ПАСЭ, ОБСЕ и прочие

До выхода России из международного клуба Grou pof Seven, G7 Пётр Иванович Хмалиганский был человеком честным, простым, стеснительным и не драчливым. После того как российскую делегацию ПАСЕ лишили на заседаниях права голоса он перестал стесняться. Простоту и недрачливость Пётр Иванович потерял, когда Страссбургский суд принял постановление о присуждении Ходорковскому 10 тысяч Евро компенсации за унижения человеческого достоинства при содержании под стражей в ходе предварительного и судебного следствия. А когда Ходорковского выдвинули в номинанты премии "Глобус", не стеснительный Хмалиганский проснулся в одно доброе, нижне-донское утро бесчестным. Разочаровавшись в Европейских регламентах, уставах и безвизовых режимах, Хмалиганский впал в депрессию. В один из таких тоскливых дней он вышел на кривой перекрёсток улиц Кутяшенской и Суглиновой и увидел местного каталу и шулера в домино Веньку Куропаткина. Тот стоял, облокотившись об угол своего полусгнившего и осевшего в землю до окон домика, и мечтательно курил тонкую саввидивскую сигарету.

- Иди сюда, душечка моя ! – Подозвал Хмалиганский его к себе.

Тот нехотя подошёл:

- Чего тебе, Петруха…

Пётр Иванович наотмашь ударил ему в нос.

- На тебе, душечка моя ! – Выдохнул он из себя. – Будешь знать как народ дурить, а безденежьем ихнюю жизнь поскудить !

Сигарета вылетела из венькиного рта и упала на мягкий, оплавленный солнцем асфальт. Отскочив в сторону, Куропаткин вытаращил глаза и уставился на Хмалиганского, разъярённого, дрожащего руками, головой и щеками.

- Петруха, за что !? – Задыхаясь, проговорил он.

- Ты гляди, и эта морда ещё не знает, за что бьют. Натворил делов вместе с прощалыжным ОБСЕ и в скрипку не дует. Ишь как замаскировались недруги ? Ты гляди, как они тут устроились на наших переулках ! Закрахмалились, припудрились и спрятались от людских голодных потоков. Народ, наш, пиндосят, как хотят ! За сигаретку купился, душечка моя ?!

- Ты дурак, да ? – Ощупывая переносицу и смахивая с глаз выступившую слезу, спросил Куропаткин. – Вообще уже двинулся… ?

- Сам, дебил, европный подпевала… Я бью тебя не от собственного хотения, а от имени народа, душечка моя !

Повращав непонимающе зрачками, подвигав ими справа-налево, оторопевший Куропаткин спросил:

-Чем же я перед народом виноват ? Я ему что ботинки перхотью обсыпал ? Или носки с него последние снял ? Не пойму, Петруха, твоего замысла, поясни ? Бьёшь в мурло, будто зверь особаченный и пальцами топырщишь, покурить не даёшь…

- Бью тебя за то, что твоя мордатое лекало в анфас похожа на череп Ходорковского ! Сначала думал, дать по физиономии Катьке Ушастой, та на жинку Рейгана похожа, а потом Колькину сноху уму разуму хотел поучить за её причёску в стиле а-ля Меркель и зацепом потрепать за её симпатию к шведскому рихстагу и норвежской ювинальной юстиции. Увидел тебя и понял: сегодня от меня Ходорковский получит за всех наших Дунек, обманом оберлиненных. Так что, душечка моя, заполучи неприятность ! Пусть твой поганючий ОБСЕ захлебнётся от злости. Мы этих Ходорковских и прочих Обамей ещё поучим как жить !

Сказал и левой рукой зигзагом вновь воткнул кулак справа в венькину физиономию.

- Вот тебе, ещё раз от имени нашего переулочного народа, душечка моя !
Голова Куропаткина тряхнулась и дёрнулась в сторону, тело, вздрогнув, ушло боком влево и замахало руками. Он, вжав голову в плечи, как курица перед петухом,ошарашено огляделся. И видимо, поняв, что от имени народа может прилететь сегодня ещё одна оплеуха в его побелевшую и угловатую физиономию, развернулся и, брызгая на землю кровью из губ, побежал.

- Аааа… зашкаленный чумазик, ещё не понял, что народ - это сила в моём единоличном кулаке? Значится так… бить буду тебя всегда как увижу на наших переулках… Я вас врагов народа всех тут отрегулирую !
–Размахивал он кулаками и грозил ими вслед убегающему Куропаткину.

- Мамушко ! Бабушку !– Орал Куропаткин дико. – Меня Петруха зажмурить хотит! Поможите ! Упасите мейня от контуженного телевизором !

На крики выскочил с зелёной калитки Игорёша, друг Куропаткина, человек с интеллигентной фамилией - Мехерсон.На его ногах краснели домашние женские тапочки. Из под трико спереди высунулась майка, и весь он был взлохмаченный. В общем Игорёша был таким, какой обычно бывает, когда он приходит на работу к сельхозпредпринимателю Кургину, в складские помещения. Там в тёмном и охолоненном сквозняками углу, у крупорушки, он набивает полиэтиленовое мешки молотым зерном, горохом и имеет за этот труд годовой доход в размере чуть более 60 тысяч рублей.

