След на земле Кн. 2, ч. 4, гл. 67. На плацдарме

Глава 67. На плацдарме
(сокращенная версия романа)

1
       День клонился к вечеру. Захватившие плацдарм бойцы 774 стрелкового полка под руководством майора Улановского и старшего лейтенанта Никишина стали перестраивать оборонительные позиции под себя. У немцев они были построены под оборону от атак со стороны востока, а теперь нужно было обороняться с запада, куда отступил противник, но желал отвоевать свои позиции. Нужно было переоборудовать и траншеи, и ходы сообщения, чтобы потом была возможность маневрировать, и даже восемь дзотов, установив пулеметы в западном направлении.
       Вечерело. Егор посмотрел на часы. Было около восемнадцати часов по местному времени. «Через полчаса совсем стемнеет. Похоже, фрицы сегодня атаковать уже не будут, - предположил он. - Не в их правилах затевать бой, на ночь глядя. За ночь нужно будет закрепиться понадежней, пополнить запасы боеприпасов и отдохнуть. Хорошо, что ночи в феврале ещё длинные. Но главное, конечно, отправить раненых. Завтра день будет снова горячий».
       От соседей справа вернулся майор Улановский, который ходил налаживать взаимодействие с майором Сутуловым, уже выручившего своей ротой при захвате плацдарма.
       - Ну, как там обстановка? – спросил Егор.
       - Тоже, что у нас. Одним словом, хреново. Немцы наседают. Потери серьезные. Офицеров не осталось, по ним снайпера работают. Да и снаряды с минами рвутся, то и дело.  Ротами сержанты командуют, - удрученно вздохнул майор. – Завтра то же самое будет у нас. На плацдарме долго не усидеть. Плацдарм, это трамплин для прыжка. И использовать его нужно по назначению. Как теперь наши командиры поступят?
       - Чтобы прыгать вперед и не сломать голову, нужна концентрация сил на плацдарме. А не недобитые остатки полка, как у нас. Куда нам прыгать? В пасть льва? – возразил Егор. – А чтобы эту концентрацию создать, нужно усилиться, а значит, наладить хорошую переправу. А как её наладить? Кем? Вон, по реке лед пошел, своими средствами не справиться. Удивляюсь только, какой в начале февраля ледоход? У нас в России ледоход в апреле, иногда в марте, а здесь так рано. Странно.
       - Я интересовался у полковника, почему Одер был, вроде подо льдом, а сейчас открытая вода. По данным разведки, немцы открыли шлюзы водохранилища специально, чтобы отрезать нас от этого берега. Вот она и пошла поверх льда.  Думаю, что и в этот раз они взорвали лед выше по реке, создав ледоход, чтобы помешать нам наладить переправу.
       - Что ж, хитро придумано. Вполне может быть, - согласился Егор.
       - Ты раненых на тот берег отправил? – поинтересовался майор Улановский.
       - Отправил только что, но плавсредств на всех не хватило. Погрузили только самых тяжелых. И то боюсь, как бы ни обстреляли. Теперь будем ждать, когда вернутся. Но это будет только ночью.
       - Ночью тоже опасно. С этим ледоходом можно все лодки потерять, да и понтоны не более надежны, - выразил озабоченность комбат.
       - На войне всё опасно. Опасно было малыми силами брать эту крепость Цибинген, опасно было сидеть на косе Смерти, опасно было штурмовать и захватывать плацдарм. Но мы все это делали, несмотря на опасность, потому что это было необходимо. И мы преодолели эти опасности. Правда, к сожалению, не без потерь. Но на войне потери неизбежны.    
       - Да, ты прав, - согласился майор. - Ты наградной список на большую землю передал?
       - Нет ещё. Некогда было. Да и как без тебя и твоей подписи? И потом мне ещё отчет о ППР для Горностаева подготовить нужно. Вместе со второй партией раненых и отправим.               
       После составления необходимых бумаг, Егор протянул Улановскому для подписи список особо отличившихся. Тот подписал не глядя.
       - Ты чего не прочитал-то?
       - Я уверен, что мой комиссар, недостойных в него не включит, - ответил майор.
       - С каких это пор я стал комиссаром? – удивился Егор.
       - А, что не нравится? По-моему, очень подходящее слово. Ты бойцов кличешь «гвардейцами», а я буду называть тебя комиссаром. «Комсорг», как-то не соответствует тому объёму и значению, которое лежит на твоих плечах, - ответил комбат.
       - Ну, что же, тогда нам бы нужно пройти посмотреть, как устроились бойцы, узнать их настроение и пожелания. Еще я думаю, что этот командный пункт немцев нам нужно поменять. Они в первую очередь именно по нему нанесут удар при обстреле. Проверено опытом.
       - Хорошо, но куда его перенести? Мы же долго здесь не задержимся.
