Путь тьмы

Жрец на проповеди говорил то же, что и всегда, только чуть на другой манер. Так повторялось уже незнамо, сколько лет, однако молодой Кжун ван Кальс мог припомнить ещё пятнадцать таких проповедей, сколько он себя знал.
Жрец говорил о порочности огня и небесных бесов и особенно о глазах. Культ тьмы был древним, ему поклонялись уже бессчётное количество поколений, все его положения и догматы были давно известны, однако почему-то в последние десятилетия особенно упорно обсуждалась тема глаз. Давно было известно, что глаза – наиболее порочная часть тела, так говорили все древние. Свет, как таковой, всегда считался у мустов сущностью демонической, все его проявления считались вредно действующими на душу человека, говорили, что он пробуждает в душах злость, и заставляет людей делать греховные поступки, и усомниться в словах старшего, а тем более жреца – один из самых страшных таких поступков.
Огонь считался колдовской сущностью, верному мусту не то, что пытаться развести его, а даже глядеть на него нельзя, иначе демоны света нырнут в глаза и сожгут душу, человек погибнет от сомнений и духовных метаний. В тёмном небе иногда возникали дыры и на людей смотрели голубые глаза демонов верхних пределов. Считалось, что каждый этот огонёк – глаз демона, и он этим своим глазом ищет глаза людей, что бы заставить их творить грехи. Небо считалось у мустов сводом пещеры, который, однако, весьма изменчив, ибо тьма хранит свой народ, её облака, что дарили земле снег и дождь, закрывали мустов от огненных зраков, что лежат ещё выше тёмного предела, но иногда тучи расходились, и звёзды глядели на землю и освещали её. Такие времена считались особенно опасными, каждый верный муст обязан был укрыться от бесовского света, или хотя бы, если не было иной возможности, закрыть чем-нибудь глаза. Верхние пределы считались тем местом, где жгучим светом терзают демоны тех, кого смогли совратить и посеять сомнение.
Подземные ходы, что открывались кое-где, у мустов считались проходом в рай, в мир абсолютного мрака, где каждый сможет обрести покой от соблазнов, что селит свет в людских душах.
Так считали предки, так говорили родители и так говорил жрец, и Кжун всему этому верил, как и все он трудился на благо городка, где жил, таких городков было ещё семнадцать, а столица, где жили верховные жрецы, располагалась, как говорили, у самых врат рая, у подножия горного хребта, где было особенно много пещер. Каждый мог зайти в пещеру, и почти каждый возвращался обратно, не найдя рая. В каменных коридорах небыло блаженства, и мучимые голодом мусты возвращались обратно на поверхность. Жрецы говорили, что лишь прожив на поверхности, принеся пользу другим, и не поддавшись соблазнам света, мог человек войти и не вернуться, и каждый муст стремился прожить жизнь в терзаемом светом мире так, чтобы пройти все преграды и уйти под землю, в вечный благословенный мрак.
Кжун старался не менее прилежно, чем все, он нигде не бывал кроме своего городка, он во всём слушался жрецов и усердно работал, ловя в реке сарков для пропитания всей деревни.
Жрецы, что бы не разочаровать людей, каждого желающего оценивали, достоин ли он войти, что бы если кто вернется, не печалился, потом недостойным определяли, что надлежит сделать, дабы получить это высокое право. Обычно это были очень старые люди, некоторые из них от старости даже переставали шевелиться, тогда жрецы относили их в пещер, и всякий раз потом рассказывали о том, как радостный человек шагал во мрак. Одни лишь они удостаивались подобной чести. Были, правда и другие случаи, Кжун помнил, что когда ему было десять лет, его брат упал со скалы и тоже перестал шевелиться и говорить, даже запах его стал какой-то другой. Тогда его забрали жрецы и сказали, что о избран великим мраком и достоин прохода, однако повторять его путь нельзя, ибо во мраке тысячи путей, и лишь один твой.
Культ мрака всегда помогал людям держаться вместе, но в последнее время из за особой фанатичности в отношении глаз – пути для демонов света в человеческую душу, появилась новая каста монахов. Кто сам, кому сказали жрецы, но люди вырывали себе глаза, или покрывали их повязками пожизненно, раньше это было нестрашно, но за последние десять лет их число увеличилось, их всё больше звучало речей, что каждый обязан сделать то же, многие семьи верили и при рождении лишали глаз детей, отчего многие погибали. Однако фанатиков становилось всё больше, и всё настойчивее и резче звучали речи о всеобщей жертве великому мраку.
И как выяснил совсем недавно Кжун, не все были с этим согласны.
Сегодня жрец говорил такое, отчего у Кжуна зашевелились волосы на голове и расширились ноздри от страха, жрец сказал, что множество верных мустов попало под пагубный соблазн света, жрец сказал, что всем им надлежит пройти очищение во славу мрака. Жрец сказал, что долг каждого верного муста доложить жрецам о инакомыслии. Кжун в ужасе ушел с площади, и не помнил, как дошел до дома
Его родители, мать Марвин и отец Мун небыли на проповеди, он быстро вошел в дом и закрыл дверь, родители сидели за столом, и о чём то ожесточённо спорили, а когда Кжун прислушался, и понял о чём, от ужаса у него подкосились ноги, и он сполз по косяку и осел на пол.
- Уже взяли Ванна и Круна, это только из рыболовов, скоро, глядишь и за нашего Кжуна возьмутся, и за нас, их ведь семьи тоже схвачены! – шептал Мун.
- Но ведь мы благоверные мусты … - лепетала Марвин.
- Неважно! Они берут всех, кто не согласен!
-Но Ван и Крун были захвачены демонами, они не хотели идти на строительство великого храма тьмы…
- Никто не хочет!
- Не говори так!
- Я говорю, что думаю!
- Тише! Тут же Кжун!
- Кжун, ты всё слышал, ну что, иди сюда, расскажу тебе то, что ты ещё не знаешь !
Кжун подошел к столу.
