Счастье в руки не возьмёшь

Виктор Матюк

Счастье в руки не возьмёшь

Основных постулатов жизни не знает любопытная молодежь: что посеешь, то пожнёшь,
Счастье – не ***, в руки не возьмёшь, но без него никак не проживёшь! По крайней мере,
О размерах потери можно судить о снижении женского доверия к тебе, року и судьбе!
Не хрен на жизнь роптать и *** на хуй менять, к тяжестям бытия надо медленно привыкать,
Вот такая нелепица вокруг члена постоянно вертится! Знает честной народ, что член - не пароход,
Всех не поместишь, свою совесть не простишь, коль хер между землёй и небом надолго завис!
Коротка его сексуальная жизнь, его высокий план никому неведом, он был когда-то домоседом,
Он сполна испил благодать свою и неоднократно побывал в раю! Теперь гнёт линию свою,
Я же вместе с ним грех творю, ставлю палочки молодым распутницам для галочки,
Стремлюсь быть равным богу, маршируя со временем в ногу!
Походкой твёрдою мну траву мокрую, прижимаюсь щеками к окну,
Но честь смолоду не берегу! Выше *** не прыгнешь, можно на хуй робко присесть
И рыбку одним махом съесть! Он и крепок, велик и могуч, словно солнечный луч,
Он воспрянет вмиг, так что держись за его гриву, старик, а то свалишься с копыт,
Не ставь бабу раком, слёзы градом вдруг хлынули, досужие мысли сразу отринули,
Но не сгинули в преисподней, он в белье исподнем застыл в ожидании воли господней!
Покамест терпится, авось, уйдёт с головы нелепица, всё опустится долу, я не об этом глаголю,
Дело в том, что в мире земном очень ветрено, мы же неуверенно смотрим вперёд,
В толпу собирается пришлый народ, внезапный голод пройдёт и даст бог,
Случай назад наши мысли вернёт! Плакать нечего, нет ни солонины, ни печева,
Давно подмечено, что чувство ужаса ходит по грязным лужицам, топчется и кружится
На одном и том же месте, обеспокоенное потерей совести и чести! У него затрапезный вид,
Оно не знает, что творит, деньги берёт в кредит, ими полночи шелестит, до утра кровать скрипит!
Весь дом ни минуты не спит, кое-кто в его сторону пальцем грозит, но ему и чёрт не страшен,
Никто не опасен, нам не надо басен, ты не спишь ночами, мысли ложатся штабелями,
В них без бутылки не разобраться перед тем, как навсегда скончаться! Теряю время впустую,
Не берегу жизнь холостую, гуляю напропалую и в минуту любую оступиться могу я,
И никак не пойму: что и к чему? А на том берегу перелески в снегу, березы гнутся на ветру,
Кружится голова, мимо пролетают знакомые с детства слова, воет метель, стонет пурга,
Прохудились оба сапога, я же греюсь у костра с вечера и до утра, так же само было вчера!
В своих грехах мы сознавались, в силе и ловкости соревновались, но вновь оказались
В бездонной яме вдалеке от божьего храма, вода чистая в реке, крест зажат в правой руке,
Не слышно шороха дождей, невдалеке не видно высоких вождей, они были наяву грубы,
Поднимали народ для борьбы в минуты всеобщей скорби под зов полковой трубы!
Неужто и мы накроемся кумачом, раздвинем ширь плечом, и уж потом смажем пятки сургучом,
Тихим выглядит речной затон, что-то тихо сквозь сон шепчет он, едва слышен его баритон,
Но не разобрать его слова, надо было сперва уравнять людей в правах,
Ибо в грешных телах только тлен и прах, и крупные слёзы на бессонных глазах!
Поливая мысли кровью, с нестерпимой болью подхожу к изголовью всесильной любви,
Там нет обострения классовой борьбы, в тот миг все люди равны! Через временной срез
Видна огромная брешь, там всё есть, что хочешь, бери и ешь, коль не дорога тебе честь!
