След на земле Кн. 2, ч. 4, гл. 66. Капитан Белоусо

Глава 66. Капитан Белоусов
(сокращенная версия романа)

1
       Капитан Петр Геннадьевич Белоусов до начала войны служил в кавалерии и был перспективным командиром. Эскадрон, в котором он поначалу служил командиром взвода, а потом и командиром полуэскадрона, всегда выделялся среди других и занимал первые места на смотрах. К тому времени, когда он планировался к назначению командиром эскадрона, началась война, и наверху посчитали, что кавалерии против танков тягаться бессмысленно. И вскоре их полк, как и многие другие кавалерийские части, был расформирован. Многие командиры и бойцы попали в пехотные и стрелковые части.
       Капитан Белоусов выразил желание переквалифицироваться в химики. К моменту окончания специальных курсов бои шли уже под Сталинградом, и капитан был назначен в 774 стрелковый полк на должность начальника химической службы. Служба в стрелковом полку была не сложной. Применять химическое оружие не приходилось, да и противник к нему не прибегал. На какое-то время о начальнике химслужбы забыли и Петр откровенно скучал. Он не был трусом, а потому при каждом удобном случае напоминал о себе, прося  командование перевести его в действующие боевые подразделения. Тем более, что текучка кадров при ведении боевых действий была значительной, и на офицерские должности назначались сержанты. Но лишаться единственного специалиста по химзащите командиры полка не решались. За время службы химиком при Белоусове сменилось пять командиров полка, и каждый из них не рисковал им. А вдруг чего? Так и торчал Петя Белоусов в тылу, сидя на телеге полкового обоза, пил водку, флиртовал с женским персоналом и иногда собирал трофеи, когда полк продвигался с победами вперед. Каждому новому командиру он исправно подавал рапорт о переводе, но каждый раз, получая обещание подумать, переживал свою участь в обозе, проклиная тот день, когда сделал выбор стать химиком.
       В конце 1944 года всем стало окончательно ясно, что война немцами проиграна и к весне следующего года будет закончена. Капитан Белоусов все чаще тяготился своей участью. Три года он, фронтовик, прослуживший в действующей армии, не имел ни одной боевой награды. Как он вернется домой? С чем предстанет перед многочисленной родней и знакомыми? «Да, меня же все бабы презирать будут, не говоря о мужиках, - думал он, - а ведь мне семью нужно будет создавать, детишек растить. Что я им потом буду рассказывать, что отвечать на вопросы о войне? Стыд, да и только». Все чаще он стал просить командира полка полковника Пугачева поручить ему какое-нибудь задание, чтобы хоть медальку «За боевые заслуги» на китель повесить. Но полковник по-прежнему обещал подумать, как будто ему думать больше не о чем было. Но и тут же забывал о своем обещании.
       Тогда Петр решил так напомнить о себе, чтобы полковник уже никогда не забыл о нем. Он позволил себе заигрывать с его женой Мариной, которая и сама бросала взгляды на красавца химика.
       Рано утром 8 февраля он зажал её за штабной палаткой, шаря руками по её выпуклостям. Единственное, чего он никак не ожидал, что полковник будет в крайне плохом настроении, связанной с анонимкой и предстоящим приездом в полк проверочной комиссии. Попавшись на глаза Пугачеву, капитан Белоусов столкнулся с желанием командира расстрелять его. «Ну, разве можно расстреливать за то, что пощупал задницу его похотливой ППЖ?» Конечно, он к смерти не был готов, даже за медаль. А задание, которое поручил ему озлобленный командир, было просто невыполнимым. Хотя и сулил ему «Звезду Героя Советского Союза».
