Школьник Просиков. Глава 19

               


                Выбор профессии


   Сегодня утром Нина Федоровна разбирала наши сочинения на тему: "Кем я хочу стать". Когда учительница вошла в класс, вид у нее был недовольный. Она вынула из сумки стопку тетрадей и положила их перед собой на стол.
   - Признаюсь, дети, я огорчилась, прочитав ваши сочинения. Исключение - Майя Борисова, - так начала урок учительница. - С Майей мне все ясно: она хочет стать артисткой-пианисткой и дарить людям наслаждение своей виртуозной игрой. Остальные же никому ничего дарить не собираются. Так, Коля Сестренкин желает служить матросом дальнего плавания и заработать - гм! - кучу денег.
   Учительница сделала паузу и внимательно посмотрела на Сушкину.
   - А вот Аня хочет стать женой матроса дальнего плавания и тоже получить кучу денег.
   Сушкина густо покраснела и немного смутилась.
   - Послушайте теперь, что написал Гена Тарлович: "Я стану, наверное, или банкиром, или боксером-тяжеловесом, и заработаю кучу денег". - И я вас спрашиваю -  не слишком ли вы меркантильны?.. Я хочу сказать, что денежные интересы у вас на первом месте. Вот Сережа Томилин пишет, что хочет быть пенсионером государственного значения и одновременно получать пособие по безработице.
   Нина Федоровна тяжело вздохнула и продолжила:
   - Даша и Маша хотят стать манекенщицей и фотомоделью, ну и соответственно зарабатывать кучу денег. Саша Скоков - модным парикмахером: у него тоже без кучи не обошлось. Так... Сабельников - футболист, Рита Сурикова - артистка кино... Саша Прохоров написал, что став знаменитым рок-музыкантом, отстегнет немного и друзьям, но только в том случае, если заработает кучу денег... А вот Лисицкий меня порадовал. Объясни Женя, почему ты решил стать водопроводчиком?
   - Но я еще точно не решил. Возможно, стану учителем.
   Нина Федоровна зарделась от удовольствия.
   - Ну, а почему же ты все-таки  так решил?
   - А чего мне еще делать? Мой папа уже заработал кучу денег.
   Только что учительница была как маков цвет, а вдруг сделалась бледной. Интересно, как это у нее получается?
   - Я тут поначалу не совсем поняла, - сказала учительница, с трудом овладев собой, - почему Слава Гречнев хочет стать таким, как древний римлянин Лукулл, а теперь, кажется, догадываюсь...
   - Ну да! Какие пиры он задавал!
   - На какие же шиши ты собираешься задавать пиры?
   - Я уже все продумал: поймаю снежного человека и буду его в цирке на Цветном ученым показывать... за деньги.
   - Ясно, - упавшим голосом сказала Нина Федоровна. - Только один в классе не писал сочинение - это Боря Просиков. Он болел. Ну, скажи нам Боря, как ты собираешься заработать свою кучу денег?
   - Не вижу проблем, - бодро ответил я. - Стану политиком, и они... - я с чувством превосходства окинул взглядом ребят - они сами со мной поделятся своими кучами.
   Учительница. (с блуждающим взором и тоскливо). Мне что-то не по себе, дети. Я немного погуляю по коридору... Проветрюсь... Может быть, найду там кучу денег.
   Мы. (ласково и возбужденно). Да чего там, Нина Федоровна, конечно... Сходите в буфет, - там сегодня замечательные блинчики! А мы вас подождем! Не волнуйтесь!
   Учительница. (немного неуверенно). Ну, я пошла?..
   Мы. (уверенно и заботливо). Идите, идите, Нина Федоровна! А насчет кучи, это вы зря надумали. Если бы она там была, мы бы ее давно подобрали.
   
   А перед последним уроком к нам в школу пришли деятели кино и литературы. Деятели кино отправились к старшеклассникам, а к нам в класс пришел деятель литературы.