Заметь: блестит на солнце не только золото, но и медь, их надо иметь, чтобы зло перетерпеть,
Схватить бы господний дар, спрятать бы его в старенький чемодан, зайти по дороге в храм,
Пусть там в час заката пролетают рядовые часы и знаменательные даты,
Когда ты в сутолоке мирской суеты практически перестал заниматься собой,
Оставил сокровенные мечты, погрузившись в мир душевной пустоты, отказавшись от борьбы!
Мысли трепещут и особенно не блещут в миг полёта, заброшена любимая работа,
Она заживо отрезана от бытия скромного и пресного, а кого волнует оно?
Мысль летит быстрее, чем птица, её не удержат любые границы,
Лишь молодые и толстозадые девицы – на все руки мастерицы
Пытаются на отходящий поезд как-то примоститься, а он мчится по полям и долам,
Мимо проплывает старинный златоглавый храм, но бабы рядом, на спящих женщин глядя,
Пьяные мужики поднимают бокалы свои за грядущие успехи, снимают с себя боевые доспехи
И готовятся к ночным утехам, с грехом пополам расставляют точки по нехоженым ещё местам,
Но неподдельный страх блуждает в высях, словно баба на сносях в бумажном пепле скрывается
И бог весть, чем перед родами занимается! Не попасть бы сгоряча под сильную руку богача,
Пусть грядущие несчастья и муки обойдут грешников стороной, им нужен повседневный покой!
Просвет в окошке внезапно сузился, старик в очередной раз перед девицей оконфузился,
В одно мгновенье лопнуло её терпение, она упала на колени, словно из печи горящее полено,
Ей тление - не по душе, ей зябко спать наедине в холодном шалаше, нет прежнего тепла в душе,
Всё, что вовне отдано первому крику молчания, и вот вопль отчаяния вырвался наружу,
Презрев непомерный холод и лютую стужу! Из искры не возгорелось яркое пламя,
Едва трепещет знамя над седой головой, но мысль охвачена предстоящей борьбой,
Она бы покой обрела, если бы сквозь все терны бытия стремглав прошла,
Впереди многотрудные дела, и только опосля будет капать липкий пот с высокого чела!
Плоть разгорячена и раскалена добела, пора утешения ещё не подошла,
Она свои тонкие кружева едва плела, и над ночным миром робко плыла,
Пока блеск ночного света не затмили грозовые облака! Привет! Пока!
Оставьте в покое мужика! В те далёкие времена он послал бы всех одиноких женщин на   ,
И едва не слетел с каблучка, но чудом удержался на месте ямщика! Мелькают веси и города,
Мысль уходит в бега, её стезя трудна и нелегка, трудности в быту и неприятный привкус во рту!
Бегу куда-то, небритый и патлатый, путаю числа и даты, странные миражи мельтешат на потолке,
Слёзы текут по щетинистой щеке, крест в руке, а ты идёшь по узкой стезе почти налегке,
В одном дырявом и старомодном пиджаке, но не холодно тебе, иней застыл на длинной бороде,
И только страстное желание жаждет возгорания, но в течение уходящего дня нет искры для огня!
Будет день и будет пища, в грязи высокие хромовые голенища,
Безумцы и полубоги ходят по одной и той же дороге, несутся куда-то,
В ушах шарики из белоснежной ваты! Розданы мандаты кухаркам и солдатам
На право жить и властвовать, баловать и воровать,
Чтобы с алых роз вправду и всерьёз крохотные лепестки срывать!
В дни великих бедствий без особых последствий мысль сквозь тину прошла,
Вспугнула голодную на привязи скотину, и тут же ушла со двора бог весть куда!
Холод декабря напомнил о себе с утра, нет на грешнике креста, его душа грешна,
Но плоть вольна в выборе своём, её легче жить вдвоём, можно не думать ни о чём,
В своё время тяжкое бремя давило на слабую плоть, помог в тот миг Господь зло преодолеть,
И на мир иными глазами пристально посмотреть, чтобы впредь не попасться в дьявольскую сеть!
