Они росли из железа

ОНИ РОСЛИ ИЗ ЖЕЛЕЗА
Пробежав глазами напечатанные ниже строки, неискушенный в литературных изысках читатель отнесется к ним с некоторой, мягко выражаясь, иронией и даже с недоумением:

 «Смотрите! — Я стою среди них: станков, молотов, вагранок и горн и среди сотни товарищей.
Вверху железный кованый простор.
По сторонам идут балки и угольники.
     Они поднимаются на десять сажен.
Загибаются справа и слева.
Соединяются стропилами в куполах и, как плечи великана, держат всю железную постройку.
Они стремительны, они размашисты, они сильны.
Они требуют еще большей силы.
Гляжу на них и выпрямляюсь.
В жилы льется новая железная кровь.
Я вырос еще.
У меня у самого вырастают стальные плечи и безмерно сильные руки.
Я слился с железом постройки.
Поднялся.
Выпираю плечами стропила, верхние балки, крышу.
Ноги мои еще на земле, но голова выше здания.
Я еще задыхаюсь от этих нечеловеческих усилий, а уже кричу.
— «Слова прошу, товарищи, слова!»
Железное эхо покрыло мои слова, вся по¬стройка дрожит нетерпеньем.
А я поднялся еще выше, я уже наравне с трубами.
И не рассказ, не речь, а только одно, мое железное, я прокричу:
«Победим мы!»

Поэтическую миниатюру под названием «Мы растем из железа» написал и поместил в свой сборник «Поэзия рабочего удара», изданный в  «Библиотеке Пролеткульта», известный  пролетарский поэт, революционный деятель и теоретик научной организации труда Алексей Капитонович Гастев (1882-1939). Эта миниатюра написана в прозаическом типе стиха, который литературоведы называют верлибром или стихом не подвластным литературным канонам. Термин «верлибр» (франц. vers libre – свободный стих) ввел в научный оборот английский поэт, прозаик и литературный критик Ричард Олдингтон (1892-1962), тот самый, которому принадлежит знаменитый афоризм: «Жизнь — это чудесное приключение, достойное того, чтобы ради удач терпеть и неудачи».

А поэзия ли это вообще – спросите вы? Не сомневайтесь, поэзия! Во-первых, чисто формальный признак: верлибр состоит из строк, омонимичных различным стихотворным размерам. А, во-вторых,  вполне доказано, что сочинять по-настоящему образные и чувственные верлибры способны лишь люди, наделенные несомненным поэтическим даром.

Верлибры известны с библейских текстов, а в России,  по крайней мере, с XVIII века. В 1747 году первый русский профессиональный литератор А.П. Сумароков опубликовал сборник написанных свободным стихом псалмов, переложенных им с иврита. В XIX веке верлибры писали А.А. Фет, И.С. Тургенев, М.И. Михайлов. Богат верлибрами наш «серебряный век»: А.А. Блок, М.И. Цветаева, З.Н. Гиппиус, Ф.К. Сологуб, а также годы «хрущевской оттепели»: К.М. Симонов, Б.А. Слуцкий, Д.С. Самойлов, И.Л. Сельвинский, А.А. Вознесенский, В.А. Солоухин…

В известной мере верлибр стал символом поэзии ХХ века. Особенно по душе он пришелся пролетарским поэтам, стих которых, подобно творениям В.В. Маяковского,  вошел  в нашу литературу «весомо, грубо, зримо». В рабочей поэзии, выразительной и богатой по смыслу, реалистические детали нередко смешиваются со смелыми метафорами и граничащими с фантастикой мотивами. Семен Кирсанов писал,  что Гастев «был поэтом опережения времени, с ногами на реальной земле, но с головой, уже возвышающейся над еще не выстроенным зданием». В своей поэзии он смел и категоричен, как в жизни»: «Победим мы!», «Это будет!».
 
