Каменный век. Борьба за женщин. 10 глава

10

     Но вернемся к тому времени, когда Лэй уже счастливо жила в замужестве с нашим могучим юным героем. Правда, счастью их суждено было омрачиться. И виной тому, как мы знаем, было неожиданное появление Лежащего Зубра. Читатель помнит какое впечатление произвело это появление на Ловчее Рыси, Большелобую и их соплеменников. Решив не охотиться больше в Еловой Долине, они надеялись уберечь себя от новых встреч с ним. Но он явно старался подобраться ближе к сородичам. Собирательницы не раз замечали поблизости от мест, где занимались своим делом, чьи-то большие следы. Женщины спешили сообщить об этом тому, кто их охранял, а охранял собирательниц обычно кто-нибудь из охотников. Он безошибочно определял, что следы принадлежат Лежащему Зубру.
     Собирательниц стали охранять трое воинов. Когда большинство мужчин находились на охоте, становище теперь тоже охраняли три воина, хотя до этого караул около пещеры нес лишь один. Уменьшение почти на четверть численности тех, кто добывал мясо, значительно ухудшило снабжение племени главным видом пищи.
     Раньше часто бывало, что увлеченные своим делом женщины и девочки, невольно удалялись в сторону от группы собирательниц. От страха перед бродящим поблизости выходцем с того света такое случалось уже очень редко. Однако все же случалось. Однажды две женщины, звали их Выхухоль и Зяблик, напали на обильную россыпь съедобных корнеплодов. Отправляя одни себе в рот, другие – в корзину, они не заметили, как отбились от остальных. Вдруг Зяблик замерла, не донеся корешок до рта, и уставилась округлившимися от ужаса глазами на заросли подлеска. Выхухоль, заметив ее испуг, повернула голову назад. Лес в ближайших окрестностях пещеры, как говорилось выше, рос преимущественно хвойный. Все же местами он был и широколиственный. Именно в таком месте и находились сейчас Зяблик и Выхухоль. На ветвях уже почти не осталось листьев, но кусты и деревца росли так густо, что за ними еще можно было надежно скрываться, а уж для охотников это вообще не составляло труда. Но тот, кто следил сейчас из укрытия за женщинами, уже начал приближаться к ним. Поэтому они различили в зарослях смутные очертания крупной человеческой фигуры. В одно мгновение женщины сообразили кто это. В следующий миг они огляделись в надежде увидеть соплеменниц и охрану, но увидели вокруг только деревья и кусты. Собирательницы пришли в такой ужас, что оставив свои корзины с собранными дарами осени, с диким воплем бросились вглубь чащи, туда, где, по их предположению, должны были находиться сородичи. Обе оглянулись и к еще большему своему ужасу увидели между стволами деревьев, и правда, бегущего за ними Лежащего Зубра. Женщины помчались так, что даже землю перестали ощущать под ногами. Выбрали направление для бегства они неверно. Вскоре поняли это, когда боковым зрением заметили меж стволами сосен сородичей. Вновь оглянулись. К огромному своему облегчению никакой погони не увидели. К ним на выручку уже спешили охранники. Если бы напали хищники или люди чужого племени, они бы смело приняли бой, но, узнав, что женщины только что сейчас видели выходца с того света, который к тому же гнался за ними, мужчины повернулись и бросились прочь отсюда.
     Собирательницы, увидев проносящихся мимо них с гримасами ужаса охранников и услышав от мчавшихся за ними Выхухоли и Зяблика: «Лежащий Зубр! Спасайтесь!», тоже в дикой панике, побросав свои корзины, устремились все к пещере, надеясь в родных стенах найти защиту. Становище было близко. Пологий, почти горизонтальный склон, где занимались сбором, быстро остался позади, и они едва ли не также стремительно побежали по крутому подъему.
     На площадке перед пещерой находились женщины, занимающиеся выделкой кож. На мягкой подстилке из двух медвежьих шкур возлежала Большелобая и строгим взглядом начальника наблюдала за работающими. Трое охранников сидели на камнях у входа в пещеру рядом с двумя стариками. У их ног лежали копья, дротики, палицы. Сидели молча, потому что говорить уже не знали о чем. Здесь же резвилась голая длинноволосая младшая детвора. Девочки более старшего возраста находились сейчас в числе собирательниц. Мальчишки, заготавливавшие хворост, уже принесли его и сидели около костра, у которого с двумя юными помощниками хлопотал Дятел. Услышав доносящийся из леса шум, все насторожились и подошли к краю площадки. Вскоре из сосняка выбежали трое мужчин, а за ними большая гурьба женщин и девочек. Лица у них были перекошены от ужаса. Бегущие продолжали подъем с поразительной быстротой. До края площадки им предстояло преодолеть по голому склону шагов сто. Они уже так сильно запыхались, что не сразу смогли ответить на встревоженные вопрошающие возгласы сверху. Но вот послышались испуганные прерывистые задыхающиеся голоса:
     – Лежащий Зубр! Лежащий Зубр!
     Находящиеся на площадке сразу поддались общей панике. Они бросились спасаться в пещеру. За ними скрылись в ней и те, что прибежали из леса. Многие попрятались в дальних закоулках пещеры. Лишь Большелобая и еще три наиболее смелые женщины не стали углубляться в нее далеко. Они укрылись за большими камнями, которые использовались в качестве сидений и поэтому были покрыты шкурами. Затаив дыхание, со страхом выглядывали из-за них. Перед ними сиял дневным светом большой, в виде корявой щели выход из пещеры. Глаза были устремлены к каменистому краю площадки, за которым виднелись верхушки сосен. В немом ужасе женщины ожидали, что вот-вот над ним появится голова поднимающегося сюда по склону Лежащего Зубра.
     Минут через пять вдруг услышали над собой сзади приглушенные мужские голоса.
     – Нет, кажется, не придет…
     – Да, если б хотел, уже был бы здесь.
     Женщины обернулись и увидели шестерых охотников. Те устыдились своей трусости и подошли сюда. Приблизились так тихо, как это могут делать охотники. Поэтому женщины не услышали. Они принялись стыдить их за трусость. Особенно бранила Большелобая. Те, чувствуя свою вину и немалое почтение к человеку, являвшемуся, по сути, предводителем племени, даже несколько побаиваясь его, отмалчивались. Наконец один не выдержал и вспылил:
     – Большелобая сама трусиха! Почему Большелобая не пойдет к Лежащему Зубру? Лежащему Зубру нужна Большелобая. Лежащему Зубру другие не нужны. Пусть Большелобая пойдет к Лежащему Зубру! Большелобая должна спасти всех.
     Его дружно поддержали и остальные охранники, и женщины, которые находились рядом.


     В начале второй половины дня с хорошей добычей вернулись из леса охотники. Они сразу почувствовали, что случилось что-то плохое. Уже странным показалось то, что так рано возвратились в становище собирательницы. У находящихся перед пещерой был явно встревоженный озабоченный вид. Особенно удивило и насторожило то, что принесенная добыча не произвела на большинство из них обычного впечатления: радостно подпрыгивали, кричали и приплясывали в основном только дети.
     Более всех из пришедших был встревожен Ловчее Рыси – только его не встретила жена. Может, она в пещере? Она слышала шум, конечно, поняла, что вернулись охотники, и сейчас выйдет. Но тут он услышал, что говорят сородичи пришедшим охотникам. Те сообщили о нападении Лежащего Зубра. Описывали свое ужасное впечатление они очень эмоционально, и кое-что преувеличивая.
     Ловчее Рыси смотрел на выход из пещеры. Оттуда вышли четыре женщины. Большелобой не было среди них. Непонимающе, растерянно он стал смотреть по сторонам. Ему показалось, что многие глядят на него как-то особенно, – словно встревоженно-сочувственно и так, будто что-то хотят сказать ему, но не решаются.
