Счастливая машенька

..

Подойдя  к  подъезду  дома,  Дмитрий  увидел  машину  Михалыча,  соседа  по  лестничной  площадке.  Заметив  идущего  Дмитрия,  Михалыч  вылез  из   кабины  и весело  поздоровался  с  ним:  «Смотрите,  Дмитрий  Сергеевич,– он  достал  из  кабины 
сетку,  в  которой  были  подстреленные  рябчики. – Вот!  Всего  пару  раз  выходил  из  машины  по  дороге  домой».  Дмитрий  подошёл  к  Михалычу  и,  взяв  у  него  сетку  с  рябчиками,  потряс  в  руке,  как  бы  взвешивая.
–  Я  думаю,  килограмма  три  будет,– сказал  он.
— Нет,  четыре,  я  взвешивал,— ответил  Михалыч,  и  указал  на  безмен,  лежащий  на  сидении.— так, что  можете  прогуляться  с  ружьишком.  У  вас  же  завтра  выходной.
—Пожалуй,  воспользуюсь  вашим  советом.  Тем  более,  я  уже  давно  не  бродил  с  ружьём.  Посоветуйте,  куда  мне  пойти,  так  чтобы  недалеко?
— Да  вон  на  ту  горку, — ответил  Михалыч,  показывая  рукой  на  склон  горы,  густо  поросший  лесом.  Я  там  подстрелил  пару  рябчиков.  Прямо  за  мостом  налево,  есть  дорога,  ведущая  к  этой  горке.
Поблагодарив  Михалыча,  Дмитрий  пошёл  к  себе  домой  и  сразу  стал  готовить  всё  необходимое  к  завтрашней  охоте.  На  следующий  день,  ранним  утром,  он  уже  шёл  по  главной  улице  села,  провожаемый  оглашённой  перекличкой  петухов,  возвещающих  о  начале  нового  дня.  Перейдя  мост,  он  вскоре  вышел  на  лесную  дорогу.  Прохладный  осенний  воздух  бодрил  и  подымал  настроение,  которое  усиливало  радостное  ощущение  молодости.  Пройдя  по  дороге  несколько  сот  метров,  Дмитрий  стал  медленно  подниматься  по  горе,  держа  наготове  заряженное  ружьё.
И  всё  же,  вспорхнувший  с  ближайшего  куста  рябчик,  был  для  него  неожиданным.
Заполошно  лавируя  между  кустами,  рябчик  полетел  к  вершине  горы,  но  неожиданно  сел  на  ветку  корявистой  лиственницы.  Не  надеясь  на  свою  меткость,  Дмитрий  решил  подойти  поближе.  Но  едва  поднял  ружьё  для  прицела,  как  рябчик  отлете  ещё  дальше  к  вершине  и  вновь  уселся  на  видном  месте,  как  бы  приглашая  его  к  игре.
Эта  мысль  позабавила  Дмитрия.  Усмехнувшись,  он  принял  игру.  После  нескольких  отлётов,  рябчик  перелетел  через  вершину  горы,  и  скрылся  из  виду,  оставив  охотника  в  «дураках».  Так  о  себе  подумал  обескураженный  Дмитрий.  Поднявшись  на  вершину  и  оглядевшись,  он  замер  от  восхищения:  Перед  неудачным  охотником  предстала  величественная,  необозримая  картина  девственной  природы.  Насколько  хватало  глаз,  тянулись  цепи  гор,  покрытых  лесом,  и  утопали  где-то  за  горизонтом  в  синеющей  дымке.  Вдруг,  ниже  того  места,  где  он  стоял,  донеслись  непонятные  звуки.  Вглядевшись  в  просвет  между  кустами,  он  заметил  шевелящиеся  кусты  малины,  и  рыжую  шкуру  какого-то  животного.  То,  что  произошло  дальше,  — выбило  из  его  головы  все  мысли:   Прямо  на  него  смотрела  огромная  голова  медведя,  стоящего  на  задних  лапах.  Только  спокойствие!  Без  паники!  — уговаривал  он  себя,  вспоминая  рассказы  бывалых  охотников.  Только  бы  медведь  не  увидел  страх  на  моём  лице.
Иначе, — он  боялся  даже  подумать,  что  будет  иначе.  Сделав  невозмутимое  лицо  и  глядя  спокойно  на  медведя,  так  ему  казалось,  он  малыми  шажками  отступал  назад.
