Сгоревшие заживо

               
Маленький Ваня, сколько он помнит, всё время жил с бабушкой Ниной. Она его растила, как своего сына, маленького носила в ясли, потом в детский сад. Когда Ване исполнилось 7 лет, они летом поехали в район закупать всё для школы. Старенький пазик, пыля просёлочной дорогой, через час привёз их в город на автостанцию. Бабушка Нина, взяв Ваню за руку, пошла в магазин для приобретения покупок. Маленькая пенсия (всего 7 тысяч) не давала Нине иметь большие сбережения, и приходилось почти весь год перебиваться с хлеба на воду. Хорошо, что возле дома был свой огород, который помогал бабушке с внуком выжить. В магазине глаза у Вани разбежались от всевозможных игрушек, ранцев, тетрадей, карандашей и красок. Основной целью бабушки было одеть внука в школу не хуже людей. А это и костюм, и рубашка, и хорошие кроссовки. Сделав не один круг по магазину, они наконец остановились на самом дешёвеньком костюме, рубашке и простеньких китайских кроссовках. Радости Вани не было предела. Но слёзы обиды, безысходности и бедности душили Нину. Она видела, как состоятельные родители покупали своим чадам всё, что только они не попросят. Те капризно отвергали то, что им предлагали родители. Нина думала: «Ну чем мой внук хуже них? Почему одним всё, а другим ничего? Почему так несправедлива жизнь? Ну за что всё это?»
На оставшиеся деньги они купили Ване дешёвенький рюкзачок, карандаши, пенал, ручки. Сели в автобус и приехали в родную деревню.
Свою мать Ваня не знал с самого рождения и никогда её не видел. Где она и почему он живёт с бабушкой - этот вопрос Ваня задавал бабушке редко. Такие мысли к нему приходили обычно в момент одиночества и отчаяния.
Дочь Нины, мама Вани, раньше была видной невестой на всю округу. Местные ребята шли за ней, как говорят, гужем. Красивая, статная, с пышной пшеничной косой до пояса, она знала себе цену и с кем попало не водилась.
- Местные меня не интересуют, я пойду только за городского, обеспеченного, с машиной и квартирой. А что вы, чумазики-трактористы, пахнете навозом, соляркой и силосом. Зачем вы мне нужны?
На краю деревни, в старом райповском магазине, какой-то предприниматель из города устроил простенькое кафе с пивом, левой водкой, салатами и бутербродами. В кафе звучала музыка. Сельская молодёжь, истосковавшаяся по хотя бы какой-то цивилизации, валила в это кафе валом.
После того, как дело было налажено, заправлять всем процессом работы кафе предприниматель поручил своему сыну. Сын приехал принимать трудовую эстафету у отца на подержанном «Лексусе». Пусть подержанный, но это «Лексус», а не какой-то трактор или старый уазик председателя колхоза. Молодёжь вся ахнула. Преемник бизнеса вышел из автомашины, поправил огромные солнцезащитные очки, поставил машину на охрану от местной шантрапы и лёгкой походкой хозяина вошёл в кафе. Тут же сделал замечание девушке-барменше, почему звучит такая скучная музыка и такое скудное меню. Та залилась краской и ответила, что всё будет устроено согласно его указанию.
Как-то раз и Нинина дочь Светлана с девчатами заглянула в это кафе. Признаться, она особо и не стремилась туда ходить, надо было готовиться к экзаменам в выпускном классе, но девчата затянули её туда. У входа стоял чёрный сверкающий «Лексус». На пороге кафе их встретил молодой хозяин со словами: «Прошу, красавицы, к моему шалашу. Чем богаты, тем и рады». Девочки прошли и присели за свободный столик. Через минуту к ним подошёл молодой хозяин.
- Ну, что, красавицы, давайте знакомиться, Вадим! – и протянул Светлане руку, украшенную увесистой печаткой с бриллиантами. Света протянула свою руку навстречу Вадиму. Прохлада вперемешку с каким-то необычным теплом прошла по её руке и по всему телу. Господи, какой он красивый, умный, как её тянет к нему! Вот настоящий спутник жизни.
С этого вечера Светлана всё чаще и чаще стала заходить в кафе. Вадим радушно встречал её у входа, заботливо помогал снимать пальто, усаживал за свой персональный столик. Угощал лёгким приятным вином, доставал дорогие сигареты и вальяжно курил, тем самым показывая, что ему скучно в этой дыре, и только Светлана удерживает его здесь. Дым от сигарет и лёгкое вино кружили Светлане голову, она не могла понять, что это – хмель или дым сигарет. Но это ей нравилось всё больше.
Однажды Вадим ей предложил: «Хочешь попробовать, на, разок тягони?» Светлана сделала затяжку и задохнулась от дыма.
- Что, не пошло? Ничего, потихонечку втянешься и поймёшь, какой это кайф.
Поведение Светланы стало беспокоить учителей школы, классного руководителя, ведь не за горами были выпускные экзамены. Светлана стала пропускать уроки, скатилась на одни «тройки». Успешная сдача экзаменов была под большим вопросом.
А жизнь Светланы катилась по наклонной.
 - Свет – сказал как-то Вадим, - а давай с этого гадюшника махнём в город, в хороший ресторан.
- Я боюсь, меня не отпустит мама.
- Да что ты, маленькая? Сколько можно её слушать! Ты уже взрослый человек!
- Хорошо, приезжай за мной к шести часам вечера, я буду ждать, - согласилась Света.
В назначенное время  Вадим, шурша шинами, подкатил к дому Светланы. Светлана быстро сбежала по ступенькам тесового крыльца и впорхнула в тёплый комфортабельный автомобиль. Вадим крепко обнял Светлану и поцеловал.
- Ты что? – спросила Светлана.
- А что, нельзя? Ведь мы с тобой столько времени знакомы!
Вадим включил скорость, и машина мягко тронулась с места, помчалась,  отсчитывая километры в сторону города.
Городской ресторан ослепил Светлану своим великолепием, богатством украшения и блеском огней.
Вадим кивком головы пригласил к себе администратора, который с покорностью лакея подбежал к Вадиму.
- Что хотите, Вадим Викторович?
- Нам, пожалуйста, отдельный кабинет, видишь, с какой я сегодня девушкой? Такой во всём нашем городе нет!
- Да, да, вижу. Хорошо, всё будет исполнено по высшему классу!
Через минуту они были в отдельном кабинете, где стол ломился от всевозможных закусок и напитков, о которых Светлана не слышала да и не видела. Вадим услужливо перед девушкой отодвинул стул. Затем зажёг свечи, стоящие на столе. Свет свечей создал в помещении полумрак и какое-то таинство.
Вадим открыл шампанское и налил его в фужер. Себе наполнил стакан коньяком.
- Вадим, а как ты поведёшь машину, ты же ещё должен отвезти меня домой.
- Не бойся, у меня всё схвачено. Позвоню знакомым гаишникам, и они с мигалками сопроводят нас до самой твоей деревни. Успокойся, всё будет окей.
И опрокинул стакан с коньяком, как будто выпил компот.
- Ну, чего ты ждёшь? Пей шампанское! Выпьем, закусим и пойдём танцевать в основной зал, - сказал Вадим.
Запах распотевших человеческих тел вперемешку с туалетными водами и стойким перегаром ударил в нос Светлане, как только они вошли в танцевальный зал. Толпа посетителей ресторана беспорядочно толклась в центре зала под какую-то непонятную музыку. Пьяные висли друг на друге, пытались шутить, не всегда удачно и пристойно. Вадима после коньяка в тепле развозило всё больше и больше. Какая-то профура всё жалась к нему и лезла целоваться. Светлане это страшно не нравилось. Она отозвала Вадима в сторону и настоятельно стала звать его уехать домой.
- Хорошо, - сказал Вадим. – Пойдём ещё понемногу выпьем, рассчитаемся, и я увезу тебя домой.
Они сели за столик, Вадим налил Светлане шампанского, себе ещё полбокала коньяка. Выпили. Вадим сказал:
- Подожди закусывать, на, затянись особой сигаретой, ты испытаешь настоящий кайф.
- Да я же не курю, - сказала Светлана. – Не пускай мне дым в лицо, мне это неприятно.
- А ты попробуй, я уверен, тебе это понравится, ещё будешь сама просить.
- А что это за сигареты и почему ты их достаёшь не из пачки?
- Да так, я их захватил из дома несколько штук, я их прячу от отца.
Вадим зажёг сигарету, затянулся пару-тройку раз и передал Светлане. Светлана неумело взяла сигарету и закашлялась.
- Ничего, - сказал Вадим, - это все сначала, ты привыкнешь, тяни ещё! Ну, как, нравится?
Светлане стало плохо и как-то, как ей показалось, хорошо – легко и всё безразлично. Это была её первая проба наркотиков. Наркотики, смешанные с шампанским, духота помещения окончательно добили её.
- Вадим, мне плохо всё в глазах поплыло, закрутилось. Вадим, я хочу на улицу, на свежий воздух, уведи меня, пожалуйста, отсюда.
Вадим уверенным движением подхватил Светлану под руку и вывел на крыльцо ресторана, на свежий воздух. Лишь на минуту привёл Светлану в чувство. Ей становилось всё хуже и хуже. Вадим открыл дверцу автомобиля, уложил Светлану на заднее сиденье, и автомобиль двинулся из города в направлении посёлка, где жила Светлана.
Проехав некоторое расстояние, Вадима осенила мысль: такой случай, пьяная баба, да ещё и под кайфом. Почему не использовать момент? Светлана лежала на заднем сиденье. Под головой у неё была какая-то сбившаяся в комок подушка. Она плохо представляла, где она, что с ней и куда её везут.
Машина остановилась на обочине. Проезжавшие мимо водители останавливались, спрашивали, не нужна ли какая-то помощь. Но Вадим всем говорил, что всё в порядке, спасибо. Я просто остановился отдохнуть, чуток постою и поеду дальше. Он открыл дверцу машины и, как зверь, набросился на Светлану. Та что-то кричала, звала на помощь, но старая грязная подушка заглушила её крики и стоны. Спустя некоторое время всё было завершено. Вадим быстро надел на себя джинсы. Порванным платьем прикрыл Светлану.
- Что ты наделал? Я так тебя люблю! Что, нельзя было по-другому, по-хорошему? Что я теперь скажу маме? Как пойду завтра в школу?
- Не плачь, - сказал Вадим, - я на тебе женюсь, и ты теперь будешь жить у меня. Ты будешь моей женой.
- Но меня не примут твои родители. Ты богат, красив, имеешь образование, а я что, даже не закончила школу. А что, если я забеременею?
Вадим завёл машину. Она мягко двинулась с места и покатила в сторону дома Вадима.
- Куда мы едем? – спросила Света.
- Ко мне домой. Поживём с тобой пока в домике для гостей.
- А твои родители?
- Они туда почти и не ходят, - сказал Вадим.
Мать Светланы спрашивала у соседей, не видел ли кто Светлану, её дома не было уже почти неделю. Кто-то сказал, что видел, как хозяин кафешки увёз её в город и что она, наверное, теперь с ним.
Вадим и Светлана жили в поместье Вадимова отца, в домике для гостей. Пили, курили наркотики, и потом Вадим регулярно насиловал Светлану. Она умоляла отвезти её домой к маме, но Вадим говорил, что мы с тобой теперь связаны сигаретой с наркотиком и кровью девственницы.
- Ты моя, моя жена, тебе понятно?
Мать Вадима спрашивала, почему он не идёт жить в основной дом, а ютится в гостевом доме. Вадим отвечал, что ему тут удобней. Мать несколько раз пыталась проникнуть в домик к Вадиму, но огромная немецкая овчарка преграждала ей дорогу.
Светлана всё больше и больше втягивалась в алкоголь и наркотики. Она уже часто сама просила Вадима налить и дать ей затянуться.
Вадим эту услугу оказывал с большим удовольствием. Смотреть на то, как гибнет молодая, красивая девушка, теперь уже женщина, ему доставляло огромный кайф.
Однажды к нему приехал оптовик по продаже наркотиков. К тому времени Светлана уже порядком поднадоела Вадиму, и он предложил её своему подельнику за скидку цены на наркоту. Эти снижения цены Светлана не забудет никогда. Никто так ещё не унижал и не оскорблял её. Она чувствовала, что она сама не человек, и её насилует животное.
Утром она попросила у Вадима очередную дозу.
- Иди, зарабатывай сама, удовольствие стоит денег, иди, иди, работай!
- А где я заработаю?
- Где, где? На панели. Ты ещё не совсем опустилась, да и как обходиться с мужиками, у тебя опыт есть.
Так Светлана оказалась на улице города. Она зарабатывала на наркоту сексуальными услугами. С каким-то бомжом сняли у алкашки угол. Её жизнь превратилась в сплошную собачью свадьбу. Случайные связи, случайные встречи. Грязное тело давно ждало чистоты и отдыха, но её несло и несло, как грязным весенним потоком, всё дальше и дальше.
Как-то неожиданно для себя Светлана ощутила, что она беременна. От кого и когда она забеременела, этот вопрос её мало интересовал. Всё было подчинено временному кайфу, дозе, за которую она в приступе гнева могла убить человека. Она всё глубже и глубже уходила на дно. Куча грязи, болотной жижи уже почти закрывала ей рот, не давала дышать, но она же не могла вырваться из этого порочного круга.
В наркотическом угаре дни шли за днями. Светлана не знала, какой сегодня день, какой месяц, какое число. Она продолжала погружаться в вязкую болотную жижу вперемешку с тиной и грязью.
Вадим жил своей, уже сложившейся жизнью. Он по-прежнему был хозяином кафе, дела шли хорошо, и он по сходной цене купил в городе ресторан у предпринимателя, уезжающего в Москву. Поменял подержанный «Лексус» на новый, продолжал дурачить наивных малолетних девиц. Унижать, затягивать их наркотиками, а потом изощрённо их насиловать оставалось его любимым хобби и основным занятием в его праздной жизни. Мать его часто спрашивала:
- Вадим, когда женишься? Когда мы с отцом дождёмся внуков? Где Светлана? Такая была хорошая скромная девушка.
- Мама, всё хорошо! Светлана успешно закончила школу и поступила в Москве в какой-то вуз. Я на днях собираюсь поехать к ней.
На самом деле он вообще не интересовался, где Светлана, что делает и жива ли она вообще. За это время у него уже побывали две Тани, Катя, Лена да и так кое-кто, как он говорил, помельче.
Между тем беременность Светланы, несмотря ни на что, протекала сносно. Ребёнок как будто притаился, замер и продолжал развиваться в такой стрессовой ситуации. Он не мучил будущую маму ни токсикозами, ни приступами депрессии. Всё шло по сложившимся законам природы. Из всех неудобств, которые он доставлял Светлане, был выпирающий живот, с которого всё время сползали джинсы.
Однажды в очередном притоне, после того, как зелье было сварено и принято всей компанией, Светлане как-то стало плохо, что-то резануло её внизу живота, острая, какая-то ранее неизведанная боль пронзила всё её тело.
- Уроды, мне плохо, вызывайте «скорую», я, наверное, буду рожать!
- А где мы сегодня? По какому адресу? – спросили наркоманы у Светы.
- Я сама не знаю. Вызывайте «скорую», быстрее.
Мишка, наркоман со стажем, выбежал в коридор и постучал в соседнюю дверь. Дверь открыл заспанный мужик в растянутой майке и трусах.
- Пожалуйста, вызовите «скорую»! Девушке из нашей компании плохо! Она рожает. Кстати, какой у вас тут адрес?
- А что, по мобиле вызвать скорую западло?
- Да нет у нас мобил.
К мужу вышла заспанная жена. На ходу запахивая полы халата, спросила у мужа, что он так долго стоит у открытой двери, с кем и о чём разговаривает.
Мишка впопыхах повторил ей суть ситуации. Женщина спросила:
- А где эта девочка?
- Да вот рядом, в квартире с вашей.
- Это что, в притоне алкашей и наркоманов?
- Зачем вы так, - сказал Мишка, - вы ведь тоже люди, помогите!
Женщина вошла в квартиру. Через кучу бутылок, окурков, шприцов она подошла к Светлане.
- Господи, да у неё уже отходят воды. Толик, срочно звони в «скорую», что стоишь?
Диспетчер скорой помощи долго расспрашивала, что с больной, какой адрес.
- Что? Это в приюте наркоманов роженица. Минутку, мне надо связаться с руководством, это не рядовой случай. Через минут пять она ответила, что «скорая» выехала, пусть выходят встречать. Вошедшие в комнату фельдшер и водитель скорой помощи увидели ужасающую картину: пустые бутылки, газовая плита, залитая каким-то пойлом, окурки, остатки какой-то мебели, продавленный колченогий диван, стоящий на четырёх половинках кирпича, какие-то лохмотья, отдалённо напоминающие постельное бельё. И посреди всего этого находилась Светлана – роженица, будущая молодая мама.
Фельдшер надела перчатки, так как без брезгливости, да и сохранения чистоты рук к Светлане невозможно было прикоснуться. Старые рваные свитера, мятая грязная юбка, в колтуны свалявшиеся волосы, покрытые банданой, грязные руки и лицо.
Наконец общими усилиями фельдшера, водителя, соседа и соседки Светлана была помещена в автомобиль.
- А кто из родственников поедет с роженицей? – спросила фельдшер.
- А родственников у неё тут нет, везите как хотите, да и документов у неё тоже, видимо, никаких нет.
Фельдшер вздохнула, перекрестилась:
- Господи, что делается!
Машина тронулась с места и, объезжая ямы на дороге, покатила в сторону родильного отделения.
Стол в комнате отдыха родильного отделения городской больницы был празднично накрыт. У заместителя главного врача был день рождения, который совпал с его дежурством, как говорят, он дежурил сутки.
Принесённые медсёстрами из дома салаты, грибы и другие домашние заготовки украшали стол. Тут же были конфеты и шампанское, принесённые молодыми папами в благодарность за детей. Стоящие на столе стаканы ждали своего наполнения. Предпраздничная суета царила во всём отделении.