     И тут к Ловчее Рыси подошла Рыжая Белка. Торжествующе-ехидным голосом она сказала:
     – А Большелобая ушла. Большелобая ушла к Лежащему Зубру.
     – Как ушла…? Большелобая… к Лежащему Зубру? – невольно переспросил молодой охотник, хотя вполне понял смысл сказанного бывшей женой.
     – Да, ушла!  - с еще более ехидным и торжествующим видом подтвердила Рыжая Белка и махнула рукой в сторону тропы, ведущей от площадки перед пещерой к лесу.
     Белый свет померк в глазах Ловчее Рыси, несмотря на то, что солнце ярко освещало открывавшиеся отсюда, с высоты горного склона, лесные просторы, где всхолмленные, где загораживаемые от взгляда небольшими горами. Еще несколько минут назад этот живописный вид веселил взор. Сейчас он вдруг сделался мрачным, словно солнце спряталось за тучи.
     Теперь наш герой не боялся Лежащего Зубра, ни живого, ни мертвого. Через несколько секунд он уже спускался по склону к лесу.
     Там, где тропа начинала углубляться в лес, пришлось перейти на шаг, потому что нужно было найти свежие следы Большелобой. Широкая тропа спускалась к реке, протекавшей близко от подножия склона, отсюда не видной за деревьями. На всем протяжении тропы от нее вправо и влево ответвлялось вглубь леса много тропинок. По какой из них пошла Болшелобая? Ловчее Рыси стал ходить, озадаченно всматриваясь в следы. Время от времени присаживался на корточки или становился на четвереньки, чтобы принюхаться к некоторым следам. Задача была не столь уж сложной для первобытного охотника, но могла потребовать немало времени, так как приходилось «читать» слишком много следов.
     Подошел Белый Ястреб. Лежащий Зубр понял, что он опять хочет помочь ему, разделить с ним опасность. Наш герой снова почувствовал большую благодарность другу. Помощь особо одаренного следопыта, отличного воина сейчас ему очень была нужна.
     Уже через две-три минуты Белый Ястреб безошибочно отыскал свежие следы Большелобой. Оба охотника быстро пошли туда, куда они вели. Довольно скоро друзья увидели между стволами сосен идущую им навстречу Большелобую. Ловчее Рыси бросился к ней.
     И вот он и она стояли и смотрели друг на друга. Лицо женщины было очень бледное. Большие серые глаза смотрели испуганно, виновато и вместе с тем удивленно.
     – Почему Ловчее Рыси глаза вытаращил? Ловчее Рыси не должен сердиться, – сказала она.
     – Большелобая ушла к Лежащему Зубру! – взревел разъяренный муж. – Почему?!
     – Люди племени очень просили. «Спаси, спаси всех!» – говорили.
     – Где лежащий Зубр? – спросил подошедший Белый Ястреб.
     – Это не Лежащий Зубр, – усмехнулась и пренебрежительно махнула рукой Большелобая. Чужак какой-то. Совсем не похож на Лежащего Зубра. Вблизи не похож. Издали очень похож. Очень.
     – Где чужак?! – в один голос взревели оба воина.
     – Там, – Большелобая указала рукой туда, откуда только что шла.
     Ловчее Рыси и Белый Ястреб бросились в ту сторону. Вскоре, однако, сбавили темп, чтобы не сбиться со следа Большелобой.
     Через некоторое время выбежали на небольшую полянку. Здесь след женщины обрывался, точнее, поворачивал обратно. Ловчее Рыси остановился и стал кидать на траву растерянные, ищущие взгляды. Белый Ястреб тоже вначале остановился, потом пошел дальше и почти сразу нашел другой свежий след. Он принадлежал крупному мужчине, шел из глубины леса на эту полянку, но на ней тоже поворачивал и вел в обратную строну. Воины побежали дальше.
     Следы привели к реке. Ловчее Рыси и Белый Ястреб остановились на берегу. Чтобы продолжить погоню, нужно было переплыть в ледяной воде на другой берег. Им этого очень не хотелось. Ситуация заставила неандертальцев задуматься. Частые общения с умной женой, как говорилось выше, пошли на пользу нашему герою. Стоит ли лезть в холодную воду, подумал он, потом гнаться за чужаком, когда его все равно не догнать уже? Ведь они устали на охоте, а он наверняка полон сил, ибо не охотился сегодня, а прятался в зарослях поблизости от собирательниц. Нет, лучше отдохнуть, а завтра отправиться на поиски чужака. Вряд ли тот уйдет далеко, ведь ясно, что его цель – похищение женщины. Друзья решили возвращаться к пещере.
     Когда они вернулись, то увидели, что состояние соплеменников, как и следовало ожидать, совершенно изменилось: фантом Лежащего Зубра их больше не страшил. Вид у всех был радостный. Они с нетерпением ожидали, когда поджарится мясо. Костер теперь полыхал огромным пламенем, так как в него подбросили много хвороста.
     Настроение нашего героя, конечно, тоже стало совсем иное. Мир для него окрасился в радужные краски. Но вдруг все вокруг снова померкло. Опять острая непереносимая боль, слепая ярость неукротимого безумия охватили его. Глаза дико округлились, ноздри стали широко раздуваться, как у готовящегося к прыжку хищника. Частое взволнованное дыхание вздымало могучую грудь. Он взревел и, сжав кулаки, подскочил к Большелобой.
     Она невольно отшатнулась, лицо ее побледнело, глаза испуганно-удивленно расширились.
     – А теперь что? Почему Ловчее Рыси опять сердится? – спросила она.
     – Там…! Там…! – Ловчее Рыси махнул рукой туда, откуда только что пришел с женою. – Там чужак ходил. Ходил потому, что женщину хотел. Прятался. Хотел женщину похитить. Большелобая сама пришла. Большелобая прямо перед чужаком стоит! Неужели Большелобая не понравилась?! Неужели не обнял и не взял Большелобую?!
      – Ах, вот оно что, – рассмеялась Большелобая. – То какого-нибудь пустяка понять не может. Никак не вдолбишь. По стольку раз объяснять приходится. А как жену ревновать, так сразу все понял… Да неправильно понял. Опять втолковывать придется. Пусть Ловчее Рыси идет за Большелобой. Большелобая все покажет.
     Она повела его за собой.
     – А, попалась лисья морда.
     – Обмануть думала? Нет, не вышло.
     – Сейчас получит. И по заслугам.
     – Чужачка с чужаком снюхалась.
     – Да, как сука с кобелем.
     – Сейчас прибьет ее.
     – Вот бы насмерть.
     – Хорошо бы – Большелобая плохая.
     – Да, очень плохая, – стали говорить женщины, когда главная женщина племени удалилась настолько, что не могла их слышать.
     Большелобая привела мужа на полянку, где следы чужака поворачивали обратно. Она остановила Ловчее Рыси на том месте, где поворачивали обратно ее следы.
      – Вот, вот, – пусть Ловчее Рыси смотрит. Где Большелобой следы? Где? Вот… А где чужака следы? Пусть Ловчее Рыси ищет. Где?
     Молодой охотник пошел дальше, всматриваясь в траву, но тут же остановился. Зачем искать? Разве недавно он и Белый Ястреб не нашли следы чужака? Они вон там, в том конце поляны, а следы Большелобой здесь. Между ними, наверное, столько шагов, сколько всего пальцев на руках и ногах, а может, и больше. Разве он не видел это тогда? 
     Он повернул к Большелобой лицо, которое расплылось в счастливой, ласковой улыбке. В следующее мгновение женщина уже была в его мощных страстных объятиях.
