Гусар

Лето 1987 мало чем отличалось от прочих жарких лет Казахстана. Всё так же синело белёсое небо, катил лениво серо-коричневые воды Балхаш. Полгода назад я прибыл для дальнейшего прохождения службы сюда, на полигон Сары-Шаган. Собственно, Сары-Шаган – это маленький серый городок, абсолютно лишенный растительности, основной достопримечательностью которого является вокзал и прилегающая к нему площадь с двумя магазинами. Пыльные узкие улочки, обрывки газет и мусор на тротуаре. По настоящему, полигон имел другое название: 234 учебный центр войск ПВО страны. Да, и сам 234 УЦ, растянувшийся на многие сотни километров, был лишь маленьким кусочком огромной системы полигонов. Я был молод и полон надежд. Лейтенант, который попал на капитанскую должность, где служба – это реальная боевая работа, об этом можно было только мечтать. И если бы кто-нибудь сказал мне тогда, что меньше чем через пятилетку меня вышибут из армии, а великий и непобедимый Союз развалится, я бы просто рассмеялся ему в лицо.
Июль принёс долгожданную радость. Наконец, после месяцев скитаний по гостиницам и общагам, я получил свою первую квартиру. Неважно, что она на последнем этаже ветхого четырёхэтажного дома, на самом краю города, в «Шахтёрском посёлке». Почему «Шахтёрском»? Да потому, что когда дует ветер со степи, первыми, кто встречает дым с кочегарки – жители «Посёлка». Важно то, что я теперь полноправный приозёрец. Хоть Приозёрска нет ни на одной карте, это один из лучших городов Казахстана. Город немного больше Сары-Шагана, но какое различие! Широкие прямые улицы содержатся в идеальной чистоте. На площади происходят регулярные праздники парады и гуляния. И везде деревья, деревья, деревья. Они часто поливаются, а потому разрослись в жарком климате буйно и весело. Нет ничего приятнее, как в жаркий полдень прогуляться в тени этих великанов. При желании можно сходить и городской парк или в зоопарк, что на берегу Балхаша. А ещё лучше искупаться в самом загадочном озере планеты, которое наполовину пресное, наполовину солёное.
Но, на данный момент самым важным, представлялось мне, было «обмыть» мою маленькую «двушечку», как положено. Хотя, благодаря стараниям «меченого» идиота, сидящего в Москве, сделать это будет очень не просто. В городе «сухой закон». Единственный выход – съездить в Сары-Шаган. Только там можно купить настоящую водку. Но, если не получится с поездкой, ждать неделю, вести с «площадки» спирт и «бодяжить». Хоть не водка, но всё же… Ещё в пятницу, трясясь в пыльном автобусе по дороге с площадки, я договорился с Гусаром о субботнем шопинге. Гусар – это капитан Давыдов с соседней площадки. Собственно из-за фамилии он и стал Гусаром. Хотя внешне никак не напоминал великого однофамильца. Тихого скромного нрава, даже не похожий на боевого офицера, гений электроники. Был у него какой то товарищ, который частенько на своём «Москвиче» мотался в Сары-Шаган. Говорят даже, были у него какие то завязки в продмаге. Мы договорились так: если я не просплю и к 8:00 подойду к его дому, так и быть возьмут они меня с собой. Найдут местечко в машине. Ну, уж дудки! Я не просплю.
Пробуждение выдалось необычное. Мне показалось вначале, будто плачет какая то мелкая девчонка, или скулит собачка. Потом звуки стали всё сильнее и поднялись тоном выше. Мороз пробежал по коже. Если бы в тот момент мне сказали «Так плачут грешные души», я бы поверил. Подскочив в кровати я понял всё и рассмеялся собственным страхам. Это «плакал» ветер, запутавшийся в проводах и попавший в ловушку многоэтажных щелястых домов. Ветер - редкий гость в тех местах и поэтому я не сразу «узнал его в гриме». А времени до выезда, однако, осталось немного. Наскоро позавтракав, умывшись, под неутихающий аккомпанемент ветра я напялил джинсы и лёгкую рубашку. Прыгнул в кроссовки, щёлкнул дверным замком и помчался по ступенькам вниз.
