Если даже меня не вспомнишь... Глава 8

Глава 8. Гиены. Ваш обед еще не готов...
               

Он очень тихо и медленно переместился назад. Хотя, эти громко разговаривающие и хохочущие большие африканские дети вряд ли могли услышать его за своим собственным шумом.
Ночь в Африке опускается стремительно. Кажется, вот только сейчас саванна, расцвеченная всеми красками заката, отражалась в темнеюще-зеленоватом небе, а горы, освещенные контрастным светом вечернего солнца, напоминали пейзажи Рериха, как вдруг все это, словно, по мановению кисти неведомого художника, мгновенно погрузилось в чернильную тьму. И вот, уже только нереально большие звезды освещают поистине вселенскую ночь, наполненную странными, угрожающе-неясными звуками.
По маршруту, уже знакомому, Савл вышел к реке. Он очень спешил. Найли оставалась одна уже слишком долго. Вполне могла испугаться, да и опасных хищников здесь, конечно, немало. Вскоре послышался шум водопада. Ночной воздух стал прохладен и влажен. По дороге не встретилось ничего чрезвычайного. Вскоре, он подошел к группе деревьев, под одним из которых оставил девочку. Свернувшись от холода в клубочек, она спала крепким сном  усталого ребенка. Невдалеке Савл обнаружил небольшую охапку сухих веточек, тонких и коротких. Очевидно, Найли замерзла. И оттого, проснувшись, пыталась набрать веток для костра. Но, не дождавшись «Дья-дьи» и намучавшись окончательно, крепко уснула. Укрыв ее курткой немца, он присел рядом на остывающий песок.

Капитан и сам устал немыслимо. К тому же, за последние сутки довелось лишь однажды поужинать пойманной возле реки змеей. Сейчас бы поспать, но оставаться тут уже нельзя. Нет гарантии, что поутру мотоциклисты не захотят проверить берег реки до водопада. Ведь неизвестно, что они ищут. Надо уходить на ту сторону. Единственный след пребывания человека - банка из-под тушенки недавно была очень тщательно прикопана неподалеку. Так что, перейти речушку по отмели, и можно спать. Собак на мотоциклах нет. И это большая удача. Еще засветло на той стороне Савл приметил между древесными зарослями и скалами вполне приличное укрытие. К этому месту необходимо добираться в обход, по отмели. Или вплавь, через глубокое, хотя и неширокое озеро. Затем, придется миновать россыпи щебня и огромные валуны. На мотоциклах такие препятствия не преодолеть. Взяв спящую девочку на руки, он спешно направился к отмели. Уже через пол-часа подошел к небольшой пещере на противоположном берегу озера. Набросав листьев и травы на песчаный сухой пол, развернул куртку немца, уложил на нее ребенка. Сам расположился рядом. Он слышал тихое дыхание Найли, и это удивительным образом успокаивало его. Но непроходящее чувство голода и сильная усталость не позволяли быстро заснуть.
«Отключиться» удалось лишь спустя некоторое время. И ночь прошла мгновенно.

Пробудил Савла не свет утренней зари, а надсадный рев мотоциклетных двигателей. Как он и предполагал, эти вчерашние любители жаренного мяса решили, на всякий случай, обследовать ближайшие окрестности. От шума Найли проснулась. Сжавшись в комок, она со страхом смотрела на противоположный берег, до которого с этой стороны было метров сорок, не более. Гости уже собирались уезжать, когда один из них, крикнув что-то, быстро нагнулся с мотоцикла. Поднял с земли банку из-под тушенки, и понюхал ее. Какие-то веточки, обернутые обрывком грязной ткани из импровизированного «пончо» Найли видны были торчащими в разные стороны из этой банки. Значит, в его отсутствие девочка выкопала жестянку из песка и использовала ее, как игрушку. Вот, теперь «игрушка» эта попалась на глаза преследователей. Разделившись на группы по двое, вооруженные автоматами, они разошлись в стороны, внимательно осматривая окрестности. И, разумеется, обнаружили вскоре следы, оставленные Савлом ночью, когда он на руках переносил девочку через воду. Четверо из них, негромко переговариваясь между собою, направились через отмель в направлении пещеры.
 
