О нашем будущем - разговор между 3 поляками. 1916

Из книги: O nasza przyszlosc rozmowa miedzy trzema Polakami: z Warszawy, Poznania i Krakowa. Drukowane jako manuskrypt. Krakow: Druk i naklad W. L. Anczyca i Spolki, 1916. - s. 17-22 (О нашем будущем: разговор между трёмя поляками - из Варшавы, Познани и Кракова. Краков, 1916. С. 17-22).

Примечания автора перевода:
Poznanczyk, Познанец, немецкий поляк - житель г. Познань (немецкое - Позен, культурная столица прусского «забора» - Великой Польши, оккупированной Пруссией части бывшей Речи Посполитой);
Warszawiak, Варшавянин, российский поляк - житель г. Варшавы (столица бывшего Царства или Королевства Польского, четвёртого русского «забора» бывшей Речи Посполитой - на момент написания и издания книги территории без какого-либо официального статуса, оккупированной вооруженными силами Германской и Австро-Венгерской империй);
Krakowiak, Краковянин, австрийский поляк - житель г. Краков (немецкое - Кракау, культурная столица австрийского «забора» - Малой Польши и Галиции, оккупированных Австрией частей бывшей Речи Посполитой).
В квадратных скобках курсивом - дополнения и примечания, касающиеся опущенного, неочевидного для современного читателя контекста обсуждаемых в книге событий и тем.
...


