Монография Культура производства человека

               
Витязев А.К. Сарычев Ю.В.

Производство человека. Культурологическая концепция

Оглавление

Введение
Основная часть
I часть. Производство человека. Культурологический подход
1.Оптимистический кризис культурологического подхода
2.Современное состояние отечественных культурологических исследований
II часть. Культура как понятие и феномен
1. Происхождение культуры как понятия и феномена
2. Мутация феномена культуры
3. Воспроизводство культуры
4. Код культуры
III часть. Культура производства человека: исторический аспект.
1. Зарождение половой культуры как неотъемлемой части культуры производства человека. Управление производством человека посредством обычаев в родоплеменной организации
2.Управление производство человека посредством норм религиозной культуры в патриархальной семье
3. Возникновение и развитие «планирования семьи» как средства управления производством человека в индустриальную эпоху
IV часть. Производство нового человека
1.Понятие «новый человек» и его смыслы
2. Духовная и физическая культура как основа развития личности в процессе производства человека
V часть.Технологии производства нового человека
1.Общая технология производства нового человека
2. Производство сто процентного американца в США
3. Производство арийца в нацистской Германии
4. Производство «советского человека» в СССР
5. Идентификация человека
6."Новый человек" "Ближнего Севера" России: опыт рассмотрения культурных смыслов (ценностей), текстов культуры XIX-XXв.
VI часть. Производство нового русского человека
1. Новые русские
2. Поиски русского кода
3. История трансформации русского кода. Православный этап
4. История трансформации русского кода. Большевистский этап
5. Трансформация русского кода в новейшее время. Либеральный этап
Заключение
                «Под знаком нового Учения Новый человек явится в России»
                Ванга

Введение

         В 2009 году была издана книга «Общественное производство человека», автором которой является Витязев А.К. В 2013 году увидела свет коллективная монография «Производство человека и управление им. Прошлое, настоящее, будущее» Борозинца Г.Л., Витязева А.К., Сарычева Ю.В Авторская постановка данной темы исследования отталкивалась от понимания К. Марксом и Ф. Энгельсом феномена общества людей как совокупности двух составляющих «производства жизни»: «производства средств к жизни и производства человека».
         Основоположники марксистской социологии, описывая «производство жизни: средств к жизни и человека», раскрыли тему «производства средств к жизни» в концепции, известной в советской историографии ХХ века, как «исторический материализм». Однако тема «производства человека», только обозначенная К. Марксом и Ф. Энгельсом, раскрыта ими не была.
         Парадоксальным образом эта тема, составившая область значительных практических государственных усилий национал-социалистов III Рейха (1933-1945), интернационал-социалистов СССР (1922-1991), а также англосаксонских либерал-демократов, начиная от Франклина Д. Рузвельта (1882-1945гг.), пребывала в течение всего ХХ века вне теоретической рефлексии. Один из упомянутых авторов выше названной монографии «Производство человека…», отметил данное проблемно-перспективное исследовательское  обстоятельство и предложил попытаться раскрыть тему «производства человека» в рамках исследовательских программ научной лаборатории Ухтинского филиала Современной Гуманитарной Академии.         
         «Согласно материалистическому пониманию, - писал Ф. Энгельс, - определяющим моментом в истории является, в конечном счете, производство и воспроизводство непосредственной жизни, но само оно опять-таки бывает двоякого рода. С одной стороны – производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой – производство самого человека, продолжение рода» [1, с. 25-26].
         Таким образом, производство человека связывалось основоположниками марксизма с продолжением рода человеческого. В то же время они не рассматривали человека как биологическое животное, поскольку утверждали тезис о том, что «труд создал человека». То есть они имели в виду под продолжением рода не воспроизведение себе подобных, а воспроизводство «человеческого в человеке» - воспитание или социализацию, образование (и в смысле педагогики и в смысле формирования) личности. Следовательно, вполне возможно  было предположить, что у основоположников марксизма - К.Маркса и Ф.Энгельса синонимом понятия «человек» служило понятие «личность». И это предположение подкрепляется тем, что, как свидетельствуют характеризующие К. Маркса и Ф. Энгельса историко-биографические материалы, главным этическим устремлением упоминаемых нами здесь великих бородачей было их выступление против обезличивания рабочих при капитализме.
         Увы, понятие «личность» не однозначное. Личность может служить синонимом «я», самосознания человека и поэтому относится к его психике. И это обстоятельство указывает на то, что человек воплощает в себе единство двух естеств. В конституции человека издревле выделяли физическую и психическую конституции, а также пытались отыскать их единство, взаимообусловленность. Последним значительным усилием в данном направлении можно отметить работу немецкого психолога Э. Кречмера (1888-1964). В своем знаменитом труде «Строение тела и характер» Э. Кречмер предложил астенический, лептосомный тип телосложения связывать с шизоидным типом личности, пикническое тип телосложения – с циклоидным типом личности, а атлетический тип телосложения – с эпилептоидным типом личности.
         В наши дни считается, что психическая конституция человека представлена:
• темпераментом (типом высшей нервной деятельности);
• характером человека (типом личности);
• мировоззрением – общими взглядами и убеждениями человека, которые, следует отметить, приобретены.
Поэтому, считая некоторую составную часть психической конституции  врождённой, нельзя к природной, передаваемой по наследству составной части относить  приобретённого мировоззрения. А это, в свою очередь, ведёт к необходимости социокультурного понимания личности.
         Далее, понимая личность человека с позиций социокультурного контекста, в  процессе «производства человека», т.е., его социализации, инкультурализации, следует различать не только формирование социальных ролей личности, но и формирование её «над-я», что способствует самоидентификации человека, – его так сказать «общественной навигации» как определения личностью своего места в мире и обществе, своей страты, веры, национальности, пола и так далее.
         В общем, «производство человека» можно рассматривать не только с позиции марксизма, но использовать и другие подходы. Здесь также представляется перспективным использование, в том числе широкого культурологического подхода (некоторые исследователи обосновывают марксизм как один из культурологических подходов, – В.М. Межуев). И если К. Маркс нашёл «в истории развития труда ключ к пониманию всей истории общества», [2,с.317] то в истории развития культуры можно также прийти к пониманию развития общества, существующего в единстве с человеком.
         Кроме того, развитие, эволюция общества, появление в истории новых обществ не может рассматриваться без появления «нового человека». Это культурно-историческое обстоятельство появления «нового человека» фиксируют многочисленные тексты культуры периода переломных эпох человечества. Следовательно, относясь к воспроизводству человека не метафизически, то есть, без ссылок на Ветхий Завет, в котором Бог, сотворив человека, сказал: плодитесь и размножайтесь, можно предположить о развитии самого процесса воспроизводства человека, как о смене парадигм, образцов, эталонов, культурных кодов, в соответствии с которыми «новые люди»формировались в своей собственной истории.
         В монографии «Производство «нового человека» мы попытались по-новому взглянуть на производство человека.

Список литературы

1. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства.- К.Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2-е изд. Т.21.-М.: Политиздат, 1961.-745с.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.21.

I часть. Производство человека. Культурологический подход

1. Оптимистический кризис культурологического подхода

         Феномен культуры изучается множеством конкретных наук: археологией и этнографией, историей и социологией, не говоря уже о науках, изучающих различные формы сознания – искусство, мораль, религию и т.д. И для этой цели представители научных дисциплин формируют свой собственный подход (метод). В результате понятие «культура» становится многозначным и число определений понятия «культура» неуклонно растёт.
         Так, по подсчетам американских антропологов А.Кребера и К.Клакхона, с 1871 по 1919 годы было дано семь определений культуры, а с 1929 по 1950 годы их число возросло до 150. А.Моль в труде «Социодинамика культуры» (1968г.) насчитывает уже 250 определений. По последним исследованиям их больше 500.
         Культурологический подход, в отличие от других научных подходов  обладает своей спецификой. Он, по мнению российского философа культуры Г.Л. Тульчинского, позволяет рассматривать культуру, как «механизм порождения, хранения, и трансляции социального опыта», что созвучно определению культуры, данному признанным авторитетом культурологических исследований Ю.М.Лотманом (1922-1993), как «механизм внегенетического наследования информации о поведении» [1,стр.69].
         Вместе с тем упомянутые выше определения культуры, следует отметить, отличаются от определения, данного Питиримом Сорокиным (1881-1968). Самый цитируемый в первой половине ХХ века социолог и основоположник культурологических методов Питирим Сорокин утверждал, что «всякая великая культура есть не просто конгломерат разнообразных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не связанных, а есть единство, все составные части которого пронизаны одним основополагающим принципом и выражают одну, и главную, ценность».
         Из этого сорокинского определения следует, что отмечаемый многими современными отечественными исследователями [2], [3] «кризис культуры»  никак не является кризисом культурологического подхода (методов культурологии). Следуя мысли Питирима Сорокина, мы отмечаем манифестную форму кризиса современной культуры как трансграничный «кризис искусства и науки, философии и религии, права и морали, образа жизни и нравов, который затрагивает одновременно почти всю западную культуру и общество, все их главные институты». Понимая современную Россию как вышедшую в 1991 году на путь развития в парадигме западных ценностей и пока развивающуюся в этой культурной плоскости, мы утверждаем согласно с П. Сорокиным: «Короче говоря, это - кризис почти всей жизни, образа мыслей и поведения, присущих … обществу. Если быть более точным, этот кризис заключается в распаде основополагающих форм….культуры и общества…». [4,с.428-433].
         Это не первый и не последний в истории человечества «кризис образа мыслей и поведения», связанный с вытеснением старых форм культуры новыми формами культуры и человека в ней. [5]. Он раскрывает столкновение цивилизаций, ситуацию переходности, как слома социально и ментально устоявшихся систем. В случае современной нам кризисности социокультурного дискурса исследователями феномена культуры фиксируется  «деконструкция субъективности» [2,с.229], [6] – этой концептуально-опорной точки исторического времени модерна.
         В терминах советской историографии ХХ века историко-культурному понятию западной школы философов культуры «модерн» соответствует понятие «буржуазно-капиталистическая общественно-экономическая формация» (ОЭФ) с исторической периодичностью от первых буржуазных революций XVI-XVII веков в Нидерландах и Англии и по настоящее время. Также исследователями отмечается, что современная характерная нашему времени «деконструкция субъективности» связана с расширением логико-когнитивного пространства индивидуума...» [2]. Авторы настоящей монографии сопрягают наблюдаемый «кризис почти всей жизни» и сопровождающие его явления с изучением появления «нового человека», рассматриваемого с точки зрения «производства».
         Исследование проблем производства «нового человека» является, по нашему мнению, важной составляющей частью исследования феномена культуры, поскольку, если феномен культуры обнаруживает себя как следствие адаптивно-трудовой коллективной деятельности людей к окружающей природе, то внутрикультурные субъект-объектные отношения есть процессы распредмечивания/опредмечивания культуры – и они протекают индивидуально. [7]
         Производство человека с культурологической точки зрения, по предположению авторов настоящего исследования, это обучение, закладывание в нём некоторой эпистемы посредством речевого, текстового и иных форм культурного дискурса, вызывающего отсроченное всплывание в сознании индивидуума мыслеобразов и запоминание их.
         «Эпистема» есть исторически обусловленная когнитивная форма культуры, присущая обществу, цивилизации в данном месте и времени, в которой оказался человек. Поэтому понятие «человек-в-культуре» (термин введён в научный оборот В.А. Сулимовым) является ключевым для анализа эпистемологических моделей человека, которых можно выделить в истории человечества три: античная, средневековая и нового времени. Анализ историко-эпистемологических моделей человека (равно: исторического типа личности) выводит исследование на понятие «культура-в-человеке», характеризующее, как раз, «производство человека» с историко-культурологической точки зрения.
         Очевидно, что понятие «человек-в-культуре» сопряжено с понятием «субъективности». Субъективность может рассматриваться как некоторый общий культур-исторический эпистемологический принцип (например, для исторического этапа модерна, или (в советской историографии) буржуазно-капиталистической ОЭФ). Развитие же эпистемы как общего принципа, характеризующего человека культурологически, предполагает диахронизацию как «сквозь временную» системную последовательность её исторических моделей. Особым значением (из данной системной последовательности исторических моделей личности) для научного исследования обладает эпистема Нового времени – модерная (ego-конструктивизма) и постмодерная (ego-деконструктивизма).
         В постмодерном деконструктивизме предшествовавшая ему ego-конструктивистская эпистема, определявшая собой историческое социокультурное пространство модерна, стремится упразднить саму себя через деструктивные формы; осуществляется слом ментально устоявшейся социокультурной парадигмы модерна и подготавливается переход к некоторой новой парадигме. Считается, что «деконструкция» связана с расщеплённостью и самоупразднением ego-субъекта. [8],[9, стр.6]
         В классической теории субъективности всякая объективность это alterego, «изнанка» самой субъективности. Как принцип субъективность задана из самой себя – «имманентно детерминирована» в том различии, которое сама конституирует. То есть она уже включает имманентную объективность и понимается как субъект-объектная оппозиция для диалектически развёртываемой историчности.
         Универсальной формой субъективности является символический обмен между реальным и идеальным, совместное вбрасывание знака и того, к чему он отсылает. В историческое новое время (эпоху модерна и конструктивизма) субъективность эксплицируется в форме технического символа, мыслеобраза, в котором она приобретает полную самостоятельность. Конструктивизм государственного капитализма и социализма противопоставил монистическое представление дуалистическому представлению на основе единства технической и художественной стороны индустриализации.
         Так идеологи утилитаризма или так называемого «производственного искусства» призывали художников «сознательно творить полезные вещи». Полезность вытеснила художественность произведений и продуктов труда –очевидным образом данная тенденция проявилась, прежде всего, в архитектуре мировым триумфом стиля Корбюзье. Расщеплённость одной из составляющих психологической структуры личности [10] -  человеческого «я» - зафиксированная русской литературой к началу ХХ века, была преодолена за счёт появления и укоренения так называемой «бездуховности» - советского монистического материализма.
         В новейшее время после распада СССР - это время постмодернизма и неолиберализма - в идеологии монизм сменился плюрализмом, коллективизм – индивидуалистическим релятивизмом, этнокультурные практики породили распространение концепции мультикультурализма. В экономике же утвердилась система «плавающих валютных курсов».
         Таким образом, с исчезновением из практики экономических операций понятия «золотой стандарт» в качестве эталонного, в мировом денежном обмене исчезла точка опоры. Совокупность названных выше явлений наводит на предположение, что в наступающей эпистеме постмодерного плюрализма ранее главенствовавший в культурно-когнитивном измерении моноцентризм оказался вытеснен полицентризмом, идеей многополярности (как частное, смотри идею многополярного мира в мировой дипломатии). В дискурсах научных дисциплин о человеке наблюдается конец эпистемы антропоцентризма, эгоцентризма. [11],[2]
         В общем, в современных дискурсах культуры постиндустриальных обществ наблюдается ситуация, когда человек перестал быть центром эпистемы общественного воспроизводства. И это сказалось на воспроизводстве населения: в развитых странах тип воспроизводстванаселения стал суженным.
         Человек новых аксиологических ориентиров и нового типа сознания («новый человек») периода постмодернизма в развитых странах европейской культуры перестаёт воспроизводиться биологически, так как исчезла биологическая составляющая из присущей человеку интегральности – егобио-социо-культурности (по определению философа культуры М.С. Кагана). Здесь, возможно предположить, что в эпистеме постмодерна человек стал пониматься как исключительно духовное существо, как «субъективность-без-изнанки» - без объективной физико-биологической составляющей, без плоти.
        В настоящей работе сделана попытка рассмотреть культурологический подход в свете междисциплинарности, поскольку культурология граничит с такими науками, как философия, социология, история, педагогика, психология, политология, антропология и др.

Список литературы:

1. Тульчинский Г.Л. Культурология и образование, - статья: «Человек. Культура. Образование. Научно-образовательный и методический рецензируемый журнал». – № 4(6) 2012 г. - Сыктывкар: Изд-во СГУ им. Питирима Сорокина. 2012. ISSN 2223-1277.
2. Фадеева И.Е., Сулимов В.А. Семиозис: Субъективная антропология субъективной реальности. – СПб.: Изд-во «Астерион», 2013. – 252 с. ISBN 978-5-00045-070-3.
3. Тульчинский Г.Л. Субъективность и постсекулярность современности: новая трансценденция или фрактальность «плоского» мира. – Статья, Международный журнал исследований культуры (InternationalJournalofCulturalResearch) № 3(12) 2013. Режим доступа, - http://www.intelros.ru/pdf/isl_kult/2013_03/7.pdf
4. Сорокин П. Кризис нашего времени / Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992., цит по: Сорокин Питирим Александрович, биография, статья, Википедия, раздел «Социология». Режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/
5. Ясперс К. Смысл и назначение истории: Пер с нем. 2-е изд. – М.: Республика, 1994. – 527с. – (мыслители ХХ века). ISBN 5-250-0254-8.
6. Тульчинский Г.Л. Духовные итоги ХХ столетия и новый парадигмальный сдвиг, - статья, - режим доступа http://hpsy.ru/public/x3117.htm
7. Окин В.Г. Нравственная функция культуры. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата философских наук. – Специальность 09.00.08 /марксистско-ленинская этика/. - Институт философии АН СССР. – Москва 1985.
8. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне.- М.: Изд-во «Весь мир». 2003. – 416 с. ISBN5-7777-0263-5. Режим доступа, - http://polbu.ru/habermas_moderndiscus/
9. Хайдеггер М. Речь М. Хайдеггера, произнесённая на праздновании 175-й годовщины со дня рождения композитора Конрадина Крейцера 30 октября 1955 года, г. Мескирх, - в сборние: Запад. Совесть или пустота? Альбер Камю, Мартин Хайдеггер. – М.: Алгоритм, 2014. – 272 с. (Философский поединок). ISBN 978-5-4438-0665-5.
10. Общая психология. Учебное пособие для студентов педагогических институтов, - под ред. В.В. Богословского и др. – 2-е изд., перераб. и допол. – М.: Просвещение, 1973. – 351 с., с илл.
11. Тульчинский Г.Л. Публикации, - режим доступа http://hpsy.ru/authors/x1044.htm

2. Современное состояние отечественных культурологических исследований

          Как известно, методологический плюрализм отечественных культурологических исследований рассматривается не как затрудняющая развитие научной дисциплины проблема, но как изначальная данность её генезиса [1,с.64]. Также отмечается наличие объединительного методологического принципа, позволяющего определять отечественную культурологию парадигмально-методологическим континуумом. Речь идёт о совокупности культурологических методов, располагающихся в рамках, обозначаемых границами материалистического «деятельностного подхода» (Межуев В.М., КаганМ.С., Окин В.Г.) и «идеалистической» методологией отечественной семиотической культурологической школы (как пример, Лотман Ю.М., современные представители семиотики – сыктывкарская школа Сулимов В.А., Фадеева И.Е.).
        В основе метода настоящего исследования лежит постулат «деятельностного подхода» отечественной культурологии о том, что именно человеческая деятельность является, как демиургом, так и продуктом феномена культуры, а также понятия и категории педагогико-антропологической концепции семиозиса Сыктывкарской культурологической школы профессоров Фадеевой И.Е. и Сулимова В.А.
         С социологической точки зрения синонимом «деятельности» является «социальная действительность» или «производство». В процессе общественного производства открывается культурный срез воспроизводимой социальной реальности – предмет культурологического исследования. Именно воспроизводство позволяет рассматривать культуру, как «механизм порождения, хранения, и трансляции социального опыта» [1,с.68], как механизм внегенетического наследования информации о поведении» (в определении Ю.М. Лотмана по цитате Г.Л. Тульчинского) [1, с. 69].
         Рассмотрение культуры в качестве «механизма порождения социального опыта» даёт ключ к пониманию того, что кроме него есть механизм порождения биологического опыта, которым пользуются животные. И если механизм «порождения, хранения, и трансляции социального опыта» человеком приобретён, то первый механизм врождён и носит рефлекторный, инстинктивный характер. Именно из-за этого различия выше обозначенных механизмов порождения опыта культуру называют «второй природой». Вторая природа имеет искусственное происхождение. Искусство здесь понимается как творчество, благодаря которому человек выглядит творцом, в том числе, самого себя или человечества. Человек в процессе порождения социального опыта порождает, производит самого себя. В результате открывается антропологический механизм производства человека или «антропологическая машина» (термин введён в научный оборот итальянским культурологом Джорджо Агамбеном [2]), входящая в предмет культурологического исследования.
         Современное состояние отечественных культурологических исследований позволяет сказать, что культурологическому аспекту изучения социального производства человека уделялось недостаточное внимание.
         Понятие «производство человека» впервые употребили в своих социологических изысканиях К.Маркс и Ф.Энгельсв работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства». При этом они имели в виду «продолжение рода». «Производство человека, продолжение рода» эти мыслители видели составной частью «производства средств к существованию» в процессе «производства жизни».
         Само понятие «производство» появилось в экономической теории или политэкономии в связи с индустриальным переходом и становлением промышленного производства, вначале в Европе. О «производстве человека» теоретики политэкономии (кроме К.Маркса и Т.Мальтуса (1766-1834)) не помышляли. При этом К. Маркс и Ф.Энгельс только упомянули о «производстве человека», а Мальтус заметил пропорциональную связь между ростом средств существования и ростом численности населения.
         Тем не менее, с подачи Т.Мальтуса получила развитие теория народонаселения - демография, которая изучала естественное движение населения и его миграцию без связи со способом производства и типологией обществ.
         История и состояние современной российской демографии характеризуется следующим:
До Второй мировой войны 1939 – 1945 гг., в СССР существовало 2 института демографии. Один из них был закрыт в 1934 году, второй — в 1939. По утверждению директора Института демографии ГУ-ВШЭ (ИДЭМ ГУ-ВШЭ), доктора наук Анатолия Вишневского, это произошло в связи с желанием властей скрыть потери от голода и массовых репрессий. По мнению А.Г. Вишневского, после этого демография как академическая наука в СССР «перестала существовать», и в результате такой политики «до середины 50-х годов вообще никто не знал, сколько людей живет в Советском Союзе». [3]
         Учитывая данное состояние дел, отправной точкой для рассмотрения заявленной темы можно было бы считать научные работы советского учёного-экономиста, статистика и демографа Б. Ц. Урланиса (1906 – 1981гг.). В методологию демографии Б. Ц. Урланис привнёс критику некогда широко распространённой логистической теории роста населения и обосновал когортный метод прогнозирования трендов рождаемости с учетом данных об ожидаемом числе детей, что позволило делать вполне правдоподобные демографические прогнозы в пределах 15—30 лет. Он вплотную подошел к тому, что зовется сейчас «нормативным прогнозированием», и которое противопоставляется другой разновидности технологического прогнозирования, а именно изыскательскому или «экстраполяционному прогнозу». Б.Ц.            
         Урланис одним из первых отказался от представления о демографии, как только описательной науки и популяризировал идею «демографического конструктивизма», т.е. «предусмотрительности», предвидения событий, необходимости управления репродуктивным поведением миллионов людей. Им впервые была высказана мысль о возможности направленно влиять на репродуктивные потребности населения.[4]
         Развитие теоретической линии Б.Ц. Урланиса на реализацию государственной политики «пронатализма» продолжено в научных работах профессора А.И. Антонова. Совершенствованием прогностических методик в демографии занимался активно к.э.н. В.А.Борисов (разработка методики ГМЕР). В работах этих последователей Б.Ц. Урланиса имеются указания на самостоятельное значение для вступающих во взрослую жизнь поколений их  репродуктивных установок.
         Идеи Б.Ц. Урланиса развивали И. И. Белобородов, А. Б. Синельников, А. В. Носкова, С. В.  Рязанцев. Данная школа «демографов-пронаталистов» выступала за поддержку «традиционной семьи» и «очищения этого ключевого социального института от всякого рода противоестественных извращений, привнесенных в течение последних столетий воинствующими либералами, что, единственно, может спасти человеческую расу от неумолимо надвигающейся демографической катастрофы». Учёными школы «демографов-пронаталистов» разработаны концепции «репродуктивных установок» и «репродуктивного поведения» женщин для описания, объяснения и прогноза демографических явлений. Обоснована корректировка негативных демографических процессов  путём формирования у населения социально приемлемых представлений о ценностях «традиционной семьи».
         Однако в данных исследованиях не изучалось влияние труда (социальной составляющей) на репродуктивные установки и поведение женщин.
Значителен вклад в понимание демографической проблематики России и путей её разрешения ещё одного круга учёных-демографов,  также имеющих в данной сфере собственные значимые методологические подходы: А. Г. Вишневского, С. А. Васина, В. Н. Архангельского, Т. А. Гурко, И. С. Кона и др.
Эти демографы Института демографии ГУ-ВШЭ (ИДЕМ ГУ-ВШЭ) считают себя идейными правопреемниками Центра демографии и экологии человека (ЦДЭЧ), созданного в 1988 году в стенах АН СССР по инициативе А.Г.Вишневского, поддержанной большой группой сотрудников. С созданием Центра были связаны надежды на возрождение традиций Демографического института Академии наук, закрытого в 1934 году, на серьезное развитие крупного направления академических исследований.
         При изучении демографических проблем представители демографической  школы, основанной А.Г.Вишневским, использовали факторный анализ. Для них характерны широкие обобщения статистических данных мировой демографии, тесные научно-организационные связи с научными  и экономическими мировыми институтами, приятие мировых демографических тенденций для развитых стран (свойственных также и России), как объективных. Критики позиции исследователей-сотрудников Института демографии ГУ-ВШЭ характеризуют их как «демографов-фаталистов». Возможно согласиться с тем, что мнение о том, что демографические процессы носят исключительно объективный характер, препятствовало развитию идеи управления воспроизводством населения.
         Сравнение двух современных ведущих научных школ российской демографии - МГУ им. Ломоносова и ГУ-ВШЭ – даёт представление о применяемых ими научно изыскательских методах – широком инструментарии социологического, статистического блока дисциплин, используемых ими в научном анализе проблем российской и мировой демографии. Обе московские школы учёных-демографов отмечают недостаточность включенности соответствующих теоретических наработок учёных-демографов в систему государственного управления в России.
         Заслуживает внимания работа, проделанная докторами экономических наук А. М. Илышевым (Уральский государственный технический университета г. Екатеринбург) и И. В Лаврентьевой (Челябинский институт Московского государственного института коммерции): «Стратегии включения репродуктивного труда в производство». В этой работе учёные дают определение репродуктивного труда. По их мнению, репродуктивный труд есть часть человеческой деятельности - материальной и социальной - по уходу за имеющейся и будущей рабочей силой и человеческим родом в целом.[5]
         В работе путём широких социологических исследований и анализа проблем мировой и отечественной демографии делается основной вывод о том, что «даже в странах с высокоразвитыми рыночными отношениями действующий социально-экономический механизм не обеспечивает нормального режима расширенного воспроизводства населения, но приводит к его депопуляции». Причина, считают исследователи, коренится в том, что современный «рынок не схватывает всей ценности женского труда, который производит как оплачиваемые товары и услуги, так и неоплачиваемые услуги по воспроизводству и накоплению человеческого капитала».          
         Выход из создавшейся ситуации  учёные видят в том, что «несрабатывание рынка и "мужской крен в гендерных отношениях" могут быть преодолены в результате достижения "гендерного консенсуса" и заключения своеобразного общественного договора по таким жизненно важным для дальнейшего существования нации проблемам, как преодоление депопуляции населения, деинтеллектуализации общества, распространения девиантных форм поведения. Авторами отмечается, что «всё чаще высказывается предположение о том, что исправление ситуации возможно только посредством государственного регулирования или общественного давления (увещевания)», а также предлагаемого авторами социально конструктивистского подхода для реализации стратегии включения репродуктивного труда в производство.[5]
         Проблемами управления рождаемостью занимались также учёные Современной гуманитарной академии (СГА) г. Москвы В. К. Балабанов и Т. Р. Зеленина, а также учёные Ухтинского филиала СГА Г. Л. Борозинец и А. К. Витязев.
Значительные достижения в области управления производством человека сделаны  А.К. Витязевым. В своих работах он связал репродуктивные  потребность и поведение женщины с  социально детерминирующим эту потребность трудом.
Системный подход в анализе фундаментальных составляющих репродуктивного поведения женщины:  биологических, социальных (обусловленных её вовлеченностью в общественное производство, труд), психологических, в сочетании с концепцией динамического равновесия выделенных составляющих, позволил А.К.Витязеву предложить целостную динамическую модель репродуктивного поведения женщины.[6]
Данная модель, по нашему предположению, может быть эффективно использована как теоретическая основа для государственного управления производством (продолжением рода) человека.
         С позиций управления производством человека представляют интерес суждения по демографической проблематике учёных Римского клуба, работа С. П. Капицы [7] по этологии – В. Р. Дольника[8], биолога, популяризатора науки Р. Докинза[9] и др.
          Пробел в изучении связи естественного движения населения и его миграции со способом производства и типологией обществ был ликвидирован в работах «Общественное производство человека» и «От воспроизведения к воспроизводству человека» А.К.Витязева, а также в коллективной монографии «Производство человека и управление им. Прошлое, настоящее и будущее». [10]
Итогами данных исследований было установлено опережающее развитие способа производства в материальной сфере в сравнении с его развитием в сфере производства человека. Неравномерность развития сфер производства влияла на появление демографических переходов и смену типов производства населения, расширенного и суженного.
         Вместе с тем «сфера производства духовной культуры» никем из теоретиков общей социальной теории, в которую входит теория культуры, не разрабатывалась. Получалось, что «производство жизни» - общественное воспроизводство - сводилось к материальному производству и таким образом к вульгарному материализму с его постулатом: всё есть материя. Современный же материализм не чурается понятия «дух», «сознание», «мышление» при решении основного вопроса философии.
         Вводя в теорию общественного воспроизводства понятие «духовное производство», мы преодолеваем односторонность устоявшегося материалистического представления о нём. Производство человека также начинает пониматься шире. Однако при этом возникает проблема дуалистичности общественного воспроизводства, которую необходимо преодолеть.
         Промышленное производство – это материальное производство, связанное с материальной культурой. Поскольку синоним производства - труд, который согласно воззрению К.Маркса и Ф.Энгельса создал человека, можно через производство человека связать материальную и духовную культуру. Духовная культура может мыслиться как духовное производство - как воспроизводство форм общественного сознания, религиозного, философского и научного.
         В религии, философии и науке по-разному решается проблема «познания» и «человека» -как говорят философы -эпистемологическая и антропологическая проблемы. Однако при всём различии они сходятся в одном; в процессе развития человек познаёт себя, своё «я» и «не-я». «Не-я» возможно мыслить как объект – материалистически, но возможно и как «изнанку «я» - идеалистически. Познание себя, своего «я» - это рефлексия. Познание «изнанки» или «не-я» – это рефлекс.
         «Изнаночный», идеалистический подход к человеку даёт цельное представление о человеке, позволяет преодолеть антропологический дуализм. По существу, «изнанка» - это есть ощущение, есть информация, - так сказать, текст из знаков, сигналов на «чистой доске» восприятия, появляющийся при декодировании «вещи в себе», объекта как материального носителя. Это текст анализируется и таким образом ощущения трансформируются в «нумены», понятия.
         Таким образом, открывается материалистическая теория отражения, согласно которой объективная реальность дана в ощущении[11], [12, стр. 31]. В ощущении она становится знаком, обращённым к объекту. Этот сенсорный, следовательно, субъективный знак имеет объективное значение. В этом сказывается экстравертивная позиция сознания человека.
         Если в ощущении объективная реальность принимает значение субъективной, перед нами интровертивная позиция сознания человека. Субъект считает, что то, что дано в ощущении вместе с ощущением принадлежит ему, а не объекту. И этот сенсорный субъективный знак объективной реальности, данной в ощущении обращён к субъекту, имеет субъективное значение. В данном случае открывается то, что «Не-я» - это изнанка, противоположная сторона «я».
         Идеалистический сенсуализм противоположен материалистическому сенсуализму, в котором «я» это изнанка «не-я». Из этого следует, что разногласие «теории субъективности» и «теории объективности» состоит в определении изнаночной стороны: это не-я, или я? Ну, а в общем, получается, что в человеке заложен рефлексивно-рефлекторный механизм познания. Он дан ему от природы. Им нужно только уметь воспользоваться для получения необходимой для организации жизни эпистемы, необходимых знаний.
         Знания как информация поступает к человеку не только от физических и биологических объектов, от источников «интрапсихических событий»[12, стр.31], но и от людей - через коммуникацию как «кодирование – декодирование». Это социальное взаимодействие – предмет социологии и информатики. Однако уровень, качество коммуникации, взаимодействия отображает уровень культуры людей. Также и уровень знания отображает культурный уровень людей. В то же время особенности той или иной системы знания – эпистемы –  религиозной, философской и научной накладывают на понятие культуры свой отпечаток: родовое понятие «культура» начинает подразделяться на классы. Появляются религиозная культура, философская культура, научная культура.
         Кроме того склонность отождествлять культуру и цивилизацию при цивилизационном подходе изучения обществ способствует формированию представления о неповторимости, уникальности разных культур. Культуры начинают сводиться в ряд их перечисления, раскрывающий плюралистический подход, свойственный для философии плюрализма. При этом подходе невозможно сформировать родового понятия «культура» из-за отсутствия их единства. Все локальные культуры в данном случае оторваны друг от друга.
         То есть для формирования родового понятия «культура» необходимо культурные особенности обществ не отрывать от их общей особенности. Выделение общей особенности культуры позволит рассматривать культуру как предмет, аспект социальной реальности, изучаемый культурологией, одной из социальных наук.
         Чтобы выработать целостное представление о том, что такое культура, необходимо обратиться к истории появления этого термина.
         Культура в древнее время означала возделывание земли, следовательно, сельскохозяйственный труд. В индустриальное время, при появлении промышленного производства труд явился синонимом производства. Таким образом, культуру, труд и производство можно мыслить синонимами.
         Соглашаясь с Ф.Энгельсом в том, что «труд создал человека», можно перефразировать данный тезис, сказав: «культура создаёт человека». По-иному это звучит так: существует производство человека.
         Как уже написано выше, производство человека составной частью входит в общественное воспроизводство. Если материальное производство как материальная культура эпистемологически связано с производством «не-я», то производство человека связано с производством «я». Если «не-я» принимать за предметное сознание, а «я» принимать за самосознание, можно общественное воспроизводство назвать воспроизводством сознания. Поскольку синонимом сознания является дух, то производство общественного сознания мы можем назвать духовным производством или духовной культурой. Получается, что с точки зрения теории субъективности материальная культура – изнанка духовной культуры. С точки зрения теории объективности духовная культура – изнанка материальной культуры.
         Если мы станем разводить понятия «производство» и «культура», то культуру придется принимать за характеристику, признак производства. Чем выше культура производства, тем оно более развито. Из этого следует, что культура производства человека характеризует уровень развития этого производства.
         Если мы станем разводить понятия «труд» и «культура», то придём к понятиям физическая культура и умственная культура, отвечающим понятиям физический труд и умственный труд. Распространено же понятие духовная культура, хотя в философии дух, сознание и мышление, ум синонимы.
         Исторически культура производства человека или воспроизводства населения была связана с культурой общественного воспроизводства, типология которого уводит к понятию «способ производства» и к «общественно-экономическим формациям» – традиционному, аграрному, патриархальному типу общества и индустриальному обществу.
         Как известно, индустриализация связана с модернизацией, с модерном, а постиндустриальное общество связано с постмодерном. Модерн и постмодерн, характеризуя общественное воспроизводство, должны характеризовать и производство человека. Через смену модернистской эпистемы на постмодернистскую можно уловить направление развития производства человека (человеческого в человеке) и роль культуры в этом процессе.
         Если модернистская эпистема (очеловечивания человека) прослеживается в истории России в системе производства «советского человека», то постмодернистская эпистема (расчеловечивания человека) – в системе постсоветского производства «либерального человека» в России.

