Я не люблю...

    Странно.
    Никогда не любил Высоцкого.
    Как-то мимо прошел.
    "Я не люблю лаврушку в супе и бабу потную в жару..."
    Так себе тексты, сплошные штампы.
    Но фактура и гитара сделали своё.
    На том безрыбье и рак был рыбой.
    Казалось бы вырос на Донбассе в дерзкой среде, где пару лет отсидки "для суровости" считалось нормой, где его песни, обрывая струны и нервы, хрипели в каждой подворотне -- а не любил.
    Все от него млели, а я с детства мечтал ему морду набить.
    Он для меня так и остался вертлявым, "на шарнирах" Сафроном из "Карьеры Димы Горина".
    По непримиримой пацанскости воспринимал как соперника, столичного позёра с гитарой.
    Так и осталось. 
    Что-то в нём было ненастоящее... дутое пуууубликой.
    Высоцкий безупречно играл самого себя.
    Как опущенный Джигурда его.
    Всё верно -- актёр становится самим собой, играя другого.
    Вот и Вова удачно вписался в архетип гамлетствующего неформала.
    За бабки.
    На ширку и баб.
    Жертвой системы его сделали потом.
    Хорошо узнаваемая маска стала лицом.
    Умер, сняли, теперь висит гипсовой безучастностью в музее имени себя.
... Эпоха шестидесятников иного и не могла дать.
    Оставался только хрипастый, запойный пафос.
    Бунт на коленях.
    А всё потому, что в их нравственном изводе не было метафизического исхода.
    Симулякроидный марксизм исподволь высушил сердца даже заклятых врагов царившей идеологии.
    Но среда брала своё даже у диссидентствующей публики.
    Лагерный страх циркулировал по венам.
    Гены генерировали героику огрызающегося раба из глубины тысячелетней истории.
    Искали подкидышами тёплую сиську, а натыкались на резиновую соску с разбавленным молоком из под туберкулёзных коров.
    Отсюда духовный авитаминоз.
    Нередкое стукачество в уютном эстетском междусобойчике шумных переделкинских попоек.
... Недавно перечитывал раннего В.Аксёнова, взял наугад с полки по дороге в туалет.
    Убогое чтиво.
    Жуир в ватнике с бабочкой.
    Брал напускным оптимизмом и вычурной стилистикой.
    Сомнительно остроумил устами умничающих бодряков с университетским дипломом.
    Наши маленькие концлагерные радости...
    Оттепель.
    Кошка из дому мышки в пляс.
    Караульные на вышках на время отвернулись, закуривая беломорину.
    М-да.
    Уж кто-кто, а Аксёнов был в авангарде.
    Теперь просто смешно, как брюки клёш с колокольчиками на бархатных вставках.
    Шуты.
    Они и в эмиграции оставались советскими провинциалами.
    Втайне ностальгировали по сусловскому удушию.
    Солженицын, Зиновьев, Мамлеев...
    Горбатого могила исправит.
    Больная цивилизация.
    И заразная, как оказалось.
    Теперь из другого Вовы народ лепит нового Сталина.
    Корона на ушах, правда, виснет, но народу и такой сойдёт.
    Заскучали по плётке.
    Жмутся битовыми, прилепиными, лимоновыми, прохановыми к чёрному голенищу.
    Сами боятся, всех пугают и никого не любят...
    Такие уж гены у крокодила Гены.
    Тысячелетняя селекция дала идеального раба, которого даже культура не делает свободным.
    Бляццць...