Прямая речь... Булгаков, часть II

В этом сборнике (который я составляю, если начистоту, больше для себя самого, чтобы периодически перечитывать) - абсолютно созвучные моему восприятию - мысли, фрагменты рассказов и стихов любимых авторов и людей.

Буду рад, если Вы возьмете что - то и для себя...


***

Надо ли дополнительно интересоваться вопросами личных веры/неверия у автора, создавшего такой финал "Белой Гвардии"? Неужто эти строки нуждаются в особых пояснениях?

Думаю, точнее всех об этом сказал Андрей Кураев:

Вопрос о личной вере и неверии Булгакова неразрешим, если под "верой" иметь в виду только православную воцерковленность, а под "неверием" - пошлости журнала "Безбожник".
Булгаков - не там и не там. В его жизни и окружении от юности до смерти совсем незаметно священников. Религиозную тематику в частных беседах не понимает... (впрочем, это времена сталинщины - достаточно одного словосочетания, чтобы уничтожили без суда и следствия - примеч.).

Верующие люди Церкви в его произведениях, описывающих уже Советскую Россию - это прежде всего запуганные люди. Кухарка, которая подняла руку для крестного знамения, после окрика Азазелло отказывается от своего жеста...

И все же - охлаждение к церковно - институциональной жизни не равно отречению от Бога и Христа.
По крайней мере - психологически не тождественно...

(Андрей Кураев, фрагмент третьего издания книги "Мастер и Маргарита: за Христа или Против?")


***

Металась и металась потревоженная дрема. Летела вдоль Днепра. Пролетела мертвые пристани и упала над Подолом. На нем очень давно погасли огни. Все спали. Только на углу Волынской в трехэтажном каменном здании, в квартире библиотекаря, в узенькой, как дешевый номер дешевенькой гостиницы, комнате, сидел голубоглазый Русаков у лампы под стеклянным горбом колпака. Перед Русаковым лежала тяжелая книга в желтом кожаном переплете. Глаза шли по строкам медленно и торжественно.
    
"И увидал я мертвых и великих, стоящих перед богом и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими.
Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них, и судим был каждый по делам своим.

и кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное.
и увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали и моря уже нет".
    
По мере того как он читал потрясающую книгу, ум его становился как сверкающий меч, углубляющийся в тьму.
Болезни и страдания казались ему неважными, несущественными. Недуг отпадал, как короста с забытой в лесу отсохшей ветви. Он видел синюю, бездонную мглу веков, коридор тысячелетий. И страха не испытывал, а мудрую покорность и благоговение. Мир становился в душе, и в мире он дошел до слов: "...слезу с очей, и смерти не будет, уже ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло".

Последняя ночь расцвела. Во второй половине ее вся тяжелая синева, занавес бога, облекающий мир, покрылась звездами. Похоже было, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у царских врат служили всенощную. В алтаре зажигали огоньки, и они проступали на завесе целыми крестами, кустами и квадратами.
Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в черную, мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла – слилась с вертикалью, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч.

Но он не страшен. Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?

- М.А. Булгаков, "Белая Гвардия"


***

На фото: Михаил Афанасьевич Булгаков за письменным столом в доме на Андреевском спуске в Киеве (он же "дом Турбиных"), начало 20-х годов. Здесь создавалась "Белая Гвардия".