Савл мгновенно оценил и просчитал возникшую ситуацию. Перейти и укрыться в другое место уже невозможно - слишком все на виду. Остается лишь один вариант: очень дерзко сработать на опережение. Их четверо. Значит, шансы один - к четырем. Гранату использовать нельзя. Если останется жив хотя бы один, то из укрытия уже не выйти. А там, на шум и остальные, те, что отошли, подтянутся. Вывод и единственно-верное решение: бей первым, Фредди! Обойма в «Ингреме»...одна граната...Ну что же, бывало и хуже. Впрочем, нет. Хуже еще не бывало. Очень сложно идти в отрыв сейчас, с девочкой на руках. Оставить ее здесь, а самому рискнуть попытаться увести погоню в сторону? Крайне трудно оторваться от четырех, а далее, и восьми автоматчиков. Вернуться затем сюда будет почти невозможно. Тут Найли тронула его за руку, тихо сказала «Дья-дья...» и с таким доверием, детской надеждой посмотрела в глаза, что все дальнейшие вопросы отпали сами собой.
Савл усадил ее за большой камень, темнеющий в углу пещеры, медленно приложил палец к губам: тихо сидеть! - и притаился у входа.
 
Четыре человека на той стороне уже не видны. Значит, все-таки обнаружили вчерашние следы и теперь шли по ним. Вторая группа приближалась к пещере, будучи уже шагах в двадцати. «Ингрем» на такой дистанции воистину смертоносен! Но лишь отчаянная дерзость могла обеспечить успех...Враг появился перед ними неожиданно. Короткая очередь, почти в упор. Пламя, словно, из паяльной лампы. Кто-то еще пытался дрогнуть стволом автомата. Но пуля в грудь швырнула и его на холодные скользкие камни...А теперь, «или пан, или - пропал»!
Ни секунды не раздумывая, Савл бросился в холодную воду озера. Стремительно пересек его и метнулся к ближайшему мотоциклу. Еще мгновение - и пятнистый ствол пулемета угрожающе уставился на ближайшие заросли, вдоль берега. Туда, куда ушла первая группа. Естественно, они уже услышали выстрелы и спешно возвращаются. Но внимание их будет направлено на тот берег. Ведь там сейчас их товарищи. Савл сидел, скрывшись за мотоциклом. И ждал. Увидел, как шевельнулись ветви деревьев. Затем, четыре фигуры, пригибаясь, перемещаясь зигзагом, ринулись по мелководью к пещере, на той стороне озера. Вскоре наткнулись на убитых. Посовещавшись мгновение, остановились, чуть не доходя пещеры. Один отделился. Прижимаясь к скале, потянулся к поясу. Гранатой хочет взять. Савл повел стволом пулемета и громко крикнул. Все четверо резко развернулись, отреагировав на голос. Они даже сориентироваться не успели. Длинная очередь уложила всех и сразу. Мгновенно сработала не успевшая быть брошенной граната. Вихрь дымного пламени разметал, осыпав песком и щебнем уже безжизненные, ставшие податливо-тряпичными, тела автоматчиков.
А теперь - стремительный бросок к ближайшим зарослям. Никто не стреляет. Небольшая пауза, и рывок через отмель. Зигзагом - на всякий случай, к пещере. «Ингрем» уверенно ощущается в ладони. Но применить его уже не пришлось. Чем могут быть опасны восемь «упаковок холодного груза»?
 
