I - Пушкин и версия о дипломе рогоносца
1. Вместо предисловия
2. Шутка Пушкина и Данте Алигьери
3. Пушкин пишет историю рогоносцев
4. Записка Натали к Дантесу
5. Диплом на бланке от кавалергардов
6. Письмо Вигеля Пушкину
7. Печать-шарада в красном сургуче (или «истина сильнее царя»)
8. Десять Анонимных писем
9. Пушкин голос свой посылает в письме своём
10. Устав Российской Академии Наук и пасквиль Пушкину
11. Заслуги Уварова С.С.
12. Пушкин-Дантес-Уваров: пересечение параллельных
13. Русский Dangeau Пушкин
14. «Мне скучно, Бес!»
Приложения:
1. Пушкин и дома Нарышкиных
2. Список Нарышкиных от Черейского
3. Адреса Пушкина в Петербурге
4. Адреса Пушкинского круга
«От двора, мой друг, выживают двумя манерами.
Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят».
Фонвизин. «Недоросль».
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Вспоминая прочитанное о Пушкине, всегда есть ощущение движения: от общего к частному, от индивидуального портрета – к картине всего общества начала 19 века.
На фоне Лицея видно мальчика Сашу - задиру и ревнителя: успехи приятелей в играх вызывали у него бурю эмоций, ему непременно нужно было быть первым, он "был раздражительнее многих и потому НЕ ВОЗБУЖДАЛ ОБЩЕЙ СИМПАТИИ: это удел эксцентрического существа среди людей". Он часто дрался и даже был бит. Учился неважно. Первым он был в поэзии, в своих лицейских литературных опытах. Конечно же, похвальные отзывы друзей, учителей, вдохновляли его на новые сочинения...
Позднее, уже известным начинающим поэтом, Пушкин также проявлял "эксцентрические" свойства характера: "либеральный по своим воззрениям, имел какую-то жалкую привычку изменять благородному своему характеру", - пишет его лицейский друг Иван Пущин. Он часто сердил друзей тем, что любил в театре вертеться у оркестра рядом с молодыми людьми высшего круга, которые с покровительственными улыбками выслушивали его шутки и остроты. Многие современники Пушкина отмечают бросающуюся в глаза "вертлявость" в поведении, неровность в обращении с людьми, частые и даже резкие перепады настроения его от весёлости к унынию и задумчивости.
«Переходы от порыва веселья к припадкам подавляющей грусти происходили у Пушкина внезапно, как бы без промежутков, что обусловливалось, по словам его сестры, нервною раздражительностью в высшей степени. Он мог разражаться и гомерическим смехом, и горькими слезами, когда ему вздумается, по ходу своего воображения. Стоило ему только углубиться в посещавшие его мысли. Не раз он то смеялся, то плакал, когда олицетворял их в стихах. Восприимчивость нервов проявлялась у него на каждом шагу, а когда его волновала желчь, он поддавался легко порывам гнева. В эти-то мрачные минуты и являлся к нему Соболевский на выручку -- прогонять тоску и гнев... Нервы Пушкина ходили всегда, как на каких-то шарнирах, и если бы пуля Дантеса не прервала нити его жизни, то он немногим бы пережил сорокалетний возраст». Л. Н. ПАВЛИЩЕВ со слов О. С. ПАВЛИЩЕВОЙ, сестры П-на. Л. Павлищев, 156.Читать полностью: http://readr.ru/v-veresaev-pushkin-v-ghizni.html
Более спокойным и уравновешенным Александр чувствовал себя в родном селе Михайловском, в Болдино. И недаром только там он мог быть один на один со своим талантом: он становился тем, кто он есть - поэтом! О внешних проявлениях личности Пушкина написано много. Надо сказать, что он достаточно много времени и сил, здоровья и таланта потратил впустую, как многие его разочарованные современники, «безумству отдал дань». И в то же самое время, в пору юношеской активности и молодого темперамента, им созданы многие лучшие его произведения. В тридцать лет Александр Сергеевич Пушкин решил заняться профессиональной литературной деятельностью, принял решение упорядочить свою личную жизнь.
Натали Гончарова ещё до сватовства Пушкина, в Москве, была благосклонно ЗАМЕЧЕНА ИМПЕРАТОРСКИМ ДВОРОМ: «В 1830 году прибытие части высочайшего двора в Москву оживило столицу и сделало ее средоточием веселий и празднеств.
Наталья Николаевна Гончарова принадлежала к тому созвездию красоты, которое в это время обращало внимание и удивление общества. Она участвовала во всех удовольствиях, которыми встретила древняя столица августейших своих посетителей, и, между прочим, в великолепных живых картинах, данных московским генерал-губернатором кн. Дм. Вл. Голицыным<1>. Молва об ее красоте и успехах достигла Петербурга, где в то время жил Пушкин. По обыкновению своему, он стремительно уехал в Москву, не объяснив никому своих намерений, и возобновил прежние свои искания. П. В. АННЕНКОВ. Материалы, 270. <1>Празднество у Голицына было на святках, в конце 1829 года. 30 дек.
А. Я. Булгаков писал об этих живых картинах брату К. Якубовичу: "Все в восхищении от картин. Их заставили повторить несколько раз. Картина, изображавшая Дидону, была великолепна. Лазарева была бесподобна, но ее бесконечно длинные ниспадавшие волосы придавали ей скорее вид прекрасной Магдалины. Но кто была очаровательна это - маленькая Алябьева, она -- красавица; маленькая Гончарова в роли сестры Дидоны была восхитительна." - (Рус. Арх., 1901, III, 382, фр.).
Тщеславие молодого Пушкина было возбуждено высочайшим вниманием к "маленькой Гончаровой". "Высший круг" никогда не был равнодушен к талантам и красоте!
«Я должен жениться на rn-lle Гончаровой, которую ВЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ВИДЕТЬ в Москве, у меня есть ее согласие и согласие ее матери. … Что же касается моего положения в отношении к правительству, я не мог скрыть, что оно было ложно и сомнительно. Я был исключен из службы в 1824 г., и это пятно остается лежать на мне. Вышедши из лицея в 1817 г. с чином 10 класса, я не получил двух чинов, следовавших мне по праву, так как начальство мое по небрежности не представляло меня к чинам, а я не заботился им об этом напоминать. Теперь мне трудно было бы поступить на службу, несмотря на все мое желание. … Г-жа Гончарова боится отдать свою дочь за человека, имеющего несчастие пользоваться дурной репутацией в глазах государя. Мое счастие зависит от одного слова благоволения того, к которому моя преданность и благодарность уже и теперь чисты и безграничны». - ПУШКИН -- А. X. БЕНКЕНДОРФУ, 16 апр. 1830 г., из Москвы (фр.).
http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/pushkinu-470.htm 470. A. X. Бенкендорф — Пушкину. «28 апреля 1830 г. Петербург. Я имел счастье представить государю письмо от 16-го сего месяца, которое Вам угодно было написать мне. Его императорское величество с благосклонным удовлетворением принял известие о предстоящей вашей женитьбе и при этом изволил выразить надежду, что вы хорошо испытали себя перед тем как предпринять этот шаг и в своем сердце и характере нашли качества, необходимые для того, чтобы составить счастье женщины, особенно женщины столь достойной и привлекательной, как м-ль Гончарова. < … >. В заключение примите мои искреннейшие пожелания в смысле будущего вашего счастья, и верьте моим лучшим к вам чувствам.
Преданный Вам А. Бенкендорф. 28 апреля 1830».
Перечитывая цитаты из писем, невозможно не удивляться, насколько доброжелательно было отношение государя к поэту, недавно вызволенному «из опалы». Все недоразумения впереди, а пока Пушкин на взлёте славы, в надежде на нормальную семейную жизнь с любимой женщиной. Вероятно, только от него зависит, насколько это возможно. Период жениховства для Пушкина был неровным во многих отношениях: вспышки любовных переживаний в отношении к Натали Гончаровой чередовались с возвращением к прежнему образу жизни среди доступных ему удовольствий: женщины, карты, путешествия - всё ради свободы и независимости.
Более всего интересен тот период времени, когда Александр Сергеевич Пушкин стал, наконец, мужем Натальи Николаевны Гончаровой.
Известно письмо Ф.Ф. Вигеля к Пушкину в 1831 году, когда поэт, уже женатый, устраивал свою жизнь в Петербурге. (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 14 (Переписка 1828-1831) — 1941).
645. Ф. Ф. Вигель — Пушкину. Июнь — июль 1831 г. Петербург. "Мне надо рассказать вам о тысяче вещей, но так как нас разделяют двадцать две версты, я вынужден написать вам всего десять слов. Проект политической и литературной газеты — прелесть, я много о нем думаю: я искал и, кажется, нашел для его выполнения путь верный и вместе с тем благородный. Вы знакомы с г-ном Уваровым, бывшим арзамасцем: мне кажется, он хорошо ко мне относится, хотя и не очень ладит с моим начальством, но зато он очень хорош с генералом Бенкендорфом; ему сообщили о вашем проекте, он его одобряет, приветствует, он от него в восторге и поговорит о нем с генералом, когда вам это будет угодно. Я повторяю, вы знакомы с г. Уваровым: следовательно, вы знаете, что это царедворец, раздраженный неудачами, но который никогда не зайдет так далеко в своем злопамятстве, чтобы отказаться от значительной должности, если ему предложат ее; это умный человек, пресыщенный наслаждениями, которые может доставить разум, но всегда готовый вернуться к литературной и ученой деятельности; в конечном итоге, это добрый малый, но тщеславный, обиженный и раздосадованный тем, что он не достиг той степени почета и власти, к которым стремился двумя путями, испробованными им один за другим; он избрал третий путь — путь богатства, и встретил здесь еще больше препятствий. Думаю, что он исправился, по крайней мере, я нахожу, что он стал гораздо любезнее, чем был раньше. Вся беда в том, что сначала он следовал путем славы, затем путем почестей, принял одно за другое и смешал их. Это была ошибка, но всё же надо заметить, что его прежние друзья оказались слишком требовательными, скажу даже — несправедливыми; они вообразили, не знаю право почему, что он обладает стоической твердостью и душою римлянина, а когда убедились в своем заблуждении, — отвернулись от него, словно он изменник и клятвопреступник. Несмотря на всё мое уважение и почтение к ним, я не считаю его столь виновным; я его ценю, я расположен к нему, и мне кажется, он мне платит тем же. Он с жаром, я сказал бы даже — с детской непосредственностью ухватился за идею вашего проекта. Он обещает, клянется помочь его осуществлению; с того момента, как он уверился в ваших благих намерениях, он готов преклоняться перед вашим талантом, которым до сих пор только восхищался. Ему не терпится увидеть вас почетным членом своей Академии Наук; первое свободное академическое кресло у Шишкова должно быть предназначено вам, оставлено за вами; вы — поэт, и не обязаны служить, но почему бы вам не быть при дворе? Если лавровый венок украшает чело сына Аполлона, почему бы ключу* не украсить зада потомка древнего и благородного рода? Словом, одно только счастье и слава ждет того, кто не довольствуется тем, чтобы быть украшением своего отечества, но и хочет послужить ему своим пером.
В общем, вы видите, что только от вас зависит приобрести себе горячих и ревностных сторонников. — Он очень хочет, чтобы вы пришли к нему, но желал бы, для большей верности, чтобы вы написали ему и попросили принять вас и назначить час и день, вы получите быстрый и удовлетворительный ответ.
В вашей записке вы можете сослаться на меня, но не упоминайте о содержании настоящего письма. Оно должно было заключать в себе десять слов, как я заметил в начале, но, как видно, я принадлежу к тем людям, которым требуется два часа для того, чтобы их высказать, и три страницы, чтобы их написать. Прощайте, до свидания. А когда будет это свидание? Вигель". * - ключ камергера.
Видимо, Пушкин решил воспользоваться некоторыми связями в свете, чтобы решить вопрос об издании «политической и литературной газеты». Ф.Ф. Вигель, общавшийся с Пушкиным в начале 20-х годов в Кишинёве, очень деятельно решил ему помочь, упоминая в своём письме имена Бенкендорфа и Уварова. От самого Пушкина зависела возможность «приобрести себе горячих и ревностных сторонников», приняв предложение Вигеля. Желал ли этого сам Пушкин? Документы дают нам ответ:
ВЫСОЧАЙШИЙ ПРИКАЗ от 14 ноября 1831 г. «Государь император высочайше повелеть соизволил: отставного коллежского секретаря Александра Пушкина принять на службу тем же чином и определить его в государственную Коллегию Иностранных Дел».
ВЫСОЧАЙШИЙ УКАЗ от 6 дек. 1831 г. «Государь император всемилостивейше пожаловать соизволил состоящего в ведомстве Гос. Коллегии Иностр. Дел. колл. секр. Пушкина в титулярные советники».
7 января 1833 года Пушкин был избран членом Российской Академии одновременно с П. А. Катениным, М. Н. Загоскиным, Д. И. Языковым и А. И. Маловым.
31 декабря 1833 года Николай I производит Пушкина в младший придворный чин камер-юнкера.
Пушкин явно способствовал тому, чтобы Натали заметили при дворе, когда летом 1831 года они поселились на даче в Царском Селе. Было известно, что Николай и Александра Фёдоровна в летние месяцы посещали Царское село. Так было и в 1831 году. Вскоре после прибытия молодожёнов в Царское туда прибыл и царский Двор. Из нижеприведённых цитат можно видеть, как Наташа и Пушкин попали в поле зрения царской четы. Только не верится, что молодые Пушкины «сами того не желали»!
«Двор приехал, и Царское Село закипело и превратилось в столицу». А.С. ПУШКИН -- П. А. ПЛЕТНЕВУ, вторая половина ИЮЛЯ 1831 г., из Царского Села.
«Я все к тебе собираюсь, да боюсь карантинов. Ныне никак нельзя, пускаясь в дорогу, быть уверенным во времени проезда. Вместо трехдневной езды того и гляди что высидишь три недели в карантине; шутка! В Царском Селе все тихо; но около такая каша, что боже упаси. Нынче осенью займусь литературой, а зимой зароюсь в архивы, куда вход дозволен мне царем. Царь со мною очень милостив и любезен. Того и гляди, попаду во временщики». ПУШКИН -- П. В. НАЩОКИНУ, 21 ИЮЛЯ 1831 г., из Царского Села.
22 ИЮЛЯ 1831 г.: «Весь двор в восторге от Наташи, императрица хочет, чтобы она к ней явилась, и назначит день, когда надо будет прийти".
25 -- 26 ИЮЛЯ: "Император и императрица встретили Наташу с Александром, они остановились поговорить с ними, и императрица сказала Наташе, что она очень рада с нею познакомиться, и тысячу других милых и любезных вещей. И вот она теперь принуждена, совсем того не желая, появиться при дворе". Н. О. ПУШКИНА -- О. С. ПАВЛИЩЕВОЙ, из Павловска. Литер. Наследство, т. 16 -18, стр. 778 -- 779.
О. С. ПАВЛИЩЕВА -- мужу, от середины АВГУСТА 1831 г.: «Моя невестка очаровательна; она вызывает удивление в Царском, и императрица хочет, чтоб она была при дворе. Она от этого в отчаянии, потому что неглупа; я не то хотела сказать: хотя она вовсе не глупа, она еще немножко робка, но это пройдет, и она, красивая, молодая и любезная женщина, поладит и со двором, и с императрицей. Но зато Александр, я думаю, НА СЕДЬМОМ НЕБЕ... Физически они -- две полные противоположности: Вулкан и Венера, Кирик и Улита и т.д., и т.д.».
Попасть во временщики оказалось несложно для Пушкина. Тем более, что «приблизив» к себе опального поэта, государь должен был и предпочитал держать его в поле зрения. К 1833 году любимая тётка Натали, фрейлина Е.И. Загряжская, уже мечтала о том, чтобы её племянница была принята в Аничковом дворце: красота и молодость должны блистать. Правда, после рождения первого ребёнка в 1832 году, Натали снова беременна. Но пока ещё возможно бывать на балах! В свете судачат о молодых Пушкиных!
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/pss/pss2001-.htm Щёголев: Періоду тихой и веселой жизни въ Царскомъ л;томъ и осенью 1831 года мы придаемъ огромное значеніе для всей посл;дующей жизни Пушкина. Въ это время завязались т; узлы, развязать которые напрасно старался Пушкинъ въ посл;дніе годы своей жизни. Отсюда потянулись нити его зависимости, вн;шней и внутренней; нити, сначала тонкія, становились съ годами все кр;пче и опутали его въ конецъ. Уже въ это время семейная его жизнь пошла по тому руслу, съ котораго Пушкинъ впосл;дствіи тщетно пытался свернуть ее на иной путь. Уже въ это время (жизнь въ Царскомъ и первый годъ жизни въ Петербург;) Наталья Николаевна установила свой образъ жизни и нашла свое содержаніе жизни. Появленіе девятнадцатил;тней жены Пушкина при Двор; и въ Петербургскомъ большомъ св;т; сопровождалось блистательнымъ усп;хомъ. Этотъ усп;хъ былъ неизм;ннымъ спутникомъ Н. Н. Пушкиной. Созданъ онъ былъ очарованіемъ ея вн;шности; закр;пленъ и упроченъ стараніями св;тскихъ друзей Пушкина и тетки Натальи Николаевны, — пользовавшейся большимъ вліяніемъ при Двор; престар;лой фрейлины Екатерины Ивановны Загряжской. Е. И. Загряжская играла большую роль въ семь; Пушкиныхъ. Она была моральнымъ авторитетомъ для племянницы, ея руководительницей и сов;тчицей въ св;т;, и, наконецъ, матеріальной опорой. Гордясь своей племянницей, она облегчала тяжелое бремя Пушкина, оплачивая туалеты племянницы и помогая ей матеріально. Въ письмахъ сестры Пушкина, О. С. Павлищевой, къ мужу мы находимъ краснор;чивыя свид;тельства объ усп;хахъ Н. Н. Пушкиной въ св;т; и при Двор;. Въ середин; августа 1831 года Ольга Серг;евна писала мужу: «Моя нев;стка прелестна; она является предметомъ удивленія въ Царскомъ; Императрица желаетъ, чтобы она была при Двор;; а она жал;етъ объ этомъ, такъ какъ она не глупа; н;тъ, это не то, что я хот;ла сказать: хотя она вовсе не глупа, но она еще немного заст;нчива, но это пройдетъ, и она — красивая, молодая и любезная женщина — поладитъ и со Дворомъ, и съ Императрицей». Немного позже Ольга Серг;евна сообщала, что Н. Н. Пушкина была представлена Императриц; и Императрица отъ нея въ восхищеніи! Въ письмахъ Ольги Серг;евны есть сообщенія и о св;тскихъ усп;хахъ Натальи Николаевны. Ольг; Серг;евн; не нравился образъ жизни Пушкиныхъ: они слишкомъ много принимали, въ особенности посл; пере;зда, въ октябр; м;сяц;, въ Петербургъ. Въ Петербург; Пушкина сразу стала самою модной женщиной. Она появилась на самыхъ верхахъ Петербургскаго св;та. Ее прославили самой красивой женщиной и прозвали «Психеей» («Quant ; ma belle soeur, c’est la femme la plus ; la mode ici. Elle est dans le tr;s grand monde et on dit en g;n;ral qu’elle est la plus belle; on l’a surnomm;e «Psych;e»)1). Баронъ М. Н. Сердобинъ писалъ въ ноябр; 1831 года барону Б. А. Вревскому: «Жена Пушкина появилась въ большомъ св;т; и была зд;сь отм;нно хорошо принята, она нравится вс;мъ и своимъ обращеніемъ, и своей наружностью, въ которой находятъ что-то трогательное»1).
Вотъ еще одно свид;тельство объ усп;хахъ Н. Н. Пушкиной въ осенній сезонъ 1832 года: «Жена Пушкина сіяетъ на балахъ и затмеваетъ другихъ» — писалъ 4 сентября 1832 года князь П. А. Вяземскій А. И. Тургеневу2). Можно было бы привести длинный рядъ современныхъ свид;тельствъ о св;тскихъ усп;хахъ Н. Н. Пушкиной. Вс; они однообразны: сіяетъ, блистаетъ, la plus belle, поразительная красавица и т. д.
Но среди десятковъ отзывовъ н;тъ ни одного, который указывалъ бы на какія-либо иныя достоинства Н. Н. Пушкиной, кром; красоты. Кое-гд; прибавляютъ: «мила, умна», но въ такихъ прибавкахъ чувствуется только дань в;жливости той же красот;. Да, Наталья Николаевна была такъ красива, что могла позволить себ; роскошь не им;ть никакихъ другихъ достоинствъ. http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/pss/pss2001-.htm
Сноски
1) «Пушкинъ и его современники», вып. XV, стр. 84, 89, 101, 106.
1) Тамъ же, вып. XXI—XXII, стр. 371.
2) «Тургеневскій Архивъ. Письма А. И. Тургенева къ князю П. А. Вяземскому». Ред. Н. К. Кульмана, стр. 104.
«Пушкина нигде не встретишь, как только на балах. Так он протранжирит всю жизнь свою, если только какой-нибудь случай, и более необходимость, не затащат его в деревню». Н. В. ГОГОЛЬ -- А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ, 8 февр. 1833 г. Письма Гоголя, ред. В. И. Шенрока, I, 241.
«Вчерашний маскарад был великолепный, блестящий, разнообразный, жаркий, душный, восхитительный. Много совершенных красавиц: Завадовская, Радзивилова-Урусова... Хороша очень была Пушкина-поэтша, но сама по себе, не в кадрилях, по причине, что Пушкин задал ей стишок свой, который с помощью божией не пропадет также для потомства?» - Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ -- А. Я. БУЛГАКОВУ, 9 февр. 1833 г. Собр. соч. кн. П. П. Вяземского, 538.
«Жизнь моя в Петербурге ни то, ни се. Заботы о жизни мешают мне скучать. Но нет у меня досуга вольной холостой жизни, необходимой для писателя. Кружусь в свете, жена моя в большой моде, -- все это требует денег, деньги достаются мне через труды, а труды требуют уединения... Путешествие нужно мне нравственно и физически». ПУШКИН -- НАЩОКИНУ, вторая половина февраля 1833 г.
Да, не избежать Пушкину хлопот с модной женой: красивую жену часто в пир зовут! Добрые приятельницы, фрейлины двора Екатерина Загряжская и Мария Нессельроде, решили однажды привезти Натали в Аничков. Графина Нессельроде, жена министра иностранных дел, влиятельная и властолюбивая особа, могла себе позволить пойти навстречу просьбам тётушки Натали. Такое самоуправство не понравилось мужу красавицы, Пушкину: он в очень невежливой форме дал понять, что его жене не пристало бывать там, где не бывает он. Разумеется, такой поворот не понравился, в свою очередь, высокопоставленной даме. Вероятно, она оставила своё благородное негодование до более благоприятных к ответу времён. Тем более, что в кулуарах дворца уже могли знать о высочайшем намерении в отношении поэта Пушкина. И правда: 31 декабря 1833 года Пушкин стал камер-юнкером. Теперь он мог бывать там, куда приглашали его жену!
«Представление Натали ко двору прошло с огромным успехом, - только о ней и говорят. На балу у Бобринских император танцовал с ней, а за ужином он сидел рядом с нею. Говорят, что на Аничковом балу она была восхитительна. Итак, наш Александр, не думав об этом никогда, оказался камер-юнкером. Он собирался уехать с женой на несколько месяцев в деревню, чтобы сократить расходы, а теперь вынужден будет на значительные траты». Н. О. ПУШКИНА -- О. С. ПАВЛИЩЕВОЙ, 26 янв. 1834 г. Литературное Наследство, т. 16 -- 18, стр. 784.
Увы, но Пушкинский характер, явное желание быть в свете, на виду, жить жизнью общества и быть в то же время литератором, журналистом, имели результатом пожалованный ему государем "шутовской" костюм камер-юнкера! Нет, дело тут не только в том, что красивая и артистичная Наташа рада была танцевать при дворе. И не она вела переписку с влиятельными друзьями. У неё была всего лишь тётушка-фрейлина Загряжская, дружившая с влиятельной дамой Марией Нессельроде! Куда важнее для самого Пушкина было не ссориться с царём, "от добра - добра не ищут", иметь доступ к государственным архивам для работы, не только заниматься литературой, но и заботиться о достойном заработке. Это была сделка не только с царём, но и с самим собой. Терпи, камер-юнкер! Но Пушкину было обидно: он желал бы стать КАМЕРГЕРОМ!
«... Вот тебе другие новости: я камер-юнкер с января месяца. Конечно, сделав меня камер-юнкером, государь думал о моем чине, а не о моих летах -- и верно не думал уж меня кольнуть». ПУШКИН -- П. В. НАЩОКИНУ, начало марта 1834 года, из Петербурга.
"Слава богу! Масленица кончилась, а с нею и балы... Царь дал мне взаймы 20000 на напечатание Пугачёва. - Спасибо".
