След на земле Кн. 2, ч. 4, гл. 64. Коса Смерти

Глава 64. Коса Смерти
(сокращенная версия романа)

1
       Оставив Цибинген тыловым подразделениям, преодолевая сопротивление отступающих частей фашистов, батальоны 774 стрелкового полка вышли на побережье Одера. Второй батальон майора Улановского занял северную часть побережья и обосновался в чахлом сосновом лесочке, в котором до этого размещался полк власовцев. Те жестоко сопротивлялись, но почувствовав себя брошенными, быстро ушли вверх по реке на север. Однако, второй батальон был здорово потрепан. Учитывая тот факт, что в нем ещё отсутствовал почти взвод добровольцев, которых старший лейтенант Никишин отобрал в десант для взятия крепости, майор Улановский, потерявший в бою многих офицеров, обратился к командиру полка с просьбой направить к нему в помощники комсорга полка.
       Довольный умелым и быстрым взятием укрепленного и превосходящего в силе города, полковник Пугачев согласился с доводами комбата, хотя и заметил, что майор самостоятельно без Никишина шагу ступить не может. Поэтому, когда старший лейтенант Никишин явился к нему по вызову, то получил приказание отправиться во второй батальон, для исполнения обязанностей замполита, хотя и обязанностей комсорга полка с него никто не снимал.
       Егор со своими десантниками, из которых он потерял только троих убитыми и двоих ранеными, не считая старшего лейтенанта Пузанова, подорванного в самоходке фауст-патроном, прибыл в расположение второго батальона уже глубокой ночью. Кураж боя прошел и навалилась усталость, тем более, что пришлось еще около часа топать пешком, чтобы попасть по назначению.
       - Здорово, Андрей. Ну, ты как? – заглянул в землянку к комбату Егор.
       - Хреново, Егор. Потерял все политическое руководство. Пузанов тяжело ранен и отправлен в госпиталь, комсорга батальона Пирогова убили, в ротах тоже ощутимые потери, но зато Пугачев дал команду срочно форсировать реку и захватить плацдарм на той стороне.
       - Форсировать нужно было сразу на плечах убегающих. У меня была такая мысль, но вынужден был заниматься зачистками, чтобы за спиной фашистов не осталось.
       - Так я и хотел на плечах, но суки, власовцы, путь отрезали. Отсюда мы их выбили, но как теперь форсировать Одер не представляю. Я думал по льду, но сейчас там вода. Представляешь, зимой и вода. Как они сами-то перебирались? Мне казалось, что они отступали по льду, а не по воде, - удивлялся и оправдывался Улановский.
       - Вероятно, спустили воду, открыв шлюзы, пока власовцы вас задерживали.
       - Ну, и что теперь прикажешь делать? Как выполнить приказ и форсировать Одер? Ждать, пока он снова покроется льдом? Но мороз слабый, погода стоит нулевая. Он за неделю не замерзнет. Вплавь, что ли переправляться? Так до того берега метров четыреста, если не больше. Нужны плавсредства, - сокрушался комбат.
       - Ну, а ты их искал? Нужно было сразу организовать разведку, поиск этих самых плавсредств. Никто их тебе не пришлет и с неба они не свалятся.
       - Да, черт возьми, не подумал об этом. Сейчас организую, - засуетился майор. - Ты тоже дружище впрягайся. Ты мой замполит. Людей нужно инициировать. 
       - Хорошо. Я сейчас соберу комсомольское собрание. Озвучу бойцам поставленную батальону задачу, и организую еще один десант. Нам нужна передовая группа, пара взводов, которая первой проведет разведку боем, как только найдется на чем переправиться. Если им удастся зацепиться за берег, то пошлем следом роту, а там и всем батальоном, глядишь, переберемся.
       - Добро. Я пошел, - оживился Улановский. Он был рад, что Никишин снова рядом и всегда найдет выход, даст дельный совет.
       - Я тебя жду на собрании тоже. Нужно будет, чтобы ты пообещал десантникам награды за форсирование Одера и захват плацдарма. Сам знаешь, это для многих важно.
       - Буду, конечно. Только, что я могу обещать, если от меня мало чего зависит. Я-то пообещаю, это не трудно, а вот получится ли? За Вислу, хрен чего дали, - и майор выскочил из землянки, чтобы отдать необходимые приказания командирам рот. Егор выбежал следом.
