7. Дизайнерское решение. Эх, жизнь моя второклассн

Сегодня на уроке технологии в школе мы розочки делали из бумажных салфеток.
Степлером несколько слоёв прощёлкали и кружочки вырезали. Всё, розочка готова. Я двадцать штук сделал. Мы их на открытки приклеивали, будем маме на 8 Марта дарить. Легкотня! Не то, что на прошлом уроке, когда мы пуговицы учились пришивать. Это целая наука, и не у всех сразу получилось нитку в игольное ушко вдеть. Хорошо, что ниткодержатель придумали, такую железочку с тонкой проволокой. Ну а я, после инструктажа по технике безопасности, вообще пол урока к иголке не прикасался, боялся проглотить. Что поделаешь, если я такой впечатлительный, как говорит мама.
- Ты её в рот не бери, тогда и не проглотишь, - подбадривал меня Юрка, мы с ним за одной партой сидим.

Пуговицу я в тот день всё же пришил, но ниток напутал много. Папа, посмотрев на моё творение, как всегда похвалил, мама сказала, что ещё подучиться надо, а старший брат Андрей убедил всех, что у меня такое дизайнерское решение. Он в этом году колледж заканчивает, на дизайнера учится. Андрей здорово рисует и придумывает всякие красивые штуки для домов и парков. Так вот, брат всегда про дизайнерское решение вспоминает, если что-то получается не совсем так, как должно получиться.

После школы, мы с Юркой сразу отправились ко мне. Родители были на работе, Андрей тоже ещё не вернулся, и мы чувствовали себя полными хозяевами. Разогрев в микроволновке мою  любимую жареную картошку с сосисками, я накрыл нам с Юркой на стол. И только мы с Юркой сели, прибежал запыхавшийся Серёжка Фролов из третьего «Б».
- Тёма, выручай, у меня к тебе дело! – возбуждённо протараторил он.
- Есть будешь? – по-хозяйски спросил я.
- Не-а, только что пообедал, - ответил Серёжка, при этом ухватив вилкой сосиску.
Юрка удивлённо посмотрел на него и начал есть.
- У твоего брата ватман есть? Ну, такой большой лист бумаги? - продолжал Серёжка с набитым ртом.
- Допустим, есть, - ответил я, - тебе зачем?
- Надо стенгазету к 8 Марта нарисовать, я в классе пообещал, что сделаю.
- Как же ты, Серёжечка, пообещать мог, если тебе рисовать не на чем? – хитро посмотрел на него Юрка.
- Я думал, что за выходные купить успею, а надо завтра принести. Ну, что, поможете?
- Ладно, заканчивай трапезу, - с умным видом распорядился я.

Мы быстро управились с жареной картошкой, и все вместе поднялись на второй этаж ко мне в комнату. Рисовать мы решили на полу, потому что такой большой лист бумаги на столе не помещался, и расположились возле окна, чтобы светлее было. Если честно, то художники из нас троих так себе, шедевры рисовать не умеем, но написать красками «8 Марта», думаю, даже первоклассник сможет.

- Что рисовать будем? – поинтересовался Юрка.
- Да-а, самолёты и танки здесь не подойдут, - пошутил я.
- Цветы, конечно, что же ещё? – Серёжка, лёжа на животе, уже выводил карандашом на ватмане буквы.
И тут мне в голову пришла интересная мысль.
- Юрок, помнишь? Как в садике мы всей группой из отпечатков ладошек разноцветный букет рисовали?
- Точно. Мы тогда ещё первое место заняли.
- Серёга, мы тебе сейчас газету за пять минут сделаем, - обнадёжил я и побежал на первый этаж в кладовку за газетами.
Серёжка тем временем уже написал все буквы, осталось их только раскрасить.
- Поднимайте плакат, -  крикнул я, поднимаясь по лестнице, - будем сейчас газеты на пол стелить.
Мы разложили ватман поверх старых газет и отправились в комнату к Андрею за красками.

У брата была целая художественная мастерская. Возле стола стоял мольберт, рядом лежали всякие баночки, тюбики с масляными красками, множество кисточек и карандашей. Но больше всего нас привлекли большие квадратные банки с жидкой гуашью. Мы осторожно взяли из набора четыре баночки, и, прихватив одноразовые пластиковые тарелки, которыми Андрей пользуется вместо палитры, вернулись ко мне в комнату.