Распластавшись орлом, бес спорит с поддатым мужиком о счастье мирском,
Он вышел из пивной лавки, был помят в давке работницами прилавка,
На фуфайке не осталось даже булавки, сделаны ставки за соседним углом,
Работницы прилавка всегда будут с барышом в деле малом и большом
Их небо прикроет собственным крылом, им не писан закон! Счастье собирается по крупицам,
Потом легко прилипает к пышным бабьим ягодицам, но член не мяучит и не хнычет,
Только указательным пальцем в соседскую избу тычет, живёт подобно скитальцу,
Ест сало со смальцем, но дальше носа своего не видит ровным счётом ничего!
Зла совокупная рать начала вблизи во всём сиянии блистать, и во всё воронье горло орать,
Что грех бумажный будет жить весело и отважно, не столь важно, где и с кем он будет спать,
Главное – не подкачать и простоять хотя бы до утра у чужого резного крыльца,
Унылая пора, на носу метели, пурга и сорокоградусные холода!
Вот-вот задуют ветры с утра, дух людской летит над многоголосой толпой быстрее ветра,
Он уносит шляпу из толстого фетра, сумрак ночи затмевает очи, дни становятся короче,
Резкий контраст - в мыслях и делах, забыт Экклезиаст, на этот раз от мыслей осталась малая часть,
Всему – своё время, всему - свой час! Что толку знать: кто против тебя или кто за тебя?
Важно знать себя самого, и благоволит ли к тебе Божество? Знать и презирать,
В тот миг с небес спуститься к тебе долгожданная благодать! Не думай о тленном,
Небо помогает смиренным, займись делом первостепенным, не будет тебе вреда,
Когда после тяжкого труда, с тебя как с гуся вода,
Усталость, как пришла, так и ушла, бог весть куда!
Бог так этот мир устроил, что только праведников он вниманием удостоил!
Взявши в руки крест, подними к небу собственный перст, и начинай жизнь с нуля,
Иди и не останавливайся! По иному нельзя, трудно подражать Христу, теряя время попусту,
Приготовься к перенесению многих бед, тогда твой крест будет лёгким,
Как его указательный перст! Счастье есть, но где оно? Вокруг не видно ничего!
Знай, что рай - не на земле, коль угодно будет тебе, степенно иди по собственной стезе,
Обитай в пустоте, всё почитай за суету, авось ближе к утру, оставишь вожделение
И попросишь у бога прошение! Не желай, чего не следует иметь, знай впредь,
Что оно тебя затруднит, особенно твой повседневный безрадостный быт!
Труды и скорби плохо переносит даже верблюд двугорбый,
Теснота и нужда с тобой будут во все времена! Полночная звезда мимо твоего дома проплыла,
Твою тропу осветила, но грехи никому не простила, что было, прошло, вновь вспотело чело!
Девки рядом вертят толстым задом, их губы в яркой помаде,
Накрашены до блеска ресницы у каждой слащавой девицы,
Отец небесный принуждает нас вкушать хлеб пресный, мужики из деревень окрестных
Не балуют жён и детей своих, пусть у других они балуют, грешат и жируют,
Но, уставши от мирских причуд, траханье - не считают за тяжкий труд, страсть то там, то тут,
Её повсюду ждут и на поводке к общему корыту из последних сил ведут!
В далёкие времена в семье всегда главенствовала жена,
Хотя она до сих пор всему – голова, коль она и терпелива, и умна!
Тот, кто после сытного обеда, мудр беседой и крепок телом, не станет спорить с соседом
О страстях мирских, он на краткий миг забудет напрочь о них, такой незначительный штрих
Коснулся девичьих ресниц, глянул на чужую избранницу впритык, она показала нахалу язык,
Он к такому обращению девиц, кажись, не привык, не юноша и ещё не старик
Был с судьбой накоротке, но пребывая в азарте, спутал все козырные карты,
Ему на этот раз не хватило фарта! Не в масть пошла карта! Было желание,
Оно озорно и огромно, ведёт жизнь монотонную, потому что не приучено к труду,
Проходит мимо шаловливых людей, и только вокруг ****ей расставляет множество сетей!