Но, как бы ни относился поэт к «полосатому мундиру», а придворное звание пожаловано было ему в соответсствии с его уровнем образования и заслуг. Пушкин надеялся на ключ камергера, о котором писал ему Ф. Вигель. Но Николай 1 не обошёл закон, пойдя навстречу "первому поэту". Вот цитата: «Однако из всего этого не следует делать вывод, что звание (до 1804 года – чин) камер-юнкера было мелким и ничтожным. Как раз наоборот. Достаточно иметь в виду, что в табели о рангах придворное звание камер-юнкера равнялось статскому советнику, то есть чину V класса, который предшествовал генеральскому. Как правило, это звание, пожалованное императором, обеспечивало дворянину быстрое восхождение по служебной лестнице». http://ru.wikipedia.org/wiki/
Противоречивые обстоятельства в жизни Пушкина вызывали такие же, противоречащие одно другому, отзывы современников о нём и его поступках. Поэту трудно было примирить свой характер, свою потребность в творчестве с требованиями света, к которому он был всё-таки неравнодушен. Женщины, Наташа, литература, журналистика, балы! А как быть с Историей Петра? Работа требует времени и уединения, дальних поездок и архивных изысканий. И весь свет знает, что Пушкину покровительствует сам Николай!
«Вообрази, что жена моя на днях чуть не умерла. Нынешняя зима была ужасно изобильна балами. На маслянице танцовали уж два раза в день. Наконец настало последнее воскресение перед великим постом. Думаю: слава богу! балы с плеч долой! Жена во дворце. Вдруг, смотрю -- с нею делается дурно, -- я увожу ее и она, приехав домой, -- выкидывает". ПУШКИН -- П. В. НАЩОКИНУ, начало марта 1834 года, из Петербурга.
«Слухи, постоянно распространяемые насчет Александра, очень меня печалят. Знаешь ли ты, что, когда Натали выкинула, говорили, будто это - от побоев, которые он ей нанес? В конце концов, мало ли молодых женщин уезжает проведать своих родителей, провести два или три месяца в деревне! Никто в этом не видит ничего особенного. Но Александру все ставится в счет...
Александр нам совсем не пишет. Я не знаю, где он, что он делает. Это молчание непростительно ни в каком отношении. Я в некотором роде завишу от него, а он меня больше двух месяцев держит в полном неведении насчет моей судьбы». С. Л. ПУШКИН (отец поэта) -- О. С. ПАВЛИЩЕВОЙ, 29 окт. 1834 г., из Михайловского. П-н и его совр-ки, XIV, 17 (фр.).
Вряд ли на пустом месте возник слух о том, что «Натали выкинула … от побоев». Возможен лишь один вариант такого слуха: в свете давно было замечено плохо скрываемое «бешенство» Пушкина, воспалённое его мнительностью и ревностью. Ему и раньше было свойственно увозить Наташу домой, едва он заметит излишнее к ней внимание. Иначе с чего бы вдруг сочинили такую дикую версию?!
Можно процитировать письмо Пушкина, подтверждающее неоднозначность обстановки в его доме. Он просит в письме к Малиновской прислать врача домой: «только не говорите об этом моим родителям»:
551. А. П. МАЛИНОВСКОЙ (?).Около (не ранее) 4 марта 1834 г. (?) В Петербурге.
Je vous prie, ch;re Анна Петровна, d’envoyer chez moi Arnt, mais n’en dites rien aux grands parents. {См. перевод}
A. П.
Переводы иноязычных текстов
1. Прошу вас, милая (Анна Петровна), прислать ко мне Арндта, но только не говорите об этом моим родителям. (Франц.)
Примечания
1. Арндт — известный врач.
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979. Т. 10. Письма. — 1979.
ШУТКА ПУШКИНА И ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ
Читая Пушкина, мы читаем исключительно о нём самом. Он говорит устами своих героев. Обращает на себя внимание стихотворение, датированное 1832 годом "И дале мы пошли - и страх обнял меня...", о котором в примечании сказано: "При жизни Пушкина не печаталось. Этот и следующий за ним отрывок ("Тогда я демонов увидел чёрный рой") представляют собой ШУТЛИВОЕ подражание эпизодам из "Ада" Данте".
Как и у Данте, Виргилий сопровождает по загробному миру героя пушкинского травести («И дале мы пошли — и страх обнял меня...», 1831—1832). http://feb-web.ru/feb/pushkin/isj-abc/isj/isj-0761.htm Совершенно очевидно, что в этом «шутливом подражании» Виргилий сопровождает вовсе не безымянного героя, а самого Пушкина.
И вовсе не шутливое настроение двигало поэтом, когда он решил поместить в «Аду» неких кредиторов, досаждавших при жизни своим заёмщикам. Допустим, о ростовщике можно было в сердцах и такое написать:
И дале мы пошли — и страх обнял меня.
Бесенок, под себя поджав свое копыто,
Крутил ростовщика у адского огня.
Горячий капал жир в копченое корыто,
И лопал на огне печеный ростовщик.
А я: «Поведай мне: в сей казни что сокрыто?»
Виргилий мне: «Мой сын, сей казни смысл велик:
Одно стяжание имев всегда в предмете,
Жир должников своих сосал сей злой старик
И их безжалостно крутил на вашем свете».
Тут грешник жареный протяжно возопил:
«О, если б я теперь тонул в холодной Лете!
О, если б зимний дождь мне кожу остудил!
Сто на сто я терплю: процент неимоверный!» —
Тут звучно лопнул он — я взоры потупил.
Тогда услышал я (о диво!) запах скверный;
Как будто тухлое разбилося яйцо,
Иль карантинный страж курил жаровней серной.
Я, нос себе зажав, отворотил лицо,
Но мудрый вождь тащил меня всё дале, дале,
И, камень приподняв за медное кольцо,
Сошли мы вниз — и я узрел себя в подвале.
Тогда я демонов увидел черный рой,
Подобный издали ватаге муравьиной —
И бесы тешились проклятою игрой:
До свода адского касалася вершиной
Гора стеклянная, как Арарат, остра —
И разлегалася над темною равниной.
И бесы, раскалив как жар чугун ядра,
Пустили вниз его смердящими когтями;
Ядро запрыгало — и гладкая гора,
Звеня, растрескалась колючими звездами.
Тогда других чертей нетерпеливый рой
За жертвой кинулся с ужасными словами.
Схватили под руки жену с ее сестрой,
И заголили их, и вниз пихнули с криком —
И обе сидючи пустились вниз стрелой...
Порыв отчаянья я внял в их вопле диком;
Стекло их резало, впивалось в тело им —
А бесы прыгали в веселии великом.
Я издали глядел — смущением томим.
(А.С. Пушкин. - Собр. Соч. в 10 томах, том 2. - М.: Издательство "Правда", 1981 г. - Стр. 211.)
Пожалуй, читатель также смутится. О чём мог думать автор, «смущением томим»? За какие такие тяжёлые обиды поместил он в «Ад» этих женщин, «жену с ее сестрой»? Читатель сейчас посмеётся и спросит в недоумении: Может быть, кто-то считает, что Пушкин таким образом «шутит» над своей женой и её сестрой? Какая жена? какая сестра? это рифма, это перевод, это ремейк, это подражание великому Данте! Это и в самом деле – шутка!
Но не верится в такую шутку. Это всего лишь 1832 год, если верить указанной Пушкиным дате. Второй год его супружеской жизни. Казалось бы – счастью не видно конца: «чистейшей прелести чистейший образец» ничем не омрачает жизнь своего супруга. К тому же, в этот год 19 мая она родила первенца, дочь Машу.
"Схватили под руки ЖЕНУ С ЕЁ СЕСТРОЙ...". Нет, шутливостью здесь не веет. Причём, здесь роятся иные ассоциативные впечатления!
Действительно, нет у Данте такой строчки. «Ад»: Божественная комедия / Данте Алигьери.. – М.: АСТ: Астрель, 2012. – 640 с.: ил. – (Классики и современники). – «Ад»: Стр. 19-222.
Надо полагать, что Пушкин, мучимый ревностью постоянно, уже представлял себе возмездие за прелюбодеяние именно таким, как он его описал в своей «шутке». Сам Папа Римский и Данте такого не смогли придумать.
Папа Римский Григорий Великий перечислил семь грехов, которые затем включил в катехизис церкви, в сочинении под названием «Толкование на Книгу Иова, или Нравственные толкования». В результате список семи грехов Папы Григория получил следующий вид:
• 1. Superbia (гордыня)
• 2. Invidia (зависть)
• 3. Ira (гнев)
• 4. Acedia (уныние)
• 5. Avaritia (сребролюбие)
• 6. Gula (чревоугодие)
• 7. Luxuries (похоть, блуд)
Поэт Данте Алигьери в поэме «Божественная комедия» (ок. 1307-1321), во второй её части, описывает семь кругов Чистилища в порядке, соответствующем этому перечислению семи грехов Папы Григория.
Грех прелюбодеяния - Luxuries (похоть, блуд) - карается так, как «видел» это Данте в Чистилище. В чистилище страдают те, «Кто предал разум власти вожделений».
Данте Алигьери. Божественная комедия http://lib.ru/POEZIQ/DANTE/comedy.txt Перевод М. Лозинского (Издательство "Правда", М.: 1982.) – «Чистилище». Из Песни пятой:
В досужий час читали мы однажды
О Ланчелоте сладостный рассказ;
Одни мы были, был беспечен каждый.
Над книгой взоры встретились не раз,
И мы бледнели с тайным содроганьем;
Но дальше повесть победила нас.
Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем
Прильнул к улыбке дорогого рта,
Тот, с кем навек я скована терзаньем,
Поцеловал, дрожа, мои уста.
И книга стала нашим Галеотом!
Никто из нас не дочитал листа".
Дух говорил, томимый страшным гнетом,
Другой рыдал, и мука их сердец
Мое чело покрыла смертным потом;
И я упал, как падает мертвец.
http://lib.ru/POEZIQ/DANTE/comedy.txt
В Чистилище страдали Паоло и Франческа, застигнутые её мужем в момент поцелуя, пронзённые одним ударом меча. "Дочь Гвидо да Полента, правителя Равенны, Франческа отличалась исключительной красотой. В 1275 году отец выдал её замуж за правителя Римини Джанчотто Малатеста (около 1240 — 1304). По-видимому, в расчеты Гвидо входило заключить династический союз (на это указывал в своём комментарии к «Божественной комедии» Джованни Боккаччо). Франческа родила своему отличавшемуся внешним уродством супругу двоих детей. Вскоре она воспылала любовью к брату Джанчотто, Паоло Малатеста (около 1246 — около 1285); застигнув любовников на месте преступления, муж заколол обоих". - Яндекс. http://ru.wikipedia.org/wiki/
Однако, Пушкин в своей «шутке» представил весь ужас отмщения за предполагаемое им прелюбодеяние именно так, как он описывал: «гора хрустальная, как Арарат остра…». А если он представлял это в 1836 году? Наверное, были тому причины. Но причины эти вернее всего гнездились в воспалённом ревностью мозгу мужа, Александра Сергеевича Пушкина, человека мнительного, мстительного и самолюбивого.
Как известно, произвольная расстановка дат (год, месяц, день) при окончании сочинений была свойственна Пушкину. Он делал так для того, чтобы скрыть истинные мотивы к тому, что было доверено перу и бумаге.
По моему мнению, это «шутка» над «женой и её сестрой» понадобилось Пушкину в самую тяжёлую пору: в 1836-1837 году. Тогда он имел самое большое количество долгов, брал взаймы у ростовщиков. Тогда в его семье были самые напряжённые отношения, как с женой, так и с её сестрой Екатериной.
К тому же, здесь ясно прочитывается истинное отношение Пушкина к Наталье: он страдает от неопределённости, от незнания истинного положения вещей, он ей не доверяет. Кажется ИГРОЙ его якобы "ещё более нежное" отношение к жене после её признаний в ответ на вопросы Пушкина об анонимных письмах 4 ноября 1836 года. Жена с её сестрой. Натали и Екатерина.
Поневоле вспоминаются слова Александра Трубецкого из его запоздалого рассказа об отношениях Пушкина и Дантеса:
«Нер;дко, возвращаясь изъ города къ об;ду, Пушкинъ и заставалъ у себя на дач; Дантеса. Такъ было и въ конц; л;та 36-го года. (...)
«Когда Дантесъ пришелъ къ себ; въ избу, онъ выразилъ мн; свое опасеніе, что Пушкинъ зат;ваетъ что-то недоброе. «Онъ былъ сегодня такъ-то особенно страненъ» — и Дантесъ разсказалъ, какъ онъ засид;лся у Nathalie, какъ та гнала его н;сколько разъ, опасаясь, что мужъ опять застанетъ ихъ, но онъ все медлилъ, и мужъ д;йствительно засталъ ихъ вдвоемъ.
— Только-то?
— Только, но право у Пушкина былъ какой-то непріязненный взглядъ и въ передней онъ даже не простился со мной». – «Разсказъ князя А. В. Трубецкого объ отношеніяхъ Пушкина къ Дантесу». http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/pss/pss3311-.htm
Неприязнь, недоверие, неопределённость. Натали, «кружевная душа», "ame de dentelles" – такой она была, так её звали.
ПУШКИН ПИШЕТ ИСТОРИЮ РОГОНОСЦЕВ
Анонимное письмо 4 ноября 1836 года:
"Les Grands – Croix, Commandeurs et Chevaliers du Serenissime Ordre des Cocus, reunis en grand Chapitre sous la presidence du venerable grande-Maitre de l'Ordre, S.E.D.L. Narychkine, ont nomme a l'unanimite Mr. Alexandre Pouchkine coadjuteur du grand-Maitre de l'Ordre des Cocus et historiographe de l'Ordre. Le secretaire perpetuel: C-te J. Borch".
Текст анонимного «диплома»: «Великие кавалеры, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев в полном собрании своем, под председательством великого магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина<1>, единогласно выбрали Александра Пушкина коадъютором (заместителем) великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь: граф И. Борх». - АНОНИМНЫЙ "ДИПЛОМ", полученный Пушкиным 4 ноября 1836 г. А. С. Поляков. О смерти Пушкина. СПб., 1922, стр. 14 (фр.). <1>Муж красавицы Марии Антоновны, бывшей в связи с императором Александром I и имевшей от него дочь.
http://readr.ru/v-veresaev-pushkin-v-ghizni.html
Точный перевод пасквиля выглядит следующим образом:
"Рыцари Большого Креста, Командоры и Рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев, собравшись в Великий капитул под председательством досточтимого Великого магистра Е(го) П(преимущества) Д. Л. Нарышкина, с общего согласия назначили (как вариант – "единодушно назвали". – М. С.) г-на Александра Пушкина коадъютером Великого магистра Ордена и историографом Ордена. Непременный секретарь: гр. И. Борх."
Из письма Пушкина 21 ноября 1836 года:
«Вернемся к анонимным письмам. Вы хорошо догадываетесь, что они вас интересуют. 2 ноября вы от вашего сына узнали новость, которая доставила вам много удовольствия. Он вам сказал, что я в бешенстве, что моя жена боится... что она теряет голову. Вы решили нанести удар, который казался окончательным. Вами было составлено анонимное письмо».
Можно заключить из этого отрывка, что Натали 2 ноября сама рассказала мужу о встрече с Дантесом у Полетики, она «… рассказала Вяземской и мужу…»! Заметим, что наверняка именно об Идалии 4 ноября Пушкин говорил Соллогубу, отвечая на его вопрос о том, кого он подозревает в авторстве анонимного письма. Пушкин решил ответить так, зная от жены о состоявшейся встрече у Полетики.
2-го ноября Жорж Дантес, конечно же, рассказал Геккерну о содержании разговора с Пушкиной. Что мог сказать (знать) Дантес, если Пушкин пишет: "я взбешён, ... моя жена опасается..., ... она теряет голову"? Наверняка Натали опасается огласки её, якобы существующих, интимных отношениях с царём. Это обещал ей сам Геккерн, если Пушкина не явится на свидание. Пушкина, напуганная этим, пришла, но отказала Дантесу. Такая "новость" заставила Геккерна действовать, в чём уверен Пушкин. Это предполагается из последующего содержания письма Пушкина: "Вы решили нанести удар, который вам казался окончательным".
То есть, решительный, "окончательный удар" ПОДТВЕРЖДАЛ то, о чём мог говорить Геккерну 2-го ноября Дантес. Чем пугал Дантес Натали: он всё знает о царе и всё расскажет мужу!
Мало того, что в анонимном письме проводилась параллель Нарышкин - Пушкин, связанная с царствующей особой. Но как объяснить "подпись" Борха?
В "Комментариях" очень прилично изданного "Дневника" Долли Фикельмон С. Мрочковская-Балашова прямо включает имя Луи в полное имя Геккерена: Луи Борхард Якоб Теодор Анне ван Геккерен де Беверваард. (Фикельмон Д. Дневник. 1829-1837. Весь пушкинский Петербург. - М.: "Минувшее", 2009, с. 406).
Борхард Якоб. Это словосочетание похоже на «подпись» в анонимном письме. В латинском варианте: Jakob Borch. То есть, J. Borch.
Здесь два варианта.
Первый: это подпись самого Геккерна, автора, нарочито намекающая на его полное имя, но явно указывающая на Иосифа Борха, мужа Голынской, дальней родственницы Натальи Николаевны. То есть, сам Геккерн такую подпись будто бы поставить не мог.
Второй: это решение автора, которое всем желающим может доказать и докажет, что писал именно Геккерн, да ещё и на бумаге иностранного образца, что и есть тому подтверждение. Второй вариант ближе к истине.
«С первого взгляда напасть на следы автора» Пушкину помог заранее обдуманный ход, подпись на бумаге иностранного образца: J. Borch. В письме от 21 ноября он писал так: «Я получил три экземпляра из десятка, который был разослан. Письмо это было сфабриковано с такой неосторожностью, что с первого взгляда я напал на следы автора. Я больше об этом не беспокоился и был уверен, что найду пройдоху. В самом деле, после менее чем трехдневных розысков я уже знал положительно, как мне поступить".
Ещё одно замечание: Мария Антоновна Нарышкина, урождённая Святополк-Четвертинская, доводилась родной сестрой свояку князя Петра Вяземского, Борису Антоновичу Святополк-Четвертинскому. Возможно, что причина здесь в том, что все дворяне друг другу родня и свояки! Вяземский – случайная жертва? Что ж, Вяземский тоже близок к родству с Нарышкиными. Странным образом переплетаются судьбы и события! По пути на Чёрную речку 27 января 1837 года Пушкину и Данзасу настречу «попались едущие в карете четверней граф И. М. Борх с женой, урожденной Голынской. Увидя их, Пушкин сказал Данзасу: "Вот две образцовых семьи", и, заметя, что Данзас не вдруг понял это, он прибавил: "Ведь жена живет с кучером, а муж – с форейтором". http://az.lib.ru/w/weresaew_w_w/text_0130.shtml -В.В. Вересаев. Пушкин в жизни.
Зачем понадобилась в пасквиле подпись: «непременный секретарь граф И. Борх»? Это был тот самый Иосиф Михайлович Борх, который таким же образом, как и Пушкин, стал камер-юнкером, а его жена и Наталья Пушкина появились в Аничковом дворце по приглашению Николая Первого: обе были партнёршами государя в танцах, сидели с ним рядом за праздничным столом, как новые красавицы при Дворе. И тут вдруг Пушкин сообщает другу Данзасу такой «анекдот»! Похоже, что Пушкин всегда имел желание высказаться по поводу Иосифа Борха?
Может быть, Пушкин таким же образом высказывался по отношению к «образцовой семье» Геккернов? Неспроста Борх попал в текст пасквиля!
С 1 января 1834 года, ещё до знакомства Натали с Дантесом, Пушкин не знал покоя, существуя «между доносами и пасквилями». С этого времени светские сплетни постоянно задевали честь его семьи, связывая имя его жены с именем Николая Первого. Пушкин всегда «подозревал» государя! И тогда не случайна последняя строчка в неотправленном письме Пушкина к Геккерну:
"Я хочу, чтобы вы дали себе труд самому найти основания, которые были бы достаточны для того, чтобы побудить меня не плюнуть вам в лицо и чтобы уничтожить самый след этого подлого дела, из которого МНЕ ЛЕГКО БУДЕТ СОСТАВИТЬ ОТЛИЧНУЮ ГЛАВУ В МОЕЙ ИСТОРИИ РОГОНОСЦЕВ".
«… в моей истории рогоносцев» - не признание ли это Пушкина в том, что он, «историограф», русский Данжо, начал свою деятельность, оповестив об этом избранных?
Это цитата из реконструированного черновика. В письме к Геккерну от 25 января 1837 года, которое считалось неслыханно оскорбительным, этих строк уже не было.
Пушкин выразился более корректно, но точно попал в самое больное место Геккерна: "Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного или ТАК НАЗЫВАЕМОГО СЫНА...".
ЗАПИСКА НАТАЛИ К ДАНТЕСУ
Отношения Пушкина и Дантеса стали напряжёнными с лета 1836 года, когда семья Пушкиных жила на Каменноостровской даче, а неподалёку проходили летние манёвры Кавалергардского полка. Дантес иногда бывал гостем у Пушкиных, в период болезни Натали и её новорожденной дочери, в июне-июле, писал записки, оказывал знаки внимания. Пушкину это не нравилось. Чувствительный, мнительный, ревнивый, он приглядывался, прислушивался, делал свои выводы.
Л.Н. ПАВЛИЩЕВ: Ольга Сергеевна рассказала мне, что брат ее на замечание о Дантесе, встреченном ею у брата на каменноостровской даче летом 1836 г.: "Как он хорош собой", - ответил сестре: "Это правда, он хорош, но рот у него, хотя и красивый, но чрезвычайно неприятный, и его улыбка мне совсем не нравится". http://1837.livejournal.com/
Александр Трубецкой, приятель и сослуживец Дантеса, вспоминал, что летом 1836 года на даче произошёл неприятный инцидент Дантеса с Пушкиным, которому не нравились частые посещения Дантеса и его развязное поведение. Инцидент закончился непонятным и странным поступком Натали: она отправила вслед ушедшему кавалергарду записку о том, что сказала мужу, будто он приходил к ним с тем, чтобы поговорить о Екатерине, намереваясь сделать ей предложение.
http://feb-web.ru/feb/pushkin/ «Дантесъ часто пос;щалъ Пушкина. Онъ ухаживалъ за Наташей, какъ и за вс;ми красавицами (а она была красавица), но вовсе не особенно «пріударялъ», какъ мы тогда выражались, за нею. Частыя записочки, приносимыя Лизой (горничной Пушкиной), ничего не значили: въ наше время это было въ обыча;. Пушкинъ хорошо зналъ, что Дантесъ не пріударяетъ за его женою, онъ вовсе не ревновалъ, но, какъ онъ самъ выражался, ему Дантесъ былъ противенъ своею манерою, н;сколько нахальною, своимъ языкомъ, мен;е воздержаннымъ, ч;мъ сл;довало съ дамами, какъ полагалъ Пушкинъ. Надо признаться, при всемъ уваженіи къ высокому таланту Пушкина, это былъ характеръ невыносимый».
Щёголев резюмировал воспоминания А. Трубецкого:
"Мы в;римъ князю Трубецкому въ томъ, что Дантесъ д;йствительно разсказывалъ ему о ход; своего флирта съ Н. Н. Пушкиной, и что онъ, Трубецкой, былъ свид;телемъ н;которыхъ моментовъ этого флирта. ... Во всякомъ случае… одинъ разъ Дантесъ и Н. Н. Пушкина были настигнуты поэтомъ; Н. Н. объяснила свое интимничанье нам;реніемъ Дантеса сд;лать предложеніе ея сестр; Екатерин;, и объ этой своей объясняющей свиданіе уловк; довела до св;д;нія Дантеса. И было все это л;томъ, до пере;зда кавалергардовъ съ Черной р;чки на городскія квартиры". http://feb-web.ru/feb/pushkin/
Трубецкой рассказывал, что он видел записку Натали к Дантесу, читал её, и они обсуждали вместе, как следует поступить дальше. «Я вынулъ изъ конверта, съ надписью tr;s press;e, небольшую записочку, въ которой Nathalie изв;щаетъ Дантеса, что она передавала мужу, какъ Дантесъ просилъ руки ея сестры Кати, что мужъ съ своей стороны тоже согласенъ на этотъ бракъ. Записочка была составлена по-французски, но отличалась отъ прежнихъ не только vous вм;сто tu, но и вообще слогомъ, вовсе не женскимъ и не дамскимъ billets doux.»
Вероятно, если обратить внимание на «слог вовсе не женский», записка и впрямь была не простая. Всё говорило о том, что Пушкин, выслушав объяснения, сам продиктовал Натали записку для Дантеса. Иначе говоря, муж взял под контроль поведение и поступки Дантеса, стал «поверенным своей жены». Опытный в отношениях с женщинами, он ясно видел увлечённость Натали и настойчивость Дантеса.
Настроение увлечённых друг другом молодых людей на вечерах и балах также было в поле зрения Пушкина. Тем не менее, лицо его омрачали не столько эти вызывающие ревность обстоятельства, сколько все его беды и неурядицы в литературных и денежных делах.
