Другой, где ты?

1.

Я уже писал и еще напишу: Бог – самая тактичная личность во Вселенной. Никто так не уважает отдельно взятого человека, как его уважает Бог. Уважение это, в частности, проявилось в том, что Бог позволил человеку быть другим. Не таким, как Он, Бог. И даже  не таким, каким Бог его, человека, замыслил. Специально для того, чтобы у человека была такая возможность, Творец установил посреди рая дерево познания добра и зла.

А потом ходил по саду: “Адам, где ты?” Конечно, Он знал, где Адам. Он создал не только дерево познания добра и зла, но и кусты, в которых прятался первый человек. Но Создатель не прогромыхал: “Знаю, где ты прячешься, выходи”. Не подкрался сзади, не схватил за шиворот.

Все родители играли со своими детками в такую игру: ребенок закрывает лицо ручками, а мы спрашиваем удивленно: “А где Марта?” Потом ребенок открывает лицо, и мы радуемся: “А вот она!” И никто не говорит: “Ну что за глупая игра! Как “где Марта?”, вот ведь она”. Мы снисходим на уровень ребенка и играем с ним на его условиях. Интонация наша совершенно искренняя, а снисхождение не натужное – потому что мы любим своих детей.

Примерно (конечно же, только примерно) так Бог ходил и звал: “А где Адам?” Все для того, чтобы дать человеку больше шансов на самостоятельный шаг в сторону Бога. Чтобы не удлинить ему обратный путь. Не потерять совсем.

2.

Из прочитанного за последнее время прочнее всего у меня в памяти засела фраза из "Тяжести и благодати" Симоны Вейль: "Любовь – это когда ты позволяешь другому быть другим" (цитирую приблизительно, по памяти, не дословно). Очень сильное определение, мне кажется.

Т.е. любить – это отказаться от навязывания своих взглядов, пониманий, вкусов тому, кого ты любишь. Если ты любишь его таким, какой он есть, ты любишь его. Если стремишься подстраивать, подстругивать его под себя, ты любишь себя в нем. А его не любишь.

“Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга, и чем-то отличаться, чтобы любить друг друга” (Поль Жеральди). Юноши и девушки интересуются ведь друг другом благодаря различиям между ними. Мы очень и очень разные.

Эта простая мысль уже несколько раз мне помогала в эти дни. Когда моя жена думает о чем-то не так, как я, я не бросаюсь с шашкой наголо спорить, а готов принять ее взгляд. Ее ДРУГОЙ взгляд.

Принятие Другого другим ограничивает тебя. Мы привыкли к определению “Любовь это жертва”. Вот еще одна грань этой идеи: это жертва в том смысле, что ты останавливаешь экспансию себя на другого, отказываешься от завоеваний, не лезешь со своими грязными ботинками во внутренний мир ближнего, а соглашаешься дать ему быть самим собой.

Когда я и вы ссоримся с кем-то, чаще всего это происходит оттого, что мы хотим, чтобы другие были не другими, а нашими филиалами. Вассалами нашего образа жизни. Адептами нашего мировоззрения. Исповедовали наши вкусы, капризы и пристрастия.

3.

В древности один богослов дружил с безграмотным крестьянином. Однажды крестьянин сказал богослову: “Я тоже почитаю Бога, сотворившего этот мир! Каждый вечер я наливаю в миску козьего молока и ставлю его под пальмой. Ночью Бог приходит и выпивает мое молочко. Оно Ему очень нравится! Ни разу не было, чтобы в миске хоть что-нибудь осталось”.

Услышав эти слова, богослов рассмеялся. Он добродушно и доходчиво объяснил своему приятелю, что Бог не нуждается в козьем молоке. Однако крестьянин упрямо настаивал на своем. И тогда богослов предложил в следующую ночь тайком проследить, что происходит после того, как миска с молоком остается под пальмой.

Сказано – сделано: ночью товарищи затаились неподалеку и при лунном свете скоро увидели, как к миске подкралась лисичка и вылакала все молоко дочиста. Крестьянин как громом был сражен этим открытием. “Да, – сокрушенно признал он, – теперь я вижу – это был не Бог!”

Богослов попытался утешить крестьянина и стал объяснять, что Бог – это Дух, что Он совершенно иной по отношению к нашему миру, что люди познают Его особым образом… Но крестьянин лишь стоял перед ним понурив голову, а потом заплакал и пошел в свою лачугу. Богослов тоже направился в свой домик.