     Когда они возвращались в становище, молодой охотник вдруг остановился, пораженный неожиданной мыслью.
     – А почему…, почему чужак…?! – воскликнул он.
     – Ну, что еще?! – оборвала его Большелобая, думая, что муж снова поддался вспышке ревности.
     – Чужак хотел взять женщину. Увидел женщину. Не взял – повернул обратно. Пошел обратно. Почему?
     – Не пошел, а побежал, как будто не женщину увидел, а медведя!
     – Почему?
     – Не знаю, – недоумевающе пожала плечами Большелобая.
     К немалому удивлению всех сородичей и огромному огорчению некоторых женщин они возвратились в становище, держась за руки, оба счастливо улыбаясь.
     Добытый сегодня охотниками олень уже давно поджарился и его вытащили из костра. Как ни велико было желание всех приступить к поеданию опьяняюще-аппетитно пахнущей пищи, никто не смел отщипнуть или откусить от нее даже маленького кусочка, пока не вернулись вожак и главная женщина племени: люди были приучены еще прежними деспотичными вождями строго соблюдать подобные правила. Поэтому возвращение Ловчее Рыси и Большелобой, означавшее скорое начало дележа добычи, сородичи встретили с ликованием, даже те женщины, которых немало огорчило то, что чужеземка так и не пострадала в результате ссоры с мужем.
     Уже когда все жадно поглощали пищу, вожак вдруг перестал есть и удивленно-озадаченно воскликнул:
     – Следы как у Лежащего Зубра пахнут! У чужака! Почему?!
     Многие тоже перестали есть. Удивленно и несколько испуганно они посмотрели на издавшего неожиданный возглас, затем стали переводить изумленно-вопрошающие взгляды то на Синеокого, то на Чудного, то на Большелобую. Однако эта приостановка трапезы продолжалась недолго, едва ли полминуты. Даже такая таинственная загадка, на которую обратил внимание сородичей наш герой, не могла больше отвлечь их от очень вкусной пищи. Челюсти заработали с прежней интенсивностью. Люди сейчас же забыли о поразивших их словах Ловчее Рыси.
     На следующий день мужчины пошли искать чужака. Они отправились на поиски, как на охоту. И для них действительно это была самая настоящая охота, потому что первобытные люди всех неродственных иноплеменников, а порой и родственных, считали потенциальной добычей. Мужчины Племени Горного Барса тоже теперь думали о чужаке, который нагнал на них столько страха, как о возможной, причем весьма желанной добыче. Они сегодня и не помышляли о другой.   
     Охотничья удача им сопутствовала: чужака нашли быстро. Пришли по его следам к реке. Переправились через ее. Опять нашли следы чужака и двинулись по ним далее. Пробрались через прибрежный очень густой лесочек. Потом обогнули небольшую гору и сразу увидели его. Вооруженный копьем и дротиком, он шел прямо им навстречу.
     Увидев их, незнакомец остановился как вкопанный. Расстояние между ними было шагов триста. Стоял он два-три мгновения. Затем повернулся и бросился бежать со всех ног. Охотники Племени Горного Барса устремились всей гурьбою в погоню. Вскоре вперед вырвались те из них, кто обладал заметно менее массивным телосложением, чем остальные. Расстояние между ними и убегающим стало быстро сокращаться – имеющий мощную мускулатуру, он явно уступал им в скорости и выносливости. Отставшие соплеменники закричали своим быстроногим соплеменникам, чтобы они не убивали чужака, а только легко ранили и постарались взять живым. Те и сами понимали, что, конечно же, лучше вести незнакомца в становище, чем нести тяжелое тело.
     Видя, что не сможет убежать, чужак остановился, должно быть, собираясь принять бой, чтобы подороже продать свою жизнь, раз нет возможности спастись. Он метнул дротик и чуть не попал в одного из преследователей – тот еле-еле увернулся и даже упал. Чужак взял копье наперевес. И тут произошло совершенно неожиданное. Первые преследователи, которые были от него уже в шагах пятидесяти, вдруг остановились и что-то крикнули ему, после чего тот опустил конец копья с наконечником в траву. Те, кто остановился, пошли к нему. При этом и они, и он перебрасывались словами, будто знакомые. Чужак подпрыгнул на месте и стал приплясывать, как это делают люди, когда очень обрадовались.
     Через несколько мгновений и Ловчее Рыси, который был уже от незнакомца на достаточном расстоянии, чтобы разглядеть его лицо, понял чему тот радуется, как понял и то, почему его следы имеют запах Лежащего Зубра. Он отнюдь не был незнакомцем и чужаком. «Это же Большой Бык! – узнал его Ловчее Рыси и остановился от удивления. – Нет, не может быть! Но ведь это же Большой Бык! Ну да, конечно, это Большой Бык! Значит, жив! Так вот почему следы так пахли. И правда ведь, Большой Бык, как брат пахнет. Многие братья пахнут похоже».
     Окружившие Большого Быка соплеменники выражали сильнейшее удивление и проявляли большую радость. Еще сильнее был удивлен Большой Бык. И не только удивлен, но и чрезвычайно обрадован. И было чему радоваться. Пять лет назад сородичи изгнали его из племени, что в те времена у людей было самым страшным наказанием после смертной казни, потому что, оказавшись один на один с беспощадной враждебной природой, большинство, а многие довольно скоро, неминуемо погибали, хотя слабых людей тогда не было. Правда, случалось, что кто-то проживал одиноко не один год в изгнании. Конечно, это были особенно сильные люди. Уже одно имя, какое носил Большой Бык, говорило о том, что он имел огромную силу. Только она и помогала ему выживать долго в тех условиях, в которые попал, а попал, надобно заметить, исключительно по своей вине. Удивлен и обрадован Большой Бык был сейчас потому, что узнал, что, оказывается, сородичи уже давно его простили. Радость его сменилась досадой, горьким сожалением: о если бы он знал, что прощен! Как бы поспешил он тогда в родное племя!
     Автор предвидит недоумение читателя. Действительно, как же так? Все знали о существовании изгнанного брата Лежащего Зубра, и никому не могло прийти в голову, что бродящий поблизости таинственный неизвестный, разительно похожий на Лежащего Зубра, и есть его брат? Однако в том-то и дело, что внешне они не были похожи, разве что издали. Но именно издали его и видели в последние дни соплеменники. В то же время помнили об отсутствии сходства между Большим Быком и Лежащим Зубром. А то, что братья похожи друг на друга издали, этого, пока те жили вдвоем в племени, никто не знал, ибо люди всегда замечают чье-то сходство только с достаточно близкого расстояния, а похож ли кто-то на кого-то издали, на это никогда не обращают внимания. И все же не догадались соплеменники, что неизвестный – брат Лежащего Зубра главным образом не поэтому. А потому, что все были уверены, что он погиб. Они даже не могли предположить, что тот жив. Но почему? Что такой сильный охотник, как Большой Бык, оказался способен прожить пять лет в изгнании, еще можно было предположить, тем более, что часть этого времени он мог провести в каком-нибудь другом приютившем его племени (что, правда, выглядело маловероятным, учитывая особое отношение к иноплеменникам, о котором говорилось выше). Но главным образом никто не сомневался, что его давно нет в живых потому, что о гибели брата им сообщил Лежащий Зубр, когда возвратился из своего дальнего странствия, а почему сообщил, об этом читатель скоро узнает.
