Глава 3
- Твою мать! – С кровати я слетел примерно в момент осознания того, что именно в меня упирается. То ли от моего вопля или от резкой смены положения, но спящий парень завозился и, высунув голову из-под одеяла, хрипло вопросил:
- Ты че орешь, придурок?
- Сергунчик? – Мне аж поплохело. Мало того что меня начальник с Аленой дружно подкладывают под одного конкретного козла, так я еще и сам что ли под это непоймичто… короче ощупывал я себя на предмет эм… повреждений?.. довольно тщательно.
- О, проснулись, красны девицы. – В дверях, привалившись плечом к косяку и скрестив на груди руки, стоял мой персональный кошмар. А я даже не заметил когда он вошел.
- Арти… - Пропел Сергунчик, всползая с кровати. От сокращения поморщились мы с Верским одновременно.
- Ой, - выдала, Алена, появившись в дверях все той же спальни, - а вы тут что, втроем что ли?
- Нет, Алена, - вместо меня ответил сероглазый гад. – Они тут вдвоем, а я, как правильный мальчик на кухне, на раскладушке, уместился. Вот приезжай к таким в гости… - после чего эта сволочь, развернулся и свалил в недра кухни. Когда до меня дошел смысл сказанных им слов я сперва разозлился и только после этого испытал истинное чувство стыда! И отнюдь не от того что занял его спальное место! Просто я вдруг понял, что стою посреди комнаты, в чем мать родила!
- Сука! – Выдохнул, подхватывая с кровати покрывало. – Где моя, мать вашу, одежда? – Ну да, знаю! Очень вовремя!
- Сушится. – Донесся смешок с кухни. – Ты нам вчера тут Ипполита изображал… еле уложили. Идите кофе пить.
Бля-я! Вот я деби-ил! Стыдно-то как… ну да, это еще одна из причин, по которой пить я не люблю… эй, стоп! Ну, та одежда, в которой я в клуб ездил, это ладно, но у меня ж и моя, до клубная, должна быть!
- А та в машине уехала. – На заданный вопрос о родных вещичках, ответил этот скот, продолжая ухмыляться. - Теперь пока обратно машинку не пригонят… - наверное, видок я имел еще тот, потому как, Верский, порывшись у себя в сумке, выудил оттуда шорты и футболку и протянул мне. – Одевай. До обеда все равно никуда не пойдем, а там, глядишь и высохнет.
На протянутые вещи я смотрел как на ядовитую змею, но все равно взял, не ходить же мне, укутавшись в покрывало, весь день… хотя можно Алену отправить домой за… стоп! А что тут вообще делает Алена? И вот еще вопрос – где эта, кошка драная, спала? Явно не со мной в одной постели!
Именно с этой мыслью, быстро натянул на себя выданные шмотки, я и пошел разбираться со своей (а своей ли) девушкой. На кухне к этому моменту собралась вся честная компания. Алена при этом сидела на коленках у колобка, хотя место свободное было. И только я собрался заговорить о наболевшем, как эта зараза, захлопав ресничками и прижав ладошки к груди выдала:
- Ой, Глебушка! Тебе та-ак идет!
И я подавился вопросом. В основном потому, что заметил остановившийся на мне, полный обожания и восхищения, взгляд Сергунчика… короче мне снова поплохело!
- Да пошли вы! – Только и смог я выдавить, разворачиваясь, что бы свалить куда-нибудь подальше, даже если это самое «подальше» ограничивается пределами квартиры. Вот только надо мной явно кто-то там наверху решил поиздеваться, потому как, развернувшись, я наткнулся на, довольно откровенный, взгляд Верского, направленный на мой пах. То есть это после разворота, а вот до, он явно смотрел на задницу. На МОЮ задницу! Я чуть в голос не взвыл. Ну, что за гадство такое? Отчего бы ему на Сергунчика не потаращиться? Лично мне внимание этого… этого… уууу… как же он меня бесит! В общем, мне его внимание в этом контексте вообще не нужно!
Сбежал я не далеко. Всего лишь в ванну, где старательно принялся сушить свои вещи феном. Долго, нудно, но делать-то нечего. Хотя в чем-то Алена права, шорты в облипочку и такая же футболка мне шли… это я в зеркале себя видел. Но все равно это выглядит как-то… слишком уж… ай, у меня даже слов нет.