Список литературы:

1. Тульчинский Г.Л. Культурология и образование, - статья: «Человек. Культура. Образование. Научно-образовательный и методический рецензируемый журнал». – № 4(6) 2012 г. - Сыктывкар: Изд-во СГУ им. Питирима Сорокина. 2012. ISSN 2223-1277.
2. Кожевникова М. Проблемы природы человека в контексте развития биотехнологии. Диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук. – Научн., руководитель д.ф.н. Юдин Б.Г. – М.: ФГБУН Институт Философии РАН. – Режим доступа 3. Идеологический контроль в советской науке, статья. – Режим доступа - http://ru.wikipedia.org/wiki/
4. Антонов А.И. Цезарь русской демографии //Демографические исследования. – 2005. - № 5. Режим доступа: 5. Илышев А.М., Лаврентьева И.В. «Стратегии включения репродуктивного труда в производство», журнал «Социологические исследования № 3, 2003 г., - режим доступа  6. Витязев А.К. Общественное производство человека. - М.: Изд-во СГУ, 2009. 240 c.  240 с. ISBN 978-5-8323-0581-3.
7. Капица С. П. Общая теория роста человечества. –  М.: Наука, 1999.
8. Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы. – М.: Изд-во «Паритет» 2007.
9. Докинз Р. «Эгоистичный ген» М.: Изд-во «Мир», 2001.
10. Борозинец Г.Л., Витязев А.К., Сарычев Ю.В. Производство человека и управление им. Прошлое, настоящее, будущее. – М.: Изд-во СГУ, 2013. 183 с. ISBN 978-5-8323-0891-3.
11. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии. – М.: Политиздат, 1989. – 508 с.: илл. ISBN 5- 250 – 00270 – 6.
12. Дельгадо Х. Мозг и сознание. – /JoseM.R. Delgado. Phisical control of the mind. Towardapsychocivilizedsociety. – New-York-Evanston-London: Harper & Row Publishers, 1969/. – переводсанглийскогок.м.н. Л.Я. Белопольского, подредакциейГ.Д. Смирнова, - М.: Изд-во «Мир», 1971.

II Культура как понятие и феномен

1. Происхождение феномена и понятия культуры   

         Происхождение феномена «культура» отличается от происхождения понятия «культура». Понятий «культура» около пятисот, а теорий или концепций происхождения культуры около десятка[1]. При этом концепции культурогенеза во многом пересекаются и дополняют друг друга. Однако сходятся все в одном: происхождение культуры (культурогенез) связано с происхождением человека (антропогенезом). Человек в данном случае понимается как существо иное биологическим существам, то есть имеющее другую природу, естество. В то же время мыслится,  что человек выделился из природы: его организм имеет биологическую природу.
         Выделяя из всех определений культуры то, в котором синонимом культуры является «возделывание земли», можно акцентировать внимание на том, что смысл термина возделывать отличается от смысла термина делать. И это говорит о том, что земля, природа существовали до появления человека на Земле. А вот человек, появившись на свет, благодаря способности к умственному и физическому труду научился возделывать землю, вести сельское хозяйство, материальное производство. Появилось «производство жизни: средств к жизни и человека». Природа стала предметом труда.
         Особо надо подчеркнуть, что человек стал воспроизводить не только себе подобных, но и условия существования. При этом воспроизводство человека стало отличаться от воспроизведения себе подобных в животном мире. Созданные им условия существования стали отличаться от естественных условий. И вот данная отличительная особенность жизнедеятельности человека, условий существования могла бы называться культурой, если бы не одно обстоятельство. Одним из синонимов «культуры» стала «цивилизация».
         Как известно, цивилизация была противопоставлена варварам. А варварству была противопоставлена дикость.[2] Поэтому момент выделения человека из животного, некультурного мира потерял культурное значение.
         Тем не менее, поиск корней культуры как второй, особенной природы подводит к поиску корней культурных особенностей человека и таким образом к его отличительным особенностям – к признакам, способностям, которые позволили ему выделиться из животного мира, стать в чём-то иным ему: тождественным (идентичным) и нет – дуалистичным и даже плюралистичным. Эта плюралистичность зафиксирована в термине «био-социо-культурность человека», - термин введён в научный оборот философом культуры М.С. Каганом(1921-2006).
         Думается, плюралистичность человека способствовала появлению множества и понятий культуры и концепций культурогенеза. Вот поэтому можно было бы попытаться свести все существующие однофакторные  или монокаузальные концепции культурогенеза к одной многофакторной концепции. Но для начала следовало бы перечислить концепции.
         Различают креационистскую, трансцендентальную, деистическую (божественное происхождение), космологическую (например, влияние космических излучений, что предполагал Л. Гумилёв) натуралистическую (вызовы природной среды), психоаналитическую, трудовую, социальную, магическую,  символическую концепции  и концепцию «пратолпы».
         Чтобы легче было разобраться в выше перечисленных концепциях, можно их сгруппировать или классифицировать, выделив классы научных и ненаучных концепций. Затем в классе научных концепций выделить подклассы, натуралистический и гуманитарный.  В класс ненаучных концепций вошли бы  креационистская, трансцендентальная, деистическая (божественная) концепции. Остальные вошли бы в класс научных концепций. При этом только натуралистическая концепция оказалась бы в натуралистическом подклассе.
         Поскольку ненаучные концепции культурогенеза в данной монографии не рассматриваются, их можно оставить в стороне.
Далее, для упрощения ориентации в научных концепциях культурогенеза следовало бы сгруппировать их несколько по-другому, ориентируя их на внешние и внутренние факторы культурогенеза. В результате этого натуралистическая и космологическая концепции оказались бы в одной группе, а остальные концепции, ориентированные на внутренние, психологические факторы оказались бы в другой группе.
Дело в том, что сторонники натуралистической концепции культурогенеза это эволюционисты подобные Арнольду Тойнби(1889-1975).  Они признают ведущее значение таких факторов антропогенеза и, следовательно, культурогенеза, как изменение климата, ведущее к социальной мутации.
         Сторонники космологической концепции типа Льва Гумилёва (1912-1992) связывают появление пассионарности или способности к изменению ландшафта человеком с мутацией, вызываемой влиянием на него внешней, космической энергии. Понятие «мутация» Гумилёв не уточнил.
         Психоаналитическая, трудовая, социальная, магическая,  символическая концепции  и концепция «пратолпы» сведены в одну группу, так как здесь у всех факторов прослеживается психологическая, в том числе, социально-психологическая их природа. Так концепция «пратолпы» отдаёт концепцией толпы Г.Лебона (1841-1931), приспособленной к предкам современного человека. Можно думать, что в данном случае автор концепции И. Ачильдиев поместил толпу с вождём между стаей с вожаком и родоплеменной организацией ископаемых предков человека.[3]
         Социальная концепция культурогенеза настолько блика к трудовой концепции, что в принципе их можно объединить в одну.
         Игровая, психоаналитическая, магическая, символическая концепции раскрывают психологические свойства человека и сводятся по существу к культурологическому психологизму.
Учитывая выше изложенное, в многофакторной концепции антропо-культурогенеза можно различать две группы факторов, внешних – натуральных и социальных, а также внутренних – психологических, особо выделяя идеаторную психическую функцию, креацию, изобретательство.
         Человек изобрёл и поэтому приобрёл «вторую сигнальную систему», систему искусственных знаков, опредмеченных идей, эпистемы в целом. А вот то, откуда у ископаемых предков человека взялась идея обрабатывать предметы природы, изготавливать орудия, и почему к этому не способны высшие животные – вопрос отдельный.
Кстати, одно дело перенимать культуру, поднимаясь на новый уровень цивилизации, другое дело изобретать её. Культура – плод изобретательства. Это «другая природа», в первую очередь, в человеке. Это не мутировавшая, а мутированная  природа. Мутировал её человек, вершина эволюции природы - сам являющийся плодом её системной мутации и естественного отбора.
Природа пережила несколько крупных мутаций, в результате которых после физического, мёртвого мира на Земле появился растительный мир, затем животный мир – биологический, живой мир. После этого на Земле появился мир культуры. Если физический мир назвать первой природой, а биологический мир – второй природой, то культуру нужно будет назвать третьей природой. Три природы – три разных её качества, открывающие триединость природы. Единство происхождения объединяет их в нечто одно единое, раскрывает монизм. Плюрализм оборачивается монизмом. Природа плюралистична и в то же время монистична: моноплюралистична.
Поэтому культуру можно рассматривать как природу на новом уровне её эволюции, на котором человек выступает фактором мутации и фактором отбора.

Список литературы:
1. Кравченко А.И. Культурология: Учебное пособие для вузов.— Глава: Определения культуры. - 3-е изд. М.: Академический Проект, 2002.— 496 с.ISBN 5-8291-0167-Х .
2. Морган, Л. Г. Древнее общество, или Исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации [Текст] / Л.Г.Морган. - Л.:Инст-т народов Севера ЦИК СССР, 1935, 350с.
3. Ачильдиев И. Власть предистории. – М.: Прометей, 1990. – 180с. ISBN5-7042-0065-6.

2. Мутация культуры.

         Термин мута;ция (лат. mutatio - изменение в системе) получил широкое распространение в научной литературе в ХХ веке, хотя известен с ХIII века. Так, например, учение о мутации, представлено в 12-й главе «Трактата о музыке» Иеронима Моравского(1275г.). В качестве биологического термин употреблял голландский ботаник Хьюго (Гуго) Де Фриз в 1901 году в своем труде "Мутационная теория" [1]. Английский историк А.Д.Тойнби видел в мутации  один из путей возникновения цивилизаций. Российский историк Л. Гумилёв считал, что с мутацией связан этногенез.
         Не возражая против мнения, что мутации — элементарный материал биологической эволюции, можно под мутацией понимать не только результат, но и сам процесс качественного изменения «генетического материала», приводящего к появлению новых, или исчезновению старых признаков биологического организма.
         Биологическую мутацию можно также рассматривать как источник многообразия живых (биологических) форм. Многообразие это позволяет биосфере частично сохраняться при вымирании биологических видов в процессе стихийного отбора, вызванного, например, изменениями климата, пандемиями, катаклизмами и катастрофами глобального характера.
Из этого следует, что как причина многообразия биологического мира мутация способствует самосохранению биосферы и жизни на Земле в переходных периодах.
         Появление, вследствие мутации генотипа, прогрессивных или регрессивных признаков у фенотипа указывает на то, что классификация мутационного многообразия живых форм может строиться по оси прогресс-регресс. Кроме этого существует деление фенотипических признаков, полученных при мутации, на полезные и вредные, а также нейтральные или бесполезные.
         Поскольку суть мутации состоит в  качественном изменении (преобразовании) наследуемого, передаваемого от поколения поколению, материала (материализованной информации), в фенотипе проявляется она скачкообразно. Считается, что «мутация –  случайное явление, то есть невозможно предсказать: где, когда и какое изменение произойдёт».
         В общем, следует предположить, что способность мутировать — универсальное свойство всех форм жизни, лежащее в основе наследственной (передаваемой потомству) изменчивости в живой природе. И если явление самосохранения генотипической системы во времени путём её случайного прогрессивного изменения окажется не только прерывистой, но и последовательной, его можно будет отнести к биологической эволюции.
         В то же время, открывая явление мутации наследуемого кода в иных воспроизводящихся системах, например, социокультурных, эволюцию можно понимать более широко, нежели это делается в рамках биологии.  В этом случае, думается, открытые биологией основные принципы эволюции должны быть пересмотрены с использованием обобщения. Поскольку в обществе из поколения в поколение наследуется культура и её изменения - существует социокультурная мутация и другой, не биологический путь её наследования и отбора - можно использовать эти данные для выведения общих принципов эволюции для живых сложных систем.
Вот эти принципы:
• Принцип мутационного изменения кода воспроизведения или воспроизводства  однородного ряда сложных систем.- Принцип мутационной изменчивости;
• Принцип отбора приспособленных к внешней среде однородных рядов воспроизводящихся или воспроизводимых сложных мутантных систем вместе с их кодами.- Принцип избранности;
• Принцип сохранения изменённого кода воспроизведения однотипных, подобных друг другу сложных систем путём транскрипции и трансляции.- Принцип передачи.
Принимая данные принципы, следует не забыть развести понятия «воспроизведение себе подобных» и «воспроизводство себе подобных» и благодаря данному разведению отделить биологическое воспроизведение человека от социального его воспроизводства, к которому относится культурализация: усвоение культуры во всём её многообразии произведённым на свет (родившимся) человеком.
         Итак, надо сказать, что, несмотря на биологические ограничения  процесс миграции категории «мутация» из науки в науку идёт. Пример - работы А. Тойнби и  Л. Гумилёва. Если первый автор связывал мутацию с генезом цивилизаций, то второй – с этногенезом.
         Приступая к исследованию генезиса цивилизаций, Тойнби начал с мутации примитивных обществ в независимые цивилизации, так как мутация, по его мнению, приводит к большим изменениям. Начав с социокультурной мутации, Тойнби обнаружил связанность её с процессом перехода общества от статического состояния к динамической деятельности.   
         Для объяснения данного перехода автор также использовал понятие «мимесис». Мимесис он определил как приобщение людей к социальным ценностям через имитацию (подражание). В примитивных обществах, - пишет он, - мимесис ориентирован на старшее поколение и на уже умерших предков, авторитет которых поддерживается старейшинами, в свою очередь, обеспечивая влияние и престиж власти. В обществе, где мимесис направлен в прошлое, господствует обычай, поэтому такое общество статично. В цивилизациях мимесис ориентирован на творческих личностей, которые оказываются первооткрывателями на пути к общечеловеческой цели. В обществе, где мимесис направлен в будущее, обычай увядает, и общество динамично устремляется по пути изменений и роста [2].
         Ориентированность подражания на творческих личностей  обеспечивает передачу результатов социокультурной мутации. И если развитие мутационной концепции  А.Тойнби продолжить,  следует в формировании и распространении новых идей и учений (информации) видеть источник социо-культурных мутаций.
         Подразделяя наследуемую, передаваемую из поколения в поколение, информацию на биологическую и социальную, невозможно не заметить некоторой аналогии в обозначении механизма передачи. Если передачу информации при редупликации ДНК называют биологической транскрипцией, то устную передачу культурной информации при социализации именуют трансляцией.
         Существует также письменный путь передачи информации в ноосфере – социальная транскрипция. Все они сводятся  к одному. Благодаря трансляции и социальной транскрипции (письменной и устной речи при общении) возможно не только следование моде, но подражание кумирам, заимствование мировоззрения. Транскрипция позволяет не только делиться информацией, но и накапливать её в социальных хранилищах: библиотеках, музеях, базах данных и т.п. Унаследовав новые достижения, посредством мимесиса общество на новом уровне воспроизводит себя из поколения в поколение - ходит по кругу – пока не появятся и не отберутся новые полезные изобретения и открытия. Так взрыв открытий и изобретений в ХХ веке позволил назвать его научно-технической революцией НТР. С ним связан постиндустриальный переход – мутация общества. Из этого следует, что общество меняется, когда  воспринимает новые идеи.
         Творческие, креативные люди, в том числе, первобытные создают в своём уме различные конструкты и конструкции, а затем воплощают, реализуют их, благодаря чему паранойяльные продукты изобретателей начинают отсеиваться от нойяльных путём приживания последних в реальности. Генерируются новые идеи при появлении социального запроса, необходимости. Тогда возникают невиданные всплески духовного творчества. Например, «после завоевательного похода Александра Великого Македонского гении  всего мира устремились в Александрию - некий космополитический  Метрополис, население которого состояло из людей со всех  концов Земли, всех рас, национальностей, культур и всех известных религий»[3]. И дело было не столько в «Великой библиотеке», сколько в том, что возникало из столкновений и борьбы, можно сказать, «в живую» идей различных сект,  культов, религий, философских школ. Среди самых значительных продуктов александрийского синкретизма, были герметизм, христианство и гностицизм.
         Г.Йонас, автор книги «Гностицизм», давая оценку одноименному религиозному явлению и учению, указал на то, что гностики были первыми спекулятивными «теологами» в новой эпохе религий, вытеснившей классическую античность. Гностический вызов, считал Г. Йонас, был одним из выражений кризиса, который испытывала культура, в общем. Что касается христианства, то оно, в некотором роде, возникло как нечто рядоположенное тому пёстрому конгломерату течений, что именуется нами гностицизмом [3].
         Считая христианство, гностицизм, герметизм конкурентами, следует отметить, во-первых, то, что их появление было вызвано кризисом языческой культуры. Во-вторых, в борьбе за паству победило (было отобрано) наиболее востребованное учение. Можно даже сказать, что из элементов множества новых учений складывалось то, которое максимально могло удовлетворять нарождающиеся культурные запросы или потребности населения.
         Понимая культуру во взаимосвязанности её материальной и духовной подсистем, следует кризис её рассматривать системно. Данный подход обязывает кризис язычества как духовной подсистемы объединять с кризисом материального производства и его способа, которым в данном случае являлся рабовладельческий способ. Смута, сопутствующая данному кризису заключалась не только в разрушении старого порядка жизни и его ценностей, но и в установлении нового. Те, кто не увидели  спасения в надвигающейся  новой жизни, впали  в пессимизм апокалипсиса. Гностицизм стал выражением этого отчаяния. Привычный Мир рушился на глазах. Безвыходность катастрофы толкала искать утешения в смерти. В результате менялись психологические идентификаторы: смерть становилась выходом в надмирную жизнь. Так возникло и получило распространение религиозное учение с суицидальным культурным кодом.
         Герметизм получил своё название от имени человека, известного как Гермес Трижды Величайший (Гермес Трисмегист). Некогда герметик Джованни Пико делла Мирандола (1463-1494) написал речь. В ней он обратился к мысли, которую герметизм озвучил ещё за пятнадцать веков до него, - что человек не должен быть беспомощной жертвой обстоятельств или судьбы, но может обрести силу, которая позволяет формировать окружающую его реальность, а также определять  свою судьбу. Пико заявил, что человек был создан для того, чтобы занять центральное место в мире, между небесами и землёй. Поэтому он способен сделать из себя того, кого пожелает. [4]
         Заявление герметиков о формировании объективной реальности, своей судьбы позволяет обнаружить пассионарный код их учения. Тем не менее, не учение герметиков, но учение о спасении человечества путём принесения в жертву Христа оказалось более привлекательным на тот момент времени. В результате широкое распространение получила новая, имеющая апассионарный (апато-абулический, патерналистский) код - христианская вера. Она изменила анимистическое мировоззрение и религиозное поведение людей (язычников). Люди стали верить в то, что все естественные и социальные процессы творятся по воле божьей (на всё воля божья) и что нельзя вмешиваться в эти божьи дела. Развитие основанной на опережающем отражении текущей действительности активной, творческой, инновационной деятельности затормозилось в Европе вплоть до эпохи Возрождения.
         При переходе феодальной формации в капиталистическую люди стали более активными, пассионарными. Они сначала в фантазиях (Т. Мор, Т. Кампанелла), затем на деле (Р. Оуэн, Э. Кабе, Дж. Рипли) стали пытаться изменить общество, так как были охвачены страстью социального реформирования - пассионарностью. Страсть эта или сверхценная идея возникала в сознании реформаторов не сама по себе, независимо от объективных факторов. Изменение условий существования, появление в начале 19 века развитого капитализма, а с ним рабочего движения в Европе и США сыграли свою роль в наведении мыслителей на идею общего спасения путём антропогенной мутации не только второй, но и первой  природы.   
         Термин «пассионарность» ввёл в научный оборот российский историк Л.Гумилёв. В его понимании пассионарность (от слова passion - страсть) – это страсть людей преображать природную (ландшафт) и социальную действительность. Объяснял он появление таких людей мутацией, которая не задевает биологических признаков.[5] Относя страсть к сверхценной идее, можно гипотетически объяснять мутацией не только эволюцию мозга ископаемых предков человека, но и приобретение ими некоторых новых психических свойств. В частности, можно отметить то, что эндогенная шизофрения встречается только среди людей. Вероятно, в процессе эволюции современные люди приобрели какую-то особенность психической основы, которой не имели их предшественники. Так, бред, например, раскрывает патологию опережающего отражения действительности, активной адаптации. 
         Способность опережающее отражать развитие текущей действительности позволяет не только предсказывать будущее, но и проектировать его. Реализация проекта укажет на реальное изменение воспроизводства жизни, мутацию, масштаб которой зависит от величия проекта. Так, общественными деятелями, воспринявшими учение К. Маркса, в ХХ веке в ряде стран был реализован коммунистический проект, позволивший воспроизводить социалистическое общество более полувека. Отнесут ли люди появление социализма (коммунизма) к мутации общественного процесса, покажет время. Пока можно говорить лишь о гипотезе, где «социальная мутация» является элементарным материалом «социальной эволюции».

Список литературы

1. Материализ Википедии -  свободной энциклопедии.- http://ru.wikipedia.org/wiki/ (Дата обращения 16.05.2011)
2.Тойнби А.Д. Постижение истории.[Электронный ресурс] http://www.nsu.ru/filf/rpha/lib/toynbee.htm (Дата обращения 18.05.2011)
3. Йонас Г. Гностицизм.- СПб.: изд-во Лань,1998
4. Бёйджент М. Ли Р. Эликсир и камень.- М.: изд-во Эксмо, 2004
5. Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – М.: Айрис-пресс, 2003. – 560 с.: ил. ISBN 5-8112-0224-5.

3. Воспроизводство культуры

         Как известно, развитие научной мысли в одной области научного знания не может не влиять на развитие остальных областей. Так появление информатики повлияло на появление нового подхода в культурологи, рассматривающего культуру, как «механизм порождения, хранения, и трансляции социального опыта» (Г.Л.Тульчинский, Ю.М. Лотман).
         Мысль о культуре, как механизме преемственности, передаче значимой информации от поколения к поколению хороша, но узка. Она не отображает исторического многообразия культур цивилизаций – мультикультурализма или культурного плюрализма. Ведь если транслируемая информация не изменяется, то нет и её развития. Тогда на месте диалектики открывается метафизика культуры, монизм, когда передаваемая от первого поколения всем последующим поколениям информация одна и та же. Открывается, что культуры неандертальцев, кроманьонцев и современного человека не имеют отличий, также как не отличаются друг от друга культуры древних, средних веков, нового и новейшего времени.
         В общем, приходится выбирать между монизмом и плюрализмом как алгоритмами мышления и между монокультурализмом и мультикультурализмом как подходами (или методами) изучения такой области социальной реальности, как культура. Но если избрать для этой цели не дизъюнкцию с её «или или», а конъюнкцию, с её «и и»,  то мы придём к моноплюрализму, мономультикультурализму, указывающему на единство происхождения разных в пространстве и времени культур, на разветвление единой культуры в процессе мутации и отбора – социальной эволюции, называемой историей.
         Культура мутирует. Доказательством служит мутация такого элемента культуры, как язык. Известно, что история языка уводит к гаплогруппе R1а (R1а1), обладавшей ведическим санскритом, корни слов которого находят во многих языках мира.[1]
         Но мутация культуры это не мутация дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК), молекулярного носителя генетической информации. Это не молекулярное воспроизводство себе подобных путём редупликации ДНК. Здесь имеет место другой тип воспроизводства. Это воспроизводство эпистемы, духовного знания, опредмечивание которого даёт предметы культуры, используемые в быту, повседневной жизни.
         Речь, таким образом, идёт о генерации и отборе идей, образующих парадигму, об идеаторной функции психики человека (т.е.,  психической функции человека, имеющей отношение к идеям, к когнитивным процессам), связанной с моторной функцией, осуществляемой рукой и гортанью как органами труда, производящими устную и письменную речь – кодирование материальных носителей. Это так, поскольку трансляция это декодирование, с одной стороны и кодирование, с другой. В процессе трансляции информационный культурный код в виде сенсорных сигналов поступает в центральную нервную систему, воспринимается биологическим приёмником – системой анализаторов, слухового и зрительного, осуществляющих сенсорный синтез.
         Сенсорный синтез находится на нижнем уровне высшей, психической формы отражения объективной реальности, на уровне ощущений первой сигнальной системы по Павлову. Он есть у животных. Человек, в отличие от животных имеет вторую сигнальную систему, открывающуюся на верхнем уровне психической формы отражения объективной реальности, где размещены понятия.
         Понятие можно мыслить распредмеченно, как идею и опредмеченно, как слово. Это подтверждает изречение Иоанна: "Слово плоть бысть и вселися в ны, в начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово". [2, с. 172] А Бог это бесплотный, неопредмеченный Дух, абсолютная идея, можно сказать, платоновская парадигма идей. В Ветхом Завете можно обнаружить, что Бог есть Творец мира и человека из праха. Творение это похоже на  опредмечивание замысла, духовной парадигмы – дискурс эпистемы. В ходе дискурса Бог, Дух становится Словом и вселяется в людей, воплощается. Так кодируются Адам и Ева, нарушившие запрет не есть плодов от дерева знания.
         Нарушив запрет, вкусив запретный плод, Адам, по словам Бога, «стал одним из нас». Он стал кодировать первое поколение людей. И так повелось. Но дело не только в трансляции, полученной от Бога религиозной информации. Люди сами начали генерировать идеи и отбирать полезные из них, создавать «вторую природу», социокультурную реальность. Они стали отличаться от животных тем, что опосредствовали акты физиологических отправлений. При приёме пищи они начали использовать столовые приборы, сидя на стуле за столом. Они изобрели «ночной горшок», унитаз, туалетную комнату. Люди стали одеваться в одежду, построили жилища и общественные здания, создали произведения искусства.
         Так появились предметы культуры, служащие вещественными источниками для археологии. Как следы жизнедеятельности ископаемых предков человека они стали изучаться и палеонтологией. Использование палеонтологией и этнологией полимеразной цепной реакции (ПЦР), ДНК-диагностики привело к появлению палеогеномики и этногеномики, к связыванию культур и генетической информации народов – двух механизмов возникновения, хранения и трансляции информации двух типов, биологической и социальной.
         Если биологический механизм возникновения, хранения и трансляции информации отвечает за явление воспроизведения себе подобных, то социальный механизм возникновения, хранения и трансляции информации отвечает за явление социального воспроизводства: «производства средств к жизни и человека».
         Подразделяя родовой термин «реальность» на классы: «физическая реальность», «биологическая реальность» и «социальная реальность», можно, в свою очередь, в классе «социальная реальность» выделить подклассы: «экономическая реальность», «политическая реальность» и «культурная реальность». Считая, что существует явление матричного воспроизводства социальной реальности в целом, логично заключить о существовании матричного воспроизводства культурной реальности – культуры и соответствующего кода воспроизводства: культурного кода.
         Итак, при помощи своего кода культура воспроизводится и таким путём существует во времени. Из этого следует, что воспроизводство культуры это закодированный способ существования культуры во времени: протяжённость культуры в материальном и духовном аспектах как «res extensa»и «res cogitans». Но если в процессе воспроизводства культуры не окажется новаций (мутаций), не будет новой культуры и нового времени. Не будет и нового человека. Будет матричная метафизика общественного воспроизводства, описанная в Библии.
         Поскольку источником новаций культуры является способный изобретать человек, то возникает вопрос: кто вперёд, «яйцо, или курица», новый человек, или новая культура? И вообще, как возникло производство культуры.
         Таким образом, развитие мысли подводит нас к вопросу о  способе (коде) воспроизводства культуры.

Список литературы

1. Клёсов А.А. ДНК-генеалогия. Гаплогруппа R1a - арии, русские, славяне. – Режим доступа -https://www.youtube.com/watch?v=2rvrwyOHKnw
2. Епископ Аксайский.  История вселенских соборов. М., 1995.

4. Код культуры

         Понятие «код культуры» ввёл в научный оборот Витязев А.К. в своей работе «Социальная генетика», опубликованной в 2014 году в научно-исследовательском журнале Гуманитарные исследования №16, выпускавшимся Ухтинским филиалом Современной гуманитарной академии.
Ознакомиться с данной работой можно также на сайте Проза. ру. [1]
«Код культуры» шире «культурного кода», употребляемого с начала 2000-х в российской гуманитарной науке в качестве ключа идентификации и типологизации культур. [2] В работах А.К.Витязева «код культуры» наряду с «экономическим кодом» и «политическим кодом» является составной частью «социального кода». Он связан с «производством жизни: «средств к жизни и человека» (цитата, характеризующая понимание Ф. Энгельсом феномена социальной жизни людей, данное им в первом Предисловии  к работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства»). Но в данном случае «социальный код» это код производства социальной, а не биологической жизни. Данный «код жизни» касается не биосферы, а ноосферы. Это не код воспроизведения себе подобных, не код ДНК, а код общественного воспроизводства. Он облегчает типологизацию и идентификацию обществ, цивилизаций, формаций, существовавших в истории и существующих ныне при сравнивании, анализе текстов их описания, составленных в результате наблюдения и изучения источников информации. Также он позволяет понимать историю в ключе развития, социальной эволюции как социальной мутации и социального отбора.
         По сути дела в своей «Социальной генетике» А. К. Витязев возвращает социальную науку к эволюционизму на новом уровне. А без теории социальной эволюции история обречена болтаться между её психологизацией и историческим материализмом (истматом).
         Кроме того следует отметить, что основоположники истмата (К. Маркс, Ф. Энгельс), материалистического понимания истории для типологизации формаций использовали только экономический код в качестве способа производства и поэтому она оказалась неполной. А.К. Витязев восполнил этот пробел великих мыслителей. Вместе с тем он привёл нас к пониманию кода производства человека, то, что этот код связан с кодом культуры материальной и кодом культуры духовной.
         Возвращаясь к теме кода культуры, хочется ещё раз отметить, что        культура как признак общества была приобретена им в результате социальной эволюции или истории, если признавать, что история раскрывает эволюцию общества. Вначале появилась половая культура. Она стала признаком первобытного общества, именуемого родовой общиной. Данное примитивное общество было представлено племенем, состоящим из скрещивающихся родов. Запрет на кровнородственное скрещивание обуславливал превращение первобытного стада в первобытное общество, раскрывал культурную норму полового поведения, принятую в результате появления мышления, способности выявлять причинно-следственные связи. Было обнаружено, что инцест ведёт к вырождению, а запрет на него препятствует вырождению.
         С этого момента в человеческой популяции воспроизведение себе подобных перешло в воспроизводство себе подобных. Естественная саморегуляция воспроизведения себе подобных сменилась социальным управлением производства человека с использованием половой культуры, являющейся составной частью религиозной и светской культуры.
         Затем появилась духовная культура – анимизм. Собиратели верили, что собираемые плоды природы это части её тела. Присваивая, забирая их у природы, они компенсировали присвоение жертвоприношением. Жертвой был один из соплеменников. Наскальная живопись, в свою очередь, указывает на зарождение искусства, относимого к культуре, как и письменность.               
         Материальная культура появилась вместе с материальным производством во время неолитической революции (переход человеческих сообществ от присваивающей к производящей экономике 8-5 тысячелетия до н.э.). И если ставить между материальной культурой и материальным производством знак равенства, то они становятся синонимами. Тогда экономический код должен называться кодом материальной культуры. В свою очередь, духовная культура необходимо должна приобрести свой код. Появится код духовной культуры. Культура станет синонимом общественного воспроизводства, цивилизации.
         В Большом толковом словаре Кононенко Б.И. (2003) культурный код толкуется как: 1) ключ к пониманию типа культуры, 2) совокупность знаков (символов), значений (смыслов), которые заключены в любом предмете материальной (физической) и духовной (умственной) деятельности человека.[3]
         В трактовке данного словаря Б.И. Кононенко физическая и умственная (психическая) деятельности не соединены в деятельность психомоторную. Следовательно, например, практика заучивания культурных текстов как их проговаривание оторвано от моторики. Отсюда -  духовное кодирование человека понять невозможно. Здесь же нам следует отметить, что, по имеющимся доступным информисточникам, сегодня нам возможно умозаключить о значительной работе, проделанной за последние 60 лет (с конца 60-х ХХ столетия по настоящее время) в направлении понимания механизмов информационного  кодирования-декодирования сознания человека. [4],[5],[6],[7]
         Руководствуясь упомянутыми выше ссылками на достигнутые нейрофизиологами результаты, мы предлагаем тексты религиозных культур рассматривать как средства религиозного кодирования сознания и таким образом поведения  членов сект, которые превратились по мере их разрастания в религиозные сообщества. Церкви возможно рассматривать как «фабрики» верующих - христиан, мусульман и так далее, открывая, тем самым, религиозное (духовное, культурное) производство человека.            
         В религиозной системе производства человека заучивание (многократное проговаривание) религиозных текстов, особенно в детском возрасте, способствует формированию в головном мозгу нейронных сетей с определённой религиозной спецификой. Ведь речь это моторика, без которой невозможно формирование определённых двигательных центров в головном мозгу. Так без обучения письму не формируется и центр письма. При обучении русскому письму у человека образуется центр русского письма. Ну, а без нейронной сети из связанных между собой нервных центров (скоплений нейронов) невозможна генерация нервных сигналов – сигнальной сети. Обе сети, нейронная и сигнальная, составляют так называемую «сигнальную систему», подразделяемую на «первую» и «вторую».
         Считается, что система условных сигналов, знаков (символов), обозначений для передачи, обработки и хранения (запоминания) различной информации это код. Преодолевая ограниченность данного определения кода, можно заявить, что система сигналов может быть не только условной, но и безусловной. Так русский физиолог И.Павлов ко «второй сигнальной системе» относил речь, а к «первой сигнальной системе» – безусловные рефлексы. Если вторую сигнальную систему можно назвать нейронно-лингвистической, то первую сигнальную систему можно назвать нейронно-синэстезической.
         Синэстезия – нейрологический феномен, при котором раздражение в одном сенсорном нервном центре ведёт к отклику в других.
         Если мы станем называть ощущения феноменами, а понятия - нуменами, то первая сигнальная систему предстанет перед нами системой феноменов, а вторая сигнальная система – системой нуменов.
         Как известно, у животных и человека сигналы воспринимаются органами чувств или сенсорными анализаторами, имеющими периферический и центральный концы. На периферическом конце анализатора, где расположен рецептор, происходит кодирование поступающей, воспринимаемой информации, на центральном конце – декодирование, расшифровывание.  При передаче информация списывается одним материальным носителем у другого материального носителя, в нашем случае, субъектом или особью у объекта. При этом материальный носитель декодируется, а субъект, особь кодируется. Код хранится в памяти. 
         Мы знаем мир запахов, звуков, вкусов, зрительных и тактильных ощущений. И этот мир всегда в настоящем времени. С нейролингвистических позиций это сенсорная карта объективного мира или реальности. Мир понятий позволяет заглянуть в прошлое путём объяснения настоящего. При этом базовое понятие «Бог» позволяет увидеть будущее, поскольку в нём всё воспроизводится по заданному метафизическому образцу, а развитие идёт по кругу или замкнутой дорожной карте. То есть, закодировав воспроизводство сотворённого Им мира из праха, Бог деистически самоустранился, оставив своеобразную автоматическую систему управления (АСУ). Такую же систему пытается создать глобалистическая элита.
         В науке кодирование противоположно декодированию. Декодирование для одних – это определение объекта по кодовому обозначению.  Они называют его идентификацией, узнаванием объекта.  Так открывается код идентификации или идентичности, например, национальной. При помощи этого кода формируется национальное «мы» или нация. В сущности, национальный код представлен системой определённых маркеров - языкового и расового, фенотипического, например. Кроме них имеют значение такие маркеры, как исторически сложившиеся традиции, обычаи, так сказать, родовые корни.
         Для других декодирование – это осмысление информации, появление у сигнала, знака значения. Так звуки раскатного грома свидетельствуют о приближении грозы, об угрозе жизни. Звук горна – сигнал, знак (сема) к наступлению или отступлению военного отряда. Наступление или отступление – это значение.
         Процесс порождения значения, смысла – семиозис. Семиозис – термин, принятый в семиотике. Ч. Пирс (1839 – 1914) применял его для характеристики триадической природы элементарного знакового отношения объект - знак – интерпретанта (смысл, значение). Он считал, что знак не функционирует как знак до тех пор, пока он не осмысливается (декодируется) как таковой. [8]
         Итак, кодирование-декодирование реальности происходит, когда она даётся в ощущении при помощи первой сигнальной системы, а также, когда даётся в мышлении при помощи второй сигнальной системы, которая может рассматриваться с нейро-лингвистической точки зрения. Называя нейро-лингвистическое программирование кодированием, легко понять суть культурного кодирования и культурного кода, а также то, что без обучения, подражания (мимесиса) культурное кодирование невозможно. Сам же культурный код вырабатывается поколениями, то есть он генерируется, можно сказать, изобретается, благо у людей есть идеаторная способность. Кроме того имеет место культурное заимствование похожее на скрещивание культур и исторический отбор ценностей.
         Так, например, порох и бумагу изобрели китайцы, а пользуются этими открытиями все народы. Арабские цифры оказались удобнее римских цифр и вытеснили их. Языки индоевропейской семьи берут начало от единого праиндоевропейского языка, изобретатели которого жили порядка 5—6 тыс. лет назад.
         Получается, что множество культур с их культурными кодами образует культурный плюрализм. Поскольку в каждой культуре имеются общие или мировые культурные ценности (маркеры), данное обстоятельство позволяет выделять наряду с культурным плюрализмом культурный монизм – мировую культуру с её культурным кодом. В результате формируется представление о моноплюралистической культурной системе с её моноплюралистическим кодом.
         Применяя данный подход к систематизации национальных культур, можно сказать, что реально существующий их плюрализм ещё не сведён к монизму, поскольку не только не сформировано, но ещё до сего дня (23 августа 2016 года) никто (кроме Витязева А.К.) не предлагал термина «мировая нация».
         Также надо сказать, что термин «мировая религия» никак не связан с представлением о религиозном монизме, поскольку существующие так называемые мировые религии составляют враждующий и конкурирующий религиозный плюрализм из религиозной окрошки.
         В общем, следует признать, что религиозный и национальный культурный плюрализм без монизма (единства) ведёт к борьбе противоположностей и аннигиляции как взаимному истреблению. Доказательством являются постоянные религиозные и национальные конфликты на протяжении истории человечества. Поэтому следует подумать над тем, что мы проповедуем и чему учим – что генерируем и распространяем, какую эпистему, парадигму.
         Особенно актуально это звучит при надвигающемся глобализме.