     Но за что же Большой Бык был подвергнут столь суровому наказанию? За эту провинность почти во все времена и почти у всех народов существовала жестокая кара. Название этой провинности, а часто ее называли преступлением, было прелюбодеяние. Мы знаем, что в Племени Горного Барса между мужчинами происходила жесточайшая борьба за женщин. Подобно своему брату Большой Бык не любил лишний раз подвергать себя смертельному риску и, когда была возможность, всегда старался избежать его, хотя трусом тоже не был. Выше говорилось, что исход поединков за право обладать женщиной был весьма непредсказуем, что нередко в этих схватках даже посредственный боец одолевал очень сильного. Большой Бык знал это, знал и то, что часто эти поединки кончались гибелью побежденного. Большой Бык был хитер, а умен не меньше своего брата. Он быстро сообразил, что можно с гораздо меньшим риском для жизни обрести столь желанное счастье. Большой Бык вполне использовал свою неотразимость, а был он высок (конечно, по понятиям неандертальцев), весьма недурен лицом (опять же по мнению сородичей). Многим женщинам он нравился, иным даже очень. Единственным серьезным препятствием для осуществления любовных желаний была свирепая ревность мужей. Большой Бык был не первый, кто смекнул, что не только разящее оружие может быть верным средством устранения этого препятствия, но и обман. Он умел придумывать способы, позволяющие уединяться в зарослях леса с чужими женщинами тайно от их мужей. Таким образом он получил возможность наслаждаться счастьем обладания многими женщинами. Но, как известно, любое тайное становится явным. Большой Бык был изобличен в одном случае прелюбодеяния. Ему пришлось скрестить палицы с оскорбленным мужем. Несмотря на безумную ярость его и не малую силу, Большой Бык победил. Тот вынужден был спасаться бегством. Большой Бык не стал преследовать побежденного, – согласно обычаю, в таких случаях это не делалось, – но объявил женой женщину, из-за которой вышел спор, ибо была она весьма хороша собой и после победы фактически уже принадлежала ему.
     Первобытный ловелас решил покончить со своим холостяцким житьем, однако отнюдь не собирался расставаться со столь полюбившимися ему тайными развлечениями с чужими женами. Но его намерениям, по крайней мере, здесь, не суждено было сбыться. Потому что даже в те далекие времена прелюбодеяния не были приняты обществом. Поначалу случившееся всем показалось вполне соответствующим древним законам племени. В самом деле, разве Большой Бык не победил Бобра? Победил. Значит, Белая Лебедь – его, как и должно быть. Но почему-то у многих было ощущение, что произошло что-то необычное. Да, Большой Бык победил, но он не вызывал открыто Бобра на поединок за Белую Лебедь, а просто отбивался от него после того, как прятался с его женой в кустах, что заметила одна из собирательниц, которая, конечно, поспешила сообщить об увиденном обманутому мужу. Что-то в поступке Большого Быка и Белой Лебеди было неправильным, даже, как будто, предательским. Многие с тревогой подумали о том, а не уединяется ли и его жена подобно Белой Лебеди с Большим Быком? Кому-то показалось, что его женщина, отрицательно отвечая на такой вопрос, пришла в подозрительное смущение. Правда, это еще был не повод хвататься за дубину. Требовались доказательства неверности, а их не было. Особенно ревнивый муж Коршун воскликнул:
     – За такое изгонять надо!
     Послышался одобрительный ропот среди мужчин. Очень поддержал это мнение Бобер, но его голос в данной ситуации слишком мало значил, потому что он был побежден и позорно держался на некотором расстоянии от площадки перед пещерой, где с торжествующим видом расхаживал победитель.
     Так и продолжал бы Большой Бык радоваться победе, ели бы не сказал своего веского слова Зоркий Скол, тогдашний вождь племени. Он вдруг сообразил, что представился очень удобный случай избавиться от возможного сильнейшего соперника в борьбе за власть. Вожак указал пальцем на Большого Быка и рявкнул:
     – Изгнать навсегда!
     Все мужчины бросились подбирать камни. Таков был принятый издревле способ изгнания: приговоренный к нему должен был покинуть племя под угрозой каменованья. Но люди не подчинились бы вожаку, если б в душе не были готовы к исполнению этого приказа: поступок соплеменника у многих вызвал возмущение.
     Все же, согласно обычаю, изгнаннику дали проститься с матерью, сестрами и братом, то есть, Лежащим Зубром, который был тогда подростком. Большой Бык сказал ему, что собирается идти к тому месту, где Большая река впадает в Большую воду, где, как было известно, тоже живут люди. Он надеялся, что его примут в чужое племя. Правда, велика была вероятность, что его не примут, а съедят с неплохим аппетитом. Тем не менее Большой Бык надеялся, что ему повезет.
     Уже вскоре после изгнания брата Лежащий Зубр стал упрашивать сородичей простить его. Однако об этом и слышать не хотели. Со временем люди смягчились, многие уже были не против возвращения Большого Быка. Лежащий Зубр желал идти искать его. Но вожак не разрешал. Однако года через три, когда Медведь и Лежащий Зубр повзрослели и превратились в мощнейших богатырей, он уже сам предложил последнему отправиться на поиски, потому что понял, что если тот уйдет, то у него только один останется опасный соперник в борьбе за власть. Что Лежащий Зубр может, возвратившись, привести с собой еще третьего опасного конкурента, его не беспокоило: он не сомневался, что Большого Быка уже давно нет в живых, а Лежащий Зубр сгинет в столь дальнем путешествии.
     Как мы знаем, тот сумел добраться до моря и разыскать стоянку людей. Но это оказались совсем другие люди, не те, которых он ожидал здесь найти, – кроманьонцы. Мы помним, что это вызвало большое разочарование у Лежащего Зубра, даже заставило принять решение возвращаться. Он знал, как мала вероятность того, что Большого Быка не убили чужаки-неандертальцы. Надежды же на то, что его оставили в живых кроманьонцы, которые люто ненавидят неандертальцев, вообще не было никакой. Лежащий Зубр счел, что не имеет даже смысла с большой опасностью для себя подкрадываться к стойбищу, чтобы воочию удостовериться в отсутствии там его брата. Конечно, он предположил, что тот, узнав, что здесь живут кроманьонцы, постарался избежать с ними встречи. Возможно, это ему удалось. Дальнейшее время он мог жить только один, так как, конечно, не решился отправиться искать других неандертальцев, поскольку люди Клана Горного Барса имели слишком смутное представление о том, где живут другие племена: знали только, что очень-очень далеко. Более-менее конкретно знали лишь о местонахождении людей, живших у Большой Воды. Но оказалось, что они не принадлежат к их расе. Теперь-то Лежащий Зубр знал, что невозможно прожить одному три года. Велика также была вероятность и того, что его брат вообще не дошел до Большой Воды: Лежащий Зубр помнил, что пока шел сюда, то пять раз был на волосок от гибели, сражаясь с хищниками. Поэтому он счел, что нет смысла продолжать искать брата и нужно возвращаться к сородичам.
     Но, как мы помним, события развивались помимо его воли. Он попал в племя кроманьонцев и даже некоторое время счастливо жил в нем. Вдруг он узнает, что, оказывается, в тех местах, и правда, жили неандертальцы, что они были жестоко истреблены пришлыми кроманьонцами. Добрые чувства его к Племени волка подверглись серьезному испытанию. Он мучился вопросом, был ли Большой Бык съеден завоевателями вместе с приютившими его неандертальцами, или последние поступили с ним таким же образом, каким потом поступили с ними самими кроманьонцы. Но вот сомнения отпали: Лежащий Зубр находит амулет брата, вернее свой, потому сразу и узнал его. Этот фетиш достался ему от отца, а тому от предков. По представлениям людей Племени горного барса, чем амулет был древнее, тем был ценнее. Большой Бык мечтал о таком. У него был новый, и он завидовал обладателю ценного фетиша. Поэтому, когда отец погиб на охоте и уже не мог вмешаться в спор между сыновьями, Большой Бык на правах старшего брата обменялся с младшим амулетами. Когда в капище Племени волка Лежащий Зубр увидел этот фетиш, ничего другого он не мог подумать, кроме того, что брат его был принят к себе коренными жителями и погиб с ними в борьбе с завоевателями-кроманьонцами. Он не мог знать, что произошло с ним на самом деле. В действительности же было вот что. Неандертальцы Племени кабана, едва-едва удержались от соблазна съесть Большого Быка. Его спасло только то, что назревала скорая война – в угрожающей близости от их стойбища поселилось племя кроманьонцев – и нужно было больше воинов, а Большой Бык, по меньшей мере, стоил двоих.
