чтобы возвращаться

Ольхон второй раз случается в жизни человека также, как за вдохом следует выдох. Тяга к перемене мест двигает прогресс. И в случае героев-одиночек, и в общечеловеческом масштабе. Аксиома.

Через три года приготовления в дорогу происходят быстрее и четче. Необходимая сумма находится в срок. А три дня в пути до Иркутска пролетают незаметно. Вспоминается первый раз, когда добираться пришлось с двумя пересадками на трех поездах. Когда часы ожидания коротались слушанием рассказов и баек про тайгу, про медведей, про геологов. Разговорчивые попутчики просто кладезь информации. Едущий до Красноярска земляк оказывается замечательным рассказчиком. Поскольку ты оказываешься благодарным слушателем. А пересадка в Омске, на день ВДВ? Омск - город, куда переехала из Литвы учебка десантуры. Поэтому в толпе встречающих-провожающих нет-да-нет мелькали голубые береты. И ощущение праздника военных перемешивалось с ощущением праздника первого путешествия к Святыне, которой Байкал, несомненно, является.
И даже если по прогнозу - дожди, ты всё равно едешь. Потому что тянет. По дороге до места погода меняется несколько раз. Игла скорого поезда нанизывает грозовые фронты циклонов, словно бусины на нитку железнодорожных путей. Туманы на рассвете и облетающие перелески средней полосы меняются на хвойные массивы. Капли на окнах, капли на поручнях   вагонов во время остановок. Серое, хмурое, моросящее небо и люди под зонтами, спешащие по перронам. Но... Высшие Силы благоволят. Иркутск встречает теплом.
Второй раз увереннее. Так во всём. За редким исключением. Протоптанная тропинка. Без пересадок и петляний. И ночь на вокзале, в ожидании пробуждения города,  пролетает быстрее. Добрые люди подсказывают поспрашивать водителей маршруток на площади перед вокзалом.

Первый же человек, к которому ты обращаешься, оказывается с Харанцов. Он приезжал в Иркутск проведать дочек и с радостью берёт тебя на борт. Для него это подработка. А для тебя - это экономия времени три-четыре часа минимум или сутки максимум. А летом ведь не с каждой работы в отпуск получается поехать, поэтому из двух недель в оконцовке августа и начале сентября - для Ольхона только три дня.
Потомственный бурят, Батыр Мункулович, промышлявший пушнину на Сахалине, строивший три года БАМ, ведёт микроавтобус аккуратно и внимательно. По твоей просьбе он останавливается посреди тайги и показывает тебе,  как выглядит кедр. Которого нет на Ольхоне, только на материке. На острове - сосны и лиственницы. Срубая несколько кедров, высотой в два метра, волочёшь их в микроавтобус. Древесина мягкая, со смолистым приятным запахом. Для резьбы по дереву достаточно хорошего швейцарского ножа. Который с собой.