Список литературы
 
1. Витязев А. К. Социальная генетика. Научно-исследовательский журнал Humanis, № 16, 2014 г. ISSN 1992-5794. – Режим доступа http://proza.ru/2014/05/11/592 .
2. Культурный код, - статья, сайт «Википедия», режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/
3. Кононенко Б. И. Большой толковый словарь по культурологии. — М: Вече, 2003—512 с. ISBN 5-94538-390-2.
4. Дельгадо Х. Мозг и сознание. – /JoseM.R. Delgado. Phisical control of the mind. Toward a psychocivilized society. – New-York-Evanston-London: Harper & Row Publishers, 1969/. – переводсанглийскогок.м.н. Л.Я. Белопольского, подредакциейГ.Д. Смирнова, - М.: Изд-во «Мир», 1971.
5. Бехтерева Н.П. Лабиринты мозга. – М.: АСТ; СПб.: Сова, 2008. – 383[1] c.: ил.; 16 л. ил. ISBN 978-5-17-045472-3/
6. Шпитцер М. Вся правда о мозге: популярная неврология: пер с нем. – М.: АСТ; Астрель, 2008. – 281,[7] c.: ил. ISBN 978-5-17-053119-6; ISBN 978-5-271-20868-3.
7. Анохин К.В. Мозг и разум. Цикл лекций. Режим доступа https://www.youtube.com/watch?v=oLySRHi0n2s
8. Семиозис [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/history_of_philosophy/460. (Дата обращения 30.05.2013)

III. Культура производства человека: исторический аспект.

1. Зарождение половой культуры как неотъемлемой части культуры производства человека. Управление производством человека посредством обычаев в родоплеменной организации.

         Момент выделения ископаемого предка человека (питекантропа) из природы, связанный с появлением самосознания, речи и труда (духовно-материальной культуры), является точкой отсчёта (началом) социокультурной истории человечества и новой формы «производства жизни». Она, эта новая форма производства жизни, а значит человека, была бы невозможна без перехода от саморегуляции процесса продолжения рода посредством естественного отбора к социальному управлению этим процессом.
         В истории управления производством человека (как его биологической, так и социокультурной стороной продолжения рода) можно различить несколько этапов.
         В первобытном обществе производства человека и человеческого не было. Вероятнее всего имела место естественная саморегуляция воспроизведения себе подобных (размножения). Для предупреждения вырождения вида Homo sapiens первобытные люди, как мыслится, инстинктивно избегали кровосмешения. При этом они вели себя подобно биологическим животным.
         Это подтверждают эксперименты профессора этологии Кембриджского университета Патрика Бейтсона (Patrick Bateson) с «амстердамскими курочками», где птицам предлагалось выбрать себе партнера из индивидуумов противоположного пола, выстроившихся за миниатюрными витринами «амстердамского аппарата». Птицы отдавали предпочтение двоюродным особям перед родными особями и неродственными птицами.
         Результаты дальнейших экспериментов позволяли считать, что молодые куропатки научаются узнавать особенности членов своего выводка, а затем, в более позднем возрасте, обычно выбирают брачных партнеров, которые достаточно, но не слишком похожи на этих собратьев. «Феромоновое объяснение» инстинктивного избегания кровосмешения заключается в том, что современными учёными установлено существование летучих веществ – феромонов, выделяемых железами внешней секреции, некоторыми видами животных (и человеком), обеспечивающих химическую коммуникацию между особями одного вида. Феромоны (греч. ;;;; — «нести» + ;;;;;; — «побуждать, вызывать»). Воздействуя на обонятельные рецепторы особей одного и того же вида, феромоны могут привлекать или отталкивать особей противоположного пола. Можно предположить, что запахи близких родственников, как правило, не способствуют их половому сближению» (Докинз Р.) [1].
         Таким образом, можно предположить, что инстинктивно-биологическая саморегуляция воспроизведения себе подобных (размножения), обнаруживаемая в мире животных, сохраняется на самых ранних стадиях развития родоплеменной организации человечества. В это время ещё не выработаны социокультурные и, в том числе, репродуктивные запреты, а межпопуляционное расселение ещё не закрепилось культурным обычаем.
Отсюда, минуя этап схожести самой ранней, присущей человеческим организациям и подобной животной инстинктивно-биологической саморегуляции воспроизведения, к первому этапу историко-культурных способов производства человека можно отнести производство человека (в его био-социо-культурном измерении) посредством обычаев, относимых к половой культуре. И. С. Кон выделял просексуальную и антисексуальную разновидности половой культуры.
Решающий вклад в данное понимание был сделан получившими научное признание работами Льюиса Генри Моргана (1818-1881), Фридриха Энгельса (1820-1895), Бронислава Малиновского (1884-1942). На примере изучения семейной жизни индейских племён Северной Америки Льюис Генри Морган выявил культурный обычай брачного расселения индейцев при матриархате, когда мужчина уходил жить в дом, в род жены (матрилокальный брак при матрилинейном родстве).
Л.Г.Морган выявил скрытую установку в первобытных обществах (названных им «дикими»), реализовывавшуюся через родоплеменной культурный обычай, что никто из людей не должен вступать в кровнородственный (кровосмесительный) брак внутри рода.[2]
Впоследствии, уже в ХХ веке, в ходе своих непосредственных включенных наблюдений племён папуасов (о-ва Тробриан расположены в Океании, восточнее Папуа-Новой Гвинеи), Бронислав Малиновский подтвердил универсальную научную значимость выводов, полученных Л.Г. Морганом в XIX веке путём наблюдений за индейскими племенами Северной Америки.[3]
Таким образом осознание запрета на кровосмешение внутри человеческой популяции (в генетике, экологии и эволюционном учении «популяция» это совокупность особей одного вида, более или менее длительно заселявшая определённую территорию и воспроизводящая себя в течение большого числа поколений) привёло к осознанному брачному расселению между родами, и формированию родоплеменной структуры первобытного общества – а с нею, как можно утверждать, существованию и воспроизводству некоторого, основанного на присваивающей экономике (рыболовство, охота, собирательство) и культуре обычаев доклассовом человеческом обществе (стадия «дикости» по Л.Г. Моргану-Ф.Энгельсу)
Отсюда можно утверждать что, первоначально, осознание запрета на кровосмешение привело к выделению сообществ ископаемого предка человека из мира природы. На основании осознанного запрета появилась система обычаев полового поведения, названная половой культурой. Возможно предположить, что «антропологическая машина», воспроизводившая культурную ментальность человека эпохи доклассового общества (по Г.Л. Моргану эпохи «дикости» и «варварства») была представлена в данном обществе деятельным институтом колдунов и шаманов.
О наличии и деятельностной интенции социального института колдунов и шаманов в родоплеменных организациях можно читать у Г.Л. Моргана, Н.Н.Миклухо-Маклая, Бронислава Малиновского. Из учёных-авторов коми края изучению данного направления уделили внимание Василий Петрович Налимов (1879-1938) [4,стр.30], Алексей Семёнович Сидоров (1892-1953) [5, стр. 228]. Вопросы  религии и бытовых суеверий этнографических групп коми начинал изучать историк-этнограф коми региона  Л.Н. Жеребцов (1925-1990) [6].
Дальнейшее развитие «механизма внегенетического наследования информации о поведении» (определение культуры по Ю.М. Лотману в изложении Г.Л.Тульчинского) привело к распаду родоплеменной организации общества (преодолению варварства) и формированию основ цивилизации или культуры, подразделяемой на духовную и материальную культуры.

Список литературы

1. Докинз Р. «Эгоистичный ген» М.: Изд-во «АСТ», 2001. 512 с.ISBN: 978-5-17-077772-3.
2. Морган, Л. Г. Древнее общество, или Исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации [Текст] / Л.Г.Морган. - Л.:Инст-т народов Севера ЦИК СССР, 1935, 350с.
3. Сонгинайте Н.С. Социальная антропология Бронислава Малиновского // Журнал социологии и социальной антропологии. 2008. Т. 1. № 2. С. 33-40.
4. Рожкин, И. Жеребцов. - Стоявшие у истоков. Очерки становления гуманитарной науки в Коми. –
5. Бурлыкина М.И. Учёный-энциклопедист А.С. Сидоров: Жизнь и творчество. – Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского университета, 2007. 498 с. ISBN 5-87237-519-0.
6. Портал «Родословная. Генеалогическое древо». – Статья «Из рода Жеребцовых», режим
 доступа http://www.treef.ru/default.aspx?MessageID=150

2.Управление производством человека посредством норм религиозной культуры в патриархальной семье

         Процесс превращения рода в патриархальную семью был связан со сменой матриархата на патриархат. Этому способствовало развитие хозяйства и хозяйственных отношений, материальной культуры. На смену коллективной собственности приходила собственность частная. [1]Эволюционировало домохозяйство: хозяйство отделялось от семьи, производство средств существования - от производства человека. Появлялись товарное производство, рынок, конкуренция и эксплуатация человека человеком.Общественное производство теряло синкретичность.
         На переходе от родовой организации к организации государственной на протяжении нескольких столетий установились города-государства, рабовладельческие государства, а затем и империи [2]. В рамках и вместе со становлением данных социально-организационных образований происходило революционное «изменение производства средств жизни» - экономики – от технологий бронзовых производств к производственным технологиям железа. [2] Формировалась техногенная культура.
         Это влияло на смену в культурной эпистеме человека мифологического типа на тип человека рационального. Здесь отмечается появление философского сознания, которое нашло своё социокультурное выражение в крупных религиозно-философских логических концептах (зороастризм, буддизм, христианство), способствовавших единству появившихся региональных империй.
         В терминологии Карла Ясперса (1883-1969) это «осевое время», период 800 – 200 г. до н.э. [3] В это время возникли первые концепции происхождения человека, указывающие на то, что процесс воспроизводства человека был запущен Богом. Однако человеком Адам стал, отведав яблока с дерева знания, нарушив запрет. Все известные нам культур образующие религии, берущие начало от «осевого времени», наряду с прочим, являют собой социокультурную регламентацию сексуальной жизни (сферы биологического производства человека). Они обуздывают половой инстинкт своими религиозными нормами, и вводят половое поведение в определенные рамки.
         Сегодня у значительной части общества существует обыденное мнение, что древние верования, якобы, всячески приветствовали сексуальность и давали ей широкую свободу. Однако обращаясь к исследованиям, мы увидим, что, даже в язычестве регламентация сексуальной жизни была жесткая, детальная и суровая в отношении санкций. Действительно, дозволяются проституция и гомосексуализм, но строго предписывается - кто кого, при каких обстоятельствах, с соблюдением каких религиозных норм и обрядов и проч., мог возлюбить. Нарушения норм языческой жизни карались порой смертью.[4]
         Из распространенных ныне культуробразующих конфессий цивилизованного мира наиболее запретительно (отрицательно) относятся к сексу, эротике христианство и иудаизм. В этих религиях не только совокупление, но и сама мысль о нем, даже изображение обнаженного тела, считается грехом. Везде, где распространялось влияние христианства, знания о сексе были забыты и не пополнялись. Только христианство ограничивает брак моногамией, и именно христианство выставляет максимум препятствий для разводов и повторных браков. Для сравнения, ислам, жёстко относясь к внебрачной сексуальности, допускает ограниченную полигинию (многожёнство) и, главное, делает довольно легким развод. В общем, очевидно, что с появлением христианства и его организационного субординатизма число репродуктивных запретов увеличилось. Прекратились известные в античности контрацепция, искусственные аборты и инфантицид (убийства детей, совершаемые их матерями).
         Это время, когда на месте родоплеменной организации общества возникли патриархальная семья и государство. Церковь тогда ещё не была отделена от государства. В России весь культурно-исторический этап средневековья (от IX в. н.э.) патриархальная семья, как базовая ячейка производства человека, испытывала нормативно-ценностное влияние христианства на сферу производства человека – его био-социо-культурных измерений.
         Со стороны организационно-материальной антропологическая машина конфессионально-церковной организации средневекового христианства представляла собой развитую субординативную структуру жёстких вертикальных соподчинений, воспроизводившую идеациональную культурную ментальность посредством действенной своей нижней компоненты, погружённой в пласты народной жизни – речь идёт о многочисленных храмах, которые являлись ядрами-центрами разбитого на церковные приходы-общины населения. По существу, храмы на годовой плановой основе (так называемый «годовой круг общественных богослужений») проводили общественные службы и частные требы, на основе текстов Священного Писания, представлявшие собой, фактически, «смыслы культуры» [5] для дальнейшего воспроизводства дискурсов и «текстов культуры» [5].
         Одним из результатов работы такой организации антропологической машины средневековья, можно отметить, что в культуре секса, к примеру, рождаемость совпала с естественной плодовитостью женщин. При этом, существовавшая при феодализме высокая смертность не давала повода беспокоиться о перенаселении страны.
         В России в средневековую эпоху семья во всех сословиях была патриархальной. Патриархальная семья - (большая семья) - форма семьи, во главе которой стоит мужчина. Она состоит из нескольких поколений ближайших родственников, ведущих совместное хозяйство. Под одной крышей жили и деды, и внуки, а нередко и правнуки. Взрослые семейные сыновья отделялись от родителей редко и поздно. Основной заботой такой семьи было хозяйство, дело находилось всем. Главным считались интересы рода (в смысле широкого круга родни), а не интересы малой семь и тем более не её отдельных членов. Строго соблюдались запреты на кровосмешение по женской линии. Поэтому предпочитали жену из чужого села. Вопрос о сватовстве выросших детей решался родителями. Согласие жениха и невесты не спрашивалось. Если в семье не хватало женских рабочих рук, то подростку лет 13 выбирали невесту старше его, иногда чуть ли не вдвое. Так, Святослав Игоревич был в 1181 г. обвенчан в 10 лет. Верхуслава, дочь суздальского Всеволода, была отдана за 14-летнего Ростислава в 8 лет. Безбрачие взрослого человека считалось ненормальным. В случае вдовства заключался новый брак. В отношениях супругов главным считался долг, а не сердечная привязанность. В России не было рабства, поэтому, в отличие от Древней Греции, рабов в патриархальной семье не было. [6]
         Наиболее полной иллюстрацией влияния норм религиозной морали, культуры на русскую патриархальную средневековую семью является «Книга, называемая «Домострой», содержащая в себе полезные сведения, поучения и наставления всякому христианину — мужу, и жене, и детям, и слугам, и служанкам», - памятник русской литературы XVI века. [7]
         Полное сарказма и юмористического неприятия отношение человека периода становления индустриально-модерных ценностей в Российской империи XIX в. к средневековой нормативно-религиозной культуре производства человеческого духа отражено в коротком рассказе А.П. Чехова «Мой Домострой», написанном в 1886 году.[8]
         В течение всего XIX века в России происходила смена патриархального, аграрного общества на общество индустриальное (модерное), развивалась буржуазная культура[9],[10]. Тем временем, в наиболее перенаселенных странах Западной Европы - Великобритании и Голландии - уже началась деятельность первых неомальтузианских лиг контроля над рождаемостью.[11] Надвигалась эмансипация женщин и сексуальная революция, которую можно обозначить как революцию половой культуры, управления производством человека. Параллельно начинался процесс реализации марксистского проекта переустройства общества[12], предполагавшего появления пролетарской культуры и человека нового типа, преодолевшего социальное – политическое и экономическое – отчуждение: всесторонне развитого, свободного человека коммунистического завтра.

Список литературы

1. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М.: Политиздат, 1961. Т 21.
2. Берзин Э.О. Вслед за железной революцией, - статья, журнал «Знание – сила», 1984, № 8, режим доступа http://rudocs.exdat.com/docs/index-181102.html
3. Ясперс К. Смысл и назначение истории: Пер. с нем. - М.: Политиздат, 1991.—527с. (Мыслители XX в.).
ISBN 5 – 250 – 01357 – 0. Режим доступа Кон И.С. Введение в сексологию. -  М.: Медицина, 1988. ISBN 5-225-00129-7
4. Кон И. С. Введение в сексологию. Курс лекций. Учебное пособие для вузов. — М.: Олимп, Инфра-М, 1999. — 288 с. — (Серия «Высшее образование»). — ISBN 5-7390-0817-4, ISBN 5-86225-624-5.
5. Фадеева И.Е., Сулимов В.А. Семиозис: Субъективная антропология субъективной реальности. – СПб.: Изд-во «Астерион», 2013. – 252 с. ISBN 978-5-00045-070-3.
6. Погодин М.П. Древняя русская история до монгольского ига. – Режим доступа: http://krotov.info/libr_min/16_p/og/odin3.htm
7. Домострой. Полный текст. Сильвестровская редакция. – Режим доступа - http://www.bibliotekar.ru/rus/9.htm
8. Чехов А.П. Мой Домострой, - рассказ. – Режим доступа https://ru.wikisource.org/wiki/
9. История России XIX – начала XX вв.: учебник, - Московский Государственный Университет им. М.В. Ломоносова. Исторический факультет/В.А.Георгиев, Н.Д.Ерофеев и др./ отв. ред. В.А. Фёдоров. – 4-е изд., перераб., и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во «Проспект», 2006. – 544 с. ISBN 5-98032-485-2.
10. История России XVIII-XIX веков/Московский Государственный Университет имени М.В. Ломоносова. - Л.В.Милов, Н.И. Цимбаев; под ред. Л.В. Милова. – М.: Эксмо, 2010. – 784 с. ISBN 978-5-699-39090-8.
11. Неомальтузианство, - статья, портал «Академик», - режим доступа http://dic.academic.ru/
12. Марксизм, - статья, портал «Википедия», режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/

3. Возникновение и развитие «планирования семьи» как средства управления производством человека в индустриальную эпоху.

         Как известно, в христианском патриархальном обществе рождаемость совпадала с естественной плодовитостью женщин. При этом высокая смертность за счёт эпидемий и голода от неурожаев не давала повода сильно беспокоиться о перенаселении экологической ёмкости  мест проживания. Сложившееся тогда динамическое равновесие сферы производства средств существования (аграрной производящей экономики) и сферы производства человека, управляемой религиозными и прочими обычаями, обеспечивало более-менее стабильное существование человеческих сообществ. И всё же новые религиозные обычаи управления рождаемостью за тринадцать  веков сделали своё дело.
         В XIV веке, по мнению  некоторых историков (например, Р.Ю. Виппера) появились признаки перенаселения Европы:  столкновение стран этого континента с проблемой прокормления своего населения, идущими от неё социальными волнениями и общей социальной нестабильностью. Назревавший экологический коллапс грозил ростом смертности населения.[1] 
         Демографический вызов побудил европейцев к пассионарному ответу. Этим ответом страдающей от перенаселения Европы стали открытия (парового двигателя и др.),  вызвавшие промышленную революцию XVI-XVII вв. и рождение нового, капиталистического, способа производства. Свой значительный вклад в «разминирование» европейской «демографической бомбы» и социальной напряженности внесла географическая экспансия европейцев на Северо-Американском континенте, на п-ове Индостан, в Латинской Америке и позже – в Австралии. Как известно, в 1492 году Христофор Колумб открыл Америку, а в 1498 году Васко да Гама нашел морской путь в Индию. Эти открытия были сделаны благодаря изобретению  косого паруса, позволявшего судам ходить против ветра.
         К XIX веку достижения науки в медицине (вакцинация) и сельском хозяйстве (повышение плодородности земель и урожайности культур, выведение новых пород домашнего скота) снизили смертность от голода и эпидемий и создали условия для очередного демографического взрыва, следовательно, экологического коллапса.
         И тогда  (XIX век) английский экономист Т. Р. Мальтус (1766-1834) ставит вопрос об "абсолютном избытке людей" и, в связи с этим, об укрощении их полового инстинкта, естественной плодовитости. В наиболее перенаселенных странах Западной Европы, - Великобритании и Голландии, - начинается деятельность первых неомальтузианских лиг. Впервые эта общественная активность проявилась в Лондоне в 1877 г. и заключалась в распространении контрацепции отдельными лицами (А.Виккери, Г. Дрисдейл).
         В Голландии подобной деятельностью занималась А.Якобс, а в США – Маргарет Зангер, организовавшая Лигу контроля над рождаемостью. С 1925 г. данную Лигу спонсирует уже фонд Рокфеллера.В 1942 г. Лига переименовывается в «Ассоциацию планирования семьи». В 1948 г. основывается «Международная федерация планирования семьи» (МФПС). В 60-е годы 20 века движение за внедрение идеи планирования семьи возглавила ООН и ее фонд по деятельности в области населения (UNFPA).
         В  декабре 1991 г. в России была создана Российская ассоциация «Планирование семьи» (РАПС)[2] - "общественная организация, при поддержке Правительства Российской Федерации " (журнал "Планирование Семьи" (далее - ЖПС) , N3, 1993). Ее основными задачами являются "пропаганда идей планирования семьи, основных методов контрацепции, сексуальное образование молодежи, улучшение знаний населения по вопросам безопасного аборта, создание сети филиалов Ассоциации" (там же).
         РАПС заручилась поддержкой государственных структур, в том числе Министерства здравоохранения России  - бывшего в то время зам. министра здравоохранения РФ Н.Н. Ваганова, бывшей зам. председателя Совмина РФ по социальным вопросам и председателя Комитета по делам семьи и демографической политике И. И. Гребешевой. Также академик Медицинской Академии Наук В.И. Кулаков - активный сотрудник РАПС. Поэтому в 1994 г. на государственную программу "Планирование семьи" (Генеральный заказчик - Минздрав РФ) было выделено 22,8 млрд. рублей. Для сравнения: на программу "Сироты России" - 415 млн. рублей.
         МФПС также проявляет заботу о своем Российском филиале: «По существу, МФПС финансирует большую часть программ РАПС» (ЖПС, № 1, 1994,с.5). Существенной статьей дохода является реклама противозачаточных средств на страницах журнала "Планирование Семьи" и в видеоклипах, демонстрируемых на лекциях, на уроках в школах. Имея таких крупных спонсоров и покровителей, РАПС уже создала более 50 филиалов в РФ, издает множество брошюр и буклетов по сексуальному образованию.
         Российский филиал МФПС организует семинары по применению контрацепции, бесплатную раздачу контрацептивов и презервативов в медицинских учреждениях и школах, проводит рекламу методов половой стерилизации. Заявлено, что важнейшей задачей РАПС является влияние на общественное мнение: «Журнал [Планирование Семьи] является одним из компонентов и начал крупномасштабного информационного действа, которым должны заниматься как государство, так и общественные организации» (ЖПС, N3, 1993, с. 5).
        РАПС стремится воздействовать на социальные процессы в «сотрудничестве с общественными лидерами - высшим духовенством, высокопоставленными государственными деятелями, деятелями искусства и спорта, средств массовой информации, используя их мнения в поддержку желаемых перемен в политике» (ЖПС, N4, 1994, с. 25). Другой важнейшей задачей РАПС является работа с молодежью, сексуальное образование. Образцом для подражания в этой сфере РАПС считает систему сексуального образования в Швеции, где оно начинается с детского сада и осуществляется без ведома родителей (ЖПС, N3, 1993, с. 14-19).
         Таким образом, из приведенного выше можно заключить о том, что пришедший на смену аграрно-патриархального, индустриальный этап человечества характеризовался собственными, только ему присущими методами управления производством человека. Прежде всего, отметим, что эти методы были поначалу частным делом одержимых идеей контроля рождаемости отдельных лиц, подобных Алисе Виккери и Алетте Якобс. Затем к вопросу планирования семьи (а, по сути, управлению производством человека) подключился крупный капитал (с 1925 года Лигу контроля над рождаемостью американки Маргарет Зангер спонсирует фонд Рокфеллера), а в СССР (с его образования в 1922 году) политика управления воспроизводством человека является составной частью государственной политики и реализуется Минздравом СССР. Наконец, В 60-е годы 20 века движение за внедрение идеи планирования семьи возглавила ООН и ее фонд по деятельности в области населения (UNFPA) – методы управления производством человека получили международное признание.
         В то же время надо отметить, что накопленный опыт международных организаций по планированию семьи неоднозначен. Причина неоднозначности видится в том, что информационно-организационное воздействие на репродуктивное поведение населения ряда стран активно реализовывалось, но системе принятых управленческих мер не предшествовало создание концептуальной основы. Просто светские власти пропагандой контрацепции и медицинских абортов пытались нейтрализовать управляющее влияние христианского (или иного клерикального) запрета на ограничение женской плодовитости и путем снижения рождаемости прийти к «нулевому росту» населения во всём мире.
         И все же, понимая проблемность ситуативных методов светских властей по управлению производством человека на протяжении второй половины XIX – XX вв., стоит отметить развитие самих методов управления по сравнению с отмеченными выше религиозными методами, распространенными в аграрно-патриархальном периоде развития человеческой истории.
         Прежде всего, здесь нужно отметить переход от управления путём тотального запрета женщинам уравновешивать собственные, личные потребности в самосохранении и продолжении рода, как это имело место ранее, с подачи клерикального управления производством человека, на реализацию управления, применяющего широкую шкалу положительной мотивации для целевой аудитории (прежде всего, женщин фертильного возраста). Речь идет о:
• призывах и обучении женщин планировать свои семьи;
• широком вовлечении женщин в применение контрацепции;
• формировании образа современной женщины, не жертвующей своей социальной и служебной активностью ради активности репродуктивной.

Список литературы:

1. Виппер Р.Ю. «Учебник истории (3 тома)», Рига 1925 – 1928гг. – Режим доступа http://book.libertorrent.com/viewtopic.php?t=4990
2. Титова К. Российская Ассоциация Планирования Семьи, - доклад 2010 г., Костромской государственный технологический университет, режим доступа
IVчасть Производство нового человека