- Слушай внимательно сын, Ван и Крун, ты их знаешь, взяты жрецами по обвинению в инакомыслии, будто бы свет проник в их души и отвратил от пути тьмы. Дело в том, что решили строить новый храм в столице, а люди не хотят. Знаешь почему? А потому, что на этих стройках гибнут люди, люди калечатся, а жрецы усугубляют, наставляют на тёмный путь, тьфу! Люди гибнут ни за что, а жрецы говорят, что таков путь тьмы! Ненавижу! Ты знаешь моё лицо на ощупь уже восемнадцать лет, и я тоже тебя знаю, сын, мы даже раз видели с тобой друг друга! – ахнула мать, прижав руки ко рту, перебив разговор отца с сыном – Да Марвин, Кжун, помнишь, мы шли от реки к дому, когда разошлись тучи тьмы, и свет звёздных демонов позволил нам видеть друг друга!
- Свет проник в ваши души! – взвизгнула мать.
- Помолчи, ты пахнешь страхом! Сын, знай, не всё, что говорят жрецы – правда! Ван говорил об этом на плоту, и его забрали! Скоро очередь тех, кто его слушал, скорее всего возьмут и меня. Тот, кто останется – предатель, отомсти за нас, Кжун!
- Отец! Свет проник в твою душу!
- Нет, но усомниться в слове жрецов, не значит отвернуться от тьмы!
- Как можно так говорить?!
- Свет проник в ваши души!
- Замолчи!- отец ударил мать по лицу, чего никогда не мог представить Кжун – Сын, запомни мои слова, твоё низшее посвящение в жрецы позволит тебе избежать «кары», отомсти за нас!
- Как можно так говорить?
- Можно! Слишком жрецы задурили тебе душу. Может, пойдёшь и доложишь о нас?!
- Что ты, что ты, никогда, отец!
- Ну то – то же, сейчас уходи отсюда, иди к реке, скажешь, что с проповеди сразу пошел на работу, взойди на плот и молчи! Ни слова о нашем разговоре, тогда останешься в живых, и постарайся не сгинуть на стройке храма, иди!
- Но как же…
- Ни слова! Иди!
- Но отец, а как же братья и сёстры?
- Они уже у жрецов, уходи, если не хочешь лишиться глаз!
Голос отца хлестал, как плеть, которой иногда пороли сошедших с праведного тёмного пути, но Кжун несмел ему противиться. Он любил отца, тот научил его всему, что тот знал, они вместе ловили сарков, и Кжун не видел жизни без отца, он любил и свою мать, сейчас она сидела и мелко тряслась от страха, по звукам и запаху он понял, что она плачет, он любил своих сестёр и братьев, они были младше его, и он заботился о них, и всегда старался притащит с работы самого большого сарка, и сейчас, когда отуц буквально выгнал его из дома, он не знал, что и думать. Он любил и жрецов, и любил следовать тёмному пути. А сейчас он запутался.
До реки он дошел на одном дыхании, масли его метались, и он не знал, как быть, он сел на плот, как – то объяснившись, и уже на борту, механически работая шестом стал более – менее чётко соображать.
Это всё конечно полная чушь, отец шутит, Ван и Крун скоро вернуться со строительства и расскажут, что они видели путь во тьму, всё будет хорошо, обязательно всё будет хорошо…
На удивление улова не было, что бы ни одного сарка не было поймано целой бригадой, такого Кжун никогда не видел. Недовольные мусты возвращались в городок, и Кжун шел то же. Он грустил по непойманным саркам, он полностью убедил себя, что все слова отца – шутка, и сейчас представлял, как тот станет его журить за упущенный улов.
 Однако, дома не было ни отца, ни матери, а в ноздри ударил незнакомый запах, чем то он напоминал тот. Что шел из выпотрошенного сарка, когда он ощупывал знакомые с детства предметы, стены и пол, он влез во что-то влажное. Жидкость была ему незнакома, она склеивала пальцы, была солоноватой на вкус, и очень пачкалась. От неё исходил тот странный запах. В недоумении, потирая пальцами возле носа, Кжун пошел к местному жрецу Вран вал Волгану, да скорей откроется путь ему о мрак, по привычке произносил про себя Кжун его титул.
- Это кровь, младший посвященный ванн Кальс, она наполняет тело человека- отвечал Вран вал Волган на его вопрос – Помнишь историю появления человека на бренной земле?
- Да, жрец…
- Человек пришел на землю в каменном семени, что тянуло за собой огненный след, свет приложился созданию человека, обжег его огнём и дал ему глаза – дорогу для демонов к душе его. Данные тьмой нос, уши, вкус и ощущение должны восторжествовать, а глаза, творение света, исчезнуть. Кровь, наследие того огня, она уже не светится, но всё ещё сжигает изнутри плоть людей, вымой руки и забудь об этом, если не хочешь пройти обряд очищения!
- Но где мои отец и мать?
- Они усомнились, в их души проник свет, жрецы забрали их на наставление на истинный путь тьмы!
- А мои братья и сёстры?!
- Слишком много вопросов, младший посвященный ван Кальс! Я назначаю тебе для прохождения пути тьмы десять плетей.
- Но жрец…
- Двадцать.
- Да, жрец. – Кжун склонил голову, и даже вытерпел наказание, но в мыслях своих он был уже далеко от пути тьмы.
 «Отец был прав»,билось в его сознании, и едва зажили раны, он покинул городок, и отправился в пещеры, что бы думать о случившемся, и понять, что же делать дальше.
Он скитался по подземным путям в поисках рая, о котором говорили жрецы, и никак не находил его, он хотел лишь одного, что бы тьма забрала его и избавила его от сосущей тоски по утраченному, растворила бы его пустоту в себе, но он не находил прохода.
Он скитался очень долго, закончились запасы еды и воды, он голодал, зато на ощупь уже запомнил все коридоры и проходы трёх пещер у подножия невысоких гор. Кстати, горы считались лестницей в небо, в ад, почему путь в подземный рай открывался у их подножия, не объясняли даже жрецы.
Он забрёл уже очень далеко, и не собирался возвращаться, от голода он ослабел, и стал хуже чувствовать мир. В городке у него осталась подруга, в этот год он собирался взять её в жены, отец и мать это одобряли, он вспоминал о ней, и пустота внутри становилась ещё больше. Заходя всё глубже и глубже, он словно топил в себе все воспоминания, только бы исчезла эта пустота. А затем случилось то, что изменило всю его жизнь.