       Но поиски плавсредств ничего не дали. С трудом удалось найти в каком-то сарае довольно вместительную лодку, но её одной, было крайне недостаточно для переброски десанта в том количестве, о котором говорили Егор и Улановский. Тем не менее, её притащили к воде и стали думать, как быть дальше. Комбат лично пробежался еще по берегу и прибрежным сараям, но только в отчаянии ругался матом, что было так не присуще поляку. На собрание он явился сильно разгневанным и несобранным. Егор к этому времени рассказал бойцам, как удалось взять неприступную крепость Цибинген малой кровью, хотя противник превосходил нас по численности в десяток раз. Он выразил надежду, что и этот десант сможет также успешно выполнить поставленную задачу и, захватив плацдарм на том берегу Одера, обеспечит переправу всего полка, а то и дивизии.
       - А сейчас предоставляю слово командиру батальона, майору Улановскому, - сказал Егор.
       - Всех участников десанта за успешное выполнение задачи, захватившим плацдарм на том берегу представлю к высшей правительственной награде, - сходу выпалил майор.
       Бойцы недоверчиво смотрели на комбата, ведь высшей наградой могла быть Звезда Героя Советского Союза. Ими награждались единицы, а в десант отправлялось почти шестьдесят человек. Собрание зашепталось и загудело. Улановский понял, что сморозил глупость и быстро поправился.
       - Я имею в виду, всех особо отличившихся при взятии плацдарма, а остальных тоже к высоким наградам, но поменьше, орденам и медалям. Я ручаюсь, что подам наградные листы, ну, а если, наверху, что-то поменяют, то это будет не моя вина.
       С этими доводами комбата, похожими на правду уже согласились все. Все-таки бойцы относились к Улановскому с уважением, хотя бы за то, что он не командовал ими из землянки, а постоянно был на передовой. Сразу нашлись желающие для десанта. Егор начал составлять списки.
       - А вы, товарищ старший лейтенант, пойдете с нами? – спросил у него комсомолец  Поляков.
       Вопрос поставил Егора в тупик. Он только прибыл из десанта по захвату крепости, устал и не горел желанием снова лезть на рожон, тем более, что полковник Пугачев и майор Горностаев, дали ему установку больше в горячие и опасные операции нос не совать, дескать, и так мало политработников осталось в строю. Но как об этом скажешь бойцам, которые рассчитывают на тебя. Не скажешь же, что вы, мол, идите, а я пережду на этом берегу.
       - Конечно, пойду, - ответил он. – Но, у меня есть командиры, которым виднее, куда меня послать на задание.
       - Тогда пишите и меня, сказал Поляков.
       - И меня, - крикнул Стеклов. И еще несколько человек захотели быть добровольцами в этом опасном десанте.
       - А меня запишешь старший лейтенант? – послышался знакомый голос из-за спин бойцов. Егор увидел улыбающегося полкового разведчика Куприна. – Меня полковник послал курировать ваши действия по захвату плацдарма, разведать и доложить. А я не умею «курвировать» со стороны, поэтому я отправляюсь с вами.
       Желающих участвовать в десанте оказалось достаточно. Количество добровольцев даже пришлось уменьшить в виду отсутствия плавсредств, о чем сообщил Егору комбат. Ограничились цифрой тридцать. Пошли смотреть шаланду на берегу. В неё могло втиснуться не более пятнадцати человек. А куда остальных?
       - Ты, майор, дайка команду своим, срубить этот соснячок и сделать из него плот, - подсказал Улановскому Куприн. - Настелить сверху придется досок сарайных или ворот от них. Такой плот выдержит остальных.
       Комбат подсказке обрадовался. Как только сам не догадался. В течении часа под визг пил и стук топоров был сооружен приличный плот, который подтащили к лодке. Все были готовы к отплытию, когда появился на берегу сам полковник Пугачев. Комбат доложил ему о готовности к форсированию реки группой десанта во главе с комсоргом полка старшим лейтенантом Никишиным и полковым разведчиком старшим лейтенантом Куприным.
       - Что без полковых кадров не справляешься? – не очень ласково заметил Пугачев. – Ладно, задача ответственная и её нужно выполнить любыми средствами и людьми.