...Проверив багажники, Савл обнаружил несколько полу-сухих больших лепешек, консервы-кашу с мясом и пальмовую водку в большой фляге. Перед этим, осмотрев карманы убитых, нашел их удостоверения. Все-таки, это были люди из «кофут»-полицейские с расширенными полномочиями. «Кончились ваши полномочия, парни…», - с непонятной грустью подумал Савл. После чего он переоделся в форму одного из убитых. Пара дырок, вроде, не очень заметны. Снес тела убитых в пещеру. Три мотоцикла затопил в озере, почти под водопадом. Теперь все в норме. В подразделении «кофут» белые служат тоже. Это он знал наверняка. Так что, какой-то отрезок пути будет не очень трудным. Открыл консервы Найли и себе. С удовольствием сделал большой глоток пальмовой водки. Закусил кашей с мясом. Неплохо! И тут же вспомнил вчерашнюю антилопу на вертеле - ведь всю сожрали! Хорошенько искупался в холодном озере. Даже под водопад заплыл, в бурлящую белую пену. Вымыл ребенка. Усадил девочку в люльку, прикрыл брезентом. Еще раз проверил, все ли захватил? И продолжил путь, завершения которого никто не мог знать.
Теперь он, уже не маскируясь, гнал тяжелый мотоцикл по узкой и ненаезженной дороге, отдаляясь от горных склонов, постепенно становящихся все ниже и ниже. Горы, сглаживаясь и прячась у горизонта, как-будто таяли в горячей туманной дымке. Необъятная саванна расстилалась повсюду. Утренняя прохлада давно растворилась в побелевшем от дневного зноя небе. Воздух, бьющий при движении в лицо, нисколько уже не охлаждал кожу. К тому же, периодически приходилось останавливаться, девочка крайне плохо переносила дорогу. Затем, все чаще стали попадаться зонтичные, очень искривленные, деревья, иногда превращающиеся в небольшие рощи. И высокая густая трава укрывала собою почти все видимое пространство.
Ближе к полудню пришлось остановиться почти на пол-часа. Большое стадо слонов неспешно пересекало дорогу. Один из них отделился, медленно подошел так близко к мотоциклу, что отчетливо прослушивалось его сиплое редкое дыхание. От слона пахло засохшим илом и свеже-сорванной травой. Помахивая хоботом, гигант внимательно рассматривал путников.

Найли напряженно вжалась в сидение люльки, а Савл неподвижно застыл, вцепившись за руль. Он совершенно не испугался, так как давно уже разучился чего-либо бояться. Просто, глупо было, да и рискованно, провоцировать животное бессмысленными в этой ситуации движениями. Слон неспешно обошел мотоцикл. И Савлу показалось, что насмешливо сощурились, и без того маленькие, светлые глаза животного. Помахивая хоботом, он вдруг, словно размышляя, остановился. Затем, протяжно, как-то тяжело, вздохнул. Потом, развернувшись, смешно пошевелил совершенно маленьким поросячьим хвостиком и, так же не торопясь, вернулся к своим.

... Красноватая пыль взвихривалась за мотоциклом. Она, оседая на придорожные кустарники и травы, долго еще висела  над сухой, палимой солнцем зеленью саванны. Легкий, почти неощущаемый, ветерок пытался догнать путников. И, когда Савл притормаживал, красная пыль настигала их, моментально забивала глаза и раздражая горло до спазм свирепым кашлем. Поэтому, он старался не снижать, по возможности, скорость. Горы неясно просматривались в отдалении. Различные деревья попадались все чаще. Вызывало почтительное удивление обильное многообразие животных и птиц, встречающихся на пути. Лишь следов обитания человека не обнаруживалось. Сама дорога уже и на дорогу-то не походила. Более того, складывалось впечатление, что огромной дугой она вновь уходит в горы. В какой-то миг Савл решил, что сбился с пути. Он остановился при этой мысли. Но, сориентировавшись по часам и солнцу, пришел к выводу, что общее направление пока выдерживается правильно.

Покормил Найли, напоил и смочил ей водою из фляжки голову. Без аппетита поел сам. Все время хотелось пить. Еда вообще не привлекала. Появилось ощущение дурноты, резко заболела голова. И земля, как вчера, «поплыла» под ногами. Савл вколол себе последний шприц-тюбик с антибиотиком. Вскоре, немного полегчало. Он знал, что это совсем ненадолго. Из аптечки уже осталась только марганцовка. Хотя, и пальмовая водка иногда - тоже медикамент.