       Но оспаривать или отказываться от задания Петр не мог. Тем более и сам просил полковника о боевом поручении. Пришлось прибегнуть к совету своего друга, комсорга полка Никишина, который всегда умел геройски выкрутиться из любого положения. Получив совет, который тоже попахивал авантюрой, капитан Белоусов в течение часа собрал свое войско с которым должен был захватить плацдарм на западном берегу и обеспечить дальнейшее продвижение полка, да и всей дивизии к Берлину. В его войско составили: трое артистов, которых полковник жалел и держал при себе в хозвзводе; двое связистов, на этот час оказавшихся лишними; четверо ездовых, оставшихся безлошадными и двенадцать бойцов, вернувшихся после лечения из госпиталя. Среди последних, к радости начхима, были два пулеметчика, два минера и восемь автоматчиков. Все с хорошим боевым опытом. У начальника боепитания вооружились всем необходимым, что называется «до зубов».
Построив свою гвардию, начхим обратился к ним с речью.
       - Товарищи бойцы, в этот сложный для полка час, нам с вами выпала самая ответственная, а потому опасная, миссия. Мы должны форсировать Одер и захватить плацдарм на том берегу, обеспечив тем самым прорыв главных сил на Берлин, логово фашистов.
       - Так нас всего двадцать один человек. Мы, что, одни будем захватывать плацдарм? – удивился бывалый сержант Милованов.
       - Ты, Милованов, слыхал о великом русском полководце Суворове? Знаешь, чего он сказал?
       - Кто ж о нем не слыхивал? Он, кажись, до семидесяти лет дожил. За это время наговорил много, всего не упомнишь.
       - Он сказал, что побеждать врага нужно не числом, а умением, - пояснил начхим. – Вот он потому стал великим, что всегда побеждал численно превосходящего противника. И мы должны это сделать. Понял?
       - Понял, товарищ капитан. Только я среди нас Суворова не наблюдаю. Он помер.
       - Все там будем. Но и мы должны суметь сделать, как Суворов, - напутствовал Белоусов. – Всё, кончаем болтать. Ровняйсь! Смирно! На пра-во! Шагом марш!
       Как и посоветовал Никишин, капитан Белоусов повел свою группу строго на север. У него уже самого вертелась мысль, как нужно будет действовать при захвате плацдарма. Конечно, без поддержки свой план реализовать будет трудно, но Егор говорил, что там уже соседний полк навел переправу и если сговориться, то на такую поддержку можно будет рассчитывать. Во всяком случае: попытка - не пытка. «В любом случае, я буду действовать самостоятельно и в полк не вернусь. И на косу к недоучке-летуну Улановскому, который без Егора пернуть не может, в подчинение не пойду. Посмотрим по ситуации.  Либо пан, либо пропал. Лучше погибну, чем в меня пальцем тыкать будут, как в пустое место», - решил он.
       Через час капитан Белоусов со своей командой попал на переправу соседнего полка. Те вели бой на западном берегу, но продвинуться никак не могли. Фашисты упирались, пытаясь сбросить русских в Одер. Переправа была жиденькой, только для людей, но отряду Белоусова вполне подходила.
       - Это вы куда лезете, капитан? – остановил их старший постовой.
       - А ты не видишь? На тот берег, конечно, - ответил Петр. – Вас сюда поставили, чтобы с того берега никого не пускать, а нам на тот берег нужно. У меня особое распоряжение командования и ты нам препятствовать не можешь, старший лейтенант.
       - Это верно, капитан. Только сам слышишь, как там жарко. Осторожнее нужно.
       - Учтем. Только мы уже сильно замерзли, и согреться нам необходимо.

2
       Оказавшись на том берегу, Белоусов повел свой отряд по самому берегу строго на юг к бетонной дамбе. Это шествие, правда, длилось недолго. Через двести метров начиналась линия противостояния прорвавшихся смельчаков соседнего полка и оборонявшихся фашистов, удерживающих плацдарм. Дальше, метрах в ста, начинались позиции немцев. Было временное затишье и самое время обсудить с командиром батальона ситуацию.
       План атаки плацдарма в районе косы к этому времени окончательно сложился у капитана Белоусова в голове. Он быстро нашел командира батальона и представился.
       - Капитан Белоусов из 774 стрелкового полка, ваш будущий сосед слева. У меня к вам просьба.
       - Майор Сутулов. Слушаю. Чем смогу, помогу. Пить будешь? Есть водка, есть ликер немецкий. Давай за знакомство.