Кто в них попадётся, тому счастье улыбнётся, но откуда ему взяться, если не за что держаться?
Люди сторонятся, им не на кого ровняться, приходится без дела по улицам слоняться,
От жажды сна и желания всех судить, охренел повседневный русский быт,
Подходишь к соломенному тюфяку, напишешь строку, и до утра спишь на одном и том же боку,
Ближе к утру встретишь чужого слугу, передашь привет незнакомому мужику,
Тебе награду посулят, а ты потупишь в стену собственный взгляд и вновь останешься без наград!
Трудись и впредь – не без добрых людей белый свет, зачем тебе вознаграждение,
Под ногами камни преткновения, они заводят грешника в заблуждение холодной ночью,
Вместо тире отставит многоточие! О, боже, хоть грешники - пасынки твои, но всё же
Они в душе с богом, хотя и петляют по узкой дороге! Остановишься у холодного источника,
Выпьешь воды из старого солдатского котелка, потом дрогнет одна рука,
Ведь твоя строка не прощает земляка за вытягивание жил, хотя он скромного жил,
Но выпить за чужой счёт безмерно любил, никогда не читал Экклезиаст,
Изредка винным запахом тебя обдаст, и ляжет спать, ему ровным счётом наплевать,
Кто будет смеяться, а кто горевать? Уснувши сладким сном, он пошёл иным путём,
Во сне оставил отчий дом, прикинулся немощным стариком, обмануть толпу ему удалось,
Этот жуткий прохвост много поклажи на себе не нёс, его жизнь не пошла под откос,
Но и ему пришлось задуматься о ней всерьёз, не судилось и не сбылось счастье поймать!
Только человеку наглому и дерзкому можно одному пройти, презрев судьбу, сквозь тьму,
Но не ему! Он всю жизнь виновного искал, а запал иссякал, он устал от повседневного бытия,
Бог – ему судья, но не я! Его душа грешна, в том не его вина! В пропасть катится страна,
Но так не может длиться вечно, бытие скоротечно, а тебя тревожит одно и то:
Как бы кто-то не разбил оконное стекло, хотя и не вымыто дочиста оно! Если бы сны сбывались,
События бы иным путём развивались, мы не с теми людьми якшались, не тех любили,
Не тех боготворили, вот и решили, что жить невыносимо в грязном городке,
Где буквально все с тобой накоротке! Зачем всё это тебе? Ты спишь в трико,
На столе - прокисшее молоко, но преходяще всё! На улице горит фонарь всё так же, как встарь,
А холодный декабрь проходит сквозь старое пальто, и превращает замерзающую плоть ни во что!
Отсюда всё пошло, до окраины русской земли дошло, ничего не ведая про зло, не сберегло оно
Ни святого камня, ни старинное княжеское знамя, но из искры возродилось яркое пламя,
Предвидя заранее грядущие муки и терзания! Как-то летом на лоно земли лёг луч рассвета,
Мир содрогнулся, озноб прошёл по телу, чела грешников коснулся и вновь к небу взметнулся!
Нервы слабые не только у беременной бабы, но и у ветхого старика,
Ему Харон сделал намедни прощальный поклон, в тот миг ветхий старик стоял у распятья,
Шатаясь, шептал слова молитвы, заикаясь, в грехах признаваясь как на духу,
Не прислушавшись ни к кому, смело продолжал гнуть линию свою,
Вдруг резко пошатнувшись, то ли о глыбу льда на скользкой стезе споткнувшись,
То ли неловко запнувшись о торчащий камень, увидел исходящий из светильни пламень,
Но сразу оказался лежащим на каменном полу, сухая испарина появилась на морщинистом лбу!
Ему ни к чему лишний раз искушать свою горемычную судьбу,
Огонь Прометея раздобыт из камня, его яркое пламя осветило Киевскую Русь,
Прошли тоска и грусть, словно из сизого дыма всплыли в памяти будущего инока,
Нынче - старца одинокого, очертания древнего Афона и Рима!
Прошлое невозвратимо, не проходите мимо мелкой женской слезы цвета бирюзы,
Ничего не говори, лучше промолчи, пока в лесу токуют глухари и под окнами воркуют голуби!