       - Сейчас и посмотрим. Конечно же, было бы лучше перенести его в сторону от дамбы, потому что если немцы взорвут её, то вода затопит этот плацдарм и всю низину.
       Они обходили позиции полка на новом участке обороны и вглядывались в сгущающихся сумерках в рельеф местности. Но закончить обход не успели. На горизонте из-за лесочка показались немецкие танки, а на плацдарме стали разрываться мины и снаряды. Как Егор и предполагал, несколько мощных взрывов пришлось именно на их новый КП. Взрывы раздавались по всей площади плацдарма. Хорошо, что к этому времени успели отрыть и блиндажи и ходы сообщения, но проблема была в другом. С момента сидения на косе и штурма дамбы были потрачены почти все боеприпасы, а подвоза ещё не было. Особенно это касалось противотанковых средств. Поэтому танки, достигнув переднего края, виртуозно раскручивались над траншеями, давя сидевших в них бойцов. За танками шла многочисленная пехота. Немцы были настроены вернуть себе плацдарм.
       Но все-таки «гвардейцы» Улановского упорно сопротивлялись. В бой вступили все и даже те из раненых, кто планировался к отправке на восточный берег. Отдавать так просто, за здорово живешь, отвоеванный такими усилиями плацдарм, не хотел ни один боец. Каждый считал это преступлением.
       Один из братьев Тараскиных, раненый в ногу, нашедший ящик с фаустпатронами успел воспользоваться одним из них и поразил ближайший, наползавший танк. Выстрел оказался удачным. Танк,  словно уткнулся в стену, потом отпрянул и задымился.
       Тараскин, вдохновленный успехом, начал охоту за следующим танком. И снова два его выстрела из нового немецкого оружия оказались меткими. Задымил и второй танк. Ещё два танка, поддерживавших наступление фашистов, решили, что и их ждет та же участь и, развернувшись, покатили к перелеску, откуда и появились. Пехота, не заставила себя ждать и атака захлебнулась. Немцы поспешили убраться.
       Бойцы и командиры облегченно вздохнули. Еще полчаса боя, и кончились бы последние боеприпасы. Теперь нужно было ждать посылки с восточного берега.
       Комбат Улановский и его «комиссар» Никишин поспешили к командному пункту, но от него мало, что осталось. Погиб связист Улановского, была нарушена связь с «большой землей». Нужно было что-то срочно предпринимать. Ждать когда вернутся лодки, а потом посылать за связистом и рацией, значило потерять много времени, а немцы уже утром снова могли пойти в атаку.
       - Нужно соорудить плот и отправить гонца. Заодно отправить тяжелораненых, - предложил Егор.
       - Где мы возьмем материал для плота? Его сейчас, в темноте, с огнем не найдешь.
       - Предлагаю использовать бревна от этого командного пункта. Пусть хоть небольшой, но все же плот. Человек десять удержит, и хорошо, но зато ускорит доставку нашего сообщения и, возможно, спасет жизнь Тараскину и другим раненым.
       - Хорошо, так и поступим. Ты руководи постройкой плота, а я выберу место и буду строить новый командный пункт, - принял решение комбат.

2
       Строительство плота закончили под утро. Да и отправляться ночью по большой воде, по которой шел лед, было опасно. С восточного берега к ним так ничего не вернулось. Либо тоже ждали утра, либо была другая серьезная причина. Без связи узнать это было невозможно. Командиры и бойцы с беспокойством ожидали новой атаки немцев. Боеприпасов почти не осталось. Кроме того не осталось и продуктов в вещмешках солдат, чтобы позавтракать.
Егор собрал бойцов для короткого, но важного собрания.
       - Гвардейцы, ситуация, в которой мы оказались, сложная. Связь с командованием полка на том берегу прервана. Боезапаса мало, а враг в ближайшее время может снова атаковать, чтобы отвоевать плацдарм. Но я думаю, что раз он здесь сидел и постоянно поливал нас огнем, когда мы были на «косе Смерти», значит, у него здесь были значительные запасы боеприпасов. Наша задача найти их склады и использовать для своих нужд.
       Когда бойцы занялись сбором немецкого оружия и поисками складов, комбат  Улановский и Егор стали думать над тем, кого послать на плоту с ранеными  и донесением к командиру полка. Сошлись на кандидатуре старшего сержанта Мухи. Уж этот уговорит любого и добудет все, что можно и нельзя. Ему было приказано встретиться с полковником Пугачевым лично и сообщить о том, что произошло на плацдарме после захвата. И самое важное, доставить на плацдарм все необходимое, от патронов до продуктов, ну, и, конечно, радиста с рацией.