Вдруг раздался звонок входной двери в приёмный покой. Самая молодая из медсестёр спустилась вниз к лифту и входной двери.
- Кто там?
- Открывайте, мы привезли роженицу.
- Сейчас доложу начальству.
Смена обстановки от праздничного стола на грязную, вшивую, немытую роженицу вызвала у заместителя главного врача чувство тошноты, но он взял себя в руки.
- Срочно девочку в родильный бокс, медлить нельзя, могут быть осложнения.
Весь дежуривший персонал быстро вылетел из комнаты отдыха. Случай был неординарный, надо было спасать мать и ребёнка. Но, незнание того, что за человек лежит на столе, откуда он и какими болезнями он награждён, вызывало опасность для здоровья. А если это СПИД? Маленькая травма или порез, кровь больного может попасть к врачу и всё: ты заражён.
- Девочки, соблюдайте повышенные меры осторожности, но и не забывайте о выполнении наших основных обязанностей, - говорил заместитель главного врача.
Не прошло и нескольких минут, как врач и медсёстры приняли на руки кричащего мальчугана.
- Мамочка, у вас сын, мальчик, - сказала одна из медсестёр. – Поздравляем!
Но находящейся ещё в наркотическом опьянении маме было всё безразлично. Так на свет появился маленький Ваня, внук Нины. Первым вопросом, который задала Светлана врачам, был, когда её отсюда отпустят, как скоро она может уйти.
- А как же ребёнок, как мальчик? Он такой хорошенький, как его можно бросить? – спросил врач.
- Он меня не интересует, он мне не нужен.
- А ты посоветовалась с отцом, что скажет отец, ты спросила его мнение?
- А я и не знаю, кто отец, я не советовалась ни с кем.
- Как не знаешь?
- Так и не знаю, по пьяни это дело у меня было со многими.
- Ну, ты подумай о судьбе малыша. Многие хотели бы иметь такого ребёнка, но не могут. Неужели ты обречёшь его на сиротство? Ведь это дом малютки, детский дом, интернат, как так можно, чтобы при живой матери ребёнок рос сиротой! Ну, пусть ты не знаешь, кто отец, но ты же жива, ты сейчас вот рядом с ним, как можно отказаться от своей кровинушки, я не понимаю, - продолжал уговаривать Светлану врач, но она была непоколебима.
- Я сказала, я отсюда уйду одна и как можно скорее! Дайте мне ручку и лист бумаги. Я напишу отказную.
- Подожди торопиться, а что, у тебя нет родственников?
- Есть мама, живёт в районе в деревне.
- Но хотя бы дай нам адрес, возможно, заберёт ребёнка она.
- Зачем ей это знать, зачем он ей нужен?
- Ну, как же? Ведь это её внук!
- Ну ладно, пишите, если захочет, пусть берёт, а мне он не нужен, у меня совсем другая теперь жизнь. Да и что я ему смогу дать, куда я с ним пойду? К наркоманам, пьяницам и бомжам?
Спустя два дня Светлана покинула роддом одна. Она, уходя, даже не оглянулась, ей было всё равно. Между тем брошенный ребёнок всё время плакал, его надо было кормить. Молодые мамы поочерёдно подкармливали малыша своим молоком. Прильнув к груди, он успокаивался и быстро засыпал. Весь персонал больницы называл малыша Ваней. Главный врач роддома стал искать бабушку малыша по оставленному Светланой адресу. Первое, что он сделал, это позвонил в сельскую администрацию. Трубку сняла секретарь, как позже оказалось, бывшая одноклассница Светланы. Она записала всю информацию и сказала, что хорошо знает мать Светланы и всё ей передаст.
В обеденный перерыв, не заходя домой, она побежала к дому, где жила Нина. Во дворе она встретила Нину.
- Тёть Нин, тёть Нин, ваша Светка нашлась в городе, в роддоме родила ребёнка, отказалась от него и ушла из роддома неизвестно куда. Врач сказал, что Вы можете забрать ребёнка.
- Господи, как отказалась? Куда ушла? Что с ней?
- Поезжайте в город, в роддом, там Вам всё  расскажут. Это всё, что я знаю, а я побегу обедать, а то мне ещё в два часа открывать сельсовет.
Нина, услышав такие неожиданные новости, ошеломлённая присела на крыльцо. Она пыталась привести в порядок мысли, которые хаотично роились у неё в голове. Как родила? Как бросила ребёнка? Куда ушла? Что ей делать? Немного успокоившись, она встала, открыла входную дверь в сени, прошла к столу, достала из коробки, лежащей в комоде, паспорт, деньги и стала собираться в дорогу.
- Господи, что я делаю, последний автобус отходит через 20 минут, я же на него не успеваю! Надо бежать после обеда в сельсовет, чтобы позвонили в роддом, сказали, что я приеду завтра и заберу ребёнка.
Через несколько минут она стояла у закрытой двери сельсовета. В два часа подошла секретарь.
- Ну, что, тёть Нин, решила?
- Надюш, позвони в роддом, скажи, что я приеду завтра первым автобусом и заберу ребёнка.
- Ну, хорошо, хорошо, не волнуйтесь, завтра председатель с утра едет в город на совещание, я поговорю с ним, чтобы взял попутно и Вас. Пока Вы будете оформлять ребёнка, у них закончится совещание, и Вы обратно вернётесь вместе с ним. И не будете с ребёнком скитаться по автобусам.
- Наденька, большое тебе спасибо за помощь и добрые слова!
- Ну, что Вы, тёть Нин, Светлана же моя одноклассница, да мы с Вами сколько лет живём бок о бок в одной деревне! Я попрошу председателя, чтобы он завтра за Вами заехал.
- Надюш, позвони в больницу, скажи, что я, бабушка малыша, завтра буду у них.
- Хорошо, хорошо, позвоню, не волнуйтесь, я всё сделаю прямо сейчас, при Вас.
На том конце провода трубку снял главный врач роддома. Нина выхватила трубку телефона из рук Нади и сбивчиво закричала;
- Алло, алло, Вы меня слышите, это я, бабушка отказного мальчика! Пожалуйста, не отдавайте его в дом ребёнка, я сегодня соберу все необходимые документы и завтра заберу малыша.
- Хорошо, хорошо, успокойтесь, я Вас хорошо слышу. Буду ждать Вас завтра у себя в кабинете со специалистами органов опеки. Всё, у меня много дел, до завтра, извините.
На том конце провода положили трубку. Телефон жалобно запикал, а потом замолчал.
- Надя, Наденька, - не унималась Нина, - как ты думаешь, отдадут мне малыша, не сошлются на то, что я уже не так молода? Но это же мой внук!
К концу дня Надя подготовила все необходимые документы для поездки Нины в город, в роддом. Подойдя к своему дому, Нина увидела, что входная дверь в сени и калитка раскрыты. Это она в горячке забыла их закрыть, уходя в сельсовет. Зайдя в дом, она прошла в зал, не раздеваясь села за круглый стол, положив на него обессиленные руки.
- Света, Света, ну что же ты наделала? Не знала я, что ты так объявишься и подаришь мне внука...
Перед глазами Нины прошла вся её нелёгкая жизнь. И почти что к итогу этой жизни такой результат. – Ну что делать? – сказала Нина себе в пустой хате, - такова судьба и моя, и дочкина. Надо дальше жить, забирать и растить внука. Он-то в чём виноват? Это же моя кровь.
Всю ночь Нина плохо спала. То ей было жарко, то холодно. Снились какие-то кошмары, что Светлану то убивают, то не пускают домой. Вот она добежала до автобуса, и кто-то в последний момент хватает за руку и воротник куртки и тащит назад. Нина во сне зовёт её, но она не слышит, садится в машину к чужим мужикам, и они её увозят.
Утром, чуть стало светать, Нина встала с кровати, второпях её заправила, умылась из висящего у порога рукомойника. Быстро поджарила яичницу, но даже не прикоснулась к еде. Она была уже в дороге, она была на пути к своему внучку. Боясь опоздать к назначенному времени, она уже в восемь утра стояла у здания сельского совета. Вскоре показалась машина председателя.
- Ну, что Вы так рано? Надо ещё заправиться, взять путёвку, да ещё и документы, которые нужно будет попутно завезти в ряд организаций.

                ***
Заседание совета директоров проходило в конференц-зале. На повестке дня стояли вопросы дальнейшего развития фирмы, выплаты дивидендов акционерам. Секретарь вошла к директору фирмы и сказала, что всё готово к заседанию. «Всем членам совета директоров розданы информационные материалы, все явились в установленное время. Все, Виктор Андреевич, ждут Вас, можно начинать». Заседание проходило как-то вяло. Много было несущественных споров, ухода от повестки дня, разногласий о размерах выплаты дивидендов работникам и руководству фирмы.
Виктор Андреевич мало во всё это вникал. Он был где-то далеко, у него из головы всё не выходила пробежавшая через дорогу перед самым его автомобилем группа молодых, грязных, оборванных то ли бомжей, то ли наркоманов.
- Ну, куда, барин, прёшь, что, сел на крутой джип и теперь, думаешь, можешь давить простых людей?
Голос и что-то в чертах лица Виктору Андреевичу показалось знакомым. Что это за девушка, где я мог видеть, кто она, чья дочь? Водитель повернул в соседнюю улицу, и грязная толпа, похожая на большую собачью свадьбу, скрылась из виду. Неужели это та красивая девочка из села с длинной косой, с которой дружил его сын Вадим?
- Олег, ты не помнишь её? – спросил он водителя.
- Нет, Виктор Андреевич, не помню
Горе, постигшее его благополучную семью, вот уже несколько лет не покидало их. Вадим вплотную подсел на наркотики, он стал пропадать в ночных клубах. Его часто привозили домой под самое утро, в алкогольном или наркотическом опьянении.
- Мне всё можно, всё доступно, вы знаете, кто мой отец? Только посмейте меня тронуть!
Он забросил работу в кафе в Светланиной деревне, а потом и совсем проиграл его в карты. Денег на алкоголь и наркотики не хватало, обзанимался долгами. Ресторан, который он держал в городе, бандиты отобрали за долги. Осталась одна однокомнатная квартира, из которой было вынесено и продано всё ценное. В квартире остался старый телевизор советского производства да продавленный обшарпанный диван. Пол устлан пустыми бутылками, одноразовыми шприцами. Виктор Андреевич несколько раз через водителя посылал Вадиму продукты. Но в один из дней Олег отказался ехать на квартиру к Вадиму.
- Виктор Андреевич, он мне последний раз не открыл. Поедемте вместе, может, услышит Ваш голос и откроет.
- Хорошо, поедем. Только заедем в «Магнит», купим ему продукты.
Закупив продукты в магазине, Виктор Андреевич с Олегом сели в автомобиль и спустя какое-то время уже были у входа в дом, в котором находилась квартира Вадима. Виктор Андреевич нажал кнопку домофона, но ему никто не открывал. Он нажал ещё раз. Тишина. Из подъезда вышла старушка с маленькой собачонкой. Виктор Андреевич и Олег воспользовались открытой входной дверью и прошли в подъезд. Не пользуясь лифтом, поднялись на 3 этаж. Вот и дверь квартиры Вадима.
- Звони, - сказал Олегу Виктор Андреевич. Олег несколько раз нажал кнопку звонка, за дверью было тихо. Олег позвонил ещё раз. Виктор Андреевич сказал:
- Наверное, что-то случилось. Может, умер?
- Подождите, Виктор Андреевич, давайте позвоним ещё раз.
И снова за дверью тишина.
- Олег, надо взламывать дверь! Я вызываю МЧС. Я должен попасть в квартиру, я так просто не могу отсюда уйти. Я предполагаю, что случилось что-то страшное, непоправимое. Я должен позвонить жене. Нет, подожду её беспокоить, пока не откроют дверь...
И вдруг замок в двери тихонько щёлкнул, дверь в квартиру распахнулась.
- Не надо никакого МЧС, я жив, проходите.
На пороге стоял какой-то страшный, грязный, заросший человек. В нос Виктору Андреевичу и Олегу ударил угнетающий запах грязного, давно немытого тела, застоявшейся мочи, высохшей на полу рвоты.
- А где Вадим? – спросил Виктор Андреевич. – Где он? Кто ты и что делаешь в чужой квартире?
- Что, батя, не узнаёшь своего любимого сына? Да это я – Вадим. Проходи, гостем будешь.
- Вадим, что с тобой? Ты что творишь? Ты что, сдохнуть хочешь? Олег, зажигай плиту, мне надо его накормить, видишь, он едва стоит на ногах. Сколько ты дней тут один?
- Я здесь пятый день.
- Что ты ел?
- Ничего. Все меня бросили.
- Что тебе приготовить?
- Ничего, дайте мне воды, у меня пустой желудок, дайте попить.
Виктор Андреевич дал Вадиму бутылку минеральной воды. Вадим в два приёма выпил её до дна. Тем временем Олег приготовил куриный бульон.
- Вадим, иди, поешь немного бульона, ты же чуть живой.
Но Вадим неожиданно сорвался с места и побежал в туалет, где его вырвало водой, которую он только что выпил.
- Олег, мы не можем его здесь оставлять в таком состоянии. Что будем делать?
- Вызывать «скорую». Я звоню.
- Нет, погоди, ведь об этом узнает весь город. И без этого идут разговоры, что мой сын наркоман и алкаш и что пропил ресторан и кафе. Я сейчас позвоню нашему областному депутату, он как раз был главным врачом области. Сына надо класть в области в специализированную клинику.
Через несколько минут Виктор Андреевич звонил депутату.
- Михаил Иванович, и стыдно мне к Вам обращаться, но вопрос у меня личного характера. Нужна срочно Ваша помощь и как врача, и как депутата.
- А что конкретно случилось? Что, с женой что-то или с Вами?
- Нет, с нами, слава Богу, всё пока в порядке, а вот сын мой любимый совсем сошёл с катушек.
- С каких катушек, нельзя ли поконкретнее?
- Его нужно определить в наркологический диспансер, наркоман он, Михаил Иванович. И, если можно, есть такая возможность положить его под чужой фамилией. Вы ведь знаете, какую я занимаю должность и какой это будет резонанс.
- Хорошо, хорошо, Виктор Андреевич, учитывая Ваше положение и должность, которую Вы занимаете, попытаюсь вам помочь. Позвоните мне через часок, попробую Вас не оставить в этой беде.
- Олег, наливай воду в ванну, будем его приводить в чувство, отмачивать, отмывать и брить. Возьми мой пиджак и часы и положи куда-нибудь, где почище. Олег быстро наполнил ванну тёплой водой
- Раздевайся, - сказал Виктор Андреевич сыну. – Раздевайся, что стоишь?
-  Пап, у меня кружится голова, помоги мне, не оставляй меня одного, а то я могу залиться в этой ванне.
Вадим сбросил с себя одежду, похожую на лохмотья бомжа со стажем. То, что увидел Виктор Андреевич, повергло его в глубочайший шок. Перед ним вместо молодого цветущего парня стоял больной измученный болезнями старик.
- Олег, - спросил он водителя, - что с ним стало? Во что он превратился, Господи! – Виктор Андреевич отвернулся в сторону, плечи его судорожно затряслись, он громко, переходя на душевный крик, плакал.
- Неужели я прожил жизнь напрасно, разве я таким мечтал видеть своего сына? Господи, за что это мне? В чём я виновен перед тобой? Живу я по совести. За всю жизнь не сделал людям ничего плохого. За что?
Олег помог Вадиму вылезти из ванны, побрил его. Вадим от тепла сомлел, лёг на диван и уснул. Виктор Андреевич накрыл его своим пиджаком.
- Олег, съезди ко мне домой, привези комплект постельного белья и шерстяной плед. Только ничего не говори жене. Скажи, что всё в порядке, нужно поменять постельное бельё, не расстраивай жену. Я со временем сам ей всё расскажу. Всё, давай по-быстрому, одна нога здесь, а другая там. Я жду.
Так и было условлено. Областной депутат, бывший врач областной больницы, сам перезвонил через час.
- Алло, Виктор Андреевич, всё решено, помогу я твоему горю. Завтра в 9оо врач наркодиспансера будет Вас ждать, я обо всём с ним договорился, он в курсе Вашей проблемы.
- Михаил Иванович, большое Вам спасибо, по гроб Вас не забуду.
- По гроб забывать не надо, а вот на предстоящих выборах в областную думу мне твоя поддержка будет нужна, как моральная, так и материальная. Я опять собираюсь выдвигаться по Вашему избирательному округу. Поможешь, это и будет твоя благодарность. Ну, всё, Виктор Андреевич, до связи, а то у меня заседание комитета завтра в 10оо, надо как следует подготовиться, через неделю заседание областного парламента. Пока. Нужно будет, звони.
На том конце провода положили трубку, и телефон запикал частыми гудками.
- Ну, всё, Олег, вопрос решён, завтра Вадима везём в область на лечение. Михаил Иванович обо всём договорился, там Вадиму должны помочь. Для начала хотя бы это, а там будет видно, лечение ему предстоит долгое и непростое.
                ***
Председатель сельского совета зашёл в здание совета, взял там какие-то бумаги, путёвку и вразвалочку, как-то нехотя, подошёл к своей «семёрке». По всему явно было видно, что он не очень-то хочет везти Нину в город. Это обременение его совсем не радовало. Туда её вези, выслушивай всю дорогу рассказ о её внуке, потом жди у роддома, да ещё и обратный путь. Он как-то нехотя открыл дверь автомашины, бросил бумаги на пассажирское место. Нине указал на заднее сиденье.
- Садись, что стоишь, особого приглашения ждёшь?
Он явно был недоволен такой попутчицей, которую ему подсадила секретарша совета, но делать было нечего, служба и положение обязывали. Он же должен думать о людях и помогать им в трудных жизненных ситуациях.