...Полу-заросшая травой дорога снова вильнула в сторону гор. На ее обочине все чаще попадались редколистные, искривленные деревья, переходящие местами в пыльные небольшие рощицы. Останавливаться тут не имело смысла. Хилые зонты серых крон почти не давали тени. Найли постоянно мутило. Она все время просила пить, и вода быстро заканчивалась, хотя запас ее был сделан немалый - все восемь фляжек он наполнил водой из озера и прихватил с собой. Сейчас крайне необходимо выдвинуться к лесу. В крайнем случае, вернуться в горы и оборудовать временное убежище. Вот, только времени на это почти совсем не оставалось: «там сделаем привал и заночуем...вот лихорадка… как скверно…нельзя болеть…». Виски ломило. Мысли были хаотично-разорваны. Дорога стала просто убийственной. Почти заросшая травой, скрывающей глубокие рытвины, пробившиеся наружу древесные корни и камни, она уже таковою даже быть перестала. Но Савл упорно выжимал из мотоцикла все, что было возможно. Двигатель давно уже вонял горелым маслом и часто «чихал». Когда Савл, в очередной раз, взглянул на девочку, то прочитал в ее глазах испуг. Он не замечал, что уже долгое время громко говорит вслух: «Бедный ребенок! Такое пережить...она плохо переносит дорогу. Надо сказать Димычу, чтобы так не гнал… что-то под этой крышей слишком душно...давай сложим тент...». Вцепившись в руль, Савл гнал мотоцикл по красной пыли. Его раздражало, что Димыч не опускает тент. И даже не отвечает на требование своего напарника. В кабине становилось все жарче...

...резиновые коврики под ногами чадно тлели, а кожаные чехлы сидений, вспыхнув, разлетались раскаленными сверкающими бабочками. Мотор ревел, и машина, почти не касаясь грунта, летела к озеру мертвых. Димыч, нам - не туда! Там - одни мертвецы! Димыч медленно оборачивается. Лоб, почему-то черный, высвечивается сквозным, зияющим осколками раздробленного черепа, огромным отверстием, сквозь которое просматривается багровое озеро с бормочущими невнятицу мертвецами. Сверкает белыми зубами чудовищно раскрытый рот, и грохочущий голос рвет перепонки: «Н ТОМБЕ!!! МЕНЯ ЗВАЛИ Н ТОМБЕ!!!»...

...В короткий миг просветления Савл увидел впереди дерево. Автоматически вывернул руль, и откуда-то издалека услышал пронзительный детский крик... Сознание возвращалось медленно. Он чувствовал воду на губах, и рубашка его была мокрой. Пошевелил руками, ногами - вроде, все цело. Что же произошло? Ах, да - дерево! Открыл глаза и сразу увидел заплаканные глаза Найли. Она говорила что-то, все время повторяя «Дья-дья, дья-дья...». И в детских глазах этих был виден совсем недетский страх. Рюкзак под головой. Рядом валялись пустые фляжки. Девочка, для того, чтобы привести его в чувство, израсходовала всю воду! Поднявшись, кое-как обследовал перевернутый мотоцикл: на нем уже никуда не уедешь... Осмотрел Найли. Подивился, что оба они отделались лишь ссадинами и легкими ушибами. Теперь придется идти пешком. Только девчушка идти не может - сильно ушибла коленную чашечку.
Отобрал две банки каши, перелил во фляжку, что поменьше, пальмовую водку. В куртку Эрнста завернул сверток с алмазами. Все это сложил в рюкзак. Автомат брать не стал - слишком тяжело.
Как сумел в этих условиях, почистил пистолет. В пустой обойме «Ингрема» осталось всего пять патронов. Кинжал на поясе, и граната там же. А теперь, рюкзак за спину и ...Он посадил Найли повыше рюкзака, на плечи - нужно иметь свободными руки - и очень медленно, заметно прихрамывая, пошел в направлении отдаленных горных вершин. Так же, как вчера, дорога пружинила под ногами. И саванна вращалась, подобно гигантской карусели, периодически вызывая непреодолимое чувство тошноты. Тогда он опускал девочку на землю. Но ее больная коленка не позволяла долго идти самостоятельно. Поэтому, Савл, отдышавшись, вновь сажал ее на плечи. И, преодолевая дурноту, шел, периодически проваливаясь в удушливый бред, к виднеющимся у горизонта горам, которые никак не хотели приближаться. Он сам удивлялся тому, что все еще идет, поражаясь необъяснимому автоматизму собственных действий. Это напоминало «сон на марше», когда солдат настолько выдыхается, что засыпает буквально на ходу, на какое-то время «отключаясь» от существующей реальности.
    