В тарелки налили разноцветную гуашь. Тут же окунули свои ладони в краску и по очереди поставили отпечаток руки на наш плакат. Юрка – красный, я – синий, а Серёжка – жёлтый. Потом ещё и ещё. К ладошкам мы пририсовали зелёные стебельки с листочками, и вышло целое цветочное поле. А ещё мы с Юркой из наших отпечатков сделали бабочку, а Серёжка – солнышко. Здорово получилось!

Мы так увлеклись своим творчеством, что я даже не заметил, как опрокинул тарелку с зелёной гуашью. И лишь, когда краска стала быстро расползаться по полу, всё ближе и ближе приближаясь к нашему художеству, я громко заорал:
- Спасай стенгазету!

Серёжка вскочил с пола, как ошпаренный, за ним Юрка. Вместе они оттащили плакат в безопасное место и стали быстро собирать с пола карандаши и краски. А я, ползая на четвереньках, пытался вытереть газетой зелёное пятно. Но ничего не получалось, гуашь размазывалась по полу и никак не хотела вытираться.
- Так дело не пойдёт, - завертел головой Серёжка, - нужен тазик с водой и побольше тряпок.
- Ага, сейчас, - я начал приподниматься с пола.
И тут случилось ужасное. Вставая с пола, я потерял равновесие. И чтобы не упасть, ухватился своими сине – зелёными руками за висевшую на окне занавеску. Молча мы уставились на мои отпечатки на белоснежной гардине. 

- Во сколько вернуться твои родители? – первым заговорил Юрка.
- Около семи, - прошептал я.
И мы одновременно посмотрели на часы, висевшие на стене над дверью. Было половина четвёртого.
- У нас три с половиной часа,- констатировал Серёжка.
Моё оцепенение как рукой сняло, я пулей полетел на первый этаж в ванную. Пока в ведро набиралась вода, я отмывал свои перепачканные гуашью руки.
- Тёма, ещё стиральный порошок надо, - на помощь мне спускался по лестнице Юрка.
- Юрок, тазик возьми,- попросил я, и стал насыпать стиральный порошок в ведро с водой.
- Артём, тащи гладильную доску, - сверху кричал Серёжка.
- Доска то зачем? – не понял я.
- Тазик на неё поставим, удобнее стирать будет.

Я вытащил из кладовки гладильную доску, по пути споткнувшись о детскую игровую палатку, и с грохотом понёс её наверх. Следом с ведёрком мыльной воды и тазиком подмышкой поднимался Юрка.
- Тряпки принёс? -  Серёжка пытался оттереть размазанное по полу зелёное пятно.
Я опять побежал вниз, следом за мной бежал Юрка. Вручив Юрке очередное ведро с водой, я потащил наверх швабру с половой тряпкой, прихватив на всякий случай два полотенца и простыню. Серёжка тем временем собрал с пола целый пакет зелёных газет и теперь рассматривал свои, измазанные по локоть гуашью, руки.
- Иди отмывайся, дальше я сам.
Хорошо, что у нас два санузла, на первом и на втором этаже, а то Серёжке пришлось бы бежать вниз. Мы и так уже набегались туда – сюда по лестнице.

Внизу что-то загремело, и раздался Юркин вопль:
- Артём, давай обратно!
Посреди коридора на первом этаже красовалась приличная лужа. Это Юрка споткнулся о ступеньку и уронил ведро. Мы принялись собирать с пола воду. Сначала тряпкой, потом полотенцем, ну и на последок протёрли простынёй. Мокрую простынку и полотенце я засунул в стиральную машину.
- Может, наверху воды наберём?
- Ведро в раковину не поместится, - засомневался я.
- А мы сразу в тазик наливать будем.
- Давай, - мы опять побежали наверх.

Никогда я ещё так тщательно и быстро не проводил влажную уборку у себя в комнате. Когда я закончил бороться с остатками краски на полу, часы на стене показывали пятнадцать минут пятого.
- Ого, целый урок прошёл, на перемену пора, - пошутил Юрка.
- Сейчас не до перемен. Главное осталось - занавеску отстирать надо.