Софи Карамзина, неутомимая в развлечениях, видела всё своими глазами, описывая вечер в Царском селе:
С. Н. КАРАМЗИНА 19 сентября 1836 г. Суббота. Царское Село. http://as-pushkin.net/pushkin/vospominaniya/ <...> получился настоящий бал, и очень веселый, если судить по лицам гостей, всех, за исключением Александра Пушкина, который всё время грустен, задумчив и чем-то озабочен. «Он своей тоской и на меня тоску наводит». Его блуждающий, дикий, рассеянный взгляд с вызывающим тревогу вниманием останавливается лишь на его жене и Дантесе, который продолжает всё те же штуки, что и прежде, — не отходя ни на шаг от Екатерины Гончаровой, он издали бросает нежные взгляды на Натали, с которой, в конце концов, всё же танцевал мазурку. Жалко было смотреть на фигуру Пушкина, который стоял напротив них, в дверях, молчаливый, бледный и угрожающий. Боже мой, как всё это глупо!»
Любопытно, а если бы Софи знала, что Пушкин занят сочинением своей повести «Капитанская дочка», могла бы она его суровый вид отнести к глубокой задумчивости и сосредоточенности на своих мыслях о работе?
Действительно, Дантес уже всегда рядом с Екатериной, но не спускает глаз с Натальи. Пушкину ясно, что Дантес ведёт двойную игру.
Абрамович С.Л. пишет о Пушкине в 1836 году:
http://www.modernlib.ru/books/abramovich_stella/ "В сентябре - октябре светский сезон в Петербурге еще не начался. Но Дантес находил возможность постоянно видеться с H. H. Пушкиной на небольших вечерах, подобных тому, который описала в своем сентябрьском письме С. Н. Карамзина.
Об одном из таких вечеров, состоявшемся у Геккернов, мы узнаем из письма Александра Карамзина. По словам Карамзина, 29 сентября сестры Гончаровы, по всей вероятности вместе с Натальей Николаевной, были па музыкальном вечере в доме нидерландского посланника, где давал концерт талантливый скрипач Иосиф Арто, чьи гастроли в Петербурге имели шумный успех. О присутствии Пушкина на вечере А. Карамзин не упоминает. Судя по этому письму, светские отношения между семьей поэта и Геккернами еще поддерживались.
Именно эти осенние месяцы (сентябрь - октябрь) имела в виду Д. Ф. Фикельмон, когда писала в своем дневнике: "То ли одно тщеславие госпожи Пушкиной было польщено и возбуждено, то ли Дантес действительно тронул и смутил ее сердце, как бы то ни было, она не могла больше отвергать или останавливать проявления этой необузданной любви <...>
Было очевидно, что она совершенно потеряла способность обуздывать этого человека, и он был решителен в намерении довести ее до крайности". Пушкин не мог не чувствовать этого. Мы не знаем никаких подробностей, касающихся взаимоотношений в семье поэта в это время, но известно, что в конце октября Пушкин был в особенно тревожном состоянии духа. Подавленное настроение поэта было замечено его лицейскими друзьями во время встречи, состоявшейся 19 октября.
Об этом же свидетельствует и письмо поэта к отцу, написанное 20 октября. В нем Пушкин с горечью сообщал, что он не смог уехать в Михайловское: "В деревне я бы много работал; здесь я ничего не делаю, а только исхожу желчью".
По-видимому, в эти осенние месяцы во взаимоотношениях Пушкина с женой возникла напряженность, никогда дотоле не существовавшая. До нас дошли лишь смутные отголоски какого-то кризиса, имевшего место во второй половине октября".
Наталья Николаевна жила в тягостном напряжении, уже понимая, что с Дантесом всё будет вовсе не так, «как было два года сряду». Кризис в семье, начавшийся ещё летом на даче и августовских балах на Минеральных водах, продолжал развиваться.
Отношения внутри семьи напрягались от малейшей оплошности Натали. «Водевиль», разыгранный Дантесом на квартире у Полетики, насторожил Пушкина. Странным кажется ему и поведение Екатерины: она действительно увлечена Жоржем Дантесом-Геккерном. Все будто сговорились.
Чувствительное сердце поэта испытывало мучительное напряжение от неведения.
Из «Разсказа…» Трубецкого действительно можно сделать вывод, что «маразматическое бормотание» семидесятичетырёхлетнего старика имеет зёрна истины, которые он и старался донести: Пушкин поступал по-своему, он начинал одному ему известную игру. Самое большое впечатление Трубецкого – записка Натали, её записка о том, что Дантес просит руки Екатерины. Кто-нибудь понимал, зачем это было нужно?
Натали, "кружевная душа", что ты наплела мужу? Что вы говорили о Екатерине? Дантес просил руки сестры Кати? Это правда? Пушкину нужна была ясность. Он сердится, требует отказать Дантесу от дома. Наташа оправдывается: Дантес нравится Екатерине! В таком случае, нетрудно было прийти к решению вывести Дантеса на чистую воду! Пушкин пошёл на ПРОВОКАЦИЮ, продиктовав записку для Дантеса. И вот "Nathalie изв;щаетъ Дантеса, что она передавала мужу, какъ Дантесъ просилъ руки ея сестры Кати, что мужъ съ своей стороны тоже согласенъ на этотъ бракъ."
Пушкин рассчитывал, что Дантес поспешит ретироваться. А с Натали муж сам разберётся! Возможно, Натали, зная о том, что Екатерина влюблена в Жоржа, сама завела с ним этот разговор? Думала, как знать, может быть для Кати есть шанс? Дантес мог ответить, что Катрин - очень милая особа, она ему нравится? Пушкин не верил.
Тогда что же остаётся самой Натали? Она старалась для Екатерины? Пожалуй. Но для Натали всё будет по-прежнему: Жорж будет её поклонником, её верным другом! Разве кто-нибудь может подумать, что она, мать четверых детей, жена человека, известного всей России, способна на такое коварство: забыть обо всём этом? Боже, сохрани!
Напротив, Наталья Николаевна старается на пользу своей семьи, она озабочена домом, готова помогать мужу во всём, лишь бы голова его была свободна для работы!
Натали писала мужу летом 1834 года из Полотняных Заводов, что собирается привезти сестёр в Петербург. Это, во-первых, во многом решит их денежные дела, поскольку расходы на жизнь и квартиру они будут вести вскладчину. Во-вторых, сестёр можно будет выдать замуж, что совершенно необходимо в их возрасте, и Натали даже присмотрела для них подходящие партии. Да, Наталья Николаевна рассуждала вполне деловито и была озабочена тем, как лучше вести дом.
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979. Т. 10. Письма. — 1979. 588. Н. Н. ПУШКИНОЙ. Около (не позднее) 27 июня 1834 г. Из Петербурга в Полотняный завод:
«Ты пишешь мне, что думаешь выдать Катерину Николаевну за Хлюстина, а Александру Николаевну за Убри: ничему не бывать; оба влюбятся в тебя; ты мешаешь сестрам, потому надобно быть твоим мужем, чтоб ухаживать за другими в твоем присутствии, моя красавица», - так отвечал Пушкин жене, вовсе не радуясь её планам.
Тем не менее, Натали не оставила своих намерений, она всегда была внимательна к тому, что происходит в её доме, знала о заботах мужа, понимала его. Может быть потому и ревновала, и даже поучала, и «стращала» мужа, и заботилась о нём по-своему, прося у братьев Гончаровых помочь Пушкину с бумагой для «Современника», выпрашивая себе денег наравне с сестрами, которые получали ежегодное содержание с имения в Заводах по 4500 рублей в год.
Хорошо ещё, что тётка Загряжская всегда рада была потратиться на её наряды! Разве не её заботами так эффектно было появление сестёр Гончаровых в свете! И разве не победа Натали и Загряжской в том, что Екатерина стала фрейлиной при дворе?
И пусть Пушкин не забывает о том, что её сёстры всегда будут рядом с нею и будут помогать ей, когда он поспешит «удрать» из дому, оставив Натали в родах!
Нет, Наталья Николаевна не так проста, как может показаться кому-то в свете. Она всё поняла о своей красоте. «Косая Мадонна» - не Муза для поэта. Она жена, бой-баба!
Однако, балагур Дантес не оставил своего волокитства за Натали. Он ещё более настойчиво проявлял свою "любовь" к ней, даже зная, что Пушкин наблюдает за ними. Впрочем, в свете, на балах, Дантес "ни на шаг не отходит от Екатерины"! Это, наверное, волновало ему кровь: он не просил руки Катрин, но решил завязать с ней интрижку! Лишь бы быть поближе к Натали. Если Дантес был действительно влюблён в Натали, то её слова «я могу быть счастлива, только исполняя все мои обязанности, пощадите меня и любите меня так, как теперь, и я отвечу вам моей любовью" он мог понять по-своему: «Пусть всё останется по-прежнему!».
Прочтите письмо Дантеса к Луи Геккерну от 14 февраля 1836 года, и вы многое поймёте в развитии событий:
"У нас произошло объяснение последний раз, когда я ее видел, это было ужасно, но пошло мне на пользу. Эта женщина, в которой обычно находят мало ума, не знаю, может быть, любовь его ей дала, но невозможно проявить больше такта, обходительности и ума, чем она их проявила в этом разговоре, а ей было тяжело это вынести, так как речь шла не более не менее о том, чтобы отказать человеку, которого она любит и который умолял ее нарушить ради него свой долг: она описала мне свое положение с такой беспомощностью, просила меня пощадить ее с такой доверчивостью, что воистину я был сражен и не нашел ни слова для возраженья; если бы ты знал, как она меня утешала, видя, что я задыхаюсь и мое положение ужасно, и как она сказала: "Я вас <люблю>, как никогда никого не любила, но не просите у меня большего, чем мое сердце, потому что остальное мне не принадлежит и я могу быть счастлива, только исполняя все мои обязанности, пощадите меня и любите меня так, как теперь, и я отвечу вам моей любовью". http://www.philology.ru/literature2/baevskiy-02.htm
Что ещё могла сказать Натали? В феврале она была беременна на 4-5 месяце и при этом была вполне довольна вниманием волокиты Дантеса. Да, он ей нравился, нравилась его нескрываемая страстность: пусть все это видят, пусть Пушкин видит, насколько его жена лучше и красивее этой девчонки Соллогуб! Дантес навсегда у ног Натали!
Но время шло, а Дантес не мог остановиться, не достигнув своей цели.
ОДНАЖДЫ Идалия устроила для Жоржа встречу с Натали. Вспомним, как у Трубецкого: «Стали мы обсуждать, сов;товаться и пор;шили, что Дантесу сл;дуетъ, прежде всего, не давать d;menti словамъ Наташи ДО РАЗЪЯСНЕНIЯ КАЗУСА.» Вот под этим предлогом, будто бы очень серьезным, решено было «поговорить» с Натальей Николаевной. Уж не Трубецкой ли уговорил свою сестрицу Идалию помочь Жоржу? Или Геккерн через Григория Строганова всё устроил? Или сам Дантес? Не важно: Идалия благоволила своим «верным»!
Натали понимала, что летом поступила глупо по отношению к Жоржу, чувствовала себя виноватой. Понимала озабоченность Дантеса после получения её записки. Пришла к Идалии. Мог быть предлог к объяснению: Жорж напомнил Натали, что он вовсе не просил руки Екатерины и согласия Александра Пушкина на то - тем более. Поговорили. "Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно". Им обоим ясно было, что Натали выгораживала Дантеса перед своим мужем. Но она не желала, чтобы их отношения выходили за рамки приличия.
Идалия, конечно же, расспросила сестрёнку о Дантесе, оценила их встречу и ответила на вопросы Трубецкого.
Теперь и друзья Дантеса в курсе событий: Пушкина отказала Дантесу. Трубецкой рассказывал! Печатный бланк "диплома рогоносца" с внесённым в него именем Пушкина был ему послан? Можно предположить.
Что и кому после встречи с Дантесом "плела" Натали? Нет, она промолчала. Или что-нибудь придумала. Не стоит лишний раз мужу напоминать о Дантесе. Хватило того ужасного объяснения с ним в конце лета, на даче. Заставил написать Жоржу, что он не возражает! Всё закончилось тем, что Александр согласен! Он не против. Но смотрит косо на Катрин. С Александром вообще трудно разговаривать в последнее время. Он очень раздражителен, у него финансовые неприятности в "Современнике", карточные долги. Что теперь будет?
ДИПЛОМ НА БЛАНКЕ ОТ КАВАЛЕРГАРДОВ
ВЕРСИЯ: примерно В СЕРЕДИНЕ ОКТЯБРЯ Пушкин получил анонимное письмо на бланке. Предположил, что оно связано с Дантесом. Вспомнил о записке, которую продиктовал для Дантеса летом. Что Пушкин предпринимает? Он решает продолжить игру, начатую летом на даче.
Анонимные письма в двойных конвертах Пушкин получил 4 ноября 1836 года. Кстати, в среду, в тот день, когда он сам еженедельно занимался своей корреспонденцией и рассылкой писем. Письма были не на отпечатанных бланках! Это были письма на бумаге в четверть листа, написанные изменённым почерком. Другие письма! Никто их не печатал в типографии и не украшал «золотыми оленьими рогами»!
И потому то, что нам известно о некоем «дипломе рогоносца» на отпечатанном бланке от кавалергардов – правда:
"Въ то время н;сколько шалуновъ изъ молодежи, — между прочимъ Урусовъ, Опочининъ, Строгановъ, мой consin, — стали разсылать анонимныя письма по мужьямъ-рогоносцамъ. Въ числ; многихъ получилъ такое письмо и Пушкинъ.
Въ другое время онъ не обратилъ бы вниманія на подобную шутку и, во всякомъ случа;, отнесся бы къ ней, какъ къ шутк;, быть можетъ заклеймилъ бы ее эпиграммой. Но теперь онъ увид;лъ въ этомъ хорошій предлогъ и воспользовался имъ по своему. Письмо Пушкина къ Геккерну и подробности дуэли Пушкина съ племянникомъ Геккерна, Дантесомъ, вс;мъ изв;стны».
Известно, что у Д"Аршиака, секунданта Дантеса, Соллогуб видел в декабре печатный образец "диплома рогоносца" и узнал, что «венское общество целую зиму забавлялось рассылкою подобных мистификаций». Об этих «дипломах рогоносцев» вспоминал в своём «Разсказе…» Трубецкой?
Неужели также и зимой шалили кавалергарды, как осенью? «В 30-х годах дом Трубецких был гнездом, куда слетались так называемые «красные», то есть избранный кружок «ультрафешенебельных» офицеров Кавалергардского полка. Это были Куракин и Бетанкур, Скарятин и Урусов, Опочинин, Строганов - друзья и знакомые Дантеса.
Александр Трубецкой назывался Вяземским «красный по преимуществу», Куракин - «просто красный», а Урусов - «красный человек». Другой Александр, Строганов, младший брат Идалии Полетики, высокий и медноволосый, как сестра, был задумчивым юношей, любившим чтение. Про него поговаривали в полку, что будто бы он вступил в масонскую ложу, и увлекается изучением символики, собирая эскизы старинных и современных масонских печатей.
«Остальные двое приятелей-однополчан Жоржа, Максим Урусов и Григорий Опочинин, ничем, кроме как беспрерывными рассказами о своих победах над слабыми женскими сердцами, не выделялись и были просто добрыми малыми, славными и открытыми…». - Марта Меренберг. «Зеркала прошедшего времени».
Итак, "славные и открытые" парни, красные кавалергарды, шутя, внесли в ЯНВАРЕ последнюю каплю в дуэльную историю Пушкина и Геккернов? Трубецкой и Соллогуб наводят меня на мысль, что их анонимное письмо посылалась дважды: ПЕРВЫЙ РАЗ - в конце октября; ВТОРОЙ РАЗ - в конце января.
"В НАЧАЛЕ ДЕКАБРЯ д'Аршиак показал мне несколько печатных бланков с разными шутовскими дипломами на разные нелепые звания. Он рассказал мне, что венское общество целую зиму забавлялось рассылкою подобных мистификаций. Тут находился тоже печатный образец диплома, посланного Пушкину. Таким образом, гнусный шутник, причинивший его смерть, не выдумал даже своей шутки, а получил образец от какого-то члена дипломатического корпуса и списал". - Гр. В. А. СОЛОГУБ. Воспоминания, 186.
Да, мы знаем, что Соллогуб пишет о бланках, виденных им в начале декабря 1836 года. Тогда в конце января "В ЧИСЛЕ МНОГИХ" других адресатов Пушкин ещё раз получил подобную такую же анонимку на таком же печатном бланке? Рождественские шутки простых парней, кавалергардов и бездельников: залежались неиспользованные бланки, пора пустить их в дело!
КТО, в таком случае, писал анонимные письма, полученные Пушкиным 4 ноября под двойными конвертами, с другим текстом?
ПИСЬМО ВИГЕЛЯ ПУШКИНУ
Действительно, обстановка накалялась. Заметно, что Пушкин занят не только литературными трудами. Дела денежные, заставляющие всё чаще прибегать к услугам ростовщиков, могли бы намекать о надвигающемся банкротстве. Ему уже недосуг выезжать в свет вместе с Натали не только по причине траура по матери, Надежде Осиповне. Он занят переписыванием набело своего нового творения – повести «Капитанская дочка». После прочтения «Философических писем» Чаадаева, о которых позднее шумел весь Петербург, поэт считал себя обязанным ответить на них автору так, чтобы его самого не заподозрили вновь в неблагонадёжности.
Но настораживает письмо, полученное Пушкиным от его давнего знакомого – Ф.Ф. Вигеля. Письмо это было неясного содержания, но вполне различимого тревожного настроения автора:
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 16 (Переписка 1835-1837). — 1949. 1266. Ф. Ф. Вигель — Пушкину. Около 18 октября 1836 г. Петербург.
«Вы требуете от меня того, об чем я сам хотел просить Вас; у меня есть человечек-машинка, который очень исправно переписывает ему совершенно непонятное. Его рукой писано письмо мое и мною даже не подписано. Вот вам доказательство, что я не ищу его известности; оно писано для одного. Надобно было быть уверену в его уме и проницательности, чтобы осмелиться так писать. Он один сквозь некоторую досаду мог увидеть беспредельную к нему любовь и преданность: талант поставил его выше мелочей обыкновенного самолюбия. Он может не уважить мнением моим, но чувства, я знаю, всегда уважал. — Я болен, без того бы сам к вам явился. Я чувствую (1) простуду и в то же время моральную болезнь, какое-то непонятное лихорадочное беспокойство. Нежную, обожаемую мать разругали, ударили при мне по щеке; желание мести и бессилие меня ужасно тревожит. — Я ожидаю от Дим.<итрия> Ник.<олаевича> извещение когда удобнее ему будет дружески, по Арзамасски, побеседовать с вами.
Je rouvre ma lettre pour vous dire que M. Bloudoff vous attend avec impatience, depuis dix heures du matin jusqu’; trois Mercredy. Faites-moi savoir si je dois venir chez vous, je suis tout malade, mais mort ou vif vous me verrez chez vous si vous l’ordonnez, <см. перевод> (2).
Адрес: Его высокоблагородию м.<илостивому> г.<осударю> Александру Сергеевичу Пушкину. На Мойке, у Конюшенного моста, в доме кн. Волконского».
Сноски: 1 чувствую переправлено из начатого прост<ужен>
Переводы иноязычных текстов: 2. Я снова раскрываю мое письмо, чтобы сообщить вам, что Блудов ждет вас с нетерпением с десяти утра до трех в среду. Дайте мне знать, должен ли я притти к вам, я совсем болен, но мертвым или живым вы увидите меня у себя, если вы это прикажете.
Примечания: 1. Ф. Ф. Вигель — Пушкину. Около 18 октября 1836 г. Петербург. Печатается по подлиннику (ПД, ф. 244, оп. 2, № 12). Впервые опубликовано И. А. Шляпкиным в его книге «Из неизданных бумаг А. С. Пушкина», 1903, стр. 280—281. Вошло в издание переписки Пушкина под ред. В. И. Саитова (т. III, 1911, стр. 395—396).
http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/pushkinu-1266.htm.
Писем самого Пушкина к Вигелю в 1836 году мы не знаем. Но кажется странным обращение Пушкина к своему давнему, ещё со времён пребывания в Кишинёве, знакомому, который отвечает, вероятно, на его просьбу:
«Вы требуете от меня того, об чем я сам хотел просить Вас; у меня есть человечек-машинка, который очень исправно переписывает ему совершенно непонятное».
Выходит, что и Пушкин, и Вигель были озабочены о секретности или АНОНИМНОСТИ какого-то ПЕРЕПИСЫВАНИЯ? Можно предположить.
"МОРАЛЬНАЯ БОЛЕЗНЬ", "ЖЕЛАНИЕ МЕСТИ И БЕССИЛИЕ меня ужасно тревожит" - такой настрой души Ф.Ф. Вигеля, ощущаемый в его письме, уверенно можно сказать, был в душе самого Пушкина. Однако, поводом к этому служили разные мотивы. Вигеля, вероятно, заботило содержание философских писем Чаадаева, негативных по отношению к роли России в мировой истории. Заботило это и Пушкина, давно прочитавшего ещё в рукописи «Философическое письмо». Но теперь, скорее всего, гораздо больше его волновали личные проблемы, которые необходимо было решать как можно быстрее. Он спешил закончить дела с журналом, долгами, повестью, письмами. Ему необходимо, завершив всё, разделаться, наконец, с назойливым Дантесом!
Встреча назначалась на среду, 21 октября в период с 10 до 15 часов. Не говорил ли Пушкин, не расспрашивал ли о семье Геккернов? Нет!
Между друзьями предполагался разговор «по-арзамасски», то есть – на литературные и общественно-политические темы. В Петербурге говорили о «Философическом письме» Чаадаева, сильно задевшем патриотические чувства читателей. В отношении России Чаадаев высказывается весьма критически, полагая, что одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его, мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих. Мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений. В то же время он всемерно превозносит Западную Европу, полагая, что там идеи долга, справедливости, права, порядка родились из самих событий, образовывавших там общество, входят необходимым элементом в социальный вклад.
Чаадаев видел в католической церкви, господствующей на Западе, поборницу просвещения и свободы. Одновременно Чаадаев критиковал крепостное право в России.
Это было главным поводом к встрече. Но Пушкин явно интересовался переписыванием бумаг, ему был нужен помощник. И не только для литературных целей.
Зная о событиях лета и осени 1836 года, можно предположить, что Пушкин, «не прощая должникам своим», вынашивал СВОЙ ПЛАН в отношении Геккернов и «всего света» и ему был нужен человек, согласный на переписывание текстов «совершенно непонятных». Действительно, ведь "дипломы рогоносца" были написаны впоследствии по-французски изменённым почерком. И по утверждению графологов - не иностранцем, а русским человеком!
Тем не менее, известно, что 21 октября Вигелем было составлено письмо митрополиту Серафиму, выражающее мнение о публикации в Москве «Философического письма» Чаадаева. Письмо послужило началом гонений на философа. Тон гонениям задал управляющий департаментом духовных дел иностранных исповеданий Ф.Ф. Вигель. Он обращает пастырское внимание на то, что в "богомерзкой статье, нет строки, которая бы не была ужаснейшею клеветою на Россию, нет слова, кое бы не было жесточайшим оскорблением нашей народной чести". Далее достаточно четко формулируется обвинение в преступной принадлежности к революционной партии: "Среди ужасов французской революции, когда попираемо было величие Бога и царей, подобного не было видно. Никогда, нигде, ни в какой стране, никто толикой дерзости себе не позволил". И, наконец, вопль: "И где? в Москве, в первопрестольном граде нашем... сие преступление. И есть издатель, который превозносит ее похвалами и грозит другими подобными письмами! И есть цензура, которая все это пропускает. О Боже! до чего мы дожили" ». - Ф. Ф. Вигель. Записки. Том первый. Редакция и вступит. статья С. Я. Штрайха Артель писателей. Круг. Москва--1928 / OCR Ловецкая Т. Ю.
http://az.lib.ru/w/wigelx_f_f/text_1928_vigel.shtml «В это время Вигель был директором департамента иностранных исповеданий, куда Блудов привлек его на службу в 1829 году. Чиновная карьера давалась Вигелю очень туго в виду неуживчивости его характера, и честолюбия ради он готов был сделать, что угодно. Конечно, он ухватился за преступную с точки зрения его прямых служебных обязанностей статью русского католика Чаадаева, главным образом, для того, чтобы показать митрополиту свою преданность православию. А это было единственное для Вигеля средство открыть себе путь к министерской должности синодального обер-прокурора.
Непонятно, для чего и каким образом хотел Вигель привлечь Пушкина к своему выступлению против Чаадаева. Трудно также установить, что "требовал" от него Пушкин, и что имеет Вигель в виду первыми словами своего льстивого письма к поэту.
Профессор И. А. Шляпкин полагал, что Вигель говорит здесь о своем опровержении "Философического письма", но при усвоенной Вигелем системе распространения своих писаний в копиях среди тогдашнего общества, несомненно, до нас дошло бы если не самое это опровержение, то хоть какое-нибудь упоминание о нем в переписке или мемуарах современников.
И если до сих пор остается открытым вопрос о том, чего хотел Вигель от поэта в связи с "Философическим письмом" и зачем хотел он свести Пушкина с Д. Н. Блудовым по этому же поводу, то совершенно ясно, что попытка Вигеля воспользоваться в чаадаевской истории содействием Пушкина была безнадежна.
Пушкин тоже писал по поводу статьи Чаадаева -- к самому автору: "Я довольно далек от полного согласия с вашим мнением", -- писал поэт и, говоря о роли России, как спасительницы Европы во время нашествия монголов, добавлял: "Что касается нашего исторического ничтожества, то я решительно не могу с вами согласиться... После возражений я должен вам сказать, что в вашем послании есть много вещей глубокой правды... Вы хорошо сделали, что громко это высказали, но я боюсь, что мнения ваши об истории вам повредят".