Нина всю дорогу ехала молча. Мысли в её голове беспорядочно роились. Отдадут ли ей внука? Её ли это внук? Где Светлана, что с ней и почему она бросила ребёнка? От кого родила? Кто отец? Старая «семёрка», чихая и кряхтя на каждой ямке, отмеряя километры, катила в направлении города. Прошло где-то часа полтора, и стали встречаться первые городские постройки. Это был коттеджный посёлок местных олигархов, занимающихся лесом, нефтепродуктами, стройматериалами и разными другими успешными видами бизнеса.
Машина въехала в город. Вдрызг разбитая дорога не давала разогнаться, ямы и ухабы подстерегали на каждом шагу. Единственным отрезком хорошей дороги была укатанная новеньким асфальтом площадь возле районной администрации. Кое-как лавируя по ухабам, машина добралась до родильного дома, расположенного на другом конце города.
Председатель сельского совета высадил Нину из машины у крыльца приёмного отделения роддома. На высоком ступенчатом крыльце стояла неизвестная Нине женщина в строгом деловом костюме, в белой блузке с огромным бантом на груди. Всем своим видом она подчёркивала свою значимость и особенность, было видно, что она при исполнении своих, как ей казалось, очень важных и не требующих промедленья обязанностей. Это была одна из работниц опеки.
- Это вы хотите забрать неизвестного ребёнка?
- Как неизвестного? – спросила Нина. – Да это же мой кровный внук. Сын моей дочери Светланы.
- Но это ещё надо доказать, чей он сын. Ещё неизвестно, как будет развиваться его дальнейшая судьба.
- Какая судьба, чья судьба? – перешла на крик спокойная Нина.
- Тихо, женщина, не кричите, я не глухая. Давайте пройдём в кабинет главного врача.
Обе женщины вошли в здание роддома, надели на ноги бахилы, и дежурная медсестра провела их в кабинет главного врача. Кабинет был просторный и светлый, обставлен современной мебелью. За столом, прямо напротив окна, сидел мужчина лет 40-45 в аккуратно отглаженном белом халате с логотипом какой-то фирмы на кармане. Вокруг приставного стола для заседаний сидели многочисленные люди в белых халатах. Совещание у главного подходило к концу.
- Ну, всё, товарищи, не буду вас задерживать. Задачи ясны? Всё, давайте по рабочим местам. А вы, Лидия Николаевна, пожалуйста, останьтесь, - сказал он главной медицинской сестре. - Вот тут прибыла бабушка отказника, ну, мальчика, от которого отказалась мать – наркоманка-бомжиха, и прибыла представитель опеки. Давайте попробуем решить судьбу малыша. Или мы его отдаём на воспитание бабушке, или передаём дому ребёнка.
Представитель опеки встала, поправила полузатемнённые очки, приняла официальную позу и начала, как диктор, говорить заученную ранее речь.
- Господа, - обратилась она к присутствующим. - Я удивляюсь вашей недальнозоркости и упрощённости взгляда на сложившуюся ситуацию. Нам на сегодняшний день неизвестно, чей это ребёнок, его ли это бабушка, здоров ли он или его ещё предстоит лечить. Возможно, он ВИЧ-инфицированный. Нужно взять материал на ДНК у бабушки и у ребёнка, провести исследования. Да мне ещё необходимо согласовать вопросы передачи ребёнка бабушке на воспитание со своим руководством, уточнить, есть ли ограничения по возрасту бабушки, какие жилищные условия, какая пенсия у неё. Не решив и не согласовав эти вопросы, я думаю, что передавать ребёнка бабушке мы не имеем права. Я думаю, что на это потребуется не менее двух недель.
Нина сидела в каком-то забытье. Как же так, её внука, её кровиночку ей сегодня не отдадут. Она уже представляла, как его привезёт домой, искупает. Соседка, родившая 3 недели назад девочку, обещала первое время давать её внуку своего материнского молока, пока ребёнка можно будет перевести на смеси. У неё всё поплыло перед глазами, и она медленно стала падать со стула. Запах нашатырного спирта вернул её в сознание.
- Ну, я прошу вас, пожалуйста, отдайте мне ребёнка. Он мой, мой! Вы слышите?
- Нет, - сказал главврач, - пока не решим все вскрывшиеся сегодня вопросы, передать ребёнка Вам мы не имеем права. Всё, Вы свободны.
- А как же мой внук? – спросила Нина.
- Всё, всё, Вы свободны. До встречи через две недели. Хотя можете оставить мне номер телефона, куда я смогу сообщить ту или иную информацию, а на сегодняшний день Вы свободны.
Нина встала со стула и пошла к выходу из кабинета. Она присела в коридоре на стул, всё в глазах плыло перед ней. В кабинет вошла дежурная сестра с электрическим чайником. Вскоре до Нины из полуоткрытой двери в кабинет донёсся запах дорогого заваренного кофе. Жизнь родильного дома и отдела опеки шла по своим сложившимся канонам. С такой ситуацией, как у Нины, они сталкивались почти каждый месяц. Только для Нины это была её беда, её горе.
Спустя где-то два часа председатель сельсовета на своём автомобиле подкатил к роддому. На крыльце его уже давно ждала Нина.
- А что ты одна, где ребёнок, что, не отдали? – спросил он у заплаканной Нины.
- Нет, не отдали, сказали, что сегодня отдать не могут, надо решать ещё уйму вопросов.
- Каких вопросов, ты же его бабка, это же твой внук. Светка сказала в роддоме, кто она, и что ты её мать. Неужели не понятно?
- Ну, это тебе понятно, а чиновникам нет, они стоят на букве закона.
Нина спустилась с высокого крыльца, молча села на заднее сиденье автомобиля, лицом уткнулась в воротник куртки и проплакала всю дорогу. Перед её глазами протекла вся жизнь. Как они трудно жили после войны, как полуголые ходили в школу. Как носила одно платье, пока из него не выросла. Как вышла замуж, как родила Светлану и как её потеряла.
Она пыталась проанализировать, где допустила ошибку в воспитании дочери, на каком этапе, в какой момент. Ведь она старалась дать дочери всё то, что не получила в детстве, да и в жизни, сама. Вся её жизнь была подчинена только заботам о ней. Ей всё самое хорошее, самое вкусное, самое нарядное. Она не хотела, чтобы Света была хуже своих сверстников, девочек-одноклассниц. Как же, у Светы должно быть всё, она ни в чём не должна нуждаться. Первый голубой велосипед, «Прогресс», с ручным тормозом, с фарой и зеркалами появился у Светы. Проигрыватель «Серенада» - у Светы. Лучшее платье и туфли – у Светы. Вся жизнь Нины была подчинена заботе о Светлане. Света знала, что маме тяжело достаются деньги, какой ценой в доме появлялись вещи. Она ценила маму, говорила: «Зачем ты, мама, так меня балуешь, мне порой бывает неудобно в классе, да и в школе перед учениками. Мне стыдно перед Скутовыми, Спиридоновыми, ведь у них многодетные семьи, дети  донашивают друг за другом вещи, похожие на обноски. У них почти ни у кого нет валенок, всю зиму ходят в школу в резиновых сапогах». Нина говорила, что она не виновата, что в этих семьях так много детей. Конечно, мне их жаль, но каждый в первую очередь думает о своём дите, своей кровинушке. Светлана училась в школе хорошо, была активной участницей всех школьных мероприятий. Любой конкурс, смотр, субботник – она всегда первая. Учителя прогнозировали ей будущее отличного руководителя, организатора. В советское время она была бы комсомольским, а затем крупным партийным  работником. У неё были все задатки. Мысли Нины привели её к тому моменту, как в деревне открыли это злополучное кафе, как Светлана связалась с эти молодым барином, хозяином теперешней жизни. Ну как она могла, как отпустила дочь в эту забегаловку? Она на сто процентов была уверена в своей дочурке. А сегодня она даже не знает, что с ней, где она, жива ли вообще. Мысль о том, что жизнь прожита напрасно, не покидала Нину и всё прочнее впивалась в голову. А зачем я живу, спрашивала она себя, может, покончить с этими муками раз и навсегда. Вон таблеток полные упаковки. Выпила, заснула и всё, всё! Но известие о рождении внука вселило в одинокое разбитое сердце Нины надежду, дала новый смысл жизни. Вот для кого она теперь должна жить! Ведь ей так ещё мало лет, только бы ей отдали мальчика, она успеет его вырастить, дать образование. Она всё сможет, всё успеет, только дайте ей этот шанс.
За окном автомобиля проплывали заброшенные, заросшие ольхой, молодым березняком и сорняками поля её бывшего колхоза. Господи, что делается? Сколько сил и пота отдали люди этой земле! После войны бабы на коровах и на себе пахали эту землю, босые дети, погоняя коров, растирали ноги в кровь на засохших комьях. Люди ели лебеду, гнилой и мороженый картофель. Народ голодал. Но люди видели смысл жизни, перспективу, они хотели жить после такой тяжёлой и затяжной войны.
Она вспоминала, как, работая звеньевой льноводческой бригады, вместе с бабами собирала по баням, по домам золу под лён, как она, одна из лучших звеньевых, была делегирована на областную партийную конференцию, где получила из рук самого первого секретаря обкома красный бархатный вымпел и почётную грамоту. Вспоминала, как люди боролись за каждый клочок земли, как Катя, бригадир полеводства, заставляла трактористов запахивать кромку поля до самых кустов, чтобы контур поля сохранялся. И всё это теперь никому не надо. Всё брошено: бери – не хочу! Землю, разделенную на паи, скупили богачи в надежде, что она когда-то будет востребована. Целые колхозы и совхозы находятся в их руках, но землёй никто из них так и не занимается. Она думала о том, что неужели люди не вернутся на землю? Что их может заставить вспомнить о кормилице-земле, чувство долга? - так оно потеряно, вытравлено из людей, людей, живущих на селе, да и сёл почти уже нет. Наверное, только голод, но этого, видно, не предвидится. В магазинах всё есть, только давай деньги, да побольше. Как странно поменялось время. Были у народа деньги – нечего было купить. Теперь в магазинах всё есть – нет денег. Она вспомнила слова Андрея Петровича, парторга колхоза, после поездки в Финляндию в советское время: «Нин, ты можешь представить сто видов колбасы и пятьдесят видов сыров? Нет. А я это видел!» Теперь у нас в магазинах, как в Финляндии, но люди, в основном пенсионеры с нищенской пенсией, проходят мимо витрин с дорогими продуктами и идут искать, что подешевле. Неужели я не доживу до того времени, когда на землю опять придёт хозяин. Ведь она так ждёт его заботливых рук, внимания! Она же не останется в долгу, она отдаст всё, что может. Всю свою силу, все свои соки, она никогда ещё не обманывала. Земля даёт и хлеб, и картофель, и фуражное зерно, и могучие травы на корм скоту. А это – мясо, молоко, хлеб для русского, нашего человека. Ведь мы, русские, всегда испокон веков связаны с землёй. В ней наша сила, наши корни. На ней мы родились, росли, живём, в неё мы и уйдем. Земля – это наше всё.
Время в пути прошло незаметно. Машина подкатила к зданию сельского совета. Нина вышла из машины и, не заходя в магазин, чтобы никто не расспрашивал её, почему вернулась одна, быстрым шагом пошла в направлении дома. Нащупала в кармане ключи от дома, вошла в прихожую и, не раздеваясь, упала на кровать и заплакала. Гора подушек упала на пол. Нина плакала и кричала. «Господи, прости меня, грешную, ну в чём я провинилась, за что мне такое горе, такая скорбь? Как мне жить?» Лики богов с икон молча смотрели на Нину. Они не могли её ответить. Не притронувшись к щам и тушёной в русской печи картошке, Нина разделась и легла в передней комнате на диван. Укрылась одеялом, но никак не могла согреться: озноб колотил всё её тело. «Неужели простыла, - подумала Нина, - но где и когда?»
Она встала, достала из шифоньера пуховое одеяло, которое было приготовлено Светлане на приданое, укрылась им. Потихоньку начала согреваться. Тревожные мысли о внуке, Светлане долго не давали ей уснуть. Потом она будто провалилась в глубокую яму, и больше ничего не помнила. Она уснула. Ей снился летний тёплый день, цветущий луг, маленький мальчик, путаясь в траве, бежит к ней навстречу. Она протягивает руки, чтобы подхватить малыша, но женщина в строгом костюме и белой блузке берёт его на руки и плачущего уносит от Нины. Нина пытается что-то кричать, звать на помощь, но звука её голоса не слышно. Женщина с ребёнком всё дальше и дальше удаляется от неё. Вот они чуть видны, а вот и совсем исчезают из виду. Нина всхлипнула во сне и проснулась, испугавшись своего голоса, она его просто не узнала. «Кто это кричал, неужели это я?» Полежав ещё минут 10 на диване, Нина встала, включила на кухне телевизор. Ведущие утренней программы что-то говорили о погоде, курсе валют, куда поехал президент и с кем он встречается на высшем уровне. Нину это мало волновало, она была занята своими горестными мыслями, а работающий телевизор, всё, что там говорили и показывали, было просто фоном её мыслей и переживаний.
                ***
Утром Виктор Андреевич по-быстрому провёл планёрку, дал поручения на день своему заместителю и специалистам отделов, быстро вышел из здания фирмы. Реанимационный автомобиль, приехавший из области за Вадимом, стоял в квартале за углом. Олег быстро завёл машину, Виктор Андреевич привычно сел на переднее сиденье.
- Трогай, поедем на квартиру к Вадиму. За ним пришла спецмашина, чтобы отвезти в область на лечение в спецклинику.
- Хорошо, хорошо, как скажете, Виктор Андреевич, мне всё понятно.
С самого утра отца не покидало чувство какой-то тревоги и обеспокоенности. Они сидели где-то в глубине его души, терзали сердце, которое болью отзывалось в левой лопатке. Что это, откуда? С Вадимом вроде всё на первый момент решено. Сейчас его, отдохнувшего, чистого, без кайфа, по его согласию отвезём на лечение. Будем навещать, возить, как положено в таких случаях, фрукты, соки, домашнюю еду, и он быстро под контролем врачей пойдёт на поправку. Машина подъехала к дому, в котором жил Вадим. Дверь в подъезд по вызову домофона так, как и вчера, никто не открывал. И только случайно вышедший подросток позволил им пройти в подъезд. Поднявшись на этаж, Виктор Андреевич увидел ужасающую картину. Дверь в квартиру была открыта. На полу в прихожей лежал Вадим, дальше в комнате на диване спала полуобнажённая девица, на паласе лежала ещё пара неизвестных ему молодых людей. Отец вскрикнул от увиденного и нагнулся над лежащим на полу сыном.
- Вадим, ты жив, что с тобой? Ты меня слышишь? Ответь, это я, отец!
Но тело Вадима бездыханно лежало на полу.
- Олег, срочно вызывай «скорую», пусть приедут. Хотя не надо, всё случившееся станет всем известно в городе. Зови врача из реанимационного автомобиля, что приехал за Вадимом из области. Давай, быстро!
Врач быстрой размашистой походкой вошёл в комнату.
- Ну, что, больной готов к отправке, никакого сопротивления нет?
И тут его взгляд упал на лежащего на полу человека.
- Это что – он? Что с ним?
Он повернул лежащего вниз лицом Вадима на спину.
-  Да он же уже холодный!
- Как холодный? – вскрикнул Виктор Андреевич.
- Он умер. Я думаю, смерть наступила где-то часов 5-6 назад. Он шёл или в туалет, или на кухню. Причину смерти определит только вскрытие. Я думаю, что мы свободны, везти в область некого. До свидания, примите наши соболезнования.
- Нет, куда Вы, куда, он жив, неправда, он жив, послушайте его сердце, оно ещё бьётся! – кричал и плакал Виктор Андреевич. – Пожалуйста, сделайте что-нибудь, я заплачу любые деньги!
- Виктор Андреевич! Всё, вызывайте милицию и врачей для составления соответствующих документов, а мы уезжаем. Нам звонили из центральной диспетчерской, нужно срочно ехать в другой район за больным.
И только сейчас поняв, что случилось, сильный, могущественный босс упал на колени воле сына и зарыдал с криком, похожим на вой пристреленного волка. Он с невероятной силой схватил Вадима, поднял на руки и всё кричал: «Вадим, сынок, проснись, проснись!» Потом упал на грязный, заплёванный и зашарпанный пол и, ломая ногти до крови, как зверь, стал подымать этот пол. Олег стал успокаивать его.
- Виктор Андреевич, успокойтесь. Вы уже ничего не сделаете.
- Как ты можешь так говорить, у тебя нет сердца! Вот подожди, будут свои дети, я посмотрю, если доживу, как ты запоёшь!
- Виктор Андреевич, каждый черпает из котла жизни, что ему предназначено, а не то, что плавает для других. Значит, у Вадима такая судьба, таков его жизненный путь. Жил-то он по теперешним меркам ярко, насыщенно, как говорит молодёжь, на всю катушку. За свою жизнь он всё перепробовал: пил всё, что горит, да и другими делами баловался. Простите меня, Вы и сами знаете, что это правда.
В открытую дверь вошли врачи в сопровождении полицейских.
- Ну, что тут у Вас? – спросил не выспавшийся после дежурства врач. – Да, да, вижу. Ну, что, я только могу констатировать случай смерти, а причину установит вскрытие.
Он прошёл к столу, отодвинул на другой край стола пустые бутылки, остатки еды, окурки, погашенные о тарелку, и стал писать необходимые бумаги. Отдал их представителю полиции, сказал «до свидания» и уехал.
Тем временем проснулась полуголая девица и два молодых человека, спавших на паласе.
- А что за кипеж, что случилось, что вы все тут делаете? Дайте даме пройти в туалет пописать. Вадим, встань, ты мне мешаешь пройти, ну поверни свою тушу, слышишь, дай пройти!
- Вадим мёртв, - сказал следователь полиции. – Идите в туалет, а потом мы будем вас всех троих опрашивать, что тут было и чем закончилось.
- А можно мне одеться? – спросила испуганно девица.
