Дуркин дом. Глава 73

                .
               

      
             Сидя в парке, на скамеечке, ему приходилось постоянно оглядываться. Редкие посетители парка, кажется, смотрели только на него. Виталий вздрагивал при всяком постороннем звуке: скрипнула ли галька под ногами прохожего, зашуршал ли ветерок опавшей листвой, закаркала ли ворона резко и пронзительно – все одно, он чувствовал слежку, а в довершении всех неприятностей портилась погода. Низкое небо было стянуто облаками, накрапывал мелкий дождик. Поеживаясь от холода, Аносов задремал. Снился ему рабочий кабинет в тот злосчастный вечер, когда была обнаружена кража денег из сейфа. Словно кадры документального кино в голове его проносилась паника, всеобщая суета и хаос. Плотная завеса дыма закрыла от него выход из кабинета, пришлось воспользоваться окном, что породило лишнее беспокойство у персонала, озабоченного его длительным отсутствием. Сидя на подоконнике в те самые мгновения, когда он искал дополнительную точку опоры для безопасного спуска, Виталий заметил нечто приметное на полу, некий знак. Находка сразу не привлекла его внимания, в спешке некогда было анализировать. Теперь, когда память снова возвращала его в то тревожное время, Виталий еще раз сопоставил происшедшее незадолго, и осознал, что появление улики не было случайным. Некий «стратег» намеренно пытался бросить тень на посторонних людей. Брелок, в виде покрытого перламутром осколка Староместской площади, был слишком приметным, чтобы Виталий мог запамятовать, кому он принадлежал. У него не было выбора, путь к двери был отрезан полосой густого дыма, да и спасать от разбушевавшегося огня было нечего. В тот момент, когда языки огненного пламени подбирались к нему все ближе и ближе, Виталий успел испугаться лишь за собственную жизнь. Оказывается, для того, чтобы ощутить страх смерти, мало столкнуться с ней на экране или на книжных страницах. Когда становиться не до раздумий, готов к любому исходу. Если он и покалечиться, выпрыгивая из окна верхнего этажа, жизнь его будут сохранена. Почему при опасном спуске, в лишенном точке опоры состоянии, ему виделись новые, скользящие между пальцами «банкноты»?
Легкий сон слетел с него мгновенно, стоило ему представить, как фигура в темном балахоне второпях сгребает все это бумажное богатство. На попытки Виталия помешать грабежу, злоумышленник ответил нападением. Упустив время, Аносов почувствовал несильный толчок, затем кто-то потряс его за плечо. На Виталия в упор смотрели две пожилые женщины, - Сынок, что с тобой? – спросила та, что была ближе.
- Заснул.
Старушки в беспокойстве, не спускали с Виталия глаз, подмечая, что с ним не так, - Может, плохо тебе? Скорую вызвать?
Робкая улыбка заиграла на обветренных губах. Проведя тыльной стороной ладони по давно небритым щекам, Виталий мысленно попросил извинения за свой неухоженный вид. Наверное, он сейчас похож на бродягу, но ему явно не станут ставить это в укор, - Нет, спасибо, обойдусь.
Заботливые старушки переглянулись, покачали головой, и, не спеша удалились. Виталий мысленно благодарил их, провожая взглядом. С их уходом он остро осознал собственное одиночество. Куда ему теперь идти, что делать? Дома его может поджидать милиция, друзей у него нет. За него переживает и волнуется одна лишь мама. Но что она может сделать, если на него ополчиться весь мир?
Потирая озябшие руки, Виталию оставалось только тяжко вздыхать, жалея самого себя. В ресторан бы сходить или хотя бы в кафе. Чувствуя сильнейший голод, Виталий закрытыми глазами предавался мечтам. Казалось он мог съесть целого быка. В воображении проносились поджаристая грудинка, сочный окорочок, ароматные ребра – на все это великолепие ему приходилось лишь глотать слюнки. Неправильную он себе работу подыскал, с больных, кроме сетований и жалоб, ничего не получить. Ради сравнения взять хотя бы соседку по этажу, работающую в ДЕЗе. Продвигая заявки «нужных» людей вне очереди, дежурная, без дополнительных затрат, заслужила небольшие, но приятные подарочки. Разве пострадает чье самолюбие, если он мимоходом запихнет в свой карманище шоколадку, коробку конфет или бутылку «старого, доброго»! Эх, сейчас бы хоть пепси-колу.