Сборник А.К. Гастева «Поэзия рабочего удара» лежит на моем рабочем столе. В свое время он был очень популярен и выдержал 6 переизданий. Это первая книга Петроградского Пролеткульта. В моей коллекции есть только второе, прекрасно сохранившееся издание 1919 года. После того, как  в 1939 году Гастев пал жертвой сталинский репрессий, его книги, по обыкновению, были надолго заперты в спецхран и частично уничтожены. Рядом с «Поэзией рабочего удара» я положил книгу А.А. Богданова (1873-1928) «Искусство и рабочий класс». Рекомендую юным книгочеям и всем, кто увлекается самообразованием, поступать именно так. Если хотите поглубже проникнуть в какую-либо эпоху, познать что-либо всерьез, познавайте комплексно, по нескольким возможным первоисточникам, а уж затем читайте комментаторов и толкователей прочитанного вами. Бессистемное чтение – пустая трата времени.
 
Эти книги роднит не только время выпуска – первые годы революции, но и судьбы авторов. Оба они – удивительно талантливые люди – выдающиеся ученые, романтики, литераторы, революционеры. Оба родились в учительских семьях. Оба прожили сложную и трудную жизнь, завершившуюся трагическими финалами. Гастев был поэтом, Богданов – автором научно-фантастических романов «Красная Звезда», «Инженер Мэнни» и других.

Но сегодня хочу рассказать не об этом, а о роли Богданова и Гастева в создании Пролеткульта - литературно-художественного и культурно-просветительного движения, охватившего столетие назад сотни тысяч людей труда.
 
Идеи Пролеткульта Александр Александрович Богданов (настоящая фамилия Малиновский) впервые сформулировал в 1909 году в партийной рабочей школе на итальянском острове Капри. Школа эта, задуманная как Пролетарский университет, была создана российскими социал-демократами для подготовки наиболее сознательных рабочих к агитационно-пропагандистской деятельности. Однако, по воспоминаниям самого Богданова, мысли об особой пролетарской культуре зародились у него гораздо раньше.  Это произошло еще в середине 1890-х годов, когда за участие в народовольческом «Союзе северных землячеств» он был отчислен с естественного отделения физико-математического факультета Императорского Московского университета и отправлен в «административном порядке» в город Тулу, где проживали его родители, и где в 1892 году он с золотой медалью окончил классическую гимназию, оставив о ней весьма нелестный отзыв.

Тульская ссылка  стала для Богданова не только первым серьезным жизненным испытанием, но и круто изменила его мировоззрение. Именно здесь он порвал с народничеством и стал убежденным марксистом. В решающей степени этому он обязан молодым тульским пролетариям, умственные интересы которых шли гораздо дальше узких рамок народнических представлений. По предложению молодого рабочего Ивана Савельева Богданов, как человек образованный и оппозиционный царскому режиму, возглавил нелегальные просветительские кружки для рабочих оружейного и патронного заводов.

В летние месяцы они собирались в Щегловской засеке, на полянке, подальше от любопытных глаз филёров,  где под видом безобидных пикников с самоваром и пряниками, размышляли о прибавочной стоимости, об эксплуатации труда капиталом, о фабричном законодательстве и всеобщем избирательном праве. В зимнее время переносили свои занятия в тесные рабочие коморки, где было просторно лишь для передовой общественной мысли.

Вспоминая те дни Богданов писал: «Группа держалась необычно долго – 4 - 4,5 года: мы имели возможность проводить в кружках довольно обширные курсы, главным образом, конечно, политической экономии. Мы приступали к делу с очень небольшим научным багажом и во многом неясными представлениями даже о научном социализме. Наша неопытность была так велика, что я, например, пытался провести своих слушателей к изложению «Капитала» через «Экономические беседы» Карышева и «Курс политической экономии» Иванюкова, - книги не имеющие ничего общего с марксизмом и потому, разумеется, совершенные непригодные для нашей цели. Это и было весьма скоро мне выяснено нашими слушателями».

В моей книжной коллекции хранится экземпляр выпущенного в 1898 году в Петербурге, в типографии А. Бенке второго русского издания первого тома «Капитала» К. Маркса, по которому, возможно, учились марксизму в революционном кружке тульские рабочие. Эту книгу в начале 1970-х годов мне презентовал потомственный тульский оружейник, один из первых тульских комсомольцев Николай Николаевич Евдокимов, с которым мы были дружны в последние годы его жизни. Мой очерк об  этом человеке, испытавшем все ужасы сталинских лагерей, но не сломленном морально, был опубликован в августе 1974 года в газете «Молодой коммунар».