       Старший сержант Муха, крепкий долговязый мужик, отправился на небольшом плоту с пятью тяжелоранеными, среди которых был и рядовой Тараскин, на рассвете. Вооружившись длинным багром, он двинулся в путь, с трудом управляясь им среди каши битого льда, в которой попадались и огромные глыбы, превосходящие по размеру его утлое плавсредство. Плюс ко всему течение, хоть и не сильное, не позволяло ему двигаться в выбранном направлении, а относило в сторону, ниже по реке. Метров за сто от восточного берега он совсем выбился из сил стараясь преодолеть течение и скопление льда. Его относило все ниже и ниже по реке. Как же ему потом найти расположение штаба полка и переправить раненых в санчасть?
       И вот, самое страшное случилось метрах в тридцати от берега. Груда льдин в излучине реки, наползая друг на друга, наскочила и на его плотик, накренила его и стала подминать под себя, словно поглощая в бездонную пасть. Измотанный сержант был не в силах оттолкнуть  от  себя это ненасытное ледяное чудовище и, потеряв равновесие, сам оказался в воде. С ужасом он видел, как просящие о помощи лица раненых товарищей, исчезают в этом месиве воды и льда. У него и самого было мало уверенности, что удастся достичь берега живым.
       Барахтаясь в ледяной воде, хватаясь за неустойчивые глыбы и отталкиваясь от них в сторону берега, он кое-как преодолел остаток своего пути. На берегу он оказался далеко за полдень, и то в расположении другой воинской части, где его поначалу приняли за дезертира. Только убедив особистов в своей миссии и после того, как они  связались со штабом его полка, он был покормлен и обогрет. Даже дали выпить чеплыжку спирта. И уже к вечеру он оказался в штабе 774 стрелкового полка перед полковником Пугачевым.
       Старший сержант сообщил обо всем, что велели передать ему комбат Улановский и комсорг Никишин. Полковник принял его доброжелательно. Выслушав доклад, взволнованно качал головой, сетуя на тяжелые условия переправы.
       - Значит, лодка с «посылкой» до вас не добралась?
       - Значит, не добралась, или мы разминулись. Но при переправе я никого не встретил, - уверенно сказал Муха.
       - Ладно, старший сержант, ты пока отдыхай, а я приму меры.
       Он налил ему почти целый стакан коньяка и велел дожидаться в нагретой землянке, пока он отдаст соответствующие распоряжения. Когда полковник вышел, Муха осмотрелся. В просторном помещении штаба командира он обнаружил сидящую за рацией девушку и растаял в улыбке. Он слышал о красоте походно-полевой жены полковника, но увидев в натуре, оценил её прелести по достоинству. Он подмигнул Марине и кивнул на недопитую бутылку. Та правильно поняла его намек. Встала, подошла и налила ещё полстакана коричневатой жидкости.
       - Спасибо, краля, - не смог удержаться от комплимента Василий Акимович.
       - А скажи, сержант, ты там, на передовой, старшего лейтенанта Никишина видел?
       - Как же, конечно, видел. Он даже меня инструктировал. Да, и вообще, мы с ним земляки и друзья, хоть он помоложе, и звания у нас разные. Главное, мужик стоящий.
       - У него все хорошо? Не ранен? – как бы невзначай спрашивала Марина, поглядывая на вход.
       - Когда я отплывал, он был в норме. Но там такое творится…. Теперь с уверенностью сказать не могу, милая.
       - Ну, а как хоть выглядит? Бодрый? Веселый? Грустный?
       - По-разному, в зависимости от обстановки. Когда взяли крепость Цибинген, где он десант возглавлял, был, конечно, весел. Когда попали под обстрел на «костлявой косе» и убило его дружка, старшего лейтенанта Куприна, то плакал, как ребенок. Когда ворвались на плацдарм, то обнимал от радости капитана Белоусова, и когда Тараскин два танка подбил, то целовал его, как бабу. А когда жрать оказалось нечего, и боеприпасы кончились, снова грустным стал. У нас там ровно не бывает, - рассказывал Муха.
       - А что, лодка к вам с провизией не пришла? Её сразу же ночью отправили, - удивилась Марина.
       - Выходит, не пришла. Я не встретил.
       - Еще выпить хочешь, сержант? – спросила Марина, пытаясь расположить Муху к откровению.
       - Хм, никогда от угощения не отказываюсь, когда от чистого сердца. А у тебя, милочка, вижу, оно большое и доброе, даже под гимнастеркой не помещается, выпирает, - улыбнулся старший сержант. – Да и помянуть ребят, под лед ушедших, следует. Один Тараскин стакана заслуживает, а их пятеро было хлопцев.
       Марина долила ему остатки из одной бутылки и, достав новую, дополнила стакан. Себе тоже налила четверть стакана. Выпили.
       - А он что-нибудь говорил обо мне, коли твой друг?