- Дядя, вам плохо?
Виталию почудилось, что он смотрит бесконечный сериал, действие которого крутиться вокруг одного приготовления пищи. Ясно, кем ему следовало быть! Вот только незадача, повара все пухленькие, упитанные. Фартучек, колпак и все такое прочее, не для него, а то был бы в тепле и неголодный.
Чье-то ненавязчивое прикосновение вернуло Аносова к действительности. Двенадцатилетний мальчонка навис над ним, отрезая путь к отступлению, - Все нормально, мальчик.
Вопрошающий не стал верить ему на слово. Присев рядом, на лавочку, мальчик искоса посматривал на взрослого соседа. Минуты две никто из обоих не предпринимал ничего решительного. Вдруг, неожиданно мальчик обратился к Виталию с просьбой, - Проводите меня до дома.
Аносов перебирал мотив для того, чтобы отказать, но подходящих, оправдывающих его доводов не находилось, - Пойдем, - упавшим голосом отозвался Виталий. Куда он отправится после, ему не было известно, но, несмотря на сезонную непогоду, Аносов был готов выполнить так опрометчиво данное обещание. – Давай познакомимся. Меня зовут Виталий Вячеславович, а тебя как?
- Коля. Разве это так важно?
Аносов пожал плечами, - Нет, но ведь любая вещь наделена именем … Коля, если тебя действительно зовут этим именем…
- Зовите меня, как хотите. Почему вы гуляли один в такую мерзкую погоду?
Виталий усмехнулся, - Ты задаешь слишком много вопросов. Ты такой же любопытный и  в учебе?
- Не люблю учиться, - как отрезал его новый знакомый.
Настала очередь удивляться Виталию, - За что же такое пренебрежение?
- Я не такой, как все, а в школе устраивают уравниловку, требуют, чтобы все одинаково рассуждали, приходили к одним и тем же выводам. Спорить с учителями бесполезно, но и принять их позицию не могу. Истина дороже.
А ведь он сам когда-то спорил со взрослыми, но правда была на его стороне, - Коля, а ты только для вида согласился бы, а в душе считай, как тебе удобно.
Чему он учит ребенка? Лгать, обманывать? Пусть порочное останется при нем, - Коля, но сейчас ты не с занятий сбежал?
- Сбежал, откуда надобно, - Коля неожиданно хлопнул себя по лбу, -
 Виталий …
Секундная пауза не вынудила Аносова подсказывать собственное отчество. Он упорно молчал, будто набрал в рот воздуха.
- Я вас попрошу, - продолжил юный приятель, - Назовитесь моим классным учителем алгебры.
- Нет, лучше химии. Алгебру я плохо знаю.
- Родители не станут вас экзаменовать, обещаю. Побудьте немного сведущим в школьных делах вот и все, - подытожил мальчик.
Виталий присмотрелся. Кажется, мальчик просит вполне искренне. Пожалуй, ничего плохого не произойдет, если он удовлетворит просьбу. Переходя дорогу по пешеходному переходу, каждый думал о своем. Сейчас он несколько часов побудет учителем. Может, что-нибудь подарят или хотя бы покормят. При мыслях о еде у него засосало под ложечкой. Поскорее бы!
В подъезде Виталий еще раз огляделся. Ковролин под ногами, картины на стенах, консьержка напротив входа, не хватало лишь видеонаблюдения.
- Это со мной, Мария Григорьевна.
«Железная» леди окинула его немигающим взглядом, но не проронила ни слова. Время, пока они с Колей ждали лифта, не было потеряно даром. Виталий едва дождался, пока прибыл подъемник. – Коля, это тетка – настоящий цербер. Как вы все с ней уживаетесь?
- Нормально. Зато она чужих не пропустит, - встал на защиту Марии Григорьевны Коля.
- А родители твои не удивятся, когда меня увидят?
Коля отрицательно покрутил головой, - Давайте договоримся. Вы – мой учитель по алгебре. Захотели познакомиться с моими родителями. Если чего не знаете, смотрите на меня. Подскажу.