Мы с Юркой поставили перед окном гладильную доску, водрузили на неё тазик и налили в него из первого ведра воду со стиральным порошком. Затем, не снимая с карниза гардину, опустили в таз край занавески с моими отпечатками и начали тереть, пытаясь отстирать краску. Это оказалось непросто, потому что чем сильнее я тёр, тем зеленее становилась гардина. И когда весь нижний край гардины стал полностью зелёным, я решил сменить воду.
- Юрка, подержи занавеску, - попросил я, а сам пошёл выливать зелёную воду в унитаз.
Юрка держал комок мокрой гардины, с которой ручьём на пол текла вода, а Серёжка только успевал вытирать зелёные лужи. Я снова поставил на гладильную доску тазик с чистой водой и начал полоскать нашу занавеску. Но упрямая гуашь никак не хотела отстирываться. Ещё четыре раза мы меняли воду, пока нам не показалось, что гардина стала почти белая.

Выжать её как следует, у нас не получилось, и мы обмотали мокрую занавеску туалетной бумагой, чтобы вода впиталась. Целый рулон истратили. Потом для надёжности стали вытирать гардину полотенцем. Вытирали до тех пор, пока не перестала течь вода. Нам бы на этом и остановиться, но, глядя на мятую, до середины мокрую, непонятного цвета гардину, Серёжка велел принести утюг. Часы на стене показывали ровно пять.
- Может сама высохнет? – попытался отговорить его Юрка.
Я раздвинул на окне гардину и согласился с Серёжкой. Будем гладить!

Гладильным процессом мы доверили руководить Серёжке, всё-таки он третий класс заканчивает, и как говорит, уже тысячу раз это делал. Мы капельку подождали, пока утюг нагреется. Потом Серёжка плюнул на него для достоверности и, услышав шипение, решили – пора начинать.
 
Я взял гардину за нижний край с одной стороны, а Юрка – с другой, и растянули её на гладильной доске. Серёжка приступил. Как только он дотронулся утюгом до гардины, повалил густой пар.
- Сохнет, - обрадовался я.
Серёжка медленно водил утюгом в разные стороны, а мы с Юркой осторожно тянули за края занавеску.
- Может достаточно? – опять предупредил Юрка. – Не держи долго на одном месте.
Серёжка отмахнулся:
- Не бойся, я уже столько носовых платков перегладил.
И тут, как только перестал идти пар, гардина под Серёжкиным утюгом прямо на наших глазах стала собираться в гармошку.
- Убирай утюг, - упавшим голосом сказал я.
Серёжка каменными руками приподнял утюг, под которым уже красовалась приличная треугольная дыра. Я чуть не заплакал от досады. Часы на стене показывали двадцать минут шестого.
- Догладились, - Юрка подтвердил свои опасения.
- Тёмыч, чего делать-то будем? – спросил дрожащим голосом Серёжка.
- Выключай утюг, дальше гладить не будем, пусть сама сохнет.
- А с дырой чего делать? – Серёжка смотрел то на меня, то на Юрку, то на дырку.
- Зашивать надо, - лихорадочно соображал я.
Серёжка с Юркой внимательно изучали дырку.
- Такую дыру просто так не зашьёшь, тут лоскуток нужен, - оценил Юрка и достал из школьного рюкзака линейку и ножницы.
Приложив к гардине альбомный лист, он обвёл карандашом дыру. Да… Уроки технологии не прошли даром. Юрка из альбомного листа вырезал треугольник и приложил его к занавеске.
- Ровно?
Мы с Серёжкой кивнули.
- Теперь осталось заплатку найти.
- У моей мамы фата длинная есть, - воодушевился Серёжка, - может кусочек отрезать?
- А она разрешит?
- Так это, мы потихоньку, она и не заметит.
- Без спросу не надо, а то ещё и тебе влетит.
- Твои ругаться будут?
- А ты думаешь, за такое по головке погладят?
- У моей бабушки похожие накидки на подушки есть, она их моей сестре в принцессу играть давала. Может одолжить одну? - предложил Юрка.
- Очень хорошая мысль, если не учитывать, что твоя бабушка на другом конце города живёт, а до семи всего полтора часа осталось.