   - Вот, ребята, перед вами писатель Подсоленов, - представила его учительница. - Он же - инженер душ человечески.
   - Ну, какой я инженер! - заскромничал писатель Подсоленов.
   - Хорошо, пусть не инженер, но уж прораб точно. Прораб духа!
   - Ну, пожалуй, на прораба я потяну, - дал слабину Подсоленов. - Подмастерье я! - вдруг брякнул он. - Каменщик! По кирпичику дом строю, сперва закладываю фундамент, а до этого рою яму...
   - Так кто же он все-таки? - поделился со мной сомнениями Сережка. - Инженер, прораб, каменщик или разнорабочий?
   - Учительница говорит, что он писатель, а Нина Федоровна обманывать не станет.
   Писатель пришел не с пустыми руками, а приволок с собой целый чемодан с книгами. Как только донес!
   - Подрастете, - сказал он нам, - прочитаете. А пока пусть ваши родители читают.
   - Мои читать не станут, они очень заняты!
   - А мои - ничего и никогда не читают. У них есть телевизор.
   - Надо сдать книги в комиссионный магазин.
   - Не в комиссионный, а в букинистический!
   - Мой папа говорит, что никак от книг не избавится, и в буке сейчас не все берут.
   - И Подсоленова тоже не возьмут?
   - Я не знаю. Могут и не взять.
   Писатель недоуменно посмотрел на нас, а затем, прокашлявшись, спросил:
   - Вы, ребята, конечно, слышала о моих произведениях, или, возможно, ваши родители рассказывали... Что?
   - Нет, не слышали! - дружно закричали мы. - О Пушкине слышали, о Некрасове. А о вас наши родители ничего нам не рассказывали.
   - А я еще слышал о Федоре Тютчеве, - сказал задавака Меднис.
   Вид у писателя Посоленова стал немного растерянный, а наша учительница - в который уже раз за сегодняшний день! - покраснела.
   - Я им обязательно расскажу и о вас, и о вашем творчестве!
   - Раз уж я здесь, - надул губы писатель, - сам и расскажу... Ну как же, ребята, разве вы не слышали о моем знаменитом романе "Огнедышащий агрегат"?
   - Это научная фантастика? Мы очень любим фантастику!
   - Это про космический корабль?
   - Нет, про драконоида!
   - Про какого еще драконоида?
   - Это, когда половина робота, а половина - настоящего дракона!
   - А я знаю, это про извержение вулкана!
   Писатель Подсоленов был неприятно удивлен.
   - Какая еще фантастика! Какие драконоиды! - раздраженно проговорил он, нервно  расхаживая по классной комнате. - Это про славную династию обрусевших арапов. Главный герой - арап - варит сталь. Отец его - арап - варил сталь. Дед его - тоже арап - варил сталь. Прадед... Суть же состоит в том, что герой, получив бесплатное образование, становится директором банка. Банк через некоторое время накрылся медным тазом, то есть я хотел сказать - лопнул. И лопнули нервы у разоренных вкладчиков. Сперва они, вкладчики, хотели сделать из директора шашлык, а потом, передумав, решили бросить его за решетку на многие годы. Но из уважения к династии сталеваров и по личной просьбе прадеда-сталевара, его, директора,отпускают, и он возвращается на родной завод - варить сталь.
   - Здорово, - неуверенно сказал Вовка Брусникин.
   - Замечательный роман! - пожирая Подсоленова глазами, воскликнула Майка.
   - А еще я написал роман "Человек - амфибия?" Он имел большой резонанс.
   - Что он имел?
   - Это - фантастика! Фантастика - это здорово!
   - По-моему, я уже читал этот роман, - промямлил Юрка Баларев.
   - Да никакая это не фантастика! - насупился Подсоленов. - Главный герой бьет тунца. Он потомственный рыбак. Из поколения в поколение вся семья била тунца. И отец его бил...
   - Они тоже арапы?
   - Каких мало!