       - Да о тебе, красавица, весь полк восторженно говорит. И он, конечно, - врал Муха, чтобы угодить женщине. Он решил, что раз интересуется, значит, хочет услышать только хорошее. – Говорил, что, как война кончится, обязательно отниму свою красавицу у полковника и увезу туда, где он не достанет. 
       Марина загадочно заулыбалась. Одними кончиками губ, но не сводящий с неё глаз сержант заметил это. Она же посчитала, что раз Егор все ещё любит её, то, вполне возможно, мог написать анонимку на старика-соперника. «А что? Будь я на его месте, так бы и поступила, чтобы вернуть любимого человека. Войне скоро конец и, если Пугачева спишут из армии, то он ей будет не нужен».
В комнату вошел полковник.
       - Ну, вот, старший сержант. Все указания мною даны. Иди к начальнику штаба и следи за погрузкой всего, что необходимо. Ну, а утром, с рассветом, отправишься, а то ночью мы уже одну лодку потеряли.
       - А, может быть, все-таки сразу, как погрузимся? Там люди голодные, да и связь нужна, как воздух, и боеприпасы. Вы кроме лодки дайте ещё понтон и тройку сопровождающих, тогда мы не пропадем, - предложил Муха. – Да и от снайперов увернемся, а то подстрелить могут.
       - Что же, я не возражаю. Действуй, старший сержант. По прибытию, немедленный доклад.

3
       Целый день на плацдарме кипела работа. Ожидаемой атаки немцев не последовало. Постреляли, конечно, не без того, но не столь интенсивно, как накануне вечером. Видно, у самих проблемы были с комплектацией и обеспечением. А, возможно, отойдя на другое место, сооружали новые оборонительные позиции. Пускать русских в Берлин в их планы не входило. По стратегическим соображениям, неплохо бы было их атаковать, не дать опомниться, но, к сожалению, не кем и не чем. Но в данных условиях важно было удержать плацдарм до подхода главных сил.
       Бойцы завтракали, делясь друг с другом теми крохами, которые остались в их вещевых мешках. Поиски складов с продуктами и боеприпасами продолжались, но пока результатов не дали.
       А вот собранного немецкого оружия, автоматов, пулеметов и даже фаустпатронов к середине дня оказалась целая гора. Егор поставил бойцов разобрать эту гору, выбрав исправное и с наличием патронов, для того чтобы использовать против немцев же. Поднял из горки оружия фаустпатрон, внимательно рассмотрел его устройство и убедился, что ни какой сложности оно не представляет. Попробовал выстрелить. Выбрал цель, навел через прицельную планку на подбитый танк и выстрелил. Не промахнулся. Снаряд взорвался, перевернув танк на бок.
       «Хорошее средство. Простое и легкое, - отметил про себя Егор. – Нам бы оно здорово помогло».
       Словно читая его мысли, к нему приблизился боец Кирюхин, притащивший целый ящик фаустпатронов. Егор обрадовался. В ящике было целых десять таких эффективных палок с набалдашниками-снарядами.
       - Ты где их взял? Еще есть?
       - Еще пара ящиков в разбитом окопчике. Землей присыпало, - ответил Кирюхин, от которого пахнуло спиртным.
       - А чем это от тебя пахнет? Ты где водку взял? – удивился Егор. – Последний раз нам подвозили её три дня назад, на косу. Неужто, так долго сохранил её?
       - Да я… это… того…, - замялся Кирюхин, - нашел значится.
       - Что нашел? – допытывался Егор. Он боялся повторения истории, случившейся в Калише. – Спирт нашел? Признавайся.
       - Так точно, товарищ старший лейтенант. Целых три бочки и еще несколько мешков с сахарным песком. Я себе целый карман насыпал. Хотите?
       - Почему не доложил о находке? Может и спирт, и сахар отравленные.
       - Да, нет. Я еще ночью нашел и попробовал. Сейчас уже второй раз приложился. Всё добротное. Но я, вообще ещё никому не говорил, товарищ старший лейтенант. Никто не знает. Вам хотел сказать позже. Но мы же оружие теперь ищем, - признался боец.
       - Давай, веди, показывай, - приказал Егор.
       Кирюхин привел его к дамбе, где оказался вход в бункер, от которого шел лаз в немецкий дзот. Рядом с ним проходила разрушенная взрывами траншея. В бункере стояли три двухсотлитровые бочки со спиртом и горка, сложенных в штабель мешков с германскими орлами. Верхний мешок был вспорот и в нем, действительно оказался сахарный песок.
       - Из какой бочки пил? И когда точно?
       - Ну, под утро, после вашего собрания. Вот из этой, - боец указал на ближайшую бочку. – Но первый раз я попробовал немного. Сам боялся, что отравлюсь. А второй раз с полчаса назад, уже побольше, а то жрать охота.