Но, подойдя к нему, он с изумлением увидел у двери ангела, преграждающего ему путь. Богослов в страхе упал на колени, а ангел сказал: “У этого простого человека не было ни воспитания, ни мудрости, ни книжности, чтобы почитать Бога иначе, чем он это делал. А ты со своей ученостью отнял у него эту возможность. Ты скажешь, что, без сомнения, рассудил правильно? Но одного ты не ведаешь, о мудрец: Бог, взирая на искреннее сердце этого крестьянина, каждую ночь посылал к пальме лисичку, чтобы утешить его и принять его жертву”.

4.

Как всякой свободой и всяким доверием и уважением, свободой, доверием и уважением Бога легко злоупотребить. Можно так далеко сойти со своей орбиты, что оторвешься от поля гравитации прежнего центра насовсем. И отправишься в свободном блуждании – куда? – в холод и мрак.

Беда в том, что за время разлуки с Богом наша “инакость”, “другость”, достигла просто огромных размеров. И из-за этой дистанции сама встреча с Богом, не то что контакт, становятся проблемой. Вот Бог открывает Себя Моисею, но это откровение Бога, Проходящего мимо:

“Когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду; и когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо” (Исх.33:22-23).

При взгляде с человеческой точки зрения кажется, что Бог проходит мимо нас, изменим ракурс и увидим, что мы проносимся мимо Него.

Об этом и 3Цар.19:11-12: “выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра”. Открываясь Илии, Господь проходит мимо него, как прошел мимо Моисея.

Самый подробный ветхозаветный текст об этом приведен в Иов.9:1-11. Бог больше Иова, Бог умнее Иова, Бог правее Иова, Бог сильнее Иова. Бог другого формата по сравнению с Иовом. И Иов не способен вместить Бога. В другом месте в этой книге сказано “мы не постигаем Его”.

Человек (и Иов в том числе) стал слишком другим для Бога, поэтому: “Вот, Он пройдет предо мною, и не увижу Его; пронесется и не замечу Его” (Иов.9:11). Бог проходит мимо Иова, как прошел мимо Моисея и Илии.

5.

Для меня всегда была загадкой короткая приписка в конце Мар.6:48: “...и хотел миновать их”. После чуда с умножением хлеба и ночной молитвы Иисус шел по морю к терпящим бедствие апостолам и хотел миновать их. Прочитывая этот текст, я думал: “Почему?” И не находил ответа. У меня и сейчас прямого, полного и законченного ответа нет, но есть, кажется, какой-то проблеск. Этот текст встал для меня в ряд с тремя ветхозаветными текстами о Боге, Который проходит мимо человека.

Есть некоторые аналогии и переклички между Иов.9:1-11 и концовкой 6-й главы Евангелия от Марка. В 9-й главе книги Иова сказано “делает великое, неисследимое и чудное без числа” (стих 10), а Иисус только что разделил пять хлебов и две рыбы на пять тысяч мужей (Мар.6:38-44). В Иов.9:8 написано “ходит по высотам моря”, а Иисус как раз по высотам моря к ученикам и идет (Мар.6:48). Моисей, Илия, Иов ухватывали своим разумением лишь крупицы богопознания (Иов.9:11), и апостолы “не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено” (Мар.6:52).

(У меня, кстати, собралась целая подборка текстов из конкретно этого Евангелия, показывающих, как апостолы из тех, кому открыты тайны Царства, превращаются в тех, кто почти не понимает Иисуса. Чем больше они видят и знают, тем больше не знают и не понимают).

“...и хотел миновать их”. Иисус слишком Другой для апостолов. Он проходит мимо их разумения, и они не постигают Его.

Бог Иегова, Который прошел мимо Моисея, Илии и Иова, едва не прошел мимо двенадцати. Но отличие евангельской истории от трех ветхозаветных в том, что собираясь уже миновать апостолов, Иисус все же не прошел мимо них, но вошел к ним в лодку.

Бог пришел к нам во Христе и принимает нас, других по отношению к Нему. Это и есть Евангелие. Иисус сближается с теми, кто хочет возвратиться на орбиту вращения вокруг Бога, и подтягивает, выводит их на истинный курс. И опять же – с глубоким уважением к человеку и совершенно без насилия над его волей, пусть и больной и исковерканной грехом.

6.

И теперь встает большой вопрос: принимаем ли мы Его, Другого, не такого, как мы. Без этого принятия сближение не состоится.

Упражнение по принятию Другого, не такого, как мы, можно выполнять ежедневно – общаясь со своими ближними.

И удивительное дело: когда ты принимаешь Другого (соседа, ближнего), не пытаясь сделать его таким, как ты, ты сближаешься с ним, достигаешь единства, соединения духов. И в результате он немножко да становиться уже не таким Другим для тебя, а ты для него. Лучше всего нас меняют и преображают те, кто вообще не пытается нас изменить.