Письмо это датировано 19 октября 1836 года, но не было отправлено по назначению, так как Пушкин узнал о постигшей Чаадаева неприятности и не хотел навязываться к нему со своими рассуждениями и советами. Исследователь жизни и творчества Чаадаева, М. О. Гершензон, говорит, что из всех современных читателей "Философического письма" его понял один только Пушкин».
Письмо Пушкин не отослал, предупреждённый Клементием Россетом, явно опасаясь «любопытства почты». Вскоре узнал, что Чаадаев объявлен сумасшедшим, за ним установлен надзор. Вновь наступала тягостная обстановка, напоминающая о цензуре и гонениях на неблагонадёжных. «Не дай мне бог сойти с ума…» - эти слова вполне выражали настроение Пушкина.
Пушкин наводит порядок в своих бумагах, опасаясь появления жандармов. Известно, что у Чаадаева в связи с «телескопской» публикацией в конце октября 1836 года был обыск. Тогда зачем Пушкину «человечек-машинка»?
Пушкин решил поссориться с двором. И оказаться подальше от Петербурга. Но не только по причине причастности к публикации «Философического письма».
Пушкину был нужен человек, согласный на переписывание текстов «совершенно непонятных». Действительно, ведь "дипломы рогоносца" были написаны впоследствии по-французски изменённым почерком. И по утверждению графологов - не иностранцем, а русским человеком! А если этот «человечек-машинка» понадобился Пушкину для переписывания других текстов? Возможно.
ВИГЕЛЬ Филипп Филиппович (12 XI 1786—20 III 1856) — чиновник Московского архива Коллегии иностр. дел, где сблизился с Д. Н. Блудовым, Д. В. Дашковым и братьями Тургеневыми. Вице-директор и директор Департамента иностранных вероисповеданий (1829—1840), тайный советник. Автор «Записок» с воспоминаниями о Пушкине. Познакомились они вскоре после окончания Пушкиным Лицея и общались в литературном обществе «Арзамас», членами которого состояли, у Олениных и др. общих знакомых (1817—1820). Дальнейшие встречи Пушкина с В. относятся к южному периоду жизни поэта. Летом 1831 в письме к Пушкину В. высказал одобрение его проекту издания «политической и литературной газеты», попутно предупредив его об интригах С. С. Уварова. 7 января 1834 Пушкин записал в своем дневнике: «Я люблю его разговор — он занимателен и делен, но всегда кончается толками о мужеложстве». В конце июля — начале авг. 1836 Вигель передал Пушкину для опубликования в «Современнике» свою статью о Польше; в наиболее важной своей части статья не была пропущена цензурой и осталась неопубликованной. Свое отношение к Пушкину Вигель высказал в письме к Одоевскому от марта 1838: «Я также знал его, дивился ему и всей душой любил его». Вигель упоминается в стихотворении Пушкина «Проклятый город Кишинев» (1823). Сохранились одно письмо Пушкина к Вигелю (1823) и 3 письма Вигеля к Пушкину (1823, 1831, 1836). ЧЕРЕЙСКИЙ http://feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-0477.htm
БЛУДОВ Дмитрий Николаевич (15 IV 1785—19 II 1864) — советник и поверенный в делах русского посольства в Лондоне (1817—1820), делопроизводитель Верховной следственной комиссии по делу декабристов (1826), тов. министра народного просвещения (с нояб. 1826), министр внутренних дел (1832—1838), впосл. граф; один из учредителей литературного об-ва «Арзамас» (1815—1818). Пушкин видел Б. в детстве — в доме И. И. Дмитриева и др. (1811, Москва); общение их возобновилось в послелицейский период в Петербурге — в «Арзамасе», членами которого они состояли, у общих знакомых и в литературных кругах (1817—1818) (2). Б. был близок к Н. М. Карамзину (по завещанию историографа им издан XII, посмертный том «Истории государства Российского») и дружен с П. А. Вяземским, В. А. Жуковским, Д. В. Давыдовым, а также с А. И. Тургеневым, прервавшим с ним отношения после 1825. Упоминания о Б. нередки в дневнике и переписке Пушкина с современниками.
29 июня 1832 Блудов разговаривал с Пушкиным у Вяземского о назначении ему жалованья как историографу; он же выхлопотал Пушкину разрешение на издание газеты «Дневник» (1832), что послужило затем причиной недовольства С. С. Уварова. Сохранились сведения о других встречах Пушкина с Блудовым: 14 июля 1833 на обеде в честь И. И. Дмитриева, где присутствующие подписались на устройство памятника Карамзину в Симбирске и 30 декабря 1836 на заседании Академии наук, где Пушкин с Блудовым, А. И. Тургеневым, Жуковским и Уваровым беседовали о Гизо. К декабрю 1836 относится также получение Пушкиным (через Жуковского) «Записки об Артемии Волынском» Блудова, которую он, по-видимому, предполагал использовать для составления рецензии на роман Лажечникова «Ледяной дом» (12). П. И. Бартеневым со слов Блудова записаны эпизоды из жизни поэта. ЧЕРЕЙСКИЙ http://feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-0477.htm
К слову сказать, в жизни Дмитрия Николаевича Блудова было письмо, названное Ю.М. Лотманом «одним из самых подлых писем в истории русской литературы», письмо П.А. Вяземскому – «прекрасный образчик усмирительных рекомендаций русского правительства в адрес писателя – едва ли не первый в России». – «Вяземский / Вячеслав Бондаренко. – 2-е изд., испр. И доп. – М.: Молодая гвардия, 2014. – 680 с.: ил. – (Жизнь замечательных людей: сер. Биогр.; вып. 1471). – Стр. 267.
Письмо написано было 31 августа 1827 года по велению Его Императорского Величества Николая Первого. Для назидания и покаяния издателю «Московского Телеграфа»: « … вы говорите о так называемой стачке или согласии господствующих идей века с идеями лорда Байрона. Нет сомнения, что талант Байрона замечателен, но известно, какое печальное употребление он часто делал из него, известно, что этого великого живописца страстей всю жизнь пожирали мрачные, почти доходящие до ненависти страсти вследствие своего рода гордого отвращения ко всему, что имеет право на любовь и уважение человечества. …
Также отмечены были весьма преувеличенные похвалы, расточаемые Жан-Жаку Руссо. … Я вам рекомендую не только осмотрительность и осторожность, хотя осторожность также обязательна, особенно для отца семейства; существует ещё более священная обязанность: долг совести и чести».
От Вяземского «ждут покаяния и здравых мыслей. Частная жизнь независимого гражданина и издание популярного журнала расценивались как «дерзость и оригинальность». … Впрочем, сам факт согласия Блудова написать приятелю такое письмо говорил о том, что служба для Дмитрия Николаевича превыше всего: приказали – выполнил».
Добавим, что в деле Чаадаева позиция Петра Вяземского оказалась созвучной и Пушкину, и Вигелю: «П. А. Вяземский особенно резко высказался по поводу чаадаевской теории. Он написал министру народного просвещения С. С. Уварову письмо, в котором доказывал, что от выступлений, подобных чаадаевскому, происходят революционные движения. … Но, узнав, что статьи Чаадаева навлекли на него гонение, Вяземский не отправил своего письма по назначению и писал А. И. Тургеневу, что особенно возмущается статьей Чаадаева из-за невозможности высказываться о ней публично: "опровержение было бы обвинением, доносом". Позднее между ним и Чаадаевым была дружеская переписка». - http://az.lib.ru/w/wigelx_f_f/text_1928_vigel.shtml
Как поступил Пушкин после встречи с Вигелем и Блудовым?
"23-29 (?) октября Пушкин болен и не выходит из дому". - Тархова Н.А. Жизнь Александра Сергеевича Пушкина. Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с., ил. – Стр. 747.
Как объяснить такую запись в жизнеописании Пушкина? Да, он мог быть болен. Но забота об отмщении Дантесу за спровоцированное анонимное письмо на бланке-клише, а заодно и царю - за его "свинские" намерения не оставляла Пушкина. Русский Данжо, "историограф" Пушкин, «не был спокоен».
После встречи с Блудовым и Вигелем, пока Пушкин был болен, у него было время спланировать свои действия, сочинить текст "диплома рогоносца", переписать его изменённым почерком. А затем, возможно, Пушкин пригласил к себе «человечка-машинку», который размножил этот экземпляр, копируя почерк: таким способом почерк был изменён дважды! Затем 3 ноября сам Пушкин разнёс письма по лавкам, где принимали почту!
Зачем это было нужно Пушкину?
Во-первых, эта мистификация Пушкина против себя отвлекала Николая Первого и ведомство Бенкендорфа от его имени в деле Чаадаева, которым были заняты Петербург и Москва осенью 1836 года.
Во-вторых, сплетни вокруг Натальи Николаевны и Дантеса скрывали главного их виновника, по мнению Пушкина: Николая Первого. И потому «русский Данжо» провоцировал и самого Николая. ИСПЫЫТЫВАЛ СУДЬБУ, как ему было свойственно и прежде. Мнение Пушкина могло либо подтвердиться, либо быть опровергнуто. В тексте не было конкретного утверждения звания «рогоносец», было единогласное «назначение» Пушкина «заместителем» Нарышкина и «историографом» ордена рогоносцев. И, судя по фразе из письма к Геккерну позднее, деятельность «историографа» уже началась: «МНЕ ЛЕГКО БУДЕТ СОСТАВИТЬ ОТЛИЧНУЮ ГЛАВУ В МОЕЙ ИСТОРИИ РОГОНОСЦЕВ".
Пушкин в «Борисе Годунове» сказал устами своего предка:
«Но знаешь, чем сильны мы, Басманов?
Не войском, нет, не польскою подмогой,
А мнением, да! мнением народным».
ПЕЧАТЬ-ШАРАДА В КРАСНОМ СУРГУЧЕ
или «истина сильнее царя»
Версия о смысле символов красной сургучной печати на конверте - моя, Орлова Т.Г.
1. В центре печати - шатёр или дом, может быть литерой «П» (Пушкин) или = изображение: ДОМ.
2. «АП» (?) или «АР» (Александр Пушкин) латинское внутри ДОМА = Дом АЛЕКСАНДРА ПУШКИНА.
3. Петух, щиплющий плющ = разрушитель семейного счастья, ДОМА.
4. Петух – это символ Франции с 1601 года = в шараде петух может быть равен слову "Француз" = в данном случае Француз = ДАНТЕС;
5. ЦИРКУЛЬ - масонский символ = «ЗНАЮЩИЙ ИСТИНУ ВСЁ МОЖЕТ»
6. Символы в верхней части печати "ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО" = всё видеть, СЛЁЗЫ = неравнодушие, СЕРДЦА = друзья. Символы можно прочесть: «Неравнодушные сердца», «Глаза друзей» = «сердца друзей чувствуют, глаза их видят» = НЕРАВНОДУШНЫЕ ДРУЗЬЯ ВИДЯТ.
7. ГУСИНОЕ ПЕРО в нижней части символов – это подсказка: перо ПИСАТЕЛЯ, составившего письмо.
Литеры и символы на печати, а также значения их переплетаются, повторяются, интерпретируются, вольно излагаются, но понятно главное:
"НЕРАВНОДУШНЫЕ ДРУЗЬЯ ВИДЯТ: ДОМ АЛЕКСАНДРА ПУШКИНА РАЗРУШАЕТ ФРАНЦУЗ. ПИСАТЕЛЬ ЗНАЕТ ИСТИНУ".
Не зря Пушкин писал: «Истина сильнее царя»! Вероятно, Пушкин мог рассчитывать на то, что всем понятные символы на сургуче смогут прочесть даже непосвящённые, не раскрывая конверта.
Однако, Пушкин вовсе не хотел «сойти с ума», он провоцировал только видимых врагов его семейного спокойствия. И потому именно такой, вероятно, вопрос задавал Пушкин всем, с кем он говорил позднее, кто его мог слышать: «Является ли Дантес виновником анонимного письма?» И все, получившие письмо в двойном конверте, отвечали, что никто иной, а именно Дантес был виновником всех сплетен и анонимного письма. Об этом именно так вспоминал Соллогуб и писал также сам Пушкин. Но текст «диплома» говорил много больше и яснее.
Пушкину нужно было «довести до сведения правительства и общества» то, что происходит в его семействе! Поэтому он, в ответном действии на анонимное письмо в октябре 1836 года, СОЧИНИЛ ДРУГОЙ "ДИПЛОМ" и разослал его в двойных конвертах ближайшему кругу знакомых, в том числе – Виельгорскому, будучи уверенным в его дальнейших действиях!
И не случайно Пушкин сказал В. Соллогубу ещё до 17 ноября 1836 года такие слова: "Дуэли никакой не будет; но я, может быть, попрошу вас быть свидетелем одного объяснения, при котором присутствие светского человека (опять-таки светского человека) мне желательно, для надлежащего заявления, в случае надобности". Да, Пушкину нужен был светский скандал, нужны были свидетели, то есть люди светские, друзья, наблюдавшие поведение Дантеса.
Он именно того и добился, действия развивались так, как ими руководил Пушкин: 23 ноября 1836 года Пушкин был на аудиенции у царя. Но в беседе с царём Пушкин не мог не произнести имя Геккерна, пусть в предположительном варианте. Имея свои планы в отношении Луи Геккерна, о чём я пишу в теме "Пушкин и депеша Геккерна", царь предпочёл наблюдать за развитием событий. В последующей затем записке императрицы к своей приближённой Бобринской есть слова о том, что Она, Александра Фёдоровна, уже знает о многом в отношении Пушкина и Дантеса, "но это СЕКРЕТ"!
ДЕСЯТЬ АНОНИМНЫХ ПИСЕМ
В цепи упоминаний об анонимных письмах Пушкину 4 ноября 1836 года мы видим:
1. Три письма утром 4 ноября:
- одно получил сам Пушкин;
- второе нераспечатанное письмо переслала Пушкину Хитрово;
- третье принёс Соллогуб от Васильчиковой, не распечатывая.
2. В неотправленном письме к Бенкендорфу Пушкин упоминает о "семи или восьми" письмах, ему известных: "4 ноября я получил ТРИ экземпляра анонимного письма. ...Я узнал, что СЕМЬ или ВОСЕМЬ человек получили в один и тот же день по экземпляру того же письма, запечатанного и адресованного на моё имя под двойным конвертом. Большинство лиц, получивших письма, подозревая гнусность, их ко мне не переслали".
- три письма, упомянутых в п.1;
- получили письма: Карамзина, братья Россеты, Вяземский;
- получил Виельгорский, прочитал и отправил в Ш Отделение.
3. Один экземпляр "неизвестными путями" оказался у К. Нессельроде, он затем показывал его Геккерну.
Итак, ВСЕГО известно о СЕМИ письмах и ВОСЬМОЕ письмо у Нессельроде.
4. В письме к Геккерну, также неотправленном и порванном Пушкиным (затем восстановленном литературоведами) говорится о другом количестве писем: "Я получил три экземпляра из ДЕСЯТКА, который был разослан". Интересно, где ещё два письма?
Оказывается, есть важное "открытие", опубликованное еще в 1972 году!
"Eгo Превосходительству барону Верстолку ван Зеелену, министру иностранных дел
Санкт-Петербург, 2 мая (20 апреля) 1837 г. Секретно (Получено в Гааге 16 мая 1837 г.)
Задолго до гибельной дуэли анонимные письма, написанные по-французски и высмеивающие Пушкина намеками на неверность его жены, были подброшены ко всем знакомым поэта либо через посредство неизвестного слуги, либо по почте. Многие даже пришли из провинции (таково письмо, посланное к мадам де ФИКЕЛЬМОН,(см. 63), а под адресом почерком, явно подделанным, на этих письмах содержалась просьба передать их Пушкину).
Именно в связи с этими письмами, господин Жуковский, приставленный к персоне наследника, упрекал Пушкина, что тот слишком принимает к сердцу эту историю, и добавил, что свет убежден в невиновности его жены.
"Э! Какое мне дело, - ответил Пушкин, - до мнения мадам графини или мадам княгини, уверенных в невиновности или виновности моей жены! Единственное мнение, которому я придаю значение, - это мнение среднего класса, который ныне - единственный действительно русский и который обвиняет жену Пушкина".
Имею честь быть... Вашего Превосходительства покорный слуга Геверс".
Внизу приписка: "Я пользуюсь отъездом английского курьера, чтобы доставить это письмо Вашему Превосходительству". Новый посол, так же как император Николай, не доверял важные подробности "любопытству почты". Натан Эйдельман, «Новый мир», 1972 г.: http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/NYE/NYE_2.HTM
63. Сам факт получения анонимного пасквиля госпожой Фикельмон до публикации этих строк был совершенно неизвестен. Впервые встречается здесь и утверждение о прибытии некоторых писем из провинции: на единственном сохранившемся конверте штамп петербургской почты. Если сообщение Геверса верно, оно дает повод для новых размышлений о пасквиле - "дипломе". Заметим, что, по Геверсу, письмо адресовано госпоже (а не господину) Фикельмон, что весьма правдоподобно: именно жена австрийского посланника была близка к поэту, а пасквиль рассылался как раз его приятелям. …
Итак, ясно, что письмо к мадам Фикельмон - ДЕВЯТОЕ по счёту.
5. "4 ноября поутру, получив пасквиль по почте и узнав, что анологичные письма пришли на имя шестерых его друзей, завсегдатаев карамзинской гостиной - Вяземских, Карамзиных, Хитрово-Фикельмон, Соллогуба (через его тётушку А.И. Васильчикову), братьев Россет и М.Ю. Виельгорского, - Пушкин, прежде всего, заподозрил Геккернов". - В. Кунин "Последний год жизни Пушкина": 1989 г.
Прочтём в сноске внизу страницы 309: "В последнее время упоминают и ещё об одном экземпляре, пришедшем на имя поручика гвардии Генерального штаба Н.А. СКАЛОНА". Это уже фактически ДЕСЯТОЕ письмо.
СКАЛОН Николай Александрович (3 XI 1809—2 XI 1857) — воспитанник Пажеского корпуса (вып. 1829), где учился с Аркадием и Клементием Россетами (см.), с 1829 прапорщик л.-гв. Финляндского полка, с 1836 поручик гв. Генерального штаба, впосл. могилевский губернатор, действ. статский советник. Общался с Пушкиным у братьев Россетов (с которыми проживал), у А. О. Смирновой (см.), Карамзиных и в петербургском обществе (1830-е гг.). 21 нояб. 1834 Пушкин обедал со С. у Смирновой (1), а 17 сент. 1836 был с ним на именинах у С. Н. Карамзиной (2).
По словам Смирновой, Скалон вместе с др. близкими Пушкину лицами получил 4 нояб. 1836 анонимный пасквиль, адресованный поэту (3, 6). С. присутствовал 31 янв. 1837 при выносе тела Пушкина из квартиры для отпевания в Конюшенную церковь (4).
1. РЛ, 1964, № 1, с. 132; 2. Карамзины, с. 108—109 и др.; 3. Смирнова. Автобиография, с. 299; 4. Вяземский П. П., с. 558; 5. ЛН, 16—18, с. 810; 6. РА, 1882, № l, с. 248. - ЧЕРЕЙСКИЙ http://feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-0477.htm
Таким образом, если могут быть известны адресаты десяти писем, о которых упоминал Пушкин, то не является ли это ещё одним подтверждением версии об авторстве самого Пушкина? Он сам писал, что получил "три письма ИЗ ДЕСЯТКА, который был разослан". Он мог, конечно, это предположить.
Для того, что Пушкин задумал, было достаточно того письма, которое он получил на бланке немногим раньше. Оно и стало причиной такой реакции Пушкина: спровоцировать скандал в обществе.
ПУШКИН ГОЛОС СВОЙ ПОСЫЛАЕТ В ПИСЬМЕ СВОЁМ
Небольшое предисловие:
7 января 1833 года Пушкин был избран членом Российской академии одновременно с П. А. Катениным, М. Н. Загоскиным, Д. И. Языковым и А. И. Маловым.
Накануне 1834 года Николай I производит своего историографа в младший придворный чин камер-юнкера. https://ru.wikipedia.org/wiki/ .
http://www.lgz.ru/article/19160/ О приёме в члены Академии А.С. Пушкина:
"В силу разных причин не пришли ответные письма от В.А. Жуковского, Н.И. Гнедича, А.П. Ермолова, князя А.А. Шаховского, Д.П. Татищева, И.М. Муравьёва-Апостола, А.И. Михайловского-Данилевского. Для избрания требовалось 32 голоса. Пушкин собрал 30, Загоскин и Языков по 29, Малов - 28, Катенин - 26. В этом случае по уставу академии «недостающие к полному числу членов голоса президент берёт себе и кладёт их сам или раздаёт оные присутствующим, чтобы пополнить потребное на сей предмет число голосов». О том, как в этом случае поступил Шишков, в документах сведений нет. Могу предположить, что он сам отдал их в пользу всех соискателей. Таким образом, по протоколу были избраны все пять претендентов.
Накануне следующего заседания 13 января 1833 года – Шишков подписал диплом на звание члена Российской академии на имя А.С. Пушкина.
Пушкин впервые принял участие в академическом собрании 28 января 1833 года, как всегда, проходившем на Васильевском острове, по 1-й линии, по современной нумерации – в доме № 52. Там и был ему вручён диплом академика. В том году было ещё шесть заседаний с его участием, в 1834 году одно и одно – в годичном акте 1836 года.
Просматривая протоколы заседаний, могу сказать, что Пушкин не очень-то заботился их подписывать. На заседаниях поэт однозначно отзывался о характере словопрений, зачастую очень шумных, за что полагалось «выводить из заседания членов, непристойно себя ведущих».
Был он недоволен и качеством подаваемого завтрака. Имел намерения предложить, чтобы администрация академии пригласила «хорошего повара и покупали хорошее вино французское». В то же время он понимал и одобрял весьма кропотливую работу по составлению Словаря русского языка и отмечал, что его новое издание «час от часу становится необходимее».
П.А. Катенин вспоминал: «Генваря 7-го 1833 года мы оба приняты в члены… Российской Академии, куда и явились в первый раз вместе; сначала довольно усердно посещал он её собрания по субботам, но вскоре исключительные толки о Словаре ему наскучили, и он показывался только в необыкновенные дни, когда приступали к выбору новых членов вместо убылых». Потом он решил подавать свой голос по почте».
В бумагах Пушкина сохранилось письмо из Академии от непременного секретаря: Письмо Д.И. ЯЗЫКОВА ПУШКИНУ: http://pismoteka.ru/pisma/33186/ 4 октября 1835 г. Петербург. «Милостивый государь Александр Сергеевич.
В бывшее 21 сентября сего года собрание Императорской Российской Академии происходил, по предложению г. президента, выбор в действительные члены:
Статского советника Василия Матвеевича
Перевозчикова и Статского же советника
Василия Григорьевича Анастасевича
Уставом Академии положено, глава VIII, § 5: ,,Никто не может иначе быть избран в члены Академии, как двумя третями полного числа членов, против одной трети неизбирающих“. § 9: ,,Когда назначится заседание, в котором будет происходить выбор в члены Академии, тогда все присутствующие в городе члены о том извещаются“. § 10: ,,Поелику в заседаниях Академических никогда не бывает полного числа членов, того ради при избирании поступать следующим образом:
1) По открытии заседания, наличное число членов, установленным порядком кладут шары, которые, по окончании действия, президент вынимает и записывает сколько избирательных и сколько неизбирательных.
2) На другой или третий день, НЕПРЕМЕННЫЙ СЕКРЕТАРЬ пишет ко всем отсутствующим, или неприсутствовавшим членам письма, извещая их о происходившем выборе, и прося, чтобы каждый из них прислал свой голос.
3) Отсутствующий или неприсутствовавший член ответствует только, что ОН ГОЛОС СВОЙ ПОСЫЛАЕТ В ПИСЬМЕ СВОЁМ, но прилагает оный В ОСОБОЙ ЗАПЕЧАТАННОЙ ЗАПИСКЕ.
5) Время для получения отзывов полагается три месяца, считая от первого заседания.
6) Если в течение сего времени кто из членов не пришлет голоса своего, то уже по прошествии срока, оный не приемлется; недостающие же в день избрания голоса, как от неполного числа членов, так и от неприсылки отзывов оставшиеся президент кладет сам, или раздает их присутствующим членам“.
В сказанном собрании 21 сентября присутствовали только 18 действительных членов, включая в то число и г. президента, а по тому собрание на основании вышеприведенного § 10 главы VIII Устава, поручило мне, как непременному секретарю Академии, известя Вас, милостивый государь о происходившем выборе, покорнейше просить о доставлении ко мне вашего голоса, избирательного или неизбирательного, для представления оного Академии.
Исполнив сим возложенное на меня Академиею поручение, имею честь быть с совершенным почтением Вашим, Милостивый государь, покорнейшим слугою Д. Языков».
Я (Орлова Т.Г.) намеренно обращаю внимание на следующий пункт письма:
"Отсутствующий или неприсутствовавший член ответствует только, что ОН ГОЛОС СВОЙ ПОСЫЛАЕТ В ПИСЬМЕ СВОЁМ, но прилагает оный В ОСОБОЙ ЗАПЕЧАТАННОЙ ЗАПИСКЕ".
