Долгоруков и Тибо-Альмагро-Колардо

VI – Долгоруков и Тибо-Альмагро-Колардо

1. Пушкин и явление Долгорукова
2. Другие о Долгорукове
3. Долгоруков и Тибо-Альмагро-Колардо




ПУШКИН И ЯВЛЕНИЕ ДОЛГОРУКОВА

Софья Карамзина пишет письмо брату Андрею за границу о событиях 18-20 октября 1836 года. Заметно, что события не были для неё отмечены ничем замечательным, и всё казалось Софи скучным и бесцветным.
Карамзины вернулись в город из Царского Села 14 октября!
КАРАМЗИНЫ 18—20 октября 1836 г. Петербург С. Н. КАРАМЗИНА 19 октября: <...> Вчера, в воскресенье, Вяземские и Валуевы «по древнему и торжественному обычаю» у нас обедали и после обеда тоже пожелали послушать твое письмо. Они шлют тебе тысячу нежностей; «но воля твоя», счастье их выглядит очень скучно и очень безжизненно. Вечером Мари устроила у себя чай, были неизбежные Пушкины и Гончаровы, Соллогуб и мои братья. Мы не смогли туда поехать, потому что у нас были гости: госпожа Огарева, Комаровские, Мальцов, и некий молодой Долгорукий,(4) друг Россетов, довольно бесцветная личность. Около полуночи приехал Соллогуб, совсем заспанный, и рассказал, что у Валуевых был настоящий вечер семи спящих,(6) что хозяева зевали наперебой и, в конце концов, выпроводили своих гостей, тоже совсем уже сонных, чтобы лечь спать. ... Как видишь, мы вернулись к нашему городскому образу жизни, возобновились наши вечера, на которых с первого же дня заняли свои привычные места: Натали Пушкина и Дантес, Екатерина Гончарова рядом с Александром, Александрина — с Аркадием; к полуночи - Вяземский и один раз, должно быть по рассеянности, Вильегорский, и милый Скалон, и бестолковый Соллогуб, «и всё по-прежнему, а только нет Андрея, а потому еще побесцветнее»! <...>
4 Долгорукий — вероятно кн. Петр Владимирович Долгоруков (1816—1868), подозревался в том, что он был автором пасквиля, посланного Пушкину 4 ноября 1836 г. См. о нем с. 606 наст. изд.
6 «Семеро спящих» («Les sept dormants») — христианская легенда о семерых юношах, замурованных в пещере за отказ отречься от христианской веры и проспавших там 372 года. Легенда вошла во многие католические житийные сборники и была широко известна.
Софи пишет о том, что вечера возобновились и все заняли свои обычные места. Она не пишет, однако, что именно 18 октября, в воскресенье, на чаепитии у молодожёнов Валуевых, где были Пушкины, не присутствовал Дантес. Скорее всего, его отсутствие и создало для Соллогуба, как и для других гостей, сонную атмосферу. С 19 октября Дантес по документам числился в полку заболевшим, был освобождён от службы, и накануне того, по недомоганию не мог быть у Карамзиных.
Но заметим ещё раз: присутствовал Пётр Долгоруков, друг Россетов. Знал ли его Пушкин, если знали Россеты? Решительно – да.

Хронология и события с 14 по 18 октября
С 14 октября у Дантеса было достаточно возможности по поводу и без повода встречаться в светских гостиных с Натальей Николаевной Пушкиной. Окончились кавалергардские загородные манёвры. Окончился дачный сезон, все спешили сделать друг другу визиты.
14 октября вернулись из Царского села Карамзины. Наталья Пушкина и сёстры Гончаровы на вечере у Карамзиных.  С.Н. Карамзина писала брату 18 октября: «Мы вернулись… возобновились наши вечера, на которых с первого же дня заняли свои привычные места Натали Пушкина и Дантес, Екатерина Гончарова  с Александром (Карамзиным), Александрина – с Аркадием (Россетом)… и всё по-прежнему…». - Тархова Н.А. «Жизнь Александра Сергеевича Пушкина». Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с., ил.
14 октября, среда. Дантес в салоне княгини Вяземской.
15 октября, четверг. Из письма барона д,Антеса барону де Геккерну: «Вчера я провел весь вечер наедине с известной тебе дамой, но когда я говорю наедине - это значит, что я был единственным мужчиной у княгини Вяземской, почти час. Можешь вообразить мое состояние... В общем я хорошо продержался до 11 часов, но затем силы оставили меня и охватила такая слабость, что я едва успел выйти из гостиной, а оказавшись на улице, принялся плакать, точно глупец, отчего, правда, мне полегчало, ибо я задыхался; после же, когда я вернулся к себе, оказалось, что у меня страшная лихорадка, ночью я глаз не сомкнул и испытывал безумное нравственное страдание... Вот мое мнение: я полагаю, что ты должен открыто к ней обратиться и сказать, да так, чтоб не слышала сестра, что тебе совершенно необходимо с нею поговорить... Словом, самое трудное начать, и,  мне кажется, что такое начало весьма хорошо, ибо, как я сказал, она ни в коем случае не должна заподозрить, что этот разговор подстроен заранее.. Еще раз умоляю тебя, мой дорогой, прийти на помощь, я всецело отдаю себя в твои руки, ибо, если эта история будет продолжаться, а я не буду знать, куда она меня заведет, я сойду с ума. Если бы ты сумел вдобавок припугнуть ее... Прости за бессвязность этой записки, но поверь, я потерял голову, она горит, точно в огне, и мне дьявольски скверно... Целую тебя, Ж. де Геккерн.»

http://1837.livejournal.com/4100.html   В дневниковой записи Долли Фикельмон от 15 июня 1833 года: «Мы принимаем по понедельникам и пятницам, графиня Бобринская по средам, Лерхенфельды по четвергам, Юсуповы по вторникам».
Октябрь, 15, четверг. Пушкин  на обеде, который дал друзьям-лицеистам П.Н. Мясоедов, специально приехавший из Тульской губернии в Петербург накануне 25 лицейской годовщины. - Тархова Н.А. «Жизнь Александра Сергеевича Пушкина». Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с., ил.

На вечере у Лерхенфельда 15 октября Наталья Пушкина, в отсутствие мужа, который сего дня с друзьями на званом обеде, должна была одна сопровождать своих сестёр. Скорее всего, Геккерну представилась возможность беседовать  с Натали.  Именно этот разговор лёг в основу воспоминаний  её сестры Александры Николаевны, связанный в её памяти с неким письмом, существование которого иначе было бы сомнительно: «Старый Геккерен написал Наталье Николаевне письмо, чтобы убедить ее оставить своего мужа и выйти за его приемного сына. Александрина вспоминает, что Н. Николаевна отвечала на это решительным отказом, но она уже не помнит, было ли это сделано устно или письменно». Бар. ГУСТАВ ФРИЗЕНГОФ (со слов своей жены АЛ. НИК. ГОНЧАРОВОЙ) -- А. П. АРАПОВОЙ. Красная Нива, 1929, № 24, стр. 10 (фр.).