1.  Понятие «новый человек» и его смыслы      

         С некоторых пор, точнее, после крушения государственных тоталитаризмов ХХ века - коммунизма и национал-социализма - о «новом человеке» забыто, и тема «нового человека» как бы находится под негласным запретом. Связывается это, во-первых, с «концом истории»[1], установлением мирового либерализма и либерального человека. Либералами провозглашена либеральная система ценностей, в которой права индивида, индивидуализм считаются высшей ценностью.[2], [3] Во-вторых, укрепилось мнение, что идея создания «нового человека» содержится в любой социальной утопии [4] и составляет цель и ядро всякой тоталитарной идеологии, потерпевшей крушение в ХХ веке.
         То есть, надо полагать, либерализм с его «новым человеком», либералом не является утопией, в отличие от марксизма (коммунизма) и национал-социализма, так как это не тоталитаризм. Однако «штампование» сто процентных американцев в оплоте либерализма США [5] позволяет усомниться в этом, поскольку здесь на деле мультикультурализм, плюрализм культуры оборачивается монокультурализмом или монизмом культуры.
         А ведь когда-то «Новый Завет» возвестил о появлении «нового человека» на месте ветхозаветного человека. Под «новым человеком» в христианстве принято понимать новый образ жизни, ведущий к духовному бессмертию. Человек был назван «новым», так как в новозаветном учении он перестал быть тленным – сотворённым только из праха и возвращённым в прах волей Господа. «Ибо прах ты (человек) и в прах возвратишься» (Бытие 3:19) - вот те слова Господа, положенные в Ветхий Завет его основателями, не предполагавшими вечной жизни для человека. Новозаветный человек имеет два естества в одном лице. Он одухотворён благодаря вочеловечиванию Бога, Духа. Это, как сказано в новозаветном учении, произошло во время непорочного зачатия Божьей Матери, святой девы Марии, а затем во время тайной вечери, когда Христос объявил ученикам, усвоившим Его учение, что Он как Дух учения в них.
         То есть Новый завет сменил Старый Завет в силу необходимости. Старозаветная монотеистическая идеология привела к отчуждению людей от Бога, к социальной патологии, выражающейся в ожидании верующими конца света, «ибо человек – прах и в прах возвратится». В ожидании конца света верующие бросали работу, не выдавали замуж дочерей. Производство средств существования и человека -  то есть, производство жизни по Ф. Энгельсу - останавливалось, то есть исчезало, испытывало кризис.
         Что до христианского монотеизма (единобожия), то он понадобился для оправдания, идеологического, теистического обоснования цезаризма, монархии. Рабовладению приходил конец, и на смену ему спешил феодализм. Новому экономическому строю требовался новый политический строй, базису – надстройка. Ведь в новом нарождающемся обществе нарождались два новых класса, крепостные крестьяне и феодалы.
До укоренения христианства как государственной религии (эдикт императора Константина от 313 года о свободе вероисповедания), в Древнем Риме «новый человек» («Homo novus») – это человек незнатного рода, вышедший в люди.[6]
         С позиции социологического учения Питирима Сорокина о стратах и социальной мобильности (П.А. Сорокин. Социальная и культурная мобильность, 1927 год), этот выбившийся в люди «новый человек» есть человек, взошедший на более высокую страту и занявший более высокое социальное положение в результате восходящей (вертикальной) мобильности. Данное материалистическое видение «нового человека» противолежит идеалистическому видению, подразумевающему духовное совершенство человека, дарующее ему вечную жизнь.
         В новое время новый, буржуазный строй с его базисом и надстройкой, а также с новыми классами сменил устаревший феодальный строй. Ему понадобилось новое идеологическое - не монотеистическое, а атеистическое обоснование. В ответ на социальный запрос появились первые утопии, «Город солнца» Томмазо Кампанеллы (1568-1639) и «Утопия» Томаса Мора (1478-1535). Так зародился утопический социализм, как альтернатива английскому либерализму, основанному Джоном Локком (1632-1704) и Томасом Гоббсом (1588-1679).
         В новое время на представление о «новом человеке» влияло развитие естественных наук. В биологической антропологии, например, «новый человек» – это современный человек, пришедший на смену кроманьонцу и неандертальцу. Он появился около десяти тысяч лет назад и имеет отличительные биологические и культурные признаки.
         В истории культура современного человека исследуется в соответствии с хронологической периодизацией, выделением Древнего мира, Средних веков и Нового времени. Благодаря данной периодизации истории Новому времени отвечает «новый человек». Эпистемологических моделей человека в истории человечества также можно выделить три: античную, средневековую и Нового времени. Они запечатлены в многочисленных текстах культуры, теистических, философских и научных.
         Как известно, наука, выделившись из философии, изменила мировоззрение людей и их практику. Так появление селекции – науки об улучшении существующих и о создании новых пород животных и сортов растений повлияли на возникновение в ХIХ веке евгеники – учения об улучшении человеческого рода.  Основные принципы евгеники были сформулированы английским учёным Фрэнсисом Гальтоном (1822-1911) в 1863 году. Он предложил изучать явления, которые могут улучшить наследственные качества будущих человеческих поколений.
         Став популярной в первые десятилетия ХХ столетия, евгеника затем приобрела дурную славу, так как неверно истолковывалась в нацистской Германии и использовалась для проведения бесчеловечной демографической политики. Нацисты проводили социальный отбор. Они стерилизовали «недочеловеков» - умственно отсталых и пр., чтобы те не могли оставить потомства. Из арийцев пытались вывести сверхчеловеков.
         Гитлер (1889-1945) идею создания «нового человека» выдвигал в качестве политической цели и ориентировал на нее всю идеологию национал-социалистического IIIРейха(1933-1945). Вместе с тем Гитлер считал, что национал-социализм это не просто политическое движение, он больше чем религия, он есть «попытка создать нового человека»[7].
         Родоначальник европейского фашизма Муссолини был также склонен рассматривать фашизм «как лабораторию, в которой создается новая культура, новый способ мышления и новый тип человека».[8]
         О грядущем человеке, который перевернет устоявшиеся представления и разрушит святыни «старых людей», писал Карл Маркс. Эта идея была воспринята большевиками, строившими коммунизм на месте царской России. В 1976 году в СССР на XXV съезде коммунистической партии было объявлено, что советский человек — важнейший итог шестидесятилетия нового, советского общества.[9]
         В общем, нужно сказать, что термин «новый человек» становится популярным во время революционных ломок «старых» обществ.
         Главными механизмами формирования нового человека в СССР считались воспитание и образование. «Воспитание есть процесс социальный в самом широком смысле. Воспитывает всё: люди, вещи, явления, но прежде всего и больше всего – люди. Из них на первом месте – родители и педагоги»[10, стр. 15]. Вместе с писателями, художниками, работниками культуры они носили почетный титул «бойцов идеологического фронта». Из этого следует, что в СССР евгеника, а вместе с ней биологический подход к концепции нового человека не использовались. Новый, советский человек «ваялся» при помощи социальных преобразований, так как в CCCP считалось, что бытие определяет сознание. Изменение социальных условий относили к основному механизму изменения личности.
         Таким образом, создавая или производя «нового человека» (он же «советский» или, как вариант «истинный ариец»), тоталитарные режимы пропускали«массы»для переработки их самосознания, их самоидентификации через антропологическую машину производства человека – через образование, культуру, физкультуру, медицину. Главными технологическими процессами этой антропологической машины были «воспитание» и «образование».
         Поскольку в распространенной классификации общественного сознания фигурируют религиозная, метафизическая и научная его формы или классы, то им по логике должны отвечать соответствующие типы самосознания человека как духовного существа.
         Вследствие того, что научная форма общественного сознания сменила религиозную и метафизическую формы в новое время, новыми людьми, надо полагать, являются люди с научной формой общественного сознания и самосознания. А так как социальная наука в настоящее время терпит кризис, связанный с крушением социалистической системы образования и воспитания, то массы ретроградно обратились к старым формам общественного сознания, в частности, к религиозной. Кроме этого в современных обществах распространяется осовремененная языческая форма общественного сознания – магия, колдовство, гадания – приобретшая вид парапсихологии, науки о сверхъестественных способностях человека. 
         Сверхъестественные способности интересовали людей с древнейших времён. Те, кто был способен воскрешать мёртвых, в том числе, сам воскрешаться из мёртвых считался, как минимум, посвящённым. Он был посвящён в таинства, владел тайным знанием.[11], [12]
         У нацистов были свои представления о сверхчеловеке. В стремлении вывести породу сверхлюдей, просматривается попытка наладить производство «нового» (в их понимании) человека. По мнению заместителя фюрера по вопросам идеологии в Третьем Рейхе Альфреда Розенберга для производства нового человека «история должна быть переписана заново». «Задача нашего столетия - из нового жизненного мифа создать новый тип человека». Для этого нужна «новая расовая мораль, новая элита и новый эстетический идеал». Об этом А.Розенберг написал в своей книге «Миф ХХ века». Начал свою книгу он с описания коллизии «борьбы ценностей».[13]
Проще говоря, в разное время новый человек понимался по-разному.
         Поскольку в новейшее время получило распространение экстракорпоральное оплодотворение, появилась возможность профилактики наследственных заболеваний более гуманными методами, нежели отбор врождённо здоровых людей, проводимый методами нацистской Германии.[14] В свою очередь, возможность вынашивания человеческого плода до его созревания суррогатными матерями, следовательно, наиболее здоровыми женщинами позволила уменьшить число внутриутробной патологии. Больше детей смогли родиться врождённо здоровыми.
         Новые технологии сопровождения процесса воспроизведения себе подобных позволили расширить горизонты представления о новом человеке. Тем не менее, это представление до сих пор не систематизировано. Возможно, это связано с недостаточной развитостью понятия «новый». Думается, проблема нового человека заключена в решении вопроса, кто вперёд, новый мир, или новый человек, яйцо, или курица?
         Сложность понимания того, что есть человек, в частности, обусловлено тем, что изучением человека занимаются многие науки. Так для биологов человек – это животное, особь, для социологов – это социальное животное, индивид. Психологи изучают только психику человека.
         Как известно, есть такая научная дисциплина, как зоопсихология. Своим существованием она указывает, во-первых, на то, что биологических животных перестали рассматривать только как организмы, наделённые безусловными и условными рефлексами. Во-вторых, человеческая психика, душа начинает представляться сложной, имеющей биологическую и социальную природы. Социальную природу можно рассматривать как «вторую природу» - культуру, подразделяемую на духовную и материальную субкультуры.
         Чаще всего духовность человека связывают с его нравственностью. А между тем человек выделился из природы отнюдь не по причине появления у него нравственности. Избегая монокаузальности в объяснении не происхождения, нет и не образования, а выделения ископаемых предков человека из природы, следует прибегать к многофакторной уловке, где труд не создал человека, а явился признаком, указывающим на появление у него трудоспособности – способности творить, подобно богу.
         Человек по какой-то причине стал способен производить идеи и опредмечивать их. Вначале идеи чаще всего были нелепыми, можно сказать, бредовыми. Но среди них были и дельные идеи, овеществление которых способствовало выживанию. Эти овеществлённые идеи назвали орудиями труда. Среди используемых идей были и такие, которые можно было бы назвать чисто духовными. К ним вполне могла относиться религиозные идеи. К вере первобытных людей привела потребность в объяснении происхождения мира и самих себя в нём. Поскольку данная потребность была реализована при конструировании мифологических и религиозных моделей мира, данный факт указывает на появление данной способности уже у древних и древнейших людей.
         В общем, было время, когда ископаемый предок человека изменился и смог конструировать мир в идеях и на практике – человек стал новым. При этом скорость изменения или обновления мира нарастала. Неолитическая революция демонстрирует тот факт, что современный человек оказался сообразительнее неандертальца и кроманьонца. Свою сообразительность он наращивал от тысячелетия - к тысячелетию, от века - к веку. Он обновлялся, обновляя мир, формируя инобытие – вторую природу, культуру. Можно сказать, человек становился фактором мировой эволюции: мутации и отбора. Человек изобретал вещи и отбирал те, что способствовали дальнейшему изменению мира и себя в нём.
         Источником такой мутации служило идеаторное конструирование, указывающее на появление у ископаемых предков человека идеаторной функции, которая не у всех людей оказалась развитой одинаково. В массе людей обнаружились таланты и гении. Именно они выдвигали новые, подчас «сумасшедшие» идеи. Бредили ли они – вот в чём остаётся  вопрос. Ведь, согласно субъективному идеализму, «вещь в себе» недоступна восприятию человека и мир, что есть – это чисто его внутренний мир, идеаторная продукция.
         Субъективно-идеалистическая оторванность человека от «вещи в себе», объективной реальности, которая не дана в его ощущении, раскрывает аутизм. Аутизм говорит о том, что человек придумывает себе мир и живёт в нём как идеаторной, знаково-символической реальности. Практика же связывает идеаторный мир с вещным миром и вносит существенную поправку путём выбраковывания нежизнеспособных идей. При этом открывается нечто очень интересное.
         Идеаторно, теоретически конструируя мир, человек стремится использовать традиционную формальную логику, основанную на законе тождества и формуле А есть А (А=А). В качестве примера: некогда К. Марксом была создана модель товарно-денежного обращения, где использовалась формула «Д=Т=Д», исключающая самовозрастание стоимости за счёт прибыли – предумышленной ошибки в расчётах. Известно, что логическая ошибка в психиатрии понимается как паранойя - признак кривой логики.
         Модель Маркса была реализована в советской России. Через семьдесят лет советской власти российское общество отвернулось от теоретической модели эквивалентного товарно-денежного обращения, которое основано на традиционной логике и повернулось к модели, основанной на кривой логике. В стоимость товара стала закладываться прибыль – ошибка (или «паранойя прибыли»). Общество стало экономически бредить. Но, если же считать такое положение вещей нормой, то к бреду нужно относить, наоборот, Марксову модель товарообращения и с ней всю традиционную логику.
         Выходом из данной тупиковой ситуации, возможно, станет предложение допускать, что идеальным мир людей быть не может. Отображая это, можно допускать кривую логику если не в теории, то на практике. Кривая логика утверждением«А есть Б» утверждает превращение А в Б – то есть, мутацию, возможность бесконечного преобразования мира вещей и мира людей. И если человек был долгое историческое время существования своего вида продуктом эволюции природной – мутации и естественного отбора, то в модерное время (буржуазно-капиталистическая ОЭФ) человек стал продуктом «фабрики людей»[15],[16] в ХХ веке.
         В завершение нужно сказать, что в новейшее время производством «нового человека» должна заниматься социальная генетика. Миру нужны люди, шагающие в ногу со временем.

Список литературы:

1. Фукуяма Френсис Йоширо. Конец истории и последний человек, - М.: АСТ, 2004. ISBN5-9577-0843-7, 978-5-9577-0843-8, 5-17-021219-4, 978-5-17-021219-4 режим доступаhttp://polbu.ru/fucuyama_lastman
2. Либеральный манифест. Составлен на Международной либеральной конференции Уадхем, колледж Оксфорд, апрель 1947. Режим 3. Международный либеральный манифест 1997 годаhttp://egen-sd.livejournal.com/9862.html
4. Межуев В.М. Маркс против марксизма. Статьи на непопулярную тему. – М.: Изд-во «Культурная революция», 2007. 176с. ISBN 978-5-25006022-6.
5. Витязев А.К. Сто процентные американец и русский, - статья, портал Проза.ру, - режим доступа http://proza.ru/2016/07/27/1902
6. «Новый человек», - статья, портал «Википедия», режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/Homo_novus
7. Гитлер А. Моя борьба, - статья, портал «Википедия», режим доступа - https://ru.wikipedia.org/wiki/
8. Устрялов Н.В. Итальянский фашизм. – М.: Изд-во «Плац», серия «Первоисточники новейшей истории», 2010. – 676 с. ISBN 978-5-903514-02-1. – портал«Библиотека Гумер– Политология», - режим 9. Материалы XXVсъезда КПСС. Стенографический отчёт тт. 1,2,3. -Режим доступа http://publ.lib.ru/ARCHIVES/K/KPSS/_KPSS.html#025
10. Макаренко А.С. Книга для родителей. – Собрание сочинений в пяти томах. Том IV. – М.: Изд-во «Правда», 1971. 432 с.
11. Рерих Е.И. Агни-йога. – Текст печатается по изданию: Агни-йога. – Рига, 1937. - Минск:  Изд-во «Звёзды гор», 2007. – 388 с. ISBN 978-985-6780—32-8
12. Успенский П. Д. Четвёртый путь. Запись бесед и ответов на вопросы касающиеся доктрины, основанной на учении Г.И. Гурджиева. – Пер с английского А. Гарькавого. – М.: ФАИР-ПРЕСС, 2001. – 640 с.ISBN 5-8183-0245-8/
13. Розенберг А. Миф ХХ века. – Харьков: Изд-во «Свитовид», 2005. ISBN: 3441103038, - режим доступа https://www.livelib.ru/book/1000492040
14. Васильченко А.В. Инкубатор истинных арийцев «Лебенсборн». – М.: Изд–во «Вече», 2010. – 352 с. – (Архивы Ананербэ). ISBN 978-5-9533-4704-4.
15. Погребинский М.С. Болшевская трудовая коммуна ОГПУ («Фабрика людей»), - статья «Википедия», режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/
16. Болшевская трудовая коммуна – Советская архитектура, - статья, режим доступа http://ru-sovarch.livejournal.com/769806.html

3. Духовная и физическая культура как основа формирования личности в процессе производства человека

         С тех пор, как человек "отделился от других видов за счет своей способности созидать, обучаться и пользоваться символическими системами в форме языка и других посредников" [3,с.13] его неустанно интересует связь личности с культурой. Однако проблема "соотношения эволюции физического типа человека с историческим прогрессом его культуры" не нашла еще своего окончательного разрешения. [4,с.99]
         По мнению отдельных авторов, "человек является целостным социальным существом и личностью только в обществе, которое одновременно определяет его целостную связь со всей живой природой, культурой и другими людьми". [5,с.43] Они считают, что не стоит относиться к личности только как к социальной сущности человека. Биологические отличия человека от животных они объясняют "всей совокупностью конкретно-исторических общественных отношений человека как социального существа, а не общебиологическими закономерностями, которые в большинстве своем либо изменены, либо подавлены, либо отсутствуют в силу особого социального образа жизни человека". [5,с.32] "И специфика телесной организации, и степень развития сознания человека, - отмечают они, - являются продуктом длительного развития системы производственной деятельности людей и системы их общественных отношений". [5,с.30] Сущность животных определяется, по их мнению, так же совокупностью отношений, биологических, популяционно-видовых и биоценотических. [5,с.31]
         Таким образом, определяя сущность животных и человека соответствующими отношениями, следует заметить, что человеческое отношение к природе отличается опосредованностью. Непосредственность животного не требует дополнительных условий для его жизни и физиологических отправлений. Животному не нужны ни вилка, ни ложка, ни туалет, ни кровать, ни другие атрибуты культуры, без чего не может обойтись человек. [6,с.51] Но атрибуты культуры - не все, что отличает человека от животного. Кроме умения пользоваться данными предметами, человек имеет приспособленные для этого органы, и благодаря им весь организм.
         Культура, искусственным образом создаваемая среда требовала от организма человека соответствующего приспособления, как, впрочем, и естественная среда обитания. Однако наукой установлено, что в истории был период, когда первые вещи создавались человеком без применения орудий производства, труда – необработанными и неприспособленными для этого предметами природы, направляемыми неприспособленной к ним рукой против вещей природы. Этот момент раскрывает первичную сущность человека, то, что в лице человека осуществилось противоположение природы себе самой как иной и реализовался диалектический принцип.
         Оказавшись под влиянием бытия создавшей его, первой, и создаваемой им, второй, природами, человек воплотил в себе их противоречие как отношение природы к самой себе, то отношение, которое стало и диалектической сущностью, и диалектикой существования, истории человека. И если под историей общества подразумевать развивающуюся совокупность общественных отношений, то под эволюцией природы следует подразумевать развивающуюся совокупность природных, в частности, биологических отношений, лучше всего раскрываемых в понятии биогеоценоза. [7,с.74-75]
       Соединение понятий биосферы и ноосферы, [7,с.57,18] формирование понятия нообиогеоценоза дает представление о едином эволюционно-историческом процессе как о настоящей действительности. Настоящая же действительность такова, что регулируемое нормами человеческое поведение перестало быть чисто естественным, опосредованным только психомоторной активностью, как у животных, поведением и превратились в осознанное, социальное поведение, раскрываемое в понятии образа жизни, ее производства, как «производства средств к жизни и человека».
По нашему мнению, под образом жизни человека можно понимать изменённый посредством праксиса, ставший социальным его видовой стереотип поведения. Этот взгляд раскрывает социальную детерминированность биологического. Биологический образ жизни отвечает видовой приспособленности животных к природным условиям, закрепленной естественным отбором Человек, в отличие от животных, не приспосабливается, но приспосабливает, окультуривает окружающую его природу, благодаря чему раскрывается, что в основе образа его жизни лежит деятельность, а не наследуемое из поколения в поколение однотипное инстинктивное поведение, биологический стереотип.
         Человек закодирован не только биологически, через ДНК, но и социально, через культуру, которую изобрели или создали его предшественники. Он имеет не только первую сигнальную систему, но и вторую сигнальную систему «в форме языка и других посредников».
Проще говоря, с точки зрения информатики, организм человека является живым материальным носителем врождённой и приобретённой информации, кодирован. Декодирование его происходит при общении, взаимодействии с другими подобными ему и нет существами.
         Если организм животного какого-либо вида приспособлен к экологической нише, так сказать, узко специализирован, в связи с чем редко способен внезапно поменять ее, то человек, благодаря своим творческим способностям имеет более широкие возможности приспособления и выживания, более универсален, чем животное.
Нам кажется, следует признать приспособительное назначение создаваемой человеком искусственной среды, заключающееся в смягчении воздействия на человека неблагоприятных естественных факторов. Появление побочных патогенных эффектов при индустриализации культурной среды, загрязнение окружающей среды и пр. не отменяют выше обозначенного назначения человеческой деятельности и образа жизни. 
         Развитие приспособления, то, что с появлением человека произошел переворот и оно(приспособление) стало активным, связывает эволюцию с историей. Кроме того данный взгляд позволяет открыть переворот и в развитии сознания, отражения, то, что человек смог не только психически воспроизводить произведения природы, но и практически воспроизводить созданные своей мыслью произведения.
Возможность воплощения человеческих замыслов позволило по-новому соединить психический и моторный акты, сменить пассивное приспособительное поведение на активное, целесообразное поведение, благодаря которому цепь моторных актов, действий человека стало представляться деятельностью. Этот момент раскрыл двигательную сторону мышления, сознания.
         Если до появления общества, труда, деятельности существование ископаемых предков человека носило преимущественно биологическую форму, то с их появлением человеческое существование изменилось, приняло новую, социальную форму.
Смена биологической формы существования на социальную дается в понятии "жизнедеятельность". "Жизнедеятельность" раскрывает не просто то, что человек - биосоциальное существо, в ней заключено диалектическое единство «жизни» и «деятельности», относительная противоположность которых выявляется в историческом процессе, с возникновением "производства жизни". В процессе развития жизнь приобретает наряду с естественными признаками искусственные черты.
И если появление человека указывает на венец (биологической) эволюции, то выделение его из природы благодаря деятельности указывает на начало истории.
Появление человека, деятельности, труда, как некая точка разделяет эволюцию и историю, обнаруживая скачок «эволюции» в «историю». В логике понятий этот скачок знаменует собой поворот, переворот в развитии отношений природы к себе, становление предметов природы предметами труда и орудиями труда.
         Как старое, эволюция отрицается историей. Отрицание отрицания ведет к единству эволюции и истории, к поиску общей закономерности развития, направленного к усовершенствованию единого начала. С этой точки зрения человек, венец природы  - биологический ее образец. Но он является также и началом истории, ведущей к новому миру – социальной реальности.
         Человек, как и клетка – промежуточное, связующее звено. Из клеток состоит биологический организм. Люди образуют социальные организмы или организации, системы. Эти системы живые, так как воспроизводятся. Правда, механизм воспроизведения их иной, не биологический. Это не воспроизведение себе подобных, основанное на делении клеток, размножении.
         Клетка связывает космогонию и эволюцию, человек связывает эволюцию и историю, природу и «вторую природу», объективную, не зависящую от сознания реальность и иную, зависящую от сознания человека реальность, действительность - деятельность. В процессе эволюции естественным путем, то есть путем мутации и естественного отбора создаются образцы, видовые стереотипы биологического поведения.
         В процессе исторического развития искусственным путем создаются образцы социального (ролевого) поведения и система образцов - культура.
В этой связи образ жизни как "массовое социальное поведение" является на только внешним выражением того, что есть в массовом сознании, но и результатом установления общественных отношений с их базисом – способом производства: производственными отношениями и производительными силами, открывающими то, что предмет труда, орудия труда и рабочая, физическая сила имеют объективную и субъективную стороны: они – объекты природы и предметной деятельности субъекта. В качестве объекта они независимы в своем существовании, в качестве предмета деятельности зависимы от субъекта.
         Создаваемый субъектом истории, человеком предметный мир образует материальную культуру, систему материальных ценностей. Созидание же как творчество это не только система целеполагающих действий, деятельность, это и определенное ценностное отношение к природе, основанное на общепринятых правилах и нормах, на мировоззрении, поведение.
         То есть материальная культура как искусственно создаваемый материальный мир и духовная культура как общепринятый образец этого мира связаны в одно целое. И это позволяет согласиться с тем, что культура – это совокупность материальных и духовных ценностей, создаваемых человечеством в процессе общественно-исторической практики, то, что отличает социальную форму жизни, деятельность от биологической формы жизни, животного поведения.
         Вместе с тем, не возражая против того, что культура есть специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности, формой которой является общество, мы считаем возможным дать следующее определение культуре.
Культура, на наш взгляд, относится к социальному феномену, сущность которого состоит в творчески-активном, деятельном отношении человека к природе и самому себе. Мы полагаем, данное определение культуры позволяет считать жизнедеятельность способом существования человечества и основой социальных изменений, истории, последовательность моментов которой образует монистичность разворачивающегося во времени представления, а также некую исходную точку, расцениваемую иногда как "абсолютный момент истории", при допущении возвращения к этой начальной точке, к началу всего исторического процесса, как "концу истории".
Часто с "концом истории" связывается представление о совершенных обществе и личности человека, следовательно, представление о венце социокультурного процесса. Исторический процесс позволяет решить, что отличие индивидов от животных особей "не в том, что они мыслят, а в том, что они начинают производить необходимые им средства к жизни", кстати сказать, не только материальные, но и духовные.
         То есть история, являясь как бы цепью событий, дает их как вполне конкретные результаты, и тем самым заслоняет собой диалектику процесса развития, а также выносит основное его противоречие за рамки процесса, принимающего характер бесконечного. Мало того, с момента становления истории исторической практикой "общественная жизнь является практической", [8,с.107] и конкретная практическая значимость (материальная ценность) человеческой деятельности лишает смысла абстракцию - не только онтологию, но и всю философию с ее основным вопросом. Однако это, мы полагаем, нисколько не влияет на объективность существования, так как выше перечисленные изменения касались только общества человека и его сознания. Другими словами, культура несет в себе противоречие материальной и духовной составляющих и есть результат, продукт исторического развития общества, производства, установления нового, деятельного отношения человека к природе как осознанного, осмысленного, а не рефлекторного (инстинктивного) поведения.
         Физическая культура – часть общей культуры общества, одна из сфер социальной деятельности, направленной укрепление здоровья и на развитие физических способностей человека. Основным содержанием понятия "физическая культура" является процесс социокультурной модификации тела человека. Эта сфера культуры, таким образом, связана с телесным бытием человека, с его физическим состоянием. В отличие от физического труда, физическая культура направлена не на производство определенного продукта, а, например, на развитие естественных физических кондиций, так сказать, биологической природы человека, способность которой изменяться, улучшаться под влиянием упражнений можно отнести к модификационной изменчивости.
         Данный взгляд находит свое подтверждение в том, что при физических упражнениях усиливается кровообращение и насыщение крови кислородом, то есть питание, ведущее к усилению организма в целом, к результату, которого стремятся достичь, например, в хозяйстве при уходе за растениями и животными. Но дело, в общем, не в том, что упражняемость приспосабливает, главное, что физическая культура – пример целесообразной деятельности человека, направленной им на себя, на свое тело, на укрепление духа посредством укрепления тела. Этот аспект физической культуры помогает понять суть "совпадения изменения обстоятельств и человеческой деятельности", [8,с.104] их прямую и обратную связь, благодаря которой материальная культура становится причиной духовной, а духовная культура – причиной материальной культуры.
         Если в отношении животных естественный отбор решает, какие природные качества следует оставить и развить у них, то в отношении себя человек сам определяет что ему нужно и полезно, чтобы жить, а не только выжить. В этом, вероятно, коренное отличие человека от животного, позволяющее ставить вопрос, насколько случайным был "первый исторический акт" очеловечивания обезьяны, когда она впервые осмысленно и умышленно взяла в руку камень, чтобы направить силу природы против нее самой во благо человека.
         Без этого умысла не было бы ни социального поведения, ни деятельности. Умысел же, созрев в голове первого человека, возможно, был вызван его наблюдательностью, тем, что он уловил пользу при случайном применении камня и стал пользоваться им систематически и осмысленно, а затем стал приспосабливать его под трудовую операцию, под производство, приспосабливая тем самым руку и всего себя.
         Еще не умея говорить, он созрел для того, чтобы понимать природу и подобное себе существо. Следовательно, до того, как вступить на путь становления личностью, человек был уже в чем-то готов для этого, уже приобрел какие-то природные задатки социокультурного существа.
         Эволюционируя, человек как бы случайно пробрел и развил способность принимать, отбирать и накапливать – хранить, воспроизводить и передавать информацию негенетическим путем, в обход редупликации ДНК, её мутации и естественного отбора. Он стал обладать свойствами, скажем так, материального носителя информации, смог кодироваться и декодироваться посредством сигнальных систем - первой и второй. Свойство воспроизводить собранную информацию в сознании до известной степени позволяет сравнивать человека с компьтером. А вот способность генерировать идеи, информацию вывело человека на уровень выше, в программисты. Человек, подобно богу, начал генерировать программы. В частности были созданы программы цивилизаций или формаций. Человек научился даже модифицировать ДНК, биологическую наследственную программу человека, назвав это генной инженерией. Ну, а до этого человечество увлекалось евгеникой или искусственным отбором применительно к человеку для выведения новой породы человека: «нового человека».
         Учитывая, что и высшие животные обладают, хотя и в меньшей степени развитыми, некоторыми человеческими способностями, уместно заострить внимание на преемственности, поскольку социальная преемственность у человека имеет существенные отличия.
         Сравнивая механизм биологической и социальной преемственности у человека, следует, во-первых, задержаться на том, что наследственность выражает биологическую преемственность, что материальной основой наследственной информации, генов служат хромосомы, содержащие в себе ДНК, способную к редупликации, самовоспроизведению, позволяющему клеткам делиться, особям – размножаться.
         Во-вторых, следует отметить, что социальная преемственность выражается в другом. Материальной основой ее служит культура, ее знаки символы, можно даже сказать, «вторая сигнальная система». (И.Павлов) Если наследственная информация передается поколениям путем размножения, в данном случае полового, то сигнальная информация передаётся при помощи языка, в том числе, языка тела. Механизмами передачи информации являются обычаи и традиции, подражание или освоение стереотипов мышления и поведения, точнее, деятельности, в частности, профессиональной.
         Говоря о приспособительном значении поведения, его стереотипов, о том, что каждому виду животных присущ его видовой стереотип подведения, можно, наверное, предположить, что стереотип поведения животных вырабатывается в процессе существования и образования того или иного вида. С одной стороны, как известно, он генетически обусловлен, с другой – обусловлен средой: необходим, но случаен по своему происхождению, являясь продуктом естественного отбора.
Тем не менее, как считает Н.П.Дубинин, "использование орудий в пределах работы первой сигнальной системы свойственно многим видам животных". [9] То есть, разделяя социально-биологические и социально-культурные типы поведения в попытке выяснить главное отличие человеческого от животного, наверное, следует изготовление первого орудия труда (как средства производства) принять за момент превращения биологического поведения человека в социальное, в деятельность, за момент становления эволюции революцией, историей – повторением цикла развития на новом, социальном витке.
         Этот момент предшествует накоплению общественного опыта по созданию материальной культуры и передаче этого опыта через влияние материальной и духовной культуры. В изготовлении первого орудия труда проявилось опосредованное, деятельное отношение человека к природе, его отчужденность, в изобретении первого комплекса физических упражнений – опосредованное и отчужденное отношение к своему телу, благодаря которому человек стал рассматривать свое тело в качестве предмета своей деятельности, окультуривания.
         Синкретичность, [10,с. 201]  нерасчлененность первобытной культуры, культуросозидательных процессов, то, что наряду с материальной и духовной, физическая культура выделилась в самостоятельное направление не сразу, является, на наш взгляд, лишним доказательством существования единой культурной основы, того, что физическая и духовная культура представляют одну систему.
Благодаря общей основе, выведению общего определения культуры, в котором она дается в качестве социального феномена, в сущности состоящего в творчески-активном отношении человека к природе и самому себе, выделяя в активном отношении не только активное приспособление, поведение, а также отражение, могло дать следующее определение духовной культуре.
         На наш взгляд, духовная культура – это вызванный активным отражением социальный феномен, в котором язык, обычаи, нравы, верования, знания и т.п. раскрывают структуру этого феномена. Общая основа сближает физическую и духовную культуры, позволяет обнаружить то общее, что предметом деятельности человека может стать не только его собственное тело, но и душа, сознание, мышление. Это обстоятельство открывает возможность самовоспитания как духовного, так и физического. Процесс самовоспитания обнаруживает, что тело и душа, сознание выступают не только как предмет, на который направлена деятельность человека, но и как орудия этой деятельности. Понимание, что рука, гортань, тело человека – его орудие дополнило непосредственное, естественное отношение человека к себе опосредованным, искусственным: культурным. Еще "древние (Лукреций) полагали, что первобытный человек не имел других орудий, кроме собственных рук, ногтей и зубов". [11,с. 201] 
         Если первое, непосредственное отношение отнести к бессознательному, рефлекторному, второе, опосредственное отношение можно отнести к сознательному. Нечто подобное применимо и к самому сознанию. Сложность здесь, однако, состоит в том, что отношение души, сознания к себе как орудия воспитания к предмету воспитания требует самосознания, самоотчуждения, выхода индивидуального сознания за рамки своего «я» вовне. В процессе самовоспитания, когда человек становится для себя одновременно предметом и орудием воспитания, а так же руководящей силой, обнаруживается революционная интегративность психики и ее процессов, благодаря которой оказывается возможным психическое самоуправление как вмешательство человека в собственный процесс психического саморегулирования. [12,с.113] 
Вероятно, способность человека перевоплощаться, играть разные социальные роли базируется на его умении управлять собой в психическом и соматическом плане, которое позволяет отличать его от животного. Обозначив явление ролевого перевоплощения не реинкарнацией, а трансперсонализацией, [10,с.168]  логично ролевое воплощение назвать не инкарнацией, а персонализацией, приобретением личностью социально-типических образований. [13,с.6] 
Игра дает понимание наполнения ролей личностью, вживания человека в роли, анимации социальных ролей как институциональных объектов, хотя есть и другие подходы к пониманию личности, позволяющие видеть в личности "социальное качество", "совокупность общественных отношений", "высшую ценность", ради которой осуществляется развитие общества.   
         Существует множество определений личности, перечисление которых, нам кажется, важно не само по себе, но всвязи с упоминанием соответствующей культурологической концепции.
         В символической концепции культуры, например, истоки культуры ищут в способности человека создавать искусственную реальность, обозначая ее определенными символами. Согласно этой концепции, человек тем и отличается от животного, что живет в созданной им знаково-символической реальности, к которой относятся, в частности, устный язык и письменность. В символической концепции культуры и личности нашел себя семиотический подход. [14,с. 293,607,608]
         Определяя личность, облик человека в системе искусственных знаков, необходимо отрывать биологическую природу человека от личности, что, мы полагаем, ведет к социологизаторству. Социологизаторский акцент, как нам кажется, присутствует и в социально-психологическом подходе, встречаемом, например, в концепции Юнга о личности, коллективном бессознательном и культуре. [14,с.294,815]  В отличие от Фрейда, видевшего в бессознательной личности только природную сущность человека, Юнг открыл культурные истоки бессознательного, следовательно, и культурную сущность человека.
         Соглашаясь с существованием биологизаторства и социологизаторства как двух подходов в определении сущности человека и его личности, нельзя исключать возможности только культурного (культурологического) подхода к формированию личности, предполагающего в личности чисто культурное качество и только. Социокультурный подход, объясняя происхождение личности культурой, должен, на наш взгляд, объяснить и происхождение культуры, которое при данной постановке вопроса ведет, как мы полагаем, или к апофатическому объяснению происхождения культуры, из ничто, или к субстанциальному, где в качестве субстанции, основы выступают дух, сознание, то есть к мистике, или к идеализму.
         Идеалистическое толкование происхождения культуры представлено в философии Гегеля, согласно которой в культуре отражается развитие "мирового разума". Духовное же развитие индивида воспроизводит стадии самопознания "мирового разума". Сущность культуры, по Гегелю, проявляется в духовном приобщении индивида, человека к "мировому разуму". [15,с.324] 
В противоположность мистическому и идеалистическому пониманию культуры, материалистически культура может пониматься как "жизненный путь" всего общества, что отдаленно напоминает даосизм.
         Марксизм же рассматривает культуру как сферу практической деятельности человека. В нем личность выводится не из поведения абстрактного человека, а из всей совокупности общественных отношений, из способа производства и образа жизни общества.
         Так как выведением определения личности занимается не только культурология, но и социология, психология, антропология, то благодаря этому выявляется и разнообразие аспектов личности, и объединяющая их в одну систему связь, характер которой подчас зависит от господствующего в обществе мировоззрения. То есть, от взгляда на личность и человека зависит взгляд на культуру, общество и  т.д. Другими словами эти представления логически связаны в одну, как обычно считается, непротиворечивую систему.
Непротиворечивость же той или иной научной системы, относясь к научным требованиям, не является еще доказательством истинности полученного тем или иным путем знания. Практическая подтверждаемость теории кладется в основу знания, хотя не все, что есть в теории проверяемо в эксперименте, в современной жизни, представляющей собой совокупность конкретно-исторических условий – обстоятельств, из взаимодействия которых складывается эксперимент истории и жизни, существования.
         Нам кажется, конкретно-исторический подход, дающий представление о действительности как о множестве того, что есть в качестве безусловного и в качестве условий нового, а также в виде потока и срезов его на обозримом отрезке истории способен удовлетворить научные требования при создании на основе его системы знаний, объясняющих то, что происходит и происходило, по крайней мере, на Земле не в столь отдаленном прошлом. Кроме того, из конкретно-исторических фактов легче строить те или иные гипотезы и даже выходить на спекулятивные, не проверяемые на практике, системы. Благодаря конкретно-историческому подходу, из которого, кстати говоря, развился конкретно-исторический метод, происхождение человека, общества, культуры и личности объясняется таким конкретно-историческим фактом, как труд.
         Исторический подход помог открыть эволюцию жизни на Земле, связать ее с появлением человека. И хотя превращение "ископаемой человекообразной обезьяны" [16,с.99]  в человека характеризуется "скачком", в истории это был длительный процесс, "ознаменовавший переход от эволюции животного к истории социального существа - человека". "Изготовление и применение орудий труда постепенно устраняли действие биологических факторов эволюции" и тем самым обнажали "качественное отличие антропогенеза от эволюции органического мира, регулируемой исключительно природными закономерностями". [16,с.99]  С изготовлением и применением орудий труда, производством средств к жизни человеческое общение стало совершенно не похожим на общение высших животных.
         Лежащее в основе социализации общение [17,с.278]  раскрывает то, что индивид подчинён составленному из индивидов целостному образованию, функции которого не вытекают из функций его элементарных единиц, а скорее, наоборот, обуславливают появление социальных функций, ролей у индивидов. То есть существование общения, его норм как выработанных устойчивых отношений – социальной институции – обуславливает социальное детерминирование биологического в особях и индивидах, выработку их социальных черт.
Наличие же в социальной системе и участие в ее существовании биологических по своему происхождению элементов накладывает на нее свой отпечаток, биологизирует ее, делает биосоциальной. Таким образом, социальная детерминация биологического в индивидах, взаимодействие социальной и биологической основ открываются сторонами одного процесса по формированию и развитию биосоциальной системы, где общение принимает значение взаимодействия, связи, коммуникации и интеграции, являясь способом преодоления дискретности в пространстве и времени.
         Примером преодоления дискретности во времени может служить половое общение, принявшее у людей регламентированный характер. С точки зрения социального взаимодействия, видя в воздействии общества на индивида прямую социальную связь, можно, по нашему мнению, в реакции индивида на влияние общества видеть связь обратную, как участие сформированных обществом личностей в подержании общественных отношений.
         Прямая и обратная социальные связи раскрывают отношения  индивида, общества и личности как единичного, общего и особенного, благодаря которым происходит систематизация элементов общества, индивидов в качестве личностей, согласно распределяемых ролей и функций. Функции эти, являясь по своему содержанию внутренними, кардинально  отличаются от тех, которые характеризуют систему вовне, хотя все они служат одной цели – существованию системы, следовательно, составляющих ее элементов, человека, применительно к человеческому обществу.
         И так как характер общественных отношений определяет то, каким станет общество, его тип, необходимо согласиться с тем, например, что реставрация того или иного типа общества потребует реставрации соответствующих общественных отношений и социальных типов личностей, что историческая необходимость в том или другом обществе вызывает появление в нем тех или иных стереотипов поведения и ролей. Так возвращение рабовладельческого строя обязывает появление роли рабов и рабовладельцев.
         Необходимость, нужда обуславливается самим существованием, обязывающим путем естественного отбора, бессознательно или путем социального отбора, осознанно приспосабливаться, чтобы существовать. Однако выделение условий существования, при котором из общности человекообразных обезьян выделилась общность людей, как нам кажется, не отвечает конкретно-историческому подходу в решении проблем человека, его личности.
Включение в систему условий появления первобытного человека человекообразной обезьяны и общности из таких обезьян, мы полагаем, обязывает считаться со строением тела этих обезьян, связанного с выполняемыми функциями и приспособленного под эти функции, являющиеся результатом взаимодействия тела и среды обитания, упражняемости.
         Сравнивая дельфина и человека и соглашаясь с тем, что дельфин – наиболее умственно развитое животное, можно сконцентрировать свое внимание на различиях строения их опорно-двигательного и фоноакустического аппаратов, объясняя эти отличительные особенности не только условиями обитания, но и  историями возникновения дельфинов и людей, если можно так выразиться – разделением истории жизни на земле, в ходе которого выявилось магистральное ее  направление и тупики, "боковые ответвления".
         Таким образом, происхождение человека можно объяснить благоприятным стечением обстоятельств, изменивших характер взаимоотношения человека со средой обитания, его отношение к природе. То, что не среда естественного обитания стала приспосабливать под себя биологический организм человека путем упражняемости и естественного отбора, а организм начал приспосабливать ее под свое существование посредством жизнедеятельности, явилось, на наш взгляд, переворотом. 
Прямохождение, высвобождение передних лап животного для собирательства изменило их функциональное назначение и подготовило путем упражнения в собирательстве к труду. Труд стал поворотным моментом эволюции человека, организм которого был подготовлен ею к нему, но он, этот поворот, не означал обращение биологического в социальное.
         Конечно исполнение трудовых операций, трудовая упражняемость, не могла не повлиять на изменение строения человеческого тела, но передача этих признаков от поколения к поколению продолжала осуществляться наследственным, т.е. биологическим путем. Социальный же путь передачи результатов трудового опыта оказался принципиально иным.
         В общем же следует сказать, что передние лапы, став из орудий передвижения, защиты и нападения орудиями труда, создали искусственные вещи, материальную культуру, но не само общество, поскольку  это еще не сам труд и не производственные отношения, подразумевающие под собой не способ отношения человека к природе, ее предметам, а способ соединения предметов труда, орудий труда и рабочей (физической) силы для ее освоения.
Следует заметить, опосредованное средствами производства, материальными ценностями отношение человека распространяется не только на природу, но и на него самого, выявляя опосредованное, культурное отношение человека к себе, возможность саморазвития как опосредованного культурой развития человека. Относя самовоспитание к опосредованному культурой отношению человека к самому себе, следует, наверное, считать его средством этого саморазвития, производства личности усилиями самой этой личности.
         Воспитание, по определению Б.Г.Ананьева, есть "направленное воздействие общества на развитие человека" [18,с.49]  для формирования личности. При этом Ананьевым не отрицалось, что под становлением личности понимается "социализация индивида". "Разводя" понятия индивида и личности, Ананьев за исходные характеристики человека как личности брал статус в обществе, роли и ценностные ориентации. Эти личностные характеристики, как считал он, определяют особенности мотивации поведения – вторичные личностные свойства. Вершиной же интеграции личностных свойств, по его мнению, является характер. [18,с.7]  В качестве первичных свойств человека как индивида им выделялись возрастно-половые и индивидуально-типические свойства. К первым относились возрастные свойства (стадии онтогенетической эволюции) и половой диморфизм, ко вторым – конституциональные особенности, нейродинамические свойства мозга. В качестве вторичных свойств индивида выделялись психофизиологические функции и структура органических потребностей, динамику которых определяет взаимодействие первичных свойств. Высшая интеграция этих свойств, как считал Ананьев, представлена в темпераменте, с одной стороны, и в задатках – с другой. [18,с.6] 
         Разводя понятия индивида и личности и придя таким образом к понятиям характера и темперамента, Ананьев, тем не менее, по "сопоставлению дат жизненного пути (биографии) и возрастных фаз онтогенеза человека обнаруживает единство человека как индивида и личности". [18,с.51]  "Личность – общественный индивид, объект и субъект исторического процесса", - пишет он. [18,с.124]  "В этом смысле личность всегда конкретно-исторична. Также им отмечено, что "в связи с многозначностью понятия "личность" возникла необходимость отграничить и ограничить область психологии личности, поскольку изучение общественных отношений, составляющих ее сущность, входит в непосредственные задачи марксистской социологии".
         Марксистская концепция личности включает в себя следующие основные аспекты.
"Во-первых, марксизм понимает личность как интеграцию в индивидууме социально-значимых черт данного общества, вырабатываемых в процессе предметно-практической деятельности человека, в конкретно-исторических обстоятельствах и условиях его жизни, как активное отражение в нем типичного и исторически неповторимого своеобразия данной эпохи.
Во-вторых, естественной основой личности являются  ее специфические биологические, психологические свойства и особенности, которые служат необходимой предпосылкой выработки у индивида социально значимых черт личности. Личность человека проявляется через особенности его психики и характера.
В-третьих, личность – это совокупность неповторимых, сугубо индивидуальных черт, определяющих социальный облик данного человека и отличающих его от других. Это особая манера человека трудиться и проявлять себя в обществе, творить и социально действовать, общаться и проводить свой досуг. Однако сам факт отличия одной личности от другой не является определяющим для понимания ее сущности". [19,с.229-230] 
         "Цель конкретного изучения личности с позиций марксизма заключается в раскрытии социальных, социально-психологических и психологических механизмов формирования личностных черт индивида, характеризующих его как активного участника социально-экономического и социально-политического процессов". [19,с.229]  При этом учитывается, что "индивид становится личностью благодаря межчеловеческому общению", в котором он "обретает самосознание", и что "свойство личности не выражается исключительно в акте самосознания, якобы независимом от общественных условий, в которых она находится". [19,с.230] 
         Считается, что "создавая культурные предпосылки", люди "создают самих себя", что "обстоятельства в такой же мере творят общественный характер личности, в каком эта личность творит обстоятельства", что "история – не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека". [19,с.231]  "Толкование движения истории как реализации и воплощения личностных мотивов, установок и ориентаций, отражающих общественные отношения, как диалектики общественного, индивидуального и личностного, по мнению марксистов, является фундаментальным положением "понимания взаимоотношений личности и общества", единства личности и общества". [19,с.233-234]
         В целом марксисты считают, что "марксизм выдвигает учение реального гуманизма, суть которого в создании условий для всестороннего, гармонического развития личности". [19,с.234] 
Соглашаясь с марксистами в том, что между человеком и обществом существует связь, благодаря которой люди, создавая (производя) общество, то есть вступая в производственные и общественные отношения, создают (производят) себя, следует заметить, что связь эта носит опосредованный характер, что культура является не только средством общения, но и средством труда (производства), тем, посредством чего осваивается, преобразуется природа. Культура это то, что стоит между людьми и между людьми и природой.
         Полагая, что сущность "личности в активном отражении общественных отношений, в создании типичного и исторически неповторимого своеобразия" той или иной эпохи, придающего этим отношениям специфический культурный характер, можно, наверное, сказать и то, что в этом отражении находит себе место и совокупность социокультурных отношений, иерархия которых образует не только тип социокультурной системы, но и тип главного отношения этой системы к естественному окружению, к природе – тип способа освоения природы и тип образа жизни системы. Вместе с общественными отношениями типологизируются культурой и межличностные отношения, а также и личности, в том числе преступные. [20,с.59] 
Вступая в социокультурные, общественные отношения, личность получает тот спектр их характеристик, который отвечает занимаемому человеком месту в их системе. В результате человек может относиться к тому, или иному слою, классу, [21,с.268]  приобщаться к его культуре.
         Классы понятий пола, возраста, профессии и т.д. образуют "сеть" характеристик социального состава, раскрывают социальный состав общности, общества, его неоднородность. Соглашаясь с тем, что совокупность общественных отношений составляет сущность человека, а также учитывая, что явление данной сущности в человеке становится социальной личностью, обликом или человеческим образом, можно, конечно, решить, что общественные отношения – основа личности. Однако нельзя не согласиться и с тем, что социологический и биологический подходы к изучению человека находят в определении понятия человека свои основания.
Синтез социальных и естественнонаучных знаний о человеке должен давать не только единство соответствующих основ, но и обратную связь соответствующих свойств человека. Думается, единство биологического и социального выявляется при сравнении форм отношения к среде обитания животных и людей, "популяции" и поселения. [22,с.1037] 
         Как известно, отношение человека к природе отличается активностью, можно сказать, творческой. Активность в поведении, приспособлении, отражении у человека – то, что ставит его на новый уровень развития, выводит его из биосферы в ноосферу, характеризующуюся историческими, социальными и культурными признаками. Если в популяции легко увидеть естественную непосредственность отношения, [23,с.225]  то в поселении – искусственную его опосредованность.
Биологическая непосредственность или естественность отношений животных к природе не предполагает размещения между особями и природой орудий труда и религии, что ограничивает воспроизводство их общности биологическими и естественными рамками, не дает того общественного воспроизводства, где есть производство средств к жизни, искусственной, культурной реальности. Социокультурная опосредованность отношения человека к природе раскрывает творческую сторону этого отношения, где человек-творец истории и самого себя, субъект преобразования объективной реальности в культурную. [24,с.76] 
         Не оспаривая этих давно известных истин, хочется заметить, что современное общество волнует не столько роль личности в истории и культ личности, сколько проблема развития личности, связанная с проблемой устойчивого развития общества, в которой отчасти скрыта тревога ожидания бунтов, восстаний, революций, и, следовательно, поиск профилактических мер, противоядия.
         В настоящее время наметилось смещение проблематики развития личности от всестороннего к направленному. При этом открылось, что культура, ее средства могут быть использованы в качестве орудия психического воздействия, кодирования. И этот аспект культуры, сравнимый с колдовством, в котором Гегель видел "высшее проявление самосознания народов", [25,с.442]  наводит на мысль о существовании опосредованного межличностного общения, в котором одно лицо выступает в качестве субъекта, второе – в качестве объекта воздействия. И сходство не только в том, что там и там используются орудия, средства воздействия на личность, например, слово, знак, код, главное сходство, мы полагаем, обусловлено существованием единого механизма воздействия культурной, знаково-символической  реальности на психические, в том числе, глубинные структуры, оно (Id), то есть на биологическое в человеке как живом материальном носителе информации.
         Не исключено, что в общении животных одного вида могут присутствовать зачатки его опосредованности, так как они иногда пользуются при общении своими сигналами, знаками, в том числе, языком тела и, следовательно, имеют не только первую сигнальную систему, но и зачатки второй сигнальной системы, развитой у человека благодаря производству и освоению социокультурной реальности.
Культура, воздействуя своим кодом, как на каждого отдельного индивида и личность, так и на общности и массы, становится, таким образом, не только средой, но и системой стимулов для человека, определяющей массовое поведение и его отличительные особенности в разных социальных слоях.
         Культура позволяет прогнозировать поведение людей. Рождение же той или иной культуры в этой связи должно быть сопряжено с появлением новых стереотипов поведения, новых типов личности в истории. Так для рабовладельческой культуры характерен рабовладельческий тип личности, раб же социально обезличен. Для феодальной культуры характерен феодальный тип личности, а социально обезличен крепостной крестьянин. Буржуазной культуре отвечает буржуазный тип личности. Пролетарский тип личности пытались вывести посредством формирования пролетарской культуры, но из этого ничего не вышло, так как пролетариат остался обезличенным в СССР после Великой Октябрьской социалистической революции 25 октября (7 ноября) 1917 года из-за того, что собственность и власть оказались в руках партийной номенклатуры и государства. 
         Соглашаясь с влиянием культуры – традиций, обычаев, норм на поведение людей, можно согласиться и с тем, что стереотип поведения может меняться у человеческого со сменой  у него социального статуса, с переходом из одного культурного слоя в другой. Ну, а лишённый работы и средств существования человек вообще не может продолжать культурный образ жизни, который он вел раньше. В обществе, основанном на товарно-денежных отношениях, где деньги и товары – символы товарного  общества, безработный человек не может приобщиться к общественной культуре и деградирует, оказавшись на улице, на дне общества. [26,с.41] 
         Изменение образа жизни, стереотипа поведения бомжа в данном случае говорит об его культурной детерминированности, о том, что удовлетворение биологических потребностей человека реализуется только в культурных условиях, способных, кстати сказать, приносить не только пользу, но и вред здоровью человека. То есть у человека в рамках социального строя и социального образа жизни есть выбор, [27,с.37]  индивидуализирующий его образ жизни, называемый личным. Выбор этот указывает на существование социального предложения как условий существования. Если в рамках всего общественного строя, скажем, выбор велик, то конкретно для каждого человека он может быть значительно ограничен. И то, что при выборе социальное предложение не всегда удовлетворяет индивидуальный спрос, указывает, на наш взгляд, на существование не только личных амбиций, социокультурных потребностей личности, но и на существование определенной внутренней свободы человека, его личностной установки в выборе и его видения себя в системе социокультурных связей, своего места в жизни.
         То есть системе общественных связей отвечают системы личных целей у людей. И если система общественных отношений с ее институтами и стратами, социальным составом не отвечает ожиданиям масс, системам их целей, то происходит социальный конфликт, способный привести к установлению новых, отвечающих ожиданиям масс общественных отношений и, следовательно, социальной системы. Обычно в таком случае говорят о нарождении новых "классов", [28,с.302]  следовательно, новой культуры, требующей соответствующих социального образа жизни и "ролей", [29,с.387]  стереотипов поведения, в том числе, классовых.
         В общем, мы полагаем, следует сказать, что исторический тип социального управления предполагает существование отдельных стереотипов поведения у людей, а также формирование у них соответствующего мировоззрения, системы целей и ожиданий. Человек же ждет, что его жизнь будет неуклонно улучшаться, позитивно разнообразиться, расширяя круг его материального и духовного - культурного общения, персонализации культуры, наполнения культуры персональным, личным.
Отлучение от культуры воспринимается трагично человеком, так как оно ведет к обесчеловечиванию, к обращению его в зверя, к возвращению в дикое состояние. В сущности, оно указывает на умирание личности в человеке, выражающееся в болезни, которой страдать могут только люди - в социально-детерминированном заболевании.
         Существование "социальных болезней", [30,с.199]  то, что организм человека страдает вместе с личностью, является, на наш взгляд, подтверждением того, что человек – биосоциокультурная система, сущность которой состоит в диалектическом единстве природно-биологического и социокультурного в человеке. Человек как составная часть преобразованной им природы, естественно-культурной системы, не может не представлять ее соответствующим образом и соответствующим образом реагировать в ответ на ее изменения.
         Таким образом, осуществляемое посредством управления социальными элементами развитие социальной реальности имеет и обратную сторону, связь, выражаемую во влиянии изменения целого на изменение его элементов. То, каким создаст человек общество, скажется на нем, его личности и здоровье. Этот момент раскрывает возможность разных подходов в социальном строительстве, определяющих ту или иную социальную политику в обществе, политику государства, в том числе в отношении здоровья населения, каждого его слоя, класса индивидов.
         Выводя подходы к социальному строительству, организации здравоохранения из государственной политики той или иной политической системы, можно на основании различия политических форм организации общества и демократии составить представление о демократических подходах к организации здравоохранения и феномену здоровья. При этом, подразумевая под народной демократией власть народа, а под либеральной демократией власть отдельного гражданина, индивида, выделяя разных субъектов демократии, мы выделяем и разные подходы к социальному строительству, организации здравоохранения и образования, культуры –истинно демократический и либерально-демократический. Сравнивая эти подходы, следует сказать, что существовавший в СССР, в советское время демократический подход был ориентирован на показатели здоровья населения в целом, а ныне существующий либерально-демократический подход, наоборот, должен быть больше ориентирован на показатели здоровья отдельного индивида. То есть он, либеральный подход, предполагает анализ не только структуры заболеваемости населения в целом, но и каждого слоя, требует выведения среднестатистического норматива индивидуального здоровья для различных полов, возрастов и профессий.
         Оба социально-политических подхода, и демократический, и либерально-демократический, при всей их принципиальной противоположности, не исключают возможности формирования личного отношения индивида к своему здоровью, влияющего на индивидуальный образ жизни, как проявление социального образа жизни, имеющего свои отличительные особенности на каждой страте.
         Мы полагаем в дифференциации показателей здоровья отражается исторический путь развития здравоохранения от простого, недифференцированного, носящего стихийный, случайный характер к сложному, системному, осуществляющему связь биологического с социальным и раскрывающему в профилактическом направлении развития медицины необходимость непатогенного способа производства, обеспечивающего производство здорового человека и его личности.