       Куприн ещё раз проинструктировал десантников, как соблюдать маскировку и как нужно будет действовать при касании земли на том берегу. И когда бойцы заняли свои места в лодке и на плоту сказал пару напутственных слов и командир полка.
       - Сынки мои, я очень на вас надеюсь. От вас зависит, как скоро мы войдем в Берлин и закончим эту проклятую войну. Обещаю вам, что не поскуплюсь на награды. Ну, с Богом!
       Лодка и плот отчалили от берега одновременно и скоро скрылись в туманной мгле. Не слышно стало и шороха опускаемых в воду весел. «Это хорошо, что стоит такая плотная мгла, - подумал Егор. – Так мы незаметно подойдем к тому берегу, высадимся и обезвредим сторожевые посты. А там уже легче будет закрепиться». 
       В лодке с Егором было пятнадцать человек. Поначалу она вырвалась вперед и опережала плот, на котором была группа Куприна и еще связист Улановского, который то и дело разматывал катушку с проводом. Плыли тихо, стараясь не выдавать своего пребывания на воде. Весла и багры опускались в воду осторожно, чтобы не плескать ими. Все надеялись благополучно добраться до противоположенного берега и вступить в бой внезапно для противника. А там…. У каждого был в руках автомат и пять запасных дисков к нему, по десять гранат «лимонок», по финке, для рукопашного боя, если гранаты и патроны закончатся.
       Но тихо все-таки не получилось. Через десять минут все бойцы в лодке стали ежесекундно работать котелками, вычерпывая набиравшуюся в неё воду. О маскировке и осторожности пришлось забыть. Нужно было суметь продержаться в этом дырявом корыте и не утонуть. Бойцы взмокли и от набравшейся в лодку воды, и от усердия, вычерпывая её. Егор не знал, что придется делать, если лодка утонет. Они уже довольно далеко отошли от восточного берега, чтобы вернуться, а что было впереди, скрывал мрак ночи. Но спасти лодку от затопления не удалось. Она полностью ушла под воду, и десантники оказались по пояс в воде. Но не стоять же на месте. Нужно двигаться вперед, нужно барахтаться, чтобы не утонуть и не отморозить себе ничего, не околеть от холода. Вылезли из лодки и двинулись вперед. К удивлению Егора и бойцов глубина реки не увеличивалась и они продолжали идти по пояс в воде, подняв над головой оружие. Потом Егор догадался, что под ними было не дно реки, а лед, поверх которого была пущена вода с плотины. Хоть это успокаивало, хотя от сильного холода сковывало все тело, и идти становилось все труднее. Многие уже держали автоматы одной рукой, а другая была в ширинке и спасала от обморожения мужское хозяйство.
       Плот Куприна теперь опережал плетущихся за ним десантников Никишина, но взобраться на него было невозможно, так как места на нем все равно не было. Так они прошли не меньше ста метров, пока плот не уткнулся в берег. По расчетам Куприна и Егора они не могли преодолеть всю ширину реки. От силы метров двести, что составляло половину расстояния водной преграды.
       Берег вырисовывался темным ровным пятном. Никаких черных пятен, похожих на строения или неровности горизонта не наблюдалось. Тихо выбрались из воды. Под ногами был не жесткий зимний грунт, не бетон дамбы, а мягкий податливый песок. Странно, хотя по большому счету, многие берега были песчаными или илистыми. Но удивляло и другое. На берегу ни шороха, ни шевеления, ни других признаков присутствия обороняющихся.
       - Они, что сбежали все отсюда? – спросил шепотом Куприна Егор. Тот пожал плечами. За всю свою практику разведчика, он никогда не имел подобного случая.
       Пришлось разведать береговую линию. Прошли вправо метров сорок. Ничего, кроме ровной поверхности. Прошли влево на столько же. Все то же самое. Прокрались вперед, и там ни души, ни препятствия. Что за черт? Что за каверзу придумали немцы? Егор связался с Улановским, доложил ситуацию.
       - На западном берегу противник не обнаружен.
       - Не может этого быть. Они что совсем от страха голову потеряли? Столько говорили об их усиленной обороне, так куда же она подевалась? Может вы наткнулись на образовавшуюся косу? Посмотрите повнимательнее.
