Новогодние сказки? Тюнинг старины!

          Уважаемые ребятишки, прошу, перед прочтением непременно проверьте возраст. Если Вам еще не исполнилось 18-ти, зажмурьтесь покрепче и быстренько вернитесь в собственное детство.
          Речь пойдет о «новогодней» сказке. Как только я к ней прикоснулся, случилось страшн…
          Странное!
          Пародируя центральный гносеологический вопрос Михаила Самуэлевича Паниковского: «А ты кто такой?» стал выяснять: Для чего она? Зачем? Откуда, вообще, взялась? – но сходу ответить не получилось. Вот тебе и фокус!
          Казалось бы, разве есть что-то более привычное, более знакомое и понятное, чем Новый год и его истории? Ну, разве что, тема одиночества в романах Маркеса. Но об этом – не сейчас. Воспоминания увели меня в детство.
          И правда. Взять хотя бы самое очевидное. Кто не читал «Двенадцать месяцев»! Помните сюжет? Завязка, как обычно, случилась из-за недостачи. На этот раз не хватило цветов и злая мачеха выгнала падчерицу из дома на поиски подснежников. Путеводный огонек привел девочку к костру. А там… Все двенадцать. Обогрели, выслушали, помогли. Жестокая кара (нечего поделать, жестокость – исключительно сказочная черта) настигла злодеев,  счастливый конец – праведников.
          Народная «Снегурочка» – неизменный атрибут детского чтения. Иван да Марья дожили до старости и вдруг заметили, что у них нет детей. А на дворе как раз зима. Слепили старики ребенка из снега и зажили счастливо. Но не уберегли. Пришло лето, побежала дочка веселиться с подружками, прыгнула через костер и…
          Куда же без «Елки» Андерсена? Жило-было маленькое деревце. Но захотелось ему стать взрослым (а ведь давно сказано, – не ходите в Африку гулять!). Выросла елка, срубили ее, нарядили, а потом выбросили. И что интересно, сначала беднягу грызли мыши, а потом топтали дети.
          «Морозко» (поныне любимая сказка чехов). Опять мачеха, но на этот раз с избытком – злобы. Заставила мужа отвезти дочку в лес. На холод и погибель. Ага, счас! Надо было тетке получше изучать фольклор. Морозко – образ Деда Мороза и закадычный друг Санта Клауса, – выручил. После строгого экзамена на «упрямство» согрел и одарил. А мачеха из зависти собственное дитя сгубила. Так то.
          Добавлю, что «Мороз Иванович» Одоевского очень похож на «Морозко», только ходит по деревне с гуманитарной миссией – чтоб печи не забывали топить.
          Непременным атрибутом Нового года почему-то всегда считали «Снежную Королеву». Досталось и мне. Эта книга долго была настольно-единственной. Значит, там дело разворачивалось так. Пришел Новый год… Ах, нет! Жил-был злобный Тролль. Дальше, сами понимаете, зеркало, осколки, замерзшее сердце Кая и бесстрашный поход Герды во спасение. Все закончилось хорошо.
          Теперь я спрашиваю себя: «Это что, новогодние сказки? Почему? И что за жанр такой? Задайте себе те же вопросы.
          А пока думаете, я расскажу, что в попытке разобраться что к чему, конечно же, обратился к методу Владимира Яковлевича Проппа – выделил главных героев и постарался назвать их функции. Полное изложение анализа здесь неуместно, поэтому сразу о результатах.
          Все «новогодние» сказки оказались шиты по одной мерке. Их сюжеты одинаковы. Везде один и тот же фасон, простите, – стандартные персонажи: герой, антагонист-вредитель, волшебник-даритель, помощник-спаситель и злодей-отравитель.
          И их обычные функции: недостача, отлучка-запрет, поиск чего нет, выведывание-выдача-подвох, путешествие-испытание, битва-страдание и прочие… назидания. В итоге мы получили структуру повествования! Ничего не напоминает?
          Все просто. Эти истории переделаны, или, кому удобнее, – тюнингованы, из народных, так называемых, «волшебных», сказок, да еще и грубо отрихтованы.
          Причина в том, что Новый год в славянских краях – явление пришлое, кочевавшее по календарю с даты на дату и, к сожалению, так и не нашедшее подходящего места. В Советском Союзе, например, атеистический, светский праздник, перескочив с юлианского летоисчисления на грегорианское, устроился – подумать только, – перед православным Рождеством.
          А отверг наследие Древнего Рима и Византии (даты 1 марта и 1 сентября) сам Петр I, который повелел сослать Новый год в зимнюю стужу: первый день января.
          Делать нечего, – царь приказал. Потихоньку к празднику стали подтягиваться привычки, за ними традиции – елка с игрушками, шампанское с мандаринами, а там, глядишь, и сказки. Новых не было – старье сгодилось. Вот и появились «новогодние» истории такими, как мы привыкли знать.
          Но!
          Созданы-то они были изначально совсем для другого. Запреты, воспитание и назидание – их содержание!
          А ведь хорошо было бы принять в душе Новый год как возрождение и обновление, как чувство светлой надежды, как неосознанную радость, в конце концов! 
          Тут еще есть о чем подумать. Что ж, как говорит Семен Семеныч: «Будем искать…»
          Всем успеха и доброго настроения за письменным столом!

          P.S. Как же без Гофмановского «Щелкунчика», справедливо спросите вы? Ан, нет. Никак. Это сказка Рождества. Путать праздники мы не станем. Поэтому к Рождеству обратимся отдельно. В следующий раз.