В тот же час владельцы мира в тиши и покое непробудно спят, только на всю округу бабы храпят,
Снаружи холод и стужа, там замёрзшие лужи! Округа мертва, в каждом слове – примятая трава,
А поступь Творца - в пределах одного дня неспешной ходьбы, если бы мы были не столь наивны
И умны, не поддались бы искушениям сатаны, а молча, ушли от бесплодной болтовни! Всего лишь
Беспредельная высь приковывает взгляд к себе, на мне старое пальто, в крупную клетку оно,
Но протерто до дыр оно, словно швейцарский сыр! Схоже, везде одно и то же,
Кто-то положит, кто-то возьмёт, и в тайное место унесёт, миг бытия над головой простёрт,
Словно загадочный натюрморт! Из звездных лучей соткан узкий степной ручей,
Что тихо и скромно шумит за спиной моей, мыслей - не густо, в карманах – пусто,
Прийти бы в чувства, ан, нет, в голову лезет несуразица и бред!
Вот такая катавасия с вечера и до утра ставит мысль на попа, не безмолвствует толпа,
Она попала в лона греха, кто бы ты ни был, коль ты в этот мир прибыл жить и творить,
Ты должен слова сокровенной молитвы произнести, зажав святой крест в своей горсти,
Чтобы не стать злодеем и святотатцем, а зачем? Если тлен и суета – не для высокого ума,
Даже небесные подсказки сгущают краски бытия, навряд ли я постигну суть творений бога,
Их слишком много, а у меня одна дорога, в душе – боль и тревога, из нас любой,
Слившись с толпой, слагает себя по частям, мысленно отстраивает златоглавый храм,
Но подойдя к куполам, замечает разбросанный на земле утиль и хлам, вменяя в вину властям,
Отсутствие интеллекта и юмора и пока не умер он, приходится круглые сутки в каждой шутке
Вечный зов небесных богов искать, но вокруг тьма и мрак и ничего не видать! ****а мать,
Как цепь невзгод прервать? Неужто нужно бастовать или властей критиковать? Уходят годы,
Нет приличной погоды, дымят по-прежнему заводы, тонут пароходы, прохудился ботинок,
Секс, как рынок, требует изобилия и свободы, мне бы вернуться в молодые годы,
Чтобы, взявши в руки стократную лупу, вблизи увидеть собственную залупу!
Пишу грубо не потому, чтобы доставить неприятность члену своему, дело сводится к другому,
Жалобные стоны доносятся из тихого речного затона, там захолустье, там безлюдье,
Одним словом – глушь и глухомань, изредка пролетит вдалеке старенький аэроплан,
Там лошадь ходит без узды, как ты на собственную жизнь не посмотри, она – плод небытия,
Вряд ли я в шуме убегающей волны услышу грохочущие камни, летящие с лысой горы,
Отсюда небесные дали совсем не видны! Старость впереди и скрип больного сердца в груди,
Неисповедимы Господние пути, как их безбедно пройти? Зима, не шумит за окном трава,
Почти не падает наземь пожухлая листва, годы летят, под ногами вертится толпа внучат,
Страсть покоя не даёт, душа просится в полёт, пусть я малость приврал, неправду написал,
Поводок рока оборвал, жизнь жестока, но кто здесь без порока? Только те, кто на небесах,
Грешны даже бабы на сносях! Грех заложен в наших мыслях и делах, а в устах и того подавно,
Ему люди служат исправно! То – то и оно, нам издавна завещано: думать одно, а делать другое,
Нынче время такое, что даже изгои землю рогом роют, но кровью свой грех уже не смоют!