Можно предположить, что известное письмо Дантеса к Натали об отказе от «каких бы то ни было видов на неё», написанное под давлением Геккерна, было вручено ей "стариком Геккерном" 15 октября, когда стало ясно, что от Натали никакого согласия не будет. В таком случае, теперь их новые запланированные действия будут прикрыты этой дипломатической нотой: Геккерны здесь не при чём!

16 октября. Красные Кавалергарды, верные дружбе с Дантесом, решили отомстить строптивой даме. Вскоре, может быть вечером того же дня или утром следующего, Пушкин получил анонимный «диплом ордена рогоносцев». Шутовское послание имело вид печатного бланка с готовым текстом и вписанным в него именем получателя. «Диплом на бланке».

16 октября вернулись  в город Барятинские, ближайшие друзья Трубецкого и Дантеса.  
Ясно, что не с пустого места Геккерны обратили внимание на юную княжну Барятинскую. Возможно, сама Александра Фёдоровна давно вдохновилась на новое сватовство. Императрица писала в августе фрейлине С.А. Бобринской: «… Нужно, чтобы когда-нибудь Бархат передал одно из Ваших писем, надеюсь, что он его не испачкает, как записку кн. Барятинской, он Вам рассказал об этом? Он и Геккерн на днях кружили вокруг коттеджа. Я иногда боюсь для него общества этого новорожденного».
Записка княгини Барятинской, переданная через Трубецкого, касалась Дантеса Геккерна. «Новорожденный» в обществе с Трубецким, имея развязные манеры, компрометировал любимца императрицы, давал лишний повод государю пристальнее  присматривать за ней. Теперь, в октябре, лучше было бы держать Дантеса подальше. Ещё лучше – женить его: по Петербургу ходят слухи, что не всё в порядке с усыновлением Дантеса, протеже принца Виллема.

И тогда понятно, почему княжна, вспоминая своих посетителей после приезда, пишет в дневнике о Дантесе:
«Я лежала в первые дни после нашего приезда, — записала она в дневнике 23 октября, — все приходили в мою комнату. Было уже несколько молодых людей, приходивших утром, а мы всего неделя как здесь… Лили Толстой рассказывал, что госпожа Соловово спросила его: „Ну как, устраивается ли свадьба Вашей кузины?“ Лили изумленно спросил: „С кем?“ — „С Геккерном“. Вот мысль, никогда не приходившая мне в голову, так как я чувствовала бы себя несчастнейшим существом, если бы должна была выйти за него замуж. Он меня забавляет, вот и все. Она говорит: „Но теперь поздно, он был бы в отчаянии, если бы ему отказали“. Я знаю, что это не так, так как я ему ничуть не подхожу. <…> И maman узнала через Трубецкого, что его отвергла госпожа Пушкина. Может, потому он и хочет жениться. С досады! Я поблагодарю его, если он осмелится мне это предложить».
Примечание 1: Лили Толстой - ближайший родственник Барятинских. Князь А. И. Барятинский — брат Мари — был наследником состояния Толстых; Госпожа Соловово - Жена ротмистра Кавалергардского полка Петрово-Соловово, друга Барятинского и Трубецкого.
Примечание 2:
ФЭБ. Сафонов М.М. "Пресловутое рандеву". – «Дневник написан на французском языке. Когда И. Л. Андроников ввел в научный оборот фрагменты этого дневника, то он воспользовался переводом, подготовленным М. Г. Ашуковой-Зингер. Барятинская написала, что Пушкина «repoussa» Дантеса. Переводчица употребила глагол «отвергла». Однако это далеко не единственное значение глагола «repousser». Глагол «repousser» имеет несколько значений и «отвергать» — далеко не самое распространенное. Если бы Пушкина действительно отвергла Дантеса, следовало бы написать: «rejeta», «refusa». …
О том же, как Пушкина вновь отвергла его, писал Дантес и в письме от 6 марта.  Так что,  к октябрю 1836 г. ПУШКИНА «repoussa» ДАНТЕСА В ТЕЧЕНИЕ ПОЛУГОДА, но никаких тайных встреч для этого не требовалось. Что же касается октябрьского письма Дантеса, то и в нем ни слова нет о тайном свидании, во время которого его отвергли. В этом письме Дантес просит Геккерена переговорить с Пушкиной о том, чтобы она его «приняла». И это, скорее, свидетельствует о том, что СВИДАНИЕ ЕЩЁ НЕ ИМЕЛО МЕСТА. Другими словами — что Пушкина «repoussa» Дантеса. Во всяком случае, никаких свидетельств о том, что тайное свидание имело место, тем более что оно происходило в кавалергардских казармах, в этих документах нет». http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v04/v04-284-.htm   
repousser переведено с французского на русский:
1. вновь толкать, двигать, отодвигать;
2. отталкивать, отбрасывать, отбивать, отражать;
3. отклонять, отвергать, не принимать.

17 октября. Надо полагать, что единственный заполненный бланк, отправленный заботливыми друзьями Дантеса, был получен Пушкиным в этот день. Вряд ли Александр Сергеевич удивился такому посланию, зная об успехах Натали в свете. К тому же, «Наталья Николаевна обо всём рассказывала мужу». Авторство анонимного письма определить трудно. Прошло время необдуманных вспышек гнева. Сейчас Пушкин не может рисковать, вызывая кого бы то ни было к барьеру. Однако, уверенность в том, что полсвета ненавидит его, была ясна Пушкину, как никогда. Анонимного письма можно было ждать с января 1834 года, когда он стал камер-юнкером, как Иосиф Борх в 1832. Его жена – дальняя родственница Натальи Николаевны, тоже нравилась государю, даже была его фавориткой. Великосветский рогоносец Нарышкин ещё не был забыт. Было о чём поразмыслить камер-юнкеру Пушкину.

Причину послания 17 октября Пушкин вполне ПОНЯЛ: Натали далеко зашла в своём кокетстве и забыла, чему он учил её: «…не кормите селёдкой, если не хотите пить давать…».
Дантес также знал, что Пушкин давно, ещё с лета, ищет повода с ним поссориться. В письме, умоляя Геккерна о помощи, Дантес приписал несколько строчек «наискосок на полях»: « … кроме того, мне не надо говорить тебе о том, что ты очень хорошо знаешь: что я потерял голову из-за неё, что перемены в моём поведении и характере доказали это тебе, и постепенно даже ЕЁ МУЖ ПОНЯЛ ЭТО».  - Витале С. Тайна Дантеса, или Пуговица Пушкина / Серена Витале; (пер. с англ. Е.М. Емельяновой). – М.: Алгоритм, 2013. – 384 с. – (Жизнь Пушкина).
Да, теперь Пушкину есть повод поссориться с Дантесом таким образом, чтобы «разделаться со всем светским обществом», чтобы сказать царю, что он и «его самого подозревал в ухаживании за своей женой». «Но с царём накладно спорить». И потому поэт намерен вновь обратиться к перу и бумаге. Но не теперь. Нужно завершить литературные дела. Дописывается «Капитанская дочка». Есть обязательства перед кредиторами. Долги.

