Дела давно минувших дней 09

Тихая пристань

Свирид  вернулся домой в конце сороковых после амнистии,
отработав на каторге восемь лет. Ульянка еще пару раз его навещала, но в последнее время он уже в основном сапожничал, поэтому жилось ему намного легче, чем в первые годы ссылки.
Вернувшись, устроился на химический завод рабочим. Вскоре им дали две комнаты ( из трех) в коммунальной квартире, в типовом двухэтажном доме без всяких удобств. Поскольку ездить из села было неудобно, т.к. работа была в три смены, рабочим давали квартиры без проблем. Завод тогда только построили, производство было вредное, таким способом заманивали людей.
Дом в селе оставили сыну Ивану, второму ребенку (первая была Катерина). Тот женился, и у него родилось пятеро детей. Второй их                сын, Василий тоже работал на химзаводе и получил свое жилье. Третий сын, Григорий, уже работал, но все еще жил с родителями. Катерина с мужем взяли участок и строили свой дом. Двое самых младших, Раиса и Михаил, ходили в школу.
Поселок, где они жили, был пригородным и назывался – Аварийный из-за близости к Химпрому. Часто весь дым гнало в сторону поселка, его кольцом опоясывали отстойники с разноцветными жидкостями, но, тем не менее, люди там жили, держали скотину, сажали огороды.
И вот этот поселок и стал, наконец, тихой заводью, последней пристанью, где смогли наши герои найти свое такое выстраданное долгожданное счастье.
Ульянка завела огород, держала поросенка, кур. Свирид, не смотря на слабое здоровье, подорванное лагерями, много работал. А в свободное время чинил всему поселку обувь, сидя на низеньком круглом стульчике, подбивал, латал, прошивал, и молоточек без устали выводил свою звонкую бесконечную песню. Платили за ремонт чисто символически – двадцать, или пятьдесят копеек. Но и эти деньги были подспорьем в небогатом обиходе.
А Ульянка в любое время суток, с готовностью приходила на помощь страждущим. Люди приходили и приезжали отовсюду, каждый со своими болячками и проблемами. Варила всякие мази, наделяла лечебными травами, и просто давала советы и рекомендации.
А по воскресеньям вместе со своим мужем ехали на свои религиозные собрания. Свирид обязательно в костюме, а уж Ульянка – любо-дорого посмотреть! Красивое платье или длинная юбка с блузочкой, брошечка у ворота, аккуратные туфельки. Всегда прямая, стройная, волосы аккуратно собраны на затылке. Щеголиха!
Уж как любила она нарядиться, да только редко ей удавалось: только пока жила у родителей да под старость и появилась такая возможность. В эпоху тотального дефицита ничего не было в магазинах – все уходило из-под прилавка «по-блату»,

но в маленьком поселковом магазинчике ей частенько оставляли что-нибудь, потому что все продавщицы были ее пациентками. То в курточке из болоньи  одна из первых щеголяла, то плащик импортный носила  (редко, у кого такой был).
А уж Свирид не мог наглядеться на свою жену, и это было видно невооруженным глазом. И никогда в их доме не было ни ссор, ни криков, даже на детей голос не повышали. Мать слушали беспрекословно, а отец был непререкаемым авторитетом.

Когда стали оформлять документы на пенсию, оказалось, что контора в их родном селе сгорела, а с ней и документы, подтверждающие стаж работы в колхозе. Ульянке начислили двенадцать рублей пенсии, а Свириду двадцать восемь.Даже в то время и по тогдашним ценам это было катастрофически мало. Но они никогда не жаловались. Выращивали лук, зелень, Ульянка вязала их в пучки и продавала на местном рыночке, опять же, сапожничество выручало.
Когда Химпром раздавал земли под садоогороды, кто-то из детей взял для них участок и они стали выращивать клубнику и кусты малины, смородины, крыжовника и продавали на рынке ягоды. Выживали, как могли.
Вскоре  Раиса вышла замуж и уехала с мужем в Сибирь на заработки. Там и я родилась в городе Новокузнецк Кемеровской области. Отработав около трех лет, вернулись на родину, взяли участок под застройку и стали строить дом. Женился и Григорий, и тоже стал строиться. Михаил получил квартиру. Практически один за другим с разницей в один-два года родились внуки. Всего их было пятнадцать.
В 1972 году отметили золотую свадьбу – тут уж дети и внуки расстарались: хоть и не смогли все родственники собраться по разным причинам, но и пришедших было немало – едва поместились за столом. Не счесть было добрых слов и пожеланий «молодоженам». Сидели, как два голубка – старенькие, седенькие, благообразные.
Не знаю уж, как в молодости, а в зрелом возрасте они друг друга называли по отчеству – Васильевич и Кузьминична. Свирид всегда говорил: «Не дай, Боже, чтобы моя Кузьминична умерла раньше меня, я не представляю, как мне жить без нее!»
Но, видимо, не все еще испытания приготовила им судьба.
Однажды Ульянка проснулась рано и сказала мужу, что ей приснился нехороший сон, будто их сын Григорий строит маленький домик, как будочка. Когда она спросила, зачем он это делает, ведь у них есть новый большой дом, то он отвечал, что теперь будет жить здесь.
А вскоре явился знакомый и сообщил, что Григорий умер. Ему было всего сорок лет. Бывало, что он иногда жаловался на боль в сердце, но всерьез это не воспринимал, и однажды умер во сне.
Свирид пережил смерть сына по-мужски сдержанно, скрывая свою боль от жены, стараясь ее хоть как-то утешить и поддержать. Ульянка же долго плакала и все не могла успокоиться.
И однажды ей приснился Гриша. Он был в каком-то тумане, весь измученный, и попросил мать не убиваться так сильно за ним.
- Мама, ты плачешь, а мне от этого очень плохо, перестань!
И Ульянка с тех пор больше не плакала.

Видно, Господь все же внял молитвам Свирида: умер он первым, полгода не дотянув до своего восьмидесятилетия. Однажды, попав под дождь, он сильно промок, после чего заболел пневмонией. Его долго лечили в больнице, но болезнь прогрессировала и перешла в отек легких. Умирать выписали домой, и он через пару дней угас, не отпуская руки своей Ульянки.
Как потом, успокоившись немного, рассказывала Ульянка, ей незадолго до этого приснилось, будто бы его отпевают в церкви. Это, видимо, был знак. Но она не стала никого расстраивать, не сказала никому.
Как сейчас вижу своего дедушку: спокойный, немногословный, с легким чувством юмора, добрый, но все это не напоказ, а в глубине души, как бы в тени своей жены. А уж сладкоежка был! Я, наверное, в него в этом удалась. Когда мы приходили к ним, дедуля всегда извлекал из карманов несколько шоколадных конфет и угощал нас. Бабушка конфет не любила. Раньше, говорила, очень хотелось, но,  то не за что было купить, то дети малые, а теперь – ешь, да не хочется!