Список литературы

1. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства.- К.Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2-е изд. Т.21.-М.: Политиздат, 1961.-745с.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.21.
3. Парсонс Т. Система современных обществ. – М.: Аспект Пресс, 1998
4. Большая советская энциклопедия, 3-е изд., т. 2. – М.: Советская Энциклопедия, 1970
5. Тарасов К.Е. Черненко Е.К. Социальная детерминированность биологии человека. – М.: Мысль, 1979
6. Батенин С.С. Человек в его истории. – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1976
7. Человек и биосфера / Ред. кол.: П.А.Садименко (отв. ред.) и др. – Ростов-на-Дону: изд-во Ростов. университета, 1997
8. Маркс К. Тезисы о Фейербахе. – Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. – М.: Политиздат, 1989
9. Дубинин Н.П. Биологическое и социальное в человеке. / Биологическое и социальное в развитии человека.
10. Большой толковый социологический словарь. Т.2. – М.: Вече, АСТ, 1999
11. Энциклопедический словарь, т. 43. – СПб.: Типо-литография И.А.Ефрона, 1897
12. Меграбян А.А. роль изучения личности в формировании теоретических основ психиатрии / Психология и медицина. – М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1978
13. Шевандрин Н.И. Психодиагностика, коррекция и развитие личности, 2-е изд. – М.: ВЛАДОС, 2001
14. Философский энциклопедический словарь. – М.: Сов. Энциклопедия, 1983
15. Гегель Г. Философия духа / Энциклопедия философских наук в 3-х т., Т.3. – М.: Мысль, 1977
16. Большая советская энциклопедия, 3-е изд., т. 2. – М.: Советская энциклопедия, 1970
17. Андреева Г.М. Социальная психология. – М.: Аспект Пресс, 1999
18. Ананьев Б.Г. Избранные психологические труды: в 2-х т., Т.1. – М.: Педагогика, 1980
19. Личность в ХХ столетии: Анализ буржуазных теорий. – М.: Мысль, 1979
20. Шиханцов Г.Г. Юридическая психология. – М.: Изд-во "Зерцало", 2000
21. Лебон Г. психология народов и масс. – СПб.: Макет. 1995, с. 268
22. Советский энциклопедический словарь. – 2-е изд. – М.: Советская Энциклопедия, 1983
23. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. – М.: Изд-во ТОО "Мишель и К.", 1993
24. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. – М.: Политиздат, 1989
25. Гегель Г. Философия религии в 2-х т. Т.1. – М.: Мысль, 1975
26. Беляева Е.С. Субкультура бедности: «за» и «против» / Социология и общество. – СПб.: Изд-во «Скифия», 2000
27. Шишкина Е.А. Настроение как детерминанта социальной стратификации / Социология и общество. – СПб.: Изд-во "Скифия", 2000
28. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. – М.: Политиздат, 1992
29. Культурология. ХХ век. Словарь. – СПб.: Университетская книга, 1997
30. Большая советская энциклопедия, 2-е изд., т. 40. – М.: Советская Энциклопедия, 1957

IV Технологии производства нового человека
1.Общая технология производства нового человека

         Известно, что исторически культура производства человека или воспроизводства населения была связана с культурой общественного воспроизводства, типология которого уводит к понятию способа производства и к общественно-экономическим формациям – традиционному или аграрному, патриархальному типу общества, к которому относятся все докапиталистические общества и индустриальному типу общества, то есть к капитализму в узком смысле слова.
         Индустриализация связана с модернизацией, с модерном. Модерн, характеризуя общественное воспроизводство, должен характеризовать и производство человека, в частности, формирование посредством эпистемы и дискурса, культурного текста его мировоззрения.
         В периоде модерна, в его историческом отрезке ХХ века, можно обнаружить три направления развития культуры: либеральное, советское и национал-социалистическое.
         В СССР, как известно, формировались советская культура и «советский человек». В более широком смысле в СССР формировалась культура общественного воспроизводства коммунистического типа. Вместе с советской культурой в СССР формировалось советское государство и советское право. Точнее, вначале в СССР было образовано советское государство, которое занялось культурным строительством. Предшествовало всему этому создание марксистско-ленинской теории как культурного текста эпистемы, систематизированного знания. Теоретиками, основоположниками пролетарского (советского) государства и права были Маркс и Ленин. Такие выводы можно сделать, изучая многочисленную и теперь уже необязательную к изучению гражданами Российской Федерации литературу периода советской государственности 1922-1991 гг.[1], [2], [3], [4].
         В странах Западной Европы формировалось буржуазное государство и право. Теоретическими основоположниками норм буржуазного права принято считать Джона Локка (1632-1704) и Томаса Гоббса (1588-1679). После Первой мировой войны (1914-1918) во многих европейских странах распространилась эпистема фашизма, и началось формирование национал-социалистического, мелкобуржуазного по сути государства и права.
         И это обстоятельство позволяет авторам классифицировать либеральное государство и право как крупнобуржуазное. То есть в новое время сформировались три основных класса - класс крупной буржуазии, класс наёмных рабочих и средний - мелкобуржуазный класс, симпатизирующий и крупной буржуазии и наёмным рабочим – так сказать, амбивалентный класс: рабочая буржуазия, рабочий-буржуа.
         В общем, нужно сказать, что посредством социальных – политических, экономических и культурных - норм регулировалось и регулируется «производство жизни: средств к жизни и человека» - материальное и духовное производство, обладающее культурой.
         Способ производства, типология, в том числе культура пролетарского и буржуазного обществ разительно отличались, имели свои особенности. Так, например, буржуазная половая культура была ориентирована на «планирование семьи», суженный тип воспроизводства населения, чего нельзя сказать о пролетарской половой культуре.
         В то же время, представители пролетарской культуры выступали за искусство для вещного мира и против искусства для искусства. Они призывали сознательно творить полезные вещи, мечтали о новом гармоничном, всесторонне развитом человеке, живущем в благоустроенном городе, или селе, можно сказать, в чудесном или «небесном граде на земле». Они считали, что изменив социокультурные условия существования можно изменить человека. Это направление отнесено к конструктивизму в индустриальной культуре.
         Как известно, конструктивизм противопоставил дуализму в художественной промышленности и архитектуре индустриального капитализма монистическое понимание предметов искусства на основе единства технической и художественной сторон.
        Однако односторонность этой теории вскрывается при проверке её с точки зрения понимания искусства не как довлеющей вещи, а как определённой идеологической практики или дискурса.
         Дискурс (в монографии термин «дискурс» употребляется в смысле, определённом Мишелем Фуко (1926-1984) связан с эпистемой (в монографии термин «эпистема» употребляется в смысле, сформулированном Мишелем Фуко(1926-1984)[5], которая есть исторически обусловленная когнитивная форма культуры, присущая обществу, цивилизации в данном месте и времени, в которой оказался человек. Поэтому «человек-в-культуре» [6] является ключевым для анализа базовых эпистемологических моделей человека, которых три: античная, средневековая и нового времени.
         Понятие «человек-в-культуре» сопряжено с понятием субъективности. Субъективность это эпистемологический принцип. Развитие эпистемы предполагает диахронизацию её исторических моделей, особым значение из которых обладает эпистема нового времени, модерна и постмодерна (конструктивизма и деконструктивизма).
         В деконструктивизме эпистема через деструктивные формы стремится упразднить саму себя; осуществляется слом ментально устоявшейся социальной парадигмы и подготавливается переход к новой. Считается, что деконструкция связана с расщеплённостью субъекта, его ego.
         В классической теории субъективности всякая объективность это alterego, изнанка самой субъективности. Как принцип субъективность задана из самой себя – «имманентно детерминирована» в том различии, которое сама конституирует. То есть она уже включает имманентную объективность и понимается как субъект-объектная оппозиция для диалектически развёртываемой историчности. Универсальной формой субъективности является символический обмен между реальным и идеальным, совместное вбрасывание знака и того, к чему он отсылает.
         В новое время, во время модернизма, конструктивизма субъективность эксплицируется в форме технического символа, мыслеобраза, в котором она приобретает полную самостоятельность. Конструктивизм государственного капитализма (социализма) противопоставил монистическое представление дуалистическому представлению на основе единства технической и художественной стороны индустриализации. Так идеологи утилитаризма или так называемого «производственного искусства» призывали художников «сознательно творить полезные вещи». Полезность вытеснила художественность произведений, продуктов труда. Расщеплённостьego,«я» человека была преодолена за счёт появления так называемой бездуховности.
В новейшее время, во время постмодернизма и неолиберализма после распада СССР  в России идеология монизмауступила место идеологии плюрализма, распространение получил мультикультурализм. В то же время коллективизм сменился индивидуализмом.
         В теории разнообразие индивидуальностей индивидов раскрывало индивидуалистический плюрализм. А он отрицал культуралистический плюрализм вместе с национальными культурами, поскольку любая национальная культура предполагала культурный образец человека и «штампование» людей под этот культурный образец.
         В советской истории можно видеть, что «штампование» советских людей противоречило интернационализму.Сегодня можно наблюдать, как в США производство сто процентных американцев отрицает мульткультурализм – национальное разнообразие культур.
         Поскольку считается, что деконструкция связана с расщеплённостью субъекта, его ego, «я», то индивидуализм можно отнести к деконструктивизму. Здесь индивидуальность, особенность«я» индивида подменяет целое «я». Целого, синтеза общего и особенного нет. Получается, что индивидуализм – проблема и теоретическая и практическая.
         В то же время «штампование» индивидов под образец, эталон – другая проблема. Здесь ego,«я» индивида лишено особенности, индивидуальности. Относя «штампование» индивидов к конструктивизму, монизму, а деконструктивизм связывая с индивидуализмом, плюрализмом, можно понять, что эти противоположности нуждаются в единстве. И если в теории осуществить соединение конструктивизма и деконструктивизма сложно, то ещё сложней его осуществить на практике.
         Как показывает история нового времени, советское, нацистское и либеральное государства, организующие производство нового человека, в силу необходимости склонялись к конструктивизму. Это происходит, во-первых, потому, что массовое производство это не штучное производство, не ручная работа. Государственная машина не может заниматься производством одного отдельного человека. Во-вторых, государству для его существования, осуществления управления необходимо, чтобы в обществе существовало единство. Общество, утратив с родовым строем былое родовое единство около пяти тысяч лет назад, оказалось разорванным на враждебные, антогонистические классы. Оно утратило целостность.
         Не поняв этого, невозможно прийти к мысли, что государство предназначено для устранения внутреннего разрыва общества. Оно есть механизм реализации той или иной идеологии, теории по устранению  классового разрыва в обществе.
         Разорванному бытию отвечает разорванное сознание, мышление. Вот эту социальную патологию и пытались преодолеть марксизм, либерализм, национал-социализм, овладев государственной машиной. Их пути преодоления разрыва оказались разными.

Список литературы

1. Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков) в резолюциях, и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Часть I (1898-1925) Издание шестое, дополненное. – М.: ОГИЗ Государственное издательство политической литературы. 1940.
2. Бущик Л.П. История СССР. – Иллюстрированная книга для преподавателей VIIIкласса средней школы, - под ред. академика А.М. Панкратовой. – М.: Изд-во Академии Педагогических наук СССР. 1954
3. История Коммунистической партии Советского Союза. Издание второе, дополненное. – М.: Государственное издательство политической литературы. 1963.
4. Историки спорят. Тринадцать бесед, под общей редакцией д.и.н. В.С. Лельчука, - глава «Культурная революция и духовный прогресс». – М.: Политиздат, 1988. – 510 с. ISBN 5-250-00519-5.
5. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук.М.: Изд-во «А-card», 1994. 408с. ISBN 5-85962-021-7, 978-5-85962-021-0
6. Фадеева И.Е., Сулимов В.А. Семиозис: Субъективнаяантропология субъективной реальности. – СПб.: Изд-во «Астерион», 2013. – 252 с. ISBN 978-5-00045-070-3.

2.Производство сто процентного американца в США

         Сто процентный американец, кто он? Этот не праздный вопрос возникает в связи с тем, что в России в ХХI веке ищется эталон сто процентного русского.
         История становления сто процентного американца связана с историей США.  Известно, что в США превратились 13 колоний на атлантическом побережье. 
         К середине XXв. США предложили миру образ нации-государства «плавильного тигля», сплавляющего воедино белых американских старожилов и новых европейских иммигрантов.
Бывший президент Дж. Кеннеди называл американцев «Нацией иммигрантов».
         «Наша задача, - писал в начале XXв. один из идеологов насильственной ассимиляции всех прибывших, - ассимилировать этих людей, сделать их частью американской расы, внедрить в сознание их детей англо-саксонские концепции справедливости, закона и порядка».
Таким образом, иммигранты были вынуждены отказаться от родного языка, обычаев, национальных традиций, культов и обрядов и превратиться в «стопроцентных американцев». [1]
         «Метафизика разрыва с культурным прошлым является необходимой составляющей американского «этногенеза»; новая нация не получилась бы, если бы образующие ее группы не были готовы порвать со своим прошлым. Поэтому развенчание культурного наследия и самой культурной памяти как таковой стало обязательным идейным кредо американского «нового общества». Богатейшие культурные традиции оставленных эмигрантами стран по необходимости третируются как пережитки, от которых настоящему американцу требуется поскорей избавиться. Так в основание американского государственного здания была заложена недвусмысленная культурофобия». [2]
         В последние десятилетия XX века в США развернулась полемика по проблемам культурного плюрализма. Начался поиск новой теоретической парадигмы. И в конце 1980-х годов в США появился термин «мультикультурализм».Первоначально он предполагал равенстворазличных культурных традиций.
         США называют себя мультикультурным обществом, так как в Штатах не было исконных культурных элементов, которые могли бы характеризовать его народ как самобытную нацию типа русской. Американцы заявляют: «Мы находим американскую культуру настолько разнообразной, что не уверены, какие, собственно, ценности следует считать «американскими ценностями» [1].
         Тем не менее, есть все основания полагать, что американская нация действительно существует. Американская нация является относительно молодым этническим образованием.Американцы смогли добиться чувства национального самосознания и национальной идеи (американской мечты). В общественном и национальном сознании, эталоном многообразия стала индивидуальность. Но посмотрев на разнообразие этнических и расовых групп, насколько американское общество «одержимо» идеей индивидуализма и прав личности, трудно представить, как оно все же остается единым.[1]
         И вот теперь стоит сказать, что «мультикультурализм стал лозунгом всех, кто испытывает ужас от исчезновения американской культуры и кто воспринимает подгонку под «шаблон американского образа жизни» как угрозу индивидуальной свободе». [1]
         А всё дело в том, что на деле за мультикультурализмом скрывается индивидуализм, но не истинный, а шаблонный, имеющий эталон «сто процентного американца». Подгонка под этот шаблон делала всех американцев одинаковыми, лишает каждого отдельного американца особенности, индивидуальности, уникальности, неповторимости. Культурный плюрализм оборачивался культурным унитаризмом, монизмом. Но это нужно для единства.
         Идея единства становится основной на выступлениях ведущих американских политиков, ставящих на повестку дня решение задачи национального сплочения американского полиэтнического общества. Б. Клинтон в последнем в XX столетии обращении к своему народу говорит: «Независимо от того, прибыли ли наши предки сюда среди первых поселенцев на корабле «Мэйфлауэр», или на кораблях, везших в своих трюмах черных рабов, были ли они в числе иммигрантов, сходивших на берег Эллис-Айленда или Лос-Анджелеса, приехали ли они совсем недавно или обитают на этой земле уже тысячи лет, – величайший вызов на пороге следующего столетия это найти путь к тому, чтобы стать Единой Америкой»,
найти свою идентичность. [1]
         В общем, американское общество похоже на критикуемое им советское общество. В советском обществе, как и американском обществе, провозглашался культурный плюрализм под видом интернационализма, а люди подгонялись под шаблон, эталон советского человека. Так формировался культурный монизм – монокультурализм.
         В украинском обществе сегодня (2016 г.) огнём и мечом искореняется культурный плюрализм и насаждается культурный монизм, унитаризм. Этот же процесс наблюдается в обществах прибалтийских и других стран, вышедших из состава СССР.
         В этой связи хочется заметить, что русское общество выгодно отличается от американского общества тем, что русские имеют единый палеогенетический код и единый язык то есть культурный код - русский код, возникший более 4000 лет назад. Русский код позволяет формировать стопроцентного русского и имеет геополитическое значение, позволяет претендовать на ареал расселения и проживания.

Список литературы
1. Кушнарёва Е. С. К вопросу о формировании Американской нации // Молодой ученый. — 2010. — №12. Т.2. — С. 56-60.
2. Вершинин В. Теорема К. Геделя как «эвристика» американского глобализма. – Сайт «Полемика и дискуссии», режим доступа:

3. Производство «арийца» в нацистской Германии.