Пушкин в эти дни пишет письмо к Ф.Ф. Вигелю, вероятно, с просьбой о встрече.
18 октября Вигель пишет Пушкину ответ и упоминает о «человечке-машинке», который переписывает что требуется,  не понимая содержания.
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 16 (Переписка 1835-1837). — 1949. 1266. Ф. Ф. Вигель — Пушкину.  Около 18 октября 1836 г. Петербург.
«Вы требуете от меня того, об чем я сам хотел просить Вас; у меня есть человечек-машинка, который очень исправно переписывает ему совершенно непонятное. Его рукой писано письмо мое и мною даже не подписано. Вот вам доказательство, что я не ищу его известности; оно писано для одного. Надобно было быть уверену в его уме и проницательности, чтобы осмелиться так писать. Он один сквозь некоторую досаду мог увидеть беспредельную к нему любовь и преданность: талант поставил его выше мелочей обыкновенного самолюбия. Он может не уважить мнением моим, но чувства, я знаю, всегда уважал. — Я болен, без того бы сам к вам явился. …
… Блудов ждет вас с нетерпением с десяти утра до трех в среду. Дайте мне знать, должен ли я притти к вам, я совсем болен, но мертвым или живым вы увидите меня у себя, если вы это прикажете».

18 октября, воскресенье. Софи Карамзина описывает брату вечер с друзьями и гостями за чаем у Мари Валуевой: «Вечером Мари устроила у себя чай, были неизбежные Пушкины и Гончаровы, Соллогуб и мои братья. Мы не смогли туда поехать, потому что у нас были гости: госпожа Огарева, Комаровские, Мальцов, и некий молодой Долгорукий, друг Россетов, довольно бесцветная личность».
С какой стати П.В. Долгоруков является ВДРУГ, после состоявшегося разговора Натальи Николаевны и Луи Геккерна на вечере у Лерхенфельда? После очередного отказа Дантесу, «repoussa»? Видимо, Долгоруков явился вместе с братьями Россетами, которые его представили Софи. Кстати: братья Россеты и Долгоруков, Гагарин и Скалон снимали квартиры у домовладельца Занфтлебена. Этот адрес был скрупулёзно указан на конверте, адресованном Россетам. Не мудрено, что все они могли бывать у Карамзиных, живших открыто и просто! Что же  нужно здесь Долгорукову, которого Софи видела, возможно, впервые? Кто же он такой?

На сегодня известно, что князь Пётр Влади;мирович Долгору;ков (1816— 1868) — русский историк и публицист, деятель Вольной русской печати, один из крупнейших специалистов по русской генеалогии, составитель «Российской родословной книги». В петербургском светском обществе имел прозвище Bancal («колченогий»). Прославился своим злоязычием. С 1859 года — в эмиграции. После смерти архив его документов через подставное лицо приобрело царское правительство России.
В заключении графологической экспертизы, проведённой в 1927 году, значилось следующее: «…я, судебный эксперт, Алексей Андреевич Сальков, заключаю, что данные мне для экспертизы в подлинниках пасквильные письма об Александре Сергеевиче Пушкине в ноябре 1836 года написаны несомненно собственноручно князем Петром Владимировичем Долгоруковым». Результаты экспертизы Салькова, фельдшера по образованию, вызвали сомнения у Г. В. Чичерина, который их высказал в письме к Щёголеву.
Повторная экспертиза была проведена В. В. Томилиным по просьбе М. И. Яшина в 1966 году. По результатам этой экспертизы среди авторов пасквиля Долгоруков вообще не был назван, но обвинение пало на И. С. Гагарина. Ещё одна экспертиза состоялась в 1976 году. С. А. Ципенюк сверил несколько образцов почерка Долгорукова и Гагарина с «дипломом ордена рогоносцев» и пришёл к выводу, что ни тот, ни другой не писали пасквиля. Экспертиза, организованная историком-археографом Г. Хаитом, и проводившаяся сотрудниками Всесоюзного НИИ судебных экспертиз, не подтвердила выводов Салькова. Было установлено, что письмо написано не князем Долгоруковым и не князем Гагариным, а «третьим лицом»[7].
Истинное отношение Долгорукова к Пушкину стало известно лишь в 80-х годах XX века. В экземпляре «Воспоминаний» Ф. В. Булгарина, принадлежащем Долгорукову, были обнаружены примечания, сделанные его рукой. В этих заметках на полях Долгоруков опровергает Булгарина, старавшегося и после смерти Пушкина «уколоть его побольнее, так сказать, в памяти потомства»[8][9].
7 – «Огонёк». 1987. №6
8 – «Вопросы литературы». 1987. №2.
9 – «Последний год жизни Пушкина». – М.: Правда, 1988. - С.321. – 704 с.

В 1836 году молодой Долгоруков был чиновником Министерства Народного просвещения, руководил которым  С.С. Уваров – ближайший враг Пушкина. Наш поэт благополучно приобрёл этого врага своим творением «На выздоровление Лукулла», в чём очень раскаивался. Но, видимо, поздно. Разве С.С. Уваров не знал лично чиновника своего министерства князя П.В. Долгорукова? Может быть, Уваров и настроил Долгорукова на дом Карамзиных, где бывают Пушкины?
ДОЛГОРУКОВ Петр Владимирович, князь (27 XII 1816 — 6 VIII 1868) — воспитанник Пажеского корпуса (вып. 1833), чиновник Министерства народного просвещения, впоследствии политический эмигрант, генеалог. Мог встречаться с Пушкиным у Карамзиных, Россетов и в петербургском светском обществе. В. Ф. Адлерберг рассказывал позднее П. И. Бартеневу об одном из вечеров 1836—1837, на котором Долгоруков, стоявший позади Пушкина, «подымал вверх пальцы, растопыривая их рогами».
Долгоруков подозревался в сочинении анонимного пасквиля, посланного 4 ноября 1836 Пушкину и его друзьям; в настоящее время эта версия серьезно оспаривается. http://feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-1433.htm   

