Великий майский День Победы

Сентябрь месяц 1941 года был чрезвычайно напряжённым.
Фашисты подходили к Донбассу.
Поток беженцев хлынул через наш город. Обстановка накалилась.
Красная Армия отходила. Остро встал вопрос о нашей эвакуации. Но
отец эвакуироваться не хотел. Ему шёл уже шестой десяток лет.
Отсидка в тюрьме по доносу, переживания бесследно не прошли для
него. Он часто болел, получил инвалидность. Уезжать куда-то в
неизвестность ему было тяжело. Приходили в гости родственники,
друзья и просто хорошие знакомые, которые не советовали нам
уезжать. Особенно старался его знакомый по работе некто Гнат
Хижняк. «Куда и зачем вам уезжать, – уговаривал он. – Тут у вас
дом- полная чаша, а там неизвестно, что будет. Немцы – народ
цивилизованный. Мы видели их здесь в 1918 году – нормальные
люди. Не слушайте эту брехню по радио об их зверствах. Это гнусная
сталинская пропаганда». При этих словах в его маленьких, глубоко
посаженных, глазках загорались злобные огоньки. А вся его длинная и
костлявая фигура превращалась в какого-то хищника.
Отец слушал все эти разговоры и колебался.
Мать, умная, волевая и решительная, молча обдумывая и
взвешивая всё происходящее, наконец решилась. «Нет, – сказала она.
– Мои старшие сыновья пошли добровольцами в Красную Армию и
сражаются на фронтах с фашистами, и мы с ними не останемся здесь».
***
Был дождливый серый октябрьский день, когда мы уезжали. Дул
сильный осенний ветер. Угольная пыль с терриконов шахт неслась в
воздухе и оседала на крышах домов, на ветвях деревьев и земле.
К нашему дому подъехала подвода. Мать с отцом вынесли два
чемодана с вещами и рюкзак с едой, поставили на подводу, посадили
меня. Затем отец закрыл на замок наш дом, и мы поехали на станцию
«Никитовка». Там стоял последний эшелон с платформами,
увозивший людей в эвакуацию. Меня посадили на большую
платформу, накрытую брезентом, рядом поставили чемоданы. Где-то
вдалеке доносилась артиллерийская канонада, сверкала в небе
зарница. Фронт неумолимо приближался. Но вот наш эшелон
тронулся, и мы поехали в эвакуацию. Это был долгий и тяжёлый путь,
тяжелейшее время. Время бомбёжек, обстрелов; время голода,
болезней и страданий. В эвакуации в городе Джамбуле Казахской ССР
мы пробыли два с половиной года. Но это уже отдельная история.
Мы вернулись обратно в наш город раннею весной. Ласково
светило солнышко. Было ещё холодно, но по исковерканным дорогам
уже текли весенние ручьи. Город казался вымершим, безмолвным.
Шахты были взорваны. Разрушенные дома слепыми глазницами окон
смотрели на нас. В разных частях города на высотках стояли зенитки.
Война ещё продолжалась.
Мы пришли к нашему полуразрушенному дому, в котором лишь
ветер гудел в пустых комнатах.
Через некоторое время узнали страшную весть: все наши
родственники, оставшиеся в городе, вместе с другими погибли,
приняв мученическую смерть. Когда в город вошли фашисты, Гнат
Хижняк – фашистский прихвостень – нацепил на рукав полицейскую
повязку (потом он стал начальником полиции!). У него были заранее
заготовлены списки – фамилии и адреса всех евреев, коммунистов,
комсомольцев, различных активистов, не уехавших в эвакуацию.
Он вместе со своими подручными во главе с эсэсовцем ходил по
городу и арестовывал их. Потом была проведена трёхдневная акция:
днём и ночью арестованных на вагонетках поднимали на вершину
террикона и живыми сбрасывали на дно шахты. В конце этой
фашистской акции туда же, на дно, были сброшены и вагонетки. Как
рассказывали некоторые жители города, когда дул ветер с террикона,
вместе с угольной пылью неслись и стоны искалеченных и
умирающих там людей. Потом, когда Красная Армия освобождала
Донбасс, Гнат Хижняк пытался бежать с фашистами, но был схвачен и
привезён в наш город. За свои злодеяния он был осуждён военным
трибуналом и при большом стечении народа повешен на центральной
площади.
А дальше – жизнь в городе понемногу налаживалась. Со всех
концов страны начали приезжать добровольцы, строители –
восстанавливать разрушенный город. Также восстановлением
разрушенного занимались и колонны пленных немцев, измождённых
и понурых. Постепенно восстанавливались шахты и предприятия.
Начали работать школы и детские сады. Был восстановлен городской
театр. С полей сражений начали возвращаться израненные солдаты и
офицеры. Вместе с ними вернулись живыми мои братья. А потом
настал самый радостный день – Великий
                МАЙСКИЙ ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Я помню светлый тёплый день. Большую площадь средь
                развалин,
И толпы радостных людей восторженно кричали:
                «Сталин,
Победа. Мир. Конец войне». Был месяц май. Весна
                бурлила.
В садах акация цвела, дурманом запахов пьянила.
                ***
Несли детей солдаты на плечах, им девушки цветы к
                ногам бросали.
Фронтовики в кругу друзей бои былые вспоминали.
Сверкали ордена, медали на груди – и по щекам
небритым, впалым катилась радости слеза,
И высоко над небосводом светилась радостью звезда.
                ***
Плясали парни «Гопака» и пели песни под тальянку,
А духовой оркестр в саду играл «Прощание славянки».
Бродили мужики навеселе. И вдовы в чёрном горестно
                молчали.
И со слезами на глазах друзья погибших поминали.
То был весенний майский день,
Которого мы долго ждали.
                ***
Всё это было очень давно. Но это давно ушедшее время из моей
жизни никогда не уйдёт. Оно живёт со мной. Оно – частица меня
самого.