За широкой улыбкой. Глава 23. Охота

Глава 23. Охота



Спасение утопающих - дело рук самих утопающих...
«Двенадцать стульев»,
Илья Ильф и Евгений Петров.




***
В какой-то момент всё это осточертело. До безумия осточертело!
Ожидание (причем, обоих «Е»). Страх. Одиночество.
Гнилая безысходность.
Адская ненависть самой к себе…

И я решила покончить со всем.
Сыта. Сыта по горло.
Мне уже нечего терять. И пора свершить то, ради чего я тогда выжила…

Куртка, кроссовки, кепка – весенний набор, все как всегда. Вот только засунуть в карман пистолет, надеть наушники, создавая вид, будто отвлекаюсь на музыку, – и смело выбраться на улицу.
Не днем. Нет. Не сегодня.
Поздний вечер, вокруг темно, холодно, мерзко. Безлюдно.
Уверенно свернуть на короткую дорогу к  супермаркету: мимо «диско» прямо в темень. Что ж, если он следит за мной – то встреча неизбежна. И кому-то из нас придет конец: или мне (что тоже неплохо), или ему…

Шаги словно по эшафоту... Голова невольно вжимается в плечи, ежусь, по телу мурашки... по спине стегает страх, но я иду. Вперед. И ни шагу назад.
Не сегодня...

Вот уже больше половины пути, а никто ни сзади, ни сбоку не нападает. Даже шороха нет, или отдаленных шагов. Тишь да гладь.
Замерла я на месте.
Присесть, делая вид, что завязываю шнурок.
Сегодня я - хищник...

Ну же, Евсеев. «Родной»!
Где же ты ходишь? Поиграем!

Я знаю. Это – не паранойя. Не психоз.
Ты – РЯДОМ.

Пройтись до конца - в магазин, купить батон с молоком - и податься обратно.
Чертов гад.
Выжидаешь. Наверняка, выжидаешь, присматриваешься. Чтоб за мной не было хвоста.
Ну, смотри, смотри: последние отклеились совсем недавно. Видимо, окончательно тоже смирились, что Еремов… меня бросил.  Вынужденно, но ушел.

Добраться уже до подъезда. «Забыть» закрыть дверь - медленно ползла старушка, проделывая полуоборот. Замереть около почтовых ящиков, перебирая корреспонденцию, рекламные брошюры. Ну же, ваятель! Где ты? Твое «животное» уже… заждалось.

Тщетно.

***
Через пару дней – вновь выйти на охоту: тот же курс, только заодно свернув к мусорным бакам. Чего такому моменту пропадать? Можно и с пользой прогуляться.

И даже если в этот раз кто-то и шагал за мной, причем даже, вроде, мужчина, то, увы, - никакой агрессии, заинтересованности он не проявлял. Даже когда замерла, запнулась я на месте, тот пролетел мимо, по инерции едва не сбив меня с ног.

И снова тихо.
И снова - ноль.

***
Хоть собаку себе заведи, чтобы обрести видимый повод так изгаляться в темени, выискивая себе и прочие приключения на голову, а не только Евсеева.

Но что поделать?
Я знаю. Я чувствую. Вопреки всем мнениям, Евсеев – ЖИВ. Он РЯДОМ. И он ПРИДЕТ за мной.
Просто обманывает, дурит, усыпляет бдительность. Хочет доказать, что не Каренко где-то там закопан, а будто сам Анатолий Сергеевич покоится… И как только я выпущу из своих рук оружие – тут же меня настигнет.

***
«Я ему не верю. И он умнее меня», - повторяла слова, словно мантру, уверенно отбивая каждый шаг.
Умнее – то умнее, но вот я – безумнее. Уже безумнее.
И я дождусь тебя, тварь.

***
Очередной вечер. Очередная безрассудность.
Пора менять тактику. Хватит нарезать круги по району. Нужно осесть и тупо ждать.

Недалеко отсюда есть озеро, около больницы. Обустроенный парк. Народу днем, обычно, тьма-тьмущая... А вот сейчас (окинуть взором пространство) - ни души.
Удивительно. Даже на проезжей части (что примыкает сюда) машин практически нет.

Идеальное место.
Присесть на скамью и утопить лицо в ладонях.
Прислушиваться к каждому шороху, быть наготове. Ждать.