Понятно, что это обычные условия голосования, принятые в Академии. Но здесь возникает ассоциативный вопрос: может быть, НЕПРЕМЕННЫЙ СЕКРЕТАРЬ Российской академии, Д.И. Языков нечаянно подал КОМУ-ТО мысль о способе распространения анонимных писем?
КТО, в таком случае, мог быть автором анонимного письма? Возможно, обиженный Пушкинским опусом "На выздоровление Лукулла" сам Министр просвещения С.С. Уваров, хорошо знакомый с Уставом Академии и мучимый жаждой отмщения.
А если этот кто-то, автор и распространитель анонимного письма, - сам А.С. Пушкин? Письмо Языкова с октября 1835 года хранилось в его бумагах и вовремя попалось ему на глаза. Какова же причина для такого поступка? Причин могло быть много. Но одна причина главная: КРИЗИС в семье, начавшийся ещё летом 1836 года на даче. Пушкин не доверяет Наталье, видит её увлечённость Дантесом. Цель: узнать ПРАВДУ. Об этом он спросит тех, кто возвратит ему "особую запечатанную записку", а позднее и остальных, кто получил его конверты.
УСТАВ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК И ПАСКВИЛЬ ПУШКИНУ
ИТАК, пройдём по следам Академии наук, попробуем рассмотреть некие предполагаемые обстоятельства. Действительно, если прочесть Устав Санкт-Петербургской Академии наук, новый Устав, 1836 года, то мы обнаружим, что Диплом рогоносца для А.С. Пушкина готовился в некотором соответствии с этим документом.
ИЗ УСТАВА АКАДЕМИИ НАУК:
На стр. 1 над текстом резолюция Николая I: «Быть по сему в С.-Петербурге 8 января 1836 года. Николай».
ГЛАВА IV. О непременном секретаре.
§ 52: Непременный секретарь имеет смотрение за печатанием академических Записок и прочих сочинений, ею издаваемых, и составляет годовые отчеты об ученых занятиях Академии. Экземпляры Записок посылаются им от имени Академии во все ученые общества, с коими она имеет сношение, если таковые взаимно сие наблюдают. Он подписывает все от имени Академии исходящие бумаги; заготовляет, по определению Академии, свидетельства и выписки из протоколов; также составляет и контрассигнует дипломы Академии, которой большая и малая печати находятся в его хранении.
§ 53: Непременный секретарь имеет в ведении своем академический архив и смотрит, чтобы в нем наблюдаем был надлежащий порядок. Он не может ничего выдавать из оного без расписок, даже самим академикам.
§ 54: Он имеет при себе архивариуса, переводчика и двух письмоводителей: первые два по избранию его утверждаются Академическим собранием, а письмоводители назначаются им самим.
ГЛАВА V. Об академиках.
§ 65: Запрещается вносить в список кандидатов людей неизвестных и посредственных. Ученый, ищущий чести быть академиком, или назначаемый кандидатом, должен быть известен в ученом свете сочинениями или полезными открытиями.
§ 66: Спустя не более шести недель по представлении списка кандидатов, Собрание производит выбор баллотировкой. Число избирательных голосов должно быть не менее двух третей всего числа академиков, находящихся в С. Петербурге налицо.
§ 67: Выбранный таким образом провозглашается, по утверждении, президентом, который поручает непременному секретарю известить о том нового академика.
ГЛАВА XI. О Комитете правления.
§ 113: Комитет правления составляют президент, вице-президент, два ординарные академика и два советника, сведущие в законах и порядке делопроизводства.
§ 118: Комитет представляет отчет в делах своих министру народного просвещения.
§ 119: Комитет заседает дважды в неделю, по вторникам и пятницам, от 9 часов утра до двенадцати, исключая случая, если в один из сих дней президент назначит Чрезвычайное собрание Академии, тогда заседание Комитета отлагается до другого дня.
Сопоставим текст Устава и обстоятельства, связанные с анонимным письмом.
Диплом составлен в масонском стиле, но имеет в себе понятия из лексики Академии наук: «ИСТОРИОГРАФ» и «НЕПРЕМЕННЫЙ СЕКРЕТАРЬ».
1. Согласно Уставу, избираемый человек из людей известных и заслуженных: Пушкин.
2. Спустя не более ШЕСТИ НЕДЕЛЬ по представлении списка кандидатов, Собрание производит выбор баллотировкой.
Если собрание, баллотировка, прошло 3 ноября, ВО ВТОРНИК, то максимум шестью неделями раньше, 22 сентября, ВО ВТОРНИК, появился повод для «представления кандидата».
Можем ли мы сделать вывод, что автор анонимного письма – член Российской Академии наук? Непременный секретарь? Член Комитета правления?
Можем ли мы сделать вывод, что КРИЗИС в семье Пушкиных, начало которому, как минимум, в июле-августе («Без меня - меня женили») продолжился в день, ставший днём "кандидата"? - ВТОРНИКИ: 22 и 29 сентября; или 6, 13, 20, 27 октября 1836 года?
НИЧЕГО СМЕШНЕЕ НЕЛЬЗЯ ПРЕДПОЛОЖИТЬ?
Но нужно учесть, что 20-27 октября, например, Дантес был болен, а его "папашка" упрашивал Наталью Пушкину пожалеть умирающего "сына", но ничего НЕ ДОБИЛСЯ.
Но Александр Пушкин уже был в курсе домогательств обоих Геккернов, шутовское послание от кавалергардов уже получено, письмо к Вигелю с просьбой о переписчике послано, ответ получен.
И ещё есть время на размышления.
Скорее всего, всё связанное с Уставом не столь важно и никто ничего не высчитывал и не сопоставлял, возможно кроме Уварова, которому не терпелось ответить Пушкину ударом на удар.
А вот Пушкин действовал так, как мог только он: он нашёл повод вызвать, выманить, Дантеса на дуэль, к барьеру, повод единственный, «материальный» и самый верный для: анонимное письмо, которое будет указывать на авторство Геккернов! Они этого заслужили. Пушкин верил рассказам Натали, но он слышал в этих рассказах больше, чем передавала его наивная жёнка! Это будет другое анонимное письмо, письмо иного содержания, нежели те, которые циркулировали по городу Петербургу на типографских бланках с именами обманутых мужей.
О подобных письмах на бланках писала в дневнике Мария Мердер. Она утверждала, что она знала об анонимном письме, в котором «под изображением рогов стояло множество имён обманутых мужей, выражавших своё восхищение по поводу того, что общей их участи не избежал человек … которому случается даже и поколачивать жену». – В книге Серены Витале «Тайна Дантеса или пуговица Пушкина» - М.: Алгоритм, 2013. – Стр. 162.
В черновике письма Пушкина к Геккерну от 21 ноября 1836 года говорится об известных нам письмах, полученных поэтом 4 ноября 1836 года: "Вернёмся к анонимным письмам. Вы, конечно, догадываетесь, что они вас касаются. 2-го ноября вы узнали от вашего сына новость, которая вам доставила большое удовольствие. Он сказал вам, что вследствие одного разговора я взбешён, что моя жена опасается..., что она теряет голову. Вы решили нанести удар, который вам казался окончательным. Анонимное письмо было составлено вами и (...) Я получил три экземпляра из десятка, который был разослан".
21 ноября Пушкин писал Бенкендорфу: «… Утром 4 ноября я получил три экземпляра анонимного письма, оскорбительного для моей чести и чести моей жены. … Я узнал, что семь или восемь человек получили в один и тот же день по экземпляру того же письма, запечатанного и адресованного на моё имя под двойным конвертом. БОЛЬШИНСТВО ЛИЦ, получивших письма, подозревая гнусность, их ко мне НЕ ПЕРЕСЛАЛИ».
Известно, что один экземпляр письма «неизвестными путями» оказался у Нессельроде. Это письмо Нессельроде показывал Геккерну, о нём Геккерн писал в письме к Дантесу 1 февраля 1837 года: «… граф Нессельроде показал мне письмо, которое написано на бумаге такого же формата, как и эта записка. Мадам Н. (М.К. Нессельроде) и графиня София Б. (Бобринская) тебе расскажут о многом. Они обе горячо интересуются нами».
Почему бы не предположить, что такими же, «неизвестными путями», получил экземпляр письма Уваров?
"Графу С. С. Уварову приписывали распространение пасквиля рассылкою лицам высшего круга, даже незнакомым с Пушкиным, копий с этого пасквиля, сделанных во множестве по приказанию графа". - П. А. ЕФРЕМОВ. Соч. Пушкина, изд. Суворина, 1905, т. VIII, стр. 623.
«Всем известно небольшое стихотворение А. С. Пушкина 1835 г.: «В Академии Наук заседает князь Дундук…». В печати при жизни поэта эпиграмма не появлялась. Это естественно, ибо в это время у него были неприятности по поводу другого стихотворения — «На выздоровление Лукулла». А. В. Никитенко пишет: «Весь город занят „Выздоровлением Лукулла“... «Пушкин этим стихотворением немного выиграл в общественном мнении» (Дневник, 20 I 1836). Кн. Н. Г. Репнин писал Пушкину: «Вам же искренно скажу, что гениальный талант ваш принесет пользу отечеству и вам славу, воспевая веру и верность русскую, а не оскорблением частных лиц». - (Сочинения Пушкина. Переписка, т. III, СПб. 1911, стр. 277, № 972.) Таково было настроение общества. Таково было «общественное мнение», которым Пушкин «очень дорожит». Естественно, что он признал справедливость этого мнения: «Не могу не сознаться, что мнение вашего сиятельства», пишет он Н. Г. Репнину, «касательно сочинений, оскорбительных для чести частного лица, совершенно справедливо. Трудно их извинить, даже когда они написаны в минуту огорчения и слепой досады» (Переписка, т. III, стр. 278, № 973).
Подливать масла в огонь новой эпиграммой, написанной «в минуту огорчения и слепой досады», Пушкин, конечно, не желал. Когда эпиграмму на Дондукова случайно увидел Краевский, Пушкин «мгновенно вырвал у него листок» (Русский Архив, 1892, II, стр. 490). Напечатание ее было бы новым взрывом «общественного мнения», ибо к князю Дондукову-Корсакову многие относились сочувственно: см. А. В. Никитенко. Дневник, 31 III 1837. Да едва ли и сам А. А. Краевский не был искателем у сильного Дондукова, судя по его впечатлениям на заседании Академии Наук (Русская Старина, 1880, сентябрь, стр. 220). В силу этого — нет ни печатной авторской, ни рукописной традиции этой эпиграммы. Она передавалась «по преемству втайне». А. В. Никитенко, хотя и говорил, что «с Пушкиным слишком тяжело иметь дело» (Дневник, 17 I 1836), но в то же время признавал: «Пушкина жестоко жмет цензура» (14 IV 1836). Не отрицал он того, что это были личные счеты. Уже после смерти поэта он писал по поводу требований Уварова к сообщениям о смерти Пушкина: «Уваров и мертвому Пушкину не может простить» (Дневник, 31 I 1837). На этой же личной почве сложились и отношения к кн. Дондукову-Корсакову, которого, по словам Никитенко, Уваров «употребляет, как орудие» (Дневник, 31 III 1837). - Л. Ильинский http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/s38/s382205-.htm
«В данном случае нельзя не обратить внимания на то, что в строго документальной истории дуэльных перипетий совершенно оказывается в тени одно лицо — министр народного просвещения граф Сергей Семенович Уваров. История отношений этого человека с Пушкиным, путь, который превратил его в середине 1830-х гг. в своеобразного чемпиона по ненависти к поэту, хорошо освещены. Но Уваров был одним из наиболее ловких интриганов своего времени. Не случайно выражение «Уваров оставался в тени» сопровождает многие темные страницы его карьеры. Зная злобный, не прощающий обид характер Уварова и его непримиримую ненависть по отношению к Пушкину после того, как тот пустил по рукам анонимную эпиграмму на Дондукова-Корсакова, «которая более касалась до министра», по словам А. Булгакова; публично изобличавшую Уварова в позорном пороке, после публикации «На выздоровление Лукулла» — публичной же оплеухи министру; после того, как это стихотворение было переведено на французский Жобаром, трудно предположить, чтобы Уваров ограничился цензурными преследованиями сочинений Пушкина. Слухи о причастности Уварова к анонимному пасквилю держались некоторые время в обществе, потом затихли. Были ли они действительно безосновательны, или Уваров и здесь «остался в тени», сказать невозможно, следы затеряны навсегда». - Вацуро В. Э., Гиллельсон М И. Сквозь «умственные плотины». Из истории книги и прессы пушкинской поры. М., 1972. С. 173–191; Пушкин А. С. Письма последних лет 1834–1837 Л., 1969. С. 477–478; Черейский Л А. Пушкин и его окружение. Л., 1975. С. 428–430
В таком случае, есть повод обвинить в распространении «Диплома рогоносца» высокопоставленного деятеля России Сергея Семёновича Уварова? Предположим! Тем более, что повод, достойный этого, у него был. И мотив один-единственный: Пушкин опозорил меня перед всем светом. Значит, он достоин равнозначного ответа, и пусть весь свет знает, откуда первый поэт России получает благодеяния!
Исследование Ю. Лотмана ставит некоторые акценты на имени Уварова в истории с анонимными письмами Пушкину. Видный пушкинист обращает наше внимание на Традиции Diners des Mystificateurs в своей работе "О дуэли Пушкина без тайн и загадок":
"Известно указание В. А. Соллогуба: «Перед отъездом я пошел проститься с д'Аршиаком, который показал мне несколько печатных бланков с разными шутовскими дипломами на разные нелепые звания. Он рассказал мне, что венское общество целую зиму забавлялось рассылкой подобных мистификаций. Тут находился тоже печатный образец диплома, посланного Пушкину. Таким образом, гнусный шутник, причинивший ему смерть, не выдумал даже своей шутки, а получил образец от какого-то члена дипломатического корпуса и списал» (492).
Свидетельство это согласовывалось с представлением о том, что источник текста пасквиля следует искать в дипломатическом корпусе, среди лиц, связанных с Веной. Указание непосредственно вело к Геккерну-старшему и казалось настолько очевидно-ясным, что не возбудило ни у кого желания проверки. Между тем, для источника гнусного «диплома» совсем не обязательно обращаться к венскому обществу 1830-х гг.
В 1867 г. в Париже вышло библиофильское издание — посмертная публикация труда Артюра Дино: «Общества шуточные, вакхические, литературные и песенные, их история и труды». Страницы 163–169 второго тома занимает описание различных обществ и орденов «рогатых мужей» и перечисляется обширная литература — листовки и брошюры сатирического содержания, посвященные этой теме. Здесь же читаем: «Шутники забавлялись тем, что изготовляли «Патенты рогоносцев».
Их рассылали мужьям, которых ошибочно или с основанием считали жертвами Минотавра (выражение в стиле Бальзака), и они, без сомнения, не раз сеяли разлад в различные семейства.
Мы имеем в своем распоряжении один из таких документов, и мы воспроизводим его текст, которому в оригинале предпослана гравированная голова оленя» - (493). Далее следует текст, отличающийся от полученного Пушкиным лишь большей распространенностью и затейливостью. Очевидно, что ни диплом, полученный Пушкиным, ни те, которыми «забавлялось» венское общество, не были оригинальными явлениями — они примыкали к длительной традиции аналогичных текстов, уходящих корнями в XVII в. и получивших особенное распространение во Франции начала XIX в.
В период Империи страсть к розыгрышам и мистификациям превратилась в настоящую эпидемию «Во многих ресторанах собирались бесчисленные общества песенные и вакхические Они родились из потребности смеяться и развлечь себя после таких тревог <революции>» - (494). В 1795 г. возникло специальное общество «Обеды мистификаторов» (членом его, между прочим, состоял маркиз де Сад). «В первые годы империи ни один обед не считался полным и приятным, если не присутствовал кто-либо из общества шутников и его жертва». - (495).
Если мы поставим перед собой вопрос, нашла ли эта традиция какой-либо отклик в России начала XIX в, то первое же, что естественно придет на память, это «АРЗАМАС». Атмосфера парижских салонов известна в «Арзамасе» из первых рук. Мадам Рекамье еще в 1825 г в разговорах с А. И. Тургеневым вспоминала Василия Львовича Пушкина, окунувшегося в 1803–1804 гг. с головой в парижскую жизнь. -(496). Без учета этой традиции происхождение Арзамасской атмосферы не до конца ясно.
Оставляя в стороне сложный вопрос о природе и происхождении Арзамасских ритуалов, нельзя не отметить явные следы знакомства их организаторов, среди которых С.С. УВАРОВ занимал видное место, с французской традицией «Diners des Mystificateurs» («Обедов мистификаторов»). Соединение шуточных ритуалов и мистификаций с ужином, обязательно украшенным жареным гусем (жареный гусь сделался и эмблемой «Арзамаса»), не было чуждо традиции русских литературных объединений. Между тем, Арзамасские протоколы, многократно обыгрывая «гастрономические» темы, начисто лишены «вакхического» элемента.
Включение в Арзамасский ритуал пародии на обряд принятия членов во Французскую академию (чтение похвального слова умершему предшественнику) и именование арзамасцев «бессмертными» (титул членов Французской академии) прямо ведут к парижским шуточным обществам.
Есть все основания считать, что и обширная литература о мнимых обществах рогачей и орденах обманутых мужей, восходившая к тем же источникам, была известна в кругах карамзинистов. Так, например, «Супружняя молитва» И. И. Дмитриева (1803) — вольный перевод одного из текстов этой традиции.
Превратить старую шутку из Арзамасского арсенала в отравленную стрелу — замысел совершенно в духе Уварова. Однако все это предположения, которые пока лишены всяких документальных подтверждений".
492- А. С Пушкин в воспоминаниях современников Т 2. С 305.
493- Les society badmes, bachiques, litteraires et chantantes, leur histoires et leur travaux, ouvrages postume de М. Arthur Dinaux, revu et classe par М. Gustave Brunei. Paris, MDCCCLXVII. T. 2. P 166
494- D'Almeras M La vie Parisienne sous le Consulat et 1'Empire Paris 1853. P 134
495- Ibid P 163.
496- Тургенев А И Хроника русского Дневники 1825–1826 гг, M, Л, 1964 С 363.
http://www.telenir.net/literaturovedenie/pushkin/p4 .
Итак, С.С. Уваров проявляется какими-то еле заметными пятнами на чёрном фоне всего дуэльного периода 1836-1837 годов. Когда-то он хорошо знал юного Сашу Пушкина в "Арзамасе", он был из ближайшего окружения его дяди Василия Львовича Пушкина, он в курсе литературной жизни России, он получил хорошее образование и служил на видных должностях.
Однако, С.С. Уваров известен многими качествами, далеко не украшающими человека. А.С. Пушкин не смолчал ни об одном из этих качеств. Смог ли Уваров остаться в долгу? Нет, тем более нет, что Уваров дружен с человеком своего клана - Геккерном. Вероятно, также отмеченным если не пером, то словом Пушкина.
Разве слухи и сплетни не дошли до ушей врага Пушкина, Министра просвещения и Президента Академии наук С.С.Уварова? Разве не мог подумать этот человек, что пришла пора поэту Пушкину ответить за всё, платить по всем счетам?
Да, это было заманчиво!
ЗАСЛУГИ УВАРОВА С.С.
Цитаты из книги:
Ричард Пайпс. СЕРГЕЙ СЕМЁНОВИЧ УВАРОВ: ЖИЗНЕОПИСАНИЕ. - М.: Содружество "Посев", 2013. - 84 с.
"Если Уваров и вспоминается в исторических трудах, то в основном как автор триады "православие, самодержавие, народность", которая была девизом русского консервативного движения в последнее столетие царской власти... Фактически, первый намёк на неё был сделан ещё в 1814 году в эссе "Император Всероссийский и Бонапарте", где Уваров попытался объяснить поражение Наполеона в Испании тем, что тот проигнорировал принципы "веры, любви к отечеству и народной чести". Другим его предвосхищением стала известная речь, произнесённая в 1818 году в Главном педагогическом институте.
В ней Уваров выражал надежду, что его современники отыщут в истории "новые побуждения более любить своё отечество, свою веру, своего государя". Исследователи также обращали внимание на то обстоятельство, что в триаде перефразируется традиционный воинский девиз "За веру, царя и отечество"... Наименее ясным в триаде можно считать её третий компонент, "народность". Уваров нигде не дал внятного и развёрнутого определения этого термина. В современной исторической литературе за основу взято определение, предложенное либеральным литературоведом Александром Пыпиным в работе "Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов", впервые опубликованной в 1873 году. Суть народности, по его мнению, в том, что народ и государство в России уникальны и не похожи на прочие государства и народы Европы и что народность в трактовке Уварова есть лишь эвфемизм крепостничества. Впрочем, подобная трактовка впоследствии была подвергнута жёсткой критике. Более убедительным выглядит толкование, согласно которому под "народностью" подразумеваются "национально-самобытные черты и особенности русской исторической жизни, литературного творчества и философской мысли" - иными словами, сама русская культура.
Один русский историк философии обратил внимание на сходство концепта "народность" у Уварова и понятия "Nationalita"t" или "Volksthu"mlichkeit", используемого немецкими романтиками для обозначения культурных уз, объединяющих народ".
"Цензор Никитенко, ближайший сподвижник Уварова в годы его службы в министерстве, считал, что его начальник был на голову выше тех, кто занимал пост министра впоследствии. Описывая преемников Уварова, он рассуждает о том, что министерство одного из них было "помрачающее", другого - "расслабляющее", третьего - "отупляющее".
Ниже приводятся отзывы, выданные Уварову двумя его известными современниками.
Вот что пишет первый из них, молодой современник - князь ПАВЕЛ ДОЛГОРУКОВ: "С 1833 по 1849 год министром народного просвещения находился граф Сергей Семёнович Уваров, муж замечательного ума, учёный и писатель. Тонкий и ловкий царедворец, он очень дорожил своим значением при дворе, но вместе с тем, в качестве человека истинно-просвещённого, находился под наитием благородного честолюбия приобрести имени своему блистательную страницу в истории своего отечества. Страницу эту он умел приобрести преобразованием университета, куда умел привлечь юношество, и улучшениями, введёнными в гимназиях и в уездных училищах. Наибольшее число людей, ныне приобретших себе почётную известность, а некоторые и заслуженную знаменитость на поприще науки и на поприще словесности, слушали курсы в университетах со времени преобразования их графом Уваровым.
В дикое царствование Николая он умел с редким искусством ввести прогресс в воспитание, расширить курс обучения юношества и даже ... посеять зёрна просвещённых идей, ныне приносящие обильные плоды. Честолюбие царедворца, сильно развитое у графа Уварова, не подавляло в нём зародыша тех либеральных чувств, коими юность его была ознаменована и украшена. Мы коротко знавали в нашей молодости графа Сергея Семёновича; нам известно, что совершенства в мире не существует: у него были свои пороки и даже пороки весьма видные, но заслуги оказанные им отечеству, увековечивают память его в русской истории. Невозможно вообразить, сколько хитрости ему было необходимо, чтобы министерством, ему вверенным, управлять просвещённым образом в царствование государя, столь враждебного идеям истинно просвещённым, каким был Николай Павлович".
Второй, знаменитый либерал БОРИС ЧИЧЕРИН, высказывался об Уварове так: "Министерство народного просвещения управлял тогда граф Уваров, единственный, можно сказать, из всего длинного ряда следовавших друг за другом министров с самого начала нынешнего века, который заслуживал это название и достоин был занимать это место. Уваров был человек истинно просвещённый, с широким умом, с разносторонним образованием, какими бывали только вельможи времён Александра 1. Он любил и вполне понимал вверенное ему дело. Управляя народным просвещением в течение 15 лет, он старался возвести его на ту высоту, на какую возможно было поставить его при тогдашнем направлении правительства.
Сам он глубоко интересовался преподаванием. Когда он осенью 1848 года, незадолго до отставки, приехал в своё великолепное имение Поречье, где у него была и редкая библиотека, и драгоценный музей, он пригласил туда несколько профессоров Московского университета, между прочим и Грановского, и самое приятное для него препровождение времени состояло в том, что он просил их читать лекции в его маленьком обществе. Перед тем он был в Московском университете и заставлял даже студентов читать пробные лекции в его присутствии...
Высокому и просвещённому уму графа Уварова не соответствовал характер, который был далеко не стойкий, часто мелочный, податливый на личные отношения".
Все современники сходились во мнении, что Уварову были присущи серьёзные недостатки, наиболее заметным из которых было тщеславие. С этим нельзя не согласиться. Но данный факт не оказывает существенного влияния на общую оценку этого деятеля. Человеческая личность есть не просто набор взаимосвязанных качеств, но, скорее, их сложное и противоречивое переплетение.
Тщеславие - не такой уж и серьёзный недостаток для человека, которого все признавали образованным, просвещённым и необыкновенно искушённым в продвижении русской культуры. То было несовершенство личности, выдающейся во многих других отношениях.
В целом же Уваров был одним из самых эффективных министров Российской империи Х1Х столетия, человеком, который сделал для культуры своей странны больше, чем кто-либо другой.