Всё глубже, всё дольше он уходил, и почувствовал вдруг, что становиться теплее, и это явление настолько удивило его, что он, забыв обо всём, собрал последние силы, и двинулся вперёд. Он долго шел на встречу раскалённому ветру, пришлось снять и кожух из шкур варнов и прочую одежду, без которой снаружи человек замерзал, и наконец он увидел свет. Он испугался, но его отчаяние, которое овладело им после гибели родителей, помогло ему ступить навстречу демонам, которых он, впрочем, не видел. Кжун прошел несколько поворотов, свет уже ослеплял его, а жар терзал кожу, наконец, он остановился перед поворотом, заглянуть за который не мог из за нестерпимого жара. Он долго собирался с духом, и наконец, на краткий миг, он выглянул за поворот, его обожгло и ослепило, но то, что он увидел, оправдало ожоги. Он не помнил, как добрёл до тёмных коридоров, но найдя струящуюся по стене воду Кжун остановился, и стал обдумывать увиденное.
В глуби земли вместо вечного мрака, вместо рая, течёт жидкий огонь, рождающий свет! Всё, чему его учили – ложь! Отец был прав! «Отомсти за нас!» сказал он на прощанье, только сейчас Кжун об этом вспомнил. О чём он думал, покидая скрытую под мраком землю?!
Но что значит отомстить, что имел в ввиду Мун ванн Кальс? Убить жреца? Но что это решит? Его самого потом отправят в тёмный путь, кому это поможет? Родителей не вернуть… А ведь ему и самому уже не вернуться, он оставил работу, такое жрецы не прощали, это отклонение от тёмного пути, что же делать дальше? Ответ не приходил, пришла лишь решительность осуществить задуманное, не важно, что ещё не было ясно как поступить Кжун понял четко, что бы он не решил, он доведёт это до конца, или отправиться по тёмному пути… Хотя какой тёмный путь? Всё оказалось ложью, нет подземного рая… А если нет рая, то нет и ада, значит звёзды в небесах не демоны, значит… Значит, если нет решения во тьме, он обратиться за помощью к свету!
Но как осуществить задуманное, Кжун лихорадочно думал, мысли неслись бешеным потоком, и вдруг он понял насколько голоден, нет, если он в ближайшее время не поест… Он встал и двинулся в обратный путь к посёлку.
Когда раздался стук в дверь, то самый стук, а потом ещё и запах, запах Кжуна, проник в дом молодой Нирлим, она оцепенела от удивления, страха и радости, а когда тот вошел и поздоровался, и вовсе забилась в угол.
- Кжун, ты живой…
- Живой, Нирлим, живой.
- Но как, как же твой путь, тёмный путь…
-Нет никакого тёмного пути, жрецы обманывали нас, всегда.
От сказанного Нирлим заколотило крупной дрожью. Она была на два года младше Кжуна, но они всегда дружили, всегда ходили на проповеди вместе, вместе мечтали взойти на путь мрака, слушали жрецов, и всё было так прекрасно, а сейчас он говорит такие ужасные вещи!
- Свет проник твою душу! – пролепетала она, повторяя слова жрецов, но сама она в них не могла поверить, слишком хорошо она знала Кжуна, слишком привязалась к нему, слишком…
- Не повторяй их лжи. – грустно произнёс Кжун, он так и думал, что она его не поймёт, слишком долго слушала она жрецов, что бы сбросить их путы требовалось увидеть своими глазами то, что он увидел. Да, именно увидеть, и именно глазами! От этой мысли он рассвирепел, на жрецов, на подругу, что не верила ему, на весь этот лживый, вечно тёмный мир, на всё.
- Прости, Кжун, прости – расплакалась Нирлим у него на плече – Жрецы сказали, что ловцы сарков смущали людей, что в их души проник свет, жрецы сказали, что заберут их в столицу, для того, чтобы направить на истинный путь тьмы, потом они сказали, что те, кто их слушал тоже усомнились, и их забрали тоже, они сказали, что и твои родители искушены светом, и их забрали, как и остальных. А ты, сказал мне Вран вал Волган, да скорей откроется путь ему во тьму, уже достиг в своём служении предела, и отправился по тёмному пути, что они пустили тебя в подземелья, как же ты вернулся?
- Вернулся, как видишь, и не без труда, на выходе из пещер меня встречал низший, незнакомый мне жрец с копьём, что бы я точно не вернулся обратно…
- Вот откуда этот странный запах?
- Это кровь, привыкай, скоро он заполнит всё селение и прочие города мустов, времена меняются…
- Чья это кровь? Неужели…
- Это кровь жреца, а могла бы быть и моя, что лучше?
- Я не знаю… - тихо прошептала Нирлим, уже будучи в полном шоке от обрушившихся на неё событий.
Они долго ещё сидели вместе, Кжун рассказал ей обо всём, и теперь лишь ждал её решения, последует ли она за ним, или этот единственный небезразличный ему человек отвернётся, не поймёт, и он останется в этом новом, обрушившемся на него, мире совсем один, наедине со своей местью. Причем он очень сомневался, что сможет пережить подобное.
План у него уже был, но он не стал её посвящать, предвидел непонимание, и сейчас с тревогой ожидал, как повернется к нему судьба.
- Нет, Кжун – сказала наконец она – свет проник в твою душу, то, что ты говоришь ужасно, отправляйся в столицу, прими наказание, вырви глаза, но только вернись на верный путь, ведь не ты сейчас говоришь, а демон! Демон света, что вселился в твою душу! Отправляйся в столицу, излечись, покайся! – искренне молила она его, он ожидал чего то подобного, но всё же её слова заставили его отшатнуться. Внутри всё будто схлопнулось, подобное он испытал, когда понял, что слова отца правда, но сейчас это потрясло его чуть ли не больше, чем крушение всего известного ему мира. Молча пятясь, он достиг двери и вышел на улицу. Город уже просыпался, слышались звуки и запахи множества людей, и Кжун поспешил покинуть поселение, где прошла вся его жизнь. Навсегда.