На том и порешили. Самое интересное чудную парочку ждало впереди. На звонок в дверь открыла молодая женщина. Лицо ее показалось Аносову смутно знакомым.
- Мама, это – мой учитель математики.
Коля подтолкнул его в центр кухни. Сам того не желая, Виталий очутился на виду у всех. Минута пролетела в разглядывании незваного гостя. Женщине того показалось мало, она ощупывала его. Касания ее не были деликатными, и вызвали у Виталия смешки.
- Мам, по алгебре мне поставили четыре. Можешь спросить у учителя.
Аносов решил самостоятельно прервать настырное ощупывание, - Да, я поставил Коле «хорошо» и по геометрии тоже. Вы можете гордиться собственным сыном. Он очень любознательный и старательный мальчик. В школе им довольны.
Его заявление было воспринято равнодушно, а Виталий желал расправиться с голодом. Однако на кухне, кроме его маленького друга никого уже не было.
- Сосиски будешь? А блинчики? – расспрашивал его Коля.
- Куда скрылись твои родители? Их твоя судьба не интересует?
- У отца очередное обострение, а мать им занимается. А ты хоть что-нибудь в алгебре соображаешь? – в надежде полюбопытствовал мальчик.
- Немного разбираюсь. – А как ваша фамилия? – в свою очередь полюбопытствовал Виталий, в чью голову закрались первые подозрения.
- Толмачев Вадик я, а папу Виктором Олеговичем зовут.
- Почему папа твой не в больнице?
Было заметно, что Коля сам удивился, не менее Аносова. – Последние полгода папа жил в больнице, а мама возила ему передачи.
И тут Виталий решил пойти «ва-банк», - Коля, а кем работает твой папа?
- Он не работает. У нас мама работает.
- Кем?
- Менеджером, вообще, у нее работа секретная.
Еда отвлекла Аносова от разговора. Сосиски исчезали с его тарелки одна за другой. Коля за ним не поспевал. Как только тарелка гостя опустела, Коля положил на нее следующую партию яств, нечто походящее на жареную массу, - Это – блинчики, немного пережарились.
- Ничего, попробуем.
Коля перестарался, заключил Аносов, пережевывая слегка подгоревшее угощение, но до победы над голодом было еще далеко. Жевал Аносов с воодушевлением, неизвестно, когда еще удастся перекусить. Когда с муками голода будет покончено, можно будет заняться устройством на ночь. – Коля, хочу попросить твою маму устроить меня на ночь. Не возражаешь?
- Конечно, нет. А в реальной жизни ты кем работаешь?
- Иностранным разведчиком.
По выражению лица своего собеседника Аносов догадался, что ему не верят.
- Тогда я из американских спецслужб, - парировал Коля.
- Ладно, сдаюсь. Я пошутил. А твоя мама никогда не хотела оставить папу в больнице?
- Бросить? – с недоверием спросил Коля. – Нет, мы друзей не бросаем. А папа – наш друг, - подытожил юный Толмачев.
- Коля, мне нужно поговорить с твоей мамой.
- Зачем? – полюбопытствовал Коля.
- Хочу поговорить о твоем папе.
- Я тоже хочу знать то, что ты скажешь маме.
Сказать или отшутится, недолго размышлял Аносов. Лучше промолчать, чем солгать, - Коля, я тебя уважаю потому, что ты нашел в себе решимость и обратил внимание на проблемы в семье. Твой папа нуждается в помощи. Вы с мамой можете ему помочь, но правильнее всего это сделают в больнице, вот об этом я и хотел поговорить.
Пока Виталий мыл посуду, Коля что-то обдумывал. Новый знакомый занимал ни последнее место в его планах на ближайшее будущее. Экзамен на учителя он выдержал, в школе он немного побудет его дядей. – Завтра мы идем в школу, вместе: ты и я.
- А почему твоя мама не идет с тобой в школу? – крайне удивился Виталий.
Однако ответ Коли удивил его еще больше, - Она может, но не хочет, а не хочет она из-за папы.
Во взгляде читался вопрос, проигнорировать который, нужно было постараться, - Нет, брат, давай без утайки. Если ты желаешь, чтобы я представлял твои интересы, посвяти меня в домашние тайны.
