А сколько же будет пять плюс семь

   ФОТО из ИНТЕРНЕТА               

             В семидесятые поигрывал в теннис на кортах спортклуба «Антей», построенных по инициативе Генерального авиаконструктора О.К. Антонова. В те, почти патриархальные времена, можно было потренироваться без арендной платы, которая отпугнула сейчас от тенниса массу любителей, превратив этот вид спорта в развлечение богатых.

Бесплатные корты попросту исчезли с карты Киева. И других городов бывшего СССР. Такая же картина, к слову, наблюдается и в Германии. Полное отсутствие муниципальных кортов привело к падению популярности тенниса в Германии, а как следствие, резкому ухудшению результатов немецких теннисистов.
               

Но не буду рассказывать о серьёзных темах. Всё-таки в жизни не всё слишком мрачно. А в годы нашей молодости многое виделось и вспоминается в светлых красках, очки, как правило, носились розовые, теплились надежды, пылали желания.

 Так вот: одним из тренеров на «Антее» подвизался мой старинный приятель, Паша Кащей. Мастер спорта. Звёзд с неба  явно не хватал, но играл вполне прилично. Мне же частенько приходилось играть на корте с детворой, как тренеру-общественнику. Был бы  повод побегать и постучать ракеткой в свободный от четырнадцатичасовой работы за рулём день.

 На одной из тренировок Паша тормознул какого-то ртутного парня, будущего гения тенниса, который своими постоянными перемещениями и болтовней буквально выводил из себя слегка флегматичного, склонного к дремоте, Павла. «Иди сюда, - подозвал он непоседу. Вот ты на месте не усидишь, трещишь без умолку, а, как правильно написать пять плюс семь не знаешь?" Адиннадцать» или одиннадцать?"

 Не обременённый глубокими математико-грамматическими раздумьями, а тренер специально исказил слово «адиннадцать», растянув переднее «А», бегунок без колебаний ответил «адиннадцать». «А пять плюс шесть»? Парень заметно поскучнел. «Тоже одиннадцать», - нехотя согласился он и рванул по своим насущным заботам в толпу подобных себе.
               

Шутка пришлась по душе. Была она непритязательная, но с явно большими возможностями. К этому времени у меня в активе было несколько, придуманных персонально, загадок для детей, на которые они благополучно «покупались». Типа: «У кого длиннее когти на пальцах? У домашней овцы или горного барана?» «Размах крыльев у кого больше?  У тарантула или  дромадера»? И так далее.

 Отвечали опрашиваемые бойцы умственного фронта бойко, особо не напрягаясь и, не интересуясь даже, кто же такие тарантул или дромадер. И не сказал бы, что так уж глупы были опрашиваемые ребята. Вполне нормальный народец, со своей хитрецой, выдумками, а устроить какую-нибудь «козу» своим друзьям, то, никаких проблем.

Однако. Отмечу, что данные черты характера  все мы, в большей или меньшей мере, успешно проносим всю жизнь, делая, как правило, однообразные ошибки, наступая на те же самые грабли. Редко чему учит нас жизнь. Остаётся только громко вздыхать.
             

Хотелось бы привести несколько эпизодов, связанных с этой простенькой задачкой. И полноправными участниками будут, как дети, так и взрослые, умудрённые опытом и знаниями, люди. Везу как-то раз пассажиров с Вокзала на Харьковский массив. Раньше он назывался «Красный хутор».

 Дальняя окраина Киева, в сторону аэропорта Борисполь. Мама, дочь-студентка и сын, наследственный двоечник. Дочь уселась рядом со мной, а мама с сыном приютились на заднем сидении. Путь довольно неблизкий, и у нас со студенткой завязалась светская беседа. Сразу же заметил, что девушка весьма начитанная и предпочитает держать нити разговора в своих руках.

 Пришлось, дабы не нарушать старую истину, что клиент всегда прав, «косить» под совсем простоватого, невпопад поддакивать, временами вызывая у девицы приступы лёгкого пренебрежения. И даже более. Мама заметно балдела  от гордости за дочь, двоечник притих. Вспомнить весь разговор, естественно, нереально, но прекрасно запомнился её вопрос о Гегеле.

 «Вы знаете, кто такой Гегель, вообще»? – с сарказмом произнесла дева. «Ну, как же, - ответил я, - Иржи Гегель. Его ведь все знают. Бегал в нападении за сборную Чехословакии по хоккею. Нашей сборной ещё гол преподнёс. Нет, Гегеля я знаю». Студентка аж скривилась, оценив «глубины» моих познаний. «Гегель – великий немецкий философ»!