Где найти свет, раз уж он решил использовать его помощь? Жрецы говорили, что горы – путь к свету, но облака тьмы плотно закрывали небо, там не пройти, да и тот ли это свет? В глуби земли есть огонь, но там не подойти и близко, то же не подходит, остаётся одно – искать тот огонь, что принёс каменное семя, из которого вышли на землю люди. Где его искать, ведь с одной стороны - это святыня всех мустов, а с другой – обитель врагов рода человеческого – демонов огня, кто мог об этом знать что – то, кроме легенд?
Жрецы.
 Тем более, что отец завещал месть… Он имел в виду жрецов, стоит, пожалуй, поговорить об этом с ними, но с кем? Жрец четвертой ступени Вран вал Волган, да… Нет, хватит титулы пусты, ибо лживы те, кто их носит, вряд ли что то знает, стоит спрашивать тех, кто стоит повыше, так, что в столицу он отправится, но вовсе не за тем, за чем посылала его Нирлим.

***

Стены черного камня окружали город, примыкая вплотную к горам, и охватывая полукольцом столицу племени мустов, на эти стены, гладкие, высотой в пять – шесть ростов, невозможно было залезть, а единственные ворота охраняли шестеро младших жрецов, пройти мимо них, в толпе прочего народа, было невозможно для Кжуна. Он пах не так, как жители города, жрецы почувствовали бы это, да и звук его шагов отличался от характерного столичного. Жители города ходили с характерным шарканьем, Кжун запомнил это с тех пор, как к ним в какой – то год приходили на ежегодную проповедь жрецы десятой и одиннадцатой ступеней со своей свитой. Скопировать это было невозможно, нужно было родиться в столице, что бы приобрести столь характерный звук шагов.
Кжун ходил вокруг стен столицы, и никак не мог придумать, каким образом добраться до жрецов, все пути были закрыты, скалы – неприступны, а пещеры охранялись.
К воротам тянулись караваны разных людей, и в том числе те, кого безглазые жрецы пригнали на очистительные обряды и строительство храма. «Вот где выход, а точнее вход», подумал Кжун, подбирая с земли камень поувесистее, и крадучись и затаив дыхание, направился к одной из таких колонн, входящей в ворота.
Колонна занимала всю ширину прохода, стражники разошлись в стороны, прижались к стенам, пропуская безглазых, ведущих колонну, образовался затор, он скоро бы рассосался, если бы не Кжун.
Его камень, брошенный в толпу, угодил кому-то в голову, и вызвал толчею и панику, люди заметались, создалось целое смешение запахов и звуков, давка, орали жрецы и стражники, нанося удары копьями, вопила толпа, и во всём этом сумбуре Кжун буквально ползком сумел проникнуть в город. Он получил множество синяков и ссадин, но главное было сделано, он проник в город – обитель высших жрецов. Тех, кто мог бы ответить на его вопросы.
В бесконечной череде потерь, утрат и лишений случился разрыв, ему наконец-то повезло, великий жрец пятнадцатой ступени, предстоятель культа тьмы, Халам вар Ландим решил посетить строительство нового храма и произнести проповедь для всех желающих следовать тёмному пути. На вершине каменной трибуны, в окружении свиты, он возвышался над огромной толпой, и голос его, казалось, исходил с тёмных небес. Что он говорил, Кжун прослушал, но после церемонии он, в числе многих, проследовал за ним, это была толпа тех, кто почитал себя достойным вхождения на тёмный путь. Обычно оценкой страждущих жрецы рангом ниже, но сегодня Халам вар Ландим решил сделать всё сам.
Достойным оказал Кжун и ещё один человек, он был древний старик, и настолько истово верил во тьму, что покрыл и без того пустые глазницы ещё и повязками. Втроём, с верховным жрецом, они двинулись вниз по подземельям, что брали начало в старом храме, на смену которого строился новый. Сменили каменную кладку дикие коридоры пещер, мрак стал гуще обычного, в молитвенной позе рухнул на колени старик, а через мгновение упал на бок и перестал шевелиться. Он уже ступил на свой путь, а жрец…
Если бы не события последнего времени, Кжун лёг бы рядом со стариком, и единственным между ними различаем, была бы его вскрытая глотка, но он за эти последние недели повзрослел будто бы на десятки лет. Когда рушиться сразу весь мир, человек быстро взрослеет. Или умирает. Кжун почувствовал резкое движение воздуха и шелест ткани, поэтому он успел перехватить руку Халама, сжимавшую нож.
Кжун никогда не обучался приёмам жреческого боевого умения, но им двигала суровая решимость, Жрец когда-то был великим мастером, но за годы бытности его верховным всё его умение свелось к быстрому перерезанию глоток обреченных.
После непродолжительной борьбы нож выпал из выкрученной сухопарой кисти жреца и Кжун подобрав его, прижал к стене грота изумлённого Халама.
-Как ты посмел? – опешив от подобного, вопросил жрец.
- Посмел, посмел… Я, видишь ли, понял тут в последнее время, при других обстоятельствах я бы и говорить с тобой не стал, да вот нужно, чтобы ты ответил на парочку моих вопросов.
- Да как ты смеешь, ничтожный!?Спрашивать что-то у меня, жреца пятнадцатой ступени! – Халам явно приходил в себя и обретал прежнюю властность, но Кжун напомнил ему о том, что их роли поменялись простым способом – чуть повёл ножом по горлу, и жрец тут же пошел на попятную. Царапина в пару пальцев длиной сразу произвела на него впечатление.
Допрос прошел удачно, и выйдя за стены города, куда его проводил Халам, с приставленным к пояснице кинжалом, он уже знал, что делать, единственное, что омрачало его путь на север, так это то, что за его спиной, в столице, по прежнему гибнут люди, а фанатики калечат мустов, оправдывая это тёмным путём. Всё-таки ему придется сюда вернуться, люди должны знать правду, должны знать правду и сбросить шоры ложной религии. Но пока он не обретёт силу, это невозможно, сейчас он уже жалел, что оставил вар Ландима в живых.