В 1897 году Богданов подготовил и издал собственный «Краткий курс экономической науки», написанный с марксистских позиций, который, конечно же, облегчил изучение «Капитала» рабочей молодежью. В анонимной рецензии, опубликованной в 1898 году в журнале «Мир Божий», В.И. Ленин назвал книгу Богданова «замечательным явлением в нашей экономической литературе».
 
В дальнейшем пути Богданова и Ленина тесно переплетались. Одно время они были двумя  лидерами российской социал-демократии. Сын тульского учителя, ученый-энциклопедист и аристократ духа Богданов был самым образованным из первого поколения членов РСДРП. Он всю жизнь что-то изобретал, двигал вперед философию, создал учение  о всеобщей организационной науке (тектологию), мечтал, и писал о фантастическом. Ему были откровенно чужды исходившие от Ленина меркантилизм, его идеи антипатриотизма, проявившиеся в годы Первой мировой войны, ленинское стремление к власти любой ценой. Богданов открыто осуждал принципы диктатуры пролетариата и «военный коммунизм» как политическую авантюру большевиков.  Но это особая история, которой мы не будем касаться всуе.

Пожалуй,  лучшую характеристику Богданову дал Максим Горький, познакомившийся с Богдановым в эмиграции. В ноябре 1906 года он писал И.П. Ладыжникову: «Знаете – это чрезвычайно крупная фигура, от него можно ждать оглушительных работ в области философии, я уверен в этом! Если ему удастся то, что он задумал, – он совершит в философской науке такую же революцию, как Маркс в политической экономии. Поверьте – тут нет преувеличения. Мысль его огромна, она – социалистична, значит – революционна, как только может быть революционна чистая мысль, выраженная опытом, опирающаяся на него».

«Революционной» и «социалистичной» была и мысль Богданова  об особой пролетарской культуре (Пролеткульте),  «малой родиной» которой можно однозначно считать рабочую Тулу. Богданов утверждал, что любое произведение искусства отражает интересы и мировоззрение только одного общественного класса и поэтому не подходит для другого. Взгляд на искусство как на «источник тонких духовных наслаждений» это - «барский взгляд». Пролетариату, как классу восходящему, надо создать свою собственную культуру. Эта культура должна представлять из себя динамичную систему элементов сознания, управляющего социальной практикой. Пролетариат как класс должен реализовывать эту практику.

Аналогичных взглядов придерживался и Гастев. На этой почве между Богдановым и пролетарским поэтом-революционером установились крепкие дружеские отношения. Гастев рассматривал пролетариат, к которому он принадлежал, как класс, особенности мировосприятия которого диктуются спецификой каждодневного механистического, стандартизированного труда: «Мы родились из железа».

Новое искусство, формирующееся в рамках пролетарской культуры, должно раскрыть эти особенности посредством поиска соответствующего языка художественного высказывания. «Мы вплотную подходим к какому-то действительно новому комбинированному искусству, где отступят на задний план чисто человеческие демонстрации, жалкие современные лицедейства и камерная музыка, - писал Гастев в работе 1919 года «О тенденциях пролетарской культуры». - Мы идем к невиданно объективной демонстрации вещей, механизированных толп и потрясающей открытой грандиозности, не знающей ничего интимного и лирического».  Романтик организующей воли и творческого порыва Гастев называл свою поэзию  «поэзией рабочего удара», полагая, что она способна вывести пролетариев на путь создания новых художественных ценностей и образцов нравственности.

Погрузимся ненадолго в ту бурлящую народными демонстрациями, расцвеченную яркими плакатами и призывными лозунгами атмосферу, в которой создавался российский Пролеткульт. Революционная весна 1917 года была воспринята рабочими как праздник. Истерзанная империалистической войной и забастовками страна впервые полной грудью вдохнула пряный воздух свободы. С первыми весенними водами выплеснулся невиданный ранее поток созидательной энергии рабочего класса. Как грибы после дождя по всей стране создавались рабочие клубы и культурно-просветительные организации, существование которых при старом режиме было сильно ограничено законом.
 
