цыгане русские

               


   Первый цыган, точнее цыганёнок, мной увиденный, был жителем нашей улицы Таганрогской. Учился он в параллельном классе и по дороге домой, степью, брели мы вместе. От него я узнал про кофеин и коноплю. Опробовал без него, но почерпнул сведения о наркотических средствах именно из этого племени. Семья его имела дом с большим пустым двором, уставленным телегами с пустыми бутылками.
История из жизни маленькой павлодарочки:
   - Леночка, как кричит собачка?
   -  Ав-ав!
   - А как лошадка?
   - Баталки, баталки!

Легальный доход и «работа» племенная – сбор «баталок» по десять копеек, с последующей сдачей по двенадцать. И невозможность простому смертному съесть плавленый сырок за двенадцать копеек, оттого что нигде не принимали пустые бутылки. «Всё схвачено» было этой малой народностью.  Великий же русский народ мог побаловаться сыром только на сдачу при покупке бутылки водки. Платишь три рубля и получаешь взамен водку (2,87), коробку спичек (1 коп), и сырок (12коп).
   Вскоре, ранней весной, исчез мой знакомец. А к сентябрю опять нарисовался. Уже с рассказами о том, как воровали лошадей на Алтае. Погони... отстреливались!!!

   Второй была цыганка. Постучала в ворота и, когда я открыл калитку, попросили позвать мать. Я и позвал. И они потолковали. Потом мама вынесла цыганке денежки и получила пятилитровый бидончик мёду. Под самую крышку! Продали прямо с тарой. Добрые люди и с доставкой на дом! Правда уже на следующий день родители обнаружили под нетолстым слоем меда несъедобный песок.... Зато в доме появился почти новый бидон. И память в нём. О находчивом народце.

   Третий цыган был многосемейный и временно жил в развалюхе принадлежащей промкомбинату. Там он работал(!) сторожем. И я заходил к ним домой чтобы заскорузлый цыганёнок сплясал мне на животе танец. Пока мы с папой его выпивали по стакану портвейного. Вскоре и они уехали на Алтай. По их словам – воровать лошадей.

   Были цыгане пригласившие меня на концерт своего табора в Павлодарском театре драмы имени Пушкина. Я впервые был за кулисами и  среди нарядных и чистых цыган и цыганок. Мне они понравились – я вообразил себя гусаром Пушкиным. И это были последние симпатичные племенные представители.
   Уже следующая была гадалкой и, когда я стоял в очереди за билетом в армию, попросила закурить и между прочим рассказала мне правду о себе любимом. Выманила двадцать рублей и растворилась в воздухе. Хорошо, что в армию я всё-таки уехал – билет брал «по требованию». Но возненавидел сразу ВСЕХ цыган.

   Потом я «таксовал» и много раз бывал обманут «ими». Выход был только один – вообще не садить их в машину. Но они притворялись азерами, арами, назывались даже евреями! А в результате я вёз ораву с тазами и мочалками-вениками через полгорода в баню на Ленинградской, а там мамаша выскакивала и убегала в нутро бани, бросив кучу детей и тазы-мочалки в машине. У детишек, естественно, денег нет и расплачивались слезами. Причем покупали так не только меня.

   Как-то за городом подхватил я русскую женщину – еще один цыганский способ втереться в машину – она попросила заехать «по пути». Там, в этом «по пути» подсели два молдаванина, как она сказала, и тут же вышла, опять по пути. Хитрая комбинация раскрылась мне только к вечеру, когда я, накатавшись с ними по городу со многими остановками, привёз «молдаван», в табор у станции Крохаль. Расплатились они небогато, но я был рад что вообще получил что-то. Я и этого не чаял. Зато повидал жизнь цыганскую!!!
   Эту свол…. уже видимо отовсюду  выгнали и они себе в лесу устроили табор. Да мало сказать «табор». Табор — это телеги-кибитки киношные и палатки с костром. А тут, рядом со станцией Крохаль, в берёзово-осиновом грибном лесу они выстроили не шалаши даже, а дома! Правда из горбыля и крыты как попало сикось-накось рубероидом. Но издали похоже на дома. Как их рисуют дети пяти лет. В общем, несколько бараков по кругу и в центре «площади» колонка. Дома-бараки засыпные. Опилки высыпаются сквозь щели. Кто им эти землескрёбы выстроил? Сами-то они только торговать люками и транспортёрными лентами способны. Именно по этим «делам» я и возил своих «молдаван» по разным ТЭЦам и портам.
   При расплате и расставании оба плакались на плохой день и обещали мне золотые горы если я приеду к ним «на работу» завтра. И что вы думаете себе? Думаете, что я не поехал? Правильно! С утра пораньше я уже таксовал. Но по нолям. И плюнул. И поехал. И на «площадь» выбежали все девяносто девять цыганят, и я чуть не прослезился от такой встречи. Меня, было видно по всему, не ждали. Уже не один кинутый таксист их «опрокинул»… Обрадовались мои "молдаване" и срочно приступили к бритью. Это было интересно – цыгане бреются! Но притворяясь молдаванами нужно иногда и харю поскоблить. И они брились и матерились – вода холодная, лезвия старые, и «зеркала» пыльные. Брились они снаружи,  и гляделись в свои отражения в оконных стёклах.         
   Пока торговцы люками причепуривались, я задраил все окна и зафиксировал двери изнутри. Девяносто девять бесенят требовали их прокатить, дать конфетку, десять копеек, закурить, порулить….
   Наконец будулаи забрались в машину, и мы поехали. Куда? В баню! Да еще в Затонскую баню. Через весь город! И приехали, и они пошли и мигомоментально вышли – в бане оказалась общая помывка старшин, а молодым запрещено по их корану раздеваться при стариках. Представляю, как были «счастливы» те русские которые оказались в бане, в толпе этих «старшин». Я надеялся, что не увижу пассажиров хотя бы час. Не срослось.
   После пары часов «работы»  купи-продай канализационный люк, поехали к баро на именины. «Баро» это у них предводитель. Жил баро в двухэтажном доме. Внизу гараж или склад, а наверх вела почти вертикальная лестница, но с перилами. Хотя и шаткими. Площадь верхнего этажа, по моим прикидкам, была не более пятидесяти метров. Но вместила человек сорок. Именно столько таксомоторов и привезли эту шантрапу на сходку, на краю города Новосибирска. Вереница «моторов» и каждый привез по штуке. Один я двоих. И все они ползли по лестнице наверх и вели себя тихо. У нас с моим собеседником, тоже привёзшим свою «шляпу» аж из Кемерова, возникла мысль что они с этой стороны входят, а где-то там, с другой стороны выходят. Ну просто невозможно себе представить, что такое количество народа могло поместиться в этом домике. (Дело было году в девяносто втором и, видимо, еще не разжирел этот баро на торговлишке жизнями русских парнишек торгуя норкотой).
   Часа два длился их той или толковище! И после мы поехали в магазин и эти два друга накупили водки, колбасы, луку и мы развели на берегу Ини костёр и долго я слушал рассказы золотозубых о богатствах каждого, зарытых у одного на пресловутом Алтае, а у другого в Купинском районе. Потом они поспали под кустиком, а я, наконец, смог смыть со своего «Москвича» слюни, сопли и прочие отпечатки отпрысков и наследников великого племени.

   И еще четыре дня возил я их. И платили они по таксе. Но вот за последующие два дня плату не получил. Не оказалось их дома. Бабы их сразу забыли русский язык. Наверное посадили бедолаг. Надеюсь.