Кройц-аптека

С каждым днём хорошеет Калининград. Растут новые дома, одетые в бетон и стекло. Расширяются улицы и проспекты. Старые немецкие дома примеряют новую модную «одежонку» на старые, пропитанные историей камни. Лишь для одного дома будто застыло время. Если вы будете в Калининграде, вам обязательно покажут долгострой отметивший четвертьвековой юбилей - Дом Советов. От него пройдите до улицы «9 апреля», потом поверните на улицу «Фрунзе». Ещё немного вперёд и вы увидите здание Кройц-аптеки. Старого немецкого дома торчащего, словно гнилой зуб во рту старика, среди унылых пятиэтажек 60х «годов рождения». У него нет крыши и перекрытий. Как нет и двух стен. Но, здание стоит. Его не реставрируют и не сносят. Почему? Никто не знает. Смутно говорят о каком то проклятии. Говорят, если в абсолютное полнолуние долго-долго смотреть на дом, то можно увидеть у входа неясный силуэт молодого человека, а в окне на втором этаже силуэт женщины – его матери…
- Йози, вставай. Пора на работу. Начальство не любит, когда опаздывают.
- Господи, мама, сколько можно говорить, что на работу можно приходить и за пять минут до начала, а не за полчаса. Вначале будильник, потом ты.
- Не капризничай. Если бы ты не засиделся вчера до поздна с фрау Лоттой, сегодня встал бы нормально.
Такой диалог имел место каждое утро понедельника, в маленькой квартирке, на втором этаже, над аптекой, дома, что располагался по Кенигштрассе, в Кенигсберге. Потом был утренний кофе с булочкой, маслом и яблочным джемом. Потом одевание малыша Йозефа (ничего себе малыш - 30 лет). «Закутай получше шею, сынок. Август заканчивается, а у тебя горло всегда простужалось.» «Смотри, не задерживайся после работы, я буду скучать.»
Бедная мама – думал «малыш Йозеф», резво сбегая по ступенькам, - как не стало папы, так от её опеки никуда не скрыться. Вечно, кормит меня, будто я только что из «трудового лагеря», одевает, будто я – пятилетний. Знакомит с глупыми дочерьми своих подруг, а умницу Лотту просто на дух не переносит. Он оглянулся. В окне над аптекой виден был силуэт мамы. Помахал в ответ рукой и скорым шагом двинулся к Кнапхофу. Сегодня время есть. Можно и пешком пройтись. Ну, его – этот трамвай! Даже обычная кенигсбергская погода не могла погасить приподнятого настроения. Эй вы, тучи! Вам не закрыть сияния Лотты! Морось, что готовится пеленой закрыть островерхие крыши домов! Тебе не смыть тот великий след в истории, что оставит после себя Йозеф Пульке. Свежевымытая брусчатка, тёплый ветерок, нарядные прохожие, все завидуют ему и радуются за него. Жизнь прекрасна! Ах, работа! Находясь вне её стен, гордился молчаливой гордостью. Никто не должен знать, где он работает и чем занимается, даже мама и Лотта.
Но, на работе настроение менялось. Темноватое полуподвальное помещение наводило тоску и уныние. Спасение было одно – углубиться, закопаться в бумаги. Факты, только факты. Систематизация, анализ прогноз - вот кредо его работы. Внезапно некое чувство овладело им. Ему захотелось поворчать вслух, как делал это дядюшка Вилли. Дядюшку Вилли боялись и уважали все. Именно он после скоропостижной и необъяснимой смерти отца, взял на себя заботу о семье своего брата Ирвина Пульке. Именно он в 1922 году вступил в СА, разглядев в штурмовых отрядах «силу Германии». Именно он, в 1933 году пробился в СС поняв, что это «совесть Германии», а 30 июня 1934 года, в «Ночь длинных ножей» в упоении расстреливал своих бывших однопартийцев, «предавших Германию и фюрера». Именно после той «ночи», дядюшка Вилли, с кем то посидел в пивной, с кем то пошептался, попал на приём к кому то и семью Пульке навестил молоденький унтерштурмфюрер и предложил пройти собеседование. С того дня Йозеф и работает на Кнайпхофе в лаборатории Кенигсберг -13.
