Из жизни Алии или Восхожденние - Часть X

              Алекс

    В Афуле связь с Алексом не прервалась. Он даже приезжал ко мне несколько раз в гости. Однажды ходил со мной на очень большое олимовское мероприятие, после чего сказал, что я большой прожектёр, если надеюсь здесь сделать что-то полезное, да ещё, будучи пришлым беспартийным “варягом”: “Неужели ты не видишь, что почти все выступавшие занимались демагогией, говорили, что нужно делать (то есть по его необычному выражению “развешивали языки до пола”), но никто из них палец о палец не ударит, если им не заплатят.
    А откуда деньги могут свалиться?! Поначалу необходимо повкалывать на общественных началах, а потом, если быть последовательным и настойчивым, может что-то получиться, то есть будет практический выход. Но, тогда, поверь мне, найдётся столько желающих бездарей на всё готовое, что только успевай отбиваться! И учти, что история не знает сослагательного наклонения, и от подлости не застрахуешься!”
    Он, как всегда оказался прав! Один “деятель”, когда мне, наконец, после многократных хождений к мэру удалось “выбить” помещение для только что организованного общества, сказал: “Мне бы только “шульханчик” (столик) поставить!” Полученным помещением был грязный полузатопленный подвал (мне его дали  в надежде, что я откажусь), которое общими усилиями мы потом привели в божеский вид. Я ему разрешил. Но недаром говорят: “Пусти свинью за стол, она и ноги на стол!”. Это, конечно, не проблема, можно, вроде, и драной метлой погнать. Но, не тут-то было! К тому же примешались и немалые финансовые интересы, и этой “свинье” очень поспособствовали заинтересованные лица, которые пребывали во власти.
    Весьма интересны меткие и порой едкие характеристики и прозвища, которые Алекс давал различного рода деятелям, не исключая парламентариев.
    С более мелкими политиками он вообще обходился бесцеремонно (заочно, правда). Он говорил про них: “Какое-нибудь телодвижение сделают и уже герои”...
    Одного из них обозвал , страдающим “словесным недержанием”.
    Другого охарактеризовал как специалиста “по проблемам выеденного яйца”.
    А, увидев, как один служка подставил стул под з-д своего высокого (в смысле роста только) начальника, сказал: “Надо же, “без лести предан”, почти как Аракчеев”. Потом добавил: “Правда, как ты сам понимаешь, масштаб не тот, не то, что под лупой, под самым сильным микроскопом ничего не разглядишь!”



       О местной ментальности

    Конечно, писать об алие и не задеть такого слова и понятия как “ментальность”, то есть, по выражению специалистов “определённый склад ума”, было бы в корне неверно. Хотя сам я прожил на более “Дальнем” Востоке около тридцати лет, всё-таки это был совсем другой Восток и отличался он, естественно, не климатом, а в первую очередь, своим отношением к окружающей действительности или, как и принято здесь говорить - ментальностью. Отношением, попросту говоря наплевательским, причём, в прямом и переносном смысле, и ко всему абсолютно.
   Не будем вдаваться в причины - этим, наверняка, занимаются соответствующие специалисты, зарабатывающие на этом степени, деньги и прочее, прочее…

   Начнём с примеров:
 
   Несколько зарисовок с “натуры”

   Пример первый:

   На автобусной остановке посредине скамейки в одиночестве восседает мадам “местного разлива” - лет сорока, вся в жировых доспехах, килограммов под сто. Но время в ожидании автобуса она зря не теряет, так как занята пожиранием апельсина. Именно пожиранием, так как апельсиновые корки бросает себе под ноги, хотя с двух сторон автобусной остановки стоят урны, что бывает, кстати, не всегда. Когда я сказал ей об этом, она посмотрела на меня, как на ненормального.

   Пример второй:

   Новая большая автобусная станция. Всё блестит и дышит чистотой. Помещение кондиционируется. Несколько уборщиц очень интеллигентного вида (естественно, новые репатриантки) непрерывно заняты уборкой.
   На краю одной из скамеек перед выходом наружу к автобусу рядом с другими пассажирами сидит девчонка лет семнадцати и курит, хотя рядом висит знак о запрете курения. Потом окурок бросает прямо себе под ноги, а одна из многочисленных урн совсем близко. Сказал ей об этом - она в ответ ни слова и никто из окружающих также. Окурок поднимать она и не собиралась.
   Подошёл автобус. Все вышли и поднялись в него. Этот недоросль женского рода, но уже позволяющий себе курить в присутствии взрослых в неположенном месте, тоже. Она садится на переднем сидении около водителя. Автобус трогается, и она разворачивается спиной к окну и кладёт ноги на сиденье. Водитель, естественно, всё видит, но абсолютно на это не реагирует.

   Пример третий:

   Автобус более или менее свободный, поэтому одному крепкому здоровому парню достаточно места не только для него самого, но и его “ноженькам”, которые он расположил на противоположном сидении, развёрнутом к нему, как это иногда бывает в автобусах местных линий.
   Всё бы ничего: мало ли их здоровых и сильных позволяют себе это. Но вся штука в том, что этот парень при оружии и в полной форме полицейского. Даже привычные ко всему коренные израильтяне переглядываются между собой, но, естественно, ничего ему не говорят.
   К этому можно добавить небольшой рассказ управдома (олима, кстати), как он однажды днём вызвал полицию, когда “дети” играли внизу под домом в мяч. Почему в кавычках, потому что некоторым уже пора вот-вот в Армию. И вот, когда такие “дети” бьют изо всей силы  мячом по бетонной стене, а мячей одновременно может быть несколько, можно себе представить, что происходит с несчастным домом и его жильцами.
   Управдом говорит, что у нас достаточно спортивных площадок, где можно гонять эти мячи. “Но там солнце” - возражает ему “страж порядка”, железная логика, не правда ли, как будто эти балбесы и вечером не бьют здесь мячи. Но я знаю, что теперь даже по ночам, чтобы там ни творилось, полицию он больше не вызывает…
   В своём городе я спрашивал многих, кто занимался общественной деятельностью и хоть изредка пользуется автобусами. Что они делают, когда видят подобное (ноги на сиденьях)? Мне отвечают, что стараются не замечать этого!
   Спрашивается: “Своим ли делом они занимаются?” Но и я, наконец, понял - на всех здоровья не хватит, поэтому теперь стараюсь не замечать этого, если получается, конечно. Единственно, что я по-прежнему не позволяю - это класть ноги рядом с собой. Здесь я просто свирепею и готов, несмотря на свой уже весьма приличный возраст, просто заехать по физиономии, хотя мне хорошо известно и понятно, что этого всё-таки делать не следует...
   И ещё об одном “моменте” невозможно не упомянуть.
   Один наш сосед – новый репатриант, двенадцатилетним мальчишкой дважды бежал из-под нацистского расстрела.
   Другой сосед – с африканскими “корнями”, говорит ему: “Жаль, что тебя не добили и, вообще, надо было побольше ваших уничтожить”. Этот недоумок, наверно, не знает и не понимает, что небезызвестный генерал Роммель чуть-чуть не успел дойти до его дома в Северной Африке, и неизвестно, где бы он тогда оказался вместе со всей своей многочисленной роднёй. А помешали ему отцы таких мальчишек и все, кто воевал с нацизмом.

Добавить к вышесказанному,  по моему, абсолютно нечего.