Глава XVII. Бег с барьерами

С самого начала предполагал, что наиболее трудными для описания будут девяностые и нулевые годы, когда занимался под флагом госучреждения по сути предпринимательской деятельностью.  Не спешите делать выводы о синекуре или иной форме райской жизни. Скорее, было наоборот. Не случайно уже второе десятилетие на этот путь правительство толкает образование, здравоохранение, всю социальную сферу, пока ничего хорошего не получается. А я там был. 
 
Кто-то из читателей предыдущих глав высказал меткое замечание: текст напоминает развернутую инструкцию для тех, кому придется заниматься подобными делами в будущем. Сегодня для начинающих предпринимателей имеется пошаговая инструкция регистрации предприятия с набором бланков необходимой для заполнения документации. У меня  этого не было, а сами процедуры по старой российской традиции были сильно усложнены и предельно бюрократизированы.

Пришлось идти на ощупь, к счастью, в сравнительно благоприятной атмосфере бескорыстной помощи многих специалистов, поскольку ещё сохранялась иллюзия общего дела, хотя оно уже перестало быть таковым.
Надеюсь, что в целом получится  более-менее объективный микросрез эпохи, представляющей интерес для современников и потомков. Это те самые лихие годы, уже на 5-м году которых я начал подниматься, будучи буквально выставленным на улицу своими бывшими единомышленниками и коллегами годом-двумя  ранее.

Правовая основа

В новом для меня деле ею стало Постановление Правительства РФ от 26 июня 1995 г. №610, которым утверждалось Типовое положение об образовательном учреждении дополнительного профессионального образования (повышения квалификации) специалистов. Появилась база для подготовки устава. С набросками текста мы с немцем Гердтом поехали в Москву, где контроль за проектом осуществлялся Федеральной службой занятости населения, которая размещалась в то время в одном из Басманных переулков недалеко от Курского вокзала.

В дальнейшем с ней предстояло тесно сотрудничать, а поездки в Москву стали регулярными, превратившись в последующие годы в тяжкие испытания выдержки и терпения. От того, что Служба была преобразована, а точнее – присоединена к Министерству труда и социального развития и переехала на Биржевую площадь, легче не стало: возросло число иерархических ступеней и количество кабинетов, которые надо было пройти, чтобы выйти на уровень окончательного подписания документа.

Учредителей было два: Министерство в Москве и Областной центр занятости в регионе, и главной их заботой было контролировать направление образовательной деятельности центра обучения. Обязанностями по отношению к созданной структуре учредители особо себя не обременяли: там ни слова не было об их участии в финансировании, тем более -  о гарантиях заказов или материальной ответственности за результаты нашей работы.

Центр сам должен был зарабатывать средства за счет оказания платных образовательных услуг, а материальной базой для этого должно было служить имущество, прежде всего, технические средства, закупленные немцами в ходе реализации проекта и переданное позднее на баланс центра. Собственность  получала статус федеральной, а организация государственной.

К уставу прилагался коротенький учредительный договор, в котором учредители подтверждали свои намерения, а на титульном листе – появились записи от Министерства и областного центра занятости об утверждении устава, подписанные руководителями. Но это было далеко не всё, а только первый шаг из бесчисленного числа последующих, растянувшихся на 13 лет.

Через год-два после начала работы однажды я получил приглашение явиться в областное казначейство Минфина с учредительными документами. Там мне заявили, что как государственное учреждение мы должны финансироваться только через них. Кто бы стал возражать? Финансируйте. Но когда они узнали, что бюджет нам не дает ни копейки, это сильно их обескуражило и охладило пыл. Потом, видимо проконсультировавшись по своим каналам, вообще оставили нас в покое.

Государственная регистрация.

Наштамповав и заверив у нотариуса сколько-то копий устава, пошел регистрировать нашу структуру. Тогда этим занимались не налоговики, а специально созданная городская регистрационная палата. Оформив необходимые документы и заплатив пошлину, а также помаявшись положенный срок в жуткой очереди претендентов на самостоятельную жизнь, мы получили большой красивый штамп на титуле оригинала и копиях устава – ЗАРЕГИСТРИРОВАНО, и далее подписи, дата  и т.п. Изготовили печать, открыли счет в банке, зарегистрировались в фондах (пенсионном, медицинском, социальном) и ещё где-то  - по бегунку дел хватило на неделю.

