Воспоминания 49 или Грохочущий двор

Не знаю точно, когда зародилась дружба между моим старшим братом и Наташей Старцевой, не думаю, что это произошло с ними в первое же наше днепропетровское лето. Наташка, похоже, была дружна с Милой - своей ровесницей и, практически, постоянной обитательницей  квартиры номер один в нашем подъезде. Кстати, по некоторым сведениям, мой старший братан, неисправимый дамский угодник, вызывал и у Милы некие неосознанные чувства, что тоже могло подтолкнуть блистательную Натали обратить внимание на этого, не совсем обычного паренька. Ибо таково уж оно, загадочное и непостижимое женское сердце…

Но в первое время каких-либо особых дружественных отношений между мужской и женской порослью в нашем дворе я не заметил. А вот позже, вся старшая часть наших пацанов, вдруг, по совершенно не понятным для нас с Юриком причинам, стала всё чаще и чаще кучковаться в квартире номер один, где безраздельно царили Ира с Милкой и, примкнувшая к ним, Старухович. Причем, они даже завешивали шторами окна! От кого, интересно? Наверно, таки, от нас, которые, наконец, заинтересовались этим странным поведением старших братьев и начали настоящую слежку и подслушивание быстрых, мимолётных шепотков…

Но всё это было еще впереди, а пока что у нас с дружком были совершенно иные заботы. Мы сооружали для себя средство передвижения, которое просто-таки просилось на покатую плоскость двора.

Юре и здесь, в Днепропетровске, продолжали выписывать журнал «Юный техник» и, чтобы этого не было мало, дополнили это малоформатное издание роскошным, большущим и красочным «Моделистом – конструктором». В одном из этих великолепных журналов я и обнаружил конструкцию самодельного, умопомрачительно сложного и красивенного самоката, с настоящим, как у машины, рулём, который явно был применён для беспроигрышного маркетингового хода – ну, зачем и кому еще могла понадобиться, в подшипниковом самокате, автомобильная баранка? И, ладно бы еще, если бы это пятое колесо от телеги просто располагалось так и там, где самая простая, горизонтальная штанга прекрасно справлялась с проблемой рулёжки обычной таратайки. Блеск машине придавало именно традиционное для автомобиля, вертикальное расположение рулевого колеса, что требовало совершенно головокружительной, по сложности, кинематики, со множеством хитромудрых тросиков и роликов.

А мы с Юриком этой самой, совершенно не логичной баранкой, просто заболели! А еще говорят, что при совке не было талантливых маркетологов! Врут, как всегда, врут…

Не долго думая, я озаботил отца своей проблемой и, через некоторое время, у нас с товарищем в руках оказалось целое богатство из списанных шарикоподшипников. Что со всем этим делать дальше, мы не до конца понимали. Но я делал глубокомысленный вид и Юрик, который мне полностью доверял, с нетерпением ждал начала работ. Своего брата, Юру, я, почему-то, уже не привлекал ко всей этой маете, видимо, подсознательно, что ли, понимая - ему не до этого.

Старший мой брат в новом ареале обитания уже не обременял кружки и секции своим энтузиазмом. Для энтузиазма он, похоже,  нашел совершенно другую сферу деятельности. Полем для неё служило новое, школьное окружение.

Восьмидесятая наша школа, хоть и проигрывала, в народной молве, совершенно безбашенной тридцать третьей, но тоже содержала в своей сердцевине очень и очень не простых подростков. Очень. Достаточно будет, если, немного забежав наперёд, я, без преувеличения, сообщу, что все самые близкие друзья моего брательника, как один, по окончании школы, продолжили своё обучение отнюдь не в многочисленных и бесплатных ВУЗАх обширного Советского Союза. Там им было, от чего-то, не интересно, и они прошли свои университеты в различных зонах. И все - за хулиганку.

Поэтому, еще раз забежав наперёд, скажу, что попав, впоследствии,  в сто девяносто пятую Киевскую школу, я ощущал себя, как в каком-то совершенно безопасном детском садке – ни тебе массовых, с вмешательством милиции, драк школа на школу, ни поножовщины, ни даже, самого обычного, простенького тыканья друг друга заточенными отвёртками – дети, да и только! Еще больший скепсис у меня вызывало некое местное, презрительное отношение к представителям Днепропетровска, чуть ли не приравнивание их к каким-то там слабакам-дистрофикам. Ну-ну, думал я, внутренне усмехаясь, ну-ну…

А мой старший брат, похоже, просто с восторгом врастал в довольно опасное переплетение юношеской романтики и малолетней преступности. Нет – нет, сам он ни в чем таком замечен не был, но, отчего-то, очень пришелся по сердцу этим сложным и небезопасным парням, постоянной головной боли местных правоохранительных структур.

Что-то всегда привлекало именно таких, отчаянных и бесстрашных, прямых, но никак не укладывающихся в нормы кодекса молодого строителя коммунизма парней,  к моему чистому и удивительно честному и принципиальному старшему родственнику. За что они так ценили моего брата и дорожили его дружбой, я не до конца понимаю, но звезда его в табели о рангах нашей школы подымалась и подымалась, а его кликуха, «Сняка», была отнюдь не в нижней части списка местных авторитетов.

Так что, старшего брата я не привлекал к своим конструкторским задумкам и, решил, пока суть да дело, не заморачиваться  сложным рулевым управлением, а склепать некий прототип – центральная доска, и, перпендикулярно к ней, по торцам – пара подходящих брусков с плотно насаженными, на их концы, подшипниками.