       - Ладно, Кирюхин. В наказание за то, что не доложил вовремя, наказываю тебя нарядом вне очереди. Ставлю тебя охранять этот склад и никого не подпускать, - приказал Егор. – Через два часа тебя сменят. Понял?
       - Так точно, товарищ старший лейтенант. Охранять и не подпускать никого.
       - Самому тоже больше не прикладываться, - добавил комсорг и направился на КП.
       Узнав о находке, комбат Улановский обрадовался.
       - Коли, на пригодность уже проверено, то думаю, следует выдать бойцам немного из этих продуктов. По сто грамм спирта и двести грамм сахара утолят голод до ночи, а там думаю, и наш Муха подоспеет.
       Лично сам комбат, а вместе с ним комсорг и ординарец раздавали бойцам подарки.
       А под утро прибыл и старший сержант Муха с новым связистом, с рацией, с термосами, в которых были каша и мясо, с хлебом и ящиками боеприпасов.
Майор Улановский немедленно доложил командиру полка обстановку на плацдарме за последние двое суток. Он был готов теперь принять пополнение и ждать подхода главных сил дивизии.
       Старший сержант Муха тем временем доложил старшему лейтенанту Никишину о своих мытарствах при переправе, гибели доверенных ему тяжелораненых товарищей и разговоре с ППЖ полковника Пугачева. Как она угощала его коньяком и интересовалась Егором.
       - Ты мне лучше полковые новости расскажи. Была ли там комиссия из армии, и что она там накопала?
       - Вроде бы, была. Убедилась, что у командира и замполита есть походно-полевые жены, с которыми они спят, - сообщил Муха добытые в штабе сведения, - но никакого наказания никому не вынесли. Наверное, отложили до конца войны. Но одна ППЖ, уверен, хочет сбежать к другому. Уверен, что вы знаете её.
       - А анонимщика установили? Того, кто написал донос.
       - Вроде, нет. Только подозревают кого-то, но кого, не говорят.
       - Ладно, старший сержант, спасибо тебе за выполненное задание. Отдыхай.

4
       Через час Егор снова был разбужен. Серое небо светлело на горизонте.
       - Какого черта? Что случилось? - проскрипел он сонным голосом.
       - Пришел посыльный из седьмой роты, товарищ старший лейтенант. Там у них командира роты убили при проверке караула. Снайпер, похоже, постарался, - доложил часовой.
       Егор сокрушенно вздохнул. Голова не хотела принимать в себя информацию и ворочать извилинами. Тяжелые веки слипались, и не хотелось их разлеплять. Ему стало жалко себя, хотя командира седьмой роты тоже было жалко. Молодой ещё лейтенант, три месяца всего воевал. Но теперь нужно было вставать и тащиться в расположение седьмой роты, которая была правофланговой. Комбат все равно будет советоваться с ним, кого назначать ротным.
       До роты пришлось идти с полкилометра. Её участок обороны располагался как раз там, откуда было больше всего наскоков противника. Но с другой стороны, у него был сосед из другого полка, который уже помогал при взятии плацдарма. Соседям тоже крепко доставалось от фашистов. Как раз на стыке позиций находился небольшой лесок, где фашисты базировались и откуда совершали свои набеги. Там же прятались и снайперы.
       «Хорошо бы ликвидировать весь этот перелесок, - думал Егор. – Но как? Прислали бы, что ли авиацию, да накрыли бомбами. Так хрен, наверное, захотят поднять эскадрилью. Можно, ещё тяжелую артиллерию применить с того берега, но в полку Пугачева таких орудий нет. И как же ликвидировать эту занозу?».
Придя в расположение роты, он прошелся по траншее, то и дело, поглядывая в сторону леса. До него было метров триста-четыреста. «Были бы минометы, вполне, можно было развалить этот лесок на бревна. Но, главное, сдержать атаки фрицев», - рассуждал Егор.
       В роту доставили термос с кашей. Настроение бойцов немного улучшилось. Егора пригласили в некое подобие столовой, где были расставлены ящики под столы и лавки.
       - Откуда столько? И что в ящиках? – поинтересовался Егор. Ящики напомнили ему тот, в котором боец Кирюхин притащил фаустпатроны.
       - Вчера нашли в одном из бункеров, - доложил сержант. – Лейтенант посмотрел, но так и не понял, что в них находилось. Приказал содержимое вывалить, а ящики принести.
       - Там ещё осталось?
       - Да полно, товарищ старший лейтенант. Штук семьдесят, а то и больше.
       - Я же приказывал сообщать обо всем немецком оружии, и нести его к командному пункту, - возмутился Егор.
       - Так его столько, что таскать, не перетаскать. И потом никто не знает, что это и как пользоваться. Даже лейтенант, царствие ему небесное, - развел руками сержант.