Когда я выполз из ванной, в квартире остались только Паша, Верский и я. От кофе и бутербродов, предложенных колобком, отказываться не стал, есть хотелось зверски. Пока жевал, решил, что выяснять отношения с Пашей, как-то глупо, да и может там и не было ничего… Алена и утром могла заявиться, что бы проверить, все ли живы… ну или спала на диване, а колобок на полу… или… да полно вариантов! В общем, сначала я решил все именно с ней выяснять и только потом, если вдруг…
Верский снова окопавшись в куче бумажек, что-то вычитывал, делал пометки, хмурился и, иногда закусывал нижнюю губу. Вот на этом жесте, увидев его впервые, я, в очередной раз, подвис, а перед внутренним взором встала картинка вчерашнего танца. Да, соблазнять, эта скотина, явно умеет. Даже меня, вот, переклинило, а я натурал! Вроде…
- Хватит меня есть взглядом. – Похоже, я снова слишком глубоко окопался в своих мыслях, потому как не сразу понял, что обращался этот «небесный» ко мне. – Иди телик посмотри, а то отвлекаешь. И боссу своему звякни, предупреди, что через пару часов подрулим, и тачку вчерашнюю пусть пришлют, вместе с нашим содержимым. Паша, кофе свари.
- Артамир Викторович, это будет уже третья чашка!
- Тебе, что, кофе для меня жалко? – Не отрываясь от чтения, вздернул Верский свою долбанную левую бровь.
- Да мне для Вас, Артамир Викторович, даже крысиного яду не жалко! – Хмыкнул в ответ колобок, даже не пошевелившись.
- Уволю. – Тут же ласково прилетело Паше.
- Ну, хоть отдохну на старости лет, а то с Вами, Артамир Викторович, поседел вон давно уже.
- Ах, ты ж, павиан мой, поседевший! Ну-ка, хоть один седой волосок продемонстрируй! – Обласкал «друга и соратника», небесного окраса, гад. Я даже в дверях замер, слушая их «добрую» перепалку. – Что-то не видел я у тебя таких.
- Дык, показал бы, если б Вы мне плешь не проели! Вон, вообще ни одного волоска не оставили!
Послушав эту парочку еще минут пять, все-таки свалил звонить, попутно сделав зарубку, что колобок, явно не далеко ушел от своего «начальника». Такой же долбанутый. И за что мне сия доля, тяжкая?
Мой шеф, едва сам ковриком под ноги сероглазой скотине не расстелился, как только мы из машины выползли. Эдичка, как за глаза звали его поголовно все подчиненные, бегал вокруг «важного» гостя, лебезил, с преданностью гадюки, заглядывал в глаза и все время что-то предлагал. На меня же зыркал с безмолвным вопросом в своих маленьких хитрожопых глазках, одним попутно кося в сторону Верского, мол, ну как, процесс пошел?.. от такого внимания со стороны начальства, это самое начальство жутко хотелось придушить. Но я держался, делая вид, что вообще ничего не вижу и не понимаю его резко-образовавшегося косоглазия! Эдичка пыхтел, сопел, бурел, но молчал, продолжая свои гаденькие безмолвные намеки.
Пока дошли до кабинета шефа, он меня достал на столько, что захотелось вытворить что-нибудь из ряда вон выходящее! Ну, например, взять и плюхнуться на колени усевшемуся, напротив Эдуарда Арсеньевича, Верскому, и пропеть слащаво так «милый, мне не нравится, как тут пахнет, давай уйдем!»… нет, это конечно все бред, но увидеть перекошенную рожу этого козла, в смысле моего начальника, да и самого сероглазого скота, я бы не отказался. Вот только после подобного закидона, боюсь, даже представить, как коротка и не приятна будет моя жизнь. Хотя…
Так, я опять отвлекся. Одно хорошо – ничего существенно важного не пропустил. Верский с Эдичкой только договор по пунктам обсуждать начали. Значит, зависли мы тут надолго, потому как Каштанка вряд ли согласится хотя бы с половиной из них, вместе с тем шеф, что б ему икалось от заката до рассвета, своего тоже упустить не захочет.
В офисе мы проторчали около двух часов, после чего и откланялись. Недовольный Эдичка, задержал меня уже на выходе и прошипел, сверля злющими гляделками:
- Савельев, если эта сволочь не подпишет второй вариант контракта до отъезда, ты знаешь, что я с тобой сделаю?! – На этой прекрасной ноте меня вытолкали вслед за мои сероглазым кошмаром.
- Ну и жук у тебя начальник. – Когда отъехали от офиса, хмыкнул Верский. – Хочет все, сразу и безвозмездно. – Я только тяжело вздохнул, про себя соглашаясь. – Ладно. Паша, завтра с утра у нас поездка в Митрухино.