Вероятно, что-то особенное о Долгорукове мог знать Пётр Чаадаев в 1848 году.
В 1843 году Долгоруков под псевдонимом «граф Альмагро» издал в Париже на французском языке «Заметку о главных фамилиях России», в которых раскрыл ряд исторических фактов, порочащих самодержавие и аристократию.
«Альмагро» не созвучно ли «Колардо»?
Интересно, что «Философические письма» П.Я. Чаадаева 1836 года, послужившие основанием, с лёгкой руки Николая Первого объявить его сумасшедшим, имели отголосок в 1848 году, после Февральской революции во Франции. Из «Докладной записки потомству о Петре Яковлевиче Чаадаеве» в воспоминаниях М.И Жихарёва «Русское общество 30-х годов 19 века. Люди и идеи» мы узнаём, что Чаадаев получил по городской почте письмо на французском языке за подписью “Louis Colardeau”. Этот Колардо заявлял, что он врач, прибыл из Парижа, лечит душевнобольных и готов излечить Чаадаева, «субьекта для него чрезвычайно занимательного, любопытного и интересного, сумасшествие которого вообще давно и хорошо известно и состоит в том, что г. Чаадаев, будучи пустым и ничтожным человеком, себя воображает гением…». - «Русское общество 30-х годов 19 века. Люди и идеи»: (Мемуары современников) – М.: Издательство МГУ, 1989 г., - стр. 114. 
Письмо «к сожалению, кажется, пропавшее», пишет Жихарёв. Но одновременно с Чаадаевым такие же письма получили около семидесяти его знакомых. Чаадаев вскоре, в два-три дня, открыл настоящего составителя письма. «Имя составителя он без замедления сейчас же объявил всякому, кто его желал узнать». Технология распространения письма напоминала интересующую нас историю с подметными письмами к Пушкину. Имя ЛУИС Колардо, напоминает нам имя ЛУИ Геккерн. На этом, очевидно, делает акцент автор письма к Чаадаеву, управляя воображением адресата, намекая на изгнанного из России нидерландского  посланника и соответственных событиях зимы 1836-1837 года.  Вдобавок утверждает, что он приехал из Франции.
Дальше Жихарёв пишет: «...ответ, написанный Чаадаевым не к господину Луи Колардо, а к настоящему корреспонденту, впрочем, никогда по адресу не отправленный, тоже пропал. В нём значилось, что такой-то, себя воображающий ужасающим насмешником и грозным бичевателем, на самом деле не иное что есть, как жалкое, маленькое, бессильное существо, переполненное завистью и желчью».
«Про это крошечное грязное дельце я и поминать бы не стал, если бы скрывавшийся под именем Колардо ВПОСЛЕДСТВИИ не стяжал очень большой и плачевной известности постыдным процессом, про который в своё время все говорили, и особенно, если бы не ему же приписываемы были подметные, безыменные письма, отчасти бывшие причиною или поводом к предсмертной дуэли Пушкина». – П.Я. Чаадаев.

Предположим, что П.Я. Чаадаев, по утверждению Жихарёва, «открыл настоящего составителя» письма, которому впоследствии «приписываемы были подметные, безыменные письма, отчасти бывшие причиною или поводом к предсмертной дуэли Пушкина». Кого назвал Чаадаев? Известно, что после 1848 года "настоящим составителем" анонимных писем Пушкину считали П.В. Долгорукова (эмигрировал в 1859 году).
Мы также знаем, что Долгорукова и его друга Гагарина относительно недавно, благодаря новым экспертизам почерков, «реабилитировали». И с тех пор вопрос об авторстве анонимки в адрес Пушкина возник вновь. Об этом говорится в сборнике «Последний год жизни Пушкина». /Сост., вступ. Очерки и примеч. В.В. Кунина. – М.: Правда, 1989. – 704с., 8 л. ил.

Хронология и события с 19 по 29 октября
19 октября Пушкин пишет П.Я. Чаадаеву в связи с опубликованным в Москве «Философическим письмом» о месте России в мировой культуре. Пушкин делает акцент в конце письма на мысли об «отсутствии общественного мнения», на равнодушие общества к человеческому достоинству:
«Поспорив с вами, я должен вам сказать, что многое в вашем послании глубоко верно. Действительно, нужно сознаться, что наша общественная жизнь — грустная вещь. Что это отсутствие общественного мнения, что равнодушие ко всему, что является долгом, справедливостью и истиной, это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству — поистине могут привести в отчаяние. Вы хорошо сделали, что сказали это громко. Но боюсь, как бы ваши исторические воззрения вам не повредили... Наконец, мне досадно, что я не был подле вас, когда вы передали вашу рукопись журналистам. Я нигде не бываю и не могу вам сказать, производит ли статья впечатление». - Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979.Т. 10. Письма. — 1979.740. П. Я. ЧААДАЕВУ. 19 октября 1836 г. Из Петербурга в Москву. http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/740.htm 
19 октября, понедельник. Пушкин на праздновании 25-летия Лицея у Яковлева, который записал в «протоколе»:  «Пушкин начал читать стихи на 25-летие Лицея, но всех стихов не припомнил и кроме того отозвался, что он их не докончил, но обещал докончить, списать и приобщить в оригинале к сегодняшнему протоколу». Собрались друзья в половине пятого, разошлись в половине десятого». Так у Тарховой в «Книге для чтения».
Но есть иное утверждение: Пушкин на вечере был явно расстроен и не скрывал это от друзей. А.А. Лацис писал: «Ни один из лучших пушкинистов не взялся объяснить, почему Пушкин плакал навзрыд на праздновании лицейской годовщины 19 октября 1836 года. Почему так и не смог дочитать приготовленные стихотворные листы?» - А.А. Лацис.  «Верните лошадь!»; М., 2003.
Пушкин мог бы ответить Лацису откровенно: «Желание мести и бессилие меня ужасно тревожит!».

От 19 до 27 октября 1836 г. Дантес был болен. В. В. НИКОЛЬСКИЙ (по данным архива Кавалергардского полка). В. Никольский. Идеалы Пушкина. СПб., изд. 4, 1899, стр. 129.
20 октября, вторник. Пушкин в письме отцу сообщает о проблемах с наследством, с деньгами, с братом Львом. «Я рассчитывал побывать в Михайловском - и не мог. Это расстроит мои дела по меньшей мере ещё на год. В деревне я бы много работал; здесь я ничего не делаю, а только исхожу желчью». Отец не всё знает о своём сыне.
21 октября «с десяти утра до трех в среду» состоялась, вероятно, встреча друзей-арзамасцев на квартире у Блудова. Вигель, возможно, пришёл, хотя был болен. Говорили о Чаадаеве, о философических письмах. Конечно же, вспомнили о «человечке-машинке». Пушкин взял его адрес. Дела издательские можно бы поручить талантливому переписчику! Возможно, с ним можно договориться и о других услугах.
22 октября, четверг. У Пушкина дома Клементий Россет. Пушкин читает ему своё письмо к Чаадаеву. В тот же день они узнают, что Чаадаев объявлен сумасшедшим. Россет советует Пушкину не посылать почтой ответ Чаадаеву.
24 октября, суббота. Серьёзно был болен Дантес или нет, но в этот день он был «очень забавен», как писала Софи, за чаем у Карамзиных. Вероятно, там была и Натали, поскольку праздновали день ангела Андрея Карамзина.

А вот Пушкина среди гостей не было. Он также был болен с 23 по 29 октября и не выходил из дома, о чём есть запись в книге Тарховой Н.А. (стр. 747). Правда, дата обозначена под вопросом, которого можно бы не ставитьб. Если учесть, что Вигель был болен, когда явился к Блудову ради встречи с Пушкиным, то понятно, что присутствующим не мудрено было также «подхватить вирус», как мы говорим сейчас.
Эта неприятность пришлась Пушкину кстати: можно было не выходить из дома и заняться неотложными делами. Пушкин и «человечек-машинка», «который очень исправно переписывает ему совершенно непонятное», до 29 октября заняты были важным переписыванием.
Разумеется, здесь говорится лишь о предполагаемом авторстве Пушкина.