Не знаю, сколько прошло времени: может, с полчаса, может, больше, но где-то вдалеке наконец-то раздались шаги. Не одного человека - несколько.
Мигом подвожу взгляд.
Двое. Стремительно приближались ко мне неизвестные молодые люди.
Еще секунды - и застыли рядом:
- Девушка, вам плохо?
Нервно сглотнула слюну, лихорадочно закачала головой:
- Нет, спасибо, ребят, - хрипло. - Всё в норме, - поморщилась.
- А чего грустишь? - не дожидаясь особого приглашения, в момент присел на скамью коренастый, темноволосый мужчина, попытка заглянуть мне в лицо. Смущенно отворачиваюсь.
- Да так, глупости лезут в голову.
- Так, может, мы развеселим? - живо отозвался, вмешался второй (высокий, худощавый), тотчас опустился на корточки рядом.
- Меня муж будет ругать, - кисло улыбаюсь (мурашки по телу).
- Муж? - удивленно переспросил Коренастый. Язвительная ухмылка: - А чего одну-то отпустил... в такую темень?
- Поссорились, - усердия правдоподобно лгать.
Поджал на мгновение губы Высокий:
- Бывает. Мне он моя тоже весь мозг уже выела, из-за чего домой  уже неохота идти.
- Зря, - взволновано улыбнулась я (попытка проявить участие, задобрить  незнакомцев). - Мы же ради семьи стараемся…
- Что?! Доводить до бешенства?! - от негодования вмиг взорвался собеседник. - До ненависти? Или унижать - это у вас, женщин, такое проявление любви?
Нервически сглотнула слюну я - лучше бы молчала. Опускаю взгляд.
Но деваться уже некуда... Вынужденно продолжить:
- Думаю, - пожала плечами, - она не хотела тебя обидеть или унизить.
Громко заржал вдруг Коренастый, не сдержался от улыбки и сам виновник разговора.
- Ты просто не знаешь его жены, - отозвался товарищ. - Она у него реально... е****тая.
- Ой, - дрогнул уязвленно бас. - Уж лучше такая, чем как у тебя: сегодня - одна, завтра - другая, а послезавтра - вообще никакой нет.
- Ладно, чего о грустном? – недовольно, пристыжено перебил Коренастый. - Ну, так что, красавица, пойдем?
- К... куда? - испуганно дернулась я. Лицом к лицу: до неприличия близко вышло. Вмиг запах перегара, смешанного с табаком, волной ударил в меня, отчего неосознанно поморщилась, а затем и вовсе отвернулась.
- К нам, вернее ко мне, - продолжил тот. - Винцо, тортик. У нас как раз со дня рождения осталось. Идем? – ухмыляется.
- Нет, ребят, - лихорадочно замотала тотчас я головой, вжимаясь в спинку скамьи, медленно отползая в сторону - едва уже не падаю на землю. - Благодарю, поздравляю... но нет.
- Да ладно тебе! Будешь здесь киснуть! - с задором вскрикивает новоиспеченный "кавалер" и мигом срывается на ноги. Резко хватает меня за руки и тащит на себя. От неожиданности растерялась, не совладала с собой - и тут же плюхнулась ему на грудь. Сжал в объятиях.
Поравнялся с нами и Высокий.
- Ну, что ты такая не сговорчивая?! - продолжил Коренастый. - Глупо грустить, когда весна на дворе! - радостно вскрикнул и напором попытался сдвинуть меня с места. Сопротивляюсь.
- Ребят, нет! Честно, не могу! Я лучше домой пойду! - силюсь выдраться из его рук.
- Да ладно, отдохнем. Повеселимся. А мужу как раз наука будет: понервничает, подумает над своим поведением.
- Пожалуйста! - отчаянное, силой, ногтями уже впиваюсь ему в кожу. Но не реагирует. Еще сильнее разгорается подонка азарт.
- Руки убрали! - послышалось грозное за нашими спинами. Тотчас мое сердце заколотилось, словно бешенное. Резво оборачиваемся все трое.
- Дядя, а вам чего? - саркастически гаркнул на него мой "кавалер".
Но на лице "гостя" эмоции даже не дрогнули:
- Руки от нее... УБРАЛ!
Нервно сглотнула я слюну.
- А? - оторопел захватчик. – Ты че такой дерзкий?! – кидает гневное.
- Это муж мой, - испуганно, отрешенно прошептала я.
Миг - и хватка расслабилась. Отступили, шаги в сторону.
- Муж? – взгляд на меня, на него. - Так это и есть муж? Тогда "сорян"! - поднял позорно руки вверх Коренастый, сдаваясь. - Без обид, чувак, виноват.
Разворот - и буквально как по команде, лишь пару раз оглянувшись, пошли, помчали эти двое восвояси, скрываясь в темноте соседских дворов.
Тягучая, жуткая пауза. Боюсь даже пошевелиться.
Но Он решает все за меня: движение вперед. Замер рядом. Обнял за плечи и вдруг прижал к себе.
Едким, больным, жутким голосом, подобно скрежету металла, прошептал на ухо:
- Ну, здравствуй, родная... Заждалась?