Что ж, в кабинете всё равно никого нет. Можно и поворчать о том, что большая половина лаборатории, дармоеды и очковтиратели. Прикрываются древними рунами и делают вид, что руны работают. При этом занимают не маленькие посты и получают хорошие деньги. Настоящая работа только в их отделе. Инопланетяне – вот ключ к реальному могуществу Германии. Только неизвестные доселе технологии дадут стране фору невиданных масштабов в сравнении с другими государствами. А вызывать джина из бутылки или дьявола из пробирки, пфуй, смешно. Как можно вызвать то, чего не существует? Они хотят бродить по параллельным измерениям, как по собственным подвалам. Спустился по лестнице, поднялся и ты уже в спальне «Дядюшки Джо» или «Бленхеймской Крысы». Пиф, паф – и нет ни одного, ни другого. Красота!
- Так Вы всерьёз полагаете, что дьявола не существует?
- Конечно! – ответил Йозеф и ошеломлённо обернулся. – Вы кто?
Только что в кабинете никого не было. Сейчас в кресле в углу кабинета, непринуждённо закинув ногу на ногу сидел обергрупенфюрер играя серебряным жезлом.
- Можете звать меня просто – her Woland, а Вы зря так думаете о своих соратниках. Это они просили меня придти, я и пришёл. Моё присутствие – это может являться доказательством?
- Доказательством чего?
- Ну, того, что дьявол существует.
- Не уверен. А, вообще то Вам не сюда, это по коридору на …
- Да, знаю, я, знаю. Вы не поверили мне. А мне было интересно посмотреть на людей в нынешнем времени. Да, увы, люди ничуть не изменились. Лицемерие, жадность, приспособленчество. Неверие в реальность.
- Это в какую реальность?
- В происходящую, милый Йозеф. Несколько лет назад у меня уже был подобный разговор с геноссе Берлиозом в Москве …
- Берлиоз – француз и умер в прошлом веке.
- Да нет, это другой Берлиоз. Тот тоже не верил в реальность. А поверил только тогда, когда ему отрезали голову. Всё же прав был Га-Ноцри, люди не умеют видеть очевидного, слышать громкого. Некий господин даже взялся описать ту историю. И что же? Когда я заглянул в рукопись, ужаснулся. Там было не более 19,5% правды. Пришлось вмешиваться. Автор переписывал работу несколько раз. В итоге появился более-менее сносный материал. И не смотрите на меня будто я – приведение. Вам ещё суждено будет самому попробовать это амплуа. Вас смущает мой вид? Пожалуйста.
Перед Йозефом сидел, уже генерал Красной армии. С лампасами, ремнями и звёздами в петлицах.
- Я не верю этому всему, потому, что вижу: человечество способно само себя обеспечить, без помощи потусторонних сил, - с пафосом ответил Йозеф, тем более такая нация как немецкая. Смотрите, только за последний век, сколько было сделано: у людей есть электричество, водопровод, канализация, трамвай. Телевидение, наконец. Если Вы видели, то открытие олимпиады транслировали по телевизору. И, это всё, без Вашей помощи!
- Бедный, наивный Йози. – нарочито сожалеюще воскликнул посетитель. Теперь он был уже в строгом гражданском костюме, с белой хризантемой в петлице и монокле в левом глазу. – Верь мне. Человек может не так уж много. Не пройдёт и десятилетия, как само понятие «Восточная Пруссия» уйдёт в историю. Сапоги русских солдат будут топать по мостовой, где ходишь сейчас ты. Почти все дома обратятся в руины. А местный народ будет изгнан с этой земли.
Два разноцветных глаза приблизились вплотную к лицу ошеломленного учёного, стены вокруг поплыли и он увидел свой любимый город в огне. Умирающие в этом огне здания, мосты, машины и толпы людей сгорающих заживо.
С трудом стряхнув оцепенение, он отпрянул, споткнулся и рухнул в своё кресло.
- Я понимаю, это гипноз – с трудом выдавил он.
- Ну, хорошо, а что ты примешь в доказательство?
- Что то явное, из ряда вон выходящее. Чтобы видел не один я. Чтобы, чтобы …
- Ладно, не мучайся, загадай желание. Такое, которое подтвердило бы наш разговор.