"... Уваров опасался государя, предпочитая держать свои идеи при себе. Либеральный мыслитель Борис Чичерин вспоминал: "Государя он боялся как огня; один из его приближённых рассказывал мне, что его трясла лихорадка всякий раз, когда приходилось являться к царю с докладом. Но тем более делает ему чести, что он всячески старался отстоять русское просвещение от суровых требований монарха. Он сам говорил Грановскому, что, управляя министерством, он находился в положении человека, который, убегая от дикого зверя, бросает ему одну за другой все части своей одежды, чтобы чем-нибудь его занять, и рад, что сам, по крайней мере, остался цел".
Здесь уместно заметить, что по сравнению с Западной Европой, университетская жизнь в России была весьма примитивной. Когда Уваров получил пост министра, в стране имелось только пять университетов. Самым древним и крупным их них был основанный в 1578 году польский университет в Вильно, который закрыли в 1832 году после польского восстания. Затем более старым оставался университет в Дерпте (сегодня это эстонский город Тарту), основанный шведами в 1632 году, но и он достаточно продолжительное время, с 1656 по 1802 год, не функционировал. То было немецкое учебное заведение, в котором учились в основном немцы, а преподавание велось на немецком языке.
В самой России имелось четыре университета: Московский, учреждённый в середине ХVIII века, Харьковский и Казанский, основанные в 1803-1804 годах, Санкт-Петербургский, открывшийся в 1819 году... В совокупности к тому моменту, когда Уваров стал министром, университетское студенчество России насчитывало 1834 человека, что равнялось количеству студентов в одном только Берлинском университете".
ПУШКИН-ДАНТЕС-УВАРОВ: ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ
М.М. Сафонов предположил, что идея причислить Пушкина к ордену «кокю» возникла 2 ноября 1836 года на вечере в Дворянском собрании, где чествовали профессора Медико-хирургической академии П.А. Загорского. Вот цитата:
«В неотправленном ноябрьском письме Пушкина Геккерну есть упоминание о каком-то событии, произошедшем 2 ноября 1836 года, послужившем поводом для составления пасквиля. В этот день Пушкин присутствовал в зале Петербургского Дворянского собрания в доме В. В. Энгельгардта на праздновании 50-летия научной деятельности профессора Медико-хирургической академии П. А. Загорского.
В ходе торжества юбиляру вручались дипломы на звания почетного члена Виленской медико-хирургической академии и доктора медицины и хирургии Императорской медико-хирургической академии. Думается, что инцидент, с которым Пушкин связывал появление пасквиля, произошел именно во время этого празднования. Не так уж трудно представить, о чем могли говорить на обильном банкете подвыпившие гости. Среди пациентов врачебных светил, видимо, было немало выдающихся "кокю".
За день до этого – 1 ноября "Санкт-Петербургские ведомости" опубликовали уведомление "От Капитула Российских императорских и Царских орденов".
Капитул сообщал о том, что на открывшиеся командорские пенсионные вакансии помещены кавалерственные дамы и кавалеры. Это означало, что перечисленные лица будут отныне получать командорские доходы (со специально определенных для этого казенных имений) и пенсии. Для того чтобы получать эти средства надо было представить в Капитул подлинные документы, подтверждающие их принадлежность к ордену.
С одной стороны – торжественное вручение дипломов юбиляру, с другой – разговоры о документах, дающих право на командорские и пенсионные доходы. В этой атмосфере было легко родиться мысли о "коадьютере Ордена Кокю". Видимо, кто-то из присутствовавших на банкете – в шутку или с умыслом – бросил фразу о том, что, если поставить Пушкина во главе Ордена "Кокю" и поручить ему описывать деятельность этого общества развратников, то материальные дела его пошли бы лучше. Очевидно, анониму было хорошо известно об этом инциденте. И он сочинил пасквиль, составив протокол заседания Капитула воображаемого Ордена des Cocus, то есть подготовил документ, который, будучи переслан Пушкину, мог бы быть представлен потом для получения командорства. Кто писал?» http://www.maltavista.ru/library/article/352
Если уж говорить о вероятностях, то, нужно учесть ещё многие из них.
1. Удивительно то, что Сафонов не учёл ещё два существенных аспекта события: присутствие на торжестве Министра просвещения и президента Академии наук Уварова, в ведомстве министерства которого находилась Медико-хирургическая академия, и также его ближайшего поверенного Боголюбова, причисленного к Герольдии.
"ГЕРАЛЬДИКА гербоведение, вспомогательная историческая дисциплина, изучающая гербы. В России Г. заимствована с Запада во 2-й половине XVII в. Первые сочинения представляли собой собрание гербов («Титулярник», 1672 г.). По указу Петра I в 1722 г. была создана Герольдия, в 1726 г. Петербургской Академией наук учреждена кафедра Г. С 1797 г. составлялся «Общий гербовник дворянских родов Российской империи». Теория Г. – свод правил составления и описания гербов, разрабатывалась с середины XIX в". - http://interpretive.ru/dictionary/970/word/geraldika
На том памятном вечере произошёл сбор денежных средств на учреждение премии П.А Загорского членам Медико-хирургической академии, отличившимся своими научными достижениями в области анатомии. Сбор составил 16000 рублей. Вот где могла быть точка отсчёта того конфликта или злой шутки, или недоразумения – как угодно. В моём понимании, Пушкин не мог не отреагировать на такой призыв: сбор денег для премии! Причём, его реакция могла быть очень негативной, вполне предсказуемой, поскольку в этот период времени долги поэта и его запутанные дела с наследством, его бесконечные закладывания вещей у ростовщиков и напряжённые отношения внутри семьи доводили его до бешенства.
БОГОЛЮБОВ Варфоломей Филиппович (ок. 1785 — III 1842) — чиновник Мин-ва иностр. дел, близкий к С. С. Уварову (см.). Петербургский знакомый Пушкина (1830-е гг.). По утверждению Н. И. Куликова, Б. доставал деньги Пушкину, которого попрекали за знакомство с «этим Уваровским шпионом-переносчиком» (2). Сплетни Б. были причиной переписки Пушкина с Н. Г. Репниным (см.), чуть не окончившейся дуэлью. Б. подозревался в составлении анонимных писем, приведших к гибели Пушкина (3).
1. Пушкин, XVI, с. 83—84, 252—253; 2. PC, 1881, № 8, с. 611—612; 3. Греч, с. 809; 4. П. и совр., XV, с. 136; 5. Письма посл. лет, с. 370. - http://feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-0477.htm
Кто-то в тот момент недовольства со стороны поэта (по поводу сбора денег для учреждения премии Загорского) мог напомнить ему, что его работу историографа неплохо финансирует государь. А ведь это те основные точки отсчёта, которые были положены в основу пасквиля.
Итак, повод Уварову С.С. для написания анонимного письма уже был! Это близко к версии М.М. Сафонова.
2. Днём раньше, 1 ноября. Пушкин читал у Вяземских свой роман «Капитанская дочка». В это время Натали решила навестить Полетику.
После неожиданной встречи с Дантесом в доме Полетики Натали быстро направилась к Вяземским, зная, что Пушкин там читает свой роман. Здесь она, как писал Бартенев со слов Вяземских, «рассказала Вяземской и мужу, как она только что избежала настойчивого преследования Дантеса». Произошло объяснение, Пушкин насторожился. И недаром он в разговоре с Соллогубом 4 ноября сказал, что подозревает «одну даму» (следовательно, Полетику!) в авторстве пасквиля.
И вот, после услышанного 1 ноября объяснения от Натали, рассказавшей «впопыхах» о её встрече с Дантесом, на другой день, 2 ноября УТРОМ, Пушкин, допустим, получил анонимное послание. Он сразу же решил, что оно по поводу уже известного ему «свидания» у Полетики. Настроение Пушкина, испорченное накануне рассказом Вяземской и Натали, стало уже непредсказуемым.
ДНЁМ 2 ноября Пушкину предстояло быть на торжестве в честь 50-летия деятельности профессора Медико-хирургической академии П. А. Загорского в Дворянском собрании в доме Энгельгардта. Это недалеко от посольства Нидерландов, на той же стороне Невского проспекта, в доме Влодека. Разрядить обстановку, созданную инцидентом у Полетики, мог лишь ответный ход Пушкина в сторону Дантеса.
Пушкин ещё утром решил послать к предполагаемому виновнику пасквиля своего секунданта. Каким образом? Пригласить Клементия Россета, объяснить ему причины и направить к Дантесу с устным вызовом. В письме к Бенкендорфу, вспоминая развитие дуэльной ситуации, Пушкин писал, что ему не подобало видеть, чтобы имя его жены упоминалось в связи с чьим бы то ни было именем. И далее: "Я поручил СКАЗАТЬ это Дантесу". То есть, письмо с вызовом могло быть написано "ОТ ТРЕТЬЕГО ЛИЦА", передавать это письмо мог ВОЗМОЖНЫЙ СЕКУНДАНТ. Но слово "СКАЗАТЬ" означало, что "возможный секундант" мог передать вызов примерно в такой форме, "от третьего лица" устно: Пушкин, ОСКОРБЛЁННЫЙ ПОВЕДЕНИЕМ ДАНТЕСА и т.д., вызывает его к барьеру. Вероятно, это ещё не означало, что дуэль состоится. Дантес имел возможность объясниться устно. Но этого не последовало.
Геккерн снимал для своего посольства обыкновенную квартиру в доходном доме на Невском проспекте, где и жил в непосредственном соседстве с канцелярией и архивом. В отличие от представительств великих держав, содержащих многочисленных секретарей, атташе, советников, драгоманов, консулов, переводчиков и дипломатических курьеров, голландское посольство было крайне малочисленно по своему составу.
Ни о каких больших приемах, балах и раутах, которыми в течение сезона щеголяли такие послы, как лорд Дёрам, пэр Франции Барант, или представитель Австрии граф Фикельмон, не сообщает нам петербургская хроника 30-х годов в отношении голландского посольства. Само помещение его (дом Влодека на Невском проспекте № 51) нисколько не соответствовало обстановке и масштабам дворцовых празднеств николаевского Петербурга. - http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v36/v36-340-.htm
Попытаемся продолжить. Пушкин поначалу даже не заметил, что началась атака на него со стороны Уварова, который также мог знать о слухах в отношении Дантеса и Натали. Именно в эти дни, 1 и 2 ноября 1836 года, стремились к пересечению два параллельных мотива, два конфликта – две линии, ведущие к Пушкину: первая – Дантес; вторая – Уваров. И потому нельзя сводить идею написания пасквиля в адрес Пушкина всего лишь к весёлому фуршету и сбору денег на юбилейном вечере.
3. О сути диплома «Рыцари большого креста…» можно бы упоминать не только в связи с домом Романовых. Масонский стиль относит размышления в иную сторону. Исследование М.М. Сафонова на этот раз подаёт много нового. Например, что знал о Д.Л. Нарышкине и И.И. Борхе автор «диплома»?
«Кто же мог написать издевательское письмо Пушкину? С одной стороны – любой человек, мало-мальски знакомый с орденской практикой. С другой – он должен был быть хорошо знаком с документами Ордена Иоанитов во время его недолгого пребывания в России. Прежде всего, это касается Боркова командорства, о существовании которого пушкинисты даже не догадывались.
Виднейший пушкинист П. Е. Щеголев, правда, полагал, что в пасквиле идет речь о Иосифе Михайловиче Борхе – переводчике Коллегии иностранных дел, камер-юнкере. Однако о существовании командора И. И. Борха, учредителе родового командорства, дяде камер-юнкера, Щеголеву не было известно.
Вторая фамилия – Д. Л. Нырышкин – тоже связана и с Мальтийским орденом, и с родовыми командорствами. Отец Д. Л. Нарышкина являлся обер-шталмейстером двора Великого магистра и в 1799 году учредил юс-патронатное командорство.
Несмотря на то, что родовые командорства упразднили 20 ноября 1811 года, было широко распространено убеждение, что ближайшие родственники учредителя родового командорства не теряли право на звание командора. Это убеждение было неверно, но оно имело хождение и благополучно дожило до наших дней. Во всяком случае, составитель пасквиля вполне мог смотреть на И. Борха и Д. Нарышкина как на командоров Ордена Св. Иоанна Иерусалимского». - http://www.maltavista.ru/library/article/352 – М.М. Сафонов. - «Имя его неизвестно, подлость его бессмертна».
В таком случае, автор диплома «Рыцари большого креста…» вывел реальные, действительные имена в анонимном письме на имя Пушкина? Будто бы Пушкин не мог знать того, что знали люди, мало-мальски знакомые с масонскими играми Павла Первого.
Тогда почему бы не присовокупить сюда «красного кавалергарда», юношу Александра Строганова, который очень увлекался историей и символикой масонства и даже собирал уже никому не нужные масонские печати? Тем более, Трубецкой уже упомянул его в своём запоздалом «Разсказе…» о Пушкине и Дантесе.
Но всё говорит о том, что Уваров вполне мог быть автором диплома «Рыцари большого креста...». Он ещё со времени 1830 года, когда Пушкин ответил на его оскорбление по поводу негра, «купленного за бутылку рома», стихотворением «Моя родословная», находился с поэтом в негласном конфликте. Конфликт привёл к ещё одному выпаду Пушкина против Уварова в декабре 1835 года – памфлету «На выздоровление Лукулла». И потому только Уваров мог сделать этот решающий шаг: ответить оскорблением на оскорбление, причём - равнозначно! Да, Пушкин опозорил Уварова на всю Россию. И Уваров дождался своего часа и ответил Пушкину тем же. Чьей рукой? Возможно, Боголюбов согласился бы на это.
Пришли ли Уварову мысли о возможных последствиях такого шага? Откуда было взяться дуэльной ситуации? Анонимные письма, как утверждают, к тому никогда не располагали. Так же думал и Боголюбов, который в 1806 году был награжден орденом Св. Анны 2 степени и почти сразу был сделан герольдом ордена Св. Анны, причисленный к Герольдии и знакомый с протоколами Капитула Российских императорских и Царских орденов.
РУССКИЙ DANGEAU ПУШКИН
В дневнике Пушкина в записях 1834 года есть очень многозначительная, но короткая запись: «1 января. Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове. Так я же сделаюсь русским Dangeau».
Кто такой Dangeau? http://ru.wikipedia.org/wiki/ Филипп де Курсийон, маркиз де Данжо (1638—1720) — французский военный и дипломат, известный главным образом как автор знаменитых в своё время мемуаров.
Данжо оставил интереснейшие мемуары («Дневник двора Людовика XIV» — «Journal de la cour de Louis XIV»), охватывающие период с 1684 по 1720 гг. Наиболее полное издание появилось в 1854—1860 годах и состояло из 19 томов. Труд маркиза существенно отличается от мемуаров его современников. В нем нет ничего о жизни самого Данжо, или его роли в описываемых событиях. Ежедневные сводки событий при дворе, никем не отредактированные, помогают узнать ход событий и реакцию на них придворных. Недостаток этих записей в том, что Данжо опускал те известные факты и события, которые могли кому-то не понравиться или повлечь опасность.
Отдельные современники были очень суровы в оценках его труда — считая автора типичным придворным, неглубоким, плоским в своих суждениях и подобострастным в оценках. Хотя он почти не покидал двор, где его любили (даже уважали за честность и уменье беречь секреты), он никогда не знал ничего как следует, не был ни во что посвящён и не знал ничего за пределами общеизвестного. Данжо довольствовался тем, что участвовал в пирах и празднествах и описывал это в «Мемуарах». Из опровержений на эти мемуары родились знаменитые записки герцога Сен-Симона.
В отличие от Данжо, он раздает придворным меткие характеристики и пытается угадывать скрытые пружины их поступков. Историк П.-Э. Лемонте привлек внимание к тому обстоятельству, что из мелких фактов, сообщенных Данжо, складывается картина абсолютистского произвола и дневник-хроника становится материалом для политических обобщений. В дневниковой записи, сделанной после назначения камер-юнкером, А. С. Пушкин видит в себе задатки «русского Данжо».
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/im4/im4-2672.htm - ФЭБ. Крестова. Почему Пушкин называл себя «русским Донжо»?-1962. В публикации Л.В. Крестовой имеется обширный материал, исследующий вопрос об отношении Пушкина к мемуарам Данжо.
«Подлинное значение «Мемуаров» Данжо как исторического источника установил в конце 10-х годов XIX века французский исследователь и писатель П.-Э. Лемонте (1762—1826). Выступив в 1818 году как издатель неопубликованной части «Мемуаров» Данжо, Лемонте написал предисловие, в котором указывал: «Чтение Данжо требует много вдумчивости, так как низменные подробности и плоский стиль у него постоянно прикрывают любопытные и важные факты, которые напрасно ищешь у других. Характер человека и его писательская манера являются также составной частью повествования. Этот своеобразный Светоний XVII века18 свидетель тем более ценный, что он невольно дает свои свидетельские показания». Иногда, указывает Лемонте, достаточно одного слова Данжо, чтобы «составить представление о степени права собственности в ту эпоху и объяснить приверженность фаворитов к абсолютизму. Для того, кто сумеет его прочесть, Данжо наполнен наблюдениями, богатыми по своим результатам».19
«Пушкин в письме к Вяземскому от 5 декабря 1824 года следующим образом охарактеризовал труд французского историка: «...Лемонте есть гений 19-го столетия — прочти его Обозрение царствования Людовика XIV и ты поставишь его выше Юма и Робертсона» (XIII, 102). Подобная оценка гениальности Лемонте — свидетельство правильного понимания Пушкиным и антимонархической направленности книги, и ее метода. Ставя Лемонте выше Юма и Робертсона, Пушкин тем самым осуждал английских историков за теорию «малых причин» в объяснении великих событий и считал правильным метод французского исследователя, который, обосновывая свою работу на фактах, кажущихся подчас мелкими, вроде записей Данжо, устанавливал общие закономерности исторического процесса».29
«Итак, Пушкин воспринимал «Мемуары» Данжо в аспекте Лемонте,30 убедительно доказавшего первостепенное значение их для историка — исследователя материалов изучаемой им эпохи. Такое отношение не противоречило взгляду Пушкина, говорившего А. Н. Вульфу: «Непременно должно описывать современные происшествия, чтобы могли на нас ссылаться».31
«По своему замыслу, записи Пушкина в «Дневнике» — подлинная хроника современности. Ее основной жанр — анекдот, «не подлежащее широкому оглашению приватное, интимное сообщение», жанр, который был хорошо известен писателю по русским и зарубежным источникам».32
«Стремление стать «русским Данжо» объясняется, во-первых, восприятием французского мемуариста как писателя-обличителя, что было свойственно современникам Пушкина; во-вторых, оценкой его «Мемуаров» как источника для дальнейших широких историко-политических выводов, что доказал в своей работе Лемонте».
Примечания:
18 Светоний Транквилл (около 70—160) — автор «Жизнеописания двенадцати Цезарей», написанного на основе свидетельств современников и отличающегося фактической точностью.
19 Р.-;. L;montey. Essai sur l’;tablissement monarchique de Louis XIV... pr;c;d; de nouveaux m;moires de Dangeau. Paris, 1818, Avertissement, стр. 2, 3.
29 Ср.: Б. Г. Реизов. Французская романтическая историография (1815—1830). Изд. Ленинградского государственного университета, 1956, стр. 67—68.
30 В 1825 г. Пушкин написал статью «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова», где Лемонте назван «знаменитым писателем».
31 А. Н. Вульф. Дневник. Изд. «Федерация», М., 1929, стр. 137 (запись от 16 сентября 1827 года).
32 Ср.: Л. Гроссман. Искусство анекдота у Пушкина. В кн.: Этюды о Пушкине. М. — Пгр., 1923, стр. 39—45.
Продолжение записей в Дневнике 1834 года говорит именно о таком характере сообщений Пушкина, каким его видит исследователь «русского Данжо»:
«Меня спрашивали, доволен ли я моим камер-юнкерством. Доволен, потому что государь имел намерение отличить меня, а не сделать смешным, — а по мне хоть в камер-пажи, только б не заставили меня учиться французским вокабулам и арифметике.
Встретил Новый год у Натальи Кирилловны Загряжской. Разговор с Сперанским о Пугачеве, Собрании законов, о первом времени царствования Александра, о Ермолове etc.
7-го. Вигель получил звезду и очень ею доволен. Вчера был он у меня. Я люблю его разговор — он занимателен и делен, но всегда кончается толками о мужеложстве».
Наше внимание сосредоточилось на отражении ЛИЧНЫХ мотивов Пушкина в освещении им событий придворной жизни. Сильные волны раздражения и порой нескрываемой ненависти доходят до современного читателя. Когда он пишет, кроме прочих лиц, об С.С. Уварове, что он «...большой подлец..., это большой негодяй и шарлатан. Разврат его известен. Низость до того доходит, что он у детей Канкрина был на посылках. Об нем сказали, что он начал тем, что был б..., потом нянькой и попал в президенты Академии наук... Он крал казенные дрова», сомнений в вышеизложенном не возникает.
И потому, заметим ещё раз, наш «русский Данжо» отнюдь не только обличитель для своего времени и историк для будущего. Пушкин отразил в дневнике и свой характер, написав СВОЙ психологический портрет.
Поэтому бесстрастность Филиппа де Курсильона, отражающая его личные качества, очень контрастирует в этом случае с манерой ведения дневника Пушкиным. И это говорит о том, что РУССКИЙ Данжо – это бунтующий Данжо: его Дневник - это почти «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Бунт бессмыслен в настоящем, когда Пушкин нервно руководит своим пером, записывая подробности дня. Но этот бунт беспощаден в будущем, поскольку, имея большой материал из биографии и творчества Пушкина, между строк его дневника можно прочесть то, что заложено в них изначально, подсознательно.
Пространная цитата из воспоминаний Соллогуба объясняет мотивы многих поступков Пушкина:
«В сущности, Пушкин был до крайности несчастлив, и главное его несчастие заключалось в том, что он жил в Петербурге и жил СВЕТСКОЙ ЖИЗНЬЮ, его убившей. Пушкин находился в среде, над которой не мог не чувствовать своего превосходства, а между тем, в то же время чувствовал себя почти постоянно униженным и по достатку, и по значению в этой аристократической сфере, к которой он имел, как я сказал выше, какое-то непостижимое пристрастие.
Когда при разъездах кричали: - Карету Пушкина! -- Какого Пушкина? -- Сочинителя! -- Пушкин обижался, конечно, не за название, а за то пренебрежение, которое оказывалось к названию. За это и он оказывал наружное будто бы пренебрежение к некоторым светским условиям, не следовал моде и ездил на балы в черном галстуке, в двубортном жилете, с откидными, ненакрахмаленными воротничками, подражая, быть может, невольно байроновскому джентльменству; прочим же условиям он подчинялся.
Жена его была красавица, украшение всех собраний и, следовательно, предмет зависти всех ее сверстниц. Для того, чтоб приглашать ее на балы, Пушкин пожалован был камер-юнкером. Певец свободы, наряженный в придворный мундир, для сопутствования жене-красавице, играл роль жалкую, едва ли не смешную. Пушкин был не Пушкин, а ЦАРЕДВОРЕЦ И МУЖ. Это он чувствовал глубоко. К тому же светская жизнь требовала значительных издержек, на которые у Пушкина часто не доставало средств. Эти средства он хотел пополнить игрою, но постоянно проигрывал, как все люди, нуждающиеся в выигрыше. Наконец, он имел много литературных врагов, которые не давали ему покоя и уязвляли его раздражительное самолюбие, провозглашая, с свойственной этим господам самоуверенностью, что Пушкин ослабел, исписался, что было совершенно ложь, но ложь все-таки обидная. Пушкин возражал, с свойственной ему сокрушительной едкостью, но не умел приобрести необходимого для писателя равнодушия к печатным оскорблениям. Журнал его, "Современник", шел плохо. Пушкин не был рожден журналистом.
В свете его не любили, потому что боялись его эпиграмм, на которые он не скупился, и за них он нажил себе в целых семействах, в целых партиях врагов непримиримых. В семействе он был счастлив, насколько может быть счастлив ПОЭТ, НЕ РОЖДЁННЫЙ ДЛЯ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ. Он обожал жену, гордился ее красотой и был в ней вполне уверен. Он ревновал к ней не потому, что в ней сомневался, а потому, что страшился светской молвы, страшился сделаться еще более смешным перед светским мнением. Эта боязнь была причиной его смерти, а не г. Дантес, которого бояться ему было нечего. Он вступался не за обиду, которой не было, а боялся огласки, боялся молвы, и видел в Дантесе не серьезного соперника, не посягателя на его настоящую честь, а посягателя на его имя, и этого он не перенес». Гр. В. А. СОЛОГУБ. Воспоминания, 175 -- 178.Читать полностью: http://readr.ru/v-veresaev-pushkin-v-ghizni.html
Внутренний разлад, душевное состояние Пушкина в начале 1834 года были таковы, что он не мог скрывать своего бешенства. Будучи вполне уверенным в своей жене, он боялся влияния света на неопытную Натали, боялся интриг, уже поджидающих свою новую жертву. У всех на устах были сплетни в отношении жены Иосифа Борха, Любови Борх, и Николая I. Долли Фикельмон успела в своём дневнике описать увлечение Николая. А ведь красавица Борх одновременно с Натальей Пушкиной была представлена ко Двору, обе были «в большой моде», особенно после того, как их мужья стали камер-юнкерами: 25-летний Иосиф Борх и 35-летний Александр Пушкин! И потому нельзя исключать такого сильного обстоятельства в этом ярком выражении Пушкина: «Так я же сделаюсь русским Dangeau»!
