Сельская учительница

Окончив институт, я получила направление в богом забытую деревушку. В конце августа я отправилась на место своего нового жительства. От железнодорожной станции до деревушки двадцать километров мы проехали на лошадях.
Я стою на промокшей от дождика траве во дворе школы. Меня встречает директор школы. Сверху сеет, как сквозь сито. Пальто моё намокло. Я оглянулась на школу и вздохнула.
Ехали мы медленно, так как просёлочная дорога плохая. Одно колесо ухает в яму, другое поднимается на воздух, трясёт неимоверно, а сверху сеет и сеет. Пейзаж не радует. Слева поле, справа чахлый кустарник и ни одной живой души вокруг.
Ноги занемели, и я, хромая, прошла в здание школы. В сущности, человеку нужно немного. Прежде всего, ему нужно тепло. Я вошла в школу, перезнакомилась со всеми учителями. Потом я осмотрела кабинет физики и убедилась в том, что физических приборов в нём достаточно. При этом я должна была признать, что назначение многих приборов мне вовсе неизвестно. Я их никогда и не видела. Потом я обошла все классные комнаты и убедилась, что в них можно разместить сорок человек.
Кроме тепла человеку нужно ещё освоиться. Мне подыскали квартиру. Я буду жить у одинокой старухи в самом конце деревушки и питаться вместе с ней. Ознакомившись со школой, я пошла на свою квартиру, пообедала. Я осваивалась.
Надвигался вечер. Хозяйка мне приготовила кровать с соломенным тюфяком, накрытым простынею. Я легла и задумалась. Мне страшно. Я боюсь, что не справлюсь с дисциплиной на уроках. А если в классе найдётся хулиган? Как я с ним управлюсь? А двоечники? Как их научить моему предмету? В одиночестве я мучаюсь до тех пор, что мои нервы не выдержали, и я начала успокаиваться.
- Успокойся, - сказала я себе. – Не обязательно объявится хулиган. Видно будет. Взялась за гуж, не говори, что не дюж. Высплюсь, а утром видно будет. Гляди – тьма за окном покойна, никакого хулигана нет.
Первый урок проходил ещё до света. Горела лампа-молния с железным абажуром. Начался урок. За меня работал здравый смысл. Урок прошёл хорошо. Это при условии, что это мой первый в жизни урок, проведённый самостоятельно.
Прошло время, я освоилась с работой. Я – учительница средней школы, имеющая авторитет. Целый день я занята в школе, некогда и пообедать. Я преподаю физику и математику.
 Математика жёсткая наука. Ученикам её трудно усвоить, а мне трудно помочь им усваивать. На уроке надо бы уделить внимание каждому ученику. Их в классе сорок человек. Урок длится сорок пять минут. Если каждому ученику уделить по одной минуте, уйдёт сорок минут. Но надо же и новый материал успеть объяснить. Где взять время? И что даст одна минута ученику? Выходит, что я не могу ничего уделить своим питомцам. Одним словом, надо как-то умудриться при таких условиях давать высокий процент успеваемости.
Приходится проводить дополнительные занятия после уроков. А кроме уроков у меня была ещё и другая работа: классные воспитательные часы, доклады, политработа. А педсоветы, собрания, совещания? К тому же, я ещё и агитатор. В результате, возвращаясь домой, я не хотела ни пить, ни есть.
У меня над переносицей легла вертикальная полоска, как червяк. На уроках была одна мысль – как мне всё это выдержать? Как при этих условиях дать хорошие знания ученикам? Шёл бой. Каждый день он начинался утром.
 Всё же мне было приятно выслушивать лестные отзывы о моей работе и пожелания дальнейших успехов. Окрылённая ими, я продолжала работать на грани возможности моих сил.
Утро заглянуло в окошко. Вьюга. Занятия в школе отменяются. Замечательно! Можно отдохнуть. Я читаю, а за окном творится что-то невиданное. Неба нет, земли тоже. Вертит и крутит белым снегом. Я уже месяц не мылась. Бани в деревне нет. В чугуне нагрела воды, налила в корыто. За окном воет вьюга, а я сижу в корыте с намыленной головой.
- Красота! – говорю я. – Потом я пообедаю и высплюсь. А если я высплюсь, то завтра могу горы перевернуть.
Я выкупалась и выглянула в окно. Весь мир свился в клубок, и треплет его во все стороны. Но дома тепло. Печка натоплена, зимние окна замазаны. Я легла в постель, и провалились во тьму. Сколько времени пробыла я в ней, не знаю. Когда я открыла глаза, вьюга проехала по крыше, потом пропала в трубе, вылетела из неё, прошуршала за окном и пропала.
Мы отрезаны от людей. Электрические лампочки в двадцати километрах от нас. Там райская жизнь. Есть кинотеатр, магазины, столовая, дом колхозника. В то время, когда буря воет и валит снег на полях, в кинотеатре можно посмотреть, как на экране качаются пальмы. А сельские учителя никого не видят, кроме учеников. Они работают, погребённые в снегу. Глушь!
Вьюга напомнила о себе. Метель загудела где-то в дымоходах, прошелестела за стеной. Хозяйка затопила печурку. Багровый отсвет лёг на тёмный железный лист у печки. Благословение огню, согревающему учителей в глуши!
К метели примешался декабрьский вечер, и чёрная завеса скрыла и небо, и землю. Я расхаживаю по комнате, пол скрипит под ногами. От печки тепло. Я легла в постель, и сладкий сон охватил меня. Сон – хорошая штука! Я хорошо отдохнула.
Утром я проснулась, надо идти в школу. Я выхожу из дома. Злая вьюга хлестнула меня по щекам, подняла полы пальто. Всё вьюги да вьюги! Заносит меня! Я мечтаю. В мечтах возник город, а в нём школа. От воспоминаний стало тоскливо. Удивительно, как молодым девушкам можно жить в этом снежном гробу?
Но вот уже близится конец зимы. Лютых морозов уже нет, но метели по временам возобновляются. День стал длиннее. Потянуло весной.
Наконец, пришёл долгожданный отпуск. Я поехала в родное село. Настал вечер, и родились вечерние звуки. Засвистели пастухи на дудках, возвещая, что стадо возвращается домой. Растёт чёрная туча, блеснула молния. Идёт гроза.
Мой жених, отслужив в армии положенный срок, остался в городе, где служил. Мы поженились. Я уехала с ним в город. Я уже пятьдесят лет живу в городе, а всё-таки тянет меня в родное село. Сердце щемит, хочется туда, опять увидеть знакомый обрыв, занесённый снегом.
Ночь. Меня сморил сон. Квартира полна лунного света. Часы идут, откусывая минуты. Сколько их ещё осталось в моей жизни?