Всё было очень неожиданно. Мысли метались, словно стайка мелких рыбёшек на мелководье в Пилау. Слегка поблёскивая на солнце серебряными спинками, не давали не только поймать себя, но даже и разглядеть толком.
- Я хочу, … хочу, увидеть будущее, через сто лет. И чтобы мама была со мной и чтобы дом наш был. Вот!
- Ну, что ж, слово сказано. Да будет так!
Город пылал. В напалмовом огне рушились дома, мосты и кирхи. Несмолкаемая канонада сливалась с воем английских бомбардировщиков. Немного поодаль, видимо в одном из последних очагов сопротивления, слышны были рычащие команды перемежающиеся пулемётными очередями и взрывами. Лязг гусениц и рёв танковых моторов заполнял всю улицу. В маленькой квартирке над аптекой седая женщина пыталась остановить сына:
- Йозя, не ходи туда. Ты ведь только пришёл. Если твой тайник до сих пор не нашли, не найдут и потом. Еды у нас пока хватает. Пережди, пока утихнет этот кошмар.
- Не волнуйся, мама, со мной ничего не случится. Смотри, из всей нашей команды уцелел лишь я. Все остались там, на Кнайпхофе. Нужно идти сейчас, пока темно.
- Йозя, побудь со мной. На улице совсем не темно. Смотри, какие пожары. У меня нехорошие предчувствия.
- Не волнуйся, кое-кто обещал мне, что мы с тобой ещё увидим будущее.
Он подхватил лопату, стоящую в углу, послал матери воздушный поцелуй и проворно шмыгнул на лестничную площадку. Медленно, крадучись, по стеночке вышел на улицу и огляделся по сторонам. Не соврал her Woland. Все дома вокруг были неузнаваемы. Все были разрушены, некоторые ещё догорали. Лишь дом с аптекой высился милой шкатулкой среди этого хаоса. Задачка была несложная. Рывком преодолеть открытый участок, а дальше по развалинам, до тайника рукой подать. Но, едва он сделал первый шаг на тротуар, как из –за развалин выскочил русский танк. Один из тех монстров, что штурмовали их укрепления на острове. Непробиваемый для фаустпартонов, с навешанными на броне листами железа, кроватными сетками и ещё Бог знает чем. На броне, как обычно сидела пара автоматчиков. Сверху раздался крик матери:
- Осторожно, Йозя!
- Фаустник! – громко крикнул тот, что сидел слева и выпустил короткую очередь в Йозефа.
- Сверху! - крикнул второй и выпустил очередь по окнам.
Всё произошло одновременно. Падая Йозеф подумал «Фаустник? Откуда?». Увы, он не увидел, что в свете пламени его тень с лопатой наперевес очень напоминала солдата, стреляющего из фаустпатрона. Он не увидел, как сломанной куклой повисла на подоконнике его мать, в последней попытке спасти своего ребёнка.
Пробуждение было очень странным. К действительности его вернул голос her Woland.
- Ну, вставайте, вставайте, хватит прикидываться.
Он поднялся. Город всё так же горел. Но, огонь был уже не ярким, а каким то призрачным. Звуки остались, но были какими то приглушёнными. Его любимый дом напоминал игрушку из далёкого детства. Домик под стеклянным пузырём. Встряхнёшь – закружит вьюга. Только этот пузырь вдобавок переливался всеми цветами радуги.
-. Я свою часть договора выполнил. Ваш дом будет стоять ещё девяносто один год и два месяца. Если, конечно, кому то не взбредёт в голову его реставрировать. И всё это время вы с мамашей будете контролировать нашу сделку. Увидите будущее. А ваши тела захоронят через три дня. И не пытайтесь выйти за пределы «сферы» не получится. Да и ещё, если вдруг, маловероятно, какая-нибудь чистая душа вас увидит и пожалеет – вы свободны. И дом рухнет в тот же день. Ну, всё, теперь позвольте откланяться.

___________________________________________
Трудовой лагерь – одно из названий концлагерей.
Унтерштурмфюрер – лейтенант СС (самое младшее офицерское звание)
Обергрупенфюрер – генерал СС
«Дядюшка Джо» - Сталин
«Бленхеймская Крыса» - Черчиль
Геноссе - товарищ