- Нет никакой тайны, просто мама занимается папой, а я сам по себе, - непонятно: чего больше было в прозвучавшем: сожаления либо недоумения?
- Как это: сам по себе? Ребенок не может быть обособленным.
- Я – уже не ребенок, - уверенно заявил Коля, - С такими родителями, как мои, пришлось повзрослеть раньше срока.
- Мал ты еще, родителей осуждать. Запомни: человек ничто не может знать наперед. Вот и то, что произойдет, родители твои не ведали. Прости им, если что-то не так.
Коля пожал плечами, - Не знаю, что не так. Мне иногда кажется, что я – лишний. Мама все время с отцом занята, а я, вроде, как наблюдатель.
- А с папой твоим что-нибудь серьезное?
Зря он спрашивал, будто сам не знает, ведь самолично эпикриз ему подписывал. – Коля, а давно это с папой твоим творится?
- Давно, сколько себя помню, он увлекался раскопками и постепенно становился «не таким, как все».
- Ну-ка, поясни, что значит: не таким, как все?
- Значит, предсказать, что он сотворит в следующую минуту, невозможно. Как сказала бы наша математичка: «Действия его не поддаются логическому осмыслению».
- А папу твоего учительнице показывали?
- Нет, какой вы непонятливый, вообще, все взрослые ужасно бестолковые. Наталья Алексеевна, так зовут мою учительницу, неоднократно вызывала папу в школу. Вот я и придумал: надо какого-нибудь приличного дядю выдать за моего папу. Ну, как, пойдем завтра со мной в школу?
Виталий ответил на вопрос юного друга улыбкой, - Стало быть, я – приличный дядя?
- Очень даже, главное, почти свой. Мне за ваши поступки стыдно не будет.
- Спасибо, что ты оценил меня по достоинству. А твоя учительница просила именно папу?
- Она просто вызвала родителей, но зная собственную мамочку, уверен, что она в школу не рвется. Сходите, а?
- А мама твоя возражать не будет?
- Не-а, ей все равно.
- Давай у нее спросим, - предложил Виталий.
Коля усмехнулся, - Не возражаю, только где она, мама? Она ничего, кроме отца не видит.
- Позволь, Коля, мне самому составить о ней мнение. Где сейчас твоя мама?
Коля ответ Виталия в комнату, где его родители перебирали какие-то черепки и, казалось, не замечали ничего вокруг. Немигающим взглядом Виталий смотрел на того, кто являлся для него в данный момент воплощением сумасшествия. Лицо молодого мужчины походило на маску, лишенную всяческих чувств. Для того, чтобы проверить собственные предположения, Виталий взял в руки невзрачный черепок. Реакция на сей поступок была неожиданной. Толмачев заревел и умолк лишь тогда, когда получил обратно свою «игрушку».
- Виктор Олегович, вы меня узнаете?
Бессмысленный взгляд, направленный в некуда, ни слова в ответ. Человек ли перед ним или всего лишь один из тех, у кого обнаружены патологии развития?
- Это – больной человек, оставьте его в покое, - вступилась за мужа мама Коли.
Что-то в последний момент переключилось в голове Аносова, он проигнорировал вопли в защиту своего подопечного. Если кого и стоит оберегать, так это здоровых людей от «психической» атаки.
Поддержка подоспела с неожиданной стороны. – Я вас хорошо понимаю. Мне тоже бывает стыдно за отца. Знаете, я даже иногда говорю, что отец у меня умер, - признался Коля новому знакомому на кухне.
- Не надо, Коля, не стоит стыдиться собственных родителей. Несколько лет назад твой отец работал врачом и помогал людям. Теперь другие ему помогают, но времена еще могут перемениться, - сказано это было с воодушевлением, чтобы слушатель хотя бы заинтересовался, и даже, если не поверил, то и не принял «в штыки». – Когда Виталий вновь взглянул на Колю, в глазах мальчика застыли слезы.
- Лучше не иметь отца вовсе, чем такого, - в сердцах воскликнул Коля.
Рука его легла на голову мальчика, - Не обижайся, Коля. Твоему папе сейчас плохо. Самое ужасное, что он не понимает того, что с ним происходит, а потому, самостоятельно исправить создавшее положение не в силах.