       О косе Егор, конечно, не подумал. Стал проверять. И действительно, пройдя вправо около ста метров, он вышел к воде. Слева от места высадки в ста пятидесяти метрах тоже оказалась река. Теперь сомнений не осталось. Это коса. Егор промерил её в ширину. Насчитал сто восемьдесят четыре обычных шага. Значит, ширина косы была чуть больше ста метров. Что ж, нужно продолжать форсировать остаток реки до настоящего берега, тем более, что этот остаток по его подсчетам составлял тоже около ста метров. Он распорядился, чтобы плот перетащили на другую сторону косы.
       Когда плот оказался по эту сторону косы и все были готовы продолжать движение, Егор первым вступил в воду и… с головой ушёл в ледяную бездну. Вынырнул шумно, кашляя и отплевываясь от воды. Не мог отдышаться.
       - Странно. У косы такой резкий обрыв и глубина…
Не успел Егор договорить, как перед ними, метрах в восьмидесяти, темнота стала рваться вспышками выстрелов. В небо взметнулись осветительные ракеты. Они повисли над косой, озаряя всю поверхность акватории и береговых укреплений. С берега по десанту усилился огонь автоматов и пулеметов. Десантники были под огнем, как на ладони.
       - Зарыться в песок, - скомандовал Никишин и бросился наземь. В нескольких сантиметрах от него пробежались фонтанчики от пуль.
Огонь был плотным и не давал поднять головы.
       - Отползайте, ребята, назад, - продолжал командовать Егор, перекатываясь подальше от кромки воды. Но многие бойцы лежали неподвижно.
«Вот же попали, - сокрушался мысленно Егор. – Застрянем мы на этой косе, пока нас не перебьют, как куропаток».
       Наверное, погибли бы все, если бы со стороны батальона Улановского не открыли ответный огонь по позициям немцев на западном берегу. Огонь врага сразу же ослаб, а потом был перенесен на восточный берег, и это позволило десантникам отползти подальше от обреза воды к середине косы и окопаться. Но около половины десантников были убиты. Еще трое были тяжело ранены и только шестеро не получили ранений.
       Егор искал глазами, обычно подсказывающего полкового разведчика Куприна, но обнаружил его не сразу. Он лежал в луже крови метрах в сорока и ещё слабо дышал, хотя это был хрип из-за прострелянного легкого. Егор пытался перевязать его раны, но их оказалось несколько. Только грудь была пробита в трех местах. Если бы сейчас же можно было отправить его на восточный берег, то, возможно, врачи сотворили бы очередное чудо, как это случилось с Буяновым, но перед восточным берегом было не меньше двухсот метров ледяной водной преграды.
       У Егора на глазах выступили слезы от потери товарища и беспомощности. Куприн стал что-то говорить, и Егор склонился к его губам.
       - Ты не трудись, Никишин. Я уже не жилец. Жаль, что так глупо напоролись, но ведь по другому было нельзя. Хочу попросить тебя, Никишин. Будешь в Берлине, отыщи обязательно этого помощника бургомистра Гопке, или в этом роде, и накажи, как сделал бы это я.
       - Пенделя что ли дать? 
       - Ну, да. При всех, по голой жопе. Чтобы знал, падла, об уважении к русским.
       - Это все или ещё есть просьбы?
       - Если будешь в Москве… там мать у меня осталась… на Кутузовском проспекте в доме восемь. Передай ей, что…, - Куприн закатил глаза и с последним вздохом обмяк.
       Егор опустил его на песок и поцеловал в лоб. Слезы продолжали катиться по щекам, но нужно было воспользоваться передышкой и посчитать людей. Живых оказалось тринадцать человек, семеро из которых были ранены, но могли самостоятельно перемещаться и стрелять. Все они сидели в неглубоких, вырытых в песке, окопчиках.
       - Ну, что, гвардейцы, опрофанились мы, - с горечью объявил Егор. – Но пока затишье, ребята нужно собрать погибших в одном месте, лучше у восточной стороны косы, где мы высадились. Связь у нас жива?
       - Жива, - откликнулся связист. – Я уже доложил комбату.
       - И что он?
       - Жалеет, что так получилось, что не удалось прорваться к тому берегу.
       - Понятно. Соедини меня с ним.
       Связист стал накручивать ручку телефона. Майор Улановский сразу откликнулся, и Егор взял трубку.
       - Это я, Никишин. Ты уже знаешь, что нас накрыли. Нам нужно возвращаться, но плавсредств нет.