Поэтому он был не съеден, а принят в племя. По законам Клана кабана чужак мог быть принят в него, только став братом кого-нибудь из людей этого племени. Сделать это было не трудно: нужно было лишь при соблюдении некоторых несложных ритуалов обменяться с кем-нибудь из них амулетами. Благодаря простейшему обряду Большой Бык сделался соплеменником коренных жителей. Но сражаясь с ними против пришлых кроманьонцев, он  не погиб, а погиб его названый брат, который носил его амулет. С небольшой уцелевшей частью племени северный изгнанник ушел в другие места.
     Поначалу отношения Большого Быка со своими новыми сородичами складывались неплохо, пока он не вернулся к столь полюбившемуся ему прелюбодейскому образу жизни. За это снова был изгнан. Правда, теперь ему повезло больше, чем в первый раз: его не бросил в беде преданный друг  Аб. Он ушел из племени вместе с ним. Им удалось увести с собой двух женщин. Одна стала женой Аба, другая – Большого Быка. Они нашли подходящую пещеру и поселились в ней.
     Все то время, какое они жили вместе, Большой Бык не позволял себе прелюбодействовать: супружеское ложе Аба для него было неприкосновенным. И не потому, что он был так верен дружбе – просто хорошо помнил, как тяжело жить одному и понимал, что необходимо сохранить мирные отношения в группе, которую окружает жестокая враждебная природа, где и вчетвером-то выжить было очень нелегко.
     Мужчины охотились по очереди. Пока один добывал пищу, другой охранял женщин от хищников. Большой Бык имел богатый опыт охоты в одиночку, к тому же был значительно сильнее Аба. Последний добывал мяса гораздо меньше, вдобавок два раза едва не погиб. Поэтому скоро мужчины пришли к мнению, что надо охотиться вдвоем, решив, что пусть другая часть группы подвергается большей опасности, но не станет меньше добытчиков пищи. В отсутствие мужчин женщины держались поближе к деревьям, на которые легко было залезть, если появлялись хищники. Но когда у них значительно увеличились животы по причине беременности, такой способ спасения стал для них весьма проблематичным. Большой Бык и Аб нашли другую пещеру. Затерянная в горах и дебрях южной Европы маленькая группа людей переселилась в нее. Эта пещера, по представлению первобытных людей, менее подходила для проживания в ней: она находилась не поблизости от водопоя и не была обращена выходом своим в южную сторону. Зато имела очень узкий вход. Чтобы быть недосягаемым для хищников обитателям пещеры достаточно было лишь жечь костер перед ее входом. Но уже через несколько дней Большой Бык и Аб, вернувшись с охоты, вдруг обнаружили, что костер угас, а женщины мертвы. На телах их они не нашли никаких следов насильственной смерти. Мужчины так и не поняли отчего умерли жены. А причина была вот в чем. Уходя рано утром на охоту, Большой Бык и Аб, подбросили в догорающий костер побольше хвороста. Через некоторое время огонь сильно разгорелся. Ветер дул прямо в сторону пещеры. Она представляла собой небольшой грот. Он быстро наполнился густым дымом, и спящие угорели.
     Сильно огорченные мужчины вернулись в прежнюю пещеру. Они скоро поняли, что долго не смогут прожить без жен. Особенно был удручен Большой Бык, который знал сколь тяжело длительное воздержание. Они поспешили к Племени кабана, чтобы похитить женщин. Однако не нашли его там, где расстались с ним. Большой Бык и Аб долго искали откочевавшее племя, но не смогли найти: по всей видимости, неандертальцы, опасаясь нападения кроманьонцев, постарались не оставить следов своих передвижений. О том, чтобы подкрасться к Племени волка и похитить его женщин Большой Бык и Аб и не думали: они боялись теперь кроманьонцев как огня. Нет, они намеревались, конечно, похитить женщин из какого-нибудь неандертальского племени. Но из какого? Население Европы в те времена было крайне малочисленным. Обычно племя от племени отделяло огромное расстояние. Мало было преодолеть это расстояние, чтобы добраться до чужого племени, – нужно было еще разыскать его. Аб не знал, как найти других неандертальцев. Зато Большой Бык хорошо знал дорогу к Племени горного барса. Приблизительно за два с половиной месяца друзья добрались до него.
     В те времена обычный способ похищения женщин был прост: нужно было напасть на группу собирательниц, убить охранника или охранников и увести женщин, сколько сможешь. Но подобные действия совершались по отношению к иноплеменникам. Поэтому Большой Бык был против такого способа. Он хотел вообще обойтись без кровопролития. У него был свой план, не лишенный некоторой изобретательности. Он собирался тайно снестись со своими бывшими любовницами и убедить двух уйти с ним и его другом. Он почти был уверен в успехе своего плана, помня, как любили его иные соплеменницы. Из любви к брату Большой Бык отказался от идеи попробовать склонить его присоединиться к нему и Абу, не желая Лежащему Зубру гораздо более тяжелой жизни, чем в племени. Решил также не делать попыток использовать его посредническую помощь в сношениях с бывшими своими любовницами, так как знал, что по законам племени любого, оказавшего какое-либо содействие изгнаннику, ждет смертельная кара.
     Приступив к осуществлению того, ради чего пришли сюда, друзья ранним утром приблизились к реке, протекавшей у подножия поросшего лесом горного склона, ведущего к скале, в которой находилась пещера Племени горного барса. Из этого леса послышались голоса. Друзья едва успели, оставшись незамеченными для приближающихся, укрыться в густых прибрежных зарослях кустарника. Большой Бык знал, что это слышны голоса мужчин, которые всегда, прежде чем отправиться на охоту, приходили сюда на водопой. Если бы Большой Бык и Аб подошли чуть раньше, они бы могли попасться на глаза Ловчее Рыси, который, отправляясь на охоту, приходил на водопой обыкновенно раньше всех. Вскоре на противоположный берег из леса вышла большая группа охотников. Не увидев в ней Лежащего Зубра, Большой Бык сильно приуныл. Он не знал, что тот охотится один. Большой бык помнил, как неукоснительно соблюдался в племени закон, обязывающий всех мужчин охотиться только в одной общей группе охотников, предводительствуемой вожаком. Поэтому ничего другого подумать он не мог, кроме того, что брат погиб, возможно, на охоте или в борьбе за женщину, что случалось часто. Полагал также, что он мог погибнуть и в борьбе за власть, ведь Лежащий Зубр уже в юном возрасте обладал большой быстро возрастающей силой, дававшей основание предположить, что он будет из тех, кто вступит в спор за право стать вожаком.      
     Группа охотников ушла, и уже перестали быть слышны их голоса, а Большой Бык все сидел в кустах с сокрушенным видом, схватившись руками за голову. Он продолжал переживать смерть любимого брата. Из этого состояния его вывел Аб, напомнив ему зачем они пришли сюда. Овладев собою, Большой Бык сказал, что желательно уже сейчас переправиться на другой берег. Вскоре должны были прийти собирательницы, которые приходили по утрам на водопой после мужчин, так как начинали свои труды несколько позже охотников. Работали они в основном в лесу по ту сторону реки. Нужно было успеть переправиться незаметно для них.