Эта мысль о принятии Другого кажется мне важной и работающей не только в сфере отношений Бога и человека, не только в сфере отношений между людьми, но и в сфере церковного служения. Вот два примера, один про душепопечение, другой про благовестие.

Один служитель собирался сделать замечание одной семье. Там и муж был с особенностями, и жена своеобразная. Нередко вели себя некрасиво, и случился момент, в котором уже точно надо было их обличить. Поехал служитель к ним, не хочется, а надо. Весь вечер пробыл у них, чай пили, разговаривали, но он так и не смог сказать того, зачем приехал. Через время приехал второй раз – обо всем поговорил, а на тему обличения не смог перейти.

Приехал домой и стал думать: почему так? И Бог открыл ему: потому что он не любил их. Они были неприятны ему. А в таком состоянии нет смысла обличать, это будет только формальностью, и они не примут обличения. Стал брат молиться о том, чтобы полюбить эту семью, как своих. И понадобилось ему для этого полгода. Вот тогда он наконец приехал к ним и обличил. Совсем исправиться у тех не получилось, но частично – получилось. А обличил бы сразу – не было бы и этого.

Как-то я был где-то на Украине на вокзале, в зале ожидания. Здорово проголодался и хотел пить. А денег было в обрез. Наконец, купил все-таки булочку и бутылку кваса. Помолился, устроился в отдаленном конце зала ожидания, открыл бутылку… И от этого “пшик”, который бывает, когда открываешь бутылку с квасом, рядом со мной пришел в движение спавший человек. Он глаз так и не открыл, только протянул руку и прохрипел: “Пить”.

На губах у этого моего соседа были наслоения, состоящие не из одного яруса, гигиеническими процедурами он уже явно давно не занимался, на щеках щетина, когда он стал шевелиться, от одежды пошел неприятный запах. Я как представил, что буду пить после него из этой бутылки, мне нехорошо стало.

А он руку не убирает, так и просит пить. У меня две секунды на размышления. В общем, дал я ему попить. А потом тоже попил. А потом полночи проговорил с ним. Хоть я и не охотник до разговоров с незнакомцами, в том смысле, что никогда не навязываюсь в собеседники. Но каким-то образом он быстро протрезвел, рассказал мне о себе, а потом послушал про Евангелие.

Когда мы делаем что-то, хотя бы отдаленно похожее на то, что сделал Иисус, когда принимаем ближних, которые настолько другие, что в нас возникает реакция отторжения, Евангелие и распространяется. Любовь Божья – необходимая среда, подложка, фон для распространения Евангелия. Любовь, которая жертва. Которая ограничивает себя и принимает Другого.

7.

Возвращая нас от отдаленной инакости, другости через Иисуса Христа, Бог оставляет за нами нашу индивидуальность. Он не делает нас копиями Иисуса, Он делает нас подобными Ему. Подобный – не значит одинаковый.

Церковь – невеста Иисуса, а невеста не бывает одинакова с женихом. “Помощник, соответственный ему” (Быт.2:18). Греческое ;;;;;;;;; в Рим.8:29 как раз означает “подобный, сообразный, соответствующий, имеющий ту же форму” (см. симфонию с номерами Стронга, а также “Лингвистический и экзегетический ключ” Роджера).

Тем более мы не должны требовать и ожидать, что в церкви все будут одинаковыми. Подобными – да, но не клонами кого-то, кто имеет “самые правильные” взгляды и понимания.

Все христиане со всеми своими разностями и другостями берут начало во Христе. В посланиях-близнецах Ефесянам и Колоссянам, которые посвящены доктрине о церкви, выражение “во Христе” повторяется десятки раз. Отчасти понять смысл этого выражения помогает размышление о другом библейском выражении – “в Адаме”.

Адам был генетическим котлом, в котором было заключено все будущее разнообразие всех людей на земле. В нем были и негры, и белые, и кареглазые, и синеглазые, и блондины, и брюнеты, и кузнецы, и композиторы, и великаны, и лилипуты, и холерики, и меланхолики, и отличники, и двоечники. Все.

У каждого последующего поколения потомков этот генетический котел был все меньшего объема, т.е. чем дальше, тем однообразнее становился диапазон наследственных признаков у отдельных народов, ветвей и родов. Чем дальше от Адама, тем больше единообразия между теми, кто в одной ветви с друг с другом.

И все равно, даже твой родственник, даже супруг, с которым ты сливаешься в одно, остается для тебя Другим. Что уж говорить о том, кто тебе не особо-то и близок.

Можно быть подобным Христу, но не одинаковым со своим соседом. И при этом быть одно или едино с ним. Сближаться с Другим.

Каин, шедший от лица Бога, шел и от лица ближних. “Разве я сторож брату моему?” Идущий к Богу идет и к ближним. “Другой, где ты?”

19.12.2016