алевтина. – Ещё раз хихикнете, и я вас
выставлю из аудитории!

 - Ну это понятно, - вполголоса прогундосил Фёдор.

 - Что?! – едва не закипела Алевтина.

 - Не-не-не, ничо, ничо, - Федя не пожелал заострять момент.
В его сторону повернулся десяток голов. Молчаливое требование
группы к Бакланову - прекратить дуркования. После сердитого
шёпота Ани Грюнфельд - «Бакланов, заткнись!» - Фёдор умолк.

 - Кстати, - продолжила Вересай, - по правилам русского
языка надо произносить не мАркетинг, а маркЕтинг.

Тут вмешался Валера Косых, всегда пристрастный к точному
написанию, произношению и ничего не принимавший на веру.

 - Дико извиняюсь, но что-то я не слышал такого правила.
Может, разъясните, Алевтина Ниловна, уважаемая вы наша? –
с явной подковыркой спросил Косых.

Фёдор беззвучно ухмыльнулся оскалом одной стороны рта,
прикрыв ладонями лицо. Алевтина заметила, но почему-то
с укором обратилась к Валере:

 - Косых, и вы туда же? Мало мне… - она едва не выговорила
«Бакланова», но Валера потребовал уточнения:

 - Да нет, я серьёзно! Что это за правило? В оригинале
ударение ставится на первом слоге,  mArketing, - произнёс
он, имитируя американский прононс, - вот я и не понимаю,
по какому правилу можно так менять ударение.

Освоение тонкостей русского языка не входило в план занятия,
и Вересай оставила вопрос без внимания. Да и время уж
давило – пора переходить к контрольной. Никто на продолжении
дискуссии не настаивал.

В ходе пояснений задачи Вересай применила неточное
ударение, и привычная «свёкла» резанула ухо просторечным
«свеклА». Из соседнего ряда Косых переглянулся с Баклановым.
После обмена злорадными улыбочками Валера переключил
внимание на доску. Федя же, будучи глупее – просто по жизни
глупее – возьми, да и ляпни:

 - Вообще-то, правильно не свеклА, а свёкла.

Среди студентов пробежал смешок, тут же осёкшись:
окаменело-зловещее лицо Алевтины не предвещало ничего
доброго. Сдержанно, сквозь зубы, она процедила:

 - Да, вы правы.

 - У-у-у, - пронеслось по аудитории.

Самодовольный Бакланов триумфальным взглядом искал
поддержки в группе. Все сидели, уткнувшись в тетрадки,
чтобы не допустить зрительного контакта с Фёдором,
тем самым косвенно выказывая смельчаку одобрение.
Никто их них не решился бы указать куратору на ошибку,
да ещё при всех.

Косых единственный, кто не поддержал одногруппника и
того не скрывал. С упрёком во взгляде покачал головой,
как бы говоря: «Ну, зачем ты?»

Контрольная началась. Бакланов решил, что коль сидит
за партой один, то может писать любой из двух вариантов.
Выбрав тот, что полегче, пересел на другую сторону парты.

Минут пятнадцать – и всё написано, проверено, перепроверено…
Ну, ещё один беглый взгляд… И работу можно сдавать.

Собрав контрольные, Вересай предложила студентам ознакомиться
с новым материалом, покуда закончит проверку.

Народ окунулся в чтение. В атмосфере тотального шёпота кому-то
приходили идеи, кто-то не соглашался:

- О! Я знаю, как надо!

- Та не! Ты шо! Куда?

Время от времени Алевтина, отвлекаясь от проверки, молча,
до боли знакомым строгим взглядом гасила страсти
увлёкшихся спорщиков.

И вдруг – как болтом по носу:

 - Бакланову – «единица» за то, что писал не свой вариант!

 - Чё это – не свой?! – шумно возмутился Фёдор,  уже
не страшась быть выставленным за дверь.  - Я ж один сижу!
Какой вариант захотел, такой и выбрал! Шо такое?!

 - Выбирать, Бакланов, будете на выборах! – ни к селу ни
к городу выдала Алевтина.

 - Ну-у, я тогда не знаю… - с досадой проворчал Федя,
вполоборота влево повернув корпус. Правый локоть упёрся
в середину стола. Обхватив ладонью лоб, Бакланов
удручённо качал головой.

Его кислое лицо не оставило равнодушным Косых:

 - Вот тебе и свеклА, дружочек! Ну кто тебя, придурка,
за язык-то тянул? Баклан ты, Федька! Баклан свекольный!

В ответ – ни слова. Фёдор даже не слушал, что ему
впаривал этот умник.

 - Косых! Прекратите немедленно! – зычно завопила Вересай,
оказавшись не только вне себя, но и вне здравого смысла.

Ситуация для педагога щепетильная. Сказать прямо – отомстила?
Так об этом все и без неё догадались. Отрицать – значит
обороняться, да не в свою пользу. Тогда уж не останется
ни йоты сомнений, что Алевтина тупо и мелко поквиталась.
Но нельзя и совсем не дать понять Бакланову, за что он
схлопотал «кол».

Как же быть?

В классе тишина, перебиваемая гулом автомобилей за окном
и доносившимся из коридора ворчанием бабы Нюры, уборщицы.
Той всегда что-то не так, как надо, а точнее – не так,
как в «раньшем времени».

Вересай не нашла выхода из неловкой ситуации, но каждый
для себя извлёк надлежащий урок, в том числе и Бакланов.

В универе полагалось отрабатывать как пропущенные занятия,
так и полученные «неуды». Для отработки давались отдельные часы.

Федя пришёл на кафедру в назначенное время. Сдал одну тему,
другую, а когда очередь дошла до последней, тут-то Вересай
и прокололась: 

 - Это за «свеклУ»? - ехидная улыбочка скривила её густо
напомаженные губы. Прищуренные симпатичные глазки показались
Фёдору мелкими и гадкими. В ответ он вложил ехидства не меньше:

 - Нет, Алевтина Ниловна, за свёклу.

На отработку довелось прийти ещё раз.



Продолжение - Глава 6 - http://www.proza.ru/2016/12/17/1745

*****************************