- Конечно, оденьтесь, - сказал полицейский. – Ваша неприкрытая нагота будет мешать мне при Вашем опросе. Так, всё, начинаем опрос свидетелей. Предъявите Ваши документы, удостоверяющие личность, Вы, девушка, и молодые люди. Кто Вы и что тут делаете? Мы должны хотя бы предварительно установить причину смерти хозяина квартиры, истинную причину смерти установит, конечно, вскрытие погибшего.
- Что мы тут делаем и кто мы, я отвечу за всех, - сказала девица. – Мы давние друзья Вадима, мы дружим с ним не один год. У нас старая, давно сложившаяся компания, он мне позвонил и сказал, что завтра его батяня отправляет на лечение в область, а сегодня он хочет провести вечер на всю катушку с нами, старыми друзьями. Попросил, чтобы я позвонила ребятам и пригласила их. Я спросила, а что надо для вечера. Он ответил, чтобы мы взяли себе выпить и закусить, а ему принесли дозу. Мне всё стало понятно, я позвонила ребятам, мы встретились возле супермаркета, взяли выпивку и кое-что из жратвы на закусон. Я спросила у ребят, а что мы к Вадиму идём пустые и ничего не несём ему. Ребята ответили, что ничего не смогли достать, да и денег у них просто не было, чтобы что-то купить.
Перебивая девицу, в разговор вклинился один из парней, тот, который постарше.
- Да, он нам звонил, мы купили для себя выпить и закусить. Для Вадима по его просьбе мы ничего не достали и не приносили. Он встретил нас посвежевшим, побритым и, как нам показалось, отдохнувшим, но он как-то не понравился, что-то его беспокоило, в нём была напряженность и сдержанная тревога. Он что-то говорил, но мне кажется, его мысли были не с нами, были где-то далеко. Мы перенесли из кухни в большую комнату стол, накрыли его привезённым Олегом чистым полотенцем, поставили на стол пиво, водку, разложили закусь, ну и приступили к трапезе. Вадим нам рассказал, что у него днём был отец, очень его ругал, что он наркоман, алкаш, что он отравил ему всю жизнь, отнял здоровье, и собрался завтра везти в область на лечение, а сегодня он хочет устроить прощальный ужин с лучшими друзьями, завтра он уже не будет с нами, а будет далеко, и когда встретимся, неизвестно. Сказал, что отец положил ему на мобилу приличную сумму, так что он сможет звонить не только отцу, но и нам, его друзьям.
Количество принесённого спиртного явно превышало все нормы. И пиво с водкой вперемешку лилось рекой. Вадим почти что не пил, он метался по всей квартире, как загнанный в ловушку зверь.
 -Ребята, я на минуту выйду, а вы продолжайте, хорошо?
Он взял на тумбочке один-единственный ключ от квартиры и вышел на лестницу. Да, подумал он, когда-то на этой связке была уйма ключей: и от кафе, и от ресторана, и от нового «Лексуса», и от дома родителей. Он всё потерял, у него один только ключ от квартиры. А где же его основной ключ? Ключ от жизни, где он, где он его уронил, почему не согнулся его поднять? Это же его жизнь! Не жизнь его друзей, алкашей и наркоманов! Есть же другая жизнь, жизнь, насыщенная другими красками, эмоциями, интересами. Почему он оказался на обочине жизни, на краю сточной канавы? Ведь ему было, как никому, дано всё, всё, что он только хотел! Постояв у лифта, он спустился на улицу. Свежий воздух, ударив ему в лицо, закружил голову. Надо что-то сегодня на прощанье принять в последний раз, а завтра клиника, лечение, новая жизнь. Он всё сможет, всё преодолеет. Завернув за соседнюю многоэтажку, он вспомнил, что во внутренней цокольной стороне дома есть место для закладки наркотиков в долг и за деньги. Берёшь, рассчитываешься и уходишь. И всё, вопрос решён. Подойдя к дому, он огляделся по сторонам, всё было тихо, да и свет фонарей сюда почти не попадал. Уже натренированным способом он отковырнул легко выдвигающийся кусок бетона. О счастье, там была закладка! Он схватил драгоценный пакетик и направился домой. На ощупь он, как наркоман со стажем, определил, что содержимое рассчитано как минимум на два, а то и три человека. Он быстро подошёл к своему дому, вошёл в подъезд, поднялся на этаж, трясущимися руками, едва попадая ключом в скважину, открыл дверь квартиры. Праздник за столом, несмотря на отсутствие хозяина, продолжался. Полураздетая девица и её спутники вышли в кураж и пили на раздевание. Вадим подошёл к столу, пытался что-то съесть, но его тошнило. Он прошёл в туалет, закрылся и принял всё содержимое пакета. Ладно, думал он, всё будет хорошо, в последний раз, завтра вступаю в новую жизнь, достаточно, сколько можно. Я и так почти загнал отца в могилу, и это за всё то, что он дал и даёт мне.
Пьяная компания продолжала шуметь в большой комнате. Кто-то выходил покурить, кто-то просто в туалет. Вадиму показалось, что он теряет чувство времени, действительности и пространства. Что с ним, и почему в этот раз не так, как всегда? Что это, он теряет сознание. Едва дойдя, до постели, он, как подкошенный, упал на старый диван. Остатки его сознания не давали ему определения: он что, засыпает или умирает? Потеряв сознание, он лежал на этом диване. Кто-то во сне его будил, просил встать, попить свежей воды. Приснившаяся ему бабушка говорила, что ему ещё рано к ней, он такой молодой, надо ещё пожить. Просила его на очередную годовщину её смерти прийти к ней с цветами и домашними блинами, она так их давно не ела. Приснившийся сон покрыл Вадима холодным потом и сбросил с дивана. Подняться с пола он не смог и пополз в направлении ванны, где из крана капала вода. Он прополз метра два и потерял сознание. Через мгновение его сердце, не выдержав большой дозы наркотика, сделало последний прощальный удар и остановилось. Жизнь Вадима, любимца отца, девушек, на этом свете закончилась. Перешагивая через лежащего в прихожей Вадима, гости выходили покурить, в туалет. Им показалось, что он спит. Они допили последнее пиво и водку. Игра на раздевание дошла до того, что на девице остались бюстгальтер и плавки, на ребятах одни плавки. В ход пошли всякие сальные анекдоты и недвусмысленные намёки заняться сексом. Вопрос встал, как, когда, кто с кем и в какой очерёдности.
- Ребята, не волнуйтесь, я пожалею вас обоих. Всё будет хорошо.
Они все втроём улеглись на палас. Но не прошло и пяти минут, как количество выпитого алкоголя погрузило их в крепкий сон. Так они проспали до самого утра, пока их не разбудили.
Обо всём, что с ними произошло в эту ночь, они рассказали подробно следователю. Куда ночью ходил Вадим и что он делал в своё отсутствие, они клятвенно божились, что не знают. Да они и не врали.
В квартиру вошли представители ритуального агентства, положили Вадима на носилки и вынесли к стоящему у подъезда уазику, чтобы доставить тело в морг. Они спросили у представителей полиции, кто будет заниматься похоронами.
- На кухне сидит отец, обращайтесь к нему, - сказал молодой следователь.
Виктор Андреевич поднял голову с рук, лежащих на столе, и сказал:
- Да, я знаю, у вашей фирмы хорошая репутация в городе и районе, проводить захоронение будете вы, а когда и где, я вам сообщу дополнительно. Сейчас я ещё ничего не знаю.
Консилиум врачей, собранный главным врачом больницы в присутствии Виктора Андреевича, собрался в морге. Заведующий патологоанатомическим отделением провёл вскрытие трупа для определения причины смерти. Неожиданно один из врачей произнёс:
- Вам не кажется, что помимо нас здесь кто-то присутствует ещё, я чувствую это всем своим телом, такое впечатление, что кто-то стоит за моей спиной и постоянно наблюдает за всем происходящим.
- Да,  - сказала заведующая кардиологией, - а я думала, что такое ощущение только у одной меня.
Закончив все процедуры, авторитетная комиссия удалилась на совещание в кабинет патологоанатома. После немногочисленных обсуждений все пришли к единому выводу: смерть наступила от передозировки наркотического средства.
Санитарки морга, баба Нюра и баба Маша, смывая остатки после вскрытия в канализацию, с сожалением заметили:
- Жить и жить бы парню, такой ещё молодой, а какое у него хозяйство, только бы делать да делать детей. Видать, и наследника не успел завести. Неужели так пустоцветом и завянул?
Они сняли резиновые фартуки и сапоги и пошли в бытовую комнату перекусить.
Всё это время в морге над Вадимов висело маленькое, почти незаметное облачко. Это была душа Вадима, она наблюдала за всем происходящим, всё слышала и видела.
- Ну, вот, Вадим, ты и пришёл к финишу. А как я болела за тебя, как старалась оберегать, не позволять тебе делать плохих поступков. Я всё предпринимала для того, чтобы ты жил. Но тебе было на всех наплевать: на себя, на отца, на девушку, которая тебя любила. Ты думал, что жизнь будет вечной, а она враз закончилась, и лежишь ты тут голый, неприкрытый. Всё, прощай, я улетаю на небо.
Заваривая чай, баба Нюра спросила бабу Машу:
- Маш, а мы не накрыли покойника простынёй?
- Нет.
- Сходи, прикрой парня, нехорошо нагому лежать, хоть и мёртвому.
- Да, да, ты права, сейчас схожу, прикрою.
Зайдя в морг, баба Маша увидела плотно накрытого белой простынёй покойника.
- Господи, кто же это сделал, кто тут мог ещё быть? Неужели мы забыли, что накрыли тело?
А это была душа Вадима. Собрав последние силы, она расправила простыню и закрыла покойника.
- Да, Нюр, совсем мы с тобой выстарились.
- Как выстарились?
- Ну, мы же с тобой, уходя, накрыли покойного.
- Неужели, а я и не помню. Ну, ладно, садись, будем пить чай. Я принесла из дома пирожков с ливером, холодца, квашеной капусты, обедать нам сегодня, видно, не придётся, видишь, сколько навезли, работай и работай.
- Да, народ мрёт, как мухи.


                ***
Нина долго сидела на кухне, не притронувшись к еде, отхлебнув несколько глотков чая. Надела куртку, взяла кошелёк с деньгами и сумку, закрыв дверь на замок, отправилась в направлении сельского магазина. По дороге её догнала соседка Лиза.
- Ну, куда ты, Нина, идёшь, тоже в магазин?
- Да, с утра должны привезти молочку, не могу есть жирное, какой год уже мучает поджелудочная.
- А что, ты вчера не привезла внука?
- Да нет, не отдали, надо соблюсти ряд процедур, обследовать здоровье ребёнка, мои домашние условия. Будут определять по ДНК, мой ли это внук.
- Да ты что? Сколько сложностей!
Не дойдя до магазина пару метров, женщины встретили идущую им навстречу Ольгу Сапелову, мать одноклассника Светланы. Сергей любил Светку до беспамятства, они дружили с детского сада, дружили в школе, затем дружба перешла в огромное чувство. Но когда Светлана пропала, Сергей сам пошёл в военкомат и ушёл в армию. Попал служить в какой-то вертолётный полк, где был доступ к спирту. День за днём Сергей втягивался в алкоголь, домой он вернулся уже сложившимся алкоголиком. После армии совсем спился и зимой замёрз, не дойдя до дома всего 150-200 метров. Ольга люто ненавидела Светлану и Нину за сломанную жизнь Сергея, за его смерть. И только завидев Нину у магазина, на всю улицу заорала:
- Ну, что не привезла Светкиного выбледка, не взяла, ждёшь, когда ещё нагуляет. Весь ваш природ ****овитый, как кошки кроетесь с первого раза. Жди, жди, ещё скоро она подкинет сюрприз.
Нина не стала спорить и ругаться с Ольгой, повернулась и заплаканная пошла домой, от слёз не видя дороги. Придя домой, она, не раздеваясь, упала на диван. Слёзы обиды и горя душили её. Слова Ольги Сапеловой, как пощёчины, жгли её лицо. Света, где ты и жива ли ты вообще? Ну, позвони мне хотя бы, одно слово, что жива, я так больше не могу жить!
Неожиданно для Нины, в прихожей раздался звонок телефона. Он настойчиво возвратил Нину из какого-то полузабытья. Кто бы это мог быть, кому я ещё нужна? Нина встала, прошла в прихожую, сняла трубку телефона.
- Алло, я вас слушаю, кто это?
- Тёть Нина, звонили из опеки, сказали, что завтра будет решаться судьба Вашего внука. Все анализы по генетической экспертизе готовы, я думаю, что Вам надо завтра  ехать в город, - выпалила на одном дыхании секретарь сельского совета Надя. – Тёть Нина, Вам всё понятно?
- Да, да, деточка, всё понятно, завтра будет решаться судьба моего внука. Спасибо, что позвонила, я завтра обязательно буду в городе.
Нина подошла к старинному резному комоду, привычным движением потянула на себя ящик, подняла руками стопку нового постельного белья и достала из-под неё лежащие там деньги, которые она копила на всякий непредвиденный случай. Как говорят в народе, на чёрный день – такой день для неё наступил, пусть и не чёрный, но очень важный для Нины и требующий больших материальных затрат. Надо всё будет купить для малыша: и кроватку, и коляску, пелёнки, распашонки, да мало ли чего надо малышу? Закрыв комод, она переложила деньги в сумочку вместе с паспортом, очками. Завтра ей придётся подписывать всякие документы. Последнее время от слёз и горя она стала всё хуже и хуже видеть.
Ночью Нина плохо спала, опять ей снились всякие кошмары, не связанные логически между собой, какое-то сено, свежевспаханное поле, потом луг и бегущая к ней навстречу маленькая Света. Она протягивает к ней руки, а на руках оказывается не знакомый для неё мальчик. «Кто ты?» - спрашивает его Нина, крепко прижимая малыша к груди. «Я твой, я твой, не отдавай меня никому!» Нина вздрогнула, проснулась вся в холодном поту. Взглянула на стоящий на тумбочке будильник, было 5 часов утра. Она встала, поставила на газ кастрюлю с водой и чайник. Умылась, вымыла стоящую на столе с вечера кружку из-под чая. Попив чая, стала ещё раз перебирать содержимое сумки, проверяя, всё ли она взяла для поездки в город. Убедившись, что всё на месте, она потихоньку стала успокаиваться. Время на часах показывало половину седьмого утра. Автобус идёт на город в 815, время ещё есть.
Ровно в 815 Нина была на остановке. Старый «пазик», скрипнув тормозами, остановился у зашарпанной, крашеной и перекрашенной неоднократно остановки. Входная дверь в автобус лязгнула сухим скрипом несмазанного железа и открыла пасть. Нина взяла свою сумку в одну руку, вошла в автобус и протянула водителю деньги за проезд, села на свободное место и, погружённая в свои мысли, молча поехала навстречу то ли радости, то ли горю. Она ещё и сама не знала, что её ждёт в городе и какое будет принято решение. Автобус, проделав знакомый путь автомобиля председателя сельсовета, через полчаса привёз Нину, как и всех сельских пассажиров, в город на автостанцию. Нина, укачанная продолжительной ездой и согретая теплом в автобусе, задремала.
- Бабуль, приехали, выходим, автобус дальше не идёт. Нина взяла сумки, поправила спадающий с головы платок, вышла из автобуса и направилась к роддому. Что её там ждёт, она не знала, но в её материнском сердце, где-то там, в глубине её истерзанной и измученной души, теплилась надежда, надежда на лучшее. Ну сколько можно быть всё плохому да горестному?

                ***
Похороны Вадима проходили по высшему разряду. Прибывали представители различных фирм и компаний, несли венки и конверты с деньгами, говорили Виктору Андреевичу стандартные заношенные слова соболезнования. Весь процесс захоронения для Виктора Андреевича прошёл, как в тумане. Как же так, что не стало его кровинки, его любимого мальчика, ещё вчера он был, пусть больной, но был, а сегодня его нет. Всё, что от него осталось, только свежий холмик тяжёлой глинистой земли да гора венков. Как дальше жить, что делать? Но окружающие его люди в этот трудный для него момент не могли разделить его горе. Это было не с ними, это случилось не с их родственниками. Виктор Андреевич всех пригласил в кафе «Встреча» на поминки. Люди гуськом потянулись к двум отходящим автобусам.
- Виктор Андреевич, что же Вы стоите, пойдёмте к машине, нам тоже надо ехать, - сказал водитель Олег.
- Олег, иди, я тебя догоню, мне надо побыть одному с моим сыном.
И, едва Олег скрылся из вида, он упал на колени возле могильного холмика и навзрыд заплакал. Сейчас он был не жёстким и всемогущим хозяином фирмы, а убитым горем отцом.
- Вадим, Вадим, сынок! – кричал он на всё кладбище. – Как, как мне жить без тебя? Для кого я всё копил, наживал? Неужели я прожил свою жизнь напрасно?
Олег возвратился к могиле, приподнял Виктора Андреевича с колен.
- Виктор Андреевич, успокойтесь, сколько можно, поберегите себя, Вадима уже не вернуть.
- Олег, подожди, вот будут у тебя свои детки, тогда поймёшь, как они дороги и что это такое.
Они, поддерживая друг друга, пошли к стоящему на краю погоста автомобилю. Олег завёл авто, и машина мягко двинулась с места. Через полчаса они уже были у кафе. Люди, приехавшие на автобусах, не торопясь выходили из них, заходили в кафе или в туалет и мыть руки, первые уже рассаживались за столами. Спустя минут 10-15 все, кто был на кладбище на похоронах, сидели за щедро накрытыми столами. И тут началось. Первыми слова соболезнования выразили коллеги по работе, затем представители районной администрации, к ним примкнул немного опоздавший депутат областной Думы. Слова лились и лились. Говорили о том, как велика скорбь, что надо держаться, что жизнь продолжается, что будут помогать в трудную минуту, что они все едины, как никогда, в эту трудную минуту. Зазвенела посуда, вилки, ложки, рюмки. Всё пошло, как по накатанной дороге. Люди разогрелись в тепле, на кладбище всегда холодно. От принятого алкоголя речи и слова стали всё смелее, всё шло своим чередом. Создавалось впечатление, что людей мало интересовало, по какому поводу они тут собрались. Кое-где начинали рассказывать анекдоты и смешные истории. Виктору Андреевичу хотелось встать и сказать, что всё сказанное сегодня в его адрес неправда, что он знает, как присутствующие на самом деле относятся к нему, он знает, кто из них чем дышит и как к нему относится на самом деле, но он, едва сдерживая себя, молчал, его душили слёзы, его душило горе. Выпив в очередной раз на посошок, люди стали группами и по одному расходиться. Виктор Андреевич рассчитался с хозяйкой кафе, поблагодарил её и согнувшись, с видом побитой собаки поплёлся к автомобилю. Сегодня не стало смысла его жизни, не стало его единственного и любимого сына. Его нет и никогда больше не будет.