Согласно древнейшим легендам, что передавались лишь в кругу высших жрецов, люди ступили на эту землю с неба на каменном семени, движимом огнём. Семя это упало на далёком севере, где мрак и холод ещё более жестоки, чем в нынешней земле мустов. Халам рассказал, что это всё реально, были отправлены экспедиции, они нашли то место, и даже само семя, оно оказалось не из камня, а из металла, но проникнуть внутрь им не удалось.
 Семя охраняли демоны.
Так же из металла, они несли в себе огонь, они изрыгали его и тогда люди исчезали в огненных вспышках, они источали яркий свет и ослепляли людей, испуганные жрецы отступили и многие из тех, на которых пал свет демонов были ослеплены и отправлены по тёмному пути. Как пройти к величайшей, но сокрытой святыне мустов Халам знал, и не отправил погони вслед Кжуну лишь по тому, что считал его уже покойником, впрочем, последнего Кжун не знал.
Он знал теперь точное место своих поисков, не знал, правда, как быть с демонами, но раз решившись искать силы у света, он не мог повернуть обратно. Несколько месяцев шел он в одиночку на север, холодало всё больше и больше, вода здесь замерзала, а снег лежал настолько плотно, что по нему можно было идти, идти и не вязнуть. Постепенно становилось светлее, тучи проносились по небу всё реже, Кжун шел под светом звёзд. Несмотря на зверский холод, от которого замерзали глаза, и чернела кожа, он радовался свету и возможности видеть землю далеко вокруг. Наконец он добрался до искомого места и то, что предстало его взгляду, не поддавалось описанию. Блестящая гора сверкающего под звёздами металла неимоверных размеров. Посреди очищенного от вездесущего снега пространства и на вершине, излучающая яркий красный свет.
Кжун сбежал по оплавленному снежному склону на очищенную землю площадки, вблизи всё оказалось ещё более огромным, снежный кратер был глубиной, наверное в десятки ростов, а железный корпус семени и вовсе не поддавался описанию. И здесь, внизу, было тепло. С мороза, на котором он провёл последние недели, это тепло обжигало, хотя здесь было всего на пару градусов теплее, чем на широте, где жили мусты. Кжун стоял совершенно ошеломлённый перед величайшей святыней, никакие рассказы Халама не могли сравниться с увиденным, как к нему приблизился демон он не заметил, а когда заметил, то бежать было уже поздно.
На него пролился яркий голубой свет, а сам демон, ростом вдвое больше, и имевший четыре огненных глаза, распотрошил шесть рук, оканчивающихся какими-то клешнями, вместо ног демон имел какую-то платформу, что , впрочем не мешало ему передвигаться.
Ещё больше, чем внешний вид демона, Кжуна поразило то, что спросил у него демон:
- Кто ты, человек, что ты хочешь? – голос казался ему неживым.
Халам что-то говорил об этом, мол, демоны задали вопросы, а когда жрецы напали на порождения света, что бы освободить святыню, начали их убивать. Понимая, насколько важен его ответ, и в то же время, сотрясаясь от ужаса, Кжун ответил:
- Я, человек, я хочу овладеть силой света, я хочу помочь вашему делу – первое, что пришло ему в голову.
- Приветствую тебя, человек. Корабль готов и отремонтирован, находиться в состоянии консервации, жизнеобеспечение в норме, пройдите на борт.
Кжун ничего не понял, но когда за его спиной закрылся проход, впустивший его и демона внутрь семени, и отовсюду хлынул свет, он понял, что дошел, наконец, до цели. Демоны, все совершенно разные по внешнему виду, но говорившие одним голосом, который шел иногда вообще ниоткуда, и отовсюду, взяли его в оборот. Его вели по бесконечным лестницам, коридорам и залам, что-то бесконечно говорили, но он не мог понять, что именно, ни единого знакомого слова. Его втолкнули в очередной зал, заставили лечь на стол, над ним нависло какое-то металлическое чудовище, его укололо что-то в руку, и он потерял сознание.
Очнувшись, он обнаружил себя отдохнувшим, полным сил, и к тому же без единого следа от былых обморожений. Он ещё жив, значит, всё же он не ошибся, обратившись за помощью к свету. Демоны выполняли все его бытовые просьбы , ничего не требовали от него, но и на расспросы не отвечали, он мог свободно ходить по всем помещениям, делать всё, что угодно, но ничего не мог понять. Жилось-то ему хорошо, но ой силы, что он искал, он не нашел, и поэтому всё больше и больше впадал в отчаяние от бесполезности затеянного им похода.
Он, за бесконечные часы своих скитаний узнал, что меться множество помещений, предназначенных для людей, они были здесь безумно давно, но были! Они располагались вдоль длинных параллельных коридоров, залы, молельные, как показалось Кжуну, места, где бралась пища, свет и шум, ещё больше мест, в которых что-то ухало, иногда двигалось, но оставалось за гранью его понимания.
Единственное, что его ободряло, так это то, что он обнаружил здесь следы жизни и пребывания людей, они были здесь, безумно давно, но были! Он ходил по их жилищам, находил непонятные предметы, вертел их в руках, слушал их, обнюхивал их, разглядывал, но всё равно не находил того, что искал. Единственная положительная находка – так это то, что люди жили здесь, люди жили при свете, значит, он был прав! Культ тьмы – ложь!

***
Халам вар Ландим уже и думать забыл о дерзком мальчишке, что год назад посмел угрожать ему, верховному жрецу, Он сплавил его вон, на крайний север, туда, где мороз убивал людей, да он сказал ему, где искать святыню, но пусть его убьют там демоны, в любом случае, нет смысла думать о том, что не представляло угрозы. Верховный жрец считал его покойником, и всё же его задело то, что какой – то юнец смел ему угрожать.
«Вера покачнулась в сердцах людей» - думал Халам, нужно упрочить свою власть, иначе мусты погибнут, без единства, обеспеченного культом тьмы.
Всё больше народа хватали и отправляли на истинный путь, всё фанатичнее жрецы искореняли любое инакомыслие, всё чаще чуяли мусты запах крови и гноя из незаживающих глазниц соседей, ещё недавно здоровые муста влачили теперь жалкое существование несчастными калеками. Многие умирали, страдая от чудовищных болей в голове, гной стекал по их щекам, и земли мустов наполнил ужас, люди старались не разговаривать, не высовываться из домов, и всё сильнее становилась власть жрецов.