Ради справедливости: есть предположение о Петре Долгорукове в книге «Тайна Дантеса или пуговица Пушкина/Серена Витале; (пер. с англ. Е.М. Емельяновой). – М.: Алгоритм, 2013.- 384 с. – (Жизнь Пушкина). – стр.355:
«Пушкин узнал об авторе «диплома» - не по бумаге, использованной анонимом, или формулировкам, почерку и печати, но – от ещё одного анонимного шутника. … Это было откровение, которое пришло из безымянного, безликого источника. Без сомнения – князь Долгоруков! Такова была его «двойная игра»: сначала он послал «дипломы»; затем, продолжая развлечение, он прислал Пушкину анонимную подсказку о том, что это сделал Геккерн – автор собственными ушами слышал, что Дантес говорил то-то и то-то, а посланник отвечал то-то и то-то 2 ноября. … Можно даже установить, когда он его получил: 12 ноября 1836 года. Это был тот день, когда, ко всеобщему удивлению, Пушкин дал себя уговорить на ведение мирных переговоров с Дантесом, хотя уже на следующий день он хвастался княгине Вяземской: «Я знаю, кто написал анонимные письма».
Нужно бы сказать Витале спасибо, если считать, что не сам Пушкин был автором «диплома», ставшего известным 4 ноября.


ДРУГИЕ О ДОЛГОРУКОВЕ
Продолжим знакомство с князем Петром Владимировичем Долгоруковым.
Долгоруков, Петр Владимирович, князь, сын генерала. Род. 27 декабря 1816 г. По окончании Пажеского корпуса, не поступая на службу, занимался русской историей. В 1841 г. легально выехал за границу, где в 1843 г., под псевдонимом "гр. Альмагро", выпустил книгу "Notice sur des principales familles de la Russie", направленную против аристократии. Получив приказание от правительства немедленно возвратиться в Россию, подчинился этому требованию и 1 мая 1843 г. был арестован и заключен при III Отделении; в конце мая т. г. выслан в Вятку под строгий надзор полиции, куда прибыл 3 июня. В марте 1844 г. получил разрешение вступить на службу и жить в Москве и во всех губерниях. – (Долгоруков Пётр Владимирович. – Революционеры - Яндекс. Словари – Интернет).

Итак, в марте 1844 г. Долгоруков получил разрешение вступить на службу и жить в Москве и во всех губерниях. В это время Чаадаев жил также в Москве. Именно там по городской почте он и получил в 1848 году письмо за подписью «Луи Колардо».
Да, мы знаем, что Долгоруков «разделял острокритический взгляд П. Я. Чаадаева на русскую историю, а себя самого аттестовал как «привилегированного холопа в стране холопства всеобщего». Но вот что писал о нём Герцен:
"Князь Долгоруков принадлежал к аристократическим повесам в дурном роде, которые уж редко встречаются в наше время. Он делал всякие проказы в Петербурге, проказы в Москве, проказы в Париже. На это тратилась его жизнь. Это был избалованный, дерзкий, отвратительный забавник, барин и шут вместе». — (Герцен. «Былое и думы». - Lib.ru/Классика: Герцен Александр Иванович. Былое и думы. Часть вторая.)
Да, известна заметка Долгорукова о Пушкине на полях книги Ф.В. Булгарина. Но как можно утверждать, что это мнение не сформировалось в уже зрелом возрасте? В 1836 году Петру Долгорукову было всего 20 лет. И этот повеса  пока мало отличался от своих сверстников.
«Князь П. В. Долгоруков (1816-1868) потомок знатнейшей княжеской фамилии, происходившей от князя Михаила Черниговского. Знатное имя, семейные связи, значительное состояние — все, казалось, обещало ему блестящую будущность. Однако некоторые черты его характера, проявившиеся с раннего возраста, несдержанность, заносчивость, самонадеянность, необузданное тщеславие помешали ему использовать все, что было дано ему от рождения. П. В. Долгоруков учился в Пажеском корпусе, в 11 лет был назначен камер-пажом, но за какую-то шалость лишен этого звания, что закрыло ему дорогу к придворной карьере. После окончания в 1833 г. Пажеского корпуса он числится на службе в Министерстве народного просвещения и вращается в светских кругах Петербурга.
В 1836-1837 гг. Долгоруков поддерживает дружеские связи с кн. И. С. Гагариным, с которым был знаком с раннего детства, и в 1836 г. живет с ним на одной квартире. В светских салонах Петербурга, на приемах и балах Долгоруков и Гагарин неоднократно встречаются с Пушкиным. Они находятся в числе свидетелей событий, связанных с дуэлью и смертью поэта». http://oleh-sj.com/J/Jez-Gagarin-11.html   
Казалось бы, выпускник Пажеского корпуса Долгоруков в 1833 году мог бы рассчитывать на карьеру в придворной службе. Однако, 34-летний поэт Пушкин с 1 января 1834 – камер-юнкер, а семнадцатилетний князь Пётр Долгоруков - кто? Несправедливо. Почему так? И Пётр Долгоруков заинтересовался личностью поэта Пушкина и его жены, Натальи Николаевны Пушкиной. Похоже, что это соответствовало возникшим интересам молодого человека к людям, известным в светском обществе. Тогда почему бы ему не появиться на вечере у Карамзиных 18 октября 1836 года? Особенно потому, что скандал Пушкина и Дантеса, известный всему Петербургу, только разгорался! Пётр Долгоруков слушал и наблюдал.

«В 1840 г. Долгоруков опубликовал «Сказание о роде князей Долгоруковых» и начал публикацию «Русского родословного сборника», а три года спустя под псевдонимом «граф Альмагро» издал в Париже на французском языке «Заметку о главных фамилиях России», где раскрыл ряд исторических фактов, порочащих самодержавие и аристократию. Свой авторитет в области генеалогии Долгоруков использовал в ЛИЧНЫХ целях. На фоне неприязненного отношения к НАРЫШКИНЫМ он объявил, например, что их фамилия происходит от слова «ярыжка», что означало низшего служителя в полиции допетровского времени.
У князя М. С. Воронцова он ВЫМОГАЛ ДЕНЬГИ за то, чтобы подтвердить его происхождение от старомосковских бояр XV—XVI вв., считавшееся до этого непреложным фактом. Возмущённый сановник вызвал его на дуэль, дело получило широкую огласку и закончилось судебным процессом, который Долгоруков проиграл. Тем не менее, и позднее в своих сочинениях он характеризовал Воронцовых как нуворишей, а их фамильными чертами называл чванство и глупость.
Для Долгорукова Нарышкины и Воронцовы «воплощали новую знать, которая, по его мнению, оттеснила его от должного ему места при дворе и в обществе. Слухи о вольнодумстве молодого Долгорукова дошли до Николая 1. Он был вызван из-за границы и сослан в Вятку (1843), но через год освобождён. В «Былом и думах» Герцен — другой вятский ссыльный того времени — описывает, как перед отъездом Bancal дал званый обед местному чиновничеству, накормив их «каким-то неслыханным пирогом», а после признался, что ради пирога принёс в жертву самое дорогое — собственного дога. Чиновники с ужасом взглянули друг на друга и искали глазами знакомую всем датскую собаку: ее не было. Князь велел слуге принести бренные останки Гарди, его шкуру; внутренность была в пермских желудках. Полгорода занемогло от ужаса». – (Долгоруков Пётр Владимирович. – Революционеры – Яндекс.)
Вот такого рода личностью был вольнодумец и революционер П.В. Долгоруков. Не кристалл. Скорее – из рода «Бесов» Достоевского. Однако, он всегда хладнокровно отряхивался от всех обвинений в свой адрес.

