Борис

А ведь мы были знакомы десять лет. Мне пришло в голову это только сейчас. Сначала, были знакомы наши матери. Пересекались на каких-то врачебных конференциях, в мед. комиссиях военкоматов, где-то еще.

Оглядываясь назад, я думаю, что родители хотели, чтобы у меня "сложилось" с его сестрой - скромной рыжей девочкой, учившейся на педиатра. Я, даже, съездил к ним пару раз на "огородные" семь соток (какой-то нестандартный был размер), что-то там полил и однажды сходил с ней в кино. Потом она вышла замуж за другого.

А с Борькой мы подружились - два типичных, по тому времени, советских инженера. Он, правда, был устроен чуть получше - в какой-то важный НИИ, из которого не посылали "шефствовать" в колхоз (где я пропадал все лето и часть осени) и посылали в командировки то в Москву, то в Питер за какими-то экспертизами. И если даже случался, вдруг, Казахстан, то все равно, в костюмчике и с "дипломатом". Мой НИИ был попроще и мотался я почти исключительно в Сибирь в двухмесячные командировки "по пуско-наладке", а драный чемодан был загружен ремонтным "железом". Ручка, от непомерной тяжести, оторвалась еще в одной из первых поездок, и я там же на месте, из нержавеющего сварочного электрода "пятерки", соорудил две скобы, которыми прихватил ее к корпусу. А поперек он был обвязан куском репшнура, чтобы не развалился окончательно. Ну и, опять же, "костюмчики" в тамошних местах не приветствовались.

Но, связывала нас не работа. Обсуждали, как все, новости, политику, еврейские темы, его карикатуры и мои литературные опыты. Когда я начал писать "Морфологию", он читал ее одним из первых.

Он был женат, в отличие от меня, но пока без детей, и ничто не мешало нашим долгим посиделкам. Кажется, и жене его я был интересен - как интеллектуальный десерт. Она очень серьезно относилась к увлечениям мужа и всегда была рада обсудить его новые успехи и новые рисунки. Была очень непосредственна, и как-то на прогулке я даже вынужден был спросить: - А тебе не кажется, что ты должна идти ближе к Боре? И еще, в другой раз, когда Борис был в очередной поездке, попросила меня составить ей компанию в кино - на какой-то модный фильм. Я дипломатично уклонился.

Потом карьера Бориса потихоньку пошла вверх, он начал занимать новые должности, а я, не получив и пятирублевой прибавке к зарплате (которую дали даже явным бездельникам), ушел из своего НИИ в другой. Хоть и привык за шесть лет, и нравилось многое, но тут понял отчетливо - тупик.

Странным образом, как заклятье наложили, ни на одной работе после этого я больше двух лет уже не задерживался. Ни здесь, ни в эмиграции, ни снова здесь. Помню, на одном из интервью, менеджер, рассматривая мое резюме с четко отбитым двухлетним тактом, хмыкнул удивленно: "как часы".

Но тогда я всего этого еще не знал. Был молод, энергичен, полон надежд и планов. Собираясь в очередную "сибирскую" командировку, позвонил Люде, спросить - не привезти ли чего. Она отвечала наспех, запыхавшись: - "Ты опоздал, мы уезжаем. Я сейчас одеваю Аллу и еду к маме. Боря уже в Москве, ждет нас".

Положил трубку, растерянно. Ну, да. Мы ведь и не виделись последний год. У него семья, ребенок. У меня - очередные неприятности. И вот еще, на улице как-то встретились, - он намекал на что-то, а я не понял, не обратил внимания.

Собственно, давно уже все было пропитано запахом отъезда. И многих давно уже не было. Местная еврейская школа, арендовавшая помещение то здесь, то там, организовала какие-то курсы иврита с самодельными преподавателями и скверными ксерокопиями учебников за немыслимые деньги - мы все в нее записались, с Людой сидели за одним столом. Борис, поначалу, тоже ходил, но потом увлекся проектом оформления какой-то кулинарной книжки, типа "Рецептов еврейской кухни", которая должна была иметь оглушительный успех и сделать авторов богатыми и знаменитыми, и ему стало не до курсов.

Впрочем, я из этих занятий тоже немного извлек. Да и сама идея начинать изучение иностранного языка с грамматики, кажется мне абсурдной. Провал израильской системы ульпанов выглядит тому подтверждением.

И усилия Люды свести меня там с несколькими потенциальными невестами тоже провалились. Сильно обжегшись, я стал осторожнее. "И куда торопиться?" - спросил как-то у нее. "Ну, как же," - вздохнула она - "девушки переходят в другую категорию. И возрастную, и весовую".

Я, правда, пропускал много - то командировка, то просто аврал на работе. И, отстав, наверстать уже не сумел, неприязненно вслушивался в звуки чужой непривычной речи, не понимая почти ничего, из того, что говорилось.

Вспомнилось, - он же искал какую-то родню через Сохнут, ждал вызова. Недавно, казалось. Работа, хлопоты... так и год прошел.

И все же: не предупредив, не попрощавшись? И уже здесь, в Сибири, уставившись в трещину на потолке - опять в дожди зальет, - я, вдруг, сообразил: а ведь мы были знакомы десять лет.