Только выскочив из тени дома, я понял, каким нелёгким будет это дело – пройти через площадь на другой конец города. Дикий степной ветер ворвался улюлюкающей ордой Чингисхана, многочисленной и неумолимой. Всё, что могло шевелиться, плясало под его «дудку». Провода пытались закрутиться вокруг друг друга. Неубранные хозяйками брюки рвалось в дальний полёт за улетевшими рубашками. Могучие тополя кланялись победителю, порой переламываясь и бессильно падая на землю. Пыль и песок давно улетели в озеро. Огромными литаврами громыхала оторвавшаяся жесть на крыше. В воздухе летали мелкие камешки. Несмотря на ранее утро, солнце добавило во всю это вакханалию свой вклад. От сильной жары мгновенно пересохло в горле. Глаза мгновенно высохли. Моргай – не моргай, всё равно. Будто песка насыпали. Ноги, обтянутые джинсами будто провалились в кипяток. Кожа на открытых частях тела начала гореть и зудеть. Казалось, ещё чуть-чуть и она начнёт трескаться и лопаться как на поджарившемся поросёнке. Ветер, сея мелкие острые камешки бил то в спину, то в лицо, словно боксёр-лековес атакующий неповоротливого тяжеловеса. Вот когда начинаешь завидовать бедуинам в их широкой белой одежде, закрывающей все части тела. Через 15 минут борьбы я сдался. Хотя не в моих правилах отступать, но к Давыдову я так и не пошёл. Если придётся на том свете жариться, так я ещё успею, а сейчас в тень, в прохладу, в старую рыжую ванну с мутноватой холодной водой. Немного «поболдев» в ванной я вышел на кухню попить чайку и с удивлением и досадой отметил про себя: ветер то утих.
В понедельник утром, как обычно все офицеры, весело переговариваясь, толпились у автобуса. Травили байки, курили, делились событиями прошедших выходных. Ждали Командира. Тот подошёл хмурый и озабоченный. Только спросил «Все в сборе? Начальники площадок?...» «Так точно! Все.» Почти хором отозвались начальники. «Давыдова нет» сказал кто то. Командир и начальник второй площадки переглянулись. «Давыдова не будет. Разбился в субботу» сказал Командир. А начальник площадки добавил тихо «Ехал в Сары-Шаган с другом, а на трассе встречка выскочила на их полосу. Друг насмерть, Сергей в госпитале. Кто захочет, сможет навестить … месяца через два.»
Смена сезонов в Казахстане происходит мгновенно. Разница между обжигающим летом и лютой зимой не больше месяца. В первый понедельник едешь на площадку в рубашке с коротким рукавом, «держишь водяную диету» и обливаешься потом. Во второй едешь в кителе и ощущаешь себя комфортно. В третий – дрожишь от холода в шинели. В четвёртый – кутаешься в «непробиваемый» танковый костюм. Вот и вся осень. Ловя последние тёплые дни, мы всё же пробились к Гусару. Врачи не разрешали ему надолго вставать, но и впустить такую ораву в палату тоже не могли. Тогда Серёга, хитро подмигнув парламентёру, накинул коричневый больничный халат и тихонько выскользнул к ожидавшим его друзьям. Явление Гусара народу было встречено радостными криками. Мы бродили госпитальными тропинками, делились новостями. А Серёга рассказывал, как всё было. Удар, темнота, сломанный череп. Операция, тоска одиночества, печаль близкого комиссования. Он ничуть не изменился. Тот же спокойный и внимательный взгляд. Живой интерес в глазах. Только в движениях появилась какая то неуверенность и маленькая чудинка: непоборимый страх перешагнуть через трубу, ветку или порог. Только наступить. Потом он посмотрел на меня и сказал вдруг «А хорошо, что ты тогда с нами не поехал».