         Производство арийца в нацистской Германии вызвано крушением феодальных империй в первой мировой войне и формированием на их месте новых, буржуазных империй – нового мира и нового человека в нём. Этот процесс в ХХ веке не мог идти стихийно, без программирования. Так появилась Программа «25 пунктов» НДСАП,Национал-социалистической немецкой рабочей партии (далее Программа).Программа «25 пунктов» написана 24 февраля 1920 года А.Гитлером, Г.Федером и А.Дрекслером (при участии Г.Эссера) и являлась официальной программой НСДАП с 01.04.1920 года. [1] Программа была нацелена на реализацию нацистской идеологии – системы идей, в которой присутствовала идея расового превосходства.
         Появление идеи расового превосходства связано с формированием расовой теории, с работами Ж.А.Гобино, написавшего труд «Опыт неравенства человеческих рас» и Х.С.Чемберлена, написавшего труд «Основы ХIХ века».
         Если Чемберлен делил человечество на созидателей ариев и разрушителей евреев, то Гобино писал о недопустимости смешения высшей и низшей рас, так как это приведёт к полному вырождению арийцев - нордической расы, к которой он относил немцев.
         «Используя труды корифеев расоведения фашистские практики в ведомстве Гиммлера, так сказать, общими усилиями создали расовую теорию, согласно которой существует якобы иерархия рас – высшие и низшие, полноценные и неполноценные. Исходя из этого, нетрудно было объявить, что «расовая гигиена» требует очищения германского народа от зловредных примесей». [2,с.134]
         «Дело не ограничилось теоретическими трудами. Работа заключалась в том, чтобы составить каждому жителю третьего рейха  специальный паспорт, так называемый родословный паспорт, подтверждающий его арийское происхождение». [2,с.137] Для определения арийского происхождения был составлен портрет нордического человека.
         Вот какой портрет нордического человека даёт Г.Фризе (1936): «Нордический человек обладает высоким ростом, он строен, длинноног. С первого же взгляда он кажется гибким. У него широкие плечи и узкие бёдра. Голова узкая, череп удлиненный, лоб высокий. Особенно характерен для этого лица нос, высоко посаженный, сильно выдающийся вперёд. Так называемый орлиный нос относится к нордическим формам носа. Крылья носа узкие. Благодаря этому лицо приобретает особое выражение благородства. Губы узкие, слегка припухлые, умеренно изогнутые. Нордический человек светловолосый, у него тонкие пушистые волосы. Глаза голубые, иногда серо-голубые или серые». [2,с.135]
         Как можно видеть, портрет представлен описанием, перечнем фенотипических признаков человека, служащего эталоном, так называемого, арийца. Этот комплекс фенотипических признаков, составляющих фенотип арийца по генетической теории должен иметь соответствующий генотип, имеющий так называемые маркеры, то есть маркировку. При этом следовало установить хотя бы то, какие, возникшие вследствие мутации генотипа, маркеры какой контролируют фенотипический признак. Ещё лучше было бы установить полную связь арийского генотипа (генома) с арийским фенотипом. Тогда можно было бы сказать, является ли немецкий народ в качестве гаплогруппы носителем арийских генотипа и фенотипа.
         Однако это сделать не в силах даже современная генетика, из которой выделилась палеогенетика. Генетики установили пока то, какие внешние биологические признаки человеческого организма являются рецессивными, а какие – доминантными. Согласно этой доминантно-рецессивной теории смуглая кожа, низкий рост, тёмные волнистые волосы, круглый нос, круглые ноздри относятся к доминантным признакам, а светлая кожа, нормальный рост, светлые прямые волосы, заострённый нос и узкие ноздри относятся к рецессивным признакам.
         Исходя из выше приведённых данных, можно предположить, что арийский фенотип сложен из рецессивных признаков. Данное обстоятельство указывает на то, что при скрещивании арийца с неарийцем в фенотипе ребёнка станут проявляться, отнюдь, не арийские черты. Для сохранения арийского фенотипа необходимо скрещивание генетических кодов, гены которых контролируют рецессивные признаки фенотипов.
         Теперь надо сказать, что расизм, нацизм, евгеника навели столько страхов на политиков, что расовая генетика находится под запретом. Это закрытая тема. Поэтому нам не узнать, в чем ошибались расисты и нацисты ХХ века, в чём их паранойя, а может и бред.
         На наш взгляд, паранояльность расизма состоит в не столько в идее расового превосходства, сколько в расовой дискриминации. Если бы теоретики расовой теории опирались на категорию «особенное», то они рассматривали бы особенности рас с точки зрения приспособления, мутации и отбора - эволюции.Они бы пытались определить, какие преимущества и в каких условиях дают те или иные фенотипические признаки.
         Интересен также вопрос реликтовых этносов. Но этот вопрос не только к учёным, но и к политикам, к государству, на содержании которого и под контролем которого находится институт науки с Академией наук.
Находясь на службе у государства, учёные вынуждены разделять с политиками стоящими у власти их заблуждения. В то же время академическая наука претендует на звание последней инстанции для истины. В результате этого в ХХI сложилась теневая, неформальная наука, опровергающая официальные научные мифы и догмы. Хотя официальная наука старается делать вид, что существует лишь она, изолируя тем или иным образом неформалов из свободных учёных типа Парацельса(1493-1541), которого, вполне вероятно, угробили в расцвете лет, поскольку не могли с ним состязаться и опровергать его утверждения.
         В общем, надо сказать, что с нацизмом разобрались политики на Нюрнбергском процессе в 1945-1946 гг. Учёные же с ним до конца не разобрались. С этой неопределённостью научного суждения в отношении фашизма можно связывать существование неофашистов в наше время.

Список литературы

1.Программа НСДАП 25 пунктов. – Статья, сайт «Википедия», - режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/
2. Мельников Д.,Чёрная Л. Империя смерти. - М.: Политиздат,1988. ISBN 5250009905

4.Производство «советского человека» в СССР

         Производство советского человека отображено в соответствующих существованию СССР (1922-1991гг.) исторических текстах культуры. Так, например, в словахтекста русской революционной песни «отречёмся от старого мира отряхнём его прах с наших ног», а также в словах текста Интернационала «мы наш мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем» сквозят цели задачи рабочего класса - «могильщика буржуазии».
         Ликвидация буржуазии как класса открывала путь ликвидации внутреннего разрыва в обществе и общественном сознании, мышлении, путь устранения социальной патологии, выражавшейся, в частности, в обезличенности рабочего человека, в том, что он «никто» или «ничто». Одновременно открывалась возможность «стать всем» для того, «кто был никем». «Стать всем» и значит - получить универсальность посредством всестороннего развития.
         Универсальность - множество уникального, особенного, индивидуального. Поскольку один отдельный индивид обладает индивидуальностью или уникальностью, то универсальность, надо понимать, относится к множеству индивидов, то есть к целому классу.
         По существу пролетариат стремился к индивидуализму, но только без буржуазии. И в этом видно отличие пролетарской идеологии от буржуазной идеологии, марксизма от либерализма. Универсализм рабочего класса не осуществился, так как советское государство в СССР, как и либеральное государство в США не смогло избавиться от штампа стандартизации при производстве человека и от монизма марксистской философии.
         Идеологию вполне возможно рассматривать в качестве мифологии. Французский этнограф Леви-Строс определяет специфику мифа так: «Миф объясняет в равной степени, как прошлое, так и настоящее и будущее... Ничто не напоминает так мифологию, как политическая идеология».[1] Другими словами, мифология и идеология - не что иное, как синонимы. Только первая питает коллективное сознание,  а,  следовательно, и культуру первобытных и древних народов. Вторая же - наших высокообразованных, а точнее, утонувших в абстракциях современников.[2]
         Получается, что советская идеология – миф, такой же, как нацистская идеология.
         Другим синонимом мифа является сказка. «Сказка – ложь». Ложь – преднамеренное введение в заблуждение. С философской точки зрения, это софистика, с юридической точки зрения – мошенничество. В общем, в сказке есть кривая логика. В то же время в сказке есть «намёк», «урок добрым молодцам». Можно сказать, в данной лжи скрыта правда, нечто противоположное, то есть, традиционная логика, исключающая заблуждения, ошибки, паранойю.
         Получается, что коммунистическое учение, идеология – ложь, но научная, то есть правдивая. Это «научный коммунизм». И советские учёные не возражали против научного коммунизма, пока существовал СССР. После перестройки многие из них начали критиковать то, что раньше защищали. То есть они не верили в коммунизм, хотя значились адептами этого мифа от науки.
«Сказка» не «стала былью», но былью стал СССР, советский строй с его идеологией, а также советская «фабрика человека», советского, конечно. Был запущен конвейер. Формировали советского человека, так сказать, с рождения до смерти в коллективе, реализуя принцип коллективизма, чтобы советский человек не был индивидуалистом.Для этого существовали детские ясли, детские сады, начальная школа, где всех детей принимали в октябрята, средняя школа, где все были пионерами. В старших классах все школьники становились комсомольцами. Став взрослыми многие молодые люди вступали в ряды КПСС. Остальных на предприятиях охватывали системой политучёбы, так как на каждом предприятии существовала партийная организация, или партийная ячейка.
         До появления «фабрики человека»в СССР была культурная революция, ликвидация безграмотности (ликбез). Действовала система пропаганды и агитации.
         Советская пропаганда - распространение ценностей, знаний, коммунистической эпистемы для формирования у советских людей советского мировоззрения и образа жизни в целом.
Среди средств агитации и пропаганды в СССР, можно выделить следующие:
1) Средства вербальной пропаганды (политинформации, лекции, выступления артистов и т.д.).
2) Средства наглядной агитации (стенгазеты, доски почёта, плакаты, транспаранты и т.д.).
3) Пропагандистские акции (социалистическое соревнование, праздничные демонстрации, выставки достижений, юбилейные концерты, протокольно-церемониальные мероприятия и т.п.).
         С пропагандой тесно связана агитация. Советская агитация (от лат. побуждение) состоит из призывов для повышения активности строительства коммунизма в устных выступлениях. СМИ. Например, каждый советский фильм в кинотеатрах начинался с «Новостей дня», в которых в наглядной форме демонстрировались достижения народного хозяйства, что побуждало к дальнейшему строительству коммунизма.
Понятно, что для советской пропаганды и агитации нужна была не только эпистема, но и конкретные, так сказать, тексты культуры.
         Известно, что любая культура не может существовать без так называемых «прецедентных текстов». Под этим понимается такой текст, который: «1) значим для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях; 2) имеющий сверхличностный характер, то есть хорошо известен и широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников; 3) обращение к которому возобновляется неоднократно в дискурсе языковой личности». [3]
Советская «цивилизация» стала источником множества таких текстов. Особой значимостью для историков обладал «Краткий курс истории ВКП(б)».Особенностью «Краткого курса» был его сакральный статус. Он не подвергался какому-либо редактированию.[3]
Главным источником моделирования советской семиосферы 1920–40-х годов был, конечно же, сам И.В. Сталин. Именно его высказывания и тексты оказывались теми кирпичами, из которых строилась историческая политика в СССР. Органы пропаганды, образования и науки (грань между ними часто стиралась) иногда творчески переосмысливали идеи вождя, но сути не меняли. [3]
         В семиотике принято выделять естественный и искусственный языки. Сталин всегда предпочитал естественный язык, подразумевающий различные интерпретации и восприятия. Определяя свой статус в советской символической иерархии, Сталин позиционировал себя как «Ленин сегодня». Другой вариант: «Сталин — ученик Ленина».
В целом пропаганда конструировала идеологизированный дискурс, внедряя в массовое сознание идеологические штампы. Человек мыслился пластическим началом.
          В письме из Кутаиса И.Сталин изложил свои мысли по этому поводу. «Теперь,- писал он,- нас интересует то, как из отдельных идей вырабатывается система идей (теория социализма), как отдельные идеи и идейки связываются в одну стройную систему - теорию социализма, и кем вырабатываются и связываются. Масса дает своим руководителям программу и обоснование программы или руководители массе? Если сама масса и ее стихийное движение дают нам теорию социализма, то нечего ограждать массу от вредного влияния ревизионизма, терроризма, зубатовщины, анархизма: “стихийное движение само из себя рождает социализм”. Если же из себя не рождает стихийное движение теорию социализма (не забудь, что у Ленина речь идет о теории социализма), значит, последняя рождается вне стихийного движения, из наблюдения и изучения стихийного движения людьми, вооруженными знаниями нашего времени. Значит, теория социализма вырабатывается “совершенно независимо от роста стихийного движения”, даже вопреки этому движению, и затем уж вносится извне в это движение, исправляя его сообразно своему содержанию, т. е. сообразно объективным требованиям классовой борьбы пролетариата».[4]
Советская общественно-государственная система «штамповала» (производила) советского человека. И если считать, что генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачёв(1931 по н. вр.)продукт советской системы, то каким же получилось образом, что он восстал против неё конце 1980-х? Можно ли считать, что первое лицо в Коммунистической партии Советского союза, коммунист,до времени скрывал от всех свою истинную идентичность. Ответом, скорее всего, будет предположение о том, что, видимо, процесс производства человека, его личности, оказался сложнее, нежели его представляли себе русские большевики.

Список литературы:

1. Мифология как исторический тип мировоззрения. Концепции А. Ф. Лосева и К. Леви-Стросса, - статья, режим 2. Беляев А.Г. Мифология советского человека, - статья, режим доступа http://www.b17.ru/article/8889/
3. Почепцов Г.Г. Семиотика. -М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 2002. — 431 с. — (Образовательная литература). — ISBN 966-543-048-3, 5-87983-107-8.
4. Сталин И.В. Письмо из Кутаиса, - текст, режим

5. Идентификация человека.

         В результате распада СССР образование новых постсоветских государств актуализировало идентификационные процессы на разных уровнях общественного и индивидуального сознания. [1, с. 351].
         В частности, обращалось внимание на то, что после этнической революции, протекавшей в конце 1980-х – начале 1990-х гг. на территории СССР этнокультурные ориентации коренных и малочисленных народов России изменились [1,с.157-159]. Так если раньше молодые люди из однонациональных коми и из смешанных в этническом отношении семей чаще выбирали для себя национальность коми, то теперь пятая часть городских подростков (возраст 16-17 лет), у которых оба родителя коми, называют себя русскими [2,с. 6, 10].
         На возникающий при этом геномический парадокс мало кто обращает внимание, а ведь данные этнической геномики убеждают в том, что люди одной этнической группы имеют генетическое родство. Родство это заключается в том, что в геномах индивидов одного этноса имеются так называемые маркеры (локусы) или идентичные участки ДНК. Благодаря постоянному их присутствию, в вариабельности (полиморфизме) генома прослеживается некоторая повторяемость. Это позволяет типологизировать геномы людей, а затем систематизировать их по степени отдаленности и близости родства. В результате устанавливается своеобразная родственная линия этносов, так сказать, генеалогия, ведущая к общему предку или группе животных, давших начало человечеству как биологическому виду с его подвидами, т.е. расами. Ведь все известные маркеры ДНК обладают расоводиагностическими свойствами [4,с.13].
Таким образом, если исходить из того, что маркеры (локусы, гены) ДНК контролируют признаки, из которых слагается фенотип той или иной расы, можно предположить, что с биологической стороны этносы – продукты скрещивания подвидов (рас) homo sapiens. Объясняя биологическое происхождение этносов скрещиванием рас, следует сказать о механизме появления самих рас. Как нам кажется, расы или подвиды человеческого вида могли возникнуть в результате мутаций и действия естественного отбора. Формированию данных видов способствовали постоянная миграция племен и изменения климата на планете.
         В общем, различая в этносах биологические и социальные признаки, можно предположить существование их взаимосвязи, хотя это звучит довольно странно с точки зрения чисто трудовой теории происхождения человека. Данная взаимосвязь, на наш взгляд, состоит в том, что человек как биосоциальное существо живет не только по социальным, но и по биологическим законам. Так, например, никто не может отменить того, что онтогенез приговаривает человека к старению и смерти. Мало того, влияние онтогенеза на социогенез и психогенез человека настолько велико, что в случаях дебильности видно, как социальное развитие ребенка не может достичь необходимого уровня, а при старении наблюдается утрата трудоспособности вместе с дряхлением организма.
         Биосоциальность людей не может не сказываться и на их аутоидентификации, заключающейся в определении индивидом у себя не только расовых, половых и других биологических признаков, но и социальных признаков. Вопрос культуры в данном случае касается нюансов быта, образа жизни групп людей, в том числе, этнических.   
         Связывая образ жизни с этническими стереотипами людей, следует сказать о том, что развитие мировой цивилизации, космополиса напутях глобализации, размывает этнические признаки и благодаря этому стирает этническую сторону «я» человека. Люди разных стран, особенно в городах, начинают все больше походить друг на друга. Из жизни уходят не только национальные наряды, также уходит в прошлое половая значимость одежды. Женщины, например, давно носят брюки и часто коротко стригутся. Естественно, стирание половых и этнических различий в одежде и т.д. сближает людей, снимает их отчужденность друг от друга, однако этот же процесс влияет и на формирование их самосознания, поскольку изменяет традиционную дифференциацию сознания на «я» и «не-я».
         Так, строя интернациональное сообщество и благодаря этому стирая национальные различия между людьми, политическое руководство СССР в перестройку подошло к тому, чтобы изменить и идеологическую их аутоидентификацию - чтобы они перестали быть «советскими людьми». Однако ответом на горбачевские новации стал разгул националистических движений, распад СССР на ряд, в том числе и, главным образом, однонациональных государств.
Стремясь найти объяснение выше обозначенному феномену, невольно обращаешься к диалектике, к тому, что в предшествующее время внутригосударственный интернационализм и размывание межэтнических границ в СССР компенсировались интенсивным формированием советского «я». Создавались «советская» история и культура. Шел мощный поиск отличительных признаков, идентификаторов советского общества и советского человека.
         Когда же в горбачевское время с разрушением советского «я» интернационализм из внутреннего стал внешним, процесс этот вызвал внутри СССР сепаратистское движение. Потеряв сверх-этнокультурные ориентиры, население СССР для удовлетворения потребности в аутоидентификации ретроградно обратилось к формированию локальных этнокультурных ориентиров, идентификаторов. Каждый народ обратился к своей истории, мифологизируя её. То, что данный процесс принял политический характер – отдельная тема. Важно другое. Нужно согласиться с тем, что в обществе нет чистых процессов, что в любом явлении заключено несколько, как минимум два противоположных процесса, единство которых состоит в их динамическом равновесии.
         По аналогии с гомеостазом, поскольку известно, что биологический организм молод и крепок, пока анаболизм доминирует над катаболизмом и старится, слабеет после переворота в доминировании противоположностей, общество существует, если в нем доминируют общие для всех индивидов и этносов ценности. Общие культурные ценности, ориентиры, идентификаторы связывают субкультуры, возникающие и исчезающие во времени существования данной культуры и тем самым способствуют сохранению социальной целостности в интервале определенного исторического периода. Так известно, что в истории современной западной культуры были и хиппи и панки, но эти субкультуры с их идентификаторами не поколебали устоев западного общества.
Конечно, отождествлять биологические и социальные организмы нельзя, т.к. это ведет к биологизаторству. Но если учесть биосоциальность людей и то, что социальный и биологический гомеостазы замешаны на одной диалектической логике, то можно в этих процессах поискать нечто общее, так сказать, их динамику и статику.
Как известно, статику дает воспроизводство или стойкое возобновление одних и тех же отношений, в природе – естественных, в обществе – искусственных. Например, на океанических островах с сильными ветрами встречаются птицы только с большим и маленьким размахом крыльев. Изменится сила ветра, размах крыльев изменится.
         Нечто подобное можно увидеть и в обществе, когда изменение социальных условий вызывает динамику социальных отношений. Так в рабовладельческом обществе, как известно, условия существования людей, попавших в рабство, вели к тому, что они бросали работать и начинали жить разбоем и грабежами - становились асоциальными. Ведь благодаря этим условиям попавшие в рабство люди теряли своё «я» и, следовательно, не могли удовлетворять свою потребность в социальной аутоидентификации.
         В современных условиях рабочие более-менее удовлетворяют данную потребность. Подтверждением этого служит история рабочего класса и настоящая пролетарская субкультура. Однако то, что наймом ныне охвачены в России не только рабочие промышленности, но и так называемые работники бюджетной сферы, госслужащие, это усложняет выработку чисто пролетарских аутоидентификаторов.
         Найм и отсутствие в собственности средства производства роднят выше обозначенные социальные группы, позволяя отнести их к какому-то одному общему классу, а именно к «среднему классу» - если к «третьему» относить бомжей.
         Считая бомжей деклассированными элементами и поэтому относя наемных работников к третьему классу, к среднему классу можно причислить мелких и средних собственников средств производства, использующих наемную рабочую силу, поскольку верхний, первый класс – это элита.
Предлагая выше обозначенную схему деления общества на страты и классы в целях выработки объективных идентификаторов страт и слоёв обществ, можно столкнуться с рядом проблем. Во-первых, не ясно, к одному или сразу к двум классам следует относить физических лиц, являющихся учредителями какой-либо фирмы и работающих в этих фирмах по найму. Во-вторых, сложности возникают при классификации чиновников высшего звена, относимых, с одной стороны, к элите, с другой – к наемному классу. В-третьих, трудно отнести к какому-либо из трех классов российских фермеров, неспособных пробиться на российский рынок со своим товаром.
         Полагая, что выше обозначенные трудности деления нашего общества на классы ведут к проблеме классовой аутоидентификации россиян, можно для ослабления этой проблемы предложить более четко разработать аутоидентификаторы общероссийского «я», тем более, что отсутствие таковых, как показывает этническая революция в СССР, способствует чрезмерному развитию локальных аутоидентификаторов способных привести к локальным внутренним конфликтам. Однако сделать это не так-то просто. Выработка общероссийских аутоидентификаторов требует знания типологии сообществ, разделенных на классы, или социальные слои.
         Исходя из цивилизационного подхода, например, следовало бы решить, существует ли современная российская цивилизация. Опираясь, в свою очередь, на формационный подход, неплохо было бы определить, что за формация присуща современной России. Поскольку Россию чаще всего относят к либеральному буржуазному обществу, встает закономерный вопрос, тождественно ли это общество с его культурой обществу и культуре развитых, то есть европейских, западных  капиталистических стран.
         Решая данный вопрос положительно, ставя знак равенства между этими обществами, следует, тем не менее, задуматься над тем, куда относить в этом случае пролетарскую культуру с ее социальным телом. Считая, что пролетарская культура была присуща советскому обществу и не отрицая факта ее существования в качестве субкультуры в обществе капиталистическом, можно прийти к мысли, что классово-культурная двойственность присуща не только капитализму, но и социализму, что буржуазная культура существовала и в советском обществе, в качестве субкультуры.
         Отличие советского общества от капиталистического состояло в том, что в первом буржуазное самосознание «я» подавлялось пролетарским, а во втором, наоборот. Степени подавления буржуазного самосознания пролетарским самосознанием отвечала степень чистоты советского общества. Но чем чище становилось советское  общество в классовом отношении, тем сильнее нарушался его социально-экономический гомеостаз: тем больше оно застаивалось, экономически хирело.
         Осознание данного диалектического момента позволило некогда в СССР ввести НЭП, затем теневую экономику, ну и затем – снова ввести (вернуть)  частную собственность. Поскольку, в отличие от Китая, новое российское общество экономически мало как окрепло за время перестройки, можно в приватизации увидеть перекос, вызвавший нарушение динамического равновесия общества с обратной стороны. Ведь если в советское время вымирала буржуазия, то в поздне-перестроечное (и далее – в постперестроечное) время начал вымирать пролетариат. Причиной вымирания пролетариата в России стала безработица, вызванная погоней за дешевой рабочей силой. Гастербайтеры вытесняют российский пролетариат с рынка труда и превращают в бомжей.
         В результате можно сказать, что нарушение равновесия между «производством средств к жизни» и «производством человека» - доминирование второго над первым в советское время - вело общество к экономическому отставанию. В нынешнее же время перекос, доминирование производства средств существования ведет к депопуляции, т.к. нашу элиту, похоже, больше заботит макроэкономика, а не российская демография. То, что экономический подход элиты к нашему обществу отдает космополитизмом, мало кого интересует.
         Между тем интернационализация, глобализация российского крупного капитала косвенно указывает на размывание сверху общенациональных ориентиров в нашем обществе, что ведет к стиранию границ между «мы» и «не-мы» как коллективным, общероссийским «я» и «не-я»,  к ослаблению дифференциации социального сознания у индивидов, к её недостаточности, как это бывает при эндогенной шизофрении.
          Поскольку обозначенный процесс «гипотонии» (пониженного тонуса) общественного сознания является экзогенным (обусловленным внешне) и вызван социальными причинами, то это социально-психопатологическое явление можно отнести к социальной шизофрения, имеющей комплекс признаков, в том числе, психопатологических.
Говоря о социальной шизофрении (термин введён в научный оборот А.К. Витязевым) [7], следует отметить, что это есть определенное состояние общественного сознания россиян, при котором, в одном случае, у населения слабо выражена его дифференциация на «мы» и «не-мы», «я» и «не-я». В другом случае наблюдается отчуждение от российского «я» и «мы», от Родины - это когда россияне говорят о России как о чужом государстве, называя Родину «эта страна». В третьем случае обнаруживается так называемая социальная дереализация, когда индивиды утверждают, что не они сами, их «я», но «не-я», социальный мир изменился, стал чужим: не они стали чужими Родине, а Родина им стала чужой, предала их. Сюда же относится русофобия «пятой колонны».
         Возможно, длительное пребывание на чужбине – основная причина изменения самосознания некоторых россиян, их аутоидентификации. Есть масса примеров, когда наши элитные соотечественники, усваивая ценности зарубежных стран, например, Франции в XIX веке, формировали в России моду говорить на французском языке и вести себя на французский манер. Ориентация сознания многих русских людей на ценности Запада в середине  XIX – начале XX веков позволила выделить их в особую группу, называемую «западники».
Ориентация в окружающем, обращение сознания к изменяющемуся предметному, в том числе, социальному миру – экстраверсия по К. Юнгу, рефлекс по Декарту – требует не только выявления его ориентиров, но и того, чтобы они служили идентификаторами, референтной системой для узнавания, установления подлинности, аутентичности изменяющегося мира, тожественности его самому себе.
         Узнавание – это совпадение, установление идентичности образа и образца, нечто психического, субъективного и предметного, объективного по определенным общим чертам или критериям, идентификаторам. Без узнавания человек не может ориентироваться не только в окружающей текущей действительности, но и в себе, своей личности, своем «я» при рефлексии, интроверсии.
         Так при ретроградной амнезии, утратив прежний образ своего «я», человек не может сказать, кто он: как его звать, откуда он родом, кто его родители, кем работал, где жил, и т.д., хотя, глядя на себя, может сказать, какого он пола и  к какой расе относится. Происходит распад «я» и при болезни Альцгеймера, старческой деменции (слабоумии).
         Благодаря амнезии открывается то, что каждый человек в своей жизни усваивает как идентификаторы предметного мира, так и аутоидентификаторы, делимые на социальные и биологические. Хотя идентификация человеком предметного мира и самого себя – субъективный процесс, базируется он на объективных идентификаторах.
         В использовании субъектами объективных идентификаторов прослеживается единство общего и особенного. Ведь каждый индивид имеет свою особенность. В норме этого единства никто не замечает. Патология идентификации позволяет открыть состояние сознания, когда субъект, человек не узнает мира тождественным самому себе, подлинным, аутентичным не потому, что не сохранил в памяти его образ, идентификаторы, а в результате их психического изменения или извращения.
         Относя это состояние сознания к дереализации, деперсонализацией следует считать состояние сознания при неузнавании человеком себя тождественным себе, как узнавании себя иным, чужим, неподлинным  себе. Так половозрелый транссексуал, например, вдруг начинает ощущать себя лицом противоположного пола. В результате он стремится изменить пол, точнее, свои половые признаки или биологические аутоидентификаторы на противоположные.
         Суть патологии состоит, на наш взгляд, в том, что у транссексуала по эндогенной причине извращается половая ориентация и соответственно меняются психические аутоидентификаторы. Но причины извращения половой ориентации могут быть и экзогенными - например, если с детства наряжать мальчика девочкой.
         В наши дни в российских СМИ часто обсуждается тема гендерного (полового) воспитания (кодирования) детей в странах просвещённой Европы. Там в детских садах мальчиков и девочек учат вести себя одинаково, без учёта социальных ролей, чтобы они привыкали к вторичности биологических половых признаков. А это ведёт к гипотонии полового самосознания к задержке развития половой самоидентификации.
        В сущности, в европейском обществе идёт формирование «нового, двоеполого человека», наступление эры биархата после матриархата и патриархата. Нацелились же «еврореформаторы» на формирование новейшего, бесполого человека. Ведь «некоторые зарубежные исследователи» стали поговаривать о нейтрализации пола. [3]
         Нормально ли это? Всё зависит от принятия такой нормы. Если бесполое поведение будет принято за норму, оно примет значение нормального. Другой вопрос, к чему это приведёт, будет ли возможным бесполое размножение или произведение себе подобных в европейском народе?
         В общем, речь ведётся о так называемом гендерном равенстве. Понятие «гендерное равенство» появилось благодаря экспертам ООН. Особенности его прописаны в нормативных актах ООН. Эта организация призывает народы всех стран пересмотреть устаревшие ценности - то есть создаются условия движения к бесполому человечеству.
         Относя гомосексуализм к половому отчуждению личности, можно предположить, что личность – конструкция из многих «я», если не считать это множество аспектами личности. Ведь, согласно мнению З. Фрейда, «я» расчленимо [5, с. 335].
         Ставя знак равенства между «я» и личностью, логично задаться вопросом, является ли личность, «я», самосознание «возвращением сознания к себе», самоотражением, поскольку при субъективно-идеалистическом подходе к личности, заявляющей «весь мир во мне», к  самосознанию можно отнести и предметное сознание. При этом следует согласиться с тем, что субъективно-идеалистически настроенная личность, заявляя, «весь мир во мне», ориентируется в предметном мире, в «не-я», как в своем «я», что субъективный идеализм с точки зрения психологии это эго-абсолютизм с его установкой: только «я» обладает существованием.
Теперь, сравнивая субъективно-идеалистичекий подход к «я» с противоположным, материалистическим, следует заметить, что «я», самосознание отрицается в последнем случае. Сознание является для материализма ничем иным, как отражением предметным миром самого себя, высшей формой которого является психическая форма: ощущение, понятие, суждение и умозаключение.
         В сущности, отражение, как отношение объективного мира к самому себе очень похоже на отношение, обращение сознания к себе и отличается от последнего объективистской стороной дела. В результате можно сказать, что материалистический подход к миропониманию  позволяет расширить представление  субъективного идеализма о самосознании как отношении сознания к себе,  отражении им самого себя, его раздвоении. Ведь утверждение, будто только «я» имеет существование, это полагание самосознания как сознания в его движении к себе, в самоотражении, раздвоении, изменении на противоположное, иное, чуждое себе сознание, быть может, предметное сознание, если между сознанием и отражением, в материалистическом его понимании, допускать переход относимый к перевороту в мышлении, которое начинает мыслить предметный мир, отнюдь, не как предметное сознание, не субъективно, а объективно, благодаря смене значения (семиозиса) идентификаторов мира, или самих идентификаторов, субъективных на объективные.
         Думается, что смена объективного значения идентификаторов на субъективное значение позволяет открыть  активность психического фактора, то, что не только объект может существовать независимо от сознания, но и сознание – от объекта.
         Субъективизм или оторванность «я» от внешнего мира обозначает то, что интроверт отворачивается от объекта путём его персонификации, заявляя, что он в нём, в его «я». При объективизме экстраверт отворачивается от своего «я» к объекту, растворяется в нём, отчуждается от своего «я».
         Точно также может вести себя и «мы». В одном случае, мир растворяется в «мы» и он становится «наш» свой, присваивается. В другом случае, «мы» растворяется в мире, и так тоже преодолевается отчуждение от природы, которое ощутил человек, выделившись из неё. Если поглощение мира характерно для людей с Запада, то растворение в мире – для западников, в том числе, российских. Это два разных менталитета и отношения к миру.
        Иногда это выглядит так, что при оценке себя каждый человек может пользоваться только мнением окружающих в одном случае и только своим собственным, в другом, отрываясь то от внешнего окружения, то от самого себя, частично дезориентируясь и дезадаптируясь в том и другом случае. 
В общем, каждый человек при самоидентификации может пользоваться как объективными, так и  субъективными идентификаторами, которые можно назвать аутоидентификаторами.
         Применительно к транссексуалам, объективными идентификаторами их пола являются врожденные половые признаки, тогда как субъективными, определяющими субъективный, а не гонадный, гормональный и генетический пол – те, на которые он ориентируется при извращённом половом самоопределении, т.е. противоположные половые признаки. При этом правильное мнение окружающих, объективная оценка  врожденной половой принадлежности транссексуалов совершенно не интересует.
Также и при этническом самоопределении, субъект может относить себя к какому угодно этносу, невзирая на генеалогию и геномику. Подобно трансвеститу, переодевающемуся в одежду противоположного пола, перенимает меняющий этническую принадлежность человек до этого чуждые ему обычаи, нравы, язык, культуру. Он отчуждается от своего этнического «я» в социальном смысле, поскольку неспособен изменить геномических идентификаторов, генеалогии.
Не следует путать с социально-этническим отчуждением отдельные случаи объявление субъектами так называемых коренных или малочисленных народов России себя  русскими. Дело в том, что в многонациональных государствах из этносов формируется  суперэтнос с его историей,  культурой – суперэтническим «я». Так в советское время в России роль суперэнического «я» выполнял образ советского человека,  формируемый властями в сознании трудящихся масс.
         В настоящее время общероссийское, суперэтническое «я» не разработано не имеет своего этнонима, поэтому для суперэтнического самоопределения заимствуется этноним многочисленного русского народа, составляющего более 80% населения России. Для иностранцев русскими являются не только все российские граждане, но и зарубежная «русскоговорящая» диаспора.
         Из этого следует, что такой элемент национальной культуры, как язык - вторая сигнальная система по И.Павлову - является коренным вместе с генеалогией в установлении национальной идентичности. О молекулярной генеалогии я не говорю, так как генетика это не социальная наука. ДНК содержит биологический код биологического организма.
         Социальный код это не биологический код. Социальный код социального организма – как живой воспроизводящейся системы, организации состоит из экономического, политического и культурного кодов. История языка уводит культурный код к гаплогруппе R1, от которой произошла гпалогруппа R1а (R1а1), обладавшая ведическим санскритом, корни слов которого находят во многих языках мира. Появление гаплогруппы R1свидетольствует о появлении человека современного типа.
         Короче говоря, история культуры народов связана с историей мировой культуры, истоки которой уводят к истории человека современного типа и его ископаемых предков. Судя по истории языка, мировая культура была подвержена мутации, являющейся элементом эволюции. Благодаря эволюции культуры появилось множество её разновидностей, можно сказать, множество её ветвей. 
         Возвращаясь к теме заимствования русского этнонима коренными народами России, надо сказать, что если на данное стихийное самоопределение наложить запрет, Россия может фрагментироваться, подобно СССР, на ряд маленьких государств, в которых обнаружится, что их, так называемый,  монолитный этнос образован из разных племен, борющихся за свою независимость, самоопределение или идентичность. Так в случае выделения Республики Коми в самостоятельное государство может начаться и его распадение, и оно, было, уже началось (в 1990-х), движением за самоопределение  коми-ижемцев. И как знать, каким будет накал борьбы ижемцев за независимость. Не исключено, что эта борьба может напомнить ситуацию в современной Палестине, где воюют между собой два родственных народа, или в современной (2014-2016) Украине.
Говоря о национально-освободительном движении, нужно иметь в виду, что в наше  время его уравновешивает глобализм, движение объединения народов и их стран, государств в некое интернациональное космополитическое образование, способное иметь соответствующую материальную и духовную культуру, следовательно, глобалистское или мировое общественное сознание, которое будучи обращенным к себе образует мировое или надмирное «я».
         Это глобальное «над-я» можно понимать в двух аспектах, во-первых, как некую существующую мировую духовную культуру, еще неусвоенную каким-либо одним отдельным индивидом и, во-вторых, её же в усвоенном виде, когда она присутствует в сознании индивида, формируя его личность. Если в первом случае идентификаторы мировой культуры объективны, то во втором – субъективны, хотя имеют значение объективных.
         Раздвоенность любой духовной культуры позволяет сформировать гегельянское представление, в котором она отчуждается в человека и возвращается к себе иной. Так образуется самоотражение, которое осуществляется не само собой, а посредством человека. Опосредствованно, через человека через иное возвращается общественное сознание в культурной его форме к себе  иным. Так происходит оживление культуры.
Таким образом, если в образце духовной культуры (парадигме ценностей) выделять мировой (глобалистский), суперэтический  и этнический слои, то и в живом образе ее, в индивидуальном сознании необходимо выделять соответствующие уровни. Уровневая структура сознания человека не ограничивается вышеобозначенным делением, т.к. созревая в процессе онтогенеза, психогенеза и социогенеза человек различает в себе не только социальное в том числе, этническое, но психическое и биологическое начала вместе с их идентификаторами.
         Связывая результат социальной аутоидентификации человека с его «над-я», можно продукт психической  аутоидентификации связать с его «я», а продукт биологической аутоидентификации – с «оно» (Id). Считая волю главнейшим проявлением субъективности как психической активности и полагая, что она управляет  опорно-двигательным аппаратом, соматикой, тогда как висцеральная (внутренняя) жизнь организма человека всецело зависит от саморегуляции посредством рефлексов, либидо, влечений, к «оно» можно отнести осознание именно этой, упомянутой в последнюю очередь, психической структуры человека. Воля как психическая активность, обуславливающая  опережающее мышление, целеполагание и целедостижение, перейдет в таком случае к «я» личности. В результате к «над-я» следует отнести социальный аспект личности, в том числе, этническую, суперэтническую и глобалистскую его характеристики.
В завершение хочется сказать о том, что функционально выделенные структуры самосознания человека находятся в состоянии подвижного равновесия устанавливаемого в процессе развития его жизнедеятельности. Равновесие это способно изменяться под влиянием как внешних, так и внутренних факторов. Известно, например, что при эндогенно возникающей шизофрении снижение психической активности, безволие (апато-абулия) приводит заболевшего человека к снижению социальной активности и недееспособности.
         Снижение биотонуса при так называемой «витальной тоске» может вызвать снижение и исчезновение настроения, идеаторной и моторной (биологической) активности.
         Страдает при вышеперечисленной патологии и сфера потребностей, влечений. Появление суицидальных мыслей и действий, например, свидетельствует об исчезновении потребности в самосохранении, об  отчуждении «я» индивида, а появление мыслей и действий, направленных против жизни собственных детей – об исчезновении  его потребности в сохранении рода, о родовом отчуждении.
Родовое отчуждение от «мы» и индивидуальное отчуждение от своего «я» может вызвать не только эндогенная психопатология. Известна масса случаев суицида и детоубийства по экзогенным, в том числе, социальным причинам, подавляющим потребности в самосохранении и продолжении рода, составляющие общую потребность в жизни.
         Ярко выраженная  потребность в жизни  проявляется как в высокой средней продолжительности жизни, так и в высокой рождаемости в обществе. Однако история демографии демонстрирует нам факты высокой рождаемости и смертности в малоразвитых обществах и низкие рождаемость и смертность в высокоразвитых современных обществах. Переход общества из первого состояния во второе может сопровождаться запаздыванием снижения рождаемости, что приводит к кратковременному демографическому взрыву.
При объяснении выше обозначенных демографических явлений можно исходить из положения об обратно-пропорциональной зависимости потребностей в  самосохранении и родосохранении (продолжении рода), в результате которой стимулирование и усиление одной из них вызывает подавление другой. Положение это находит подтверждение при наблюдении за животными и людьми.
         Так известно, что в засушливое лето аисты  выкидывают своих птенцов из гнезда. Во время голода на  Украине в первые годы советской власти были отмечены случаи массового детоубийства и людоедства. Как можно видеть из данных примеров, ухудшение условий существования, отсутствие таких средств существования как продукты питания ведет к изменению гомеостаза биологических потребностей, что сказывается не только на поведении людей, но и на их сознании.
         Полагая, что появление и развитие труда способствовало не только улучшению условий существования, но и удовлетворению потребности в самосохранении, этим фактором можно объяснить увеличение средней продолжительности жизни людей, снижение смертности и рождаемости в высокоразвитых обществах.
В свою очередь, можно утверждать, что в обществах, где развитие труда не ведет к  улучшению благосостояния и условий жизни большинства людей, снижение рождаемости не сопровождается снижением смертности и ростом средней продолжительности жизни.
Поскольку Россия, стремясь стать цивилизованной европейской державой, вступая в ВТО, боится не повышения уровня заработной платы, уровня жизни основной массы населения, а безработицы, за этим «страхом» можно поискать интересы определенных слоев общества, т.к. известно, что наших работодателей привлекает дешевая рабочая сила гастербайтеров, вытесняющих с рынка труда отечественных производителей. Связывая наработанный за годы перестройки и реформ экономический стереотип поведения работодателей с их самосознанием, можно сказать, что оно в качестве буржуазного не просто резко отличается от самосознания наемного класса, но раскалывает общенациональное самосознание антогонистическим образом, ведя его к внутреннему конфликту.
Также, получая информацию из СМИ о том, что представители крупного бизнеса откладывают на «черный день» деньги в зарубежных банках, большая часть населения нашей страны не может не задумываться о «черном дне», благодаря чему у нее может  формироваться апокалипсическое предчувствие. Россказни о возможном падении на Землю огромного метеорита и об угрозе эпидемии птичьего или свиного гриппа не отвлекают население от апокалипсических мыслей, а усиливают их. Естественно, такая стимуляция инстинкта самосохранения не  может остаться  безответной. Если паническое и упадническое настроение масс – один из возможных ответов на вышеупомянутую стимуляцию, то вера в спасение и Спасителя – другой ответ. Надо сказать, что это не исключает роста агрессии в социальной среде, в частности, терроризма.
Помимо всего прочего имеет смысл заострить внимание  еще на одном возможном результате новейших процессов аутоидентификации огромной массы российского населения, на  появлении мысли, что она осталась в дураках в итоге перестроечной приватизации. Отнесение себя, своего «я» к этой категории способно вызвать у многих граждан чувство неудовлетворенности своим  социальным положением  и потребность каким-то образом изменить сложившиеся отношения в обществе. И пока дело не дошло до стихийных выступлений масс, есть время подумать о том, как  избежать антогонистического расслоения российского общества, как сделать так, чтобы все наши граждане были и ощущали себя в «одной лодке», а не в «семье народов» с ее «отцом».
Продолжая   тему аутоидентификации человека, следует также сказать, что аутоидентификация -  довольно  сложный процесс. Множество аспектов данного процесса раскрывает разнообразие человеческих отношений в обществе. Выделяя в социальных отношениях половые, возрастные, профессиональные, религиозные, межэтнические, международные и собственнические  отношения, вместе с ними  необходимо выделять и соответствующие их идентификаторы, определители. Так отношение к собственности как идентификатор позволяет населению аутоидентифицироваться и собираться в две противоположные группы в зависимости от того, отчуждена она или нет от конкретных производителей.
         Кроме этого имеет значение размер собственности, благодаря которому люди делятся на бедных и богатых. Используя идентификаторы собственности в современном обществе можно обнаружить лиц не имеющих собственности и имеющих собственность в малых, средних и больших размерах. При этом тех, кто владеет мелкой собственностью можно отнести, во-первых, к наемным работникам, во-вторых, к фермерам не использующим  наемную рабочую силу, в – третьих, к мелкой буржуазии,  к так называемым мелким лавочникам, которые на современном жаргоне именуются ПБОЮЛ (предпринимателями без образования юридического лица).
         Кроме перечисленных категорий населения, мелкой собственностью владеют пенсионеры-дачники. Объединяя все перечисленные категории мелких собственников в одну группу, следует задаться вопросом, всем ли им присуще единое мелкобуржуазное самосознание. Отвечая на поставленный вопрос отрицательно, можно прийти к мысли о неоднородности среды мелких собственников и что в ней  формируются разные представления об обществе   благоденствия.
         Так национал-социалисты Германии прошлого века, по происхождению мелкие буржуа, видели социальное благоденствие другим, нежели их соотечественники пролетарского происхождения. Оказавшись более агрессивными и сплоченными, лавочники одержали политическую победу  над рабочим классом Германии 30-х гг. ХХ века, но не над крупной буржуазией, уведшей их в завоевательный поход подальше от пролетаризации.
         Страх  разорения сделал мелкобуржуазный класс революционным, организовал его в движущую силу, привел к пивному путчу, но не далее того. Подавив пролетарское движение и, таким образом, удовлетворив потребность в самосохранении, немецкие лавочники успокоились, так и не осознав, что разоряла их и пролетаризировала под видом конкуренции крупная буржуазия, элита. Будучи более умной и дальновидной, элита быстро смекнула, во что для нее может обернуться осознание мелкобуржуазным классом истинной причины его обнищания во время кризиса, и отправила его на фронт.
Так бесславно закончилась мелкобуржуазная революция в Германии, протекавшая под флагом национализма. [6]
Анализируя взаимоотношения между пролетариатом и буржуазией в России прошлого века, следует сказать, что здесь пролетариат одержал верх и стал пролетаризировать или идентифицировать с собой последнюю путем отчуждения частной собственности и разрушения буржуазной культуры (сознания), ее идентификаторов.
         По идее Маркса и его русских последователей-большевиков, уничтожение в обществе возможности буржуазной аутоидентификации должно было привести к полному исчезновению потребности в богатстве, частной собственности и эксплуатации человека человеком у индивидов. Однако прошедшая в начале 90-х гг. в России ваучеризация и приватизация разрушила распространённое, было, в СССР мнение о необратимости результата «идентификационной инженерии». Вероятно, причиной возможности реставрации в России вначале мелкобуржуазного затем и крупно-буржуазного самосознания стала не столько пластичность самосознания индивидуумов, сколько то, что за потребностью в частной собственности могла скрываться потребность людей в средствах существования, в самосохранении.
         Ожидание будущего богатства снимало  экзистенциальный страх бывших советских людей, их неуверенность в завтрашнем дне. Оно действовало на психику, самосознание как антидепрессант. Мысль, что для зажиточности надо много работать не  смущала бывших советских граждан, а ныне людей новой демократической России.  Когда же оказалось, что много работать не означает быть зажиточным и уверенным в завтрашнем дне, труд в сознании масс потерял значение идентификатора богатства и антидепрессанта. В массах появилось ощущение обманутых надежд, тем более, что обещанного президентом СССР М. Горбачёвым шведского социализма и социального благоденствия не наступило. Извинения бывшего президента России Б.Н.Ельцина 31 декабря 1999 года в связи с его уходом с поста президента РФ ничуть не поправили дела. Каков будет новый прогноз (связанногос некоей новой аутоидентификацией) поведения россиян, трудно сказать, т.к. неизвестно, куда заведетстрах, неудовлетворенная потребность в самосохранении теряющих веру во власть людей.
         Пока же можно предположить, что, утратив социальные ориентиры, масса россиян во многом  дезориентировалась и дезадаптировалась. Но это состояние дереализации и деперсонализации не может продолжаться вечно. Если природное естество, инстинкт самосохранения возьмут верх, тогда существующие социальные ориентиры потеряют всякое значение. Установившийся ныне социальный порядок утратит устойчивость. Наступит тот самый «черный день», который элита помимо своей воли так долго готовила для всех, в том числе для себя: день полного крушения социальной идентификации России.
На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы:
1. Аутоидентификация – установление личностью своей подлинности, аутентичности, идентичности себе;
2. Возможно мыслить аутоидентификацию человека трёхуровневой системой: с его «над-я», укоренённым в его социальной природе, его «я» -аутоидентификацию можно связать с продуктом психической активности индивидуума, продукт же биологической аутоидентификации мы можем обозначить как аутоидентификационное «оно» - (Id);
3. Аутоидентификация связана с самосознанием и отражением объективной реальности, предметным сознанием, составляющими содержание понятия сознания индивида;
4. Патология самосознания – деперсонализация – ведет к патологии аутоидентификации человека.
5. Массовая деперсонализация в товарном обществе – симптом «социальной шизофрении» [7].
6. «Идентификационный инжиниринг» - ключевая социальная технология «производства человека», применённая русскими большевиками для построения общества по рецепту К.Маркса, очевидным образом не привела к ликвидации обезличенности рабочего класса, существовавшей как проблема современного К. Марксу капитализма. Именно это обстоятельство стало причиной того, что советское «я» не приживалось в нём.