- Олег, отвези меня, пожалуйста, домой, я так устал, мне так холодно, - сказал он водителю. – Господи, только бы не остановилось моё сердце! Дай мне силы! Хотя зачем мне теперь жить?
Олег подвёз хозяина к загородному дому, услужливо открыл дверцу авто, проводив Виктора Андреевича до крыльца, пожелав ему всего хорошего, сел в машину и уехал домой.
Виктор Андреевич открыл входную дверь, вошёл внутрь огромного дома, не снимая обуви и одежды, разжёг камин. Затем достал бутылку коньяка, открыл, налил в тяжёлый хрустальный стакан одну треть, сел в кресло, выпил содержимое стакана до дна. Как-то весь обмяк и уснул. Завтра его ждала работа, ждали заботы, ждала новая жизнь, жизнь без сына.

                ***
Случилось так, что, уйдя из роддома, Светлана отбилась от своей компании. Иногда к ней приходили мысли о брошенном сыне, о маме, о том, что с ней и что будет дальше. Она не помнила, как, когда и зачем её привели к проходной огромного мебельного производства их небольшого городка. Входные ворота раскрылись, в воротах показалась уборщица административного помещения, направляющаяся к мусорным контейнерам. Она вытрясла содержимое двух мешков в мусорку. Бумаги зашуршали и осели в контейнере. Не успела уборщица отойти от контейнеров, как Света была уже возле них и судорожно руками стала рыться. Она искала хотя бы какую-то еду. Но там были только бумаги.
- Ты кто, ты что, голодная? – спросила уборщица.
- А я и сама не знаю, кто я, - ответила Света.
- Подожди, я сейчас пройду на кухню рабочей столовой, спрошу, не осталось ли чего из еды после ночной смены. Жди меня, я скоро.
- Хорошо, хорошо! А Вы правда дадите мне покушать? Я не ела уже, наверное, дня 3-4, а может, и неделю.
Прошло, наверное, минут 10-15. уборщица появилась в воротах с макаронами с котлетой, двумя пирожками с капустой и тремя кусками хлеба. Всё это находилось на одноразовой тарелке без вилки и ложки.
- На, перекуси, а тарелку потом выбрось в мусорку, понятно? – сказала уборщица
- Спасибо Вам, мама, - сказала Света и вздрогнула. Как же давно не произносила она это слово: ма-ма-а.
- Да ладно, ладно, ты же тоже человек! Собак да кошек кормят, грех человека не накормить.
Уборщица повернулась за воротами, которые вслед за ней закрылись.
Едва уборщица ушла, Света жадно, как голодный зверь, набросилась на еду. Она ела сразу всё, не ощущая вкуса в еде, жадно запихивая содержимое тарелки грязными руками в рот. Через несколько минут тарелка была пуста. Светлана собрала с земли кое-какие упавшие крошки и их тоже отправила в рот. Посидев у входа на завод, Светлана побрела от проходной прочь. Куда она шла и зачем, сама чётко не представляла. Ей было всё равно, куда идти. Поравнявшись с люком центрального отопления, она отодвинула крышку и спустилась вниз. На трубах лежали куски поролона. Света их расправила, легла и уснула. Сил куда-то ещё идти у неё просто не было.
Утром она вспомнила, кто и где её накормил, и, как голодная собака, уже к выносу мусора уборщицей стояла у мусорных контейнеров. Такая процедура продолжалась 5 дней.
- Как тебя зовут? Кто ты? Откуда? Есть ли у тебя документы? – спрашивала уборщица.
- А я и сама не знаю, кто я, откуда и нужна ли кому, - грустно ответила Света.
- Знаешь, завстоловой сказала, что если бы у тебя были документы, санитарная и трудовая книжки, она взяла бы тебя рабочей по кухне, а там есть каморка, где ты могла бы и временно пожить.
- Давайте я Вам дам номер телефона сельского совета. Сейчас, сейчас, дайте только вспомнить. Записывайте, - сказала сбивчиво Светлана.
Уборщица записала номер телефона.
- Хорошо, я его передам завстоловой, она позвонит в сельский совет. Возможно, они вышлют справку, что ты там жила и всё ещё прописана, тогда можно будет восстановить паспорт, а потом делать и все документы. Сегодня я остаюсь во вторую смену. Я тебя проведу на территорию, принесу тебе кое-что из одежды дочери. Ты отмоешь в душе свою грязь, переоденешься, переночуешь в моей каморке, а завтра я тебя покажу завстоловой, что она нам скажет.
Уборщица сдержала своё слово. Утром Света, умытая, отдохнувшая, предстала перед завстоловой.
- Как зовут тебя?
- Света.
- Света, семицвета. Ну и как же ты дошла до жизни такой? Что тебя заставило? Обстоятельства?
- Знаете, - сказала тихо Света, - наверное, судьба.
- Я тебя без санитарной книжки не имею права допускать на кухню, к продуктам. Я не знаю, здорова ли ты, мы ведь кормим в три смены большое количество людей. Если что, то мне конец, тюрьма. Так что я тебя возьму, пока нет документов, мыть картофель, морковь, свёклу и убирать прилегающую к столовой территорию. Света с охотой согласилась это делать. Она впервые почувствовала, что ещё кому-то нужна в этой жизни, на этом свете.
Буквально через два дня территорию у столовой было не узнать, всё выбелено, выметено, подкрашено, вскопано, кусты аккуратно подстрижены. Там же к очередной смене поваров она готовила для их работы чистые овощи. Заведующая видела, что Света старалась изо всех сил, фантазия, сообразительность били из неё ключом.
Через несколько дней из сельского совета пришла справка, что Света действительно прописана в данной местности, с указанием её места и даты рождения.
Началась кропотливая работа по процедуре получения Светой нового паспорта. Завстоловой выдала Свете деньги на оплату штрафа за утерю паспорта. Света побежала в ближайшее отделение банка, оплатила штраф. После многочисленных проволочек она держала в руках новый, пахнущий краской, паспорт гражданина Российской Федерации. Потом, пройдя медицинский осмотр, она получила медицинскую книжку, дающую ей право работать с народом в торговле, общественном питании. На удивление всех, несмотря ни на что, Света оказалась абсолютно здорова, завстоловой взяла её в штат своих работников рабочей по кухне.

                ***
Тяжело поднявшись на крутое крыльцо роддома, Нина, переведя дух, вошла в здание. Надела бахилы, и дежурная медсестра провела её в кабинет заведующего. Там уже сидели представители опеки, комиссии по делам несовершеннолетних, дома малютки. Нина поздоровалась и присела на свободный, стоящий у самого порога стул. Она почувствовала себя подсудимой на этом одиноком стуле. Почему такое у неё чувство, ведь она  ничего не сделала преступного, ни перед кем не виновата, она просто приехала за своим внуком. Большего тепла, заботы и внимания никто не сможет ему дать, ну что тут решать.
Заведующий роддомом многозначительно поправил очки в золочёной оправе и сказал:
- Ну вот, господа, все в сборе. Приступим к нашей трудной и неоднозначной работе. Давайте каждый из нас выскажет своё мнение по сложившейся ситуации. Затем мы обменяемся мнениями и придём, я думаю, к окончательному решению по судьбе ребёнка. Или мы его отдаём бабушке, или определяем в дом малютки. Для меня пока ясности в этом вопросе нет.
Заместитель главного врача доложил, что согласно проведённой экспертизе ДНК ребёнок действительно является внуком Нины, и не отдавать его на воспитание бабушке он не видит смысла. Представитель опеки ссылалась на то, что бабушка уже не молода и ей тяжело будет воспитывать ребёнка, да надо ещё и обследовать жилищные условия бабушки, что там за жильё и в каком оно состоянии. Заведующая домом малютки сказала: «Как бы ни было у нас хорошо, мы всех детей жалеем, любим, заботимся, но поймите – это не дом, это не та атмосфера. Я думаю, что ребёнка надо передать родной бабушке на воспитание. Ребёночек здоровенький, никаких патологий и болезней у него не обнаружено».
Представитель комиссии по делам семьи зачитал ходатайство сельского совета о передаче ребёнка на воспитание бабушке и гарантировал всяческую в том помощь.
После многочисленных «за» и «против» было принято решение: передать Нине, как родной бабушке, мальчика на воспитание. Счастью Нины не было предела.
- Господи, неужели ты меня услышал, дошли до тебя мои молитвы! – Когда я могу забрать внука? – спросила Нина главврача.
- Да хоть сегодня, - сказал врач.
- Я только до магазина, куплю всё необходимое для выписки ребёнка и сразу его заберу.
Нина выбежала на крыльцо, спустилась по его крутым ступеням, вышла на улицу, остановила проезжающее такси и уже через 20 минут была в магазине.
- Что, бабушка, хотите? – спросила продавец.
- Всё, что нужно для новорождённого ребёнка.
- О, это надо много! И кроватка, и коляска, и постельное, рубашки, распашонки...
- А сколько это стоит?
- Вы сначала скажите, какой суммой денег располагаете, что хотите купить?
Нининых сбережений, за исключением небольшой малости, хватило почти на всё, что необходимо на первый момент. Она расплатилась на кассе, рабочий по торговому залу помог ей всё погрузить в ожидавшее Нину такси, пожелав бабушке удачи.
Нина села в машину и подъехала к роддому. От того, что через несколько мгновений она будет держать на руках своего внука, сердце учащённо и тревожно начинало биться. Его удары отдавались в висках и затылке.
- Проклятое давление, опять оно, - подумала Нина.
 Выйдя из такси, она увидела стоящую автомашину председателя сельсовета. Это Надюша, секретарша совета, попросила забрать Нину с ребёнком из роддома и привезти в деревню.
- Сколько же  есть на свете хороших людей, - подумала Нина о Надюше, -   спасибо ей за внимание и хлопоты.
Нина с помощью председателя сельского совета перегрузила все приобретённые покупки в его машину, оставив только в руках узелок с вещами, необходимыми для выписки ребёнка, вошла в отделение выписки детей и передала свёрток медсестре.
- Ну, бабушка, погодите, сейчас принесём Вам Вашего красавца. Парень, что надо.
- Хорошо, хорошо, буду ждать, не столько ждала.
Не прошло и получаса, как Нина держала на своих трясущихся и млеющих от волнения руках крохотный свёрток с живым комочком внутри, посапывающим и глубоко спящим. «Неужели всё закончилось?» - спрашивала мысленно себя Нина.
- Ну, что, бабушка, желаем Вам и Вашему внуку крепкого здоровья. Оно вам обоим ох как нужно. Счастливо, – сказали медики и помахали Нине с крыльца. Председатель сельсовета открыл перед Ниной дверцу автомобиля. Нина села, взяв внука на руки. Машина покатила навстречу новому в жизни Нины и в жизни этого маленького человечка, мирно спавшего на руках у своей бабушки. Всю дорогу Нина думала о жизни, как она сложится у её внука, хватит ли сил и здоровья у неё, чтобы поднять его на ноги. Где сейчас Светлана? Что с ней? Почему её сына из роддома пришлось забирать его бабушке? Слёзы радости и неподдельной грусти катились по её щекам и падали на маленький свёрток, который она бережно и трепетно держала на руках. Перед её глазами мысленно прошла вся нелёгкая жизнь: и рождение долгожданной дочери, и как она её растила, как она ей тяжело досталась, что с ней случилось впоследствии. Что смогло Нину оставить в одиночестве и горе? Надежды на то, что она вновь увидит свою дочь живой, у неё с каждым днём было всё меньше и меньше.



                ***
Было без четверти пять часов утра. Виктор Андреевич приоткрыл уставшие глаза, ужасно болела голова, ноющая боль гвоздём сидела в области грудины. Свесив ноги на пол, он обнаружил, что спит в гостиной на диване в верхней одежде. Дрова в камине давно догорели. Через незакрытую вытяжку ушло всё тепло, данное камином, тепло держали только нагретые кирпичи. Виктор Андреевич встал с дивана, снял одежду, в которой пролежал ночь, прошёл в душевую кабину, включил воду. Потоки тёплой, ласкающей его измученное тело воды проходили от головы до пят. Ему вспомнились вчерашние похороны. Смутно представлялась картина всего происходящего. Он только чётко, громко слышал удары комьев глины, гулко ударяющихся о крышку гроба, гроба его сына. Как он там провёл первую ночь, не холодно ли ему? Слёзы горя и безысходности хлынули из глаз Виктора Андреевича и, подхваченные водой, растекались по всему телу горем убитого отца. Наконец, немного успокоившись, он вышел из душа, укутался в большую махровую простыню, лёг на диван, сжался, как ребёнок, в калачик. Пелена то ли дремоты, то ли полузабытья окутала его сознание. Вернул его к действительности резкий противный звук телефона. Он протянул руку к телефону, снял трубку. Голос водителя Олега вернул его к действительности.
- Виктор Андреевич, к каким часам мне за Вами приезжать? Сегодня второй день после похорон. Вам надо обязательно быть на кладбище.
- Олег, я обо всём этом знаю, но у меня нет никаких сил. Сегодня день я буду лежать, не знаю, что будет ближе к вечеру. Я тогда тебе позвоню, мы с тобой доедем на кладбище, там я побуду с сыном наедине.
Он положил трубку, взял пуховый плед, положил поверх простыни и укрылся. Дрожь по всему телу никак не давала согреться. Приподнял простыню и плед, протянул руку к стоящей с вечера бутылке коньяка, налил одну четвёртую часть, выпил. Тепло начало разливаться по телу, дошло до рук и окоченевших ног. Через минут сорок Виктор Андреевич спал. И опять к нему приходили сны о его Вадиме, как он родился на радость отцу, как он гордился наследником, как Вадим рос, ходил в детский сад, как пошёл в первый класс, закончил среднюю школу, как поступил в финансовую академию и получил диплом за успешную учёбу. На этом моменте сон оборвался. Виктор Андреевич вздрогнул и, сделав глубокий вдох, проснулся. В продолжение сна перед глазами встали картины дальнейшей действительности и печальный итог.
- Зачем я ему так много позволял? Зачем купил то кафе в селе, баловал деньгами и покупками? Зачем? Я был ослеплён безграничной любовью к своему чаду, любимому сыну. Он же с отличием закончил финансовую академию. Ну, пусть сам становился бы на ноги и как личность, и как предприниматель. Чувство вседозволенности, лёгких, не заработанных своим трудом денег сгубили его, свели в могилу.
Пройдя на кухню, он поджарил яичницу с беконом, включил телевизор, в котором жизнь шла своим чередом, рассказывали о погоде, новостях, звучали какие-то песни, где-то кого-то ограбили, кого-то убили. Но Виктор Андреевич не вникал во всё это, для него это было лишь фоном к тому, что случилось вчера, к его огромному горю – смерти сына. Яичница на сковородке остыла, так и осталась нетронутой
Запах еды с поминального стола Виктор Андреевич ощущал и сегодня. Он не позволял притронуться к еде. Сварив чашку кофе, Виктор Андреевич выпил её вместе с сухариком из тостера и опять обессиленно упал на диван.

                ***
Нина, бережно держа на руках драгоценный свёрток, осторожно открыла замок входной двери, переступила через порог и вошла в дом.
- Ну, вот, внучок, мы и дома. Теперь это твой дом, твоё родовое гнездо, тут твои корни, твои истоки.
Нина сбросила с головы платок, с плеча куртку и распеленала кричащего мальчугана. Голодный мальчик кричал всё громче и громче. «Что же мне делать? Чем и как его кормить?» – ужаснулась испуганная Нина. Что делать? Подбежав к телефону, она по привычке набрала номер Надюши – секретарши сельского совета.
- Надя, Надюша, что мне делать? Он голодный, кричит, чем мне его кормить?
- Тёть Нин, успокойтесь, я сейчас что-нибудь придумаю. Позвоните мне минут через 20-30.
На том конце провода положили трубку, и телефон замолчал. Спустя минут 20 раздался звонок.
- Нина Ивановна, я позвонила своей соседке Катьке Евстратовой. Она только что родила вторую дочку. Так вот, она сказала, что не бросит Вас в беде и будет кормить Вашего малыша грудью, пока Вы не переведёте его на искусственное вскармливание.


                ***
Светлане выделили для жилья небольшую комнатушку в пристройке к столовой, рядом с дворницкой. Кое-что из мебели дали из Красного уголка. Кровать и тумбочку она купила в кредит на первые заработанные деньги ей самой в этой жизни. Она легко справлялась со своими обязанностями, шустрая, подвижная, схватывала всё на лету. Быстро научилась готовить первые, вторые блюда, всевозможные салаты, но особенно ей нравилось заниматься выпечкой. Отработав смену, она возвращалась в свою крохотную каморку и садилась за учебники. Среднюю школу она так и не закончила. Ей всё чаще и чаще приходили мысли о получении образования, о смысле жизни. В минуты отчаяния и одиночества она садилась на кровать, поджимала под себя, как в детстве,  ноги, начинала плакать, анализируя свою жизнь, и приходила к мысли, что во всём, что случилось, в основном виновата она сама, а не мама, которая её слепо и безгранично любила. Эта любовь тоже не пошла на пользу. Иногда она вспоминала о ребёнке. Какой он сейчас, где он и жив ли вообще? Хорошо бы, чтобы его усыновили хорошие добрые люди. А кто его отец? Она сама до конца не была уверена. Может, Вадим, изнасиловавший её в автомобиле, или оптовик по продаже наркотиков, под которого за скидку в цене подложил её Вадим? А может, кто-то из наркоманов и алкашей из многочисленных притонов, в которых она побывала. Как же начать поиски отца ребёнка и самого её сына? Где они? Света пришла к одной, для неё в данный момент основной мысли, что как только она соберёт немного денег, купит кое-что из вещей, в которых можно будет выйти в люди, она обязательно займётся поиском ребёнка и его отца. Самым страшным для неё было, что мальчик в доме малютки. Лучшим вариантом то, что ребёнок у хороших усыновителей. Но её грела надежда и на то, что она оставляла адрес своей матери – бабушки малыша, и что она всё-таки взяла его себе.