- Помню.
- А что в Митрухино? – Тут же решил просветиться, что бы, так сказать, быть готовым. Нет, что-то связанное с этим местом я читал в предоставленном мне жиденьком «досье» на господина Верского, но на тот момент я был в таком раздрае с самим собой, от свалившегося на мою голову «счастья», поведанного начальством, что половину информации даже не запомнил. И «досье» это для меня сейчас не достижимо… в смысле дома осталось…
- Увидишь. – Довольно оскалилась эта сволочь. – Кстати, скажи мне, Глеб… ты детей любишь? – И, увидев мой удивленный взгляд, выдал, – вы не любите детей? Да вы просто не умеете их готовить!
- Кстати, о готовить… - Оживился колобок. – Артамир Викторович, я с вашими «перекусами» скоро не то, что похудею, я помру скоро!
- Так вот оно что! – Протянул Верский. – Я-то все думаю, что ты от переедания поправился, а ты, оказывается, с голоду опух!
- Здесь недалеко есть неплохое кафе… - заметив обиженный взгляд и поджатые губы колобка, предложил я, на что, собственно от него же, получил не менее красноречивый взгляд, советующий заткнуться. Пришлось совету внять.
- Видишь, Паша, здесь есть неплохое кафе! Сейчас заедем и покормим тебя.
- Ну да, конечно! – Всплеснул тот руками. – А потом гастрит, язва и, как итог, мучительная смерть! Надеюсь, похороните хоть за свой счет, Артамир Викторович?
Дальше началось представление, от которого я еле сдерживался, чтобы не заржать. Верский, косясь на Пашу, тяжело вздыхал и хмурился. Паша же, строил ему умоляющие глазки, по типу кота из «Шрека», заискивающе заглядывал в лицо и, прижимал пухлые ладошки к груди. Под конец этого бессловесного спектакля, Артамир, едрить его, Викторович, воздел глаза к потолку и, буквально, взвыл:
- Да что б тебя, Джигурда ты мой, плешивенький! Уговорил, ирод. Будет тебе ужин. – Паша при этих словах расцвел улыбкой, а Верский только головой покачал. – Глеб, где тут у вас продуктовый поблизости?
Как выяснилось в магазине, готовить Верский будет сам. Да-да, очередная новость, от которой я снова подвис. Более того, находился в таком состоянии на протяжении всего похода по магазину. Не думал я, что эта Каштанка еще и готовить умеет… это вообще из разряда «Оно еще и говорит? – Оно еще и петь умеет!». Ну да не суть-то дело. А суть в том, что мне всучили тележку и я, как долбанная болонка, таскался следом за этим гадом, наблюдая как он выбирает продукты. Паша тоже выбирал, только все, что колобок с упорством мне в тележку пихал, Верский, стоило только Паше отойти, тут же выкладывал обратно на полки.
Сам не заметил, как этот цирк начал доставлять мне удовольствие. Я все больше в том самом неплохом кафе питаюсь, куда предлагал заехать, Алена-то готовить не умеет… раньше-то, когда еще с мамой жил, в магазин мы ходили, но скупались быстро. Да и таких перепалок не было, и никто так сосредоточенно не выбирал, что покупать… пришли, побросали, заплатили, ушли – никакого интереса. А тут передо мной разворачивалась целая трагикомедия в реале! Народ на нас смотрел как на полных придурков, я же, в свою очередь, смотрел на сосредоточенное и серьезное лицо Каштанки, временами отпускающей в сторону Паши нечто вроде – «Ну и куда ты опять поскакал, гепард мой, грациозный?», или «Что ты опять притащил, козлик ты мой, ретивый?». Думаю не сложно представить, почему мы привлекали к себе столько внимания?
В какой-то момент поймал себя на мысли, что завидую Паше! Нет, не то что б прямо так сильно, но было что-то такое в их отношениях, чего никогда не было у меня. Не смотря на все подъебки, которыми они друг друга щедро одаривали (в большей степени, конечно, Каштанка колобка, но и наоборот иногда проскальзывало), все это происходило с какой-то теплотой, причем не наигранной, как среди моих знакомых или даже у нас с Аленой, а настоящей.
Кстати об Алене! Раз уж они себе «романтический» ужин устраивают, то может я домой свалить смогу? Надо же все-таки выяснить какого фига я вчера Ипполита изображал, и где эта зараза ночь провела.
Свидетельство о публикации №216122000858