Сколотить это чудо техники было минутным делом и вот мы, с Юриком, уже катим по шероховатому и неровному асфальту нашего двора! Штука получилась удивительно лёгкой на ходу и, для её стремительного и неудержимого движения, достаточно было малейшего наклона.
 
Проблема была с управлением. Восхищенный Юрик восседал, на корточках, в носовой части конструкции, а я, хоть и  был замыкающим, прекрасно видел, что наш тандем вот-вот во что-нибудь, да врежется! И скорость не на шутку нарастала… И вот, за метр до первой роковой засады – торчащего посреди двора канализационного люка, я вдруг, как-то инстинктивно, подпрыгнул на своей корме и дёрнул заднюю часть повозки в сторону препятствия! Дивный механизм резво вильнул и мы помчались дальше, подобно грохочущему урагану!

Так, периодически подпрыгивая и дёргая нашу колымагу, как ученая обезьянка в очках, я доправил бешено мчавшийся тандем до самой выходной калитки нашего двора, да еще и решил её лихо проскочить. Но тут у нас возникли разногласия с опорным кирпичным столбом, отделяющим открытую калитку от закрытых ворот, передняя ось со звоном врезалась в острый и твёрдый кирпичный угол  и мы с Юриком, как живые, вопящие горошины из стручка, выкатились, друг за другом, за ворота.
 
Я был в восторге! Эврика! Я придумал, в полёте и стремительном качении по жутко шершавому асфальту, как улучшить управление норовистой доски на подшипниковом ходу!

Мы с Юриком, совершенно не обращая внимания на многочисленные ссадины и кровавые подёртости, немедленно принялись приводить мой гениальный план в исполнение.

Переднюю ось даже не нужно было снимать – она предусмотрительно отлетела во время столкновения. Я сбегал домой, захватил там здоровенный, шиферный гвоздь и пяток стальных шайб, который остались от мощной, заводской упаковки нашего холодильника. Затем мы, посредине, пробили гвоздём бутерброд из центральной доски и поперечной, передней оси и нанизали шайбы между ними, предварительно разобрав и опять собрав всё вместе. Так. Передний мост поворачивается! Но, как же им управлять?..

А нет ничего проще! Прикручиваем, поближе к подшипникам, некое подобие проволочных вожжей и – готово! Садись и катись! И мы покатились, виртуозно и с шиком разворачиваясь самым, что ни на есть, каскадерским манером!

Грохочущая, живая пуля вырвалась из ворот и, резко вильнув, помчалась в сторону улицы Южной! Еще один крутой разворот, и мы уже пролетаем мимо онемевших, нет, скорее, оглохших от неимоверного звона и скрежета подшипников об асфальт, мирно дремлющих на солнышке старушек. Благодарная, за такое редкое зрелище, разбуженная публика начала приветствовать нас с Юриком руганью и потрясать своими многочисленными и сучковатыми тросточками, палками, костыликами и кулачками.

Мы решили, что, пожалуй, все эти престарелые зрители уже не в состоянии, в силу своей косности и консерватизма, воспринять новую эру грохочущих монстров из тридцатого двора и больше сюда не показывались – быстренько ухватили свой великолепный экипаж на плечи, и умчали его домой, к новым свершениям.

Оказалось, что моя, наша конструкция, удивительно маневренна и управляема. Мы даже нарисовали мелом замысловатый маршрут, со змейкой, тупиками, крутыми дугами и начали вдохновенно практиковали подлинные полицейские развороты и прочий драйверский экшин.

Двор насторожился. Вернее, двор-колодец, до краёв, и даже, через край, наполнился совершенно невообразимым и непереносимым грохотом и звоном. Особенно, почему-то, наш невинный шум беспокоил обитателей соседнего дома, нависающего над нами с восточной стороны. Оттуда даже пришла некая разгневанная делегация и великих изобретателей начали щемить и гнОбить, как и всех, кто неосмотрительно опережает, лётом конструкторской и новаторской мысли, косную людскую массу!

 Один из этих дремучих мракобесов даже потрясал какой-то медицинской справкой, а другая, более миролюбивая гражданка, с мокрой повязкой на голове, просто умоляла нас прекратить, наконец,  эту грохочущую пытку!

Мы с Юриком были послушными и воспитанными мальчиками, поэтому мы только еще совсем немножко, так, пару недель, не больше, тихонько покатались, а потом совершили выгодный обмен своей уникальной конструкции на почти целый, педальный автомобиль. Да-да, к нам пришли какие-то, совершенно не знакомые, но солидные пацаны, которые уговорили нас провести равноценный обмен, а мы и не возражали. Тем более, что гвоздей, шайб, досок и подшипников у нас было еще на целую конюшню!

И скоро, очень скоро, весь Днепропетровск просто утонул в грохоте и скрежете! Во всех дворах, по всем улицам заскользили и загрохотали мои конструкции, под восторженные крики гонщиков и проклятия мирных обывателей, жаждущих хотя бы звукового покоя, в дикую летнюю жару.

А мы с Юриком, как ни в чем не бывало, тихонько рассекали просторы своего двора на починенном нами педальном чуде, которое, благодаря резиновым шинам, совершенно бесшумно шуршало в тени остывающих, после жаркого дня, родных стен…