И  только  тогда,  когда  голова  медведя  уже  стала  не  видна,  он  бросился  бежать,  не  обращая  внимание  на  ветки  кустов.  Перепрыгнув  через   колодину,  он  вдруг  почувствовал  острую  боль  в  правой  ноге.  Теперь  не  только  бежать,  но  даже  идти  он  не  мог.  Лёжа  в  траве,  он  с  ужасом  ждал  появления  медведя.  Осмотревшись  вокруг,  Дмитрий  увидел  недалеко  от  себя  толстую  суковатую  ветку.  С  трудом,  с  болью  в  ноге,  опираясь  на  ветку  и  на  приклад  ружья,  он  поднялся  и  медленно  пошёл  вниз,  часто  оглядываясь  назад.  Ему  показалось,  что  прошла  вечность  до  того  момента.  когда  он  увидел  знакомую  дорогу.  К  счастью  он  услышал  скрип  повозки,  и  вскоре  увидел  двухколёсную  повозку  и  сидящую  в  ней  молодую  женщину.
—Эй!  Помогите! — крикнул он  ей,  и  заспешил  к  дороге.
—Дмитрий  Сергеевич,  что  с  вами, — взволнованно  спросила  она,  и  соскочив  с  повозки,  подбежала  к  нему.
—Я,  кажется,  вывихнул  ногу, — ответил  Дмитрий. — Вы  что  знаете  меня?
—Кто  же  вас  не  знает  в  селе. — Вы  учитель  в  нашей  школе,  и  говорят – хороший  учитель.  Говоря  это,  она  помогла  ему  взобраться  в  повозку,  и  села  рядом.
— Ну  что  же,  давайте  знакомиться:  меня  зовут  Ириной. — Дмитрий  Сергеевич  мне  надо  заехать  на  пасеку,  где  работает  мой  дедушка.  Это  недалеко,  ещё  минут  десять  езды.  Так  что  потерпите.  А  после  я  отвезу  вас  в  село,  тем  более  мне  надо  забрать  у   дедушки  мою  дочку.  Она  гостила  у  него  две  недели.  Кстати,  дед  хороший  лекарь  подобных  травм,  он  и  посмотрит  вашу  ногу.
Через  несколько  минут  они  подъехали  к  пасеке.  У  самой  дороги  их  уже  встречали:  Дмитрий  увидел  крепенького  мужичка,  которого  вряд  ли  можно  было  назвать  дедом.  Он  держал  за  руку  маленькую  белокурую  девочку, лет  пяти.  Ирина  остановила  лошадь,  и  подняв,  подбежавшую  к  ней  дочку,  радостно  обняла  её.
— Дед,  познакомься — это  Дмитрий  Сергеевич— учитель  в  нашей  школе.  У  него,  вероятно,  вывих  в  правой  ноге.  Посмотри  его.
— Отчего  ж  не  посмотреть,  посмотрю, – сдержанно  здороваясь,  ответил  дед.
Зовут  меня  Кондратием  Филипповичем,  можно  и  просто— Филиппыч.   Ты,  милок,  сиди,  не  вставай,  а  я  посмотрю.  Закатав  штанину  брюк  Дмитрия,  он  уверенно  стал  прощупывать  ногу.  Вдруг,  посмотрев  в  сторону,  громко  спросил:  «А  это  кто?»
Дмитрий  непроизвольно  посмотрел  в  ту  сторону.  Резкая  боль  в  ноге  пронзила  его  и  тут  же отпустила. Он посмотрел на  деда, который насмешливо, но по-доброму  улыбался.    —  Ну, чего  сидишь?  Вставай. Пойдём чай пить  с  медком, — спокойно  сказал  Филиппыч   
— Дмитрий  с  опаской,  осторожно  поставил  ногу  на  землю.  Боли  почти  не  было.
— Ну,  Филиппыч!  Ну,  психолог!  Спасибо! — радостно  благодарил  Дмитрий.    Довольный  Филиппыч  добродушно  улыбался  и  тихо  говорил:  «Ну,  будет,  будет».
— Иринка,  иди  став  самовар,  а  я  покажу  учителю  своё  жильё  и  мастерскую.
Повернувшись,  он  бодро  зашагал  к  невысокому,  но  довольно  обширному  строению.
К  ним  подбежала  крупная  дворняжка,  чем-то  похожая  на  хозяина.  Сдержанно  помахивая  хвостом,  она  с  любовью  смотрела  на  хозяина  и  настороженно  на  гостя.
И что  удивило  Дмитрия — не  лаяла,  как  это  свойственно  большинству  собак.
«А  чего  ей  брехать  не  по  делу.  Она  у  меня  умная»,— как  бы  угадав  мысли  Дмитрия,  спокойно  сказал  Филиппыч.  С  гордостью  показав  Дмитрию  свою  мастерскую,  где  он  в  ручную  мастерил  ульи  в  зимние  дни,  он  повёл  его  к  небольшому  летнему  домику.
В  уютной,  светлой  комнате  дома  хлопотала  Ирина,  расставляя  закуску  к  чаю.  Дмитрий  залюбовался  её  красивыми,  ловкими  движениями  и  красотой  её  рук.  Ему  нравились  красивые  руки  женщин.  Такие  руки  были  у  его  бывшей  жены.