Соболевский С.А.:
"Мне только что сказали, что ДАНТЕС-ГЕККЕРН хочет начать дело с (кн. П. Вл.) Долгоруковым, и что он намеревается доказать, что именно Долгоруков составил подлые анонимные письма, следствием которых была смерть Пушкина. Уже давно у меня была тысяча мелких поводов предполагать, что это жестокое дело исходило от Долгорукова. В свое время предполагали, что его совершил (кн. И. С.) Гагарин, и что угрызения совести в этом поступке заставили последнего сделаться католиком и иезуитом; главнейший повод к такому предположению дала бумага, подобную которой, как утверждали, видали у Гагарина.
Со своей стороны я слишком люблю и уважаю Гагарина, чтобы иметь на него хотя бы малейшее подозрение; впрочем, в прошедшем году я самым решительным образом расспрашивал его об этом; отвечая мне, он даже и не думал оправдывать в этом себя, уверенный в своей невинности; но, оправдывая Долгорукова в этом деле, он рассказал мне о многих фактах, которые показались мне скорее доказывающими виновность этого последнего, чем что-либо другое. Во всяком случае, оказывается, что Долгоруков жил тогда вместе с Гагариным, что он прекрасно мог воспользоваться бумагою последнего, и что поэтому главнейшее основание направленных против него подозрений могло пасть на него, Гагарина. Княгиня (жена кн. П. Вл. Долгорукова) утверждала (и это говорила она всем), что ее муж ей сказал, что он -- автор всей этой интриги". - С. А. СОБОЛЕВСКИЙ -- светл. кн. С. М. Воронцову, 7 февраля 1862 г. Модзалевский Б., Оксман Ю., Цявловский М. Новые материалы о дуэли и смерти П-на. Пг, 1924, стр. 25.

Одно из воспоминаний Н.А. Меренберг, дочери А.С. Пушкина: «… я встретила в приёмной Леонтия Васильевича Дубельта даму, по-видимому, красивую, но лицо её было покрыто густою вуалью. Приняв в ней участие, я ввела её к генералу. «Знаешь, кто это был у меня? – сказал мне потом Леонтий Васильевич, - это княгиня Долгорукова, жена князя Петра. Когда она подняла вуаль – я увидел глаз её совершенно вздутым – это так вновь исколотил её муж. Несколько раз я их мирил; князь Пётр Долгорукий клялся мне, что будет жить ладно с женой, по моим убеждениям, она его прощала, - но теперь уже это кончено: после нового побоища она настоятельно просит отдельного вида на жительство и уезжает жить за границу». Князь П. Долгоруков был замечательный лгун. Поэтому если он и отпирался потом от обвинения его в написании безымянных пасквилей к отцу моему, то ему было бы нельзя поверить. Так была убеждена в этом моя мать». – Беседа М.И. Семевского с Н.А. Меренберг. Висбаден, декабрь 1886 – январь 1887.

Обвинение Долгорукову возникло ещё в ноябре 1836 года, когда свои подозрения высказал К.О. Россет в день получения анонимного письма и пытался найти автора.  До сих пор остаётся много мотивов подозрений в сторону Петра Долгорукова, но также имеются и аргументы в его пользу. В 1863 году, встревоженный публикацией воспоминаний Данзаса, секунданта А.С. Пушкина, П. В. Долгоруков писал И.С. Гагарину 29 июля 1863 из Лондона в связи с обвинением их в авторстве «диплома рогоносцев», посланного Пушкину в 1836 году:

«Дорогой друг, целый век не имею от Вас вестей, так что это письмо посылаю заказным, ввиду важности его содержания. Русское правительство подкупило некоего Аммосова, штабного офицера, чтобы в книжонке, озаглавленной "Последние дни жизни А. С. Пушкина со слов Константина Карловича Данзаса", он вывел, будто мы с Вами были причиной смерти Пушкина. Я знаком с этой гнусностью через помещенный в "Современнике" подробный обзор его книжонки. Привожу здесь его собственные слова:
"По смерти Пушкина многие подозревали в этом позорном деле князя Гагарина, вступившего потом в иезуиты. Будучи уже за границею, он признался, что записки были писаны у него и на его бумаге, но не им, а князем Петром Владимировичем Долгоруковым. Если бы не было анонимных писем, то, по мнению г. Данзаса, не было бы и дуэли. Таким образом, главным виновником смерти великого поэта оказывается князь Долгоруков при участии достойного последователя Лойолы князя Гагарина" ("Современник", июньская книжка, статья о русской литературе, страница 319). Я тотчас же написал письмо редактору "Современника"; это письмо будет включено в 10 номер моего журнала "Листок", который появится 4 августа, оно также будет помещено в "Колоколе" от 1 августа.
Необходимо, чтобы Вы со своей стороны, Вы сами, дорогой друг, написали письмо редактору "Современника". Панаев (1) умер, Некрасов отсутствует, поэтому редактирует журнал П ы п и н (2). Поскольку почти наверное русская цензура не допустит напечатания Вашего письма, пришлите мне как можно скорее копию с него, но не с французским, а с австрийским курьером. Я помещу его в "Листке" и попрошу, чтобы его напечатали и в "Колоколе". Невозможно молчать перед лицом такой подлости...».
(1) - Панаев Иван Иванович (1812-1862) - русский писатель, в 1847 г. основал вместе с А. Н. Некрасовым журнал "Современник"; (2) - Пыпин Александр Николаевич (1833-1904) — русский литературовед, профессор С.-Петербургского университета, академик. В 1863-1866 гг. входил в редакцию "Современника". http://oleh-sj.com/J/Jez-Gagarin-11-1.htm