     Друзья знали, что часто, как говорилось выше, то одна собирательница, то другая отклоняется от группы. Как только отобьется от нее какая-нибудь бывшая любовница Большого Быка, тот выйдет из укрытия и переговорит с нею, если такое возможно будет сделать незаметно для остальных. А до этого надо хорошо скрываться в зарослях.
     Друзья переправились вплавь на другой берег. Здесь Большой Бык задержался на отмели, чтобы попить. Аб, который сделал это, когда плыл, с величайшей осторожностью стал продвигаться далее, не заметив, что товарищ отстал. В это же самое время навстречу ему шел другой человек. Поскольку оба ступали совершенно бесшумно, и их разделял высокий непроглядный кустарник, зеленевший густой листвой среди черных стволов вековых лип, они не слышали и не видели друг друга. Приближающийся со стороны становища человек, когда спускался сюда по склону, мог бы увидеть сверху переправляющихся через реку людей, но не позволили очень густые ветви деревьев. Плыли же Аб и Большой Бык так тихо, что даже острый слух охотника не уловил ни малейшего звука от их передвижения в воде. Подножие склона, по которому теперь он шел, примыкающее к берегу реки, было очень пологим, почти горизонтальным. Сближающиеся люди могли бы учуять запах друг друга, но здесь росло много грибов. Их гораздо более сильный запах заглушал человеческий.
     Реакция у Аба оказалась лучше, чем у того, кто шел ему навстречу. Только перед ним качнулись вдруг ветви зарослей подлеска, и среди листвы обрисовалась фигура человека, он мгновенно, совершенно рефлекторно, воткнул в нее копье. Неизвестный ахнул и рухнул назад, подмяв хрустнувшие под ним кусты. Аб привычным быстрым взглядом осмотрел окровавленный наконечник копья, удивляясь своему на редкость удачному удару. Хотя он был нанесен почти наугад, хрупкое острие наконечника осталось целым. При этом незнакомец был явно поражен насмерть. Он лежал на земле в раздавшихся вокруг него зарослях, конвульсивно содрогаясь и ловя последние вздохи. Из огромной раны его под ребрами обильно выливалась кровь. Кроме того, он не закричал, не застонал, даже не вскрикнул, что было немаловажно для Аба, который старался не выдать своего присутствия на чужой территории. Не сумел издать погибающий эти звуки, потому что получил удар в солнечное сплетение, и дыхание его пресеклось.
     Аб стоял в недоумении и растерянности, не зная радоваться ему или огорчаться: удар действительно получился очень удачным, но он, Аб, совсем не хотел убивать человека, тем более соплеменника друга. Однако в этой ситуации поступить как-либо иначе вряд ли было возможно.
     Через несколько мгновений сюда подскочил взволнованный Большой Бык.
     – Нет! – вдруг вскрикнул он и, бросившись к умирающему, обнял его.
     – Брат! Лежащий Зубр! Брат! – с тяжелым стоном прохрипел он.
     Аб отшатнулся в ужасе, узнав кого убил.
     Лежащий Зубр перестал содрогаться и совершенно замер окоченело.
     – Нет! Проснись! Не спи так, как в могиле спят! – стал трясти его Большой Бык за плечи. Убедившись в полной тщетности своих усилий, он взвыл и схватился руками за свои волосы, рванул их, потом замотал головой, как человек, который не хочет поверить в случившееся. Посидев с минуту оцепенело перед телом брата, он снова посмотрел в его лицо, которое уже побледнело и мертвенно застыло. Потом медленно перевел взгляд вначале на страшную рану, затем на Аба. Не спуская с него дико-гневного взгляда, он поднялся на ноги и, сжав кулаки, начал приближаться к нему. Тот стал пятиться.
     – Аб убил брата Большого Быка! Зачем?! – взревел Большой Бык.
     – Нет, – замотал головой Аб.
     – Как нет?! А это?! – Большой Бык указал рукой на бездыханное тело Лежащего Зубра.
     – Аб не знал, что это брат Большого Быка. Где был Большой Бык? Почему не сказал, что это брат?!
    Большой Бык остановился и разжал кулаки. Он вдруг понял, что товарищ не мог поступить иначе, что в этом есть и его вина.
    Большой Бык опять схватился руками за голову, упал на колени, затем ткнулся лицом в землю. Прошло уже минут пять, а он продолжал все также сидеть ничком, ничего вокруг не замечая.
     Аб понял, что сегодня уж точно никаких попыток вступить в контакт с местными женщинами не будет, что нужно поскорее уносить отсюда ноги, тем более, что они оба позволили себе сейчас недопустимое – говорить громко, а Большой Бык даже вскрикивал, взвывал и громко стонал с диким рычанием, как раненый зверь, здесь, на территории, которая теперь и для него чужая, вражеская. Сообразительный неандерталец Аб понимал также, что у них будет больше шансов безнаказанно скрыться, если женщины, которые вот-вот должны подойти сюда на водопой, не обнаружат никаких признаков совершенного здесь убийства их соплеменника, иначе они сразу пошлют по следам не успевших далеко уйти мужчин легконогих молодых женщин, а те отправят в погоню за чужаками самых хороших бегунов племени. Понимал Аб и то, что, учитывая сильнейшее душевное потрясение  друга, все заботы по устранению следов убийства придется взять на себя.
     Он схватил за ноги мертвеца, оттащил его несколько в сторону от водопоя и сбросил в реку. Стал возвращаться и понял, что зря предпринял усилия. Он не ожидал, что следы волочения окровавленного тела будут столь заметны. Когда тащил, не обратил на них внимания, поскольку проделал это очень быстро. А теперь в глаза бросились и широкая полоса примятой травы и пятна крови на ней. Аб испытал досаду, сожалея о попусту потраченных силах.
     Большой Бык уже сидел не ничком, а на коленях, глядя перед собой невидящим горестным взором. Аб подошел к нему, тронул его за плечо, сказал:
     – Надо уходить. Аб уходит. Большой Бык уходит?
     Большой Бык тяжело поднялся на ноги. Понуро и с каким-то покорным видом последовал за товарищем к реке. Они переправились через нее и скрылись в чаще на том берегу.
     В самом начале попытки осуществить их замысел друзей постигла жестокая неудача, зато, когда они старались побыстрее и подальше уйти от злополучного места, им необычайно повезло. Едва собирательницы покинули становище, направляясь к водопою, как разразилась гроза, и хлынул сильнейший ливень, который загнал их обратно в пещеру. Это лето вообще было на редкость жаркое, с частыми проливными дождями. Вода смыла все следы, оставленные Большим Быком и Абом, следы убийства тоже. Потом в течение нескольких дней один за другим шли сильные дожди. Когда тело Лежащего Зубра, всплывшее на поверхность реки и застрявшее у берега, было найдено, Большой Бык и Аб находились уже очень далеко от становища. Люди Племени горного барса в гибели сородича заподозрили чужаков и искали их, но возможно ли было найти следы после стольких сильнейших ливней?
     Отношения между Абом и Большим Быком сильно изменились: прежней дружбы как не бывало. Напротив, между ними стали часто возникать ссоры, вызванные тем, что Большой Бык не мог простить убийства брата. Одна из таких ссор закончилась жестокой дракой, в которой погиб Аб.