Как руководитель госучреждения, я пошел в госбанк открывать счет. Мне там разъяснили, что статус организации не при чем, непосредственно счета организаций ведут только коммерческие банки. И указали куда именно обратиться – в Сибирский торговый банк (СТБ), который занимал огромное помещение кинотеатра  в самом центре города, пользовался покровительством мэра и губернатора, вел счета и осуществлял финансирование многих учреждений. Приняли без разговоров и открыли счет. Наш местный учредитель переводит нам 50 тысяч рублей для начала работы в счет будущих услуг. По нашим тогдашним понятиям – жуткие деньги и соответствующая трепетная ответственность. В дальнейшем мы такие деньги зарабатывали (и тратили, естественно) за неделю-другую, годовой оборот достигал 3 млн рублей. А тогда – буквально через три-четыре дня, как удар грома  среди ясного дня, весть:  банк прекращает платежи, т.е. банкротится. Плакали наши денежки! Господи, что мы пережили. Такой удар на взлете.

Но после некоторого размышления мы нашли выход насколько простой, настолько гениальный. Его придумала Вера Ш. – наш главный бухгалтер, умнейшая женщина и классный компьютерщик. Она случайно узнала, что наш благодетель-учредитель также имел в этом банке один из своих счетов. И мы быстро-быстро, пока паралич банка не стал комой, вернули  деньги обратно. Поскольку внутри одного банка – операция прошла.

Уместно вспомнить, как я впоследствии «отблагодарил» нашу спасительницу. Когда она приобрела хороший опыт и почувствовала свои возможности – нет, она не попросила прибавки зарплаты. Лишь  поставила условие: свободный режим и возможность подработки на своем рабочем месте за счет сторонних заказов. Это было настолько шокирующе и необычно, что вместе с остальным коллективом я временно утратил дар речи. Как говорят – челюсть отпала. Пришлось расстаться, к счастью, сохранив дружеские отношения. Когда мы нашли, соответственно помаявшись, приемлемую замену, новая главбухиня с самого начала без всякой договоренности стала работать точно в таком режиме, о котором просила Вера. И ничего не случилось: отчетность шла идеально, платежи проходили в срок, зарплаты и гонорары поступали минута в минуту. Стереотипы – великая вещь. И не меньшая наша беда.

Но это было уже потом. А тогда было ощущение успеха. Мы лепили эту печать куда ни попадя, все перемазались мастикой и были счастливы,как дети. Хотя у некоторых из нас тогда уже были изрядно тронутые временем прически, а кое у кого и  внуки. Это состояние точно отражают слова известного романса: «Боже, какими мы были наивными!»

         Рабочие площади. Почти свои

Поначалу мы проводили наши деловые встречи и первые плановые занятия в  двух рабочих комнатах и в случае необходимости в зале заседаний, оборудовав их по минимуму – доска, мел, столы, стулья. Всем было ясно, что на такой базе решить поставленные задачи было весьма сомнительно. Так постепенно созрело решение о размещении центра на старых площадях областной службы занятости.

Для этого потребовался текущий ремонт косметического характера и небольшая реконструкция. Убрав пару перегородок в кабинетах, получили лекционный зал на 50 (при необходимости и на 70) мест и комнату 36 кв. метров для компьютерного класса.  Две другие просторные комнаты запланировали для групповых занятий. Разовая вместимость всех аудиторий составила около 100 мест – вполне достаточно для задуманной работы. Установили внутреннюю АТС, позволявшую на два внешних канала подключить 8 внутренних аппаратов, пожарно-охранную сигнализацию, кондиционер в компьютерном классе и поставить множество розеток для подключения компьютерной техники. 

Новоселье было важным событием в жизни нашего немногочисленного коллектива и всех, кто был с нами тесно связан деловыми контактами и общими интересами. Площади предоставлялись в безвозмездное пользование без ограничения сроков. Но это только так называется - безвозмездно, на самом деле ничего бесплатного не бывает: надо было оплачивать их содержание, неотложный ремонт, эпизодические аварии. Сотни квадратных метров – это не шутка. Выходило  по 8-12 тысяч в месяц  в зависимости от сезона. Только телефонная связь тянула на 2-3 тысячи, ведь надо было поддерживать контакты на пол страны. Лишь через несколько лет развитие интернета позволило перевести деловые связи на электронную почту.