Понимая значение Дневника Пушкина в самом широком общественно-политическом аспекте, нельзя не видеть, что в нём отражены и другие стороны придворной жизни. В исследовании Крестовой справедливо присутствует упоминание об ином объяснении желания Пушкина стать русским Данжо.
По мнению Крестовой "Б. В. Казанский совершенно неубедительно утверждает, что оно объясняется очень просто:
«Пушкин читал дневник Данжо не ради описания церемоний и празднеств версальского двора и не для того, чтобы знать, как проводил свои дни король и придворные, а из любопытства к нравам этой среды, к интимной жизни прошлого, т. е. ради того „анекдотического“ содержания дневника Данжо, которое интересовало его и в других воспоминаниях, записках и рассказах о прошлом и которому принадлежит главное место и в его собственном Дневнике. Подобные записи заключают всегда много сообщений, сплетен и анекдотов о частной жизни и личности более или менее известных персонажей и имели в этом отношении характер скандальной хроники“».14
Стоит согласиться с тем, что Казанский, в таком случае, НАМЕРЕННО ОБРАТИЛ ВНИМАНИЕ на темы такого рода. Темы интимной жизни в Дневнике Пушкина соседствуют с прочими, волнующими его не менее, поскольку и в текущей жизни они переплетаются вполне естественно. И для Пушкина - в особенности. Вспомним о драме супругов Безобразовых, о светской даме, которая "не вовремя брюхата". И как Пушкин мог быть спокоен, когда царь, "как простой офицеришка" заглядывает в окна его квартиры, надеясь увидеть его жену?
Да, Пушкин пишет о подобном в дневнике. Он готов к тому, чтобы продолжить ИНТРИГУ, начатую царём в 1834 году. И потому, цитируя вновь исследование Крестовой, можно принять точкой отсчёта следующее:
"Однако ни одно из приведенных суждений не имеет такого существенного значения для определения мировоззрения Пушкина в этот период, как запись от 10 мая 1834 года: «...какая глубокая безнравственность в привычках нашего правительства! Полиция распечатывает ПИСЬМА МУЖА К ЖЕНЕ и приносит их читать царю (человеку благовоспитанному и честному), и царь не стыдится в том признаться — и ДАВАТЬ ХОД ИНТРИГЕ, достойной Видока и Булгарина! что ни говори, мудрено быть самодержавным». (XII, 329)".
Да, многие пушкинисты поняли о «русском Dangeau» то же, что представлял о себе Пушкин. А это приближает нас к началу той истории, истоки которой были, возможно, лишь игрой воображения Пушкина, но закончились столь реально трагически.
МНЕ СКУЧНО, БЕС!
"Можно сказать, что ранняя гибель Пушкина стала последним ЕГО ТВОРЕНИЕМ, эпилогом, вдруг ярко, резко озарившим все прежнее".
Н. Эйдельман. Уход. http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/NYE/EXODUS.HTM
«...мне НАСКУЧИЛО, что в моем отечестве ко мне относятся с меньшим уважением, чем к любому юнцу-англичанину...». - Пушкин - А. Казначееву, начало июня 1824 (по-фр., Х.598)
Существуют мнения о Пушкине, которым трудно ужиться в профессиональном, научном литературоведении. Да их туда и не пускают. Но, надо полагать, что такие воззрения, основанные на интуитивных личностных подходах авторов версий к истории последней дуэли Пушкина, не только возможны, но вполне имеют право на существование.
В конце января 1837 года Пушкин спешил. Никто не остановит его гнева. Никто не должен ему помешать. Отправив оскорбительное письмо Геккерну вечером 25 января, уже на следующий день он получил вызов от него. Стреляться с Пушкиным должен был Дантес. Впрочем, это было неизбежно, так как письмо Пушкина содержало оскорбления обоим Геккернам: и Луи, и Жоржу. Жорж Дантес стрелял метко!
В условиях дуэли было записано:
"п. 2. Противники, вооружённые пистолетами, по данному сигналу, ИДЯ ОДИН НА ДРУГОГО, но ни в коем случае не переступая барьера, могут пустить в дело своё оружие".
"Не прочитав даже условий, Пушкин согласился на всё... Пушкин первый подошёл к барьеру и, остановясь, начал наводить пистолет. Но в это время Дантес, не дойдя до барьера одного шага, выстрелил..." - Из воспоминаний К.К. Данзаса, записанных А. Аммосовым.
Известно, что французов всегда обучали стрельбе на ходу. А значит, что и целились они на ходу!
Однако, позднее Дантес всем говорил в своё оправдание, что он целился в бедро, а не в живот, но увидев в глазах Пушкина явное желание его убить, не дошёл до барьера и выстрелил. На что рассчитывал Пушкин? Он, видимо, не думал, что Дантес будет прицеливаться и стрелять на ходу. Не читал условий!
Впрочем, главным в условиях дуэли был другой пункт: если обмен выстрелами не даст результатов, то назначить новую дуэль на тех же условиях: чем кровавее, тем лучше!
Пушкин хотел быть убит?
Пушкин решил ИДТИ НА РИСК: заставить Дантеса выстрелить "на воздух"?
Надеялся на осведомлённость Бенкендорфа? На участие друзей?
Нет. «Дуэли мне уже не достаточно!».
"МНЕ СКУЧНО, БЕС!"
Приложения:
ПУШКИН И ДОМА НАРЫШКИНЫХ
Мотивы, причины и следствия
«Но долг мой был немедленно возвратить присланный ДИПЛОМ; я того не сделал, потому что тогда мне было не до дипломов, но уж иметь сношения с Обществом Любителей я не в состоянии».
А.С. Пушкин - М.П. Погодину. 7 апреля 1834 года.
1. Дом обер-егермейстера двора НАРЫШКИНА ДМИТРИЯ ЛЬВОВИЧА на Фонтанке 21/ угол Итальянской 39. (Ныне наб. Фонтанки, д. 21). Его жена Мария Антоновна урождённая Святополк-Четвертинская - любовница Александра Первого.
Дмитрий Львович (30 V 1758—31 III 1838) В апр. 1834 Пушкин был приглашен на бал в доме Нарышкина, данный дворянством Петербургской губернии. 29 апр. 1834 он был у них же по случаю совершеннолетия великого князя Александра Николаевича (будущего Александра II). 18 мая 1834 Пушкин писал жене:
«Вчера я был в концерте, данном для бедных в великолепной зале Нарышкина». Имя Д. Л. Н. упомянуто в анонимном пасквиле, полученном поэтом 4 нояб. 1836 (2).
1. Пушкин, XVII; 2. Дуэль, с. 436—437 и др.; 3. РБС, с. 86—92; 4. Портрет Д. Л. Н.: Рус. портреты, III, № 36; 5. Портреты М. А. Н.: Миниатюра Эрмитажа, с. 127, 167. http://feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-4103.htm
Пушкин часто бывал на Михайловской площади, где в 1836 году жили почти все его ближайшие друзья, «тесный карамзинский кружок».
В 1834 году, весной, после отъезда Натали и детей, он также бывал на улице, проходящей через Михайловскую площадь, на Итальянской. Бродил по набережной возле дома Д.Л. Нарышкина. Здесь ему приходилось, вероятно, размышлять о своём положении в светском обществе.
1 января 1834 года Пушкин записал в «Дневнике»:
«Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове. Так я же сделаюсь русским Dangeau». «Сделаюсь русским Данжо» сказано не случайно. Маркиз Филипп де Курсильон Данжо, адъютант короля Людовика XIV, входил в самый узкий круг французского монарха. Имя Данжо в России было хорошо известно. Поэт, игрок, дипломат по статусу, то есть во многом действительно сходный с Пушкиным, маркиз де Данжо вел подробнейший дневник. Туда заносил он изо дня в день детали личной жизни короля. Пушкин вполне мог примерить на себя костюм французского придворного и считать, что его третировали в обществе и распространяли о нем слухи так же, как это происходило с Данжо». http://www.druzhnikov.com/text/rass/usnik/11.html
«В 1834 году, после отъезда Нарышкиных из Санкт-Петербурга, домом на Фонтанке владели их родственники. И традиция балов продолжалась. Особенно памятен гостям дворца был праздничный вечер, посвященный совершеннолетию будущего императора Александра II. Тогда во дворце собралось более тысячи человек».
Балы и концерты в зале Нарышкиных посещали члены императорской семьи и многие известные литераторы. Позднее был переделан в стиле эклектики вестибюль, парадная лестница, РЫЦАРСКИЙ ЗАЛ и гостиные.
Рыцарский зал особенно привлекает внимание. Здесь, вероятно, во время посещений дома Пушкиным, много интересного можно было увидеть: и доспехи, и шлемы с рогами – символами мужества, и оружие. "Рыцари Ордена Рогоносцев"! Разве эта фраза - не могла возбудить фантазию писателя? Большой Орденский крест, как символ средневекового рыцарства.
По моему мнению (Орлова Т.Г.), на таких балах светские сплетни могли найти своей целью Пушкина, который в начале года стал камер-юнкером, а Натали, как решил петербургский свет, стала «в большой моде», одаренная вниманием царя Николая, и, следовательно, муж её – может стать заместителем Нарышкина. Это обстоятельство, явное для Пушкина, в трудный для него 1834 год, полный сомнений, ревности и тревоги, оказалось первым толчком, побудившим его вскоре защищать честь своей жены, будущее своих детей.
У Нарышкина бывали на балах все знаменитые и богатые фамилии России, бывшие масоны и их наследники, продолжавшие традиции юс-патронатного командорства, запрещённого Александром Первым после смерти его отца, Павла Первого.
http://www.maltavista.ru/library/article/352 Родовые командорства были учреждены элитой российского дворянства. Вот эти славные фамилии: Нарышкины. Румянцевы. Шереметевы. Юсуповы. Строгановы. Самойловы. Белосельские. Долгоруковы. Давыдовы. Барятинские. Демидовы. Трубецкие. Воронцовы. Бекетовы, Олсуфьевы. Жеребцовы. Тюфякины. Бутурлины.
Тяжкой осенью 1836 года Пушкин мог вспомнить, как он проходил под куполом парадной лестницы в доме Д.Л. Нарышкина, как входил в Рыцарский зал.
И вот ... первые строчки "диплома": «РЫЦАРИ БОЛЬШОГО КРЕСТА» - ЗНАТНЫЕ ФАМИЛИИ, ЦАРЕДВОРЦЫ. Да, эти люди также зависимы от своего государя, как и Пушкин: «Командоры и Рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев в полном собрании своем, под председательством великого магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина». Они радуются явившемуся новому «рогоносцу» под куполом восходящей лестницы, «СОЧИНИТЕЛЮ», они «единогласно избрали» ЕГО, Александра Пушкина, «коадъютором великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом Ордена». Историограф Пушкин начал свою деятельность «русского Данжо» при дворе императора Николая. Этот «Непременный секретарь: граф Иосиф Борх», камер-юнкер, ПЕРЕВОДЧИК Департамента внешних сношений
Он прочтёт правильно, доложит Бенкендорфу. Может быть, это прочтёт САМ, ТОТ, ЭТОТ, КТО БЫ ТО НИ БЫЛО - Николай! Он о себе всё прочтёт!
Впрочем, маленький экспромт вполне сможет сойти за масонскую шутку, если самого автора вздумают допросить в кабинете Бенкендорфа. Пушкин - не масон, Боже упаси! Это, может быть, в Английском клубе кто-то пошутил? Иностранец, наверное! Словом, АВТОР, как всегда, найдёт способ ОБЪЯСНИТЬСЯ. Он «выкрутится»!
Как всегда!
Например: Пушкин на обвинения ему по поводу оды "На выздоровление Лукулла" в начале 1836 года писал в черновике письма с объяснениями к Бенкендорфу, не желая извиняться перед С.С. Уваровым:
"Всё это очень неопределенно; все эти обвинения суть общие места. Мне неважно, права ли публика или не права. Что для меня очень важно, это — доказать, что никогда и ничем я не намекал решительно никому на то, что моя ода направлена против кого бы то ни было". (Франц.)
Примечания: 1. Речь идет о стихотворении Пушкина «На выздоровление Лукулла» (было направлено против С. С. Уварова).
Источник: http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/682.htm
Разве однозначно можно трактовать смысл следуюших фраз?
"Рыцари Большого Креста, Командоры и Рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев, собравшись в Великий капитул под председательством досточтимого Великого магистра Его Преимущества Д. Л. Нарышкина, с общего согласия назначили г-на Александра Пушкина коадъютером Великого магистра Ордена и историографом Ордена. Непременный секретарь: гр. И. Борх."
Пушкина всего лишь назначили коадъютером и историографом Родового Командорства Нарышкиных. Как-никак, родня теперь, с 18 февраля 1831 года. И ничего более!
БОРХ Любовь (Эмма) Викентьевна, урожд. Голынская (ум. 1866) — родственница Н. Н. Пушкиной, с 1830 жена гр. Иосифа Михайловича Борха (род. 30 VII 1807), переводчика Деп-та внешних сношений М-ва иностр. дел, титул. советника (его именем был подписан пасквильный диплом, присланный Пушкину 4 нояб. 1836). Великосветская знакомая Пушкина (1830-е гг.). 27 янв. 1837 по дороге на Черную речку Пушкин с Данзасом встретили чету Борх (2).
27 января 1837 г., когда А.С. Пушкин и К.К. Данзас следовали к месту дуэли на Черной речке, по дороге им попались едущие в карете четверней граф И.М. Борх с женой. Увидя их, Пушкин сказал Данзасу: «Voil; deux m;nages exemplaires» (Вот две образцовых семьи) и, заметя, что Данзас не вдруг понял это, он прибавил: «Ведь жена живет с кучером, а муж с форейтором». Пушкин отразил в своей фразе светскую молву, сказав что-то общеизвестное и непонятное только для Данзаса, служившего вне Петербурга и жившего здесь только наездами [Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. – М., 1987. – С. 378].
2. Почтамтская, дом № 2 - старинное здание, выстроенное в середине XVIII века для известного вельможи Л.А. Нарышкина. В начале XIX века дом продали семейству Мятлевых.
В 1834 году, очень не спокойном для Пушкина, друзья приглашали его в конце мая посетить дом 9 на Исаакиевской площади, где они затевали литературные развлечения: сочиняли «стихи на матерный манер», читая их в избранном кругу. Вяземский прислал Пушкину приглашение Мятлева:
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 15 (Переписка 1832-1834). — 1948. 945. И. П. Мятлев — П. А. Вяземскому и П. А. Вяземский — Пушкину.
28 мая 1834 г. Петербург.
Приезжай непременно. Право будет весело. Надобно быть там в четыре часа, то есть сегодня. К тому же Мятлев
Любезный родственник, поэт и камергер,
А ты ему родня, поэт и камер-юнкер.
Мы выпьем у него Шампанского на клункер,
И будут нам стихи на матерный манер.
Адрес (рукою И. П. Мятлева):
Его сиятельству милостивому государю князю Петру Андреевичу Вяземскому
И. Мятлев.
Рукою П. А. Вяземского, поверх предыдущего: Александру Сергеевичу Пушкину.
Переводы иноязычных текстов:
"Милый князь.
Я написал Пушкину и еще не получил от него ответа, я сделал еще одну попытку — побывал у Жуковского; мне бы хотелось, чтобы вы трое были крестными отцами моих матерных и юмористических стихов, которых крестины я справляю завтра.
За обедом крестными матерями стихов будут моя жена и моя сестра Галахова — вот из кого будет состоять вся наша компания; бога ради, поддержи мою просьбу перед этими господами, которые знают и любят тебя больше, чем меня; а что до тебя — ты дал мне слово, да и заинтересован ты в этом не меньше меня. Воспользуйся для этого дела моим слугой, который сегодня утром прибудет в твое распоряжение, и употреби свое влияние так, как в тех случаях, когда ты взаправду чего-нибудь хочешь — и сообщи мне результат своего посредничества, чем бесконечно и основательно обяжешь преданнейшего из твоих слуг
И. Мятлева. С.-Петербург. 28 мая 1834".
Примечания
1. И. П. Мятлев — П. А. Вяземскому и П. А. Вяземский — Пушкину.
28 мая 1834 г. Петербург.
Печатается по подлиннику (ГАФКЭ, ф. 195, к. 3, д. № 142/121, лл. 3—4).
Письмо Вяземского к Пушкину, приписанное к письму Мятлева, впервые опубликовано П. П. Вяземским в его статье „А. С. Пушкин по документам Остафьевского архива“ (газ. „Берег“, 17 июля 1880, № 114; отд. оттиск, 1880, стр. 63). Перепечатано в „Русском Архиве“, 1884, кн. II, стр. 426, и в сборнике П. И. Бартенева „А. С. Пушкин“, вып. II, „К биографии А. С. Пушкина“, 1885. стр. 58. Письмо Мятлева к Вяземскому публикуется впервые.
Письмо Вяземского вошло в издание переписки Пушкина под ред. В. И. Саитова (т. III, 1911. стр. 119). Источник: http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/pushkinu-945.htm
Встреча друзей состоялась:
МАЙ, 29. ВТОРНИК Обед у И.П. Мятлева, на котором Пушкин в компании Жуковского и Вяземского и слушает его «новорожденные» стихи. – Тархова, стр. 631.
Итак, в доме Л.А. Нарышкина, царедворца при Екатерине Второй , не слышим ли мы эхо из 1831 года, когда Жуковский и Пушкин поздравляли Вяземского с ключом камергера «на заднице»: ПУШКИН -- П. А. ВЯЗЕМСКОМУ "14 августа 1831 г. Царское Село:
Любезный Вяземский, поэт и камергер...
(Василья Львовича узнал ли ты манер?
Так некогда письмо он начал к камергеру,
Украшенну ключом за верность и за веру.)1
Так солнце и на нас взглянуло из-за туч!
На заднице твоей сияет тот же ключ. 2.
Ура! хвала и честь поэту-камергеру –
Пожалуй, от меня поздравь княгиню Веру.
http://www.proza.ru/diary/jnu51/2015-04-02
В ответном послании Вяземский не преминул напомнить Пушкину о том, что он «кажется, ревнив».
И вот, в доме Нарышкина Льва Александровича в 1834 году, не был ли сочинён Пушкину стихотворный экспромт и поздравление Наталье Николаевне Пушкиной? Или экспромт на назначение коадъютером - историографом Ордена рогоносцев, в придворный круг Николая Первого, где уже секретарствует его предшественник Борх?
Шутливый экспромт. И снова дом Нарышкиных. Ещё один повод погрустить. «Я никого не вижу, нигде не бываю; принялся за работу и пишу по утрам», - успокаивал он свою жену в письме от 18 мая. Однако, как всегда, Пушкин занят не только работой. Жизнь его по-прежнему среди друзей, в разговорах об истории и литературе, он бывает в театре, навещает родителей, иногда играет (и выигрывает) по вечерам в карты.
«Обедая «в ресторане Дюме» на Малой Морской, ПОЗНАКОМИЛСЯ С ЖОРЖЕМ ДАНТЕСОМ, корнетом Кавалергардского полка: об этом вспоминал впоследствии К.К. Данзас». - Тархова, стр. 632.
8 июня, не взирая на "свинство почты", в письме Наташе Пушкин пишет: «У меня решительно СПЛИН. Скучно жить без тебя и не сметь даже писать тебе всё, что придёт на сердце. … Никогда не думал я упрекать тебя в своей зависимости. … Зависимость жизни семейственной делает человека более нравственным. Зависимость, которую налагаем на себя из честолюбия или из нужды, унижает нас. ТЕПЕРЬ ОНИ СМОТРЯТ НА МЕНЯ КАК НА ХОЛОПА… Но ты во всём этом не виновата, а виноват я … ». – Тархова, стр. 633.
ПРИМЕЧАНИЯ:
По-своему замечательны письма А. Пушкина в апреле 1834 года:
1.Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979. Т. 10. Письма. — 1979.
561. М. П. ПОГОДИНУ. Около (не позднее) 7 апреля 1834 г.
Из Петербурга в Москву.
"Радуюсь случаю поговорить с Вами откровенно. Общество Любителей поступило со мною так, что никаким образом я не могу быть с ним в сношении. Оно выбрало меня в свои члены вместе с БУЛГАРИНЫМ, в то самое время, как он единогласно был забаллотирован в АНГЛИЙСКОМ КЛОБЕ (NB в Петербургском), как шпион, переметчик и клеветник, в то самое время, как я в ответ на его ругательства принужден был напечатать статью о Видоке; МНЕ НУЖНО БЫЛО ДОКАЗАТЬ ПУБЛИКЕ, которая вправе была УДИВЛЯТЬСЯ моему долготерпенью, ЧТО Я ИМЕЮ ПОЛНОЕ ПРАВО ПРЕЗИРАТЬ МНЕНИЕ БУЛГАРИНА и НЕ ТРЕБОВАТЬ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ от ошельмованного негодяя, толкующего о чести и нравственности. И что же? в то самое время читаю в газете Шаликова: Александр Сергеевич и Фаддей Бенедиктович, сии два корифея нашей словесности, удостоены etc. etc. Воля Ваша: это пощечина. Верю, что Общество, в этом случае, поступило, как Фамусов, не имея намерения оскорбить меня.
"Я всякому, ты знаешь, рад".
Но долг мой был немедленно ВОЗВРАТИТЬ присланный ДИПЛОМ; я того не сделал, потому что тогда мне было не до дипломов, но уж иметь сношения с Обществом Любителей я не в состоянии.
Вы спрашиваете меня о «Медном всаднике», о Пугачеве и о Петре. Первый не будет напечатан. Пугачев выйдет к осени. К Петру приступаю со страхом и трепетом, как Вы к исторической кафедре. Вообще пишу много про себя, а печатаю поневоле и единственно для денег: охота являться перед публикою, которая Вас не понимает, чтоб четыре дурака ругали Вас потом шесть месяцев в своих журналах только что не по-матерну. Было время, литература была благородное, аристократическое поприще. Ныне это вшивый рынок. Быть так".
Примечания
1.Пушкин был избран в члены «Московского Общества любителей российской словесности» в 1829 г.; отвечает Погодину, секретарю общества, на письмо от 24 марта 1834 г.
2. Статья о Видоке — «О записках Видока».
3.Газета Шаликова — «Московские ведомости».
4.«Я всякому...» — цитата из «Горя от ума» Грибоедова.
5.«Пугачев выйдет...» — ср. письмо 547.
6.Петр — «История Петра I».
Источник: http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/561.htm
2. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979.Т. 10. Письма. — 1979.571. Н. Н. ПУШКИНОЙ.
30 апреля 1834 г. Из Петербурга в Москву. Фомин понедельник.
«Вчера был наконец Дворянский бал. С шести часов начался подъезд экипажей. Я пошел бродить по городу и прошел мимо дома НАРЫШКИНА. Народу толпилось множество. Полиция с ним шумела. Иллюминацию приготовляли. Не дождавшись сумерков, пошел я в АНГЛИЙСКИЙ КЛОБ, где со мною случилось небывалое происшествие. У меня в клобе украли 350 рублей, украли не в тинтере, не в вист, а украли, как крадут на площадях. Каков наш клоб? перещеголяли мы и московский! Ты думаешь, что я сердился, ничуть. Я зол на Петербург и радуюсь каждой его гадости. Возвратясь домой, получаю твое письмо, милый мой ангел. Слава богу, ты здорова, дети здоровы, ты пай дитя; с бала уезжаешь прежде мазурки, по приходам не таскаешься. Одно худо: не утерпела ты, чтоб не съездить на бал княгини Голицыной. А я именно об этом и просил тебя. Я не хочу, чтоб жена моя ездила туда, где хозяйка позволяет себе невнимание и неуважение. Ты не M-lle Sontag {См. перевод}, которую зовут на вечер, а потом на нее и не смотрят. Московские дамы мне не пример. Они пускай таскаются по передним, к тем, которые на них и не смотрят. Туда им и дорога. Женка, женка! если ты и в эдакой безделице меня не слушаешь, так как мне не думать... ну, уж бог с тобой.
Ты говоришь: я к ней не ездила, она сама ко мне подошла. Это-то и худо. Ты могла и должна была сделать ей визит, потому что она штатс-дама, а ты камер-пажиха; это дело службы. Но на бал к ней нечего было тебе являться. Ей-богу, досада берет — и письма не хочу продолжать».
Переводы иноязычных текстов
1.мадмуазель Зонтаг. (Франц.)
Примечания
1.Бал — ср. примеч. 570.
2.Голицына — Т. В., жена московского генерал-губернатора.
3.М-ль Зонтаг — певица. Источник: http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/571.htm
3. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979Љ Т. 10. Письма. — 1979.572. Н. Н. ПУШКИНОЙ.
30 апреля 1834 г. Из Петербурга в Москву.