Список литературы

1. Социология: Энциклопедия. – Мн.: Изд-во «Книжный дом». 2003 – 1312с. ISBN 985-428-619-3/
2. Шабаев Ю.П. Новые явления в этнодемографических, этнокультурных и этнополитических процессах на европейском севере России. – Статья, стр. 157-177 в сб.:  Этнодемографические и этнокультурные процессы на крайнем севере Евразии.- Библиографический указатель изданий Коми научного центра УрО РАН 2001-2005. - Сыктывкар, 2004.
3. Последствия женской эмансипации, - статья, - доступ http://artur-malgin.livejournal.com/
4. Лимборская С.А. Изучение геномных маркеров в популяциях современных жителей северной Евразии для анализа особенностей их этнической истории.-Сыктывкар. – 2005.
5. Фрейд З. Введение в психоанализ. – М.: Наука. – 1991.  455 с. ISBN 5-02-13357-4.
6. Мадиевский С. «Народное государство» Гитлера. Рецензиянамонографию: G;tzAly, HitlersVolkstaat. Raub, Rassenkrieg und nationalerSozialismus.-
Frankfurt am Main, 2005, 444 с. Режимдоступа http://scepsis.net/library/id_932.html
7. Витязев А.К. Социальная шизофрения.–М.: Изд-во СГУ, 2007. 104 с. ISBN 978-5-8323-0461-8.

6."Новый человек""Ближнего Севера" России: опыт рассмотрения культурных смыслов (ценностей), текстов культуры XIX-XXвв.

         Исследование проблем производства «нового человека» является важной составляющей частью исследования феномена культуры. Понятие «человек-в-культуре» (термин введён в научный оборот В.А. Сулимовым) является ключевым для анализа эпистемологических моделей человека, Особым значением из них для исследования обладает эпистема Нового времени – модерная (ego-конструктивизма). В модерне можно обнаружить два направления развития культуры: буржуазную (или либеральную) и пролетарскую (или марксистскую).
         В СССР, как известно, формировались пролетарская культура и «советский человек» на основе текстов марксистско-ленинского учения, представлявшего собой, фактически, «смыслы культуры» [1] для дальнейшего воспроизводства дискурсов и «текстов культуры». [1]
Как известно, модернизация связана синдустриализацией. Для понимания модернизации Республики Коми (вторая половина ХХ – начало XХI вв.) много значит научная деятельностьпервого ректора и профессора СыктГУ, доктора экономико-географических наук Валентины Александровны Витязевой (1919 – 2010)
         Совокупность научных работ, выполненных и опубликованных В.А. Витязевой в Коми филиале Академии Наук СССР за период 1950 – 1964 гг., легла в основу её докторской диссертации: «Узловая проблема промышленного освоения Европейского Севера СССР»[2], защищённой ею в октябре 1965 года в Институте Географии АН СССР, в Москве.
         В своей докторской работе В.А. Витязева выделяет из экономико-географического района СССР - Советского Севера –  его собственные структурные составляющие: Европейский Север СССР (Архангельская, Мурманская области, Карельская АССР и Коми АССР) и Азиатский Север СССР (Тюменская, Магаданская области, Красноярский край и Якутская АССР) [2,стр.4, 20].
         Сопоставляя экономико-географический состав Европейского Севера с Азиатским Севером, автор характеризует первый  в качестве «Ближнего Севера».
         «Узловой проблемой промышленного освоения Европейского Севера СССРмы считаеммодернизацию Ближнего Севера СССР и его ключевого региона - Коми АССР» [2, стр.4].Следуя за В.А. Витязевой с позиций современности должно отметить, что Печорский район Коми осваивался в ХХ веке цивилизационным механизмом ГУЛАГ-га, собранным, в свою очередь, на «русском коде»  - русском языке и на соответствующих ему «текстах культуры». Вычегодский же район Коми развивался в ХХ веке на паритетном начале взаимодействия традиционной сельской коми-языковой культурной среды и соответствующих ему текстах культуры с цивилизационным механизмом ГУЛАГА.
         Из этого следует, что в процессе модернизации в Коми крае произошло столкновение патриархальной национальной культуры народа коми с индустриальной, модерной советской культурой. И национальная культура народа коми претерпела модернистское преобразование. Патриархальные ценности уступили место ценностямсоветского модерна. 
         Советским государством на территории Коми АССР было развёрнуто системное производство человека-патриота Ближнего Севера СССР.
За годы советской модернизации в Коми АССР  появился национальный театр, национальная консерватория, музеи, ВУЗы, Коми Научный центр Академии наук. Республика Коми обладает развитой сетью медицинских учреждений, общеобразовательных учреждений. Всё это есть элементы «антропологической машины», производящей «нового человека» «Ближнего Севера» России.
          Таким образом, северная стратагема профессора В.А. Витязевой представляла собой (с точки зрения концепции данной монографии) связанную систему производства средств к жизни и производства человека. В настоящее время эта системность воспроизводства жизни «Ключевого региона Ближнего Севера»[2], похоже, утеряна. Обэтом свидетельствуют устойчивые многолетние показатели отрицательного роста демографии Коми региона.[3]
         «Северная стратагема» профессора В.А. Витязевой, как можно её понимать, представляет собой выраженный в научной форме запрос коми-национальной элиты на инвестиции центральных планирующих организаций СССР по модернизации и индустриализации региона Коми.Как представляется он осуществлялсяпутём лоббирования снизу, из региона Коми, через механизмы административно-правительственной, партийной (КПСС) и научной активности региональной элиты Коми АССР.[4],[5],[6].
В период с 4 по 10 августа 2014 года на телеканале «Россия 24» прошла мощнейшая пропагандистская телевизионная кампания, объединённая общим тегом - «Русская Арктика». Современными телевизионными средствами массовому зрителю были показаны темпы и масштабы инфраструктурного (добычного, транспортно-инфраструктурного, социального) строительства на Ямале. Показано современное строительство железной дороги «Северный широтный ход» (2011-2015/30 гг.), повторяющей замысел сталинской «Трансполярной магистрали» (1947-1953 гг.). Показано развитие современного российского ледокольного флота и перспективы Северного Морского Пути, работа учёных-полярников, экологов, инженеров, военных гарнизонов. Жизнь островов Русской Арктики – Новосибирских, Земли Франца-Иосифа, Новой Земли, потенциальные запасы природных ресурсов.
         Проблем «производства человека» в приарктических регионах России данные медиа-материалы никак не касались. Отсюда можно заключить, что настоящее положение дел на Севере Россиихарактеризуется наивностью в понимании феномена воспроизводства жизни на Северных российских территория. 

Список литературы:

1. Фадеева И.Е., Сулимов В.А. Семиозис: Субъективная антропология субъективной реальности. – СПб.: Изд-во «Астерион», 2013. – 252 с. ISBN 978-5-00045-070-3.
2. Витязева В.А. Узловая проблема промышленного освоения Европейского Севера СССР. Развитие производительных сил Коми экономического района. – Научный доклад о содержании совокупности выполненных и опубликованных работ, представленных на соискание учёной степени доктора географических наук. – Сыктывкар 1965.
3. Республика Коми. Население. – сайт, «Википедия», режим доступаhttps://ru.wikipedia.org/wiki/
4. Морозов Иван Павлович в воспоминаниях и документах. – Сыктывкар: ОАО «Коми республиканская типография», 1999. 255 с. ISBN 5-900280-80-2.
5. Панев З.В. Вехи в пути. Воспоминания. – Сыктывкар: Коми книжное издательство, 2000. – 592 с. ISBN 5- 7555-0670-1.
6. Кочурин Н.Н. Уроки покорения Севера. – М.: Издательский дом «ПИК», 1998. – 402 с., 3 п. л. ил.ISBN 5-7358-0205-4.

VI часть. Производство нового русского человека

1. Новые русские

         «Новые русские» появились при президенте РФ Б.Ельцине в 1990-х в ходе перестройки СССР, затеянной в М.Горбачёвым, занявшим в 1985 году пост генерального секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС).
         «Новые русские», как уже упоминалось выше, носили пиджаки малинового цвета и толстенные золотые цепочки на шее («цепура»), служившие им маркерами, идентификаторами, по которым они выделялись и узнавали друг друга. Кроме этих характерным атрибутами считались:
-Увесистый золотой перстень-печатка («гайка»). Обычно на нескольких пальцах.
-Крупные часы («котлы») дорогой марки, желательно золочёные и с драгоценными камнями.
-Машина Mercedes-Benz S600 образца 1991 года в кузове W140 («шестисотый мерс», «600-й мерин», «Чемодан», «Бандит», «Кабан», «стосорокет»), Jeep Grand Cherokee («чирик», «черкан», «джип», «жып», «черокез», «широкий»), Nissan Terrano («тиранка»), Mitsubishi Pajero («поджарый», пейджер), Toyota Land Cruiser («крузак», «кукурузер»), Mercedes Gel;ndewagen («гелик», «кубик»), Chevrolet Tahoe («гроб»), Volvo 940, Mercedes-Benz W124 («Волк»), BMW 5(«бумер», «шницер»), Audi 100 («селедка», «сигара»), BMW 7 («бумер»), Lincoln Town Car или ВАЗ-2109.
-Мобильный телефон («труба», «мобила», «сотовик»), считавшийся до начала 2000-х годов предметом роскоши и престижа.
-Бритая «ёжиком» голова (или только затылок) («репа»).
-«Распальцовка»: характерные жесты кистями рук с отогнутыми мизинцем, указательным и иногда большим пальцами и поджатыми к центру ладони средним и безымянным пальцами («растопырка», «распальцовка», «пальцы веером», «пацанская коза»).
-Использование новорусского жаргона (слов «типа», «в натуре», «чисто», «конкретно», «по-любому» и т. д.). Блатная феня.
-«Капуста» — много наличных в долларах США, или денег вообще («бабки», «бабло», «зелень», «лавэ»).
-Борсетка.
         С понятием «новый русский» тесно связаны слова:
-«крыша» — обеспечение защиты бизнеса, в том числе незаконного, со стороны правоохранительных или криминальных структур («крыши») за вознаграждение на постоянной основе.
-«братва;» «братаны», «брателлы») — выходцы из криминальной среды, использовавших силу и уголовные методы для разрешения возникающих конфликтов.
-«кинуть» — искусно обмануть, «развести» на деньги.
- «стрелка» — встреча с целью разрешить некий конфликт, иногда вооружённым путём.
- «перетереть» — поговорить, подраться или даже устроить перестрелку.[1]
         К этому можно добавить пренебрежительное слово «лохи», которое со словом «братва» позволяла «новым русским» противопоставлять себя как особого слоя всем остальным.
         Маркерной атрибутикой, своеобразным социально-фенотипическим кодом они напоминали неформалов хиппи и панков. Но вопрос состоял в том, было это какое-то новое неформальное движение молодёжи, или «новые русские» представляли собой новый класс с новой субкультурой.
         Поскольку в 2000-е годы термин «новые русские» постепенно стал уходить из активного употребления, ответ на выше поставленный вопрос усложнился. То есть вместо ответа появился другой вопрос, куда делись «новые русские», они исчезли, или переродились? Ну и поскольку сегодня также активно, как раньше обсуждались «новые русские», обсуждаются олигархи, то можно думать, что после общественного осмеяния в виде анекдотов и пр. «новые русские» сменили имидж, маркерную атрибутику, превратясь в мелкую и среднюю буржуазию.
         В целом можно думать, что в процессе перестройки в СССР на свет вышла теневая буржуазия. Легализация её сопровождалась параллельным стихийным процессом формирования мелкой буржуазии, так называемых лавочников. Факт появления «нового» для советского общества класса ознаменовался явлением под названием «новые русские».
         «Новые русские» противопоставились «совкам» - «советским» русским, а не советскому интернациональному человеку. И если вернуться к февральской революции 1917 года в России, то можно понять, что в процессе контрреволюции 1991-1993 гг. появились условия для возрождения русской буржуазии, получившей название «новые русские».
         Казалось бы, что нового в буржуазии, русской, или какой другой, ведь она одним миром мазана. А дело всё в том, что интернациональной буржуазии ещё не возникло, не смотря на существование транснациональных корпораций (ТНК) и нарождающегося глобализма (глобального империализма). Интернациональным считается рабочий класс – «могильщик» капитализма и буржуазии.
         Рабочий класс лишён собственности на средства производства, самое главное, на предмет труда, в том числе, на родную землю, поэтому лишён патриотических корней. Их «родина там, где больше платят». Это потенциальные мигранты. То, что рабочие не имеют отечества, отмечали ещё основоположники марксизма. Думается, у владельцев транснациональных корпораций (ТНК) отечество всюду. Они – люди мира, панпатриоты, проповедующие панпатриотизм.
         В общем, в перестройку процесс всеобщей деинтернационализации СССР привёл к национализации его республик. Однако национализация в данном случае выразилась не в огосударствлении частной собственности, а, наоборот, в приватизации, в ходе которой в России вместе с «новыми русскими» (мелкой буржуазией) появился патриотизм или национализм.
         Приватизация в РСФСР проводилась по принципу нахождения «в нужное время в нужном месте». В результате интернациональная собственность была поделена не пропорционально между коренными и титульными нациями РСФСР. В олигархах России оказалось много народа, ставшего диаспорой в ходе распада СССР (евреи, армяне, грузины, азербайджанцы и др. Так, например, среди российских олигархов оказалось много евреев. И данное обстоятельство вызвало недовольство новоявленной буржуазии из коренных народов. Это недовольство выразилось в национализме.
         Национализм в маргинальной форме похож на расизм и есть ксенофобия – отчуждение «мы» от «не-мы» в скрытой и манифестной форме. В сущности это агрессия, например, как русофобия в нынешней Украине и прибалтийских странах.
         Думается, оголтелая русофобия в Украине обусловлена тем, что причисляющие себя к украинцам граждане Украины считают себя обделёнными: национальная собственность, по их мнению, должна принадлежать украинцам, то есть тем, кто говорит на украинском языке, чтит национальных героев – Шухевича, Бандеру и т.д., историю Украины, написанную «истинными» украинцами. То есть определение украинской идентичности, следовательно, выявление маркеров украинского национального кода было простимулировано приватизацией и формированием национальной украинской буржуазии.
         В России, в отличие от бывших союзных республик, национализм не принял маргинальной, агрессивной формы, которую разожгли в Украине и странах Прибалтики их западные партнёры в надежде на реституцию и реконкисту, возможную при распаде многонациональной Украины.
Объяснение причины мягкого национализма в РФ объясняется столкновением имперского и национального начал в российском менталитете. Национальное начало уводит в русскую историю, к русским корням, поиск которых активизирован недовольством приватизацией.  Имперское начало уводит к недовольству положением России в современном мире, сложившемся в ходе распада СССР как геополитического преемника Российской империи.
         Как можно предположить, в настоящее время на поверхности общественного сознания «имперскость» побеждает «русский национализм», поглощая его в своём идеологическом дискурсе – это свидетельствуют доминирующие в современном российском идеологическом дискурсе и в СМИ имперские «thinktanks» («интеллектуальные танки»), и производимые ими концепты, связанные с именами Александра Проханова [2], Григория Щедровицкого [3], Вячеслава Никонова [4], Наталии Нарочницкой [5], Вячеслава Суркова  [6].
         В сущности же, в современной России идёт брожение умов, вызванное переходом от пролетарского монизма с его пролетарской монокультурой к западному плюрализму с его мултикультурализмом. В брожении умов просвечивает не просто борьба алгоритмов мышления, плюралистического (определим его буржуазным) с монистическим (знакомым по «советской цивилизации» пролетарским монокультурным дискурсом [7],[8]), но, обнаруживает себя поиск некоего родового, коренного алгоритма мышления. Поиск же этот уводит в русскую историю, чтобывглубине её можно было припасть к русским корням. Ну а поиск русских корней уводит к поиску национальной генеалогии, «русскому коду», который следует понимать шире, чем культурный код.
«Русский код» скрывается за социальными кодами, использованными Россией в её историческом процессе развития.

Список литературы

1. Нечаева Е.С. Структуры и социальные практики повседневности в условиях трансформации советского общества // Общество: социология, психология, педагогика. — 2012. — № 1. — С. 57—62.
2. Проханов Александр Андреевич. Биография. – Сайт «Mega-Stars», режим доступа 3. Щедровицкий Георгий Петрович. Биография. – Сайт «Википедия», режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/
4. Никонов Вячеслав Алексеевич. Биография. Сайт «Ладно.ру», режим доступа http://ladno.ru/person/nikonov/bio/
5. Нарочницкая Наталия Алексеевна. Биография. – Сайт «People.su», режим доступа http://www.people.su/79047
6. Сурков Владислав Юрьевич. Биография. – Сайт «Википедия», режим доступhttps://ru.wikipedia.org/wiki/
7. Кара-Мурза С. Советская цивилизация. – М.: Эксмо; Алгоритм, 2011. – 1200 с. – (Русский Век). ISBN 978-5-699-53033-5.
8. Меньковский В.И., Уль К., Шабасова М.А. Советский Союз 1930-х годов в англоязычной историографии. – Сыктывкар: ООО «Полиграф-сервис», 2013. 212 с. ISBN 978-5-906394-01-9

2. Поиски русского кода

         Нынче русский код активно ищется палеогенетикой или генетической генеалогией, культурологией (лингвистикой), археологией, историей – социальными и естественными науками. Нужно отметить, что фенотипические расовые маркеры также могут способствовать определению русского кода.
Но поскольку русский код как русская идея скрыт в явлениях или за явлениями русской жизни, как её сущность, то и начинать его обнаружение нужно с наблюдений, описаний – изучения русской жизни, в том числе, по археологическим, историческим, лингвистическим и прочим источникам.
         Когда появился русский народ, точно пока сказать никто не берётся, так как русская жизнь менялась, начиная с древнейших времён, которые, в частности, брались изучать Наталья Романовна Гусева [1] и Светлана Васильевна Жарникова [2]
         Важность изучения этой темы Жарникова объясняла тем, что «в СМИ все больше и больше появляется сентенций, из которых можно сделать вывод, что русские – это вообще не этнос, что это не народ, а некая сборная солянка. Что это молодой этнос, неизвестно откуда взявшийся.Речь даже идет о том, что мы не коренной народ на данной территории. Что вы вообще здесь делаете и какое отношение имеете к этой земле? Непонятно откуда вы пришли. Вы уничтожили коренное население данных территорий… и вообще, не пора ли вам отсюда куда-нибудь уйти в другое место». [2]
         «Я была поражена, когда услышала по телевидению, что у нас праздник коренных народов, а русский - оказывается не коренной народ. Почему коренными надо считать малые народы, а большие что… из воздуха образовались?» [3]
         «Если русские люди не являются коренным населением севера Восточной Европы, тогда откуда у них появились домашние обряды многотысячелетней давности совершенно идентичные древним арийским обрядам? Учитывая, что эти народы разошлись минимум 4 тысячи лет тому назад». [2]
         «Сегодня, занимаясь анализом диалектных форм Русского Севера, насчитывают уже сотни слов, терминов санскрита, которые шире по своим значениям, чем классический санскрит. Следует согласиться с Г.С. Гриневичем - санскрит, это вторичный язык по отношению к прото-рускому языку. Мало того, крупнейший санскритолог Индии Дурга Прасад Шастри побывав в России, сказал: «Если бы меня спросили какие два языка в мире наиболее близки друг к другу, я бы не задумываясь ответил – руский и санскрит». [2]
         «Лично я не считаю то, что мы развиваем сегодня – является ведической культурой, это, пожалуй, продолжение общекультурной традиции, которая существовала многие тысячи лет. Ведической культурой мы называем ее условно. На самом деле мы развиваем свою этническую культуру на территории нашей с вами Родины. Потому что ведической ее называют по отношению к Индии, но мы живем не в Индии, а в России, где и складывались основные формы этой культуры. Поэтому скорее все таки, мы развиваем не ведическую, а древнерускую культуру; продолжаем ее дальше, в ее естественном развитии». [3]
         Жарникова говорила: «Человек, как и дерево – без корней жить не может. Та система ценностей, которая существует в современном мире приводит в никуда. Необходимо вернуться к самоидентичности. Надо помнить свою историю, иначе придут другие и скажут – это мы здесь все время жили, вам здесь делать нечего». [3]
         То есть русская генеалогия пахнет внутренней и внешней геополитикой, территориальной претензией «коренных народов» РФ к государствообразующему русскому народу, а также соседних  народов и даже Запада.
         И чтобы русскому народу стать не только государствообоазующим, но и коренным народом нынешней России, а также Российской империи необходимо доказать всем, что у него есть древнейшие (арийские) корни, что этноним «арийцы» был присвоен европейскими нацистами.
Свой вклад в поиск русского кода делает и палеогентик,доктор химических наук, профессор, лауреат премии Ленинского комсомола (1978) и Государственной премии СССР(1984)А.А. Клёсов.В настоящее время Клёсов получил известность как автор «ДНК-генеалогии», пропагандируемой им в качестве новой науки, изучающей миграции популяций и генетическую историю человечества. [4]
         Искал русские корни и известный писатель, фолк-историк Ю.Д.Петухов (1951-2009), издавший трехтомник «Древние русы». [5] Заметны поиски в данном направлении доктора философии Валерия Никитича Дёмина [6], имеет громкое имя в данном направлении поисков российский эпиграфист-любитель Геннадий Станиславович Гриневич. [7]
         Не вдаваясь в детали воззрений выше упомянутых авторов, можно обратить внимание на классификацию культур, влиявших на формирование, скажем так, русской души или ментальности. Это, во-первых, древнейшая языческая или ведическая культура, во-вторых, древняя православная культура, в-третьих, культура нового времени -  советская культура. В новейшее время идёт становление какой-то новой культуры и нового русского человека. При этом идёт культурная борьба между возрождаемыми остатками древнейшей культуры, древней культуры, культуры нового времени и проникшей на территорию России в новейшее время либеральной, западной по духу культуры.
         Полагая, что в основе нейро-лингвистического кодирования лежит заучивание, запоминание культурных текстов, следует культурный русский код искать в русских мифах, религиозных текстах, текстах официальных идеологий. В Конституциях СССР и РФ можно обнаружить социальный код, представленный экономическим, политическим и культурным кодами.
         Ну и конечно корни русского духа можно обнаружить в русских сказках. И эти сказки могут многое поведать о системе представлений русских предков. В частности, при анализе такого персонажа как Баба Яга, невольно на ум приходит бог Яго, то, что при матриархате баба яга была богом женского рода. При смене матриархата на патриархат образ богини был подвержен осмеянию. Богиня превратилась в колдунью. Боги при патриархате стали мужского рода. Кроме того обращает на себя внимание тот факт, что баба яга была и доброй и злой колдуньей. То есть в русской мифологии не прослеживалось подразделения фей на добрых и злых. Поэтому Бог Яго у русских мог быть и добрым и злым. Понятий «павший ангел», «дьявол» не было. Следовательно, эти понятия были занесены к русским с другой верой, пришедшей, допустим, с православием, имевшим греко-римское происхождение и соответствующий культурный код.
         Поскольку в процессе крещения Руси на Лысой горе в Киеве,в Ростово-Ярославской земле и в Новгороде (в период 988-1091гг.),как свидетельствуют летописи, были пытаемы и сожжены волхвы [8],[9], то можно предполагать о насильственности крещения Руси. Т.е., имело место культурное перекодирование народа россов. Здесь, весьма вероятно, шли процессы трансформации древнейшего русского кода экономики, политики и культуры более молодым – древним кодом руссов. В марксистской историографии этот исторический период отечественной российской истории было принято определять переходом от периода военно-племенных демократий к феодализму, феодальной общественно-экономической формации.[10]

Список литературы:

1. Гусева Наталья Романовна. – Статья: «Биография». – Сайт «Электронный мемориал «ПомниПро». Режим доступа http://pomnipro.ru/memorypage38982/biography
2. Жарникова С.В. Культуре Русов многие тысячи лет. [Электронный ресурс]http://tiina.livejournal.com/3590454.html (Дата обращения 27.09.2016)
3. Интервью со Светланой Васильевной Жарниковой на Втором конгрессе Ведической культуры[Электронный ресурс] обращения 27.09.2016)
4. Клёсов, Анатолий Алексеевич. Материал из Википедии - свободной энциклопедии. [Электронный ресурс] - https://ru.wikipedia.org/wiki(Дата обращения 27.09.2016)
5. Петухов Ю.Д.Тайны древних русов. – М.: Вече, 2007.- 416 с. ISBN 978-5-9533-2445-8.
6. Дёмин Валерий Никитич. – Статья: «Биография», сайт «Википедия». Режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/
7. Гриневич Геннадий Станиславович. - «Биография», сайт «Википедия». Режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/
8. Лысая гора. Достопримечательности. Горы Киева и Киевские холмы. – Статья, сайт туристической компании «Smart&Clever». Режим доступа http://smartclever.com.ua/ru/landmark/163
9. Сарбучев М. Крещение Руси, благословение или проклятие. М.: «Яуза-пресс», 2013. ISBN 978-5-9955-0492-4. Режим 10. Пособие по истории СССР для подготовительных отделений вузов в 2-х частях. – М.: Высшая школа, 1979.