Должниками перед поставщиками услуг мы не были никогда. Да, в  зимние месяцы 90-х замерзали: энергетики держали все здание на минимуме теплоснабжения из-за неплатежеспособности облвоенкамата и МЧС (тогда ГО), которые занимали нижние этажи под нами. Такие были реформаторские времена. Мы с директором проектного института, который был  основным фондодержателем, ходили по начальственным кабинетам областной администрации, доказывая неправомерность применения к нам санкций, которым нас подвергли по вине структур, которые сами должны были служить гарантами нашего благополучия.

Подлинная беда пришла с первыми весенними месяцами: потекла крыша.  Уборка снега помогала мало: дожди в перемежку с мокрым снегом не прекращались. Были собраны все наличные и прикуплены новые емкости типа ведерок и тазиков, чтобы подставить их на чердаке в местах протечек для сбора воды. Потом их опрастывать и ставить вновь. Увлекательное занятие. И все это легло на мои плечи: коллектив был женский.

Припоминаю, что когда на поступающие извне звонки сотрудники раз за разом отвечали, что директор на крыше, это вызывало немалое удивление: «Что он там у вас делает?»  А я боролся за живучесть своего корабля. Были ситуации критические. Однажды сильный ночной ливень буквально залил компьютерный класс. Мы собрали промокшую технику в сухом месте под струю горячего воздуха от пылесоса. Томительные часы тянулись тягостно. Пронесло. Работоспособность техники восстановилась полностью. Я тут же купил в хозмаге рулон полиэтиленовой пленки, которой мы расстелили на чердаке над классом.
В дальнейшем каждое лето постоянной зубной болью стал ремонт этой злосчастной крыши. Мягкая кровля из отечественных материалов 60-х годов имела одно достоинство – была подешевле других по первоначальным затратам. Но с учетом расходов по ее ремонту и обслуживанию становилась очень дорогой. Кровлю делали более уязвимой, а ремонт сильно осложняли многочисленные антенные устройства наших воинственных соседей. Но рассчитывать на их помощь было наивно. Они избегали лишний раз послать на крышу солдата-срочника из числа связистов для подтяжки разболтанных ветрами антенных растяжек, опасаясь, как бы тот не свалился вниз.

Эти рабочие площади верой и правдой служили нам более 10 лет. Иногда в период межсезонья мы даже сдавали их в аренду другим образовательным учреждениям для их нужд: размещение в самом центре города в сотне-другой метров от обладминистрации, на расстоянии одной остановки городского транспорта от автовокзала  и совсем рядом с посадочной платформой электрички придавало им большую ценность. Несколько лет в течение долгих зимних вечеров в наших аудиториях проводил свои мероприятия самодеятельный клуб городских маркетологов. Это расширило круг наших деловых связей и вывело центр в число наиболее известных и продвинутых учебных организаций.

Статус пользователей, а не владельцев рабочих площадей, ничем не ограничивал  наши возможности, но иногда все же заставлял задуматься о будущем. Установив надежные контакты с Минтрудом, где-то  через 3-4 года стабильной работы, мне удалось получит разрешение Москвы на передачу занимаемых площадей на баланс центра. Но реализовать это разрешение не удалось. Балансовая стоимость площадей составляла примерно 5 миллионов рублей и превышала годовой финансовый оборот центра. Процедура передачи ставила нас в соответствии с действующим законодательством перед необходимостью платить с этой суммы налог на прибыль и НДС, что составляло совершенно неподъемные суммы для бюджета организации.

 Брать кредиты в условиях полной неопределенности не хотелось. Посоветовавшись с коллегами, я решил не искушать судьбу и оставить всё как есть. Сейчас я думаю, что  если бы привлек толкового юриста-финансиста, можно было бы найти какую-либо уловку или обходной вариант, и все пошло бы по другому. И все же нисколько не жалею о том, что этого не сделал, хотя в последствии отчетливо маячила возможность их приватизации.

        Лицензирование

Это, собственно, процесс оформления лицензии, которая представляет собой удостоверенное компетентными органами разрешение на определенный вид деятельности. Общество тем самым ограждает себя от неприятностей и бед, порождаемых некомпетентностью и безответственностью. Казалось бы, дело нужное. Тут даже нет необходимости вспоминать «Белую лошадь» из Перми, которая унесла жизни многих-многих людей, доверившихся ей. Каждый божий день – аварии, взрывы домов, падение кранов и банальное обрушение льда и снега на головы прохожих. В образовательной сфере тоже есть свои опасности. Я не имею ввиду только  курсы минеров-подрывников, которые, впрочем, рискуют в основном своей жизнью.