Всхлипывания стали реже, а после того, как Виталий приобнял мальчика, прекратились вовсе, - Успокоился? Правильно. Мама твоя иногда тоже хочет поплакать, так, расслабиться немного. Нельзя, ведь на нее ты равняешься. Приходится держаться, так, что ты на маму обиды не держи. Она у тебя святая женщина.
- Только бы она с ума не сошла, как отец, а то сидит, черепки перебирает, как он, а потом, вообще, забудет, как его зовут.
- Не забудет. Для нее опаснее постоянное пребывание с твоим отцом. Он, как больной шизофренией, несет в себе заряд отрицательной энергией и наделяет ею свое близкое окружение.
- Выходит, от сумасшествия следует отдыхать? Оно заразно?
- Именно, что заразно, как любая инфекция. Кстати, лишь недавно установлено, что психические заболевания передаются от человека к человеку. Заразится ими – проще простого, а вылечиться – почти за гранью возможного.   
- Мой отец – не сумасшедший, он просто иногда слишком увлекается … археологией.
- Не извиняйся, Коля. Ты ни в чем не виноват.
Хотелось плакать, но слез уже не было, все равно, ничего от того не изменится, и компьютер ему не купят … - А ты почему защищаешь моего отца?
- Знаю его хорошо. Твой отец – большой умница, занимался практической наукой …
Коля перебил, - Больше всего он увлекался черепками, всякими раскопками, тогда он забывал обо всем на свете. Раньше папа очень много читал. Выходит, он по книгам заболел археологией?
- Не угадал. Книги создают умные люди, к сумасшествию они не имеют никакого отношения. Вышло так, что в роду у твоего отца был кто-то  носитель гена неадекватного поведения или сумасшествия. Ген этот был передан Виктору Олеговичу по наследству.
На личике Коли мелькнул испуг, - А мне он тоже может передаться по наследству? 
Виталий ответил не сразу, - Это зависит только от тебя.
- Как это?
- В твоем конкретном случае сумасшествие сцеплено с увлечением археологией. Просто обзаведись другими увлечениями.
Возможно, совет его будет принят к действию, о чем он узнает не скоро. Сначала нужно будет с Колей подружиться. – О чем, брат, задумался?
Лицо ребенка посерьезнело, заботы прибавили ему несколько лет. -  Я хочу создать лекарство от сумасшествия.
- Для этого надо много учиться. Ты готов?
- Готов, но я хочу учиться тому, что мне интересно.
Виталий не спускал с Коли удивленных глаз. Мальчик был готов делиться с ним сокровенным.
- Коля, ты – хороший сын, ты интересуешься жизнью своих родителей, и если бы ни болезнь твоего отца, вашу семью можно было бы назвать счастливой.
Оказывается, детские объятия могут быть очень даже приятными. Коля прижался к нему, - Нет у меня никакой семьи. Мать все время с отцом, и, если не с ним, то на работе, а я … я не кому не нужен.
- Ты нужен всем, кто тебя любит, - Виталий пытался утешить мальчика, - Ситуация с болезнью твоего отца более тяжелая, чем ожидала мама, поэтому она вынуждена уделять ему больше времени, чем тебе.
- Понимаете … я не обижался на маму, вот, если бы ее усилия увенчались успехом, но вы говорите, что сумасшествие … неизлечимо.
- Похоже, что так. Душевные болезни ниспосланы свыше, в качестве наказания, они приносят столько горя, что лучше смерть, чем небесная кара за грехи. У древних есть такое изречение: «Кого боги замыслили погубить, они лишают разума». 
- Зачем тогда мама с отцом возится?
- Как зачем? Твоя мама любит своего мужа и, пытается его спасти.
Коля схватил Виталия за руку, - Объясните ей, что она это делает напрасно, пожалуйста!
Колино предложение приняло вид просьбы. Виталий, отвечая, старался быть убедительным, - Коля, когда любишь, на многое смотришь по-другому. Вот ты любишь отца?
Может, напрасно он задает ребенку такие провокационные вопросы? Взрослый человек, порой, не в состоянии разобраться в собственных чувствах, а тут двенадцатилетний мальчишка. – Не люблю. Мне стыдно за него, за его дурость.