Глядя на всё это, верховный жрец, всё больше радовался, радовался тому, что власть упрочивается, единство народа растёт, скоро уже законченно будет строительство нового храма, всё лучше и лучше идут дела, всё лучше и лучше и лучше и лучше чувствовал себя верховный жрец, и он совсем забыл о том, кто всего год назад мог его самого отправить в тёмный путь.
Он прогуливался по стене старого храма, как всегда проснувшись и насытившись, он любил пройтись, вдохнуть знакомый запах своего года, послушать шум его пробуждения, он всегда старался вставать раньше остальных, ради таких моментов.
Но в это день его прогулка была последней.
Произошло то, чего он и представить себе не мог. Неизвестный гул, нарастая, приближался с севера, затем вечно черное небо осветилось багровым светом, а далее вечные тучи в ужасе ринулись в стороны , а с неба, с громом , переходящим в гул, от которого дрожала земля , хлынул свет, осветивший вечно погруженный во мрак город. Жители, работники на стройке храма, жрецы, и сам Халам вар Ландим, в суеверном ужасе пали ниц, а зарево всё полыхало, гул всё давил своей мощью, и кое-где уже начали рушиться стены.
Наконец этот кошмар закончился ,зарево ушло вверх, стих гул, но взамен раздался шум, у ворот и новое зарево, слабее, но не менее грозное, полыхнуло в воротах, и двинулось по главному тракту, прямиком к главной площади перед храмом. Прямо на ошеломленного Халама.
Световые лучи били из стороны в сторону освещая испуганных, отворачивающихся, людей с непонятным треском процессия двигалась к храму, и к ужасу вар Ландима прибавилось ещё и безумное удивление, он узнал тех самых демонов, что стерегли, сорок с лишним лет назад стерегли семя, тех, что не пустили жрецов к святыне, тех, что сделали его верховным жрецом, убив старших посвященных.
 А когда в окружении этой чудовищной свиты он увидел человека, всё встало на свои места, однако от этого легче ему не становилось, и он смог лишь слушать, на равнее с остальными то, что говорил человек, навсегда разрушивший старый мир.
- Народ мустов! – разнеслись над столицей слова Кжуна, многократно усиленные динамиками роботов, эту речь он готовил с тех пор, как понял истину.
- Послушайте меня! Я, Кжун Ван Кальс, сын Муна и Марвин. Моих родителей, жрецы убили по подозрению в инакомыслии, как и многих из ваших близких! Якобы свет проник в их души, и сбил их с тёмного пути! Знайте, тёмного пути нет! Жрецы лгали вам, лгали на протяжении восьмисот семидесяти двух лет, я спускался в глубины земли, и видел там свет и огонь, в чреве земли нет мрака, там течёт расплавленный от подземного жара, камень, а свет в небе , скрытом тучами – это огни иных миров – звёзды, огромные жаркие шары, вокруг которых крутятся и вращаются, подобно нашему, у нас есть солнце, как у всех миров, но оно светит на другой стороне мира, который имеет форму шара.
Я узнал всё это, когда проник на корабль, семя, на котором пришли в мир наши предки, там я узнал истину, и она в том. Что нет нужды терпеть лишения из за суеверного страха. Свет и огонь был помощником наших предков, он позволил им путешествовать среди звёзд, а культ тьмы – ложь, жрецы – убийцы! Они веками не позволяли нам жить в тепле и уюте во имя ложного тёмного пути. Культ тьмы – ложь, он оглушает сознания людей, отриньте его! Мы станем жить по новому, огонь даст нам тепло, свет поможет жить, я укажу путь в край, где светит солнце, где в изобилии пищи, где тепло, где человеку счастливо жить!
Он говорил ещё долго, ещё дольше он ждал пока до людей дойдёт смысл сказанного, когда они сделают свой выбор, и когда примут новую жизнь.
Наконец к нему потянулись люди, а вскоре волнение охватило весь город. Зажглись огни, электрические светильники, которые, послушные ему, роботы разместили в городе. Строители опрокинули охрану и покинули недостроенный храм, по дорогам побежали гонцы к остальным поселениям мустов с вестями о новой жизни. Многие из жрецов покаялись, многих уничтожила разъяренная толпа, отомстившая за столетия лжи
, в их числе и верховный жрец Халам вар Ландим. Кжун нашел его тело там, где настигли его люди, на храмовой стене, он молча постоял над телом старика с проломленным черепом, отдал ему последние, так сказать почести, ведь, что бы там не было, именно благодаря ему он нашел звездолёт, да и хотел верховный жрец в обшем-то добра, неверные применял методы, но хотел всё же добра…
А потом он направился к Нирлим.
Вести уже достигли его родного посёлка, его встречали почти все жители, жрец второй ступени Вран вар Волгам бросился к нему с мольбами о прощении, но Кжун отстранил его и прошел мимо. В этом городке ещё не было огня и света, и когда Кжун вошел в её дом, он вновь ощутил знакомые, казалось забытые, звуки и запахи провёл рукой по знакомым стенам, и вновь, как в тот день, когда они расставались, сел напротив.
- Ты всё-таки не прошел искупления…
- Я нашел свой путь, путь света.
- Свет проник в твою душу…
- Нет души, нет тёмного пути, нет демонов света, всё это ложь. Я нашел древнюю святыню – корабль, на котором наши предки прилетели сюда из других миров. Миров много, разделённые безднами пустоты, они существуют, там живут люди, и могут путешествовать из мира в мир. Наш мир один из многих, не более!
- Но те демоны, что пришли с тобой? Откуда ты знаешь, что тебя не обманули, что не демоны внушили тебе всё это?!
- Потому, что жить лучше со светом, чем без него, потому, что жить в тепле огня лучше, чем в холоде, и самое главное, всё, что есть у человека – его, и лишать его чего-либо нельзя, а если это делается, то это величайшее преступление! Я научу тебя, всех научу, тому, что сам узнал о устройстве мира, о знаниях древних, теперь мы не будем терпеть лишения этих холодных и тёмных мест, дальше на юг тьма закончиться, и солнце станет нашим светилом!