                ***
Повара, официантки бегали по банкетному залу. В суматохе накрывали всевозможными закусками огромный ряд столов. Предстоял большой праздничный банкет, посвящённый 20-летию мебельного комбината, входящего в фирму, которой руководил Виктор Андреевич. На торжество прибыли поставщики материалов, смежники, крупные оптовики, владельцы фирменных магазинов. Мероприятие проходило с присущим русским размахом. Виктор Андреевич себя неважно чувствовал в последнее время. Он всё чаще и чаще болел и вести торжественную часть поручил своему заму Анатолию Лукавому. Надо отметить, что Лукавый давно и настойчиво копал под босса. Исподтишка говорил, что босс устал, что ему надо готовить замену, и что ему уже давно пора на заслуженный отдых. Но если его всё ещё волнует судьба фирмы, её развитие, то ему можно придумать безобидную должность почётного президента фирмы. И вроде при деле, а ответственности практически никакой.
Лукавый поблагодарил шефа за предоставленное слово, поправил галстук и лацканы пиджака и начал:
- Уважаемые господа, сегодня мы собрались в этом зале по весьма существенному поводу. Сегодня нашему мебельному комбинату 20 лет. Как быстро летит время! Кажется, что ещё вчера мы укладывали первые блоки под фундамент основного корпуса, строили котельную и вспомогательные помещения, а сегодня мы основные производители современной, качественной мебели во всей нашей области. Специалисты отдела сбыта работают над тем, чтобы наша продукция продавалась и за пределами нашего региона. В том, что мы успешно работали на протяжении уже стольких лет, несомненно, заслуга, в первую очередь, нашего бессменного руководителя Виктора Андреевича. Поаплодируем ему, господа! Огромный вклад в наше общее дело вносят специалисты и рабочие как основного, так и вспомогательных производств. А это и конструкторы, раскройщики, изготовители деталей, сборщики, работники котельной и нашей отличной столовой, которая кормит нас всех независимо от того, кто в какую смену работает. Спасибо вам всем за труд! Мы все вместе делаем огромное дело, а также наполняем бюджет нашего города. По сути, мы являемся на сегодняшний день градообразующим предприятием.
После приветственных слов Лукавого слово взял представитель областного департамента промышленности и торговли. Сказав несколько дежурных слов, он перешёл к вручению грамот и дипломов лучшим работникам производства. Награждённые заученными словами благодарили руководство за высокую оценку их труда. Затянувшаяся торжественная часть повергла Виктора Андреевича в уныние и лёгкую дремоту. Ему казалось, что он это уже слышал не один раз: и вступительную речь, и награждение, и слова благодарности. Как же мне всё это надоело! Для чего и для кого всё это? Жена умерла 7 лет назад. Единственный сын тоже в могиле. Для кого и для чего всё это? Сколько времени Бог даст ему ещё прожить на этой земле? На тот свет ничего с собой не возьмёшь. Вот только умри, всё в один миг растащут новоявленные родственники, многих из которых он и не знает даже в лицо. Да, жалко, что Вадим загубил себя сам, своими пагубными пристрастиями, и ушёл из жизни, даже не оставив наследника.
- Ну что, господа, торжественное собрание, посвящённое 20-летию нашего мебельного комбината, подходит к концу. Все вопросы, стоящие на повестке дня, рассмотрены. После двадцатиминутного перерыва прошу вас всех в банкетный зал на праздничный ужин. Столы уже накрыты. Посадочные места указаны специальными табличками. Ни за что платить не надо. Все расходы фирма берёт на себя.
- Конечно, на себя, премию-то за прошлый месяц экономист срезала. Получается, что мы сами оплатили этот банкет, да ещё и за свой счёт угостили многочисленных гостей, - пробубнил водитель по развозу мебели Артём.
Люди выходили из зала в фойе, курили, обменивались мнениями по дальнейшему развитию комбината, о том, что Виктор Андреевич за последнее время сильно сдал и что Лукавый может собрать внеочередной совет директоров и сбросить шефа с занимаемой должности.   
Он способен и на подкуп, и на шантаж, и на открытые угрозы. Он способен на всё для достижения своей цели – занять место генерального. Все понимали, что Виктора Андреевича сейчас держит только работа. Человеку надо осознавать, видеть, чувствовать, что он нужен людям в этой жизни. Одиночество просто добьёт его. Ещё Раневская говорила, что одиночество – это когда в доме есть телефон, а звонит только будильник. Кто-кто, а она знала, что такое одиночество и заплатила за это огромную цену. Все, с кем Виктор Андреевич начинал это большое дело, поддерживали его и просили не уходить с производства, а ещё, сколько хватит сил, поработать. Они знали: на пенсии он просто угаснет, он без работы умрёт.
20 минут перерыва прошли очень быстро. Лукавый пригласил всех в банкетный зал. Люди отодвигали стулья, искали свои места и шумно усаживались. Многие, к своему удивлению, оказались рядом сидящими не с теми, с кем планировал.
- Виктор Андреевич, Вы будете произносить первый тост? – спросил Лукавый.
- Нет, продолжайте вести мероприятие. Я себя плохо чувствую. Шум, большое скопление народа на меня угнетающе действуют. Давай, говори первый тост, тебе это делать не в первый раз. Давай.
Пробыв на банкете где-то около часа, Виктор Андреевич подозвал водителя Олега и попросил отвезти его домой. Шум, крики, пустые, ни о чём не говорящие тосты и просто речи утомили его, да и общую радость мероприятия он никак не мог разделить с присутствующими. Слишком глубока и свежа была рана, которая кровоточила и продолжала отдаваться тупой болью в груди. Он был лишним на этом празднике жизни.

                ***
Лобастый, как молодой бычок, «газон», резво подпрыгивая на ухабистой сельской дороге, ещё в неосевших клубах дорожной пыли резко затормозил и остановился у здания конторы колхоза «Путь Ильича». Чубастый шофёр Пётр, местный балагур и хулиган, весело сказал: «Ну всё, красавицы, прибыли к месту вашей дислокации на ближайшие три месяца. Прошу потихоньку вылезать из кузова, не забывать вещи. Надеюсь, что скоро с вами встречусь, колхоз маленький, всего пять деревень, но работы, по словам председателя, для вас предостаточно». Группа молодых работниц ткацко-прядильного производства из города по распределению горкома ВЛКСМ прибыла на оказание селу практической помощи. Девушки, помогая друг другу, вылезли из кузова автомобиля. Петька старался всячески помочь: кого поддерживал при высадке на землю, кому помогал принять вещи. Озорной, чубатый, в тельняшке, парень не лез за словом в карман. Шутки, прибаутки, анекдоты так и сыпались из его уст, как из рога изобилия. Девушки, что побойчее, отвечали ему тем же. Только Нина, прядильщица второй очереди фабрики, была тиха и не по годам кротка. Подобрав полы ситцевого платья, она тихонько самостоятельно спустилась на противоположную сторону автомашины. Ей, как и всем девушкам, понравился молодой шофёр. У здания конторы их ждали председатель, главный агроном, кладовщик. Председатель обратился к девушкам.
- Дорогие девушки, мы рады, что вы приехали к нам для оказания помощи в уборке урожая. Нам очень нужны дополнительные руки и на току, и в поле. Мы хотели вас распределить по домам для проживания, но оказалось свободным здание школьного интерната, с согласия директора школы мы вас туда и вселим. Так что жить будете все вместе. Там есть плита для приготовления пищи, кровати, мебель. Постельное бельё вам выдаст с колхозного склада Евдокия Ивановна. Петя, покажи девушкам, где интернат, пусть располагаются, устраиваются и в 7 часов вечера их ждут на ужин в колхозной столовой.
Петя, как гусак, полный неподдельной важности, повёл девушек за собой в сторону школы и интерната, которые располагались в чистой ухоженной берёзовой роще.
- Господи, девочки, какая красота, какой чистый звенящий воздух! – вырвалось у Нины. На крыльце интерната бригаду молодых работниц с ключами от входной двери ждала завхоз школы.
- Девочки, вот ключи, прошу, чтобы всё было чисто и цело. Ребят не водить, для любви ищите другие места. Мы должны к началу учебного года сдать интернат таким, каким вы сейчас примете. А кто у вас старший?
- Да мы ещё не определились, - ответили девчата.
- Так решайте. Старшая должна будет принять у меня помещение по акту. Хотя это и формальность, но с бумагой спокойнее, и директор школы требует.
- И правда, мы так и не определили, кто у нас бригадир. А давайте выберем Нинку-тихоню, она сильно правильная. Ей нужно всё по закону. По ночам не гуляет. Всё читает, готовится к поступлению в текстильный.
Других предложений не поступило. Так Нина была единогласно избрана бригадиром на период работы в колхозе. Ей пришлось подписать акт передачи. Девушки шумно вошли в помещение, прошли в спальное отделение и стали распределяться по кроватям и тумбочкам, кто у окна, кто у стенки. Самые недобойные оказались у самого порога. В их числе оказалась, несмотря на бригадирство, и недобойная Нина. К концу дня девушки получили на складе постельное бельё, рукавицы, халаты, косынки. Завтра у них должен быть первый рабочий день на току, где уже скопилось большое количество озимой ржи. Вечером девушки всей ватагой по крутому берегу спустились, весело смеясь, к речке, протекавшей по левому берегу деревни. Искупавшись, они направились в колхозную столовую. Щи и тушёная картошка со свининой, компот и 5 кусочков чёрного хлеба составляли меню колхозной столовой. Анисья Леонидовна, повар-самоучка, потчевала девчат.
- Господи, какие вы все бледные, что вы, на солнце не бываете или кормят плохо? Ну, ничего, мы вас за три месяца откормим! Молоко, мясо, капуста, картофель... Всё в колхозе своё! Председатель ничего на питание колхозников не жалеет. Всю страду кормит бесплатно. Молодец, заботится о людях, и люди уважают его. Уже 20 лет руководит колхозом. И показатели одни из лучших в районе.
Девушки, выслушав монолог Анисьи Леонидовны, поблагодарили её и направились отдыхать, завтра у них первый рабочий день. Как он пройдёт, волновало многих из них, особенно тех, кто никогда не был в деревне, не знал труд селян. Тяжёлый труд, скажу я вам честно. Они тихо улеглись на кроватях и, уставшие за день, неожиданно быстро уснули. В окно им светила луна, пахло ранними яблоками, откуда-то из-за деревни доносился шум оборудования. Это работал колхозный ток, на котором круглосуточно сушили и сортировали зерно. Часть зерна шла на семена, часть – на фураж для корма колхозного скота, часть раздавалась работникам в зависимости от трудового вклада.
Утром, ровно в семь часов, девушки встали, умылись, по-скорому перекусили, оделись в рабочую одежду и в восемь часов были на разнарядке в здании старенькой механической мастерской. Как они и предполагали, бригадир отправил их всей бригадой на колхозный ток, вручив им по деревянной лопате для перемешивания зерна при сушке. Непривычные к сельскому труду, девушки уже к обеду едва таскали ноги. Болела спина, ныли руки, у отдельных на ладонях повскакивали мозоли. В час дня всем рабочим на току из колхозной столовой привезли обед. Перекусив, девчата обессиленные упали на огромные кучи зерна, пахнущие полынью, летом и тёплым хлебом. Так они провели весь остаток обеденного перерыва.
Работа в колхозе была монотонной, день шёл за днём. Дни слагались в недели. Девушки хотя и изрядно уставали, но почти каждый вечер старались сходить в сельский клуб, посмотреть кино или потанцевать. Все местные парни группировались вокруг знаменитого в местных кругах молодого бойкого шофёра Петра. Он знал, что нравится девушкам. И, надо сказать, этим отчасти злоупотреблял. Менял девушек, как перчатки. Красивое лицо, статная фигура, кудрявый чуб и тельняшка сводили девушек с ума. Как только появились городские, он тут же начал подбивать клинья к ним. То одной подарит цветы, то другую позовёт в кабину автомашины прокатиться до окраины села, то с третьей идёт в кино или на танцы. Нина таких вольностей со стороны Петра не позволяла. Да и как можно? Она бригадир, старшая в группе, за всех в ответе. С неё должны брать пример. Она говорила: «Девушки, нам нужно вести себя достойно. Мы должны получить хороший отзыв о нашем пребывании в колхозе. Да и в комитет комсомола могут сообщить о нашем недостойном поведении. Мы же комсомолки, а комсомол – это резерв партии». Но всё равно молодость брала своё. Почти все девчата ко второму месяцу дружили с местными парнями. Одна Нина, как говорили её подруги, была святошей, всё больше читала, выпускала боевые листки о ходе уборки урожая в колхозе, вела среди подруг воспитательную работу. В начале последнего месяца работы девушек в колхозе Петька по приказу председателя уехал встретить и привезти с вокзала молодого агронома, присланного по распределению в колхоз на работу. Петька завёл машину, газанул и, поднимая облако деревенской пыли, умчался в город. «Ну, вот, девки, возможно и нашей Нинке жениха привезут, а то что она всё одна да одна. Что мы ей – неучи? А тут с образованием», - сказала одна из девчат. К обеду Петькина машина уже стояла у конторы колхоза. Из кабины вылез молодой русоволосый агроном. Петька подал ему из кузова небольшой чемоданчик и рюкзак. Девчата, стоящие рядом, на одном вздохе выпалили: «Боже ж ты мой, какой красавчик! Нин, посмотри, ну точно твой Есенин, что в твоих книжках. Нет, таких красивых людей не бывает! А если бывают, то детей у них должно быть много-премного!»
 Нина, взглянув на молоденького агронома, про себя отметила: «Да, парень что надо! И красив, и с образованием, да, видно, не дурак! Дуракам красные дипломы не выдают. Вот с таким я, наверное, дружила бы. Но куда мне! Вон сколько бойких, смелых и откровенно наглых».
Агронома поселили всё в том же интернате при школе, где жила и бригада Нины, только в другом крыле. Вечером агроном зашёл к девушкам на огонёк.
- Здравствуйте. Вот решил с вами поближе познакомиться.
- Насколько поближе? – спросила самая бойкая Ирка. – Если со мной, то я согласна на любое знакомство хоть сейчас. Что, слабо, красавчик?
- Ир, как ты так можешь, - одёрнула её Нина. – Видишь, парень стесняется, первый раз в этой деревне, новые люди, незнакомая обстановка, да и всё такое.
- Слава, - сказал агроном, - рад с вами познакомиться. Девушки поочерёдно назвали свои имена. Через час уже все вместе пили чай с клубничным вареньем, которое дала бабушка Славе в дорогу. Беседа вошла в новое русло. Выясняли, кто откуда, какие планы на учёбу да и вообще на дальнейшую жизнь.
- Нина, а какие у Вас планы? - спросил тихо Слава.
- У меня планы, прежде всего, поступить в текстильный институт, закончить его, а в будущем я вижу себя на комсомольской, а затем и на партийной работе.
- Похвальная цель, - сказал Слава. – Люблю таких целеустремлённых людей. Я тоже такой. У нас с Вами одинаковые взгляды на жизнь.
К третьему месяцу работы многие девушки уже жили с парнями как муж и жена. Ребята спокойно оставались ночевать в интернате у девчат, а чаще всего уводили кто домой, а кто на ближайший сеновал. В этом вопросе вся воспитательная Нинина работа шла насмарку.
- Девочки, ну как так можно, вы же комсомолки, что о вас скажут люди?
- А что нам люди, - говорила Ирка. – Люди на блюде, вот где твои люди. Нин, жизнь проходит, уходит молодость, да и природа требует своё. Так что, сидишь как монашка, сощемивши ноги, и сиди, а к нам не лезь. Жди, пока может молодой агроном вскроет твою пломбу. Сколько будешь беречь?
- Ира, прекрати, - залившись краской, оборвала разговор Нина.
Уже где-то к концу третьего месяца работы, в августе, к Нине и впрямь стал захаживать молоденький агроном Слава. Он был вежлив, обходителен, всегда опрятно одет, вымыт и чисто выбрит. Первое время они говорили о литературе, кино, искусстве, театре, спорили о любимых артистах. Все споры проходили обычно за столом, на котором лежали многочисленные Нинины книги. Но в один из вечеров, когда в интернате никого не было, Нине стало как-то зябко. Она села на свою кровать, поджав ноги и укрыв плечи платком.
- Тебе холодно? – спросил Слава.
- Да нет, просто немного как-то зябко, - ответила Нина.
Неожиданно для обоих Слава прилёг с Ниной рядом, робко положил руку Нине на плечо. Это было так приятно для Нины, что она не убрала руку.
- Господи, что он со мной делает, как же он мне нравится, - думала Нина. – Только бы он не убрал руку. Мне так тепло и хорошо рядом с ним.
И в это время в комнату вбежала всесущая и всезнающая Ирка и с порога закричала:
- Недолго музыка играла! Ну, вот, это то, о чём я говорила. Что, голубки, спелись? А как же комсомольская принципиальность, чистота кадров? А ты оказывается тихоня, тихоня, а вон на какого парня глаз положила. Ну и Нинка!