- Коля, пойми, ты должен терпимее относиться к собственному отцу, хотя бы потому, что его любит твоя мама.
- Все равно, не люблю его.   
- А если я ошибаюсь, и болезнь твоего отца все-таки можно вылечить? Коля, может, ты не будешь огорчать свою маму? – к его красноречивому обращению мальчик остался безучастным. – Коля, что ты еще от меня ждешь?
- Ты меня не бросишь?
Ответить Виталий не успел. На кухню вошла мама Коли, - Кто вы?
Неужели ему придется лгать в лицо вопрошающей? Но эта ложь во благо.
Виталия выручил Коля, - Мама, я же тебе говорил, это – мой учитель по математике. Он пришел со мной позаниматься.
Толмачева перевела вопросительный взгляд на гостя, - Вы согласны с услышанным?
Виталию стало не по себе, на него смотрят так, будто заранее подозревают в чем-то неблаговидном. И снова ему на помощь пришел Коля, - Мам, ты чего? Ты напугала нашего учителя, вот он дар речи и потерял.
- Да, дружок, повезло твоему учителю, ты за него, как за лучшего друга заступаешься. Чем же он такое отношение заслужил?
- Заслужил, представьте себе. Двойки не ставил. В каждом ученике я вижу потенциального взрослого, потому, я против карательных мер.
- Может, вы ошиблись профессией? Вам во врачи надо было идти, а не в учителя.
- Обязательно приму ваши слова к сведению, в следующей жизни, а в этой, позвольте, заниматься тем, что мне по сердцу.
Толмачева встала напротив Виталия. Теперь они смотрели почти глаза в глаза, - А я, как только последовала вашим рекомендациям, так муж и пошел на поправку. Спасибо, маэстро.
Позади него стена, иначе Виталий уже лежал. Вспомнил! Вот, почему лицо женщины показалось ему знакомым. Сия дама обращалась к нему за психиатрической помощью для мужа, так, что вешать ей лапшу на уши, в качестве «воспитательных» мер, все равно, что плевать против ветра. 
- Уходите.
Виталий не сразу понял, что ему указывали на дверь. В его ситуации не стоит воспринимать услышанное, как призыв к действию, - Извините, можно к вам обратиться с просьбой?
Толмачева промолчала, что было воспринято Виталием, как знак согласия, - Понимаете, у меня такая проблема, некуда идти. Можно я у вас поживу и заодно позанимаюсь с Колей математикой?
- А что психиатры в свободное от работы время подрабатывают преподавателями? – в интонациях голоса молодой женщины звучал сарказм. – Уходите.
- Мама, не прогоняй учителя, он со мной позанимается.
- Я сама с тобой позанимаюсь, - обернувшись к Виталию, Толмачева еще раз повторила, - Уходите сейчас же!
- Мамочка, пожалуйста, не выгоняй учителя….пожалуйста! – Коля уцепился за руку уходящего Виталия и не отпускал его.
- Коля, это – не учитель, а заурядный обманщик …
Мальчик грубо перебил мать,  - Но я ему не безразличен, а вам всем, тебе и отцу наплевать на меня. Теперь, когда нашелся человек, готовый быть мне другом, ты гонишь его. Мама, опомнись!
Толмачева ударила по руке сына и, оттолкнув его, распахнула дверь перед Виталием, - Я жду.
- Мама, учти, я уйду вместе с учителем.
- Ты несовершеннолетний и решение за тебя принимаю я. Ступай в комнату, - сказала она сыну. Повернувшись к Виталию, Толмачева добавила, - Если вы не уйдете, я вызову милицию.
Одного предупреждения оказалось достаточно. Аносов ушел без оглядки. Вот так и делай людям добро … Обидно. Надо было шантажировать «добрых» людей.
На улице он очутился уже затемно. Хмурая осень повернулась к нему спиной, швыряла ему в лицо жухлой листвой, а на небе, как назло не было ни одной звездочки. Он крался короткими перебежками, от одной подворотни к другой, прячась за припаркованными у обочины машинам, словно вор какой-то. А не зайти ли ему в подъезд, пока он окончательно не замерз?