Горят их лица, им бы своих пороков сторониться, ан, нет, к ним стремится даже пожилой сосед,
Грехи выползают из всех щелей земли, их руки в грязи, ноги в пыли, они в коротких шортах,
Каждый взнуздан и осёдлан чёртом, только за дальним пригорком, виден дом с огоньком в окне,
В нём старик коротает время наедине, он спит на дерюге, невдалеке воют холода и стонут вьюги –
Дьявольские слуги, обрекая одинокую жизнь на горесть и муки! Больные руки сжимают перо,
Трясётся оно, но скрипит всю ночь ещё, пусть жизнь лишена сна, пусть ругается сварливая жена,
А за окном идёт братоубийственная война, сюда пришла соседняя братва, ею правит Сатана,
Ему плевать на женский плач, он – жесток и горяч, пусть тыща всяких неудач, нам их не миновать,
Но мы не станем бежать из родных мест, у нас порох в пороховницах есть! Жестокость и месть,
Как нержавеющая жесть дают о себе знать всякий час
И об этом знает наш закоренелый враг, бывший славянский брат!
У него на глазах розовые шоры, на сапогах – гусарские шпоры,
Он засел в глубоких норах, перед ним мои бескрайние просторы,
Ну, что готовы: по зову беса умереть за Сатану и продолжать братоубийственную войну?
Никому нельзя верить на слово, только богу одному! Томятся и толкаются люди,
Среди них попался один зануда, странный садовод, он вершит свой цикл наоборот,
Всю планету поражает, сперва растит и прививает, а потом сажает по тюрьмам и лагерям,
Нет покоя даже бабам и старикам! Причудливее нет повести,
Чем «Последние новости» в соседней стране на «Первом» и ОРТ,
Можно пошло думать о причудах русской совести,
Ведь мысль всегда в пути, накось – выкуси и правды не проси,
Так издавна принято на голодной Руси! Всем прощаются грехи за палку колбасы,
Патриарх и тот постоянно народу врёт, что «русская весна» не принесла разброд
В славянские души, но Сатана крошит и рушит, горло жажда сушит, на дворе холод и стужа!
Я же бью баклуши, было бы намного лучше предоставить волю себе, но так угодно року и судьбе
И ничего не остаётся мне, как жалеть хозяек, не снимающих с себя стёганых фуфаек,
Страна гола и необута, она доживает последнюю минуту, а Сатана всё так же шутит,
И сеет смуту среди единоверцев своих, ветер перемен в чужой стране давно затих,
Он был силён и велик, но болезненный с виду мужик пропил Русь с кондачка,
И не дрогнула в тот миг его рука, он ушёл в бега, оставив после себя своего раба,
Слуга двух господ на уши поставил народ, не сеет, не пашёт, а жнёт и в свой карман кладёт доход!
Бабы без чулок и шалей в холод лютый, голодные, немытые и необутые,
Почти все предаются пьянке и гульбе, иноверцы руки потирают, ибо заведомо знают,
Что всем, кто сегодня веселятся, завтра придётся горькими слезами умываться
И с сокровенными мечтами надолго расстаться! Какой стороны людям держаться?
Водки вдоволь попили, носы друг другу разбили, тост за здравие провозгласили,
Поседели у печки, вспомнили, когда ели мясо и гречку, в дому, как в будке собачьей,
Хвост отморозишь в одну минуту, фу ты, Русь голая и необутая навевает тоску и грусть!
Вихрь над ней вцепился в тучи, словно болезнь падучая и при каждом удобном случае
Кого угодно до смерти замучает, холодной ночью мы увидим воочию, как бес когтями
Сообща со своими врагами попытается разорвать в клочья все запятые и многоточия!
Была у нас общая стезя, нынче нет ни ***! Прощайте, братья во Христе, грех на вас и на мне!
Нынче мы сами по себе! На войне, как на войне: или вы нас или мы вас! Пусть божий глас
На путь истины наставит всех нас! Всему – своё время! Всему – свой час!
Скорее бы ноги вытянул ваш педераст! На этом завершаю свой рассказ о гайках и винтиках,
Содержащих богом проклятую власть! Ничто не ново, вот только люди ***вые ходят без обновы
По бескрайним просторам шаг в шаг, коварен враг, я бы сказал так: народ – дурак,
Вот потому и бардак везде: на небе и на земле, а в голове – несуразица,
На грядущем поколении всё скажется: узелок развяжется, ****а мать,
Простому люду не дано умом «Великую Русь» понять! Ей не устоять перед буреломом,
Придёт мужик с топором и ломом и череп антихристу проломит, а народ будет бедно жить,
Водку вёдрами пить и чужих баб втихаря любить, пока ***, как пень целый день стоит,
А когда упадёт, час кончины придёт! Земля уже заколыхалась, недолго ждать осталось!