Рука моя сама потянулась в карман... медленно и аккуратно.
Пытаюсь отвлечь словами:
- Очень, - нервно сглотнула слюну. - Даже не представляешь насколько, - попытка плешивой самоуверенностью не уступить кислотной слабости.
- Да я вижу... – потянул неспешно. - Ходишь, манишь... на свиданку всё зазываешь... да еще без хвостов.
- Зачем за новых взялся? - решаюсь на бой (хотя дрожу); пальцы уже обвились вокруг рукоятки, курка. - Старых мало?
Обмер на миг, вкушая нежданную прямоту. Хитро прищурился. Хмыкнул. Взгляд в глаза:
- Перед тобой разминался, - мурашки тотчас побежали по моему телу, заново старые раны бороздя. - Хотел, чтобы было всё на высоте, - продолжил. - А вот ты, Балашова, разочаровала меня. Очень разочаровала. Подвела... Постарела, поглупела. Вместо дела - дурью занялась.
- А может, я устала бегать: за тобой, от тебя? - с вызовом уставилась и я в очи, выровнялась. - А, Евсеев? Что тогда? Не без твоей помощи - нет сил больше на кроссы.
Короткое движение – и тотчас впиваюсь дулом ему в грудь.
Ухмылка. Впервые... искренне, победно улыбаюсь, наслаждаясь дурманным превосходством.
Обмер, ошеломленно уставившись на ствол...
Несмело ослабил хватку. Еще миг - и тотчас заметались взгляды, заплясали по сторонам, просчитывая варианты, как устранить угрозу.
В момент отдаляюсь, силой выдираюсь из его рук, живо пятясь, - не сопротивляется. Взгляд не отрываю ни на секунду. Замираю в пару метрах.
Уверенно обхватила пистолет обеими руками и злорадно залилась широкой улыбкой:
- Вот и всё Евсеев: либо ты, либо я.
Секунды мыслей, рассуждений, скрытой паники - и вдруг захохотал цинично:
- Ты не выстрелишь, - осмеливается на яд. – Тебе самой же невыгодно…
- С чего это? – удивленно вздернула бровями.
- С чего? – победно ухмыльнулся (откровенно наслаждаясь своим умением склонить жертву к "правильному" диалогу): – А с того, что тогда узнаешь правду, - словно удар, слова. - Правду, которая тебе будет… вовсе не по нраву.
- Да неужто? – храбро рублю в ответ, с небывалой дерзостью (а на душе - кошки).
- Да… - едкое.
(а сила всё больше и больше прибывает в руки, сердце отчаянно колотится, и рассудок требует скорей всё завершить)
- И какую же? – поддаюсь.
Хохочет Анатолий:
- А ты не догадываешься?
- Нет, - лживо улыбаюсь.
Жуткий, до дрожи, мерзкий смех. Поморщился лукаво:
- Ничего этого вокруг, - вдруг завертелся на месте, смело, самоуверенно (пули не страшась), развел руки в стороны. И вновь взгляд мне в лицо, не унимая веселье: – … НЕТ, - стеганул ужасом.- Да, ты выжила! - кивает головой. – Выжила: я тебя упустил. Однако... и не вернулась обратно. Всё это, - водит, крутит пальцем около, – сумасбродство... Вымысел. Больные фантазии... под действием препаратов, наркотиков. Умо-поме-шательство.
Глюк.

Заледенела, окоченела вся изнутри. Еще миг - нервно сглотнула скопившуюся слюну. Замотала отрицательно я головой, отбрасывая мысли. Позорно безмолвствую.
- Не веришь? – вновь заливается жалящим хохотом ублюдок. Шаг ближе, отчего я машинально дернулась, отступая ровно на то же расстояние. – И боишься… Всё ещё меня боишься, - иронично, упиваясь своим господством, ухмыляется гад. - Но это всё призрачно. Тамара. Всё это - выдумка твоя, - качает в негодовании головой. - Даже я – вымысел. Так что... пока ты не выстрелила, пока не прервала мое видение – пока все еще можешь надеяться, что мои слова – ложь. Хочешь стрелять? Стреляй. Мне от этого ничего не будет. А вот ты – свой мир потеряешь. Своего выдуманного Еремова, Кузнецова. Кто там еще был? Ах, да! Фирсов, Грановский. Последний вообще молодец: перестал быть скотиной. Но лишь на время, да? Странно еще, почему ты мужа своего… прогнала.
Поежилась я от ужаса, горло сдавил страх, запекло в груди.
- Я не верю тебе, - жестко, злобно, хоть и сухо, не столь категорически...
Пожал плечами. И вновь зашелся диким, гортанным смехом Евсеев. Шаг ближе – но я стою уже твердо на месте: страх - страхом, а решение принято, налилась я им сполна - не шелохнусь.
- Стреляй! - гаркнул вдруг. - И разрушь всё к чертовой матери! Сотри иллюзии! Узнай правду... Хлебни горькую сполна.
Еще шаг (его) ближе.
Да так, что дальше некуда: действительно, либо он, либо я.

- Прости, Евсеев. Но мне уже – всё равно.

...зажат курок – взвизгнула пуля.