Перебираясь к намеченной цели, Виталий пережидал в укрытиях, если видел на пути случайного встречного. От влюбленной парочки, он метнулся к стене ближайшего дома. Заметят они его или нет, оставалось только гадать. Из-за холода Виталий почти не чувствовал озябших конечностей. Дождавшись пока парочка вновь начала миловаться, Аносов стал пробираться к подъезду. Не повезло. Опять на пути беглеца встала шумная компания. Забежав за припаркованный в конце дома автомобиль, Виталий выжидал, но четверо пьяных парней тянули пиво и, видимо, некуда не торопились. Виталию оставалось лишь мерзнуть, проклиная бездельников. Внезапно появившийся автомобиль с проблесковыми маячками изменил его планы. Бегая вокруг припаркованных автомобилей, Виталий боялся оказаться в поле зрения стражей правопорядка. Оглядываясь по сторонам, Аносов искал место, где можно схорониться. Заурядный дворик в спальном районе, где его никто не знает – еще не все потеряно!
Фары милицейской машины явно кого-то искали и, остановилась она напротив подъезда, куда собирался забежать Виталий. Единственный подъезд, который был открыт и тот не его. Не везет…
- Эй, ты чего? – за спиной Виталий раздался незнакомый голос.
Аносов не спускал глаз с проблесковых маячков, все-таки, не он у них на примете. Как уедут, сразу в подъезд.
- Мужик, во что ты играешь? Давай проваливай от моего авто.
Виталий поднял голову и натолкнулся на враждебный взгляд водителя иномарки, - Извините, я сейчас отойду.
Как назло стражи правопорядка встали в дверях заранее облюбованного Виталием подъезда, словно испытывали его терпение. Снова придется мерзнуть.
- Слушай, мужик, проваливай из этого двора, иначе в милицию тебя сдам.
- Да, конечно, я ухожу.
Было что-то унизительное в его оправданиях, ведь он ни в чем не виноват. Единственный выход из создавшегося положения – спрятаться за другим автомобилем. Обыскивая взглядом подходящее укрытие, Виталий увидел за собой чью-то тень.
- Это я, Коля.
Позади и справа кто-то есть, впереди – милиция, слева – постройка, неизвестного назначения. Ужас, он окружен со всех сторон. Что делать? Пятился влево он недолго, пока не натолкнулся на стену.
- Пойдемте в наш подъезд.
Крался за ним не кто-нибудь, а Коля. Нащупав детскую ладонь, Виталий немного успокоился. Он ни один, пусть юный, но у него есть друг. – Спасибо, Коля. Уже поздно, тебе пора домой.
- Я без вас не вернусь. А от кого вы прячетесь?
Они стояли под прикрытием голубятни, а стало быть, в относительной безопасности. – Понимаешь, Коля, на работе, где я раньше лечил больных, произошел пожар. Я испугался, что меня обвинят в его происхождении и случайной гибели людей. Страшно, Коля, когда тебя обвиняют в том, чего ты не совершал.
- Ну вы же не будете всю жизнь бегать?
- Нет, не буду. Надеюсь, что следствие разберется и установит настоящего виновника произошедшего. Жаль, что погибших уже не вернуть.
Отворив знакомую ему дверь, Виталий нерешительно шагнул в подъезд, - Коля, пожалуйста, возвращайся домой. Я один посижу.
- Нет, я без вас не пойду.
- Коля, пойми, если обнаружат нас вместе, некому легче не будет. Ты мне можешь помочь, если завтра, уходя утром в школу, вынесешь что-нибудь съестное, - Виталий пытался убедить своего маленького приятеля, но, похоже, безуспешно.
- Мы сейчас пойдем домой вместе, еще раз попытаемся уговорить маму …
- Коля, не надо. Боюсь, что у тебя будут из-за меня неприятности.
- Пусть будут. Я люблю вас не меньше, чем вы меня.
- Но маму ты любишь тоже.
- Да. Почему она не хочет вас принять? Сейчас ее спросим об этом.
Виталий ухватил Колю за руку. Удерживая мальчика, Аносов обнял его, - Коля ты ничего не добьешься, лишь разозлишь свою маму.
Мальчик уже не говорил, он кричал. – Я отношусь к ней также, как она ко мне, точнее, как она того заслуживает. Если вы не пойдете, я отправлюсь разговаривать с мамой один, - оттолкнув руку Виталия, которой тот гладил его по плечу, Коля отправился вверх по лестнице.