       - Мы сейчас готовим плоты. Но заберем только раненых. Приказ первого оставаться на косе и держать её. Я всем батальоном прибуду к тебе.
       Разговор с комбатом слышали все.
       - Зря вы звонили, старший лейтенант, - заметил сержант Голиков. – Нужно было возвращаться по воде без плавсредств. Все равно мы все мокрые. А там бы хоть обсушились. Здесь-то огня не разведешь. А чай не лето, замерзнуть можем. Того и гляди, дуба дадим.
       Егор и сам пожалел, что позвонил. Но тяжелораненых на себе по ледяной воде не перетащить и бросить их одних у него бы рука не поднялась. А согреться не мешало бы.
       - Ладно, гвардейцы, что теперь жалеть. Сами слышали, скоро весь батальон здесь будет. Пока бы мы туда добрались, то и времени высохнуть не осталось. Пришлось бы назад с батальоном снова сюда тащиться. Еще больше пожалели бы, - сказал Егор. – Вы давайте, ребята, собирайте убитых, а потом будем блиндажи строить. Так и согреемся.
       Уже светало, когда десантники соорудили себе четыре небольших блиндажика. Строить более глубокие и вместительные сооружения в песке без подручного материала было сложно, да и на дне этих-то небольших стояла вода. Теперь все взоры бойцов были обращены на западный берег, который становился виден все более отчетливо. Но все что они видели, было длинной бетонной стеной дамбы. Она скрывала видимость противника и не давала представления об устройстве оборонительных рубежей. Это сильно не нравилось Егору. Преодолеть высокую стену дамбы с воды было почти невозможно. Здесь нужен очень хитрый маневр и подручные средства, чтобы форсировать в лоб и захватить эти укрепления.
       Оставалось сидеть и ждать решения командиров в своих импровизированных блиндажах, крышей которых были плащ-палатки с набросанным на них песком. Такая не могла уберечь не только от снаряда, но и от осколков. А то, что с наступлением дня немцы будут обстреливать косу из орудий и минометов, Егор не сомневался.
      
2
       Проклятая коса. И зачем только она оказалась на их пути? И какими соображениями пользовались командование полка, переселяя на неё не только батальон Улановского, но и другие батальоны полка. Наступающие подразделения полка были у противника «на ладони». Переправлялись батальоны тоже вброд по пояс в воде, только, естественно для командиров и пулеметов были сооружены небольшие плоты. Ближайшего леса на побережье не хватило на всех. На восточном берегу Одера остались штаб с тыловыми подразделениями и артиллерия, которую на косе было разместить невозможно.
       За ночь коса была перекопана и заполнилась «жидкими» блиндажами, так как мокрый песок имел свойство расползаться. Те несколько плотов стали крышами для батальонных штабов, но все равно все сидели в воде и чтобы не замерзнуть глушили спирт.
       Улановский с непривычки ворочался в тесном блиндажике и кряхтел от неудобства. Для его роста и комплекции, да ещё в полушубке требовался блиндаж пошире и поглубже. Кроме того в его блиндаже должен был находиться его замполит, Егор Никишин и телефонист. В начальнике штаба майор не очень нуждался, тем более, что у Косова боевого опыта было недостаточно.
       - Черт возьми, и сколько нам придется сидеть в таких условиях? - ворчал майор.
       - Так это я у тебя хочу спросить. Когда Пугачев отправлял вас сюда он же объяснил вам свой замысел и доводы, - злился Егор.
       - Объяснил тем, что от косы до западного берега расстояние в пять раз короче, а значит и потерь при форсировании с восточного берега должно быть меньше.
       - Удивляюсь этой близорукости. На берегу мы могли бы основательно подготовиться к форсированию реки, заготовить материалы. А здесь мы скованны в действиях. Просто сидим и ждем. А чего ждем? Пока немцы не обрушат на наши «жидкие» укрепления свой огонь? Да от нас ничего не останется. Это же полное идиотство, если не….
       - Что если? Если не предательство ты хотел сказать? Ты, что сомневаешься в Пугачеве? Ты же его знаешь.
       - Знаю, а то и вправду подумал бы нехорошее. Но и это его решение считаю неправильным, необдуманным, - возмущался Егор.
