Индульгенция

               
Тот вечер для Валентина Борисовича и его супруги Татьяны Васильевны ничем не отличался от других вечеров. Оба приехали с работы, она- врач стоматолог, он оперирующий хирург. Оба практикуют в Киеве.   Домой, в Зазимье, что под Киевом со стороны Троещины, ездят каждый на своей машине.
Всё как обычно: закупка по дороге домой в МЭТРО, быстрый ужин, новости по ТВ, осмотр территории особняка, почёсывание за ушком Мухтара- овчар, который весь из себя настоящий волкодав.  Сегодня Мухтар был грустным, не выбежал из будки, а только высунулся на половину, положил морду на передние лапы, как-то жалостливо смотрел на хозяина и не прикоснулся к еде в алюминиевой кастрюле.  Потом приехал 21 летний сын Тарас с двумя друзьями.
Сидели долго: у одного из друзей были именины. Выпили немного виски, говорили много и весело.
Родители ушли в гостиную ожидая, когда гости сына уедут.  Совсем неожиданно оказалось, что время перевалило за полночь. Парни попросили Тараса развезти их по домам и тот согласился, уверяя родителей, что почти не пил, а после часа ночи на Троещине почти нет особого движения. Тарас считал себя авто асом и управлял своим Опель Астра уверенно, ощущая себя и машину единым организмом. 
Через полчаса зазвонил смартфон Валентина Борисовича. Это был номер сына, но говорил один из друзей-попутчиков. 
- Валентин Борисович, у нас здесь маленькая авария, на Бальзака, возле Новой Линии, надо приехать.
 И отбой.
От волнения Валентин Борисович не смог сразу завести свою Тойоту Кэмри, но мужественно сдерживал эмоции. Чем ближе он подъезжал к месту событий, тем сильнее сжималось что-то в солнечном сплетении, а когда припарковался к бордюру и подошёл к месту аварии, то почувствовал, как мурашки забегали по его голове и какая-то невидимая сила ледяной рукою сдавила его горло.
Уже приехала полиция, машины скорой помощи не было.
 -Может ничего страшного- подумалось.
Дальше всё стало происходить, как в замедленной съёмке….
Опель сына лежал вверх колёсами наполовину на тротуаре, наполовину на проезжей части. Что-то говорил ему один из друзей – пассажиров. Второй сидел на бордюре, обхватив голову руками. Что-то делали полицейские. Какие-то машины остановились и какие-то люди делали снимки на телефоны.
-Сын- пульсировало в голове, -Тарас,-сын….
Он увидел голову Тараса, которая оказалась на асфальте через боковое окно, а всё остальное было внутри автомобиля. Отец схватил голову сына и почувствовал в своих ладонях, как шевелятся кости черепа, как что-то мокрое и липкое сочится сквозь его пальцы. Как врач он всё понял, а как отец он закричал разрывая паутину ночной тишины уснувшего города. Слёзы текли по щекам убитого горем отца, он звал сына, словно его можно было разбудить и вернуть на час назад до того, как….
А какие-то люди снимали всё это айфонами………
Доля секунды может перевернуть жизнь, отнять самое дорогое, причинить безутешные страдания.   
На похоронах было очень много народу. Друзья, одногрупники, родственники. Милая, убитая горем, девушка, которая неожиданно оказалась невестой Тараса. Буквально вчера они договорились сообщить родителям о своём решении пожениться.
Мать, Татьяна Васильевна, была явно под наркозом, казалось, что она не осознавала весь ужас происходящего. Она не могла поверить, что изуродованное сплошной фиолетовой гематомой лицо принадлежит её сыну, что в гробу именно он, её единственный сын, рождения которого она так долго ждала и позволила себе родить ребёнка лишь в тридцатилетнем возрасте, потому, что надо было сначала получить диплом, сделать карьеру, удачно выйти замуж…
Отец потерянно стоял у гроба возле тела сына и говорил, обращаясь не то к сыну, не то к богу, а может быть к самому себе:
- Что ты наделал, ты разрушил все наши планы. Мы для тебя делали всё. Ты закончил престижную школу, учился в мединституте. Я так надеялся, что ты станешь моим преемником. Для тебя было всё: особняк, машина, поездки за границу, квартира на Позняках в Киеве. Почти закончен для тебя еще один дом. Мы с матерью так надеялись, что тебе это все останется. А зачем теперь это всё нам? Потерян смысл жизни….
-О, Боже, за что ты так меня наказал. Ведь я спасаю жизнь чужих людей, а собственного сына не уберёг…
Минуло сорок дней и супруги, пребывая в неутешной скорби, стали ездить по храмам и монастырям: съездили на Афон и в Иерусалим. Везде они искали ответ на вопрос: «за что».
Однажды, после тщетных попыток получить вменяемый ответ, будучи в Почаевской Лавре, встретили монаха, который проникновенно произнёс, что грех великий спрашивать отчёт у БОГА, ибо пути Господни неисповедимы и все в этом мире Ним предрешено, и что любовь свою великую являет Господь Бог к тому, кому посылает испытания, и любовь Его беспредельна, ибо пожертвовал Он Сына своего единственного во спасение людских душ, проявив тем самым своё безграничное человеколюбие…. И еще молиться велел и помогать молитвою пообещал, правда молитва его до ушей Господа Бога быстрее может быть доставлена, если тариф будет несколько выше бюджетного.
Прошёл год. Валентин Борисович по- прежнему оперирует людей, а из денег, полученных за восстановленные здоровья ежемесячно переводит на карточку того монаха за молитвы его по три тысячи гривен. Это типа индульгенция такая во спасение души.
А где-то там АТО, где-то детские дома, дети беспризорники. Но это всё такое чужое и не соизмеримое с горем Валентина Борисовича… .