По дороге напрашиваются в попутчики две пары автостопщиков. Немцев и наших. Хм. Символично. Тебе - в диковинку слышать звучащую здесь, рядом с Байкалом, немецкую речь. Это видимо внуки тех, кто очень хотел дойти до Урала и Сибири в сорок первом. Она с Берлина, он с Мюнхена. Оба - взрослые. Русские путешественники еще юнцы. Хотя он, кажется, служил год. Ракетчиком. Ему - двадцать один, ей - семнадцать. Возможно родители даже не в курсе, где находится их дочь. Данила и Ульяна. Уличные музыканты. Немцы - с гитарой, русские - с барабаном. Правда, мембрана надорвана - барабан не "на ходу", но Данила искренне верит, что удастся наладить инструмент. Ты наблюдаешь за ними с вполне оправданным любопытством, потому что в твоем рюкзаке едут на Ольхон пара барабанов из Непала. Шаманские же места. Без барабанов никак.
От Харанцов до мыса Хобой - северной оконечности Ольхона - километров сорок. Хобой переводится с монгольского как "зуб, клык". Батыр Мункулович предлагает экскурсионный тур - за договорную оплату. Данила и Ульяна в принципе уже доехали куда хотели. Но, когда ты договариваешься об оплате и за них тоже, они с радостью соглашаются прокатиться до Хобоя. По меркам 1913-го года, Батыр Мункулович - зажиточный крестьянин, кулак. Микроавтобус, старенькая "Нива", советских времен "Газон", трактор, катер, небольшая пилорама. Двадцать голов скота. Гостевые корпуса на пятьдесят человек. Туризм - существенная статья дохода жителей острова. "Приезжай летом с друзьями. Всех разместим!" -  Батыр Мункулович не упускает случая для рекламы.
Как бы ни ругали советский, а потом российский автопром, "Нива" вытворяет чудеса на не самом простом рельефе. 30 лет в одних руках. И ничего, что багажник не закрывается, а одна из тяг подвески заднего моста подвязана веревочкой. Доехали.
Дальше по плану - личный пунктик. Мешочек из домотканой холстины, сделанной бабкой по материнской линии, наполненный мелкой монетой останется здесь. Привязанным хитрым узлом к лиственнице достаточно высоко. Дары Духам.
И несколько, вылепленных заранее, медитирующих человечков тоже останутся на Хобое, спрятанными в расщелины между камнями. Фигурки - "ментальная связь" с островом. Теперь - несколько пейзажных фото и можно двигаться обратно.
На полпути до Харанцов остановка для ночёвки. Костёр и мантры - святое. Для затравки Батыр Мункулович рассказывает, что зимой бывает слышно, как воют волки по ночам. И смеется, видя реакцию, демонстрируя железный зуб. Сверху спереди. Выглядит свирепо. "По льду с материка приходят. Туристов летом не трогали. Пока." И опять смеётся. Очень "смешно".
"Нива", подпрыгивая на ухабах, теряется из виду, ныряя в чащу. Ставишь палатку. Автостопщики располагаются в тридцати метрах подальше. Это понятно. Дело молодое. Натаскивая валуны, сооружаешь очаг. Ноги вязнут в песке, который щедро сыпется в кроссовки. Прошлогодняя хвоя и сосновые шишки делают хождение босиком проблематичным. С дровами напряжёнка, валежника маловато, а топором не к каждой сосне подступишься. Но должно хватить.
Теперь плановое омовение и ужин до наступления темноты. Перед закатом окунаешься в момент тишины, когда всё вокруг словно замирает. Смолкают звуки. И только заранее разведенный костер стреляет искрами в небо и ворчливо потрескивает, норовя прожечь куртку угольками. Вода в Байкале даже в жару не прогревается. Поэтому быстренько заходим, макаемся трижды и мелкой рысью на бережок. Обсыхать. К живому огню. Вода в котле закипает и пузырится. По две горсти макарон на каждого. С обжаренным луком, щедро политые растительным маслом. Грубовато отформованный, но как всегда ароматный хужирский хлеб режется на весу и раскладывается на пакет. Лучше всяких пирожных. Чай из чабреца и богородской травы, заваренный в термосе, мелкими глотками согревает и настраивает на волшебство.
Два  барабана оказываются кстати. Данила держит "рисунок", и поэтому можно "разбавлять", импровизируя. Ульяна подыгрывает на варгане и время от времени согревает пальцы босых ног, поднимая оторванные носы своих кроссовок. От горького дыма слезятся глаза. Ветер меняет направление, и приходится крутиться вокруг огня. Ребята, сами того не понимая, помогают сделать "внутреннюю работу". Монотонный ритм, такт за тактом, уносит внимание в глубину подсознания. Тягучая мантра вытягивает из глубины весь мусор. Слова заканчиваются - молчание приходит, как за вдохом следует выдох.

Утром, прежде чем двинуться в сторону Харанцов,  заспанному Даниле, высунувшемуся из палатки на постукивание камнем об камень, ты протянешь один из барабанов. Тот, что побольше диаметром. Полночи перед этим испытывая "приступы жадности".

- Это мне? Да, ладно?!
- Так бывает. Это плата.
- За что?
- Когда-нибудь поймешь! Не сейчас.

Удаляясь размеренным шагом от места стоянки по следам " Нивы", ты еще несколько минут за спиной будешь слышать звук барабана из одиноко стоящей палатки.
По лесу, по полю, где-то босиком, где-то в обуви, ложась на эту землю, прислоняясь к ней: спиной, животом, боками - чтобы наполниться, пропитаться Силой этого края, выходишь к Харанцам часов через шесть. Отщёлкав по дороге панорамные виды со скальных возвышений мыса Улан-Хушин.
Подошвы "горят огнем."