       - Давай, конечно. Я предпочитаю водку. Но не больше пол-кружки. На дело иду, - согласился Петр.
       - Как скажешь. Желание гостя – закон.
       Выпили, закусили.
       - Ну, теперь выкладывай, что за дело и в чем тебе помочь?
       Петя выложил майору свой замысел захвата плацдарма и просьбу поддержать огоньком. Тот почесал затылок, оценивая этот план.
       - Хм, рискованно, брат. Но в принципе, что-то неординарное, что собьет немцев с толку, в твоем плане есть. Может сработать. 
       - Так подкинешь огоньку, когда начнется заварушка?
       - Само собой, капитан. Можешь не сомневаться. Я тебе не только огоньком подсоблю, я роту тебе в помощь дам. Да сам с батальоном следом пойду. Только удивляюсь, как ты без предварительной артподготовки, со своей горсткой бойцов полезешь прямо в пасть хищному зверю.
       - Ну, ты же сам сказал, что может сработать. На то и расчет. Они тоже подумают, какого хрена этой горстке русских нужно? Пока гадать  будут, пока хватятся…. Короче, как шум поднимется, вступай в концерт со своей партией и ты.
       - Добро. Можешь на меня рассчитывать, капитан. Я сейчас дам команду своим бойцам приготовиться к бою.
       В двенадцать часов и девять минут по местному времени захмелевший капитан Белоусов со своим отрядом вышел на дамбу и тронулся в сторону немцев. Рядом с ним с двух сторон шли четверо бойцов, еще шестеро шли по подошве дамбы от реки, остальные, растянувшись в цепь с небольшим интервалом, шли по правую сторону над дамбой. Петр выхватил из ножен саблю и поднял над головой. На солнце она сверкала лезвием и отбрасывала солнечные лучи как раз в сторону противника. На ходу, он ещё раз напомнил братьям Тараскиным, вооруженным ручными пулеметами, когда открывать огонь и куда стрелять.
       - Засекайте их огневые точки и бейте по амбразурам.
       Со стороны шествие представляло действительно непонятное зрелище. Видевшие его на переднем крае немцы гадали: идут ли русские сдаваться или брататься, как в годы первой мировой войны, тридцать лет назад? Решили пока не трогать. Пусть штабные определятся. Но доложили, как положено, по команде.
       Когда отряд продвинулся почти на полкилометра по дамбе, командир роты обороняющихся стал разглядывать отряд русских в бинокль.
       - Да они пьяные совсем, - приглядевшись, сказал он.
       - И что будем делать? Стрелять или брать в плен? – спросил его заместитель.
       - Пусть подойдут ближе, но держите их на мушке. Может, правда решили сдаться и у них есть что сообщить? Перестрелять мы их всегда успеем.
       Стрелять они начали только, когда русские первыми открыли огонь. Братья Тараскины выбрали цели и меткими выстрелами сняли с огневых точек немецких стрелков. Другие автоматчики поразили гранатами ещё пару огневых гнезд и машину с боеприпасами. После этого, конечно стали стрелять и немцы. Но стрельба стала сигналом для северного соседа, майора Сутулова, а также для сидевших на косе почти пяти сотен солдат полка.
       Они выскакивали из своих устроенных под песком укрытий и резво бежали к воде, где, хватая приготовленные бревна и доски, устремлялись к дамбе по воде. Восьмидесятиметровый промежуток реки был преодолен в течение нескольких минут. Рота, оставленная генералом Куном на всякий случай, была не готова к отражению стремительной атаки. Преодолев бетонную дамбу, они врывались на территорию бастионов и вступали в рукопашную схватку с её защитниками.
       Егор Никишин был в самой гуще событий. Он одним из первых взобрался на бетонную стену дамбы и выпустил весь диск в попадавшихся навстречу немцев. В пылу боя он заметил бегущего капитана Белоусова, размахивающего саблей. Тот столкнулся с дюжим фашистом, взмахнул клинком и… упал. Фашист же побежал дальше.
       Егор смачно выругался.
