Элеонора Сергеевна. Глава 3

Начало http://www.proza.ru/2016/12/21/844

После дождливого июльского Петербурга Элеонора попала прямо в волшебную сказку – на ослепительно солнечный берег Эгейского моря. Отель Amathus Beach Hotel Rhodes предоставлял своим гостям все возможности для безмятежного отдыха. Через пару дней бледно-синюшная кожа питерских путешественников приобрела нормальный загорелый вид, что делало их похожими на всех других отдыхающих на пляжах острова.

По вечерам собирались всей компанией в номере Ольги и Петра, закупали в соседнем магазинчике несколько бутылок сладкого белого вина под названием Eyfpainei и болтали до позднего вечера, перемывая косточки бывшим одноклассникам и другим знакомым и не очень знакомым личностям. При этом Ольгин «спиногрыз», который целыми днями не вылезал из моря, благополучно дрых в Элеонорином номере, откуда глубокой ночью его спящего переносили на собственную кровать.

Идиллией, как поэтическим произведением, воспевающим безмятежную жизнь на лоне природы, Элеонора наслаждалась ровно четыре дня. На пятый день утром в вестибюле отеля ее кто-то окликнул.

– Элеонора Сергеевна, здравствуйте! Какая неожиданная встреча.

Прямо перед Норой стоял не кто иной, а сам Вася Фельдман, ее ученик, которого она безуспешно пыталась приобщить к высокому миру литературы в самый первый год своей работы.

– Вася, здравствуй! Вот уж действительно, как сказал поэт: «На пороге наших дней неизбежно мы встречаем, узнаем и обнимаем наших истинных друзей».

– Вы все так же говорите стихами? Это Пушкин?

– Нет, Вася, не Пушкин, и даже не Лермонтов, но это неважно. Стихами я говорю все меньше и меньше. Лучше расскажи о себе.

– У меня всё стандартно: физико-математический факультет нашего университета. Работаю, отец пристроил меня в хорошую фирму, занимаюсь аэродинамическими расчетами, не женился. Собственно, и вся биография.

– Ты очень изменился, повзрослел. Отдыхаешь с компанией?

– Да, мы с приятелем и двумя девчонками решили немного развлечься на греческой земле.

– А я приехала со своими одноклассниками. Вон они мне машут руками, требуют, чтобы шла на пляж. Приходи сегодня ко мне, я живу одна, поговорим обо всем, а то на ходу как-то не очень удобно.

– Приду. Вы только назовите номер комнаты.

– Девятьсот шестнадцать. Приходи после семи часов.

– О’кей!

Ровно в семь в дверь постучали. Разумеется, это был Вася. В руках он держал громадный букет и объемную бумажную сумку.

– Вот, Элеонора Сергеевна, забежал в ближайший магазин к своему тезке, греку Василису, и приобрел все необходимое для разговора, – из сумки были извлечены фрукты, конфеты и две бутылки муската Rodos.

Немного выпили, у Норы слегка закружилась голова, мускат оказался гораздо крепче, чем уже привычное Eyfpainei.

– Вась, хочу задать тебе один вопрос, который постеснялась задать, когда ты учился в школе.

– Задавайте, если смогу, то отвечу.

– Как так получилось, что зовут тебя Василием Егоровичем, физиономия у тебя совершенно славянская, а при этом фамилия Фельдман?

– Ну, это совсем просто. У меня отчество по родному отцу, а фамилия по отчиму – Аркадию Наумовичу Фельдману. До десятого класса я был Тихомировым, а в шестнадцать лет сменил фамилию на Фельдман. Аркадий меня вырастил, я ему всем обязан, вот и решил так поступить, хотя меня все отговаривали.

– А ты помнишь, как я вызывала в школу твою маму из-за того, что ты никак не хотел читать роман «Что делать?»

– Конечно, помню, но я его тогда так и не прочел. А знаете почему? Я просто не мог на ваших уроках отвечать задания, потому что не воспринимал вас как учительницу… смотрел на тебя и мечтал о том, что когда-нибудь ты будешь моей. Вот немного повзрослею и признаюсь, что люблю только тебя, никого мне больше не надо, – Вася прикоснулся губами к щеке своей бывшей учительницы.

Нора почувствовала, как кровь горячей волной приливает к лицу.

– Вася, не надо. Я же намного старше тебя.

– Ерунда, только на пять лет, восемь месяцев и девять дней.

В школе я даже боялся на тебя смотреть, но при этом только о тебе и думал, старался лишний раз пройти рядом. А сегодня утром решился: или здесь и сейчас, или никогда.

Зазвонил телефон, Олька спрашивала, долго ли еще ждать Нориного прихода.

– Оль, я сегодня не приду, извини.

– Угу… всё понятненько. Приятного вечера.

– Пошла к черту!

Вася обнял Нору, прижал к себе, целуя в губы. Последние капли благоразумия растворялись в сладком греческом мускате.

– А почему бы и нет? Пропади все пропадом! – Элеонора почувствовала, как Вася поднял ее на руки и куда-то несет, – главное, чтобы не уронил, а всё остальное мы переживем!

Дни, оставшиеся до отъезда, слились в «единый времени клубок», иногда вспыхивая какими-то яркими пятнами эмоций.

Нора жила только чувствами, ей было совершенно безразлично, кто и что подумает или скажет.

Олька, оценив ситуацию, решила, что лучше не вмешиваться, чтобы не лишиться подруги, мол, со временем сама перебесится и вернется в нормальное стихоплетно-ноющее состояние.

Элеонора даже ни разу не вспомнила о существовании Никиты Романовича. Никакого Никиты больше не было, тем более что он, паразит такой, даже не позвонил, чтобы поинтересоваться, как отдыхается на море. На кой черт она с ним вообще связалась? Теперь придется как-то разруливать ситуацию, но это потом, всё потом.

Конечно, ничего у нее с Васей не получится: он добился исполнения своей мечты, а раз цель достигнута, то мечта переходит в категорию, принадлежащую прошедшему времени. Надо двигаться дальше, например, к той рыжей девахе, которую Вася привез с собой и оставил в одиночестве в номере. Нора поняла, что это в ней начинает говорить ревность – чувство «не знающего, где горит, и равнодушного к воде брандмейстера». Еще этого не хватало. Нельзя, чтобы курортное приключение имело домашнее продолжение, о чем она сообщила Василию, прямо глядя в глаза.

– Знаешь, курортный роман должен окончиться на курорте. Давай расстанемся, и каждый будет вспоминать с удовольствием о прошедшем отпуске. Мы не сможем быть вместе в Питере, у каждого своя жизнь: «пора приниматься за дело, за старинное дело свое».

– Прошу тебя, перестань говорить стихами и вообще помолчи и выслушай меня. Ты завтра улетаешь вместе с друзьями. Я лечу послезавтра. Билеты поменять уже не удастся, поэтому придется возвращаться раздельно. Как только прилечу, сразу поеду к тебе – там и обсудим дальнейшие планы. А сегодняшний вечер – он наш, и не надо забивать себе голову разными Цветаевыми и Гумилевыми.

– Слава богу!

– Не понял? Почему слава богу?

– Да потому, что мои труды не пропали даром, ты смог вспомнить хоть кого-то из поэтов, кроме Пушкина. А сегодня вечером, если твои финансы позволяют, предлагаю посидеть в ресторане Varkarola. Я каждый день прохожу мимо и с завистью смотрю на тех, кто сидит за столиками у самой кромки моря, хочу, чтобы был «сегодня наш последний день в приморском ресторане».


Перейти к Главе 4. http://www.proza.ru/2016/12/21/1178