«Это ж надо, - «удивился» я, выходит он однофамилец с Иржиком»? «Отстаньте с Вашим Иржиком. Когда жил настоящий (?) Гегель и этот Ваш игрок»? Я что-то промямлил в ответ. Инициатива  полностью начала переходить к молодой всезнайке. Были ещё подобные моменты, но везде она выигрывала нашу словесную дуэль.
             

 Естественно, знал я и о Гегеле, и кое о чём другом, но принял условия игры. И когда мы уже подъезжали к их дому, я, скорчив совсем уж недалёкое лицо, спросил её: «А можно тебе один простой вопрос задать»? «Ну, давайте, только поскорее», - милостиво разрешила она. Когда я спросил, сколько же будет, пять плюс семь и т.д, она совсем потеряла ко мне остатки уважения.

 «Такое даже Митя (брат) знает» Удар наносился сразу по двум целям: мне и братухе, с которым, очевидно, имелись некоторые расхождения в грызне гранита науки. «Конечно же, одиннадцать». «А пять плюс шесть сколько»? – ударил я ниже пояса. Наступила тягостная пауза. Мама заскучала, зато брат возликовал: «А, попалась зубрила»! – завопил он. Девица полностью скисла.

 «На каком она курсе, - спросил я огорчившуюся маму. «На третьем». И тут я не выдержал и вылил ещё ложку дёгтя в бочку мёда знаний. «Не переживайте, так же, как она, ошибались и студенты четвёртого курса. Ещё поучится и будет на эту загадку отвечать верно».
            

 Иду Пушкинским парком, расположенном недалеко от метро Шулявская (бывшая «Большевик»). Рядом наше предприятие, куда я и направлялся. После войны мы пацанами нередко приходили в этот парк, дабы в очередной раз посетить трофейную выставку. Особенно павильон с орденами, пистолетами, тесаками и прочей усладой наших глаз. Замечаю, что навстречу идёт водитель нашей колоны, Саша Панченко.

 Рядом хиляет сынок, радость отцовских глаз. Тот ещё баламут на первый взгляд. Останавливаемся, здороваемся. Пятиминутная беседа о работе и других насущных проблемах. Сын явно скучает и, чтобы как-то вывести его из этого состояния, спрашиваю: «Ты в каком классе учишься»? «В пятом», - нехотя цедит он.

«Можно маленький (я показываю миллиметровое расстояние между указательным и большим пальцами) вопросик? Ты грамматику учил? Математику»? «Учил»? – неубедительно утверждает он. «Вопрос для первого класса»,  - облегчаю  его раздумья.  Конечно же, срабатывает искажённое произношение слова «одиннадцать», и сынуля без тени сомнения произносит «адиннадцать».

И здесь в беседу  лично вклинивается, переживающий за любимое чадо, папа. «Какие же «адиннадцать», дурень?! Ты что? Совсем ничего не знаешь»? И после паузы он чётко и уверенно произносит:… «одиннадцать. «Оба свободны», - объявляю я. А ведь Саша был тот ещё «фильтровщик, заряжала» (заламывающий цены за проезд – авт.), считать деньги должен был безошибочно, а тут явный казус. Даже не поверилось.


                Но вот в начале восьмидесятых приезжаю в Адлер, обслуживать в качестве арбитра, международный юношеский турнир по теннису. Перед началом игр свободный день, и я направился на корты в надежде поиграть самому. Но площадки были просто запружены воспитанниками  местной ДЮСШ. Махнув рукой на свои желания, начал беседовать с ребятами, к которым всю жизнь питал любовь и уважение.

Ну и решил проверить их на глубины познаний. Не выразив особого восторга от вопросов, они  тут же отправили меня к одной рыжеволосой девице лет двенадцати. «Жанетта Вам всё расскажет», - объяснили они. И Жанетта рассказала. На первый вопрос о пять плюс семь она, с сожалением поглядев на меня, ответила «двенадцать».

Точно так же она расправилась с другими вопросами о пальцах с когтями и крыльях. Я бросил в бой тяжёлую артиллерию. «А сколько будет дважды два четыре»? Этот вопрос валил с ног многих. «Дядя, (в те годы я ещё мог пройти, как дядя) Вы, что? Не знаете? Столько и будет». Впору было падать мне. И даже на вопрос, что же длиннее: верёвка или нитка, был дан исчерпывающий ответ.

«Жанетта, - спросил я, - зачем ты занимаешься теннисом? Тебе больше головой работать надо». «Так я сама знаю. Но папа и мама  заставляют ходить. Я же толстая».

      Ян   Подорожный.