       - Стрелять в него нужно, а ты саблей машешь….
       Он хотел выстрелить немцу в спину, мстя за друга, но затвор только клацал металлом. Патроны в диске кончились. Перезаряжать автомат было некогда, он выхватил наган, а потом и финку и побежал к своему непутевому другу. Немец, наверное, полоснул его очередью из автомата. Он понимал, что Белоусов, просидевший в обозе, совсем не имел опыта рукопашного и ближнего боя с врагом и жалел его. «Хотя бы был только ранен, - стучала в голове мысль, - я постараюсь ему помочь. Перевяжу и отправлю в госпиталь».
       Капитан Белоусов лежал на боку и вздрагивал. «Черт, уже судороги, - расстроился Егор, бросившись к телу. – Потерпи, не умирай, друг».
       Но Петька был жив и горько рыдал. Егор никак не ожидал этого.
       - Слава Богу, ты жив. Куда ранен, Петя? – склонился он над другом.
       - Хрен его знает. Но… я, кажется, совсем не ранен, - всхлипывал начхим.
       - Так чего ж ты ревешь, как пацан?
       - Не знаю. Наверное, от… радости, что все получилось, что я живой. Теперь ни одна сволочь в полку, в том числе и твой Улановский, не скривится в презрительной усмешке в мою сторону. Пусть только подумает…, что я трус вонючий, пристрелю… на хер, - капитан стал привставать на руку, не выпуская из рук своей сабли.
       - Ну, разошелся. Кто мог сказать тебе такое? Только мудак и поддонок, который сам ни на что не способен, как других обсерать. Ты – герой, Петька! Самый настоящий герой. Ты заслужил свою Звезду. Пугачев теперь никуда не денется и обязан выполнить свое обещание представить тебя к званию Героя Советского Союза. А я, лично, включу тебя в летопись героев Великой Отечественной войны, если конечно останусь жив. А теперь вставай и будем продолжать драку. Нам ещё нужно удержать плацдарм. А потом обмоем твою победу.
       Выбитые с пятачка бастиона фашисты отступили, но вскоре к ним подошла подмога. Генерал Кун вернул пару батальонов, уведенных на фланг. Они предприняли отчаянную попытку вернуть свои позиции и вели мощный огонь. Но господствующие позиции были теперь в руках опытных Пугачевцев и целой роты соседнего батальона майора Сутулова. Теперь попробуй выбить. Уж чего-чего, а обороняться русские научились.
       Постепенно бой угас. Немцы отступили, но ещё сопротивлялись где-то севернее и южнее. Егор занялся подготовкой к эвакуации на восточный берег раненых. Их было много, но радовало, что погибших было значительно меньше. На берегу за дамбой нашлось несколько плавсредств, но не так много, чтобы вернуться на восточный берег в свой Цибинген. Всего два понтона и две широкие шаланды.
       Майор Улановский, командовавший силами полка, подсчитывал потери и готовился к докладу полковнику Пугачеву.
       - Не забудь рассказать ему о подвиге капитана Белоусова, - подсказал Егор. - Надеюсь, полковник простит его за то, что тот пощупал жопу его подстилки, и сдержит обещание о награждении звездой Героя.
       - Опять ты за свое, Егор. Никакая она не подстилка. Баба, как баба. Как все бабы в частях. Они живые люди, тоже хотят любви и…. Да, что тебе объясняю? Другие что ли не «спариваются»?
       - Может и спариваются. И пусть спариваются. Только если это любовь, то она не допускает предательства и поиска выгоды. В противном случае это уже не любовь, а бл…ство, из-за которого страдают другие. И ты меня в этом не переубедишь, - сказал Егор. – Давай, доложи, как все было, и обмоем победу. Даже я сто грамм тяпну.
       Майор Улановский подробно доложил все, как было, а так же  о параметрах захваченного плацдарма, об убитых и раненых.
       - Молодец, майор! Я горжусь тобой. Теперь главное удержать дамбу и не расслабляться. Все остальное потом. Награды никого не забудут, - ответил командир полка.

(полную версию романа можно прочитать в книге)