   Что-то я совсем запутался, кто кого бил... Отец ли бил героя, отец ли тунца бил своего сына; может, отцы тунца и героя колошматили друг друга, или сам герой, став отцом, начал бить отца тунца... И причем здесь амфибия? Короче - ничего не понял! У меня даже голова заболела
   - Понятно, понятно! - не совсем вежливо перебил писателя Сережка. - Прадед его бил тунца, прапрадед...
   - Ты очень наблюдателен и прозорлив, мой мальчик, - одобрительно сказал писатель.
   - А потом герой стал директором консервного завода, проворовался и...
   - Нет, технологическая погрешность... и консервы протухли.
   - Ага! Значит, его хватают, - вдохновенно продолжал Сережка, и тащат в тюрьму...
   - Почти так... И еще пинают ногами.
   - А затем, отсидев положенное, он возвращается в рыбацкий поселок и снова начинает бить тунца!
   - Совершенно верно. От тебя ничего не утаишь. Полагаю, что при надлежащей сноровке, ты станешь писателем. У тебя очень развитое воображение. Что вам еще рассказать? У меня есть интереснейшая повесть про братьев-кочегаров. Бывало, испив квасу, раскочегарятся братья, раздухарятся...
   - А у вас есть что-нибудь приключенческое: про погони там всякие, о пиратах, может, про таинственный остров сокровищ?
   - А как же! А как же! - с удовольствием сказал писатель. - Непременно есть! Про двух боксеров. Жизнь заставила их выйти на ринг. Один бросил работу, другой - учебу. И у того, кто бросил родной металлургический завод была рассечена бровь, накануне его матча за мировую корону с бывшим бедным студентом Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Он спас, рабочий этот, девушку от бандитов, на которой, кстати, впоследствии и женился. Ну вот, бандюки и повредили ему бровь в жестокой схватке. Студент же тайно об этом узнал, и когда начался поединок, то стал стучать рабочего по репе - тьфу ты! - я хотел сказать - по голове, норовя попасть в ту самую разбитую бровь. И стала бровь кровенить, и много крови утекло у рабочего. А студент все долбит его и долбит, долбит и долбит, долбит и... А ведь кровь людская не водица! И стало тому студенту стыдно. Обнялись они с рабочим, пошли выпили пива, и возвратились обратно - кто на работу, кто на учебу.
   Все долго молчали.
   - Да... - сказала учительница. - Да...
   - Потрясающе! Вы, наверное, получили за этот роман Нобелевскую премию? - восхищенно всплеснула руками Майка.
   - Повесть, - поправил ее писатель. - Нет, еще не получил, но надеюсь... жду... со временем... Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом! - пошутил он и засмеялся.
   Отсмеявшись, Подсоленов сказал, что он и детективом не брезгует, и недавно в издательстве "Три дуба", детективчик-то и вышел. Называется "Бутерброд".
   Мы немного оживились, особенно Славка.
   - Детектив, это отлично! - сказал Генка. - Я люблю детективы!
   - Да сама детективная линия не очень-то и важна. Важна та борьба, которую герой ведет сам с собой.
   - Как же он сам с собой борется! Я такую борьбу не знаю, - удивился Колька Сестренкин. - Знаю джиу-джитсу, дзюдо,  каратэ, самбо. А вот сам с собой...
   - Я вам объясню, ребята. Борьба, которую сам с собой ведет майор Трускавец, борьба внутренняя, психологическая... Борьба за обретение самого себя... Понятно?
   - Нет, непонятно.
   - Поясняю. У него, у майора Трускавца, высокое процентное содержание холестерина в крови, а последний вызывает атеросклероз - раз...
   - Что вызывает?
   - Что у него в крови?
   - ...который в свою очередь приводит к старческому слабоумию. Но майор Трускавец не хочет быть рамоликом...
   - Кем не хочет быть?
   - ...Да, не желает он находиться в расслабленном состоянии...
   - А мой папа говорит, что иногда расслабиться приятно, - заметил Сабельников.