       - Не кипи. Успокойся. Завтра с рассветом артиллерия проведет мощную артподготовку, и мы под шумок пересечем этот кусочек реки и захватим их укрепления и плацдарм, - пытался успокоить Егора комбат.
       - Э-ва, как легко у вас получается. Под шумок, значит? Этот кусочек реки вплавь придется преодолевать, а не вброд. В шинелях, полушубках с оружием и боезапасом, каждый будет весить за сотню килограмм. Да они все потонут, как бы не умели плавать, а я уверен, что больше половины плавать не умеют. Да и с воды взобраться на дамбу без нужных устройств будет просто невозможно. Для этого нужны хотя бы крюки с веревками или лесенки с зацепами. Ну, и чтобы переплыть каждому нужно бревно или доска.
       - Ты просто обозлен и потому сомневаешься, - сказал Улановский.
       - Ты, что, Андрей, моих аргументов не понял? Хочешь убедиться, как это будет? Да эта попытка проверить будет последней для всего полка. Я прошу тебя немедленно позвонить полковнику и доложить то, что я тебе сказал. Без нужной подготовки нельзя форсировать реку и атаковать бетонные укрепления противника.
       Улановский последовал совету Егора и доложил о том, что тот просил, а именно о бревнах, досках и веревках с зацепами. Егор, прильнув к трубке рядом с ухом майора слушал, что скажет командир полка. Тот выслушал без возражений и только протяжно вздохнул, будто на его плечи взвалили непосильный груз.
       - Понял тебя, майор. Постараюсь обеспечить всем необходимым, но вы там не расхолаживайтесь. Будьте готовы к штурму, - и полковник повесил трубку.
       До конца ночи и планируемой артподготовки оставалось не более двух часов. Ночь была тихой и относительно теплой. Егор вылез из блиндажа и растянулся рядом на песке, устремив взгляд в небо. Огромные темно-синие облака медленно плыли с востока на запад. Егору подумалось, как было бы хорошо всем полком оказаться на этом облаке и переплыть Одер, да и ещё сколько нужно территории Германии, чтобы опуститься сразу в Берлине. «Хотя нет. Оказаться в логове немцев одним полком смертельно опасно. Там в стане врага они и дня не продержатся. Лучше опуститься сразу за дамбой, - мечтал Егор. – Тут, в случае чего, соседи помогут».
       Облака уплыли дальше вместе с мечтами. Показалась светлая полоска неба. Начинался рассвет. Дамба, за которой скрывался противник, окрасилась лучами восходящего солнца. Коса тоже посветлела. Егор с удивлением заметил, что по ней двигаются люди.
       «Бл…, они же рискуют быть замеченными. Немцы сейчас откроют по ним такой огонь, что всем достанется».
       Он залез в блиндаж и передал свои опасения Улановскому. Тот немедленно связался с другими подразделениями и потребовал соблюдения строжайшей маскировки.    
       - Все ждут артподготовки нашей артиллерии, - объяснил он.
Но артподготовки не последовало ни сейчас, ни позже. Это означало, что полковник внял просьбе Улановского и отложил артподготовку, пока не будут заготовлены и переправлены на косу бревна и прочие принадлежности для преодоления водной и бетонной преград. А значит, ещё сутки придется сидеть с мокрыми жопами на этой проклятой косе и ждать, ждать, ждать.
Ночью на косу были переправлены бревна, доски с поперечными брусьями в виде ступенек и веревки с крючьями. Осталось дождаться «шума» нашей артиллерии. Но немцы оказались активнее и предусмотрительнее. Возможно, хорошо сработала их разведка, но они упредили нашу артподготовку и обрушили на косу свой массированный огонь из всех видов оружия. Этот мощный массированный огонь стал смертельным для большей части присутствовавших на косе. И хотя артподготовка сразу же за этим началась, но атаковать дамбу не осталось сил. Доты и дзоты продолжали поливать косу свинцом так, что головы высунуть было не возможно.
Когда эта феерическая пляска Смерти закончилась, оказалось, что больше сорока процентов полка, были убиты и ранены. Но ещё целый день, до темноты, по косе очень точно работали снайперы. Погибли командиры первого и третьего батальонов и их заместители. Командовать оставшимися силами полка на «Косе Смерти», как её окрестили бойцы, остался майор Улановский и, как его замполит, старший лейтенант Никишин. Им ночью пришлось заниматься отправкой раненых и убитых на большую землю в Цибинген.
