Как старичок-лесовичок с боровичком разговаривал

     В большом лесу сейчас темно, пустынно и тихо — наступила ночь. Всё живое, что ещё недавно днем пело, цвело и развлекалось, сейчас спит. В норах спят звери, в гнездах птицы, под листочками — грибы, на опушках закрыли свои венчики лепестками лесные цветы. И только на одной из полянок, освещаемой серпиком убывающей луны, не спал большой гриб-боровик.
     Не настоящий тот был гриб, а вытесанный из дерева. Пришёл как-то на полянку умелец с топором и вытесал из пенька засохшего дерева грибок — людям, сюда приходящим, на забаву и удивление.
     И действительно, днём тот гриб никто не обходил стороной, все находили время полюбоваться им, кое-кто и присаживался на него, впрочем тут же и вставал, боясь сломать. Другое дело ночью: все расходились по своим пристанищам, а гриб оставался один-одинешенек — тосковать. Вот и сейчас он тихо вздыхал да жаловался на свою долю убывающей луне.
     «Все грибы, - говорил он, - растут семьями, и когда приходят грибники и срезают их, рядом вырастают такие же, похожие на прежние. А я всегда одинок и нет со мной рядом моих братьев. И даже грибники посмотрят на меня, посмеются, полюбуются и почему-то никто из них не хочет меня взять с собой в корзину. И почему так несправедливо устроен свет? У всех есть семьи, есть братья и только я всегда один.»
     И так он вздыхал и мучился ночами и плакался своей собеседнице-луне. И думал, что никто больше его не слышит. Но это было не так. Потому что недалеко от него была нора, в который жило лисье семейство и до лис иногда доносились его тихие жалобы. То есть, маленькие лисята, наигравшись за день спали всегда крепко. Не спали взрослые лисы; они поздно приходили с добычей домой и слышали жалобные  мысли  деревянного гриба, который не знал, что он не настоящий, и искренне недоумевал, почему рядом с ним не растут его собратья и почему грибники подходят к нему только для того чтобы дотронуться рукой или даже присесть, но никогда не достают ножики, чтобы срезать и поло-жить в свою корзину.
И поняли лисы, что им надо сделать чтобы помочь незадачливому  грибу-одиночке. И побежали они, стелясь по земле телами (так как всегда привыкли сторожиться охотников и хищных зверей), лишь им одним известными тропами. Перед ними стояла нелёгкая задача — им надо было пробежать за ночь большое расстояние и к утру вернуться обратно в нору к своим лисятам. И дорога их была нелегка и привела наконец к главному хозяин этого леса — старичку-лесовичку, знакомому нам еще под именем Леший.
     Ибо известно, что у каждого леса есть свой хозяин, свой Леший. Но не надо  думать, что все Лешие обязательно плохие, и что все Лешие для того только и существуют на свете, чтобы заводить в дебри неосведомлённых людей. Было среди Леших немало и хороших. Этот был один из них; он долго уже жил на свете и знал цену всему живому. Он привык уважать и зверей, и птиц и деревья и другую растительность, и людей тоже.
Он, как всегда, внимательно выслушал прибежавших к нему задолго до рассвета лисиц и сразу понял, в чём проблема. И тут же засобирался в путь. И неважно, что это была глубокая ночь — Лешие могут не спать сутками, и перемещаться по лесу как днём, так и ночью, для них не существует времени суток, ибо они духовные существа и материализуется лишь на какое-то время, а потом снова возвращаются к своей духовной сущности.
     Вот так и наш Леший:: он стал духом, и, поймав струю ветра, который перед утром всегда усиливается, доверил ему себя нести в заданном направлении. Так что на рассвете старичок-лесовичок оказался именно на той полянке, где тосковал наш гриб. Сейчас гриб, утомлённый ночным разговором и за отсутствием подруги луны, находился в дремотном состоянии.
И старичок-лесовичок пока не стал будить его. Наоборот, пользуясь тем, что все вокруг погружено в ночную истому, он опустился на поверхность поляны и стал не спеша приводить себя в материальное состояние, то есть, стал выглядеть таким, каким он всегда являлся  зверям, птицам, растениям. А выглядел он невысоким, худым, седовласым человеком с очками на переносице с большими трудолюбивыми руками.
     Он не прерывал дрёму гриба; наоборот, он ждал, когда выглянет край  солнышка и осветит поляну и уберёт с нее зябкую росу, а его лучик согреет голову гриба и гриб снова повеселеет от света, тепла и окружающих звуков. И так и произошло. Гриб проснулся и увидел рядом с собой сухонького  бодрого старичка.
Он решил, что  это один из ранних грибников, но в руках у него не было ни корзины, ни перочинного ножика. Старичок, как и все, подошел к нему, но не сел на него , а присел рядом и  протянул свою ладонь и погладил деревянную голову гриба. При этом он не сказал ни слова, но слов здесь и  не нужно было. Он говорил в это время своим внутренним голосом, очень даже понятным деревянной скульптурке. А говорил он ласковые, отеческие слова, называя его через каждые два слова своим внучком. Он говорил грибу, что он его дедушка, что он  пришёл  его навестить, узнать, как здесь живется его внучку. Говорил грибу, что у него, как и у всех грибов, тоже есть братья, но их забрали в другие леса, чтобы они стояли там и развлекали своим видом приходящих в лес людей.
     Так они молча общались, и уже  занималось утро и просыпались разбуженные первыми теплыми лучами солнца птицы, и, звери, позёвывая, начали потягиваться на своих ночных лежанках. А по железной дороге спешили в лес на электричках первые грибники и ягодники.
     И душа гриба, далеко упрятанная в его деревянной оболочке, исторгала в  это время тёплые слёзы доверия и благодарности к своему названному деду, и ему  хотелось сказать, чтобы дед остался с ним еще на часок, а лучше на весь день. Впрочем, деревянные грибы  не умеют разговаривать – они выражают мысли всегда молча. Только старичок-лесовичок  и так понял его (лесовики умеют читать мысли ), и молча же  ответил, что нельзя ему показываться на глаза людям – его могут видеть лишь исконные обитатели леса; те же, кто приходит в лес за развлечением и наживой (то есть, люди), видеть его не должны.
     Также он дал ему понять, что расставание это не навсегда, и  они еще не раз увидятся…  Весь этот день душа гриба то  ликовала, то проливала благодарные слёзы. И ночью он спал спокойно, и снились ему его далёкие братья.
     А над ним и над всем лесом, и всеми соседними лесами висел серпик заканчивающей в ночном небе своё месячное путешествие луны. Давно у неё уже не было такого приятного ночного путешествия, как сегодня, ибо все сегодня были счастливы; счастлив был и печальник-гриб, что крепко сейчас спал, и теперь всегда так будет спать. Луна это точно знала и  довольно улыбалась в ночи …

На фото мой интернет-друг. Взято из его альбома.