Виталий замер. Предложенный им вариант устраивал всех, а главное, отвечал интересам Коли. Тишина оглушала. Чего Коля тянет? Напряженно вслушиваясь, Аносов мысленно просил: «Звони, звони», но реакции на его внушение не последовало. И вот, когда Виталий отчаялся, раздался долгожданный звонок.
Наконец-то! Однако, кроме звонка в дверь, иных звуков не прозвучало, а через минуту рядом с ним уже стоял Коля.
- Никого нет дома.
Что-то в лице Коли настораживало Виталия. Вероятно, неслучайно врун прячет глаза. Видимо, совесть у него еще осталась. – Пойдем к соседям, - Виталий потянул Колю за собой.
Они остановились около сто двадцать первой квартиры.
- Вы перепутали. Я живу в соседней.
- А не ты ли мне голову морочишь? – в ответ спросил Виталий. 
Укоризненный взгляд, которым наградил его Коля, надолго остался в памяти вопрошающего. Надо больше верить людям. На их пронзительный звонок в дверь сто двадцатой квартиры так никто и не ответил.
- А ключей у тебя нет?
- Нет. Я выбежал вслед за вами, - после паузы Коля добавил, - Есть хочется.
Присев на корточки, Виталий попытался утешить своего маленького приятеля. – Может, тебе попросить помощи у соседей?
- Обойдусь.
- Как ты думаешь, твои родители скоро вернутся?
Мальчик пожал плечами. Виталию оставалось лишь пожалеть голодного мальчика. Коля ответил ему взаимностью.
- Теперь видите, что родителям на меня наплевать.
- Коля, я стану тебе помогать, только жить тебе придется с родителями.
- Не хочу.
- Коля, если ты не вернешься домой, твоя мама подаст на меня заявление в милицию о похищении сына.
Прикусив губу, Коля отвернулся. Казалось еще чуть-чуть, и мальчик расплачется. Виталий держал его за руку, раздумывая, как же ему уговорить ребенка переночевать у соседей.
- Что вы тут делаете?
Виталий обернулся и увидел Толмачеву с сумками в руках. От его внимания не укрылось, как внутренне напрягся Коля, услышав голос матери.
- Добрый вечер. Коля погулял немного, а потом я отвел его домой.
Толмачева отодвинула в сторону назойливого взрослого и обратилась к сыну, - Ты ничего не хочешь мне сказать?
Мальчик отвернулся, но все еще крепко держал руку Виталия. Оставаясь под прицелом гневного взгляда, Аносов пытался высвободиться и одновременно старался подобрать подходящие слова для объяснения с Толмачевой. Извините, если я нарушил ваши планы. Я сейчас уйду.
- Уйдешь, вместе с участковым.
- Мамочка, пусть учитель переночует у нас, пожалуйста, - со слезами на глазах просил Коля.
- Он в участке переночует, - с пренебрежением бросила женщина.
И тут же не сдержался Аносов, - За что вы меня ненавидите? Я ничего плохого вам не сделал!
Крики на лестничной площадке привлекли внимание жильцов из соседних квартир. – Света, что здесь происходит?
- Маньяка засекли. К моему сыну пристраивался.
- Вы лжете. Ваш сын первым обратился ко мне.
Виталия никто не слушал. Когда на пятом этаже распахивались двери подъехавшего лифта, Толмачева заметила, - Это – милиция.
Не дослушав ее, Виталий вырвал свою руку и кинулся вниз по лестнице. Толмачева метнулась к лифту.
- Он убежал. Задержите его, пожалуйста!
Человек в форме нажал кнопку вызова лифта.
- Дяденька, помогите мне, - Коля ухватил милиционера за руку.
- Мальчик, отпусти. Ты придешь позже с мамой в отделение.
Коля крепко держал чужую руку.
- Отпусти руку, Коля, - уговаривала сына мать.
Внизу хлопнула дверь подъезда. Двери лифта распахнулись одновременно с дверьми сто двадцатой квартиры. Через несколько секунд все смолкло. Любопытным соседям оставалось только гадать: что твориться в квартире Толмачевых?