Однажды мы предоставили наш временно пустующий зал для проведения платного психологического семинара. Соответствующего оформления документации на временную аренду не было, да и наше право на субаренду было сомнительным, и наша находчивая главбух предложила: денег не брать, пусть в качестве платы пройдет курс обучения наш директор, ведь это направление для центра одно из базовых. Заодно и какой-никакой компромат на начальника будет: все же злоупотребление. Однако в целом идея была вполне разумная, и я согласился. Такой пустяк и в 90-е не тянул на серьезный криминал, а сегодня, когда появился практический опыт лавирования между утесами законодательных актов и административных запретов, тем более.

Состав участников был своеобразным: это были люди, находящиеся в трудной жизненной ситуации, требовавшей кардинального решения. Молодая девушка с коротким ежиком на голове, пережившая тяжелое онкозаболевание. У нее была неясность в судьбе: будут ли у нее дети и может ли она рассчитывать на создание семьи. Видная молодуха – следователь прокуратуры, которую предал близкий друг. Мама семилетнего ребенка, страдающего тяжким недугом, от которого она отчаялась его вылечить. Женщина в годах, которую много лет мучил вопрос, что хотела ей сказать умирающая мать в минуты агонии. Были и мужики. Один уже успевший разориться предприниматель в поисках оптимального варианта на будущее и я со своим неуемным любопытством.

Была, как полагается, лекционная часть в первый день. Подготовительные упражнения, формирующие безоговорочное доверие участников тренинга к ведущему и друг к другу – во второй. На третий день – глубокое погружение в состояние расширенного сознания, типа шаманского экстаза, а скорее некоего гипнотического или наркотического состояния. Оно достигалось особой техникой дыхания, которое называется холотропным, и соответствующих подготовительных упражнений. Четвертый день – разбор полетов, обмен мнениями. Все участники заявили, что свои проблемы они разрешили, и у них есть полная ясность. Что касается меня лично, хорошо помню удивительную ясность в голове и отчетливую просматриваемость последствий от тех или иных своих действий на 5-6 шагов вместо обычных 2-3-х.

Но главное – эти упражнения и последующее состояние организма определенно вызывало привыкание как обычный наркотик. К счастью, я обнаружил это не на самом себе. Это демонстрировалось пополнением состава участников на 3-й день. Появились завсегдатаи, которые ходят на этот семинар как праздник души, находя в нем отдушину от скуки однообразной жизни, праздное забвение забот и тревог, возможность пообщаться с единомышленниками, побывать в мнимом раю безграничных возможностей. И естественно, несут сюда все денежки, что сподобились заработать (или получить иным путем) в бренной реальности. Жутковатое впечатление. Я нашел возможность переброситься парой слов с прокуроршей: не по служебной ли она здесь надобности? Оказалось, исключительно личное. Действительно, никаких формальных нарушений законодательства (не считая помещения) тут не было.

Дело в том, что лицензия дает разрешение не на содержание образовательного процесса как такового, а только  на право выдачи документа государственного образца обучившимся. Это исключительно удостоверение, свидетельство или диплом на бланке фабричного изготовления. Похожие  на те, которыми ушлые пройдохи бойко торговали  в переходах московского метро. Пока не было лицензии, мы выдавали собственного дизайна сертификаты, выполненные на цветном принтере с двусторонним ламинированием. Осень красивые, наши выпускники ими гордились и вешали их в рамочке на стену (у кого была возможность) по западному образцу.

Настала пора лицензироваться. И тут выясняется ещё одна тонкость: лицензируются не методика обучения и не содержание учебного процесса. В смысле – учи, чему и как хочешь! Контролируются санитарно-гигиенические параметры учебных помещений, кадровый состав преподавателей, условия для самоподготовки – библиотека, читальный зал и прочее.

Роспотребнадзор

Проще всего решились вопросы с санэпиднадзором (как он тогда назывался), так как помещения были – что надо: огромные окна, великолепная освещенность (проблемой было затемнение для проекционной техники), потолки высотой 3,5 метра. Я попытался их убедить, что организация маленькая, некоммерческая, статус государственный, доходов пока нет, - словом, поплакался, и мы договорились, что все свои анализы и исследования они уложат в 3,0 – 3,5 тысячи рублей. Так и сделали. Какие могли быть претензии к воздушной среде, если в 300 м дымит труба химзавода. Или шум  от электропоездов в 100 метрах.