       - Да. Это новое немецкое оружие. Летающая граната. Позавчера боец Тараскин такой два танка подбил. Ну-ка, веди, показывай.
       В бункере, почти таком же, в котором был обнаружен спирт и сахар, находилось семьдесят шесть ящиков фаустпатронов и ещё десятков шесть или больше были свалены в кучу. Запасы были внушительные и давали теперь возможность противостоять танкам и скоплениям противника. «Летающая граната» должна быть взята на вооружение, - решил Егор. – А уж пользоваться ею я научу всех.
       После завтрака он отправил посыльного к комбату Улановскому, ставя того в известность, что будет проводить занятия по огневой подготовке и с просьбой назначить командиром седьмой роты и прислать в подразделение старшего сержанта Муху. Сам же приступил к обучению целого отделения роты пользованию новым оружием «летающими гранатами. Когда в расположении с важным видом появился новый комроты Муха, то и его Егор научил пользоваться фаустпатроном.
       Кроме того он распорядился, чтобы в каждую роту было отправлено по семь ящиков «летающих гранат», а позже прошелся по ротам и провел занятия в каждом подразделении.
       Вернулся старший лейтенант Никишин на командный пункт только под вечер.
       - Ты где так долго пропадал? Сказал, что будешь в седьмой роте, но мне доложили, что к полудню там тебя уже не было, - спросил майор Улановский.
       Егор рассказал все по порядку: и о гибели ротного, о своей находке, и об обучении бойцов пользованию новым немецким оружием. Привел свои аргументы и о временном назначении ротным старшего сержанта Мухи.
       - Я ведь тоже сержантом войну начал и тоже приходилось командовать не только взводом. Справлялся, и Муха справится. Он мужик толковый, с богатым опытом. Думаю, что в критической обстановке он и батальоном управлять сможет. Не Боги горшки обжигают.
       - Согласен. Это ты здорово придумал. Меня-то научишь этим оружием пользоваться? На фронте всякое бывает. Может пригодиться, - сказал комбат. – Кстати, замполит на связь выходил, ждет от тебя отчет о проделанной работе.
       - Хорошо, сажусь писать и ему, и в политотдел дивизии  майору Захарову. А ты пока распорядись, чтобы из седьмой роты к нам сюда пару ящиков этих самых гранат доставили. Завтра буду тебя учить.
       Очередной день на плацдарме подошёл к концу. Он был относительно спокоен. Потери за день составили всего три человека. Еще столько же было раненых. Но атаку немцы не предпринимали. Теперь же Егор был спокоен, что если такая атака и состоится, то с новым немецким оружием они легко отобьются.

5
       Следующий день начался неожиданно. Давненько бойцов 774 стрелковой роты не штурмовала вражеская авиация, а тут прямо во время скудного завтрака, около десятка самолетов врага налетело на плацдарм, и стала поливать траншеи свинцом из своих пулеметов. Не забывали они сбрасывать и бомбы. Штурмовики сделали три захода над плацдармом и дамбой, а потом также быстро исчезли, как и появились.
       Почти сразу же позиции полка подверглись и обстрелу немецкой артиллерии из злополучного лесочка. Правда, серьезного урона они не нанесли, но как обратил внимание Егор, рвались снаряды в основном у дамбы. Похоже, немцы рассчитывали сделать в ней пробоины, чтобы затопить плацдарм ледяной водой Одера.
       Обычно после артподготовки всегда шла атака пехоты, и защитники плацдарма приготовились к её отражению. Но ни сразу, ни через полчаса, ни позже атаки фашистов не последовало. 
       Несмотря на получасовой обстрел с воздуха и из леса защитники плацдарма серьёзных потерь не понесли, так как успели подготовить хорошие траншеи с нишами и блиндажи. Результатом налета были несколько раненых, из которых только один был тяжелый. Но и его нужно было отправить на восточный берег. Но проблема переправы оставалась по-прежнему насущной. Ледоход на реке был не такой интенсивный, как в самом начале, но мешал пробиться к берегам, особенно на плотах и в одиночку. Плюс ко всему акватория реки простреливалась невидимыми и неуловимыми снайперами.
       Вот и думай, посылать с ранеными одного-двух сопровождающих, которые могли погибнуть на переправе или не посылать и когда лучше, в светлое время или ночью? Рискнули послать, но риск себя не оправдал. Сопровождающий снова стал мишенью снайпера на самой середине Одера, и плотик среди обломков льда уплыл вниз по течению реки. Спасет ли кто находящегося на нем тяжелораненого бойца, выживет ли он до этого момента, оставалось только гадать.
Комсорг «комиссар» Никишин целый день обходил подразделения и, как мог, поддерживал боевой дух защитников плацдарма, сообщая им сводки Совинформбюро об успехах наших войск на всех фронтах, и напоминая о важности задачи, лежащей на плечах их стрелкового полка.