     Шло время. Большой Бык продолжал страдать от вынужденного воздержания. Наконец он снова отправился к родному становищу, чтобы попытаться осуществить свой замысел, на этот раз в одиночку. Пока шел, как обычно, задерживался для охоты. Охотился и в том лесу, где нашли прибежище Ловчее Рыси и Большелобая, и в Еловой Долине. Там видели его соплеменники. Благодаря своему превосходному умению скрываться в зарослях, он немалое время наблюдал за собирательницами, поджидая удачный момент. Те иногда отбивались от группы, но пока все это были не бывшие его любовницы, а если таковые и оказывались, то переговорить с ними никак не удавалось из-за отсутствия достаточно хороших условий для уединения. Большой Бык по-прежнему не желал применять какое-либо насилие. Конечно, он не мало удивился, когда увидел, что собирательниц стали охранять трое охотников. Предположение, что это сделано из-за него, он сразу отогнал, поскольку знал, что если бы сородичи догадались о присутствии здесь изгнанника или чужака, хотя бы только заподозрили, то все мужчины племени незамедлительно устроили бы облаву. Но вот наконец ему повезло и даже очень: от группы собирательниц отдалились две и обе его бывшие любовницы. При этом к ним можно было приблизиться в полной уверенности, что другие соплеменники не смогут увидеть его. Однако, как помнит читатель, едва он стал выходить к женщинам из зарослей, как они, обезумев от страха, бросились бежать. Большой Бык не мог окликнуть их, так как боялся выдать свое присутствие находившимся не так уж далеко сородичам. Особенно изгнанника удивило то, что убегавшие, оглянувшись и увидев его, не остановились, а побежали еще быстрее. Поначалу он бросился догонять их, но почти сразу остановился, понимая, что ему самому надо убегать поскорее, чтобы не оказаться одному против троих охранников, которые вот-вот выскочат к нему из-за деревьев. Он что есть духу помчался прочь отсюда. Однако скоро понял, что никакой погони за ним нет.
    Оттуда, где он остановился, между верхушками елей, был хорошо виден склон, ведущий к пещере. Когда Большой Бык обернулся и, прислушиваясь, вгляделся вглубь леса, чтобы окончательно убедиться, что погони за ним нет, то взглянул и туда. Он увидел взбегающую по склону целую гурьбу людей. Это были собирательницы и их охранники. Большой Бык пришел в немалое изумление и в то же время посмеялся над собой: оказывается, он, сломя голову, убегал от людей, бегущих в противоположном направлении. Конечно, он не мог предположить, что они убегают именно от него. Поэтому принялся напрягать все свое мышление, чтобы догадаться, почему собирательницы и охранники поспешно возвращаются в стойбище задолго до окончания дня. Было ясно, что бегство вызвано не страхом перед появлением какого-нибудь зверя или зверей. Подобным образом от них спастись невозможно. В таких случаях собирательницы стараются поскорее влезть на деревья. Возможность успеть это сделать им дает охранник, который смело устремляется на врага, какой бы сильный тот ни был. Большой Бык не мог припомнить хотя бы одного случая, когда бы охранник струсил. А сейчас убегают даже не один, а трое охранников. Не может быть, чтобы все трое струсили и, чтобы все бегущие к пещере были такими дураками, что взялись спорить со зверем или зверями в скорости.
     К краю площадки со стороны пещеры подбежали человек двадцать, которые стали что-то кричать бегущим. Это свидетельствовало о том, что бегство соплеменников сразу привлекло внимание находящихся в становище людей и сильно взволновало их. Вот толпа бегущих уже на краю площадки. Через два-три мгновения все, кто находился там, исчезли из виду.
     Увиденное так поразило и заинтересовало Большого Быка, что он пошел в направлении обратном своему недавнему бегу, поскольку очень захотел узнать, что заставило бежать соплеменников, пошел преодолевая не малый страх, так как понимал, что только что-то чрезвычайно-опасное могло вызвать столь сильную панику. Он не заметил, как со стороны пещеры к краю площадки подошла какая-то высокая женщина, и как она стала спускаться по склону, не заметил потому, что в тот момент перестал глядеть туда, а когда вновь поднял взор и посмотрел между верхушками елей и сосен на склон, то она уже спустилась на столько, что скрылась за этими деревьями.
     Через некоторое время Большой Бык вышел на одну полянку и вдруг увидел перед собой идущую прямо ему навстречу какую-то незнакомую женщину. Он остановился от неожиданности. Даже оторопел. Женщина тоже остановилась на противоположном конце полянки. Оба были крайне изумлены и трудно сказать кто больше: она, которая ожидала увидеть Лежащего Зубра, или он, увидевший здесь, в самой глубине страны неандертальцев, кроманьонку.
     Увидев не выходца с того света, а обычного живого человека, вначале Большелобая ощутила огромное облегчение, но сразу затем – страх и сожаление, что не взяла с собой оружие. Она хотела броситься бежать, но раньше, чем успела это сделать, незнакомец вдруг повернулся и скрылся в зарослях. Крайне изумленная и озадаченная женщина пошла обратно. Она старалась понять кто этот человек и чем так сильно могла напугать его.
     Почему же бежал от нее Большой бык? Да потому, что его вдруг осенила догадка, объяснившая причину бегства собирательниц и охранников. Конечно, те убегали от кроманьонцев. От людей убежать можно – они не звери. А спасись от врагов-людей на деревьях невозможно. Соплеменники бежали в надежде соединиться с теми, кто находился в становище, чтобы совместными усилиями постараться дать отпор чужакам. Однако где же чужаки? Да они уже там, в стойбище: он не видел за деревьями, как они, преследуя его соплеменников, поднялись туда. Там отряд воинов, а остальное племя наверняка здесь в лесу поблизости. Наверняка и мужчины в нем тоже есть - не все же бросились в атаку на женщин, детей и стариков, оставшихся без большинства своих защитников. Хотя немало времени прошло после вынужденного знакомства с кроманьонцами, воспоминания у Большего Быка о них остались такие, что он испытал сильнейшее желание оказаться сейчас отсюда как можно дальше. Конечно, он ничуть не испугался женщины, тем более безоружной, но опасался, что поблизости есть и вооруженные мужчины. Подумал, что чем быстрее начнет движение в обратном направлении, тем больше у него будет шансов избежать встречи с воинами-кроманьонцами.
     Но уже на следующий день Большой Бык пошел в сторону родного стойбища. Он не сомневался в полном разгроме соплеменников. У него появилась надежда покончить со своим тяжким одиночеством, ведь, должно быть, не все сородичи погибли или были пленены. Любой из спасшихся рад будет увидеть живого хоть кого из соплеменников, даже изгнанника, и, конечно, согласится жить с ним вместе, чтобы увеличить свои шансы на выживание.
     Большой Бык не собирался приближаться к становищу. Нет, он хотел только побродить по его окрестностям, надеясь встретить спасшихся от врагов соплеменников. Какого же было его изумление, когда он увидел вдруг перед собой весь отряд воинов-охотников Клана Горного Барса, не понесший заметных потерь, которые, будь и в самом деле, столкновение с кроманьонцами – уж это-то Большой Бык знал хорошо – были бы значительны. Он помнил, что в то время, когда покидал родное племя, в нем насчитывалось около тридцати воинов-охотников. Да и у водопоя, тогда с Абом, видел приблизительно столько. Большой Бык неплохо считал в пределах двукратного количества пальцев на руках и ногах. Времени считать сейчас не было, но на взгляд отряд сохранил свою численность. Причем вся эта численность устремилась прямо к нему и отнюдь не с добрыми намерениями. Большой Бык бросился бежать. При этом вопрос, откуда здесь взялась кроманьонская женщина, его сейчас интересовал меньше всего. Что было потом читатель знает.
     Пошло ли на пользу наказание, возложенное сородичами на Большого Быка? Снова начав жить в родном племени, тот был так счастлив, так не хотел повторения пережитых мытарств, что довольно долго не позволял себе даже мысли о возвращении к столь полюбившимся ему донжуанским развлечениям, но потом все же вернулся к ним и снова был изгнан. Он уже не обладал той огромной силой, которая помогла ему выжить в первом изгнании, и беспощадная природа быстро и в полной мере исполнила приговор сородичей: не прошло и двадцати дней, как охотники наткнулись в Еловой Долине на его обглоданные хищниками кости. Схожая участь постигла другого донжуана каменного века – Стройного Оленя. Впрочем, чтобы его покарать, хватило одного изгнания – он бесследно сгинул в великом мире дикой природы.
