Салют на улице Воровского

Салют на улице Воровского
Рассказ-быль. Из цикла «Две сестры».
Посвящается моей сестре Наташе
На улице Воровского семья прожила недолго: с осени 1948 года до весны1949. Однако событий и впечатлений в этот отрезок времени вместилось много. Напротив дома, где они поселились, стоял внушительного вида особняк с высоким крыльцом под массивной крышей. Особняк называли Домом писателей,  ребята из дома напротив там не бывали.  Однажды в зимний день у крыльца Дома писателей собралось много народа, люди тихонько переговаривались в ожидании чего-то. Кто-то из ребят сказал: «Сегодня Лебедева-Кумача хоронят. Полезли на крыльцо.» Лебедева-Кумача они не только знали, но, можно сказать, родились с этим именем. По радио при исполнении самых торжественных песен  объявляли: «Слова Лебедева-Кумача». И в школе его стихи учили. Все знали, что «Широка страна моя родная» или «Вставай, страна огромная»  написал этот самый известный поэт. Таня даже не задумывалась, что он простой человек, который может умереть, казалось, что он был и будет всегда. Когда ребята полезли сбоку на крыльцо,  сестры тоже устроились за перилами  на коротеньких выступах ступеней, с которых все было видно. Удивительно, но их никто не прогонял. Видно, организаторы решили, что не стоит устраивать суету, тем более, что ребята стояли тихо. Двери отворились. Над головами стоявших на лестнице людей медленно пронесли гроб. В нем лежал человек с желтым худым лицом и большим  лбом, уходящим в подушку. Стоявшая внизу толпа расступилась,  и гроб поставили на грузовик. Провожающие разместились в подошедших машинах. Процессия тронулась. Ребята пошли во двор, все притихли, разговаривать не хотелось. Это было в феврале 1949 года.
 В этом же месяце случилось еще одно событие, к которому ребята из 27 дома по улице Воровского считали себя причастными и относились как к очень важному их собственному делу. Это были выборы народных судей и заседателей, которые происходили 20 февраля 1949 года. В то время суд назывался народным и судьи, как и заседатели, избирались всенародно. Недели за две до дня выборов к ребятам, стоявшим у арки входа в их дом, подошли парень с девушкой и очень вежливо осведомились, не хотят ли они пойти на вечер в Красный уголок, где будет встреча с кандидатом в народные судьи, а потом концерт. Все обрадовались предстоящему бесплатному развлечению, тем более в ярко освещенный зал Красного уголка их до этого никто не приглашал. Казалось, что там тепло и интересно. Парень с девушкой, комсомольские активисты,  попросили ребят распространить пригласительные билеты: всем, кто будет входить в дом, вручать билет и приглашать на встречу. Ребята обрадовались такому важному поручению и с радостью принялись энергично предлагать всем возвращавшимся домой жильцам  билеты. Соглашались не все, но все-таки удалось собрать немалую аудиторию, перед началом встречи ребят позвали в зал, и они на правах помощников расселись на удобных местах. Кандидатом оказалась старушка очень интеллигентного вида с негромким голосом в платье с кружевным воротничком. Когда она стала произносить речь, им показалось, что она говорит не так, как обычные громогласные ораторы, а более тихо, доходчиво и по-человечески. Ребятам она понравилась. И когда она внезапно умерла, не дожив до дня выборов, они жалели «своего кандидата», но больше уже в организации выборов не участвовали. Что касается концерта, то больше всего понравилась и запомнилась песня немолодой полной дамы с низким голосом, которая все не разрешала себя поцеловать своему ухажеру, а когда он, отчаявшись, собрался уйти, смилостивилась: «Ну, уж ладно, говорю, поцелуй без разрешенья». Такой ход им казался остроумным и находчивым. Это была песня на слова Михаила Исаковского и музыку Матвея Блантера «По росистой луговой, по извилистой тропинке…», пользовалась она большим успехом на концертах самодеятельности. После того, как на экраны Советского Союза вышел фильм «Кубанские казаки», эту песню по популярности затмила незабываемая «Каким ты был…». Ее пели на всех площадках: от высоких подмостков до колхозных клубов». Ее знали и любили все женщины страны, чья молодость пришлась на войну.