— О  чём  задумались,  Дмитрий  Сергеевич? — спросила  Ирина,  наливая  ему  стакан  ароматного  чая,  настоянного  на  горных  травах.
— Видно  о  своих  детках  вспомнил.  Видишь,  как  он  смотрит  на  нашу  Машеньку,
— ответил  за  Дмитрия  Филиппыч.  Дмитрий  действительно  задумался  о  детях.  Вспомнил  о  том,  как  был  счастлив,  узнав,  что  жена  беременна.  Но  жена  жестоко  убила  в  нём  надежду  иметь  детей:  «Ну,   Димочка,  мы  ещё  очень  молоды.  Зачем  нам  сейчас  дети?  А  ты  подумал  о  моей  фигуре?»— говорила  она  ему.  Узнав,  что  она  самовольно  решила  прервать  беременность,  и  сделала  это  от  него  тайком,  он  подал  заявление  на  развод.  Для  суда  причина  развода  была  веская.  Так  что  их  сразу  развели.   Эти  воспоминания  для  Дмитрия  были  настолько  болезненны,  что  он  не  сдержался  и  рассказал  о  своей  прошлой  семейной  жизни.  В  комнате  на  короткое  время  повисла  грустная  тишина.  Налив  в  другой  стакан  горячий  чай  и  поставив  его  перед  Дмитрием,  Ирина  тихо  вышла  из  комнаты.
— Ты,  Дима,  пей  горячий  чай.  Пока  он  вновь  не  остыл.  С  медком  пей.  Да  не  клади  мёд  в  горячий  чай.  От  этого  мёд  теряет  лечебные  свойства, — приговаривал  Филиппыч, — одновременно  показывая,  как  надо  правильно  пить. — Вот  и  внучку  мою  расстроил.  Теперь,  поди,  снова  будет  плакать  об  отце  Машеньки.  Помер  он  горемычный  от  болезни   неизлечимой.   Мне  дочка  рассказывала,  что  у  Иринки  с  этим  парнишкой  большая  любовь  была.  Она,  своей  любовью  надеялась  вылечить  его.  От  того  и  страдает  до  сих  пор. 
Филиппыч  замолчал  и  стал  вытирать  тыльной  стороной  ладони  повлажневшие  глаза.
В  комнату  вернулась  Ирина,  ведя  за  руку  дочку.
— Всё,  дедушка,  мы  поехали.  Надо  завезти  Дмитрия  Сергеевича  домой.  Ему  ещё  рано  напрягать  ногу.  Пусть  отлежится.
Собираясь  встать,  Дмитрий  обратил  внимание  на  Машеньку,  которая  подошла  к  нему  и  очень  внимательно  на  него  посмотрела.  Затем  повернувшись  к  маме,  спросила:  «Мама,  это  мой  папа,  да?»
— Нет,  доченька,  это  дядя  Дима,  а  твоего  папу  звали  Виталием.
Достав  из  рюкзачка  фотографию  в  рамочке,  Маша  подошла  к  маме  и  спросила: 
«Мама,  ты  же  сама  мне  говорила,  что  это  мой  папа»,  при  этом  она  показала  маме  фотографию.  Заинтригованный  Дмитрий  встал  и  тоже  посмотрел  на  фотографию.
На  снимке  он  увидел  симпатичного  парнишку  похожего  на  него,  только  лет  на  пять  моложе.  Удивлённый  Дмитрий  посмотрел  на  Ирину.  В  её  глазах  навернулись  крупные  слёзы,  готовые  пролиться  ручьём.  Острая  жалость  пронзила  его.  За  что,  подумал  он,  так  наказана  эта  светлая  душа.  Как  же  ему  захотелось  в  этот  миг  утешить  и  приласкать  эту,  почти  ещё  девчонку.  Взяв  на  руки  Машеньку,  он  подошёл  к  ней  и  нежно  обнял  за  плечи.  С  минуту  они  стояли,  прижавшись,  друг  к  другу,  пока  Машенька,  обняв  его  за  шею,  не  сказала:  «Дядя  Дима,  я  хочу,  чтобы  ты  всегда  был  с  нами».  —  Я  тоже  этого  хочу,  Машенька,  и  я  уже  люблю  тебя,  но  надо  спросить  у  мамы.
—Мама,  ты  слышала?!  Ты  мне  всегда  говоришь,  что  любишь  меня  потому,  что  ты  моя  мама.  Дядя  Дима  тоже  любит  меня,  значит  он  мой  папа.
Словно  луч  света  озарил  лицо  Ирины.  Улыбнувшись  дочке  сквозь  слёзы,  она  сказала:
«Машенька,  ну  нельзя  же  так  сразу».
— А  мы  с  дядей  Димой  можем  немножко  подождать,— ответила  счастливая  Машенька.