3. История трансформации русского кода. Православный этап.

         Трансформация русского кода, как можно предположить, имеет свою историю, состоящую из нескольких этапов: православного, большевистского и либерального.
         Православный этап преобразования русского кода связан с попыткой полной замены русского по происхождению язычества на греко-римский монотеизм, приведшей к определённому изменениюсложившегося кода духовной культуры на Руси - так сказать, к скрещиванию культур. Однако изменения кода духовной культуры на Руси не было бы, не будь изменения кода материальной культуры,перехода от общинного, быть может, азиатского способа производства, минуя рабовладельческий, к феодальному способу производства (экономическому коду), заимствованному у европейцев Западной Европы.
         Речь также идёт о замене полиархии на монархию, то есть о замене одного типа политического кода на другой, о развитии политического кода и государства на Руси. При этом следует обратить внимание на норманнскую теорию происхождения русского государства, согласно которой  основателями Киевской Руси были Рюрик с дружиной викингов. Но если при этом обратить внимание на существование Новгородской Руси, имеющей другое происхождение, то норманнская теория русского государства осложнится данным фактом.
Дело в том, что Новгоро;дская республика - русское средневековое государство, существовавшее в период с 1136 по 1478 год – имеет полиархический политический код.
         Эта республика в период наибольшего расцвета кроме собственно Новгородской земли включала также территории от Балтийского моря на западе до Уральских гор на востоке и от Белого моря на севере до верховьев Волги и Западной Двины на юге. В январе 1478 года она была подчинена и включена Иваном III в состав Московского государства.
         Московское государство, Московская Русь к 1478 году имела в своей основе монистический политический код и считалась монархией. Из этого следует, что процесс смены политического кодагосударства Древней Руси - полиархического на монархический - имел свою историю. Причиной смены политического кода была смена экономического кода. 
         В общем, смена древнейшего социального кода Руси на древний социальный код шла на протяжении длительного времени и, в конце концов, привела к Русскому царству, «Третьему Риму»(РимуIII).
         То, что русская империя называлась непервым и не вторым, а Третьим Римом указывает на сохранение в ней древнейших  социальных и генетических корней. Русские не ассимилировались Западом. Наоборот, они переработали на русский манер западный дискурс. Например, обрядовая сторона Масленицы – языческого многодневного праздника проводов  русской зимы является весьма сложной и многосоставной, сочетающей элементы какрусской мифологии, так и православного христианства.
Возвращаясь к теме необходимо сказать, что по преданию на Княжьей горе в Киеве в процессе христианизации Руси 1000 волхвов совершили  акт добровольного самосожжения. Они обещали вернуться через тысячу лет, после ночи Сварога с РА-СВЕТОМ. [1]
         Волхвы – языческие жрецы, служители языческой церкви в эпоху политеизма на Руси. От священнослужителей эпохи православного монотеизма их отличает то, что они являлись одновременно кудесниками, прорицателями.
         «Скажи мне, кудесник, любимец богов, что сбудется в жизни со мною...
правдив и свободен их вещий язык и с волей небесною дружен» -  писал великий русский А.С.Пушкин в «Песне о вещем Олеге».
         В общем, кудесник это волшебник, колдун, волхв, тот, кто обладает сверхъестественными способностями. [2]Колдуны появились на том этапе развития религии, который называется религией колдовства. Колдун это ведьмак с точки зрения христиан. Как известно, охота на ведьм и ведьмаков велась в Европе при борьбе западно-христианского монотеизма с римским и греческим политеизмом. Ведьм сжигали. Это был религиозный обряд очищения, заимствованный папистами у язычников-огнепоклонников.
В этой связи, думается, волхвов на Лысой горе сожгли насильственно. Акт сожжения символизировал победу монотеизма над политеизмом, монизма над плюрализмом - закат язычества. Для волхвов он был связан с наступлением ночи славянского бога Сварога.
         Обряд сожжения волхвов был сопряжён с обрядом крещения Киевской Русикнязем Владимиром Святославичем в 988 году. Христианская церковь трактует обряд таинства крещения как смерть объекта крещения для греха, но воскрешение для Христа. [3]
         Крещение – обращение в христианскую веру. Слово «крещение» могло происходить от слова крест, поскольку при крещении новорожденных крестят.
         Символическая значимость креста имеет много трактовок. Сходятся все лишь в одном, что значимость эта сакральна (священна). Однако среди смыслов данного символа не встречается тот, что крест как знак может означать вечность, когда он помещён в круг бесконечного движения.          
Теперь следует обратить внимание на то, что русский Бог Сварог – создатель земли, мира. Он сын бога Рода, создателя неба, Вселенной. Данное представление очень похоже на представление православных христиан, где Бог-Отец  «употребил для Себя Сына, сотворив через Него мир».  [4,с.37] То есть можно думать о предшествующем заимствовании христианами этой идеи у русских язычников.
         Вера в Христа моноплюралистична, как и вера в Сварога. Крещальный символ веры: Верую в единого Бога Отца, в единого Господа Иисуса Христа и в Духа Святого, аминь указывает на моноплюрализм. Здесь перечисленные уникалии связаны единством, имеют нечто общее, единое. В сущности, данные крещальные символы бинарны -с одной стороны, уникальны, с другой стороны, едины. И это обстоятельство указывает на соединение плюралистического и монистического алгоритмов православного религиозного мышления. Этот же алгоритм мышления прослеживается и в предшествовавшей православию вере руссов.
         Думается, русский этнос принял православие только потому, что оно не отличается от изначальной русской веры  по алгоритму мышления, отвечающему за генерацию идей и стержня мировоззрения.
         В этой связи следует упомянуть, что ислам - монистическая вера с монистическим алгоритмом мышления. Поэтому на Ближнем Востоке переход от язычества (духовного плюрализма) к монизму не сопровождался христианским заимствованием. Эта вера была создана как бы заново, если отбросить борьбу православной церкви с арианством и другими ересями, в основе которых наблюдался монистический алгоритм мышления, отрицающий божественное триединство.
         В Азии буддизм схож с христианством вочеловечиванием Бога, при помощи которого преодолевается оторванность бога от человека и устанавливается некоторое единство между этими противоположностями.Получается, что согласно христианской вере Бог может стать человеком, а в буддизме верховное божество – Будда - это принц Гаутама. Думается, такая схожесть алгоритмов мышления христианства и буддизма и способствует терпимому отношению между христианами и буддистами.
В общем, в христианстве и буддизме Бог и пророк (волхв), учитель – есть одно лицо, тогда как в исламе пророк не есть Бог. Поэтому магометане называют Христа пророком и только. Возможно, непохожесть ислама на христианство и буддизм обуславливает взаимную воинственность магометан и христиан.

Список литературы

1. 1000 Волхвов. Режим доступа http://www.stihi.ru/2009/12/26/3339
2. Кудесник, - статья, режим доступаhttp://tolkslovar.ru/k12391.html
3. Обряд крещения ребёнка. Что нужно знать маме. Режим доступа 4. Епископ Аксайский.  История вселенских соборов. М., 1995.


4.История трансформации русского кода. Большевистский этап.

         После прихода большевиков к власти в России в 1917 году религиозная политика была последовательно направлена на искоренение религии, как несовместимой с марксистской идеологией и атеизмом. Объявлялось: «религия – опиум для народа». Известны многочисленные высказывания В.И. Ленина о борьбе с религией, в духе: «Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма». [1]
         Одним из первых постановлений большевистского правительства был декрет Совета Народных КомиссаровРоссийской Республики, принятый 20 января (по старому стилю) и официально опубликованный 23 января 1918 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», которым церковь (речь шла преимущественно о Русской Православной церкви, так как только она до того имела статусгосударственного института в Российской империи) была лишена прав юридического лица и собственности, а религия объявлялась частным делом граждан.
         Атеизм, как отрицающее религию мировоззрение, не будучи формально провозглашённым в СССР элементом государственной идеологии, активно поддерживался партийными и государственными органами до 1988 года, когда произошла политическая и идеологическая либерализация режима.
         Помимо пропаганды атеизма государственными органами в 1920-1930 гг. осуществлялись массовые аресты, расстрелы и преследование духовенства. Вплоть до 1939 года политика ликвидации организованной религиозной жизни проводилась в административном порядке органами государственной власти, в частности НКВД. Впоследствии религиозная политика становится более дифференцированной. [1]
         Это же касается и колдунов. А Горбовский в книге «Колдуны, целители, пророки» пишет, что «в сталинские времена колдунов арестовывали и уничтожали». В качестве примера он приводит воспоминания известного в России учёного А.Л.Чижевского, изобретшего «люстру Чижевского», когда тот опоздал на сходку окультистов в Петрограде и благодаря этому выжил. Все, кто пришёл на сходку были расстреляны чекистами на месте. [2,с.280,281]
         Как теперь можно видеть по сжиганию волхвов на Руси и расстрелам духовенства в России духовное кодирование масс - дело очень серьёзное и оноимеет религиозный, идеологический и политический аспекты.
         В целом можно сказать, что придя к власти в России, большевики стали менять феодальный социальный код на коммунистический социальный код, предполагавший замену товарно-денежного обмена продуктообменом, то есть ликвидацию денег и рынка, а также введение централизованного распределения при помощи карточной системы. При всём при этом ликвидация частной собственности и установление общественной собственности на такие производительные силы как предмет труда и средства (орудия) труда не привела к ликвидации найма. А найм, рабство и крепостничество – это способы соединения производительных сил для осуществления производства: это экономические коды рабовладельческого, феодального и капиталистического типов материального производства.
         Поскольку найм и рынок с деньгами ликвидировать большевикам, коммунистам в СССР не удалось, марксистского государственного коммунизма создать не получилось. Государство в СССР оказалось всеобщим работодателем, а граждане СССР, советский народ – наёмными работниками, отчуждёнными от средств производства. Ведь в Конституциях СССР не было записано, что народ – собственник предмета труда: земли и природных богатств в границах СССР. И это значит, что главная цель коммунизма – ликвидация отчуждения людей как признака социальной патологии не была достигнута.
         Надо также сказать, что строители государственного коммунизма, генеральным проектировщиком которого, по мысли известного теоретика анархизма П.Кропоткина, был великий К.Маркс, провозгласили, что использовали в государственном строительстве такой политический код как полиархия, назвав советское государство демократической республикой. На деле же политический код СССР – это олигархия партийной номенклатуры или «большевистской элиты», объявившей себя авангардом рабочего класса.
При так называемом культе личности Сталина, осуждённым 25 февраля 1956 года на ХХ съезде КПСС генеральным секретарём ЦК КПСС Никитой Сергеевичем Хрущёвым [3,с.88] проявилась в политическом управлении  советского государства наклонность к цезаризму или своеобразному соединению олигархического и монархического политических кодов. Этот синтез двух разных политических кодов указывал намонодуализм политической системы, прикрывавшейся политическим плюрализмом в виде полиархии, демократии. Данное обстоятельство открывало то, что есть два типа демократии, полиархический и олигархический.
Прямая форма демократии характерна для полиархии, существовавшей в бесклассовом обществе, когда не было государства в типичном его понимании. По сути дела она была при анархии. Представительная форма демократии характерна для олигархии, впервые возникшей при разложении общества на классы появления государства. 
         Теперь можно сказать, что русский анархический коммунизм его основоположников П.А.Кропоткина и М.А. Бакунина был коллективистским, а не индивидуалистским, как у анархистов Запада. Поэтому именно он предполагал прямую демократию и полиархический политический код русского общества. Здесь, в русском анархическом коммунизме проглядывают русские общинные корни. Построен же был взамен царской России государственный коммунизм, в котором государство тотально подменяло общество, и поэтому было названо тоталитарным, как и в нацистской Германии. Если тотальное государство в Германии было названо национальным, то в СССР – интернациональным.
         Интересен тот факт, что, если в нацистской Германии начались гонения на инородцев, особенно на евреев, то в интернациональном СССР началась борьба с великорусским шовинизмом.
         Под видом национального вопроса борьба с великорусским шовинизмом обсуждалась на VIII съезде, на Х съезде и на XII съезде партии.
         На XII съезде партии Зиновьев (Радомысльский) Григорий Евгеньевич (Овсей Герша Аронович) указал, что национальный вопрос тесно связан с крестьянским вопросом.
         То есть, надо думать, национальный вопрос был связан с мелкой буржуазией, мелкобуржуазным сознанием, корни которого уводят к вопросу о собственности на землю и к внутренней геополитике, к признанию или непризнанию русских главным коренным народом бывшей царской России.
Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили) заявил, что в связи с НЭПом нарождается новая сила - великорусский шовинизм, гнездящийся в наших учреждениях, проникающий не только в советские, но и в партийные учреждения, бродящий по всем углам нашей федерации и ведущий к подрыву диктатуры пролетариата.Вот эту опасность, товарищи, мы должны во что бы то ни стало свалить на обе лопатки.
Яков Аркадьевич Яковлев (Эпштейн) сказал, что в России имеется, примерно, сейчас 2 млн. - 1800 тыс. с лишним экземпляров русской газеты.  Вся остальная половина населения Советской России имеет, примерно, 70 тыс. газет.  Это что?  Это проявление фактического неравенства.  И поэтому-то здесь необходимо наметить соответствующую практическую работу, а не только ставить вопрос правильно теоретически.
         Николай Иванович Бухарин предложил: русские должны искусственно себя поставить в положение более низкое по сравнению с другими.И началась репрессия русского народа, урезание государствообразующего главного коренного народа России в правах.[4]
 А 24 мая 1945 года на приеме в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца в честь командующих войсками Красной Армии И.В.Сталин во время застольной речи произнес свой знаменитый тост, посвященный русскому народу. «Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост. Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа. Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза». [5]
         Из данного выступления Сталина можно сделать вывод, что советский народ в СССР не был однороден также как и советский культурный код. За национальным равенством, единством скрывалось национальное неравенство, русофобия или борьба с великим русским шовинизмом (национализмом). И только к 1945 году партийная верхушка в лице Сталина признала своё заблуждение. Она признала, что «русский народ является наиболее выдающейся нацией». Однако об этом быстро забыли.
         Так бывший коммунист В.В.Путин, выступая 18 июня 2004 года на международной конференции «Евразийская интеграция: тенденции современного развития и вызовы глобализации», сказал: «Великодержавный шовинизм это национализм, это просто глупость — обыкновенная пещерная глупость».[6]

Список литературы

1. Религия в СССР. – Статья, сайт «Википедия», режим доступа https://ru.wikipedia.org/wiki/
2. Горбовский А. Колдуны, целители, пророки. М.: изд-во Мысль, 1993.– 404 c. ISBN: 5-244-00675-4
3. Медведев Р.А. Н.С.Хрущев: Политическая биография. – М.: Книга, 1990. – 268 с.
4. Уничтожение русского самосознания. – Статья, сайт «Я русский», режим доступа http://iamruss.ru/destruction-of-russian-identity/
5. Cталинское «спасибо» русскому народу.–Статья, сайт «Русская народная линия», режим доступа 6. Великорусский шовинизм. – Статья, сайт «Академик», режим доступа http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/836838

5. Трансформация русского кода в новейшее время. Либеральный этап.

         Пришёл 1991 год и пал СССР, умер марксизм. Настало настоящее время, один из этапов Новейшего времени, начавшегося в 1918 году.
         Не смотря на грандиозность и научность марксистского учения, предвещавшего неизбежность коммунизма, он не наступил. Вопреки предположению К. Маркса предыстория не перешла в подлинную историю человечества (в коммунизм). Переход из одной эпохи в другую оборвался. Формационная концепция советских историков привела в тупик. Возникла необходимость в изменении марксистской периодизации истории – делении истории на временные периоды на основе другой концепции.
         Дело в том, что исходя из такой единицы анализа, как способ производства, можно прийти только к пяти общественно-экономическим формациям: первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической. А к тому коммунизму, который проповедовал Маркс, прийти не удалось. «Конец истории» оказался капиталистическим, быть может, в какой-то степени по причине  того, что модифицировать марксизм не дали красные догматы.
         Для выведения общественной мысли из марксистского тупика в наши дни предлагается другая переодизация истории. В ней выделяют следующие периоды: доисторический, античный, средневековый, раннее новое время, новое время и новейшее время. [1]
         Новейшее время делится на следующие этапы:
- до начала Второй мировой войны, 1918 – 1939
- годы Второй мировой войны, 1939 – 1945
- послевоенное время, 1945 – 1991
- 1991 – настоящее время. [там же]       
         В хронологии новейшего времени вехами этапов служат наиболее заметные исторические события. Периодизация представляет схему, в которой горизонтальная линия летоисчисления поделена датами ярких, значительных исторических событий на определённые отрезки. Эта линия не вертикальна, не ступенчата, так как не отображает прогресса в истории. Она не свёрнута в цикл, так как не отображает повторяемости явлений во времени. Она не свёрнута и в спираль, так как не отображает изменений процесса материального и духовного воспроизводства, а также изменений в воспроизведении человеком себе подобных.
         Такая историческая периодизация основана на том, что все исторические события не повторяются и не имеют ничего общего между собой. То есть она основана не на номотетическом, а на идеографическом подходе, на выделении особенных, а не общих признаков событий как явлений.
         Идеографическое видение состоит в том, что наблюдатель воспринимает события сукцессивно, а не симультанно. Такое восприятие не приносит целостности. События кажутся случайными. Отсутствие обнаружения закономерной связи между событиями, явлениями указывает на разорванность идеографическогомышления наблюдателя, отсутствие целостности. В основе такого мышления находится плюралистический алгоритм и кривая логика.
         Картина мира у такого наблюдателя, а это либерал, не монистична, а плюралистична. События, явления, вещи представляют собой ряд перечисления особенностей, уникальностей. Ряд индивидов представлен рядом индивидуальностей, поэтому называется универсальным.
         Думается, плюралистическим алгоритмом мышления и сукцессивным типом восприятия обладал затеявший во второй половине 1980-х перестройку СССР и объявивший политику нового мышления, плюрализма политический лидер, либерал М.Горбачёв. Реально она оказалась политикой распада СССР.
          В общем, заявление о новом мышлении, плюрализме знаменовало собой отход от марксизма, монизма, симультанного восприятия и номотетического мышления с его традиционной логикой. Оно также означало возвращение всего социалистического лагеря в логово либерализма – индивидуализма и всеобщей обособленности - буржуазного капитализма.
         При этом вместе с марксизмом был выброшен на обочину истории основанный на номотетическом мышлении марксистский, а с ним и научный метод анализа исторических событий или социальных – экономических, политических и культурных - явлений.
         Поскольку новая методология не была предложена, аналитики России обратились к древним концепциям миропорядка и начали их переосмысливать. Появилось множество негосударственных аналитических центров. При этом отсутствие официальной государственной идеологии привело к тому, что общественное сознание свалилось в аналитический плюрализм, похожий на хаос. В этой мутной воде стало сложно ориентироваться. Но когда муть осядет, возможно, обнаружится новое учение и новая методология.
         То есть сейчас идёт процесс, сходный с процессом, шедшим до нашей эры в Александрии по выработке нового – монистического – религиозного учения, которое должно было встать на место языческого религиозного плюрализма.
         Думается, в наши дни идёт мутация общественного сознания и отбор подходящей концепции общественного развития из множества предлагаемых концепций. Идёт концептуальная, духовная, сакральная борьба духовных элит, а также и секулярная,  мирская борьба и даже война политических элит.
         До этого считалось, что борьба шла между идеализмом и материализмом, капитализмом и социализмом.
         Поскольку на смену марксизма в РФ пришёл либерализм, закономерным стал вопрос, появились ли на месте институтов марксизма-ленинизма институты либерализма? Поиск в интернете позволил обнаружить НОУ Сибирский Либеральный институт, который действовал с 17.09.1998 по 12.07.2006.
          Найден Фонд развития либеральной науки в Санкт-Петербурге, президентом которого является Нефёдов Дмитрий Фёдорович. Основным видом деятельности Фонда являются научные исследования и разработки в области общественных и гуманитарных наук. А также развитие либеральной науки.
        Обнаружен Институт либерализма в Украине. Он был основан 19 июня 1999 года решением V съезда ЛДПУ. Институт должен был приступить к разработке фундаментальных наук по теории либерализма.
         А вот за рубежом есть Либеральный институт Фонда Фридриха Науманна (Потсдам). Фонд Фридриха Науманна – немецкий либеральный Фонд Свободно-Демократической партии Германии (CвДП). Фонд был создан в 1958 году, в настоящее время его представительства находятся более чем в 60-ти странах мира.
         В России Фонд Фридриха Науманна начал свою деятельность в 1992 году. Фонд работает в различных российских регионах. Палитра мероприятий: семинары и конференции, коллоквиумы и круглые столы, показ фильмов и встречи экспертов. Партнерами Фонда в этих мероприятиях в России являются Высшая школа экономики, Общество «Мемориал», Фонд «Общественная альтернатива», Горбачев-Фонд, Левада-Центр и др.       
         Фонд работает по следующим направлениям:
• содействие в передаче знаний об основных институтах современного правового государства
• содействие в передаче представлений о либеральных ценностях.
         Московское бюро Фонда Фридриха Науманна занимается также издательской деятельностью. (https://ru.wikipedia.org/wiki)
        В общем, создаётся впечатление, что теорию научного либерализма развивает в России либеральный Запад. При этом производится внедрение в сознание русского народа либерального (западного) культурного кода.
         Отношение российского народа к либералам и либерализму довольно сложное, так как российские либералы во время либеральной революции в России в 1991 и 1993 годах поступили нелиберально, нарушили основополагающий принцип индивидуальной свободы.       
         Дело в том, что в процессе перестройки не был проведён индивидуальный опрос населения СССР и РСФСР и не были предложены варианты выбора, куда индивидам можно будет идти работать, в организацию типа кибуц, колхоз, на предприятие, акционированное по модели Л.Келсо, или стать индивидуальным предпринимателем. За годы социального строительства по проекту западного либерализма не было создано разнообразия - плюрализма - общественных условий. А ведь индивидуализм, следовательно, плюрализм базовый принцип либерализма. Он предполагает, в частности, одновременное сосуществование разнообразных социальных моделей в одном социальном пространстве.
         Также когда-то христианская церковь, борясь с языческим плюрализмом,  для монистического единоверия сожгла на кострах инквизиции всех еретиков и ведьм. Церковь поступила нелиберально, не оставила верующим свободы выбора. Прошло несколько столетий и политеизм под видом парапсихологии, экстрасенсорики и т.п. восстал из пепла.
Большевики в России извели имущий класс. Через 70 лет он вернулся из небытия.
         Теперь можно задаться вопросом, что будет, если либерализм для русского народа окажется духовным и физическим насилием. Если либералы сумеют избежать насилия, принуждения, то куда уведёт либеральная история Россию?  Сохранится ли «русский дух», духовный код и будет ли либеральная Россия «Русью пахнуть»? То есть возможен ли либерализм с русской спецификой, ведь признавали же марксисты социализм с китайской спецификой.
Ответ на данные вопросы будет такой. Если признавать в основе либерализма, индивидуализма, происходящего от слова индивидуальный, а не от слова индивид, плюрализм, эклектику, значит, отсутствие единства в разнообразном множестве, необходимо соглашаться с тем, что либерализм без монизма в обществе ведёт к социальной окрошке, хаосу, управлять которым, кстати сказать, взялись США.
         В своей истории царская Россия была моноплюралистична, империалистична. Единое государство скрепляло множество разных этносов, наций, религий. Геноцида коренных народов, какой произвели европейцы в Северной Америке при её завоевании, не было. В СССР внедрение в сознание его народов советского культурного кода не было связано с уничтожением национальных кодов людей. Каждый человек свободно мог разговаривать на языке своего народа и учить историю своего народа, шить и одеваться в национальную одежду, петь народные песни и исполнять народные танцы. Но государственный язык был для всех один. История государства была одна. Государствообразующий народ был один, хотя коренных народов было много.
         Переход РФ на систему западных либеральных ценностей связан с уменьшением значения государства, следовательно, социального единства. А транснациональные корпорации (ТНК) не предназначены для исполнения государственных, политических функций. Они представляют экономический институт, монетарный плюрализм которого выражается множеством национальных валют. Интернациональной или единой мировой валюты нет, хотя доллар, как национальная валюта США взял на себя исполнение функции универсального эквивалента мировой денежной системы.Поэтому доллар дуалистичен, амбивалентен. И это обстоятельство указывает на отход мировой экономической системы от моноплюрализма золотого стандарта к дуалистическому плюрализму, о чём А.К.Витязев писал в одноименной статье, размещённой в интернете на сайте проза ру.
         Отход от моноплюрализма в сторону дуалистического плюрализма в мировой экономике обеспечил утрату мирового экономического единства, что сделало появление глобализма как одной единой мировой экономической системы невозможным. Глобализм в разрезе одной единой политической системы затруднён из-за расслоения мировой политической элиты по национальному признаку. Денационализация в мировом масштабе проблематична. И это обстоятельство указывает на то, что социальный код западного происхождения не может претендовать на статус мирового, одного единого  во всём мире.
         Поэтому западный культурный код не имеет шансов вытеснить из сознания россиян русского культурного кода. Ну а борьба западников с почвенниками в России способна привести к русификации либерального кода. Обдумывание российским правительством возвращения к золотому стандарту при международных расчётах указывает на обращение России от западного плюрализма к российскому моноплюрализму. Усиление государства в России – ещё один факт этой тенденции.
         А эта общая для экономики и политики тенденция не может не влиять на формирование культурного кода и кодировку населения, начиная с детского сада и школьной скамьи. Вот и в системе образования России сегодня наметилась патриотическая подвижка.
         Также образование перестаёт представляться как непроизводственная сфера, отрасль народного хозяйства. Система образования – это производство человека. И на эту систему производства влияют экономическая система со своим кодом, политическая система со своим кодом и система культуры со своим кодом.

Список литературы

1. Демочко А. Периодизация истории. – Статья, сайт «FB.ru», режим доступа http://fb.ru/article/45299/periodizatsiya-istorii

Заключение

         Производство нового человека связано с изменением, мутацией производства жизни: средств существования и человека,  способа производства или кода производства (социального кода). Этот общий взгляд дополняется тем, что с появлением товарного способа производства – рабовладельческого, феодального и капиталистического произошёл раскол общества на классы и общественное сознание, мышление оказалось разорванным, что выразилось в эклектическом плюрализме.
         Раскол общества стал той проблемой, решением которой вплотную занялись люди в ХХ веке. Были созданы три социальные теории, одна пролетарская и две буржуазные: национал-социалистическая и либеральная. Ими вооружились соответствующие группы людей и в разных концах света - в России, Европе и в США с Великобританией – были произведены социальные эксперименты, приведшие ко второй мировой войне и холодной войне.
         В ходе экспериментов предстояло разными путями восстановить былую целостность обществ, преодолеть классовую враждебность, антагонизм.
         Большевистский путь в России заключался в ликвидации буржуазии как класса. Для этого рабочий класс вооружили марксистско-ленинской теорией, сформировали авангард – партию (ВКПб) и в октябре 1917 года для реализации плана была захвачена государственная машина как средство социального строительства. В марксистско-ленинской теории прошлое объявлялось предысторией и отметалось. История писалась с чистого листа, и это была история государственного коммунизма.
         Коммунистическое государство брало на себя функцию человеческого рода, общины. Общество объявлялось «семьёй народов», первое лицо в партии, стоявшей над государством, - «отцом народов», верхушка партии и правительства – вождями. Государство выполняло постановления партии.
Буржуазными идеологами считается, что коммунистическое государство опекало народ. По марксистской теории коммунистическое государство управляло «производством жизни: средств существования и человека». При этом производство средств существования было подчинено производству человека «коммунистического завтра», всесторонне развитой личности. Производства богатства не было.
         Однако следует заметить, что основатели теории государственного коммунизма совершили промах, на который Марксу указывали буржуазные оппоненты. Поэтому обезличивание пролетариата не было преодолено в ходе коммунистического строительства. В советской Конституции не оказалось пункта, что вся экспроприированная в ходе социалистической революции собственность объявляется общенародной. В результате советский народ не стал собственником средств производства жизни: благ и человека.
Со временем государственный патернализм исчез, а само государство переродилось. В партию проникли буржуазные элементы. «Отец народов» стал «хозяином земли русской», появился цезаризм, который был объявлен политиками США причиной крушения Римской империи.
         Либеральный путь в США и Великобритании заключался в преодолении классовой враждебности, формировании классового сотрудничества, консенсуса. Для этого была сформирована концепция естественного права, вытекающего из природы человека и не зависящего от государства. Право это было объективно, а все люди по природе равноправны, равны. Из этого естественно-правового социализма вырос в последующем индивидуализм, заключающийся в признании естественной индивидуальности индивидов, то есть естественного индивидуального неравенства, объясняющего происхождение элиты. Человек попадал в элиту по рождению, так сказать, врождённо.
         Так социальная природа человека в концепции естественного права подменялась естественным происхождением человека. Производство человека отменялось. Тратить деньги на воспитание и образование рабочего класса становилось не нужно. Место производства средств существования заняло производство богатства.  Функция государства свелась к функции «ночного сторожа».
         Путь национал-социализма отличался тем, что классовое единство достигалось не сотрудничеством классов и не ликвидацией враждебного класса, а подменой классового единства национальным единством «арийцев». Ликвидировать полагалось враждебные «арийцам» народы из «недочеловеков».
«Арийцев» производить не было необходимости. Они имели естественное происхождение. Нужно было только отсеять «арийцев» от неарийцев, запретить между ними браки и небрачные связи, создать условия для демографического взрыва среди «арийцев», а для других народов создать условия демографического кризиса, обвальной депопуляции, не доводя до полного их исчезновения как рабочую силу,  скот.
         По сути дела «недочеловеков» наделяли статусом пролетариата, обезличивали. Среди «арийцев» же пролетариат не предполагался. И вот данное обстоятельство позволяет думать, что арийская теория была предтечей теории «золотого миллиарда».
         В сущности, ни о каком новом человеке буржуазные теории речь не вели. Буржуазию устраивал буржуазный строй, в котором наёмный работник имел только право работать без сна и отдыха до смерти. В частности на это указывает реформа трудового законодательства в современной Франции. И она свидетельствует о возврате к тому капитализму, который был до появления социалистического лагеря.
         Классовый раскол общества привёл в ХХ веке к трёхполярному миру, затем, после второй мировой войны, к двухполярному миру, демонстрирующему два лагеря, социалистический и капиталистический и две культуры, пролетарскую и буржуазную. И этот факт доказывает, что культура в классовом обществе расколота, носит классовый характер. Раскол культуры, в частности, проявляется в разном образовании для детей элиты и низшего класса. Кроме того, в буржуазной культуре в ХХ веке обнаружились признаки декаденства и деконструктивизма, указывающие на исчезновение реализма. Пролетарская же культура в классовом обществе не развита в силу обезличенности наёмных работников. Нет культуры – нет личности, нет личности – нет культуры. Культура  позволила выделиться человеку из животного мира. Без культуры человек – животное.
         Культура, однажды возникнув, развивалась. И вот к ХХI веку в сфере искусства исчезло ощущение красоты, а вместе с ним исчез афоризм «красота спасёт мир». В силу данного обстоятельства сам собой встал вопрос: мир утратил красоту, или человек утратил способность воспринимать, ощущать, чувствовать её? И если ответ касается изменения восприятия, то экзистенциализм, раскрывает его суть - ощущение потерянности человека в мире, его заброшенности, отчуждённости.
         Отчуждение, которое особенно остро стало осознаваться человеком при капитализме, стало не только симптомом, но его страданием от «ego-деконструктивизма», от распада его «я» - деперсонализации.
         Индивидуализм привёл людей к утрате единства друг с другом и с миром. И один из религиозных философов прошлого воскликнул: «назад, в милую общину». Противоречие общего и особенного заставило людей метаться между общностью и индивидуальностью. Но чтобы перестать метаться, они должны решить это противоречие в логике мышления, избрав конъюнкцию, или дизъюнкцию.
         Стакан наполовину пуст, наполовину полон, мир наполовину един, наполовину нет, человек наполовину типичен, наполовину индивидуален. Это статическое равновесие противоположностей, статика. В жизни же имеет место динамическое равновесие, колебание в ту и другую сторону, волновая динамика. В общем, эти волны указывают на возвратно-поступательное движение или движение по кругу. Данная механистичность позволяет предсказывать, чем и занимались древние мудрецы, глядя на небо.
        Открытие эволюции в естествознании и диалектики в философии усложнило процедуру предсказания. Нужно стало отыскивать тенденции, случайное в закономерном, отклонения в механистичности, мутации в воспроизведении себе подобного. Мир оказался более сложным, чем его представляли в древности. Как в нём ориентироваться, предсказывать события, а не то, что его регулировать, или управлять им, попав во власть, став во главе государства. Какое место займёт государство в обществе, в социальной действительности? Плыть по течению, или заняться реформами? Если заняться реформами, то к чему они приведут?
Вот эти вопросы не могут не интересовать человека-в-мире, человека-в-обществе, человека-в-государстве, человека-в-культуре, человека-в-искусстве и т.д.
         Человек-в-искусстве это его «я»-в-искусстве. Произведение художника не может не отображать особенности его «я» и его духовного состояния. Следовательно, произведение искусства как акт творения не может не нести в себе их. В произведении художника выражено его отношение к миру, обществу, государству, другим людям, себе. И это произведение какое-то время живёт своей жизнью.
         Реформаторы – тоже творцы. Они реформируют общество, государство, жизнь и людей. На смену им приходят другие реформаторы, третьи, и вот от деяний первых не остаётся и следа, а сколько сил было потрачено, получается, что впустую, зря. Всё уходит, как вода в песок.
         Несколько в стороне стоят изобретатели техники, так как именно их изобретения являются источником реальной эволюции мира людей. Они – настоящий фактор общественного развития, а не политики. Но им нужны знания, эпистема, чтобы не изобретать всё заново, не повторять опыт. Эпистема эта транслируется в процессе образования. И это образование называется производством человека.
         Однако человек это не только духовное, психическое лицо, но и физическое лицо. Единство физического и психического естеств указывает на то, что физическое естество также нуждается в производстве, в культуре. Вот поэтому производство человека надо понимать широко, не только как воспитание и образование, но и как медицинское, правовое, экономическое, психологическое, культурное в целом   сопровождение воспроизведения себе подобных.
         Культура превратила воспроизведение себе подобных в производство человека.