Жена моя милая, женка мой ангел — я сегодня уж писал тебе, да письмо мое как-то не удалось. Начал я было за здравие, да свел за упокой. Начал нежностями, а кончил плюхой. Виноват, женка. Остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должникам нашим. Прощаю тебе бал у Голицыной и поговорю тебе о бале вчерашнем, о котором весь город говорит и который, сказывают, очень удался. Ничего нельзя было видеть великолепнее. Было и не слишком тесно, и много мороженого, так что мне бы очень было хорошо. Но я был в народе, и передо мною весь город проехал в каретах (кроме поэта Кукольника, который проехал в каком-то старом фургоне, с каким-то оборванным мальчиком на запятках; что было истинное поэтическое явление). О туалетах справлюсь и дам тебе знать. Я писал тебе, что у меня в клобе украли деньги; не верь, это низкая клевета: деньги нашлись и мне принесены. Напрасно ты думаешь, что я в лапах у Соболевского и что он пакостит твои мебели. Я его вовсе не вижу, а подружился опять с Sophie Karamzine {См. перевод}. Она сегодня на свадьбе, у Бакуниной. Есть еще славная свадьба: ВОРОНЦОВ ЖЕНИЛСЯ — НА ДОЧЕРИ К. А. НАРЫШКИНА, которая и в свет еще не выезжает.
Теперь из богатых женихов остался один Новомленский, ибо Сорохтин, ты говоришь, умре. Кого-то выберет он? Александру ли Николаевну или Катерину Николаевну? как думаешь? Это письмо, вероятно, получишь ты уже в Яропольце; Наталье Ивановне я уже писал; поцелуй за меня у ней ручки и скажи много нежного. Прощай, жена, целую и благословляю тебя и вас. А. П.
Переводы иноязычных текстов
1.Софья Карамзина. (Франц.)
Примечания
1.Софья Карамзина — дочь писателя.
2.Бакунина — Е. П., вышла замуж за А. А. Полторацкого, двоюродного брата А. П. Керн.
3.Новомленский, 4.Сорохтин — студенты, поклонники Натальи Николаевны;
5.Александра Николаевна и 6.Катерина Николаевна — ее сестры;
7.Наталья Ивановна — ее мать.
Источник: http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/572.htm
СПИСОК НАРЫШКИНЫХ ИЗ ЧЕРЕЙСКОГО:
НАРЫШКИН ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ (19 III 1761—18 I 1841) — обер-церемониймейстер, сенатор, тайный советник, ДЯДЯ Н. Н. ПУШКИНОЙ. 1 янв. 1829 Пушкин, Н. и П. А. Вяземский были в театре С. В. Карцевой (см.) на «открытии французского спектакля» (2). На свадьбе Пушкина с Н. Н. Гончаровой (18 февр. 1831) Н. БЫЛ ПОСАЖЁННЫМ ОТЦОМ СО СТОРОНЫ НЕВЕСТЫ (3). По-видимому, Пушкин и позднее встречался с ним в свои приезды в Москву — в доме Н. (Пречистенка, ныне Кропоткинская ул., д. 16) и у Гончаровых. Пушкин был знаком также с женой Н. — Екатериной Александровной, урожд. бар. Строгановой (21 V 1769—30 XII 1844), детьми Александром, Алексеем (9 VI 1795—28 I 1868), Григорием (1790—1835), Елизаветой (см.), Натальей (впосл. перешла в католичество и постриглась в монахини) и двумя другими дочерьми (одна замужем за французским бароном Валуа, другая — за австрийским майором Петцем).
1. Пушкин, XVI, с. 14; 2. ЛН, 58, с. 86; 3. Рукою П., с. 760; 4. Сенатские объявл., 1834, № 12728; 5. Архив Тург., по указ.; 6. РБС, с. 86—87; 7. Портреты Н.: Французская живопись. XVI — первая половина XIX в. Каталог. М., 1982, с. 103; Рус. портреты, I, № 178; Моск. пушкиниана, с. 172.
НАРЫШКИН КИРИЛЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ (17 VIII 1786—26 X 1838) — брат Л. А. Нарышкина (см. Нарышкины Л. А. и О. С.), обер-гофмаршал, действ. камергер, член Гос. совета, ДЯДЯ В. А. СОЛЛОГУБА (см.). Петербургский знакомый Пушкина (1830-е гг.). Н., известного своим остроумием, Пушкин упоминает в дневниковых записях от 17 марта, 16 и 28 апр. 1834 и в письмах к жене от 17 и 30 апр. 1834. Пушкин был знаком также с женой Н. — Марией Яковлевной, урожд. Лобановой-Ростовской (22 X 1789—1 VI 1854), и дочерью Александрой (см. Воронцовы-Дашковы). По свидетельству Александра Н. Карамзина (в письме к брату Андрею от 25 марта 1837 из Петербурга), М. Я. НАРЫШКИНА «с большим жаром» говорила в защиту Пушкина, что даже вызвало «несколько ссор» (2).
1. Пушкин, XVII; 2. Карамзины, с. 194; 3. Соллогуб, с. 168—170; 4. Дн. Сав., с. 327; 5. Портреты Н.: Рус. портреты, III, № 168; Сапрыкина, с. 65; Миниатюра Эрмитажа, с. 173; 6. Портрет М. Я. Н.: Рус. портреты, III, № 169.
НАРЫШКИН ЛЕВ АЛЕКСАНДРОВИЧ (5 II 1785—17 XI 1846) — брат К. А. Нарышкина (см.), участник Отечественной войны, с марта 1824 отст. генерал-майор, двоюродный брат М. С. Воронцова и его жена (с 1 нояб. 1823) Ольга Станиславовна, урожд. графиня Потоцкая (1802—7 I 1861), — сестра С. С. Киселевой (см.). Одесские знакомые Пушкина. Общение Пушкина с Н. происходило в их доме, салоне Воронцовых, а также в одесском светском обществе (лето 1824). 8 марта 1824 Пушкин писал П. А. Вяземскому о своем разговоре с Л. А. Н. по поводу найма на лето дома для семьи Вяземского (2, 3). В. И. Туманский и М. П. Розберг в письмах из Одессы от 2 марта 1827 и 5 дек. 1830 сообщали Пушкину о болезни ОЛЬГИ СТАНИСЛАВОВНЫ Н. и отъезде супругов Н. за границу. 8 апр. 1834 Пушкин записал в дневнике рассказ Я. Д. Бологовского об одесской жизни и «соблазнительной связи» М. С. Воронцова с О. С. Н.
1. Пушкин, XVII; 2. Летопись, I, с. 393, 770; 3. Пушкин. Одесса, III, с. 69—70; 4. Портрет Л. А. Н.: Рус. портреты, I, № 183; 5. Портреты О. С. Н.: Березина, № 140; Рус. портреты, I, № 183.
НАРЫШКИН Константин Павлович (11 IX 1806—30 XII 1880) — чиновник особых поручений при московском военном генерал-губернаторе, камер-юнкер, титул, советник, впосл. гофмейстер, почетный опекун. 21 янв. 1831 присутствовал с Пушкиным и А. Я. Булгаковым в Английском клубе (Москва) (1).
1. РА, 1902, № 1, с. 48; 2. Мсц, 1844, I, с. 1—10.
НАРЫШКИНА Елизавета Ивановна (1791—1858) — дочь И. А. Нарышкина (см.), фрейлина. 1 марта 1831 участвовала с Пушкиным и др. лицами в санном катании, устроенном С. И. и Н. С. Пашковыми (см.) (Москва) (1). Пушкин встречался с ней, общаясь с ее родителями.
Письма, III, с. 215.
АДРЕСА ПУШКИНА В ПЕТЕРБУРГЕ
4 ноября 1836 г. утром на квартиру Пушкина в доме Волконских ("...на Мойке близ Конюшенного мосту...") было доставлено три конверта с анонимными письмами.
Первое из них, адресованное самому Пушкину, прибыло по городской почте. В девятом часу утра его принес письмоносец (1.) Второе, несколько часов спустя, доставил посланный от Е. М. Хитрово (Елизавета Михайловна, полагая, что к ней по ошибке попало письмо на имя Пушкина, велела тотчас же отнести его на квартиру поэта). Третий экземпляр пасквиля в то же утро вручил Пушкину В. А. Соллогуб. Молодой человек чувствовал во всем этом какой-то подвох, но не считал себя вправе распечатать письмо или уничтожить его.
В этот же день еще четверо друзей и знакомых поэта: Вяземские, Карамзины, Виельгорский, Россеты получили точно такие же пакеты для передачи Пушкину, но, заподозрив недоброе, распечатали их и оставили у себя.
В конверте, прибывшем утром по городской почте, Пушкин обнаружил такое письмо, написанное по-французски нарочито измененным почерком: "Кавалеры первой степени, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев, собравшись в Великий Капитул, под председательством высокопочтенного Великого Магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина заместителем великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом (5) Ордена. Непременный секретарь граф И. Борх".
1. На единственном дошедшем до нас конверте, адресованном Виельгорскому, отчетливо виден штамп городской почты, на котором обозначено: "4 ноя... Утро" (ИРЛИ, ф. 244, он. 18, ед. хр. 1). Разноска утренней почты начиналась тогда с 8 часов утра и длилась один-два часа. Пушкин жил недалеко от почтамта. Значит, на Мойку это письмо было доставлено около 9 часов утра не позднее начала 10-го (см.: Соколов H. M. Об учреждении городской почты в Санкт-Петербурге. - Почтово-телеграфный журнал. Неофициальный отдел, 1894, апрель, с. 471 – 490.).
"В конце марта 1833 г. «Северная Пчела» сообщала: «...открыт прием писем в тридцати одном новых местах».10 О том же извещало и «Объявление от Санкт-петербургского Почтамта», в котором, в частности, говорилось: «Санкт-петербургский Почтамт честь имеет известить чрез сие, что сверх приемных мест Городской Почты, о коих опубликовано было в Генваре сего года, в Санкт-петербургских Ведомостях, Северной Пчеле, открыты ныне еще 31 таковых же приемных мест». Объявление было напечатано на русском, немецком и французском языках.11 По справочнику «Нумерация домов в С.-Петербурге с алфавитными списками...» (СПб., 1836) нетрудно установить, что под № 58 было открыто «приемное место» в «Большой Коломне, в Прядильной или Покровской улице, в доме мещанина Фокина».
Прядильная улица — это та, что идет «от большой Грязной ул. близ цепного Египетского моста, до Глухого переулка».12 «Дом мещанина Фокина» расположен по левой стороне Прядильной улице «4 Адмиралт‹ейской› части» и имел «старый № 366».
Современный адрес «приемного места» № 58 — угол пр. Маклина (д. 45) и ул. Лабутина (д. 26).13".
СНОСКИ:
10 Северная пчела. 1833, 30 марта. № 71.
11 См.: Вплетение в комплект «СПб. ведомостей» за 1833 г., между № 69 и 70 (ГПБ).
12 Нумерация домов в С.-Петербурге... СПб., 1836. С. 391.
13 В статье Л. А. Черейского «Тайна номера 58» («Ленинградский рабочий» от 12 февраля 1988 г.) современный адрес «приемного места» указан неверно. См. также об этом: Краснова Е. Тайна номера 58 // Ленинградский рабочий. 1988, 23 сентября. № 39 (2756).
Алямовский - http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v91/v91-130-.htm
Адреса А.С. Пушкина http://sta-sta.ru/?p=15678
В Санкт-Петербурге:
1800 год — доходный дом — Соляной переулок, 14;
07. — 10.1811 года — гостиница «Демут» — набережная реки Мойки, 40;
Гостиницу Демута, просуществовавшую более столетия, уже в 19 веке относили к числу древностей столичного Петербурга. Основал ее предприимчивый французский виноторговец Филипп- Якоб Демут не позднее начала 1770 годов. На приобретенным им участке уже стояли дом по набережной (Мойки),меньших размеров флигель на Б.Конюшенной и другие строения, в том числе поперечный дворовой корпус.
В Демутовом трактире были устроены и богатые апартаменты, и скромные номера. Он служил пристанищем для посланников и путешественников купцов и ремесленников.
К началу 19 века гостиница состояла из нескольких корпусов, свободно размещенных на просторном дворе. На Мойку выходил двухэтажный каменный дом № 40, а на Б.Конюшенную – трехэтажный. Фасад по Б.Конюшенной отличался простотой форм, свойственной строгому классицизму. Вероятно этот корпус был построен в 1796 году когда расширяли здание. После смерти Демута в 1802 году владелицей стала его дочь Елизавета Тиран, передавшая управление делами французу Гюге.
Дом № 40 перестраивался не раз. В 1832 году был возведен каменный дом на подвалах.
конец 12.1816 — конец 03.1817 года — доходный дом Клокачева — набережная реки Фонтанки, 185;
06.1817 — 05.1820 года — доходный дом Клокачева — набережная реки Фонтанки, 185;
24.05 — 27.06.1827 года — гостиница «Демут» — набережная реки Мойки, 40;
16.10.1827 — 20.10.1828 года — гостиница «Демут» — набережная реки Мойки, 40;
вторая половина января — 09.03.1829 года — гостиница «Демут» — набережная реки Мойки, 40;
05. — 10.1831 года — дом Китаевой — Царское Село, Колпинская улица, 2;
10.1831 года — доходный дом Берникова — Вознесенский проспект, 47
10.1831 — 05.1832 года — дом Брискорн — Галерная улица, 53;
осень 1832 — 05.1833 года — доходный дом П. А. Жадимировского — Большая Морская улица, 26;
Тяжба с Жадимировским. (350 рублей в пользу Жадимеровского)
11.1833 — 08.1834 года — доходный дом Оливье — Пантелеймоновская улица, 5;
Летом 1834 года Наталья Николаевна с детьми проводила в имении Полотняный завод. Александр Сергеевич рассказывал о своей жизни в Петербурге, писал ей 11 июня: “Летний Сад мой огород. Я вставши ото сна иду туда в халате и туфлях. После обеда сплю в нем, читаю и пишу”.
08.1834 — лето 1836 года — дом С. А. Баташева — Дворцовая набережная, 32;
10.05.36 – новый контракт с Баташевым, в связи с переездом в третий этаж дома: 20 комнат на 4000 руб. в год.
В СРЕДИНЕ АВГУСТА Пушкин поссорился с Баташевым. « Я вынужден был покинуть дом Баташева, управляющий которого — негодяй».
01.09.36 – Контракт на квартиру в бельэтаже дома Волконской: 11 комнат, 4300 руб. в год.
12.09.1836 — 29.01.1837 года — дом А. Н. Волконской — набережная реки Мойки, 12.
НАБЕРЕЖНАЯ МОЙКИ, 64 С 1830 года в этом доме разместился фешенебельный АНГЛИЙСКИЙ КЛУБ, основанный еще в 1770 году (Английское собрание). Он переехал сюда из дома № 54 по набережной Мойки. В пушкинское время в нем насчитывалось около 400 членов. Членские взносы составляли 100 рублей серебром. В 1832 году членом клуба стал А.С. Пушкин.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ПЕТЕРБУРГ:
Адреса пушкинского круга
ВЯЗЕМСКИЙ П.А. Учился в Иезуитском пансионе (1805)
Жил в доме № 26 по Фонтанке у своих родственников Карамзиных.
Жил в доме № 32 по набережной Кутузова – Дворцовая, Фрунзенская - в доме Баташева (1832-1834).
Жил в доме № 2 на площади Искусств (1835-1836). В доме Жербина на площади Искусств, 2 в 1827 году Пушкин читал главы из «Онегина».
В 1835-1836 годах Гоголь посещал в доме Жербина П.А. Вяземского, жившего здесь.
Жил в доме № 32 по Моховой улице в 1836-1837 годах. Сюда приходил Пушкин в последние месяцы жизни и вечером накануне дуэли.
ЭНГЕЛЬГАРДТ В.В. Учился в Иезуитском пансионе вместе с Вяземским П.А. (1805)
В 1828 году владельцем дома № 16 по каналу Грибоедова стал богатый меценат, в юности член общества “Зеленая лампа”, друг Пушкина В.В. Энгельгардт. Славился “дом Энгельгардта” своими маскарадами, на которые съезжался весь высший свет столицы, а иногда здесь бывал и сам император. Здесь же находилась и зала Дворянского собрания. 2 ноября 1836 года в нем отмечалось 50-летие деятельности профессора Медико-хирургической академии П.А. Загорского, на торжестве присутствовал А.С. Пушкин И ДРУГИЕ ЧЛЕНЫ Российской Академии.
В 1835 году ВИЕЛЬГОРСКИЕ переехали в дом № 5 по Итальянской улице, где с ними жил В. СОЛЛОГУБ, в 1840 году женившийся на их дочери Софье. В 1844 году Вильегорские приобрели дом № 4 на площади Искусств.
Большая Морская , 53 – (Почтамтский переулок, 8.) - В этом доме в 1836 г. жил будущий писатель, граф Владимир Александрович СОЛЛОГУБ.
Ек. КАРАМЗИНА переехала в 1832 году на Михайловскую (Искусств) площадь, 2.
Дом № 4 на площади Искусств. В 1836-1839 годах в нем жили КАРАМЗИНЫ, а потом его хозяйкой и обитательницей стала семья ВИЕЛЬГОРСКИХ.
ФИКЕЛЬМОН Д.Ф.
В 1829 -1937 году в доме № 4 по Дворцовой набережной размещалось Австрийское посольство. Женой посла Шарля-Луи Фикельмона, не только дипломата, но и литератора была внучка Кутузова Дарья Федоровна Фикельмон. В 1831 году сюда из дома Мижуева переехала ее мать – Е.М. ХИТРОВО. Она прожила здесь последние годы жизни. В 1836 году 4 ноября она получила письмо в двойном конверте на имя Пушкина и переслала конверт ему.
В 1836 году в доме № 50 по Большой Морской улице жили Александр Иванович и Софья Ивановна СОЛЛОГУБЫ – родители писателя В.А. Соллогуба. Тайного советника церемониймейстера двора А.И. Соллогуба Пушкин поминает в черновике “Евгений Онегин” – “гуляет вечный Соллогуб”. Дом был 2-х этажным, но Соллогубы жили во флигеле со стороны Мойки. Владимир Соллогуб был секундантом в несостоявшейся дуэли (ноябрь 1836) Пушкина с Дантесом.
ВЛАДИМИР СОЛЛОГУБ был племянником А.И. Васильчиковой. В своих “Воспоминаниях” он говорит, что в 1836 году он сблизился с Пушкиным. В начале 1836 года Пушкин и Соллогуб должны были драться на дуэли из-за светской сплетни, но их помирил П.В. Нащокин. В октябре 1836 года Соллогуб вернулся в Петербург из длительной служебной командировки и, как он пишет, ему пришлось быть свидетелем и актером драмы, закончившейся смертью поэта. Его тетка Васильчикова получила пакет на свое имя, когда она вскрыла его, в нем нашла письмо с надписью Александру Сергеевичу Пушкину. Она передала письмо Соллогубу и он отдал его Пушкину. Это был один из экземпляров анонимного пасквиля . Пушкин вызвал на дуэль Дантеса и просил Соллогуба быть его секундантом. Дуэль эта не состоялась. Дантес женился на Е. Н. Гончаровой.
ФРАНЦУЗСКОЕ ПОСОЛЬСТВО: Дом № 24 по Дворцовой набережной. Дом князей Волконских занимал территорию не только дома № 22, но еще и часть участка нынешнего дома № 24. В этом корпусе с 1808 года помещалось французское посольство. В 1837 году, когда А.С.Пушкин в день дуэли привез сюда своего секунданта Данзаса к секретарю посольства виконту д’Аршиаку – секунданту, двоюродный брату (?) Дантеса, для уточнения условий дуэли. После этой встречи Пушкин с Данзасом выехали к месту дуэли. На Дворцовой набережной им встретился экипаж, в котором Наталия Николаевна возвращалась с прогулки. Но Пушкин не увидел ее, а Наталия Николаевна была близорука и тоже не увидела мужа.
http://www.as-pushkin.net/pushkin/vospominaniya
Смирнова-Россет о Пушкине: «Когда появились анонимные письма, посылать их было очень удобно: в это время только что учреждена была городская почта. Князья Гагарин и Долгоруков посещали иногда братьев Россет, живших вместе с Скалоном на Михайловской площади в доме ЗАНФТЛЕБЕНА. К. О. Россет получил анонимное письмо и по почерку стал догадываться, что это от них. Он, по совету Скалона, не передал Пушкину ни письма, ни своего подозрения; граф Соллогуб поехал к Пушкину для передачи письма, но он тотчас изорвал его... Вяземские жили тут же, подле Мещерских, то есть близ дома Вельегорских, на углу большой Итальянской и Михайловской площади». (Ныне ул. Кочкурова).
http://forum.arjlover.net
"... официальная" версия пушкинистов: "письмо было доставлено по адресу: дом Занфтлебена на Михайловской площади". В этом доме жили два брата-близнеца: Осип (Иосиф) (1812-1854) и Аркадий Осипович (1812-1881) Россет, которые окончили Пажеский корпус. Вместе с ними в этом же доме проживал их однокашник – Николай Александрович Скалон (1809-1857). Они снимали квартиру на троих! А ещё в это время в Санкт-Петербурге жил их старший брат Клементий (1811-1866) и младший брат Александр-Карл Осипович Россет (1813-1851).
ПАЖЕСКИЙ КОРПУС – ВОРОНЦОВСКИЙ ДВОРЕЦ на Садовой.
http://dvorspb.ru
https://ru.wikipedia.org/wiki Воронцо;вский дворец — дворец в центральной части Санкт-Петербурга, располагающийся на Садовой улице напротив Гостиного двора. Возведён архитектором Б. Ф. Растрелли в 1749—1757 годах для канцлера М. И. Воронцова. По вступлении на престол Павла I дворец в конце 1790-х годов был передан Мальтийскому ордену, здесь же размещался КАПИТУЛ РОССИЙСКИХ ОРДЕНОВ.
C 1810 по 1918 год во дворце размещался Пажеский корпус. В 1836 году в одном из флигелей Пажеского корпуса открылась книжная лавка Ивана Лисенкова, торговавшая здесь в течение 37 лет. Пушкин посетил его лавку за три дня до дуэли.
ОРДЕН ИЕЗУИТОВ Дом № 8 по каналу Грибоедова был построен архитектором Луиджи Руска в 1801-1805 годах для коллегии иезуитов. Как известно этот орден пользовался особым расположением Павла I. Орден имел в России огромные богатства: у него было 14 тысяч душ крепостных крестьян, а годовой доход составил 700 тысяч рублей. Орден, покрывший сетью своих учебных заведений Европу, Азию, Америку, пытался и в России взять в свои руки воспитание детей из богатых семей. В этом доме был открыт частный пансион. В нем воспитывались будущие декабристы А.П. Барятинский, И.В. Поджио, П.Н. Свистунов. Родители Пушкина хотели отдать сюда сына, но к тому времени открылся Царскосельский лицей. Вяземский провел в пансионе 1,5 года, когда его тринадцатилетним в 1805 году привезли сюда из Москвы. Вместе с ним учились будущий «арзамасец» и дипломат Д.П. Северин и Василий Энгельгардт.
Энгельгардт В.В. Учился в Иезуитском пансионе (1805). В 1828 году владельцем дома № 16 по каналу Грибоедова стал богатый меценат, в юности член общества “Зеленая лампа”, друг Пушкина В.В. Энгельгардт.
Кукольник Нестор Поэт и драматург. Жил в доме № 70 на Мойке (1836). Издал «Художественную газету» (1836). Жил в доме № 3 по Фонарному переулку (1837).
домом №37 по БОЛЬШОЙ МОРСКОЙ - В 1800-1840-х годах им распоряжался купец Христиан Таль, а затем купец Яков Христианович Таль. В 1834-1836 годах здесь жил голландский посол барон Л. Б. ГЕККЕРН. Вероятно, здесь часто бывал кавалергард ДАНТЕС, а с 1836 года постоянно жил у него в качестве приёмного сына.
РЕСТОРАН ДЮМЕ. Здесь летом 1834 года Пушкин познакомился с Дантесом, сидя за одним столом. Ранее, до 1829 года, ресторан принадлежал Андрие. Находился на МАЛОЙ МОРСКОЙ в доме № 15.
Пушкин и диплом рогоносца
© Copyright: Татьяна Григорьевна Орлова, 2016
Свидетельство о публикации №216121700812
Свидетельство о публикации №216121700812
Рецензии
Так какая из представленных теорий кажется автору наиболее вероятной?
Немножко отсебятины:
http://proza.ru/2024/08/07/1735
Даниил Шаломатов 08.08.2024 20:46 • Заявить о нарушении
Немножко отсебятины:
http://proza.ru/2024/08/07/1735
Даниил Шаломатов 08.08.2024 20:46 • Заявить о нарушении
Здравствуйте, Даниил! Да, я нахожусь на распутье, как у трёх дорог: куда ни пойдёшь, везде проблему найдёшь. Для меня важно то, что я самостоятельно свернула с "большой дороги" и не спешу возвращаться. Завершающая статья когда-нибудь появится. Пушкин не отпускает!
Спасибо!
Татьяна Григорьевна Орлова 10.08.2024 15:26 Заявить о нарушении
Спасибо!
Татьяна Григорьевна Орлова 10.08.2024 15:26 Заявить о нарушении
Добрый день, Татьяна!
Похоже, Вы из тех людей, которым трудно оставить загадку неразрешенной. Ну что же, удачи Вам в поисках непротиворечивой теории!
Даниил Шаломатов 10.08.2024 15:54 Заявить о нарушении
Похоже, Вы из тех людей, которым трудно оставить загадку неразрешенной. Ну что же, удачи Вам в поисках непротиворечивой теории!
Даниил Шаломатов 10.08.2024 15:54 Заявить о нарушении
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.