ДОЛГОРУКОВ И ТИБО-АЛЬМАГРО-КОЛАРДО
Г.М. Седова в своей книге о Пушкине пишет:
"В архиве III Отделения сохранилась записка Бенкендорфа: "Некто Тибо, друг Россетти, служащий в Главном штабе, не он ли написал гадости о Пушкине?". Поиск Тибо привёл не в Главный штаб, а на Главный почтамт, но вскоре эти поиски были прекращены, по всей видимости, из-за недостатка улик. По версии П.Е. Щёголева, сотрудники Бенкендорфа искали в неверном направлении.
В Петербурге жил другой m-r Тибо, упоминаемый в записках А.О. Смирновой и письмах Карамзиных, а, следовательно, мог состоять в приятельских отношениях с К.О. Россетом, на что указывал Бенкендорф. Не имея никаких сведений об этом человеке, невозможно говорить ни о его причастности к этой тёмной истории, ни о том, что могло значить его имя. Разве только одно: это имя в точности соответствует тому прозвищу, которым во французской культуре обычно награждали рогоносцев". ( Седова Г.М. - "Ему было за что умирать у Чёрной речки" - СПб.: ООО "Издательство "Росток"", 2012. - 735 с.)
Возможно, автор, "написавший гадости о Пушкине" и выбравший  такой псевдоним, руководствовался вовсе не мотивами или понятиями из французской культуры. Моё мнение основывается на том, что можно узнать из ближайшего окружения человека, жившего в Петербурге в 1836 году.
Следовало бы обратить внимание на заметку Черейского: "... Россет в своем письме от 2-й половины октября 1836 предостерегал поэта от отсылки письма к Чаадаеву по ПОЧТЕ". Нам, конечно, известно об отношении самого Пушкина к "любопытству почты", он сам с письмами такого рода, как письмо к Чаадаеву, был осторожен. 19 октября 1836 года Пушкин оставил письмо (и своё мнение по поводу "Философических писем") при себе: "ворон ворону глаз не выклюнет". Если служащий Тибо действительно был "друг Россетти", то он рассказывал о внимании почты к корреспонденции Пушкина, именно по-доброму, предостерегая...
Но был "друг Россетти" также и Долгоруков, "довольно бесцветная личность", как писала в письме 18 октября 1836 года Софи Карамзина. Права ли Софи, что "некто Долгоруков - друг Россетти"? Скорее всего, Долгоруков как знакомый Россети, просил представить его в доме Карамзиных, чтобы иметь повод бывать там. Разве трудно тогда было Долгорукову познакомиться с Тибо, учителем истории, жившим в доме Карамзиных?
Словом, если Пётр Долгоруков затеял или только знал интригу с "дипломом рогоносца" для Пушкина, то ему недолго пришлось выбирать псевдоним для себя, как автора анонимных писем: ТИБО! К тому же известно, что "Тибо" у французов является прозвищем рогоносцев... Д.Л. Нарышкин – тоже ТИБО! А там пусть ищут Тибо сколько угодно: пусть спросят у Россети, в Главном Штабе, на Главном почтамте, в доме Карамзиных... ТИБО - Долгоруков посредством анонимных писем доставлял адресатам РОГА, разносил их, то есть – был «рогоносцем», так же, как разносили письма письмоносцы?
Впрочем, позднее Пётр Долгоруков-Тибо, угадывался в его других  псевдонимах: "граф Альмагро", "Луи Колардо"...
Итак, как же соотносится Тибо с Колардо и Альмагро? У Серены Витале также есть несколько интересных строчек по поводу поисков автора анонимных писем к Пушкину. Привожу цитату:
«Примерно 20 февраля Бенкендорф написал сам себе записку – «для памяти»: «Некто Тибо, друг Россети, служащий в Главном штабе, не он ли написал гадости о Пушкине?». … Агенты Бенкендорфа сообщили, что никто под этим именем не работал в Генеральном штабе, хотя два Тибо,  оба титулярные советники, работали на почте. У этих двух честных граждан должным образом взяли образцы почерка, и оба они оказались ни при чём. И это был конец делу, по крайней мере, судя по тому, что осталось в тонкой папке в архиве Третьего отделения под названием «Об анонимных письмах, посланных Пушкину». - "Тайна Дантеса, или Пуговица Пушкина" / Серена Витале; (пер. с англ. Е.М. Емельяновой). – М.: Алгоритм, 2013. – 384 с. – (Жизнь Пушкина).
Черейский: http://feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-0477.htm   ТИБО (Thibaut) — француз, гувернер, учитель истории, много лет живший в семье Карамзиных. В письме от 22 марта 1828 из Петербурга П. А. Вяземский писал жене о вечере у Карамзиных с Пушкиным, Тибо и другими лицами (1). Общались они и в последующие годы (2). Возможно, именно этот Тибо — «друг Россети» (К. О. Россета) подозревался III отделением в составлении анонимных писем, адресованных Пушкину (нояб. 1836 — янв. 1837) (5).
1. ЛН, 58, с. 72; 2. Карамзины, по указ.; 3. Смирнова. Автобиография, с. 111, 190; 4. Звенья, IX, по указ.; 5. Поляков, с. 26—28.
Любопытно ассоциативное сближение: учитель истории Тибо и будущий историк-генеалог Долгоруков! Тибо – историк рогоновцев.
РОССЕТ Клементий Осипович (1811—1866) — брат Ал. О., Арк. О., И. О. Россетов (см.) и А. О. Смирновой (см.), воспитанник Пажеского корпуса (вып. 1828), с дек. 1828 прапорщик л.-гв. Финляндского полка, с окт. 1830 в отставке, с дек. 1832 поручик Бутырского пехотного полка, стоявшего в г. Мценске Орловской губ.; в дек. 1832 прикомандирован к Генер. штабу с назначением в Отдельный кавказский корпус, куда выехал в янв. 1833; с февраля 1835 в Петербурге — в распоряжении военного министра, с апреля 1836 поручик 1-го отделения департамента Генерального штаба, впоследствии майор, титулярный советник...  Россет в числе других близких знакомых Пушкина получил 4 ноября 1836 экземпляр анонимного пасквиля-диплома, адресованного поэту, и ему же, по-видимому, Пушкин поручил передать Дантесу первый вызов на дуэль (3, 4, 6).
1. Пушкин, XVII; 2. PA, 1888, № 7, с. 294—295; 3. Пушкин. Модз., с. 377; 4. Дуэль, с. 475, 478—480 и др.; 5. Карамзины, по указ.; 6. PA, 1882, I, с. 247—248; 7. Смирнова. Автобиография, по указ.; 8. Письма, III, с. 401—402.

30.04.2015 г.: Одно замечание по поводу ФРАЗЫ БЕНКЕНДОРФА «Некто Тибо, друг Россети, служащИЙ в Главном штабе, не он ли написал гадости о Пушкине?». Зная о проблемах с русской грамотой у "едва говорящих" по-русски и пишущих исключительно по-французски  письма и деловые бумаги даже в государственных учреждениях, можно бы исправить ошибку, на мой взгляд, допущенную Бенкендорфом.
1. Возможно, так правильно: «Некто Тибо, друг служащЕГО в Главном штабе РОССЕТИ, не он ли написал гадости о Пушкине?».
Тогда понятно, кто этот Тибо. Это "... некто Долгоруков, друг Россети, довольно БЕСЦВЕТНАЯ ЛИЧНОСТЬ", присутствовавшая на вечере у Карамзиных 18 октября 1836 года. Стоит поблагодарить Софи Карамзину за её наблюдательность. 
2. Не однажды бывал у Карамзиных и другой друг Россета, служащий Главного штаба СКАЛОН. Как знать, может быть, именно Скалона друзья прозвали Тибо?  Тем более, именно Скалон посоветовал не говорить Пушкину о том, что Россеты подозревают Долгорукова «по сходству почерка».

Откуда всё-таки у Бенкендорфа сведения об этом некоем Тибо?
Известно об анонимных письмах, полученных В.А. Жуковским и А.Ф. Орловым после смерти Пушкина. Письма были отправлены сразу же к Бенкендорфу. Но эти письма никак не указывают на имя «Тибо».  По содержанию письма говорят о том, что общество ждёт наказания для убийц поэта.
«Неужели после сего происшествия может быть терпим у нас не только Дантес, но и презренный Геккерн?»; «Убедите Его величество поступить в этом деле с общею пользою.  Выгоды от того произойдут неисчислимые, иначе мы горько поплатимся за оскорбление народное и вскоре. С истинным и совершенным уважением имею честь быть К.М.».
Бенкендорф пишет Мордвинову: «Император подозревает священника Малова, который совершал вчера чин погребения, в авторстве письма; нужно бы раздобыть его почерк… ». – Последний год жизни Пушкина / Сост., вступ. Очерки и примеч. В.В. Кунина. – М.: Правда, 1989. – 704 с., стр. 600-603.