       Только под вечер он вернулся на командный пункт и приступил к составлению очередного отчета замполиту на восточный берег. Его вчерашний отчет погиб вместе с сопровождающим на сегодняшней переправе.
       Настроение было никудышнее. Разговаривать не хотелось, да и спать тоже. Он даже выпил сто грамм разведенного спирта, чтобы уснуть, но и это лекарство не помогало. Такое же меланхоличное настроение было и у комбата. Оба лежали на своих топчанах, молча уставившись в потолок блиндажа. Только ординарец Вася, нашедший где-то губную гармошку, упражнялся в игре на ней, скрашивая тоску. Он желал добиться совершенства в этом занятии, считая, что это пригодится ему в жизни.
       - Ты давай не фальшивь, - бросил в его сторону упрек Егор. – Учись играть правильно, а то на свою свадьбу играть не приглашу.
       - Ого, а когда свадьба будет? – обрадовался Вася.
       - Полагаю, в конце этого года. Войну до лета закончим, а там и семью можно заводить. Думаю, невесту долго искать не придется. Их, девок, сейчас десятка по два на брата выйдет, если не больше. Поэтому к сентябрю, точно найду. Пока туда-сюда, на работу устроиться, с родителями обговориться, где-то к октябрю-ноябрю все и сладится.
       - Я думал, вы серьезно меня на свадьбу пригласить решили, думал, сразу после Победы, здесь, в Германии, а вы кисель разводите. В сентябре я буду уже у себя в Костроме. Учиться пойду. А вас офицеров ещё куда-нибудь служить отправят. Может вас на Дальний Восток переведут. И я занят буду, и вы неизвестно где окажитесь. Какая уж здесь свадьба.
       - Ты все равно тренируйся, как следует. С такими губами как у тебя грех фальшивить, - поддержал майор Улановский. – Кстати, а что ты разучиваешь? Слышу, что знакомое что-то, но не уловлю никак.
       - Это же популярная немецкая полька «Розамунде». Конечно, я ещё не очень её освоил, но к вашей свадьбе разучу, как следует.
       - А я узнал её, поэтому и слышу, где ты фальшивишь, - и Егор напел отрывок мелодии. Вася стал ему подыгрывать.
       Неожиданно полог палатки откинулся и в блиндаж зашел невысокий, чахлый фриц, сгибающийся под тяжестью своей ноши. За плечами и в каждой руке у него было по термосу. От неожиданности все сели на своих топчанах, глядя на немца. При свете коптилки из гильзы сорокапятки, немец обвел взглядом присутствующих, и, не говоря ни слова, круто развернулся к выходу. Но удрать не успел. Егор ухватил его сзади за ремешок заплечного термоса.
       - Цурюк, фриц, - скомандовал он. – Хенде хох.
       Немец послушно развернулся, поставил термоса на пол и поднял руки. На его лице была написана досада, но не страх.
       - Ты кто? Вер бист ду? – повторил Егор вопрос по-немецки.
       Немец стал путано что-то объяснять, и Егор пожалел, что с ними нет его друга Куприна, погибшего на косе, который отлично знал немецкий. Но оказалось, что майор Улановский неплохо его понимает. Ведь он был поляком.
Выяснилось, что немец был помощником повара, и звали его Вернер. Он нес ужин фолькштурмовикам на передовую, но заблудился. Услышав знакомую музыку на губной гармошке, пошел на звук и вот оказался в блиндаже русских. Его история сначала заставила офицеров улыбнуться, а потом вызвала тревогу: «А куда смотрел наш караул и часовые, если немец так свободно прошел все посты?»
       Пришлось вызвать к себе командира третьей роты, лейтенанта Кузовкина стоящего в карауле, чтобы пропесочить на предмет бдительности. А пока тот шел, решили проверить содержимое термосов. В одном из них был кофе, и Улановский не удержался, чтобы попробовать любимого напитка. В другом, что немец нес за спиной, ни то гороховая каша, ни то суп, что-то среднее. В третьем, уже точно фасолевый суп с тушенкой.
       - Не густо и не вкусно, - прокомментировал Улановский немецкий ужин. – А, где хлеб, Вернер?
       Хлеба не оказалось, что еще больше расстроило комбата.
       - Ладно, не выливать же на снег, отдадим в караул, может, не откажутся. А кофейку отольем себе немного.
       - А, что с фрицем будем делать? – спросил Егор.
       - А, что с него толку? Он для нас, в общем-то, не опасен. Пусть начальник караула выведет его с территории плацдарма и даст пинка. Не убивать же его.