На улице Воровского в ту пору было много интересных зданий, но одно было непохожим ни на какое другое. Это было здание под номером 33. В нем размещался Театр-студия киноактера (ныне Государственный театр киноактера), а раньше там был Первый кинотеатр. А еще раньше Дом политкартожан, для которых и строили известные архитекторы-конструктивисты братья В.А. и А.А. Веснины это здание в совершено новом стиле, который по-видимому олицетворял память о перенесенных страданиях ради новой жизни. Девочкам, привыкшим к классической архитектуре старых городов, не очень нравилась эта махина из поставленных друг на друга кубов, но внутри дом был гораздо красивей и гармоничней, эал был удобным с хорошей акустикой. В фойе висели фо- тографии киноактеров. В здании регулярно показывали новые кинофильмы и устраивали встречи с киногруппами. Это тоже было новым и очень увлекательным. Правда, такие  события происходили, как правило, вечером, и ребят на них не допускали. Вот и в 1948 году, когда на экран вышел фильм «Повесть о настоящем человеке», все мальчишки и девчонки в округе мечтали о том, чтобы встретиться с артистами, сыгравшими в этом фильме, и прежде всего с Кадочниковым-Мересьевым. Это был для них настоящий герой и в жизни, и в кино. И потому они считали, что такое замечательное учреждение должно и дальше носить название «Первый кинотеатр». Он в их представлении был первым по праву, а название «студия киноактера» им ничего не говорило. Тем более что в биографии Первого была еще одна замечательная страница. В то время, о котором идет речь, именно с его крыши по торжественным дням производился салют. Для окрестной детворы это мероприятие имело бесценную важность. Дом не слишком высок. Всего три этажа. Но перед ним была довольно просторная площадка, на которой собиралось местное население, чтобы поближе увидеть салют. Особенно много здесь было детей. Салют производился из ракетниц.  Несгоревшие части в виде металлических кругляшек красного, зеленого, желтого цвета падали на собравшуюся толпу еще не совсем остывшими. Ребята называли их звездами или ракетами. Обладать этими звездами хотели не только  мальчишки, но чуть ли не все девчонки из близлежащих домов. После каждого выстрела поднимался страшный ажиотаж, все старались найти, поймать, схватить упавшее сокровище. Иногда поделить добычу мирно не удавалось, и у ребят начинались потасовки. Таня была робкая и смирная девочка, она не могла кидаться в клубок охваченных азартом ребят. За все время она поймала только одну звездочку, да и та чуть ли не на голову ей упала. Наташа была и расторопней, и бесстрашней. Заметив, куда упала ракета, она бросалась в самую гущу и часто возвращалась с добычей, которой она потом поровну делилась с сестрой. И все поползновения мальчишек отнять заветную звездочку отбивала напрочь. Потом девочки возвращались домой, радостные и гордые своим богатством, завоеванным в нелегкой борьбе.
 Таня часто болела, и как ни обидно, но чаще всего она заболевала как раз на праздники. Однажды в тот самый день, когда на улице гремел салют, она лежала в жару с высокой температурой. Ей ничего не хотелось, ни есть, ни пить, ни читать любимые книжки. Вечером Наташа ушла смотреть салют. От слабости Таня задремала и не слыхала, как она вернулась. Утром все разошлись по делам. Таня открыла глаза, повернула голову:  чудо! Рядом с подушкой лежали целых пять разноцветных звездочек. Это Наташа отдала ей свои трофеи, добытые в боях. Таня взяла их в руки, стала рассматривать, это было целое богатство. Какая я счастливая! – подумала Таня, чувствуя, как радость разливается по телу и уходит болезнь.- Очень счастливая!