       На следующий день картина повторилась. Снова и снова фашисты вели обстрел косы. Бойцы зарылись в песок, как кроты и старались не высовываться. Наша артподготовка снова оказалась бесполезной, поскольку огневые точки врага продолжали работать.

3
       На шестой день пребывания на «косе Смерти», от полка осталось чуть больше батальона, но сдвинуться с места они так и не смогли. Улановский, как главнокомандующий силами на этом пятачке не знал, как оправдываться перед Пугачевым за свою пассивность, но любое поползновение пресекалось бдительным противником.
       Это утро снова было по-весеннему солнечным и теплым. Хотелось погреться на солнышке, как-то размяться, хотя бы в бой пойти, но вылезать из блиндажей по-прежнему опасно. Комбат и Никишин только позавтракали, как раздался зуммер телефона. Улановский снял трубку, а Егор, как обычно приник к трубке рядом с ухом майора.
       - Ну, что, дармоеды, - услышали они голос Пугачева, - сколько времени вы еще будете хлеб на говно переводить? Приказываю немедленно поднимать людей в атаку и захватить этот е…ный плацдарм.
       - Он, что, охренел что ли? Или пьян совсем? Это же смерть всем, - прошептал Егор.
       Но в трубке вдруг раздался раскатистый хохот. И уже не голосом командира полка, а чьим-то знакомым, но непонятным.
       - Струхнули, лодыри? Это я, начхим Белоусов, вас разыграл.
       Егор видел выражение лица Улановского, который недолюбливал Петьку и забрав у него трубку сам высказался в адрес приятеля:
       - Ты не начхим, а х… моржовый. Что, если бы сейчас провод перебило? Ты хоть понимаешь, на что обрек бы людей, мудила? Шутник, мать твою…, нашелся.
       - Простите, ребята. Я действительно х…, и моржовый, и какой захотите. Я как-то не подумал о последствиях. Простите еще раз, но у меня к вам дело. Дайте совет.
       - Излагай, чего хотел, только нам здесь не до шуточек, - предупредил Егор.
       - В опалу я к полковнику попал. Взял его Маринку за жопу, а тот увидел и напустился, как чумной. Кричит, чтобы я сейчас шел не косу и брал плацдарм. За невыполнение приказа грозится расстрелять. Но зато обещает Звезду Героя, если мне удастся захватить этот херов плацдарм. Обещал дать мне в подчинение целый взвод из своих связистов-артистов и всякой тыловой шушеры. И что мне посоветуете делать? – посетовал капитан Белоусов.
       - А что здесь посоветуешь? Сейчас ты все равно на косу не попадешь. Снайперы перестреляют вас, как куропаток. Нужно хотя бы ждать ночи.
       - Но он же шлепнет меня за невыполнение приказа. Он знаешь, какой злой сейчас?
       - Ну, ты все-таки мудак Петя. Чего ты полез к этой бл…и? Совсем с ума спятил? Если так приспичило,  шёл бы к Верке, она всех принимает и тебе не отказала бы. С ней бы никаких хлопот точно не было бы.
       - Да, знаю я Верку. Мне Маринку хочется. Хрен ли она глазки строит? Но теперь-то, чего говорить? Теперь нужно из положения выкручиваться.
       - Ну, тогда, чтобы не маячить на глазах у Пугачева, бери людей и сделай вид, что отправился на косу, а сам иди выше по реке, на север. По идее там кто-то из соседей тоже форсировать реку собирался. Там, либо отсидишься и вернёшься к ночи обратно в полк и переберешься к нам на косу, либо с соседями за компанию переберешься на западный берег. Ну, а дальше, как в сказке, повернешь к югу и наступай на дамбу. Только заранее договорись с соседями, чтобы тебя огоньком поддержали. Глядишь, и возьмешь плацдарм, а с ним и Звезду Героя, - пошутил под конец Егор. – Вариант, конечно рисковый, но, как говорится: «кто не рискует, не пьет шампанское».
       - А что? Красивый вариант. Я в сказки с детства верю. И шампанское люблю. Спасибо за совет, дружище. Вместе Звезду Героя обмывать будем. Обещаю. Всё. Желаю вам остаться живыми и здоровыми до моего триумфа.

(полную версию романа можно прочитать в книге)