- Но как ты узнал всё это, ты изменился…
- Когда рушиться мир, быстро взрослеешь… Мне повезло, я внутри одной из кают нашел игрушку, там когда-то жил ребёнок, и ему подарили вот это… - он достал из кармана своей новой, синтетической, куртки черный блестящий шар, нажал клавишу, и перед ним в воздухе зависли галографически воспроизведённые слова детской песенки. Комната осветилась голубым светом, зазвучала простенькая музыка. Нирлим инстинктивно бросилась в угол. Ей показалось, что перед ней сидит не человек, а самый настоящий демон во плоти!
- Не бойся, я потом объясню, как это работает, так вот, это – обучающая игрушка, благодаря ей я понял, что такое письмо, как его читать, понял алфавит. Представляешь, каждая эта закорючка – изображение одного звука, я научился понимать то, что люди написали столетия назад, а когда я понял это, то мне открылись ответы на все вопросы, я нашел библиотеку – хранилище знаний предков. Я нашел инструкции - как управлять роботами, это те, которых ты зовёшь демонами, я нашел записи обо всём – бортовой журнал, и я узнал всё, понимаешь, всё! Откуда мы, почему мы живём здесь, как устроен мир! Наши предки попали в космосе в катастрофу, и их корабль рухнул на эту планету, он упал на севере, ближе к полюсу, чем к экватору, там люди жить не могли, и они ушли сюда, здесь можно было жить и не так далеко до корабля, который они оставили, возложив работу по его ремонту на роботов, но работа затянулась… Шли месяцы, годы, а результата всё не было, люди оказались на неизвестной планете, в  неизвестной части космоса, многие стали терять надежду на восстановление корабля, постепенно стали сменяться поколения, истинна ушла в разряд легенд, сформировался культ тьмы, люди забыли о дороге меж звёзд, забыли о том, кто они, а роботы всё продолжали ремонт, сохранилась запись, последняя запись последнего члена экипажа, он написал о том, что люди отчаялись вырваться с планеты, и хотели разобрать корабль, приспособить его для жизни на земле, один лишь штурман понимал, что нельзя этого допустить, он в одиночку добрался до корабля, и отдал последний приказ – не подпускать никого к кораблю, пока не будет закончен ремонт. Ремонт был закончен двадцать пят лет назад, я стал первым, кто пришел к нему, и теперь я – капитан, все роботы подчиняются мне, мне подчиняется корабль, теперь мы заживём новой жизнью! Счастливой жизнью!
-Но что ты хочешь? – сквозь тихий плач спросила Нирлим.
- Сейчас корабль на орбите, в небе над землёй, когда все будут готовы, мы полетим на юг, в светлые земли, там мы будем жить, исчезнут все тяготы тьмы!
- Но почему люди сразу не ушли туда, в этот рай на земле?
- Не знаю, наверное не смогли туда добраться, или хотели поближе быть к кораблю… Хочешь отправиться туда прямо сейчас? Увидишь это здорово! Пошли!
Через несколько часов они уже глядели на залитый солнцем мир, куда их доставила одна из шлюпок корабля, та, на которой он прилетел в столицу, а затем домой. Буйная, непредставимая, растительность окружала их, мир пах и звучал буйной жизненной радостью, и только сейчас она наконец поверила ему. Поверить раньше ей мешала не вера в тёмный культ, она не боялась жрецов, она не боялась, даже, крушения всего известного ей мира, нет, она боялась лишь того, что если она поверит ему, то в то же время изменит своей любви. Если бы всё то, что он говорил, оказалось ложью, значит это уже не он, а демон говорит его устами. Поверив, она предала бы Кжуна, того, что она знала столько лет, но сейчас только она поняла, что он не изменился, он повзрослел, но всё же остался прежним. И только сейчас она поняла, насколько счастлива, и бросилась со слезами к нему на шею, но это были слёзы радости.
Они разбили палатку на берегу безымянной речушки, окруженной лесом, и жили в ней, радуясь свету. Ожидали вестей о том, что пора забирать сюда остальных людей. Закончилось, казалось им, время ночи, начиналось время дня. Новая эпоха.

Эпилог

Корабль молодого капитана Кали совершал свой сотый, юбилейный полёт вдоль этого дальнего маршрута. Кали проходил его в первый раз, до этого корабль водил его отец, а теперь, когда он получил судно и жезл капитана, он чувствовал себя счастливее всех в галактике. Сбылась его давнишняя мечта, мечта всей его жизни, мечта о полётах среди звёзд, он с детства бредил космосом, знал всю историю космической эпохи своей и многих других цивилизаций. Сам он был бьёрнанцем, представителем одной из пары десятков рас, объединенных в наиболее сильный в галактике альянс, под началом цивилизации землян – людей, именно они, своим вхождением в космическую эру, изменили баланс сил старинного противостояния, положили конец активной войне, дали мир бьёрнанцам и многим другим расам – старым соперникам.
Историю космического этапа цивилизации людей Кали изучил наиболее вдохновенно, поэтому первый его полёт был ещё более волнующим, ведь маршрут пролегал вдоль звёздной системы Хеймды, на одной из планет которой пропал один из первых земных звездолётов дальнего следования – легендарный Орд.
Множество было произведено разведок, и было установлено, что Орд исчез, а экипаж пропал без вести, проведены были радио - и опто - съемки поверхности планеты, и ни следа разумной деятельности, ни следа выживших не было обнаружено. Мимо шел торговый маршрут Бьёрна – Пёльхьёль – Альфа Ориона, девяносто девять раз мимо проходил корабль отца – Свартуорм, но в сотый раз Кали, в честь юбилейного полёта, решил провести съемку планеты, послать спутники и зонды Это не было самоуправством, он был полновластным хозяином корабля – фамильного достояния, в отличие от флота землян, где все корабли были собственностью правительства, вернее государства. У короны Бьёрна был свой, частью наёмный флот, а у дворянина корабль был разом и регалией и замком.