С этого дня Слава стал всё чаще и чаще заглядывать в комнату девчат. Если Нина была не одна, он извинялся и уходил. Ждал того момента, когда Нина будет одна. Так они встречались больше месяца. Осмелевший Слава стал переходить от слов к конкретным действиям. Однажды, присев на кровать рядом с Ниной, он вплотную придвинулся к ней, обнял и горячо поцеловал Нину в губы.
- Что он делает, какой нахал! Что позволяет? Да как он смеет! - А сама в то же время думала: «Господи, как же я этого ждала! Как щекочут лицо его пшеничные кудри! Как сладок и нежен поцелуй». И неожиданно для себя крепко обняла Славу за шею.
- Нина, я тебя люблю! Никого в жизни так ещё не любил, как тебя.
- Я тоже, Слава, люблю тебя, только прошу, не бросай меня, а то вы, парни, такие. Своё получите, и на все четыре стороны.
- Нина, милая, о чём ты? Ты моя первая и единственная настоящая любовь!
В жарком поцелуе Нина потеряла над собой контроль. И случилось то, что случилось. Что случается между мужчиной и женщиной. Утром перед уходом в свою комнату Слава сказал:
- Ниночка, моя дорогая! Я эту ночь не забуду никогда. Никогда! Пока, любимая, до вечера! Не скучай! Целую!
Со второй ночи Нина собрала свои вещи и ушла жить к Славе на его половину интерната.
- Ну, даёт, тихоня, - орала Ирка. – Такого парня захомутала, и комсомольские принципы не удержали. Точно говорят: в тихом болоте черти водятся. Не бойся кричащих, а бойся молчащих, говорила моя бабка. Как же она была права!
Сезон работы заканчивался, девушки получили расчёт, благодарственные письма от правления колхоза, а многие и незапланированную беременность. Ребята провожали девчат до автомашины, целовали, девушки плакали. В стороне от всех стояла Нина, которую держал за руку Слава. Они клялись в вечной любви, что будут друг другу звонить и что Слава по возможности будет приезжать к Нине в город, так как жить без неё он просто не сможет.
Петька дал команду на посадку. Девчата залезли в кузов.
- Ну что, красавицы, трогаем, - сказал он, садясь в кабину своего «газика». Привыкли мы к вам, как к родным. И деревенские наши полюбили вас. Ну ладно, хватит нежностей, - он громко хлопнул дверцей, и машина тронулась с места.
- Девки, давайте и на будущий год попросимся в этот колхоз на работу, - сказала одна из девушек.
- Кто попросится, а кого нужда заставит. Боюсь, что нынешний уборочный сезон для многих из нас бесследно не пройдёт. Не одной из нас придётся вернуться, чтобы выйти замуж, - сказала ткачиха Наташа.
- Выйдем замуж, если ребята местные нас возьмут. Вон Нинку обязательно агрономчик возьмёт, как он, девки, к ней прилип, - съязвила Ирка.
Через полтора часа автомашина привезла девушек к проходной прядильной фабрики. Девчата шумно выбрались из кузова, поблагодарили балагура Петьку за доставку.
- Чего же такую красоту не довезти! Надеюсь, что и в будущем году приеду за вами.
Отдохнув два дня, девочки приступили к своим основным обязанностям. Нина отчиталась в комитете комсомола о проделанной работе, передав секретарю комитета благодарственное письмо за проделанную девчатами работу.
Производственные, общественные обязанности затянули Нину полностью. Она тосковала по Славе, пыталась дозвониться до него в контору колхоза, но ввиду того, что уборочная страда вступала в основную фазу, Слава в конторе почти не находился. Да и вырваться к Нине в город по известным причинам он не мог. Так незаметно наступила осень. Однажды девчата своей бригадой после работы собрались поздравить Наташу с днём рождения. Понанесли из дома всяких солений, варений, выпечки, кое-что прикупили в буфете фабричной столовой. Расселись за накрытым столом, налили по первой, кому вина, а кто покрепче – тому водочки. Нине с самого утра было как-то не по себе. Кружилась голова, неизвестная ей ранее тошнота подходила к горлу. Выпив и закусив, Ирка предложила:
- Ну, что, между первой и второй промежуток небольшой? Девки, давайте по второй!
И только поднеся кусочек колбасы к носу, Нина поняла, откуда в ней подступает эта тошнота. «Неужели колбаса несвежая?» - подумала она, резко вскочила из-за стола и пулей вылетела в конец коридора, где находился туалет. Там её чистило, как говорят, до самых печёнок. Прибежавшая Наташа спросила:
- Нин, ты что, отравилась? Ну, мы ж все это едим, и никому ничего?
- Наташ, не знаю, может дома что утром съела. Дай мне отдышаться, сейчас пойдём к столу.
Вернувшись к столу, её встретила язвительная Ирина.
- Ну, что, наша тёлочка, покрылась в колхозе с первого раза. Хорош Славик, молодец. Вот тебе и тихоня. Определённо, Нин, ты беременна. Думаю, что тебе пора уже становиться на учёт в женскую консультацию. Ну, вот и первая ласточка нашей поездки в колхоз. Интересно, а кто следующая?
Побывав назавтра в женской консультации, Нина узнала причину её неожиданной тошноты. Да, она действительно была беременна.
- Что же мне делать, надо как-то сообщить Славе. Интересно, какая будет его реакция на это известие?
Где-то через месяц, после завершения уборки Слава вырвался в город, пришёл на проходную фабрики и вызвал Нину. Нина отпросилась отпустить её с работы на вторую половину дня. Выйдя за ворота проходной, она увидела немного уставшего Славу с букетом цветов. Слава бросился к ней навстречу.
- Дорогая моя Ниночка, ну как ты тут, любимая? Почему такие грустные глаза? Почему они у нас на мокром месте?
Они перешли через дорогу и зашли в кафе под названием «Незабудка», в народе просто забегаловка. Они уселись за столик, и тут Нина дала волю слезам и всё рассказала Славе.
- Нина, любимая, ну это же здорово! До нового года мы сыграем свадьбу. Ты переедешь к нам в деревню. Председатель обещал мне достроить новый дом, и заживём, как люди. Или ты не согласна?
- Согласна, Слава, согласна!
Свадьба проходила в колхозной столовой. Была вся Нинина бригада. Девушки пригласили своих кавалеров. Председатель произнёс напутственную речь и вручил молодым ключи от нового дома. Слава взял жену на руки и понёс в новый дом.
Весной Нина родила изумительную девочку, курчавую, как отец. Назвали девочку Светланой.
- Света, Света, свет в моём окне, - говорил Слава, качая любимую дочь.
За весной пришло лето со своими работами: сенокосом, заготовкой кормов, прополкой и обработкой большого поля с новым каким-то заморским сортом картофеля, на который Слава возлагал большие надежды. Получить наивысший урожай картофеля было делом чести для молодого агронома. Нина встречала Славу на обед, вечером на ужин. В один из дней Слава привёз для Светланы детскую коляску. Нина стала вывозить дочь на улицу, на свежий воздух. Света любила спать в тени раскидистых старых яблонь. В семье царили полная гармония, взаимопонимание и любовь. Но беда приходит нежданно, её никто не ждёт, она приходит сама собой. Так случилось и в этой молодой дружной семье. Слава всё лето до самой осени пропадал на опытном картофельном поле. Наступила пора уборки картофеля. Картофель уродился отменный, крупный, гладенький, его не успевали ссыпать из картофелекомбайна в автомашины. За несколько дней была убрана одна треть поля. Приезжали смотреть агрономы других хозяйств, руководители, секретарь горкома. Слава был на седьмом небе. Комбайн ходил по полю ровными загонками. В один из дней Слава поднялся на площадку комбайна. Ему показалось, что картофель обо что-то бьётся, травмируется. Да, действительно, картофель травмировался о металлические звенья транспортёра. Вдруг в потоке картошки Слава увидел незнакомый ему предмет. «Что это, - подумал Слава. – Откуда?» Не успел он сообразить, как неизвестный предмет пришёл на голые прутья металлического транспортёра. Взрыв гранаты, лежавшей в земле с времён войны, был таким сильным, что разорвал Славу практически на куски, повредив основную часть комбайна.
Сердце Нины болело с самого утра, оно щемило, ныло. Утром Слава вышел из дома, потом зачем-то вернулся, долго смотрел на спящую Свету, поцеловал дочь, а затем Нину и ушёл. Неужели он предчувствовал, что уходит навсегда, уходит насовсем? Так Нина осталась одна с ребёнком на руках среди чужих людей. Ни у мужа, ни у неё в деревне родственников не было. На похоронах она попросила у председателя место для Светы в детском садике, а для себя работу. Через два дня она уже заменяла ушедшую на пенсию кладовщицу.
Прошла зима, а за ней весна. Однажды Нина пришла в правление.
- Михалыч, не могу я сидеть на складе, дай мне другую работу.
- Какую другую?
- Ну, такую, чтобы напоминала мне о Славе, о его любви к родной земле.
- Ну, ладно. Мы создаём льноводческое звено. Пойдёшь в него звеньевой?
- Пойду.
- Ну, хоть завтра. Соберём звено, обсудим все необходимые вопросы и начнём работу.
Назавтра женщины собрались в разнарядной комнате. Шумели, говорили, что Нина городская, не знает сельской жизни, на земле практически не работала. Чему она может научить, когда сама ничего не знает?
- Да, - сказала Нина. – Я мало что знаю о сельской жизни, но я буду учиться, изучать литературу по возделыванию льна, его переработке. Я думаю, что при вашей, женщины, поддержке мы сможем многое. О наших с вами успехах ещё будут говорить в области.
Так Нина осталась работать и жить в деревне в родной теперь для неё деревне, где была счастлива с мужем, где родила любимую дочь и куда привезла внука.
Глядя на барахтающегося в пелёнках внука, она вспомнила всю свою жизнь. Как же она быстро прошла, как один день! А сколько было этих разных дней и с радостью, и с горем, и печалями, и неудачами. Но жизнь продолжается. Надо жить, жить для внука, который доверчивыми глазёнками глядел на Нину, как будто знал, что в ней его спасение. Так и случилось: все свои силы Нина отдала внуку с раннего детства и до зрелости.

                ***
- А где помощница Светка? – спросила застоловой главного повара. – Почему ты, Михайловна, корячишься одна вторую смену, и готовишь, и, вижу, сама стоишь на раздаче?
- Да я и не знаю, всё было нормально, работала, как надо, а вот два дня нет.
- Как нет и где она?
- я подходила к её комнатушке, стучала в дверь, но она изнутри закрыта. Стучу – никто не открывает. Говорят, что её какой-то друг из бывших наркоманов вернулся из тюрьмы. Отсидел за наркотики, жилья нет, приютиться негде, вот он к Светланке нашей и прибился. Говорит, что временно, но вы же знаете, что нет ничего более постоянного, чем всё временное. Боюсь я, что он опять приобщит девку к наркоте, собьёт с дороги, а ей надо искать оставленного в больнице ребёнка. Она всё этим никак не займётся. Говорила, что, возможно, пацана забрала мать, но точно она не знает.
- А почему не позвонит матери?
- Она боится её, да и стыдно. Не оправдала она возложенных на неё надежд.
Как ни пытались женщины вскрыть комнату Светланы, дверь им не поддалась. Она гремела, стонала, скрипела, но устойчиво висела на добротных петлях, да и замок знал своё дело, плотно и надёжно удерживал дверь.
 Постоялец на Светланой скопленные деньги доставал очередные дозы наркоты. И всё пошло по новому кругу. Сон в наркотическом дурмане, полуголодные дни, грязь и убогость пришли в когда-то чистую комнатушку Светланы. В моменты приходящего к ней сознания она осознавала, что уходит, что это конец, что на этот раз она не вырвется: слишком крепко наркотическая удавка сдавила её горло. И в один из дней, придя на утреннюю смену, завстоловой обнаружила приоткрытую дверь Светланиной комнатушки. За дверью было тихо. Она легонько толкнула дверь, которая податливо открылась. На полу лежала Светлана. Женщина бросилась к ней.
- Наверное, ей плохо. Надо вызвать «скорую»! Неужели этот ирод её убил? Господи, да что же с ней?
Подойдя к Светлане, он хотела поправить её как-то странно лежащую руку, рука была холодна как лёд.
- Да она же мертва! Люди, люди, бабы, идите сюда! Светка мёртвая! Неужели этот антихрист её убил, а сам убежал? Боже мой, ну зачем она опять с ним связалась? Я так и чувствовала, что это до добра не доведёт.
Приехавшая милиция, следователи осмотрели место происшествия, погрузили окоченевшую Светлану в машину и повезли в морг. Окоченевшая рука так и осталась торчать из-под старенького покрывала.
По паспорту узнали, откуда Светлана, позвонили в сельский совет. Секретарь совета позвонила Нине.
- Тёть Нин, вы только не волнуйтесь, нашли Вашу Светку.
- Правда? Где она? Когда приедет домой, ко мне и своему сыночку? Она нам так нужна! Мы оба так её ждём! Господи, наконец-то! Я дождалась...
- Тёть Нин, Вы меня неправильно поняли. Светлану нашли мёртвой в какой-то комнатушке на мебельном комбинате.
Нина уронила трубку, без сознания поехала вдоль стоящего рядом шифоньера. Как так, её кровинки больше нет? О чём она говорит? Откуда узнала? Неужели это правда?
- Тёть Нина, Вы меня слышите, слышите? Вам плохо, как Вы там? Успокойтесь! Ну, что делать? Такова жизнь, - сказала секретарша.
Двойное чувство одолевало Нину: чувство горя, связанное со смертью дочери, и какое-то чувство облегчения, что не надо больше ждать тревожными ночами, что раздастся звонок из милиции, прокуратуры и пригласят на опознание. Это бесконечное ожидание за долгие одинокие ночи просто истерзало! Оно просто день за днём медленно, по капле убивало её. Теперь всё закончилось.
Председатель колхоза дал Нине грузовую машину привезти и похоронить дочь. Нина забрала гроб с дочерью из морга, посмотрела в холодное каменное лицо дочери, заплакала: закрывайте. Гроб погрузили на машину. Нина положила рядом два купленных ею венка. Один от её любимого Славочки, другой от себя и внука. Похороны были непродолжительными и немноголюдными. Несколько одноклассников Светланы и горсть людей, жалеющих Нину и понимающих материнское горе. Так Нина сегодня потеряла, похоронила ещё одного очень дорогого для неё человека – свою дочь Светлану.
- Как же мне теперь жить, для чего, для кого, в чём мой дальнейший смысл жизни? Или всё, жизнь закончилась? Так я и не узнала у Светы, кто отец внука, кто его дедушка, бабушка, где они? Да знала ли Светлана сама, от кого рождён этот очаровательный карапуз. Господи, храни его! Дай мне силы поднять внука и вывести в люди. Неужели ты, Господи, покинешь меня в эту трудную минуту? Я знаю, что ты не даёшь человеку испытаний больше того, что он способен вынести. Не оставляй меня!
Наступило первое сентября. Ваня встал раньше обычного, умылся и стал одевать приобретённые накануне с бабушкой в городе рубашку, костюм и новые кроссовки.
- Ваня, а что, завтракать не будешь, ты же идёшь первый день в школу, а там надо учиться, нужно набираться знаний, нужно много сил. А какие же силы у голодного человека? Ну-ка, давай, раздевайся и к столу! Поешь тёпленьких, с холодной сметанкой, твоих любимых блинчиков, а затем умоешься и будем одеваться! Хорошо?
- Хорошо, хорошо, бабуль, всё будет по-твоему! Ты у меня самая любимая, самая добрая и самая лучшая бабушка.
Ваня бросился к бабушке, обнял её за шею. От чувств Нина заплакала.
- Да, всех детей ведут в школу мамы и папы. И только одна я – бабушка. Тянула этот крест, буду нести и дальше. Видно, такова моя судьба.
Они вышли из дома, закрыли дверь на замок, спустились с крыльца, и Ваня уверенным шагом с ярко-красными гладиолусами и рюкзаком за плечами пошёл в первый класс, пошёл в школу, пошёл в новую для него жизнь. У школы его ждали одногруппники по детскому саду и их первая учительница. Закончилась торжественная линейка, прозвенел первый звонок, первачки, как птенцы, окружили свою учительницу Викторию Валерьевну и вошли в свой класс.
Начальную школу Ваня закончил легко, всё в школе ему нравилось, и он ходил туда с охотой. Задатки лидера уже стали в нём просматриваться в начальных классах. Ребята любили его и группировались вокруг Вани. Хлопот по успеваемости внука в школе у бабушки не было. Да и дорогих вещей Ваня у бабушки не просил, знал, как им тяжело и непросто жить. Бабушка бережёт каждую копейку пенсии.

                ***
Виктор Андреевич чувствовал себя всё хуже и хуже. Часто болел, подолгу лечился в больницах и санаториях, но это мало помогало, а если и помогало, то только на время. Уход его сына Вадима практически уничтожил его, сбил с ног, втоптал в грязь, не давал подняться, распрямить спину и расправить плечи. От былой удали, задора, жажды жизни ничего не осталось. Ему всё трудней и трудней становилось управлять таким огромным предприятием. Заместители вели свою закулисную игру, где можно побольше себе урвать, создавали дочерние фирмочки для себя и своих родственников. В конце-концов ему всё надоело, он собрал совет директоров, сообщил о своём намерении уйти на пенсию и попросил, если это возможно, остаться почётным президентом фирмы, фирмы, в развитие, становление и процветание которой он вложил всю свою жизнь. Совет проголосовал за его предложение, освободил от занимаемой должности, оставив его почётным президентом и председателем попечительского совета. У фирмы были подшефный детский дом и две школы в городе. Уйдя на пенсию, Виктор Андреевич полностью с головой ушёл в эту работу. Она ему нравилась, он видел результаты своей работы, он осознавал, что нужен ещё людям, может им оказать помощь, дать дельный совет и просто сказать человеку хорошие, добрые слова. Из своей жизни и трудовой практики он знал, что хорошее, доброе слово стоит порой дороже всяких наград и денег. Слово может окрылить человека, помочь ему подняться, а может и убить. Он знал цену и весомость каждого слова. Эта общественная, но такая нужная для него и окружающих работа продлилась три года. Накануне наступающего Нового года на попечительском совете было решено расширить сферу деятельности, взять ещё шефство над одной школой. Волонтёр Даша предложила: «А давайте возьмём одну из сельских школ, там тоже дети, съездим, познакомимся, узнаем, как они живут, какая нужна помощь».