   - ...Он любит свою работу, наш майор Трускавец, и хочет раскрывать преступления и допрашивать бандитов. Поэтому он тренирует свою волю: готовит с утра пораньше любимый бутерброд с салом и репчатым луком, заворачивает в тряпочку, кладет его в карман мундира, и носит его весь ненормированный рабочий день. Слюни текут у майора...
   - Фи! -выдавила из себя Ритка Сурикова. А у Наташки Клещевой появились позывы к тошноте.
   Я посмотрел на Славку. К него тоже текли слюни.
   - ...зубы клацают...
   Славка громко лязгнул зубами.
   - ...но Трускавец тверд и непреклонен в своем желании победить недуг. А сало он отдает ночью бродячим животным и случайным прохожим.
   Да чего же отличная история! Мы были очень, очень довольны.
   - Когда я вырасту, то стану таким как майор Трускавец! - сказал Славка, льстиво заглядывая в очки писателю.
   "Врет он все, - подумал я про Славку. - Никогда и никому не отдаст он свой кусок сала".
   - Ну, а теперь, когда близится конец урока, - засуетилась наша учительница, - хочется задать традиционный вопрос: над чем вы сейчас работаете?
   - Сейчас я отдыхаю. Гонорар видите ли... Еще кое что осталось. Правда, с моим другом, поэтом Собакиным, мы пишем одну халтурку... - то есть - тьфу! - статью для одного журнальчика: о взаимном вливании - о черт! - влиянии, конечно, друг на друга в нашем творчестве... М-да! Интересная будет статейка. - Подсоленов пожевал губами. - Но в самое ближайшее время начну работать над двумя произведениями сразу. Первое - это эпико-мистический роман о педагогах, так сказать... - и он приятно посмотрел на нашу учительницу, - с последующей многосерийной экранизацией...
   - Какой вы... многосторонний, - сказала робко учительница, слегка задыхаясь.
   - Да, я такой, - благосклонно кивнул Подсоленов. - Ну, а в конце этого своего произведения я прикоснусь к корням...
   - Мандрагоры или гигантской секвойи?
   - Гм! Я, собственно, имел в виду...
   Что он имел в виду мы так и не успели узнать, потому что прозвенел звонок. Но мы окружили писателя и не отпускали его. Учительница была счастлива, что мы так активно общаемся с популярным писателем и проявляем повышенный интерес к литературе.
   - А стихи вы писать не пробовали?
   - Пробовал... но не понравилось...
   - Почему?
   - Не почему, а кому! - с оттенком горечи произнес писатель. - "У нас, - сказали мне в редакции, - уже есть поэт Плясунов. Вот пусть он и пишет стихи!" Пришлось бросить. Но я свое наверстал в прозе!
   - А как вы работаете, как вы пишите? - в смелом порыве спросила Ленка Семочкина.
   - Да так и пишу... ручкой. Я неприхотлив. Скажу больше ручка - это мое продолжение! Так лучше навевает мысли. Они так и нанизываются, одна за другой, одна за другой... И никаких компьютеров! Это засасывает.
   - Куда? В компьютер? - спросил Сабельников.
   И обязательно, чтобы ноги были в горячей воде, - продолжал писатель, лукаво пригрозив пальцем Сабельникову. А Нина Федоровна грозно посмотрела на Игоряху и нахмурилась.
   - А когда она остынет?
   - Кто?
   - Да вода в тазике. Что вы тогда делаете?
   - Ничего. Сижу за столом. Не скрою, испытываю неудобство. Жду.
   - Чего?
   - Когда поможет жена.
   - Писать романы и приключенческие повести?
   - Нет, она меняет мне тазики. Приносит новые с горячей водой.
   - И уносит с холодной.
   - Точно так, - смерив взглядом Сережку, сказал прораб духа или штукатур-маляр, шут их там разберет. - Ты обязательно станешь писателем.