От результатов планетарной разведки Кали, хоть и прирожденный романтик, подумал, что пора проверить психику, но всё же он ещё раз перечитал сводку, и ещё раз не поверил глазам. На планете, в зоне абсолютной тьмы, где неоднократно проводилась съёмка, и ничего не было видно, кроме тёмных пространств, покрытых снегом, теперь горели огни, а на орбите находился сам легендарный Орд, он хоть и заглушил ходовые двигатели, и габаритные огни не горели, но разведка говорила о его прекрасном состоянии! Не мог поверить в это молодой Кали, но всё же взял себя в руки, проверил и перепроверил результаты разведки, и вот по космосу понеслись вести, принимая которые, все, без исключения операторы вскакивали со своих мест. Корабль, о котором не слышали уже более восьмиста лет, вновь вышел в космос.

***

  Председатель экспертной комиссии Ульянов терпеливо дослушал доклад о найденных потомках экипажа корабля, потерянного более восьми веков назад. В комиссию Верховного совета вошли инженеры и дипломированные учёные, члены центрального комитета партии, социологи и все прочие, чьё мнение могло помочь в решении столь сложного дела.
- Вопросы? – как привык на своих лекциях, спросил профессор Карлштайн.
- А как они измеряли время, если там нет смены дня и ночи?
- Как я уже объяснил, товарищ Иволгин, их планета имеет скорость вращения коррелируюшую с периодом обращения вокруг звезды, планета разделена терминатором, по понятным причинам полюсами они считали точки с наивысшей, и соответственно нижайшей температурой. На полюсах – крайне экстремальные условия, на юге – пустыня, на севере – пустыня же, но уже ледяная. Благодаря малому радиусу планеты, есть довольно обширная зона, между «тропиками», где вполне комфортные условия для жизни людей, есть вода, растительность, и тому подобное. Мусты жили за экватором, в северном тропическом поясе, где жизнь возможна благодаря теплым ветрам с юга, несущим…
- Но как же так, если планета имеет малый диаметр, то почему там гравитация почти как на Земле, девять десятых «же»?
- Игорь Кириллович, не красиво перебивать академика, тем более перед аудиторией…
- Товарищ Ульянов, ничего страшного, я отвечу, у планеты очень большое и плотное ядро, а сила притяжения, как известно, зависит, помимо прочего, от…
- Но как же мой вопрос о времени?
- Ах да, у них просто остался атомный хронометр, его берегли в столице, как одну из святынь, а остальные жили, просто подчиняясь общему ритму, задаваемому жрецами…
- Жрецами? А что там за культ тьмы?
- Ничего особенного, если только для социологии.… В общем для единения разрозненных людей был создан деспотичный культ, а чему ещё можно поклоняться на тёмной стоне, кроме как мраку? Их планета ведь очень чётко разделена терминатором, скорость вращения вокруг звезды коррелирует с вращением вокруг своей оси, таким образом…
- Понятно, понятно, а всё-таки, что на счёт силы этого культа?
 - Никакой, истинных богов на этой планете нет, других сверхматериальных сущностей то же, в отличие, скажем, от Ипры, как вы помните…
- Профессор, это всё бесспорно интересно, но всё же как вы считаете, что же с ними делать, с этими мустами?
- Оставить в покое, может быть предложить дистанционное изучение…
- Оставить. Видите ли, обращаюсь ко всем, Орд числиться за нашим флотом, по общему праву космонавтики он принадлежит нашедшему – капитан Кали Бьёрнхеймдеру, а по закону о колонизации неизвестных планет – он собственность колонии. Что будем решать?
- А что решать, вопрос о корабле, по-моему, решен колониальным правом.
- Но мусты – не колония, они не входят в состав нашего союза, правда Кали заявил, что для него Орд – святыня космонавтики, и обладать он ей не в праве, но есть ещё и король Бьёрна, как тот отнесется к столь широкому жесту?
- Я полагаю, что необходимо принять их в состав Союза в качестве независимой автономной резервации, и оставить за ними Орд.
- Вадим Игнатьевич, а нужно ли им всё это, вхождение в нашу культуру, у нас ведь разрыв во времени восемь веков, а в культурном плане – вообще пара тысячелетий. Вопрос сложный, необходимо всё изучить.
- А Совет, вообще, как настроен? Нужен ему корабль, или планета?
- Да нет, в общем то, времена войн за территории и планетарные базы прошли, сейчас война другая, так что планета нам безразлична…
  Спор ученых продолжался очень долго, бесчисленные симпозиумы, конференции, дипломатические переговоры, всё это осталось позади, именно за этими людьми, на которых Совет и партия возложили ответственность, оставалось последнее решение.
В конце концов, планета, названная Вранной, была объявлена независимой цивилизацией, вне сферы влияния прочих, высокоразвитых рас, и в то же время, она подпадала под защиту Альянса от различных видов агрессии со стороны врага. Одним словом мустов оставили в покое, позволив им жить как свободным людям.

Послесловие

Нирлим и Кжун лежали вместе на берегу реки глядели неслезящимися, уже, глазами на солнечные блики на воде, их идиллия продолжалась. Мусты ,всё ещё, собирались, и никак не могли собраться покинуть родные места в мире тьмы. Кое-где появились очаги сопротивления новой жизни, там, где поклонялись особенно истово, призывая отринуть лживые плотские дары света ради упокоения души во мраке.
- Ты был прав, культ тьмы – ложь, он должен уйти…
- Нет – посерьёзнел вдруг Кжун, улыбка сошла с его лица – Культ тьмы должен остаться, он необходим для выживания мустов
- Но ты сам говорил, что религия туманит разум…
-Говорил, но тогда я считал религию эфемерной, плодом разума, а не частью объективной действительности. Теперь всё изменилось. Мы не сможем здесь жить, на свету.
- Но почему?
- Потому, что здесь действительно живут демоны света, я уже во множестве видел их следы, а недавно видел и одного из них. Эти земли уже населенны, и войны мы не выдержим… И потом… Со мной заговорила тьма. Она укажет нам верный путь!



Конашков Н. Г. 19 октября 2009.


Рецензии