Батыр Мункулович поджидает. К согласованному времени. Располагаешься у него в гостевом доме. Обедаешь по-простому, приготавливая еду на горелке. Заправляешь термос. Договариваешься насчет баньки вечером. Хозяин показывает, где дрова, как растапливать, как подается вода. Технический регламент понятен. Пару веничков из своих запасов Батыр Мункулович всё же выделяет. Это особое отношение. Учитывая, что и берёзы растут только на материке.
Взяв только фотоаппарат и термос в рюкзаке, двигаешься к побережью. Знакомые по предыдущей поездке места. Освещенность и ракурс съемки - новые. Свободного места на флешке становится меньше. Двигаясь налегке по Сарайскому заливу, направляешься к Шаманке. Необычно пусто. Сезон закончился в середине августа, и "дикарей" на песчано-галечной полосе пляжа практически нет.
Подниматься на Шаманку, мягко говоря, не желательно. Без особой на то необходимости. Помнится по первому разу попытка исследовать периметр её основания. И необъяснимый страх, охвативший внезапно.
Сейчас ситуация поменялась. Посвящение в традицию и благословение наставника, вполне осязаемой защитой, помогают сохранять ясность ума. Подъём на скалу воспринимается, как некий экзамен и отчет перед здешними Духами. За три года, от предыдущей поездки до сейчашнего момента.
Двигаясь вправо и вверх от седловины в сторону большей из вершин, ты преодолеваешь участок, на котором в прошлый раз появилось желание повернуть назад, оказываясь на оборотной стороне скалы, видимой только с воды и обильно покрытой характерным оранжевым мхом.
От вершины тебя отделяет уступ высотой метров пять-шесть, почти отвесный. С двумя вертикальными, чуть наискосок трещинами. Вспоминая уроки скалолазания, ты пробуешь проход по каждой расщелине. Отгоняя мыслишки, отказаться от этой затеи. Главное, не оглядываться!
Выступ-зацепка под левую руку снизу не виден. Нужно дотянуться и потрогать камень. На высоте метров пять-шесть. Найти на ощупь. А для этого желательно знать наверняка, что там зацепка есть. Но подсказчиков рядом нет. В первый раз наугад. Интуитивно.
И у тебя получается.
Оставив рюкзак с термосом на месте подъёма, чтобы запомнить, где потом спускаться, ты выбираешься на вершину. И делаешь виды, которые наверное есть не у многих. Хотя тут и там видны надписи краской. Кто и когда здесь был. Найдя устойчивое положение, чтобы сесть со скрещенными ногами, читаешь скороговоркой мантру. Как у костра, только в два раза быстрее. После чего выполняешь поклон на четыре стороны света. Ясность ума сохраняется, но внутреннее напряжение присутствует. Куда же без него? Десять минут на вершине. Что и как может поменяться в твоей жизни после этого действия? В современных терминах скала Шаманка - провайдер, для любого вида "ментальной связи" с островом. А этот подъём - договор с провайдером. Так думается. Как вариант. Найдя среди валунов рюкзак, начинаешь спуск вниз, ощущая вибрацию в пальцах. И уже внизу, возле основания, приходит ощущение преодоления некого давнего рубежа, который было очень важно взять.

Банный вечер дарит новые эмоции. Походный вариант хорош, но бревенчатый сруб из лиственницы и неторопливая обстоятельность процесса, когда время помывки неограниченно, те самые детали, которых не хватало в первый приезд. Клубы пара и ритмичное выхлопывание душистыми веничками творят чудеса. Правильно заваренный чай, в перерывах между заходами, тонизирует. Впечатления прошлых путешествий соединяются с текущим моментом.

Ночь укутала
Звездным одеялом
Остров на краю Земли.
Байкал и Тибет
Кружатся
В удивительном танце
Во мне
Нежность.

А на утро погода меняется. Ветер приносит облака и  дождь. Прогулки отменяются. В теплом предбаннике начинает работать мастерская народных помыслов. Мягкая древесина послушно принимает задуманную форму. И вот уже из-под лезвия появляются очертания  оберега-охранителя. Онгон. Который потом будет подарен радушному хозяину дома. Руки гудят. Губы шепчут мантру. Безмыслие. Две пары палочек для тренировки пальцев получаются словно сами собой. Потом появляются шарики-бусины, а отверстие под нить прожигается гвоздём, раскаленным на горелке. Работа захватывает. Без перерывов на еду. Только на чай. И вечер наступает незаметно.
Три дня вмещают в себя событий и переживаний, как целая неделя.
Состояние чистоты и внутренней наполненности меняет внешние проявления. Тело двигается плавно и "текуче". И мир вокруг переключается на "пониженную передачу".
Уезжать всегда немного грустно. Батыр Мункулович с женой едут в Хужир и  предлагают довезти до Шаманки. По дороге делая остановку для обряда. Чтобы в дороге сопутствовала удача и, чтобы возвращаться в те места, где Душе благостно. Ты кладёшь монеты на камень, как ставишь свою подпись. Соглашаясь. Чтобы возвращаться...