В сентябре революционного года в Петрограде состоялась Первая конференция рабочих культпросветов, положившая начало Всероссийскому Пролеткульту. Ее организовал при помощи профсоюзов большевик-интеллектуал А.В. Луначарский, разделявший многие взгляды Богданова и Гастева на культурную самобытность рабочего класса. В принятом на конференции Уставе провозглашалась задача формирования в стране пролетарской культуры путём развития творческой самодеятельности трудящихся масс.

С момента своего создания Пролеткульт представлял собой довольно стройную организацию. Высшим её органом был провозглашен Всероссийский съезд Пролеткульта. На нем избирался Центральный комитет Пролеткульта (ЦКП),  коллегиально решавший на пленумах важнейшие вопросы пролеткультовской жизни. Непосредственное руководство организаций осуществлял Всероссийский совет Пролеткульта. На принципах демократического централизма строилась и работа местных пролеткультовских организаций. При ЦКП действовали отделы: организационный, хозяйственный, литературно-издательский, театральный, школьный, библиотечный, клубный, музыкально-вокальный, научный. Низовым звеном Пролеткульта являлись культурно-просветительские комиссии фабрично-заводских предприятий. За-крепленного членства Пролеткульт не имел.

Популярность Пролеткульта, особенно среди рабочих индустриальных центров страны, росла не по дням, а по часам, столь велика была их тяга к свету, знанию и культуре. К 1920 году в Советской России действовало около 300 местных Пролеткультов, которые объединяли в своих рядах около 80 тысяч активистов. Люди новой страны верили в светлое будущее, в свое творческое предназначение и созидательный талант. Пролеткульт выпускал около 20 периодических изданий с призывными и символическими названиями: «Твори!», «Горн», «Грядущее!», «Зарево заводов»… Теоретическим органом организации был журнал «Пролетарская культура», который рассматривал пролеткультовское движение как особую форму рабочего движения наравне с движением политическим, профессиональным и кооперативным.

Заметным явлением отечественной культуры стал Первый рабочий театр Пролеткульта, который прославили своими именами С.М. Эйзенштейн, И.А. Пырьев, М.М. Штраух, Э.П. Гарин, Г.В. Александров и другие известные актеры и режиссеры. В это время в стране действовали 128 литературных пролетарских студий, участники которых составили костяк нарождавшейся советской прозы и поэзии.

В августе 1920 года во время II конгресса Коминтерна, проходившего в Петрограде, было создано Международное бюро Пролеткульта, выпустившее манифест «Братьям пролетариям всех стран». На бюро была возложена задача распространения принципов пролетарской культуры, создание организаций Пролеткульта во всех странах мира и подготовка Всемирного конгресса Пролеткульта.

Велика была и популярность Богданова как руководителя Пролеткульта, генератора новых идей, кумира творческой пролетарской молодежи. Его  книги и статьи были кораблями мысли, которые несли вдумчивого читателя по волнам  времени в грядущее.
 
В конце 1920 года с ведома В.И. Ленина, не умевшего прощать своих политических оппонентов даже через многие годы, по движению пролеткультовцев был нанесен тяжелый удар. В партийной и советской печати появилось заявление ЦК РКП(б) «О пролеткультах», обвинявшее активистов рабочей организации в использовании культурной деятельности для распространения буржуазных философских теорий. Под этими теориями конечно-же имелись в виду философские взгляды Богданова, автора выдающегося философского сочинения «Эмпириомонизм». Осенью 1921 года Богданов был вынужден покинуть Пролеткульт и целиком сосредоточиться на научной работе.
Печатный орган партии большевиков - журнал «Под знаменем марксизма» развернул травлю Богданова, приписав ему роль «интеллектуального предводителя партийных оппозиционеров».

Кульминацией политической компрометации Богданова стал его кратковременный арест ОГПУ осенью 1923 года, вызванный надуманным обвинением в том, что его идеи служили контрреволюции. Богданова спасли лишь его известность и прошлые заслуги перед партией. В дальнейшем травля Богданова не прекращалась вплоть до его трагической и загадочной смерти на посту директора первого в мире Института переливания крови.
 