       Пришедший начальник караула вместе со взбучкой получил помощника немецкого повара и немецкий ужин. Взбучка ему понравилась меньше всего. Немца, который, наконец, испугался за свою участь, он увел с собой.

6
       С рассветом Егор, как обычно отправился в обход, хлебнув на завтрак немецкого кофейка. Восторга он не испытал, но это было лучше, чем просто подслащенный кипяток. Выйдя на дамбу, он услышал стук инструментов, доносившийся с реки. В туманной дымке он увидел каркас строящейся переправы через Одер. Он достигал уже к косы. Егор обрадовался. Это означало, что сегодня или завтра, когда по переправе пойдут войска, их полк переведут на отдых, ведь почти месяц он пребывает на передовой и достаточно измотан боевыми действиями. Бойцы, да и командиры, устали до предела.
       Он поспешил обрадовать Улановского. А потом обсуждали: нужно ли говорить об этом личному составу. Решили, что лучше обнадежить, чтобы совсем не унывали. А причина для уныния была. Переправа строилась, а вот провизии почему-то с того берега не прислали. Снова предстояло сидеть на спирте и сладком кипятке.
       - Удивляюсь на Пугачева, - сказал Егор, - неужели, самому не догадаться, что нужно организовать доставку продуктов для полка так, чтобы она не тонула в реке? Неужто, опять нашего Муху нужно к ним отправлять, чтобы не сидеть на голодном пайке?
       Улановский был согласен с «комиссаром», но не мог же он упрекать полковника или учить его, связываясь по рации.
       А немцы неожиданно пошли в атаку в неурочное время и без предупреждения, то есть без артподготовки. Время было полдесятого утра. Было достаточно светло, чтобы вовремя принять меры по обороне. Атака была не очень активной, но, тем не менее, потребовала напряжения сил и умения. Пригодились фаустпатроны, которые отбили охоту атакующих отвоевать плацдарм. Более того, командир седьмой роты, старший сержант Муха, организовал успешную контратаку, в результате которой захватил тот самый лесок, скрывавший у себя докучавших обстрелами и вылазками немцев. Таким образом, плацдарм оказался расширен по площади на пару гектар.
       Но долго успеху радоваться не пришлось. Через час снова налетела немецкая авиация и высыпала немало бомб и на лесок, и на плацдарм. Но больше всего бомб досталось наполовину готовой переправе. От неё остались только отдельные сваи.
       Вечер начинался густыми сумерками, от воды тянуло холодом и сыростью. Надежда на смену, была разрушена вместе с переправой. Даже ужин, и тот снова не был доставлен на плацдарм. Снова пришлось выдавать бойцам спирт и сахар. Самим тоже пришлось ужинать тем же. Ординарец Вася с большим желанием мучил губную гармошку, надеясь, как вчера, завлечь немецкого разносчика пищи, но его потуги были напрасными. Хотя «Розамунде» получалась значительно лучше вчерашнего.
       - Будем надеяться, что хоть сегодня ночью привезут ужин с того берега, - мечтал Егор. - Река почти полностью освободилась от ледохода. Думаю, через час, максимум, через два, продукты будут доставлены. 
       - Разрешите, товарищ майор, я схожу на дамбу, встречу, и сразу принесу наши пайки, - спросил Вася и спустил ноги с топчана на пол.
       - Валяй. Не забудь про хлеб.
       - Ой, а на полу у нас вода, - воскликнул ординарец.
       - Какая вода? Откуда, - всполошились офицеры, посмотрев на пол блиндажа.
       - Действительно, вода, - ужаснулся комбат. – Как она сюда попала? Неужели дамбу повредили, сволочи своим налетом.
       Оба вскочили на ноги и поспешили на выход, следом за ординарцем. Воды в блиндаже бы было выше щиколотки. На улице, плацдарм местами тоже был покрыт водой. Она прибывала на глазах. Солдаты суетились, выскакивая из траншей. Паники, конечно, ещё не было, но растерянность на лицах и в действиях проглядывала.
       - Спокойствие, гвардейцы, - зычно скомандовал Никишин. – Передайте по подразделениям: всем двигаться к дамбе. Выходите на неё.
       - А что дальше? – спросил взволнованный комбат. - Почти весь плацдарм залит водой, как мы будем людей размещать? В старые траншеи и землянки не вернуться.
       Егор сам не знал, что делать. Прежде чем ответить, он усиленно размышлял.
       - Первым делом нужно доложить полковнику о нашей ситуации, - наконец, сказал он. – А потом, в любом случае, окапываться на возвышенных местах. Передний край у нас на уровне захваченного у немцев пролеска, нужно там и укрепляться, используя все незатопленные места.
       - Хорошо. Другого варианта я тоже не вижу. Собирай командиров и ставь задачу, а я пойду докладывать полковнику.

(полную версию романа можно прочитать в книге)