МАЛОВ Алексей Иванович (1787—31 X 1855) — с 1836 протоиерей Исаакиевского собора (в Адмиралтействе), проповедник, член Росс. Академии (избран одновременно с Пушкиным 7 янв. 1833). Согласно протоколам Росс. Академии, Пушкин и Малов присутствовали вместе на заседаниях 11 и 18 марта, 13 мая, 10 июня 1833 и 8 дек. 1834 (1). На последнем заседании Пушкин и др. члены Академии подписали предложение об издании «Краткого священного словаря» М. (2). Николай I неосновательно подозревал М. в составлении анонимных писем Пушкину (3), явившихся причиной его дуэли с Дантесом. М. предполагал произнести надгробное слово над покойным Пушкиным, но, по-видимому, оно произнесено не было (4).
1. Архив АН СССР, ф. 8, оп. 1, № 38, 39; 2. Рукою П., с. 773; 3. Поляков, с. 42; 4. П. и совр., VI, с. 64.
Вероятно, что одним из двух почтовых служащих Тибо была поставлена подпись на конверте или в документах по приёму писем. Но это слишком прозрачно для версии. Скорее всего, было ещё КАКОЕ-ТО ПИСЬМО от неизвестного, подписанное «ТИБО». Иначе такое подозрение, об авторстве некого Тибо, никакими путями никому не пришло бы в голову. Представляется в этом случае совсем другой «друг Россети» - Долгоруков, явившийся к Карамзиным 18 октября 1836 года. Он мог знать о Тибо «французе, гувернёре, учителе истории». Он вполне мог быть осведомлён, например, от Россети, о фамилии служащих почты, братьев Тибо. Почему бы находчивому Долгорукову таким образом не запутать следы? Недаром,  в таком случае, письма с «дипломом» для Пушкина были получены ближайшими друзьями Карамзиных. Очень нравилось, как видно, Петру Долгорукову экзотическое звучание слов: ТИБО, АЛЬМАГРО, КОЛАРДО.
В качестве постскриптума: секретарь в III Отделении  у Бенкендорфа, друг Пушкина (!) бывший лицеист Миллер, всегда с большим интересом относился к бумагам на столе своего начальника. А уж папка с делом о дуэли Пушкина привлекала его самое пристальное внимание. Бывало и так, что некоторые листы оказывались в личной папке предприимчивого секретаря.  Возможно, что и письмо за подписью «Тибо» могло исчезнуть таким же путём. Но о том история молчит.


Псевдонимы Долгорукова?

Любопытно было обратиться к справочным материалам Интернета и поискать по аналогии с самим Долгоруковым какие-то возможные соответствия его псевдонимам: по географическому признаку, историческому или именному. Вот некоторые аналогии:

1836 год Россия, Петербург.  ТИБО.
Тибо (1772-1840) Германия – юрист, музыкант:
«В 1798 году Тибо был назначен экстраординарным профессором гражданского права, и в том же году появилась его сочинение «Versuche ;ber einzelne Theile der Theorie des Rechts» (1798), сборник эссе по теории права, из которых самым важным можно назвать «;ber den Einfluss der Philosophie auf die Auslegung der positiven Gesetze», в котором он указывал, что история без философии не может объяснить и раскрыть сущность права.
Антона Фридриха Юстуса Тибо считают обыкновенно представителем так называемой «философской школы права» и отодвигают этим существо его идей к XVIII веку, приписывая ему все достоинства и увлечения этого века в противоположность научным идеям начала XIX века, когда доминировали идеи исторической школы права, в частности, Савиньи.
На самом деле влияния учителя — Канта, и друга — Нибура, сделали из Тибо гораздо более представителя новой школы, юриста «историко-философского» направления (как себя и называл сам Тибо) — направления, полный расцвет которого наступил лишь во второй половине XIX века[2].
В сочинениях Тибо нет общей, формально-логической схемы идей естественного права, из которой последовательно выводились бы частые изложения науки. Также, Тибо резко отрицает крайности философской школы и защищает значение истории права, изучение которой настойчиво рекомендует всякому практику, желающему понять право в его идеях, основах и развитии, а не только в букве закона».

Похоже, что философия Юстуса Тибо вполне могла интересовать юного Долгорукова, будущего генеалога и историка в аспекте прав потомственного дворянства.



1843 год. Долгоруков П.В. опубликовал "Замечания о основных дворянских семьях в России" под псевдонимом «граф Д'АЛЬМАГРО»:

По свидетельству самого Долгорукова, псевдоним был им выбран случайно, по названию города в Новой Кастилии, в трех лье от Сьюдад-реал (Ламанча) - РГБ ОР. Ф. 233 (С.Д. Полторацкого). Оп 25 Ед. хр. 35. Л. 139. - ФЭБ. Щёголев. Князья И.С. Гагарин и П.В. Долгоруков в деле Пушкина.
Альма;гро (исп. Almagro) — город и муниципалитет в Испании, входит в провинцию Сьюдад-Реаль, в составе автономного сообщества Кастилия — Ла-Манча. Муниципалитет находится в составе района (комарки) Кампо-де-Калатрава.


1848 г. Анонимные письма Чаадаеву, Москва, от ЛУИ КОЛАРДО, будто бы приехавшего из ФРАНЦИИ. 
 
КОЛАРДО; (Colardeau), Шарль Пьер (12. X. 1732, Жанвиль (деп. Эр и Луар), — 7. IV. 1776, Париж) — ФРАНЦУЗСКИЙ поэт и драматург. Член Французкой академии с 1776. Учился в Орлеане, затем в колледже Бове в Париже. Первое значит. произв. — трагедия «Астарбе» («Astarb;», 1758), сюжет к-рой заимствован из «Приключений Телемаха» Ф. Фенелона. Трагедия «Калиста» («Caliste», пост. 1760, изд. 1761) написана в подражание англ. писателю Н. Роу. В трагедиях К. имеются слабые отзвуки просветительских идей. Однако его ода «Патриотизм» («Le patriotisme», 1762) написана в РОЯЛИСТСКОМ ДУХЕ. Поэзия К. носит преимущественно подражательный характер. Но его стихотворные переложения «Послания Элоизы к Абеляру» А. Попа (1758) и двух «Ночей» Э. Юнга (1770) сыграли свою роль в становлении французского сентиментализма.
Соч.: ;uvres, v. 1—2, P., 1779; то же, v. 1—2, P., 1826.
Лит.: Lancaster, Henry Carrington, French tragedy in the time of Louis XV and Voltaire. 1715—1774, v. 2, L., 1950. Т. Г. Хатисова.
Источник:

Роялистский дух и притязания на главенство в истории – близко по духу Долгорукову? Роялизм - Приверженность идеям королевской власти.