Poznanczyk: Выступая, однако, едва ли не в качестве защитника ответственных элементов в Германии от обвинений [их] в намерениях раздела [в будущем - между Германией и Австрией территории] Царства [Польского], вы забываете, что эти элементы поддерживали почти официально ваших [австрийских] украинцев в их антипольских нападках и укрепляли оных в их фантазиях о самостийном украинском государстве, достигающем гор Кавказа, не представляющих опасности для Германии, но нацеленных фактически на раздел Галиции.
Warszawiak: Этот факт не остался у нас незамеченным. Да будет вам известно, господа, что раздел Галиции на часть исконно русскую и на часть польскую, провозглашённый Императором Российским во Львове [во время оккупации Восточной Галиции российскими войсками в 1915 году], моментально лишил нас всяких иллюзий по поводу Манифеста Великого князя Николая [имеется в виду обещание после победы России в войне объединения всех польских земель в составе автономии в границах Российской Империи]. Аналогично и симпатии к Австрии сошли бы у нас на нет, когда бы мы услышали, что идея выделения Восточной Галиции в состав какого-то там украинского государства находит отклики в серьёзных кругах венского общества и пользуется поддержкой [австрийского] правительства. Беспокойство об этом отравляет жизнь нам, также как и Вам.
Krakowiak: Господа, избегайте слишком поспешных суждений. Предпочтение, оказываемое украинцам в Германии и, отчасти, в Австрии, происходит не только из нелюбви к нам, но также вследствие убеждения, что этим можно крепко напугать Россию. В Австрии также верили обещаниям изворотливых украинцев, что в случае войны они сумеют организовать проавстрийское восстание на землях российского Подолья, Волыни и Украины. Печальная действительность показала цену этим фальшивым уверениям. Австрийская армия, вторгнувшаяся на Волынь, не только не нашла там украинского восстания, но и вообще не нашла там «украинцев» [sic!], зато встретилась с враждебными действиями русских крестьян, целиком находящихся под влиянием российской администрации и православных попов. Теперь уж никто и ни за что не признается в Вене, что верил когда-либо в украинское восстание.
Poznanczyk: Следует ли понимать, что вы вообще не верите в возможность создания большого тридцатимиллионного украинского государства со столицей в Киеве? Ведь это был бы единственный способ сломить навсегда мощь России, и никто иной, как сам Бисмарк, выдвинул эту идею.
Krakowiak: Только чтобы попугать этим россиян, не раздумывая о последствиях, а о них следует хорошенько подумать Австро-Венгрии. Допустим, что в текущей войне Россия потерпит такое поражение, что вынуждена будет уступить всё, что в ней есть не русского, точнее скажем - великорусского, и что Австро-Венгрия провозгласит государство в Киеве. В таком случае, она будет вынуждена долгие годы держать там сильную армию и военную администрацию - до тех пор, пока местное население не дорастёт до создания собственного правительства. В любом случае, мы увидели бы огромный и абсолютно чуждый нам организм. Насколько католическая Польша, выросшая на почве западной культуры, вошла бы [целиком] в состав [Австро-Венгерской] Монархии, как элемент, который ни в чём не сменит её характера и который может существовать в ней практически вечно, настолько большое украинское государство с населением сплошь православным, в котором уния, в заслуживающих внимания масштабах, никогда привиться не сумела, страна с отличным от нашего письмом и календарём, с культурой восточного происхождения, стало бы в составе [Австро-Венгерской] Монархии инородным элементом, прямо ей противоположным. И мне было бы жаль Австрии, тратящей лучшие свои силы на удержание этого бесперспективного союза.
Poznanczyk: Речь идёт также о создании украинского государства без объединения его с Австрией.
Krakowiak: То есть, Австрия должна была бы создать государство, организовать, а затем выйти? Можно было бы с огромным трудом вообразить такую ситуацию, если бы имелось основание полагать, что подобное государство способно стать надёжным щитом от России, но в такие фантазии ни один политический деятель в Австрии и в Венгрии, скорее всего, не верит. Хотя Галиция уже почти сто пятьдесят лет объединена с Австрией, а галицийские русины особых жалоб на австрийцев как будто бы не имели, однако, идея их национальной и политической обособленности от россиян, окрещённая здесь «украинской идеей», не уверен, если распространилась в текущий момент, в действительности, хотя бы на третью часть галицийских русинов. Большинство из них, более или менее сознательно, ощущают некоторую общность с Россией, хотя и являются униатами и обучаются в школах по австрийским программам. Киевские же украинцы, сколько их там есть, тоже торжественно оглашают, что воплощения своих самых заветных надежд они ожидают только в России и от России, и заявления эти заслуживают всяческого доверия. Киевское государство, каким бы оно не было независимым, останется там же где и было - на Востоке, и если бы даже не искало (что маловероятно) союза с Россией, то [всё равно] встало бы фронтом против Запада и против нашей Монархии.
Poznanczyk: А свежий пример Болгарии, также православной, но вступившей в эту войну на стороне Австрии?
Krakowiak: Вы забываете, что Болгария после предыдущей войны с Турцией была позорно бита коалицией остальных балканских государств и что только от Австрии она могла ожидать помощи, наконец, что Болгария не только никогда не была в составе России, но и даже не граничила с ней, что болгары не чувствуют близкородственной связи с россиянами, как русины. Исходя из объективной реальности, украинский вопрос в Австрии ограничился территориями Галиции и Буковины и вожди украинского движения, насколько мне известно, уже не желают никакого самостийного государства, но только отдельной провинции в Австрии, состоящей из восточной Галиции и Буковины. Достаточно, однако, услышать, как та провинция должна выглядеть, в соответствии с их концепциями, чтобы оценить, действительно ли возможна подобная конструкция. Им, очевидно, приходится считаться с тем, что в восточной Галиции проживают полтора миллиона поляков, и что эти поляки имеют в своих руках всю крупную собственность, почти все города, всю крупную промышленность, к тому же являются носителями более высокой культуры. Приходится считаться и с тем, что русины, столь недавно пробуждённые для национальной жизни, не создали достаточно широкого круга интеллигенции, чтобы иметь возможность [самим] принять управление этой провинцией. Потому они предлагают отдать управление в руки немцев, а то и военных властей. И делают это слишком очевидно, для того, чтобы примазаться к военным ведомствам и этим вовлечь их в свой проект. Не забыли при этом они также о Венгрии, которая, имея у себя полмиллиона русского населения [речь идёт о закарпатских русинах из Ужгорода], могла почувствовать обеспокоенность созданием у самых своих границ такой немецко-русской военной провинции и, соответственно, против этого выступить. И потому изворотливая, не разбирающаяся никогда в средствах, фракция украинцев, пытается в приватном письме объяснить венграм, что лишь в Галиции живут украинцы, а в Венгрии - какие-то русины, с которыми украинцы ничего общего не имеют и иметь не хотят! Что могут сказать по этому поводу русская история, язык и этнография, то «украинцев» мало заботит. Наивное же они имеют о венграх представление, [если полагают] что такой аргументацией их поймают на удочку. Проект раздела Галиции, таким образом сконструированный и так аргументированный, говорит сам за себя - разве что авторитарное, не сменяемое долгие годы, правительство могло бы его утвердить и что еще сложнее - реализовывать длительное время. Я аналогичным способом представляю себе, что правящие круги Австрии стремятся и обязаны стремиться привлечь себе на службу русинов, также как они стремились привлечь поляков, но желание идти навстречу русинам, как бы далеко оно не зашло, не будет иметь такого следствия, как обособление восточной Галиции, что означало бы решительно настроить против себя поляков, до этого не дойдёт, тем более, в момент, когда Австрия стремится к присоединению [территории] Царства [Польского], к объединению [его со своими польскими землями]. Лишь с момента, когда это присоединение состоится, когда, таким образом, появится польское государство, объединение русинов станет жизненным интересом этого государства в той же мере, каким оно является сегодня для Австрии.
Poznanczyk: Почему, однако, вы не сплотили их под своим контролем в Галиции, когда войну с Россией уже можно было предвидеть?
Krakowiak: Мы много делали в этом направлении - вплоть до последнего момента, до последней избирательной реформы, проведенной через Сейм, [благодаря] которой предоставили им ряд уступок. Ведь национальное, или если хотите - «украинское» возрождение в Галиции осуществлялось с нашей подачи и при нашей поддержке, чего, разумеется, украинские вожди признавать не хотят. Если же концессии, выделяемые русинам, встречали определённое сопротивление, то следует заметить, что Галиция не является двадцатимиллионной Польшей, но провинцией, в которой русины составляют около 40 процентов населения. Если поляки, живущие среди русинов, противостояли их желаниям, как лица с частными интересами и положением, то украинцы добивались вредных [для поляков] приговоров, опираясь на венский парламент, в котором, благодаря господствующей там обструкции, добыли себе влиятельное положение. В Польше этого не будет, но аналогично русский вопрос будет решён не с партикулярных позиций, но с точки зрения общепольского блага, при этом даже очень обширные права, предоставленные русинам, не будут причиной опасений для поляков.
Warszawiak: Какие права могли бы быть предоставлены русинам?
Krakowiak: Я считаю, что автономия в области просвещения и школ всех ступеней, а также в разных областях экономической жизни, где участие русинов будет возможным и будет желание самих русинов. Кроме того, Польша будет разделена на ряд крупных административных единиц и в некоторых из них представительство русинов может быть преобладающим. Права национальных меньшинств должны быть гарантированы.
Warszawiak: Вы полагаете, что русины быстро вступят на путь взаимопонимания с поляками?
Krakowiak: Сегодня вожди украинского движения находятся в упоении от рекламы, которой окружают их фантастические планы, и слышать об этом не хотят, но в момент, когда эти планы потерпят фиаско, я надеюсь, что они начнут искать взаимопонимания с поляками.