Моим словам можно верить или верить, но какой мерой вселенский грех славян измерить?
Мы все родились под одной звездой, и были крещены судьбой, нынче бывший брат – враг мой,
Его кованые сапоги по чужим дорогам стучат, из стольного града нам пальцем грозят,
Нам на эти угрозы плевать, вот только на Руси по усопшим парням матери будут долго горевать,
А власть, разинув ненасытную пасть, продолжит врать и число погибших до кончины скрывать!
Сатана – не демократ, слишком маловат, лысоват и жидковат,
Не может из штанов достать рейтинг свой, явно не мужик и не герой,
Он боится НАТО, нас хоронить ещё рановато! Дело в шляпе! Простите за выраженье,
Но этот кегебист вшивый, плевок ****ы паршивой, попытался вытащить из нас жилы,
Но мы и живы и здоровы, и пережить любые невзгоды готовы, и о грядущем сражении
Ещё долго будут вспоминать подрастающие поколения,
На нашей дружбе поставлен жирный крест! Так оно на самом деле и есть!
Весь цвет украинской нации давно расставил свои интонации во имя величия и славы,
Это вы, а не мы в годы былые подтирали зад Мамаю и Батыю! Оставьте разговоры пустые,
Читая эти строки, впитайте в себя истории уроки! Ничто не проходит бесследно,
Забывать об этом вредно! Мы медленно идём в Европу, вы же стремительно катитесь в жопу,
Подобно последнему холопу! Где же ваше величье, станичники, бывшие опричники?
Из двух количеств нечего вычесть! Попрана честь, замордована совесть,
Правда принимается в штыки, о былых временах из-под полы вспоминают ветхие старики!
Не обладая мощным телом, Русь на фоне белом покрылась пеплом серым,
Иноверцы своего часа ждут, худшие времена вот-вот грядут! Верней, в один из дней
Кто-то пожалеет об участи своей! Правды там нет, всё окрашено в красный цвет!
Даже грех и тот словно конфету людям кладут в рот, только жуй, всё равно получишь ***!
Дадут серпом по яйца, молотком - по голове, вот каждый ищет своё счастье только ****е,
Но нет его нигде, коль нет царя в голове! Я вам честно говорю: «Волю свою, зажав в узду,
Кровью землю окроплю, если надо, за Отчизну умру, но не отдам врагу на поругание
Свои древние святыни и предания, мы будем работать, на жизнь роптать, а пока рядом враг,
Белого света нам не видать!» Как говорилось издавна на Руси: «Отсоси и больше не проси,
Не охай и не ахай, все награбленное пойдёт когда-то прахом!», работай и план выполняй,
Выполнил – посылай начальство в ****у, не выполнил – на ***! Пей, гуляй и баб трахай!
Авось, обезумевший пёс, поджавши хвост, уйдёт на заброшенный сельский погост,
И вопрос, вставший ребром, будет решён не топором и мечом, а полюбовно, то есть бескровно!
Хватит выполнять пятилетки, жопа гола, небо в клетку!
За бумажные рубли мы зажить богато так и не смогли,
Планов громадьё в прошлое давно уже ушло! Не осталось ничего,
Спасибо Ельцину за всё! Пустая голова у уральского льва, его нимб над Русью простёрт,
Она являет истинный натюрморт былого величия, бог – вам всем судья, но не я, господа!
Не по чужой подсказке я иногда сгущал намеренно краски, пытался среди пьяных лиц
Найти достойных девиц, но натыкался на жриц любви, отдающихся за деревянные рубли,
Мы бы за доллары могли, но не уберегли пенаты свои, их осквернили заклятые враги!

г. Мариуполь
21 декабря 2016 г.
0:50