Заморочка вышла с компьютерным залом. По действующей норме на каждое компьютерное место полагалось не менее 6 кв. метров рабочей площади. Иначе говоря, в нашем классе должно быть не  более 6 учебных мест. Мы спорить не стали и половину компьютеров убрали на склад. А когда проверяющие ушли, вернули их обратно. Главной беды – облучения обучающихся  - не было. Для мониторов с электронно-лучевой трубкой опасность представляет не лицевая, а  обратная сторона. У нас они все были обращены к стене и учащиеся сидели спиной к преподавателю. Так и требуется, так как важно видеть не выражение лица обучающегося, а картинку на его экране.

Пожарные

Проверка мер противопожарной безопасности и выдача заключения осуществлялись бесплатно. Лучше было бы заплатить. Я ходил к ним, как на работу, с полгода при том, что сигнализация была смонтирована, испытана и принята в эксплуатацию по всем правилам лицензированной ими же организацией, электропроводка обновлена, заземления промерены и задокументированы. Перво-наперво, меня послали на недельное обучение (где сами же преподавали) со сдачей экзаменов и получением удостоверения.

Как учили, был проинструктирован под роспись персонал, заведена учетно-контрольная документация,  составлено расписание действий каждого работника на случай загорания, обновлены рукава-шланги в системе пожаротушения, изготовлены и развешены красивые цветные схемы и указатели, а главное – новенькие, разумеется, углекислотные огнетушители.  И потом после многократных обращений и многомесячной тягомотины буквально под Новый год (конечно, с бутылкой шампанского и коробкой конфет) я заполучил инспектора в лице очаровательной девушки-лейтенанта для обследования помещений.

Потребовалось оборудовать резервные пути эвакуации, для чего установить раздвижные решетки и обменяться ключами с соседями. Это была нелегкая победа! Получил положительное заключение (технические условия по их терминологии) и… ахнул! Внизу итоговая фраза: срок годности 6 месяцев. Что, мне теперь всю жизнь только этим заниматься? Оказалось, обычная ведомственная перестраховка, чтобы не нести ответственности за последствия: никто никогда об этих сроках не вспоминал. Пока ничего не случалось.

Наконец-то!

Подобрать квалифицированный и опытный преподавательский состав в городе 3-х академий и 2-х с лишним десятков вузов, где сам работал не один десяток лет, было нетрудно. Даже 3-4-х профессоров с докторскими учеными степенями завлекли в роли свадебных генералов. Но бюрократия и здесь отыгрывалась и держала марку. К примеру, надо было указать не только  где, когда, по какому профилю учился (и закончил ли) каждый, но также все пройденные курсы повышения квалификации, в том числе зарубежные. Стаж работы проходил по 3-м показателям: общий, педагогический, по данному предмету или профилю.  Словом, мороки хватало. К тому же требовались копии всех образовательных документов. Но уже появилась копировально-множительная техника, и это перестало быть проблемой. Эта же техника помогла решить проблему методического обеспечения учебного процесса, а компьютерный класс с набором лицензионных программ, квалифицированных преподавателей, безлимитным интернетом и неограниченным доступом для слушателей смягчал вопрос с библиотекой и читальным залом. Лицензия была завоевана – иначе не скажешь. Правда, пока на три года, поскольку впервые. Последующие обновления и расширения лицензий на новые виды обучения уже не были такими тяжкими. Опыт появился, и некоторое доверие инстанций заработали. Но… это ещё не точка.

Нужна ещё аттестация. Какая, зачем, с какой целью? Убедительных ответов нет, но – нужна! Есть соответствующее положение. Проводит Москва, создается представительная комиссия, которую надо принять, разместить, ублажить (предусмотрено даже питание за счет принимающей стороны), а она даст (или не даст) свое заключение, которое опять же на время, после которого – все снова. Сейчас появился термин – коррупционная схема, технология. Но и тогда было видно, что это щедрая кормушка для чиновничье-бюрократической братии.

 Аттестацию мы проскочили шутя. Головная образовательная организация Минтруда -  Российский учебный центр – командировала к нам опытного работника – умудренную годами и жизнью женщину, которая успешно справилась с ролью комиссии, проверив нас по всем показателям учебного процесса. По ее заключению нам оформили прохождение аттестации. Все это, о чем я рассказал здесь, было второстепенным для нас делом, потому что главным была работа с заказчиком и организация обучения.