В этих условиях, чтобы уцелеть, Пролеткульт был вынужден отмежеваться от своего идейного творца и его идей, объявленных «богдановщиной». Личная неприязнь Ленина к Богданову стала началом заката пролеткультовского движения. К середине 1920-х годов количество действовавших в стране местных Пролеткультов сократилось до 77, а к 1927 году (десятилетию Октября) их осталось всего 6. Пролеткульт в эти годы все более утрачивает самостоятельность, подчиняясь партийному и профсоюзному контролю. С 1925 года он окончательно переводится в подчинение высшего профсоюзного органа - ВЦСПС, и в таком статусе существует до своего роспуска в 1932 году. Под туманным флером «социалистического реализма» в стране формируется и утверждается особый вид искусства: искусство государственного назначения.

А теперь о пролеткультовском движении в Туле, организационно оформившемся 22 сентября1918 года. Как и повсюду в стране с первых дней революции здесь активно создаются пролеткультовские рабочие клубы, литературные и художественные студии, куда вливаются все новые и новые участники. На городских улицах были расклеены красочные афиши «От Пролеткульта к тульскому пролетариату», сочиненные руководителем местных большевиков Г.Н. Каминским и руководителем местного Пролеткульта В.В. Игнатовым:
«… Кто хочет быть оратором, актером, художником, певцом, музыкантом, литератором, словом - кто чувствует в себе влечение к искусству, кто хочет бороться средствами искусства с реакционной тьмой и невежеством, пусть идет в Пролеткульт строить, в коллективном товарищеском сотрудничестве, свое классовое искусство, памятуя, что искусство пролетариата является одним из могучих средств революционно-коммунистического воспитания масс…».
Эта афиша, как и многие документы Тульского Пролеткульта, ждущие своего исследователя, хранится в фондах Центрального государственного архива литературы и искусства (ЦГАЛИ) в Петербурге.

Запись в рабочие клубы и студии не прекращалась даже тогда, когда городу грозила осада рвавшимися к Москве полчищами Белой армии. Пролеткульт неколебимо стоял на страже интересов народной власти, не полагая, конечно, что эта власть вскоре станет властью большевистской номенклатуры. В пролеткультовских рядах зрели народные таланты, укреплялись идеалы рабочей солидарности и социалистического строительства. Из наиболее талантливых воспитанников пролеткультовских организаций формировались кадры новой советской интеллигенции. Пройдя отбор на местах, они направлялись в столичные культурно-творческие учебные заведения. Например, на учебу в ВХУТЕМАС Тульским Пролеткультом был направлен Порфирий Крылов (1902-1990), будущий известный советский живописец и график, член творческой группы Кукрыниксы. В Туле его наставником был известный живописец Григорий Шегаль (1889-1956). В рядах Белевского Пролеткульта начал свой путь в большую литературу писатель Сергей Бородин (1902-1974), автор романа «Дмитрий Донской», трилогии «Звезды над Самаркандом».

В городе оружейников Пролеткульт  свил довольно прочное гнездо. Здесь  свободно чувствовали себя не только самодеятельные поэты, прозаики, художники и артисты из народа, но и неоперившиеся птенцы – участники Детского Пролеткульта. Детская пролетарская культурно-просветительная организация была оформлена в городе оружейников в начале 1919 года, когда во всю полыхала гражданская война.

Организацию, в составе которой насчитывалось более 300 детей и подростков, поддерживал и пестовал руководитель местных большевиков Г.Н. Каминский. Это было первое в России детское коммунистическое объединение, прообраз будущей пионерской организации. Отделения Детского Пролеткульта действовали при Тульском патронном заводе, Тульском и Богородицком сахарных заводах, при Судаковском (Косогорском) металлургическом заводе и во многих других местах Тулы и губернии.

Вопреки утвердившемуся в советской литературе мнению, Пролеткульт не был враждебен советской власти. Его идеология и практика не чужды культурному наследию веков. Пролеткультовцы  лишь хотели, чтобы строительство новой жизни в новой «счастливой стране чудес», описанной А.А. Богдановым в его фантастических романах,  шло не по указке «сверху», а являлось живым творчеством народных масс.