     Никто в Клане Горного Барса не был так долго вожаком, как Ловчее Рыси. Это удалось благодаря «тайной дипломатии» кроманьонки. Она сумела, опять же выражаясь современным языком, «нейтрализовать» самых опасных его соперников. Смогла это сделать, рассорив тех со своими друзьями. Методы провоцирования мужчин мало отличались от используемых Большелобой против женщин: такие же манипуляции с подстилками, такие же клеветнические приемы. Мужчины, как она убедилась, даже оказались более податливым материалом для подобной обработки. Их легче было обмануть, раззадорить, вызвать в них обиду. Часто Большелобой даже казалось, что они наивны как дети.  Достаточно, например, было кому-нибудь сказать, что товарищ его похваляется перед другими, что, дескать, лучше, чем он кидает дротик, как тот затаивал на него серьезную обиду, которая постепенно перерастала в злобу. Занятым бесконечными ссорами друг с другом соперникам вожака было не до борьбы с ним. Кроме того, лишенные поддержки друзей они не были достаточно уверены в себе.
     К столь неблаговидным средствам Большелобая прибегала из-за постоянного страха за мужа и потому, что не могла уже в случае необходимости оказать ему помощь своими бойцовскими навыками, ибо, перестав трудиться вместе с остальными женщинами, быстро потеряла былую физическую форму и располнела (что, впрочем, муж весьма одобрял).
     Но как ни была она порой изощрена в интригах, и как бы не недолюбливали ее многие соплеменники, именно благодаря ей люди Клана Горного Барса получили возможность довольно долго жить под достаточно гуманной властью: никто никогда уже не оставался голодным, если охотники приносили добычи не слишком мало; основываясь на советах жены, Ловчее Рыси отдавал вполне разумные приказы, принимал правильные решения для преодоления проблем, с которыми приходилось сталкиваться племени, справедливо разбирал часто возникающие между сородичами ссоры.
     Жизнь вожака и главной женщины племени складывалась вполне благополучно. К тому времени, когда оканчивается наше повествование, они произвели на свет шесть детей, ни один из которых не умер, что в те времена было почти равносильно чуду. Ловчее Рыси и Большелобая по-прежнему сильно любили друг друга. Единственно, что со временем стало омрачать их отношения – необоснованная ревность жены. Она зорко следила за красотками племени, стараясь не пропустить влюбленный взгляд, брошенный в сторону мужа. Стоило какой-нибудь из них пойти в лес в то время, когда и он отправлялся в заросли, пусть даже в другую сторону, ей уже мерещилась условленная встреча, и она прилагала усилия изобличить изменника и соблазнительницу. Предполагаемых соперниц – реальных быть не могло, ибо все женщины трепетали перед ней – изводила мелкими придирками и посылкой на тяжелые неприятные работы. Однако больше таким образом изводила сама себя. Наконец она не выдержала и прибегла к способу, могущему, по ее мнению, значительно уменьшить вероятность измены мужа. Она попросту решила увести его от женщин, которые  могли  ему   понравиться. Нечто похожее, как мы    помним, она    уже     предпринимала, – когда стремилась оградить от женщин Лежащего Зубра.
     Большелобая стала говорить соплеменникам, что их клан слишком большой, что он должен разделиться хотя бы на две части, которые, живя отдельно друг от друга, смогут легче прокормиться. Они и сами это знали. Племя Горного Барса, и правда, по неандертальским меркам, было большим – насчитывало более ста человек. Впрочем, родной клан Большелобой был многочисленней, но все равно не делился. Люди Племени Волка предпочитали жить вместе одной большой группой в виду постоянной угрозы столкновения с сильными врагами. Клан Кабана жил двумя частями. Вторая вовремя успела прийти на помощь первой, когда на ее землю пришли кроманьонцы. Племя же Горного Барса не делилось потому, что здесь издавна сохранялась очень сильная власть вожаков. Любой из них воспринимал идею деления как посягательство на его власть. Ему не нравилась возможность того, что частью соплеменников будет командовать кто-то другой, а не он. До Большелобой о разделении клана никто открыто говорить не решался. Теперь, как бы сказали сейчас, инициатива исходила сверху. Она пришлась большинству по душе.
     Узнав, что отделившуюся часть возглавит Ловчее Рыси, добрый характер которого всем нравился, многие изъявили желание последовать за ним, даже женщины. Последних, как ни странно, не особенно обрадовала перспектива оказаться жить под предводительством новой главной женщины, пусть и не чужеземки. Но у Большелобой была задача не допустить, выражаясь современным языком, неорганизованного присоединения желающих к числу переселенцев. Она взялась за тщательный их отбор. Отказала мужчинам, которые неблагожелательно относились к ее мужу, кто имел злой или строптивый нрав, в ком проявлялась склонность к властолюбию. Впрочем, последние большей частью и не собирались никуда уходить, ибо надеялись захватить то место, которое должен был освободить Ловчее Рыси. Особенно Большелобая постаралась не допустить в отбираемую группу тех женщин, которые были у нее на подозрении, а на подозрении у нее были все более-менее привлекательные. Такой мерой отбила желание участвовать в переселении почти всех отобранных мужчин. Поэтому за Ловчее Рыси и Большелобой последовало совсем не много людей. Это были их пять дочерей, первенец, сын – огромный детина, наверняка будущий вожак нового племени, Белый Ястреб со своими шестью сыновьями и женой, которая была хоть и хороша, но не внушала опасений Большелобой, ибо та знала, что муж не способен нанести обиду другу, а также семья Зайца. Последний, хоть и не был другом Ловчее Рыси, но имел кроткий нрав, а главное – некрасивую жену и таких же дочек.
     Выступили в путь к новому месту жительства в самом начале лета.


     Группа переселенцев двигалась по берегу реки. Впереди справа из пышно-зеленого леса вырастали четыре массивных скалы. Они становились все ближе и больше.
     Самыми первыми шли вожак и главная женщина второй части племени. Несмотря на усталость оба заметно оживились. Они повеселевшими взорами смотрели по сторонам. Но была заметна в глазах и легкая, светлая грусть. Ловчее Рыси и Большелобая узнавали знакомые, ставшие дорогими им места, места, где прошли их самые счастливые дни. Правда, были тогда и трудности, да еще какие! Пришлось познать даже страшные испытания. Но помнится только хорошее. Как быстро пролетело с тех пор время! Почти двадцать лет. Но как живо все встает в памяти. А вот и та поляна, где они так любили отдыхать. С щемящим, но приятным чувством тоски оба невольно увидели в воображении идиллическую картину из прошлого: он и она, еще совсем молодые, бегают друг за другом в густой высокой траве, смеются. Завтра же они придут сюда снова. В пути удалось добыть двух косуль. Поэтому четыре – пять дней не будет охоты. Так что вполне можно позволить себе завтра прийти сюда. И приятно провести время. Как тогда. Пусть это напомнит им их самые счастливые дни. Конечно, хотелось бы прийти уже сегодня. И можно успеть: до конца дня еще далеко. Но они так устали в пути, так хочется хорошо отдохнуть, спокойно выспаться под защитой стен пещеры. Да и проголодались сильно. Надо сперва-наперво усладить себя вкусной пищей: в пещере ждет их скорое желанное пиршество. А развлечься еще возможность будет. И не только здесь. Ведь впереди еще целое лето, теплое, прекрасное! Впереди еще годы счастливой жизни!