   - Большим? - не унимался Сережка.
   - Огромным! - ответил писатель и засмеялся. За ним засмеялась учительница, а за ней с удовольствием засмеялись и мы.
   - Так на чем я остановился? - Подсоленов мотнул головой.
   - На жене...
   - Да, именно, на жене! Она у меня молодец, справляется. И хочу отметить, что моя жена - изумительная женщина, отличный работник и хороший товарищ!
   - Как это так? - уставился на писателя Славка. - Разве жена может быть товарищем? Вот Вовка Брусникин, он действительно отличный товарищ...
   - А что, жена бывает и плохим товарищем? - перебила его Ленка  Цветочкина.
   - Может! -утвердительно сказал Подсоленов. - Еще как! У моей пятой жены был отвратительный характер! Можно сказать, сволочной! И об этом мой другой роман.
    "Да, - подумал я, - по этой части даже Ганнибалу Ильичу далеко до писателя".
   - Расскажите! Расскажите! - настойчиво закричали мы.
   Но тут решительно вмешалась учительница:
   - Рано им еще про жен!
   - И совсем не рано! - мы протестующе возвысили голоса. - Санки надо летом готовить.
   Писатель опять засмеялся. "Замечательные дети!" - воскликнул он восторженно. Все остальные тоже засмеялись, правда, учительница немного принужденно.
   - Вы меня извините, - умоляюще сказала Семочкина, - но, задавая вопрос о том, как вы пишите, я имела в виду... озаряет ли вас? Или как?
   - Никаких "или как"! - веско произнес писатель-подмастерье. - Конечно, озаряет! С первым утренним озаряющим лучом, я сажусь за письменный стол - он у меня между прочим из красного дерева! - тазик под ноги, и пошел строчить..
   - А если за окном пасмурно? - с замиранием спросила Светка Панина.
   - Электричество озаряет. С утра до вечера. И никаких свечей! Баловство это!
   Запомнилась мне эта встреча. И хотя злые языки утверждали потом, что Подсоленов писать не умеет, это неправда! Я сам был свидетелем, как он надписывал нам автографы. Лично мне он написал следующее: "От маститого - будущему писателю." Правда, я не знаю, что такое "маститый". Может, это у него кличка такая, или так его зовут друзья и домашние? Надо спросить у папы.

   Домой я пришел под глубоким впечатлением от встречи с Подсоленовым.
   - Папа! Папа! - закричал я, как только за мной захлопнулась входная дверь. - Я буду писателем! А вот артистом не буду, - они скверные, - прибавил я. - Они к нам в класс не пришли!
   - Писателем? Гм! Флобером, что ли?
   - Каким Флобером! Я же сказал - писателем.
   - Ну, хорошо, хорошо... И о чем же ты собираешься писать?
   - Обо всем! О тебе, о маме, о друзьях, о школе, о Дикой Гавриле!
   - Что же, отличная идея. А теперь раздевайся, иди мой руки, ешь, и не мешай мне слушать радио. Кстати, что-то говорят о писателях...
   Радиоголос сообщил:
   - А через час, мы снова приглашаем вас в студию, дорогие радиослушатели, где вы сможете встретиться с писателем, современным так сказать... кхм, классиком, Аполлоном Козлятниковым! Мы обсудим его новый, сорок второй уже по счету роман за неполных три года - ну и толстущий же! - "Крутая заморочка - 4", в котором автор заморочил... тьфу ты! - простите, показал э-э...
   Папа выключил радио и вздохнул с облегчением.
   - Вот что, Боря, - сказал он мне, вставая с кресла. - Ты  все-таки хорошо подумай э-э... нужно ли тебе быть писателем? Таким как Козлятников стать нелегко!
   - А как Подсоленов?
   - Еще не легче! - Он опять сел в кресло, вдруг снова поднялся и сказал с надеждой: - А может быть, ты пойдешь по торговой части? Глядишь - повезет, и кучу денег заработаешь... А, сынок?