Думай, Тёма, думай, заставлял я себя сосредоточиться. Сработало! Вспомнив про детскую палатку в кладовке, я тут же сорвался с места и опять побежал на первый этаж. Оторвав у палатки москитную сетку, которая была пришита вместо окна, я вернулся наверх.
- Такая подойдёт? – показал я  Юрке находку.
- Ну, если только в складках запрятать, - Юрка приложил сетку к гардине.
- Давай, вырезай. Всё-равно другой нет.
Я растянул на столе сетку и положил на неё Юркину выкройку. Юрка начал аккуратно вырезать лоскуток по форме дыры. Ножницы плохо резали мягкий материал, постоянно «закусывая» сетку, и мне приходилось всё время держать небольшую натяжку.
- Юрок, кончиком режь, - раздавал я команды, - Серёга, нитку вставляй.
- А иголка у тебя где?
- В шкафу посмотри, там сумочка специальная, я на технологию носил.
Серёжка достал мои швейные принадлежности.
- Так у тебя нитки чёрные.
- Ну и что, вставляй, какие есть, - мы заканчивали вырезать заплатку.
- Нет, Артём, чёрные нельзя, - вмешался Юрка, - некрасиво будет.
- А сейчас, можно подумать, красиво! – возмутился я.   
- Может, приклеим? – Серёжка держал в руках клей – карандаш.
- Не-а, отвалится, - не согласился Юрка.
Тогда я взял со стола степлер, приложил к дыре сетку и щелчком скрепил лоскуток с гардиной. Подёргал - вроде бы крепко держится. Затем прощёлкал степлером вокруг дыры все оплавленные края занавески вместе с треугольной заплаткой.   
- Ну как? -  поинтересовался я.
- Лучше, чем просто дырка, - похвалил Серёжка.
- Может, всё-таки не заметят, если в складках запрятать? – обнадёжил Юрка.
Я ещё раз раздвинул на окне гардину и оценивающе осмотрел наше творение. Конечно, трудно такое не заметить, но, как говорится, ничего не поделаешь, дело уже сделано.

Тут позвонила Юркина мама, и он засобирался домой.
- Я тоже пойду, а то уроки ещё делать, - следом засобирался Серёжка.
Я посмотрел на часы, было уже шесть часов вечера. Серёжка забрал свёрнутую в трубочку стенгазету. Хорошо хоть её успели доделать. Потом они с Юркой оделись. И мы попрощались.

Оставшись один, я разнёс по местам вёдра, швабру и тазик. Поставил на место гладильную доску. Попытался отковырять с остывшего утюга следы от расплавленной занавески. И так, как мои усилия с первой попытки не увенчались успехом, оставил всё как есть, убрав злополучный утюг в кладовку.

Всё это время меня не покидала лишь одна мысль -  сразу признаться родителям, или подождать пока сами заметят? Даже, когда математику из черновика в тетрадь переписывал, представлял, как меня сейчас будут ругать. Увидев в окно заезжающую в ворота машину, я, наверное, уже в сотый раз за сегодня, спустился по лестнице.

Первым в дом зашёл брат.
- Артём, мы дома.
- Ты чего сегодня так поздно?
- Практика началась, теперь до самого диплома так приходить буду. Так что привыкай. До приезда родителей один хозяйничать будешь. Справишься?
- Конечно, справится, он уже взрослый у нас, - в дверях показался папа.
Я вздохнул и ничего не ответил. Потом я помог маме разобрать продукты из пакетов. И так, как до ужина моя помощь больше не требовалась, поднялся наверх к себе в комнату.

За ужином я тоже молчал и вёл себя очень тихо. Мама даже ладонь приложила  к моему лбу, подумала, что я заболел.
- Артём, ты как себя чувствуешь? Какой-то ты вялый сегодня. У тебя ничего не болит?
- Ничего, - промямлил я и вздохнул.
- Как в школе? Портфель на завтра собрал? – поинтересовался папа.
- Собрал, - опять вздохнул я.
Мама с папой переглянулись и дальше расспрашивать меня не стали. Доев свою порцию, я собрался с духом:
- Мам, тут такое дело, мы с ребятами газету рисовали, и я занавеску испачкал, потом мы её постирали, потом погладили, ну, в общем…

Мы все вместе поднялись на второй этаж. Окно в моей комнате расположено прямо напротив двери. И первое, что бросилось нам в глаза, это - лёгкая, тонкая полупрозрачная гардина со сморщенной заплаткой из москитной сетки чуть ниже середины. Мамино аханье заглушил громкий хохот Андрея.
- Вот умора, надо было так додуматься, шторы… степлером… - захлёбывался от смеха Андрей.
- Дизайнерское решение, - покраснел я.
Мама покачала головой и обняла меня за плечи. А папа, пряча улыбку под усами, полез снимать с карниза гардину. Я облегчённо вздохнул. Теперь точно не влетит!