А здесь, на руках был ребенок. Поэтому, даже «выключаясь», он очень медленно, с огромными усилиями, все-таки продвигался к горной гряде, которую из-за пота, заливающего глаза, уже почти не видел. Все чаще приходилось отдыхать. Неровный ритм биения сердца, со звоном отдавался в голове. И, кроме этих гулких ударов, из внешнего мира не доносилось больше ничего. Миновал полдень. Солнце свирепо прожаривало, словно дымящуюся от нестерпимого зноя, саванну. Легкий ветерок, появившийся, было, с утра, затих. И даже птицы, нахохлившись, словно, при морозе, прятались в тени редких деревьев.

...Вчерашний приступ лихорадки длился около трех часов. Савл знал, что следующие атаки болезни начинаются, обыкновенно, в одно и то же время, но длятся по нарастающей. Все время очень хотелось пить. Удивляло молчаливое терпение Найли, которая ни на что не жаловалась и ни о чем не просила, хотя было заметно, что ей крайне плохо. Ситуацию сильно ухудшало полное отсутствие воды. И Савл чувствовал себя виноватым, что не справился с мотоциклом. После очередной передышки девочка отказалась от помощи и захромала рядом, ухватившись за руку «дья-дьи». Но, спустя короткое время, вдруг села прямо в бурую дорожную пыль и горько расплакалась. Коленка ее сильно распухла. Глотая слезы и жестикулируя, девочка что-то быстро говорила, испуганно поглядывая на Савла. И тот вдруг понял, что она, видя, что ее спаситель и сам передвигается еле-еле, просто боится быть брошенной.
«Ничего не опасайся, глупышка, мы своих не бросаем!» - как мог, успокоив ее, с трудом посадил на плечи поверх полу-пустого рюкзака и нетвердыми шагами, шатаясь, как пьяный, отправился в дальнейший путь. Уже не осматривая окрестности, не пытаясь более увидеть медленно приближающиеся горы, находясь в пограничном состоянии между бредом и явью, он медленно брел, загребая горячими берцами красную пыль под ними. Смотрел лишь под ноги, опасаясь споткнуться и уронить Найли. Краем глаза заметил впереди на дороге какие-то мелькающие тени: «Гиены...или шакалы...Рановато объявились...Ваш обед еще не
готов...». Теперь он шел, держа пистолет в руке. Стрелять смысла не имело. Пять выстрелов - это все, что есть. И остаток жизни лимитирован этими пятью пулями.
 
...Полицейская куртка была выброшена сразу после аварии мотоцикла. Идти в обычной армейской «разгрузке» легче и привычней. Тем более, что полиция, а именно «кофут», совсем не в авторитете у гражданского населения: «Этакое Намибийское гестапо, в миниатюре. Но работают они примитивно. Жестоко и примитивно. Мы с тобой частенько переигрывали их. Димыч...Или ты уже не надеешься на себя? Ты же всегда твердил...верь в себя. Даже тогда, когда никто уже в тебя не верит...каждому - по вере...
Ты чего-то отстаешь-плетешься сзади... Не теряйся...мне одному очень трудно. И посматривай внимательнее...по сторонам. Кругом одни шакалы…».
Сидя на плечах, Найли, по-видимому, просто потеряла сознание, так как совсем уже легла сверху на голову Савла. А тот, громко и хрипло разговаривая с погибшим другом, передвигался уже совершенно рефлекторно, ничего не замечая вокруг и даже дороги не ощущая.
В какой-то момент, придя в себя, с усилием поднял голову. И увидел черных  пятнистых свиней, копающихся в помойках узкой грязной улицы, типичные африканские жилища, неухоженные огородики, недоуменные коричневые лица аборигенов. Пистолет в руке белого пришельца заставлял их держаться подальше. И Савл выпустил оружие. Ощутив, что «поплыл» окончательно, постарался упасть так, чтобы не придавить больную коленку Найли…
               


http://www.proza.ru/2016/12/17/1505