Выскочив на перекрёсток, в глаза ему бросилась такая картина: посередь улиц стоит Хмалиганский, седой уже старик с вытаращенными от гнева глазами. Он, широко расставив ноги, грозил кулаками в сторону убегающему по Суглинской улице человеку, дико орущему, сгорбленному почти пополам, издали похожему то ли на бомжа Ваську, живущего в брошенном доме, что у трансформаторной будки, то ли на бездельника и прощелыгу Веньку Куропаткина.

- Что за шумиха, Петруха ? Ты чё тут собак гоняешь, за хвосты их тягаешь или кошек по углам мечешь ? – Спросил он не решительно.

Опустив книзу зажатые крепко-накрепко кулаки, Хмулиганский насупился и ответил резко и очень не интеллигентно:

- Эти суки, ходорковские, пятаки с наших улиц срубають и в карманах инвалютные копюры тосують, спаивают бабушек бодяжным коньяком ! Сколько нашего люду на переулках передохло !? Не счесть ! Я их заботы хочу по-кулачному упростить… Один олигарх уже слындил от меня… Пойду топерь Катьку Ушастую погоняю… Она под супружницу Рейгана косит…

- Опять ты, Пётр Иваныч, телевизоров насмотрелся. Лучше бы собакам хвосты обрывал, как прежде… когда добрым был и отзывчивым.

Грозные глаза Хмалиганского впились в лицо Мехерсона. Тот оробело сделал шаг назад.

- Ты что Пётр Иванович с мово лица воду пьёшь ? Будто замышляешь чё ? –Испуганно спросил Мехерсон.

- Не пойду я к Катьке сейчас… ну её…

- А чего ?- насторожился Мехерсон и ощупал свою челюсть левой рукой, будто проверяя: «Выдержит ли ?»

- На тебе остановлюсь.. Подставляй своё рыло… - Сказал он хрипло, но с удивительным спокойствием.
Мехерсон попятился. С ноги спал один тапок, потом другой…

- Петруха… это… ты чево пургу разыграл тут ? Не гони лошадей в мою сторону, а то жену сейчас кликну, она тебе задаст пинкарей, похлыстает ладошнями…

- Всё равно я тебя вдарю от имени народного гнева… Ходорковскому вдарил и тебе надо…

- За что… Петя… успогойся, я тебе забесплатно опохмелиться дам… человеком станешь, жизнь сразу почувствуешь…

- Не уговаривай, олигарх… Потому что ты тоже грабишь наши переулки… Ты на себя в зерькало смотрел ? Ты ж на Клинтоншу похож с левого боку, а если прямиком глядеть, прижмурившись, то – вылитый Обама… Подставляй рыло, говорю…

Мехерсон, нервно улыбаясь, продолжал пятиться к своей зелёной калитке, открытой настежь.

- Да я с малолетства на юного Николая Второго, безбородого, похож, – лепетал он и босыми пятками пытался нащупать, не глядя спавшие с ног тапки. - Так сказать, я патриот, до мозга костей. Мне сейчас кликни: «Вперёд ! За Родину !», так сразу сорвусь с места и рвану… Ты напрасно запутал меня с Клинтон и Обамой… Они же мерзкие личности. Фу, их ! Никогда я с ними в один ряд не стану, не уговаривай !

- Прошлый раз, когда мы у Никофорыча в сарае, когда он попросил подвал вырыть, ты вякал, что наши переулки вонючие, помойные и собирался визу открыть в Италию, чтоб сбежать от наших житейских запахов и луж. А сейчас ишь, как запела душечка моя. Ни чё, ни чё… будет тебе сейчас виза под глазом. Чтоб в Италии светло жилось.

Мехерсон спиной тыкнулся о придомовую электропору и замер. Наверху вспыхнул фонарь, который не горел уже месяца два, после того как низовка с моря сорвала провод с нолевой фазой.

- Вот уже и посветлело, – сказал, приблизившись к припёртому к столбу Мехерсону. – Сейчас ещё светлее станет, душечка моя.

По спине Мехерсона забегали мурашки. Босые ноги уже чувствовали земельный холод. Руки тряслись, а в глазах гуляла безнадёжность.

- Петруха, нельзя бить в глаз патриота, ...самодержец с фингалом – это бескультурье. Ударь куда-нибудь в плечо что ли или в ногу, желательно в икру, чтоб не кость сломать, – промолвил он глядя куда вдаль, поверх головы Хмалгинского. – Тучи какие черные, скоро полыхнёт молнией… Под крышу бы надо. Пойдём, я тебе опохмелку налью.

- Не купишь, душенька моя, я вас ту всех пиндосских подпевал отрегулирую !

Послышался стук первых капель о выцветшую на солнце землю. Запахло пылью. Где –то на Западе, чуть выше крыши востриковского дома сверкнула первая молния, через секунду прилетел раскат грома. За ним рванул сверху дождь. Прозрачной стеной.

- Ладно. – смирился Хмалиганский и опустил кулаки. - Пошли к тебе, в сарай. Нальёшь стакашу, а потом, после дождя, я вас, закосивших под Обамей и Клинтонов, всех на кулак вздёрну! Ишь чё придумали: народ переулочный грабить санкциями !