- А что, идея хорошая, - сказал, как-то оживившись, Виктор Андреевич.
Через несколько дней, 30 декабря, десант из города высадился в сельской школе. Были привезены подарки для ребят. Подросший Ваня уже учился в шестом классе. Он помогал учителям, чтобы подарки получили первыми самые маленькие, а потом уже и ребята, которые постарше. Детвора принимала машинки, конструкторы, фломастеры, альбомы, ну и, конечно, сладкие новогодние подарки. Взгляд Виктора Андреевича как-то неожиданно встретился с этим вихрастым русоволосым пареньком.
- Кто это такой? Чей это ребёнок? Кто его родители?
- Родителей у него нет. Растит с самого рождения бабушка. Свою маму и отца он никогда не видел, да и никто о них почти ничего не знает. Растит его бабушка Нина, дочь погибла. Вот они вдвоём и живут.
- А дочь случайно звали не Светлана?
- Да, Светлана! А Вам откуда это известно?
- Да есть кое-какие предположения.
Внимательно приглядевшись к мальчику, Виктор Андреевич обнаружил какое-то сходство со Светланой. Те же светлые вьющиеся волосы, красивое лицо, манера говорить и держаться на людях. Но что ещё ему знакомо в этом подростке, что к нему его так тянет? И этот поворот головы, манера поправлять причёску и носить нараспашку пиджак... Где я это всё видел? Невероятно, Господи, да это же Вадим, Вадим в детстве. Ну, конечно, это он! Это сын Вадима и Светланы! Господи, какое чудо! Спасибо тебе, Господи!
– Виктор Андреевич, вам что, плохо? -  спросила учительница биологии.
- Нет, мне очень хорошо, хорошо, как не было хорошо за последнее время. Ваня, подойди ко мне.
- Что Вы, дяденька, хотели?
- Кто твоя бабушка, родители?
- Я живу с бабушкой Ниной, маму звали Света, а папу я не знаю и никогда не видел. Хорошо бы было узнать о нём хотя бы что-то.
- Я не обещаю, но попытаюсь тебе в этом помочь.
- Правда?
- Правда, поверь мне, вн... - и он замолчал.
Виктор Андреевич о чём-то ещё переговорил с учителями, директором школы. Учителя благодарили за подарки детям и за то, что хоть кто-то наконец вспомнил о сельской школе.
В машине Виктора Андреевича не покидала мысль о том вихрастом мальчугане. Ну, конечно, несомненно, это его внук. Сын Вадима и Светланы. Где живёт бабушка этого мальчика? Как к ней подойти? Как выйти на встречу? Что сказать, какие слова оправдания, утешения необходимо будет найти? Что же делать в этой обстановке, в этой ситуации?
Возвратившись домой, Виктор Андреевич сбросил обувь, оставил в прихожей куртку, прошёл в каминный зал, развёл огонь в камине. Присев рядом в кресло, достал увесистый семейный альбом, открыл первую страницу, на которой были расположены детские фотографии маленького Вадима. Вот он, когда привезли из роддома. Вот в детском садике. Вот они  всей семьёй на море, полные счастья. Как же он похож на того сельского мальчишку! Как две капли воды! Конечно, что-то есть и от Светланы, но в основном Вадим. Один в один! Камин разгорелся, стал отдавать тепло в давно не отапливаемую комнату. Виктору Андреевичу показалось, что ему как-то по-домашнему стало тепло и уютно, что в дом возвращается домашнее тепло, то тепло, когда вся семья ещё была цела. Были живы и жена, и сын.
Весь день накануне Нового года, 31 декабря, Виктор Андреевич  не находил себе места: что делать, куда идти? Ехать в деревню или не ехать, примут его там или не примут? Что скажет мать Светланы, ведь Вадим косвенно виноват в смерти её дочери. Но она должна его простить, ведь у них осталась память об ушедших детях, их детях – это прекрасный внучок Ванечка. Он всё отдаст для него, только бы общаться с мальчиком. И дом, и квартиру, и все акции в фирме. На что и для чего это всё? Ведь всё предназначалось для сына, для Вадима! Вадима нет, но есть внук, которому нужна помощь и забота.
Раздираемый сомнениями и смятением, Виктор завёл джип, заехал в ближайший «Магнит», взял тележку и начал в неё складывать продукты, лакомства, соки, напитки. Подъехал к кассе, продавщица сказала:
- Хотя и праздник, но не многовато ли, дедуля, поднагрузил? Не осилишь ведь всё! Или у тебя семья большая?
- Да семья не очень большая. Но я вчера нашёл своего внука, о котором ничего не знал. И сегодня я безгранично счастлив. Еду первый раз к нему в гости.
- Ну, тогда это другое дело! Внуки – это святое. Я вот тоже на пенсии, а работаю, помогаю внуку учиться в институте. Они там голодают на одной картошке да макаронах. Стипендии копеечные. Едят, что попало, смолоду портят желудки. А молодому растущему организму надо питание и питание. Давай, проезжай со своей тележкой! Хорошей тебе встречи со внуком! Мой тоже должен приехать на Новый год, обещал привезти свою девочку! Хочет познакомить с родителями, ну и со мной, как он говорит, со спонсором! Ну, всё, пока, а то я заболталась, вон какая очередь собралась. Все гребут перед Новым годом, как будто живут последний раз.
Виктор Андреевич переложил содержимое тележки в пакеты, вышел из магазина, сел в свой автомобиль.
- А что мне делать дальше, куда и к кому ехать? Ехать мне некуда, нет у меня никого роднее внука, туда и поеду. А если Нина не пустит, не примет меня? Нет, всё равно я должен быть сегодня вместе с ними.
Он завёл автомобиль. Машина послушно выехала на центральную городскую улицу, затем повернула возле автовокзала и выехала за город на просёлочную дорогу.
Ветер в поле переметал едва виднеющуюся трассу, да и не трассу, а так – сельский тракт. Машина топла в рыхлом, пушистом снегу, буксовала, но терпеливо и настойчиво пробивалась вперёд. Промучившись примерно около двух часов, Виктор Андреевич въехал в деревню, и подкатил к дому Нины, в котором приветливо горел свет во всех окнах. Виктор подумал: «Вот попасть бы туда, в это тепло, в этот домашний уют, отогреться душой, протянуть закоченевшие руки к огню». Как он этого давно не испытывал! Как он по всему этому соскучился! Он тихонечко открыл калитку, поднялся на крыльцо, обмёл снег с обуви и робко постучал в дверь. За дверью послышалось какое-то движение, затем щёлкнула задвижка, запирающая дверь изнутри, и дверь открылась. На крыльцо вышла женщина. Как же она похожа на Светлану, да и на того кудрявого мальчугана из школы.
- Вы к кому?
- Я... Я, наверное, к Вам.
- Но я Вас не знаю.
- Подождите, не закрывайте дверь. Я попробую Вам сейчас всё объяснить.
- Не надо мне ничего объяснять.
- Бабушка, ты скоро, что ты стоишь на холоде? Кто там? С кем ты разговариваешь?
Ваня выбежал на крыльцо.
- Бабушка, бабушка, да это же тот самый дяденька, что приезжал к нам в школу с подарками, и всё время смотрел на меня. Он такой хороший и добрый, пусти его к нам, ну, пожалуйста!
- Можно мне войти? - спросил Виктор.
- Ну, если Вы хорошо знаете моего внука и он Вас приглашает, то, конечно, проходите. Мы с Ваней гостям рады.
Виктор сбил снег с обуви и вслед за Ниной и Ваней зашёл в дом.
В доме было всё просто, но по-домашнему тепло и уютно. В углу стояла наряженная ёлка. На столе была всевозможная, приготовленная в домашних условиях еда. Все трое присели к столу. Куранты в телевизоре пробили двенадцать, наступил Новый год, год новый во всех отношениях как для Виктора, так и для Нины и, конечно, для Вани. Ваня, утомлённый шумной обстановкой и поздним временем, быстро заснул. Виктор и Нина ещё долго сидели у стола и обсуждали всевозможные жизненные вопросы. Тихонько, осторожно приближаясь, Виктор подошёл к разговору о Ване, о предположении, что Ваня не только внук Нины, но и внук его, Виктора. Сопоставляя различные факты жизни Светланы и Вадима, их близкую, хотя и непродолжительную связь, оба пришли к выводу, что Ваня может быть ребёнком их детей, Светланы и Вадима. Виктор предложил Нине для определения родства узнать истину и сдать всем троим материал на определение ДНК.
На том и порешили. Нина достала из комода чистое постельное бельё и постелила Виктору в зале на диване, а сама пошла в Ванину комнату, где у неё была своя кровать, ещё с тех пор, когда Ваня был совсем маленьким. Виктор долго ворочался и никак не мог уснуть. «Неужели эти двое людей – это всё, что у меня осталось на всём белом свете? Это итог моей бурной и непростой жизни. Я всё сделаю, чтобы дать внуку хорошее образование, создать условия для нормальной жизни. Для чего мне теперь жить? Только ради внука»! Он закрыл уставшие глаза и уснул тихо и спокойно, как не спал уже давно.
Спустя несколько дней, после завершения новогодних праздников, Нина, Виктор и Ваня поехали в областной центр для определения родства по анализу ДНК. Они прибыли задолго до назначенного времени. Нина и Виктор заметно волновались. Ваня до конца не понимал, что происходит, и недооценивал важности и ответственности момента. Вышла медсестра, пригласила всех поочерёдно в кабинет и стерильной палочкой с ватой взяла с внутренней стороны щёк остатки слюны. После завершения процедуры было объявлено, что результаты исследования будут готовы через несколько дней. Им сообщат по телефону. Неделя прошла для взрослых в долгом и тягучем ожидании. Что будет, каков результат? Действительно ли мальчик их внук – и Нины, и Виктора? На пятый день в квартире Виктора раздался звонок. Звонила медсестра, бравшая биоматериал на определение родства по ДНК.
- Виктор Андреевич?
- Да, я слушаю.
- Приезжайте, анализ готов.
- Когда можно?
- Если успеете, модно сегодня до конца дня.
Виктор быстро позвонил Нине, чтобы они собирались.
- Да Ваня ещё в школе, сегодня у него много занятий, а потом ещё тренировка в спортивной секции.
- Ну, тогда поедем вдвоём. Я сейчас выезжаю за тобой, собирайся.
Спустя 40 минут джип Виктора стоял у крыльца дома Нины. Нина села на переднее сиденье, проверив в сумочке, всё ли она взяла необходимое: документы, деньги, очки. Всё оказалось на месте. Машина выехала за деревню и взяла курс на областной город. Всю дорогу ехали молча. Каждый был погружён в свои мысли. Что там, каков результат? Будут они вместе или разъедутся опять по своим жизненным берегам реки жизни, которая текла, течёт и будет течь независимо от них.
Через некоторое время они уже были на месте. Зайдя в чистый просторный кабинет, они увидели сидящего за столом главврача центра и медсестру.
- Виктор Андреевич, все результаты исследований готовы, и мы передаём их Вам. Не волнуйтесь, у нас профессионалы высшей категории. Ошибки нет, всё точно.
Виктор Андреевич пытался отыскать очки в кармане пиджака, но никак не мог их найти.
- Виктор Андреевич, не волнуйтесь, если Вы мне позволите, то я зачитаю Вам результаты исследований. Так вот, согласно заключению по анализу ДНК всех вас троих, определено с точностью 99,9 %, что мальчик Ваня Ваш внук и внук Нины. Поздравляю Вас.
Нина и Виктор, обессиленные томительным ожиданием и столь желанным для них двоих результатом, устало присели на стоящий у стены диван.
- Нина, Нина! – закричал Виктор. – Ты представляешь, Ваня наш с тобой внук! Он сын Светланы и Вадима! Господи, спасибо тебе, спасибо!
Он обнял Нину, и оба от счастья заплакали. Им есть теперь, для кого и для чего жить. Они вышли из здания, сели в автомобиль, и Виктор скал Нине:
- Я не могу ехать, мне надо успокоиться. У меня дрожат руки, ноги, всё тело. Давай постоим немного, а то я ещё, не дай Бог, разобьюсь, когда приобрёл внука, приобрёл новую и столь важную для меня, одинокого старика, семью.
- Хорошо, хорошо, давай постоим, Ванечка ещё в школе, к его приходу мы успеем.
Выехав почти на окраину города, Виктор остановил джип у магазина «Пятёрочка».
- Зачем ты стал? У нас все продукты с Ваней есть дома.
- Нина, мы должны всей нашей новой семьёй отметить это знаменательное событие.
Они оба зашли в магазин, купили шампанское, сыр, фрукты, кое-что из деликатесов. Вышли из магазина и поехали в направлении деревни, к дому Нины, к дому, где живёт и ждёт их внук. Проезжая мимо школы, они увидели идущего со спортивной сумкой Ваню. Виктор Андреевич остановил машину, открыл дверцу.
- Ну, внучок, дорогой мой наследник, прошу в автомобиль, садись рядом с бабушкой.
Сев в машину, Ваня спросил:
- А что, Вы и вправду мой дедушка? И мы теперь с бабушкой Ниной не будем жить одни?
- Да, да, Ваня, я твой дедушка. Я много тебе расскажу о твоём отце, о нашей семье. Если вы с бабушкой пожелаете, то мы все втроём можем поселиться в моём пустующем особняке. Там нам места хватит всем. Давно в нём не слышалось смеха, весёлых и радостных голосов. Со дня смерти твоего отца там царит одиночество, душевный холод. Дом мёртв. В нём нет хорошей домашней ауры. Надеюсь, если мы станем жить в нём все втроём, что-то изменится. Нина своим теплом, женской заботой, памятью о наших с ней детях, заботой о тебе согреет этот дом, вдохнёт в него тепло.
Время шло. Наступила весна. Посадив весной у дома Нины картошку и кое-какие грядки, после долгих совещаний и разговоров решено было переехать в дом Виктора Андреевича. За лето нужно было решить с дальнейшим обучением Вани. Или он останется учиться в селе, на чём он настаивал, или с начала учебного года пойдёт в школу в городе. Зайдя в дом свата, Нина ахнула: такого богатства, такой роскоши она не видела за всю свою жизнь.
- И это всё твоё? – спросила она Виктора.
- Не моё, а наше. Наше – твоё, моё и Ванечкино. Мы одна семья. Делить нам нечего. Будьте, как дома. Пойдёмте, я покажу вам дом, его расположение, где находится Ванина комната. А ты на правах хозяйки выбирай себе любую комнату.
- Да что мне? Мне удобно будет рядом с кухней и выходом на улицу, а то я ещё в этом доме заблужусь, и вы с Ваней меня не найдёте.
За лето Ваня привык к дедушке и жизни в городе. С осени он попрощался со своей первой учительницей, одноклассниками и первого сентября пошёл учиться в городскую школу, в новую для него школу, в новую жизнь. Нина так и не продала свой дом в деревне, где она была счастлива со своим курчавым, русоволосым, любимым ею на всю жизнь Славой, дом, в котором родилась её любимая дочь Света. В минуты грусти её тянуло в деревню, походить у дома, сходить на могилу Светы, встретиться с немногочисленными оставшимися ещё в живых подругами. Виктор в силу своего здоровья занимался благотворительностью, посещал как почётный президент фирмы совещания и заседания. Его всё ещё ценили и уважали, прислушивались к его мнению. Ваня рос, мужал и всё больше становился похож на своего отца. В одиннадцатом классе дедушка намекнул внуку, что надо определяться с выбором учёбы, с тем, кем он хочет стать.
- Вань, может, пойдёшь по моим стопам? По стопам своего отца, в бизнес? Правда, твой отец не смог устоять против больших денег, соблазнов современной жизни. Но я вижу, ты не такой, как он, ты весь в меня и хваткой, и умом. Ты – это я.
- Нет, дедушка! Мне от тебя практически ничего не надо. В бизнес я не пойду. Всё это шатко, соблазнительно и неопределённо. Я буду поступать в офицерское училище. Это стабильность, образование. Я и квартиру получу, зарплата приличная. Ты посмотри по телевизору, сколько наш президент Путин уделяет внимания армии, на какую высоту он поднимает российского офицера, как нас начинают уважать в мире. Я буду военным, это решено.
- Возможно, Ваня, ты и прав. Армия – это дисциплина, ответственность, порядок. Раз ты так решил, значит, это твоя жизнь, и ты её хозяин, проживай её, как ты сам хочешь.
Весна в тот год выдалась ранней и тёплой. Весеннее солнце съедало последний снег, превращая его в дружные, звонкие ручьи. Это был год окончания Ваней средней школы. Пасха выпала на последнее воскресенье апреля. В доме царила праздничная суета. Нина пекла куличи, варила в разной краске яйца, готовила много различных вкусностей. Она напоминала Виктору, что хорошо бы в этот светлый и радостный день побывать им на могилах детей, Светланы и Вадима. Виктор поддержал эту идею. И вот в светлое Христово Воскресенье Нина собрала сумки, взяла несколько веточек вербы, по букетику искусственных цветов и вместе с Ваней и Виктором отправилась на кладбище.
- Нина, сначала поедем к Светлане или к Вадиму?
- Поедем к Вадиму. Он похоронен в городе. Там меня люди почти не знают, не будут осуждать и переговаривать. А когда мы вернёмся на наше сельское кладбище к Светлане, то там уже почти никого не будет.
- Хорошо, пусть будет по-твоему.
Спустя некоторое время они были на могиле Вадима.
Молодой, улыбчивый, он смотрел с памятника на отца, на Нину и на своего, почти уже взрослого, сына Ваню, которого при жизни так и не увидел. Да он и не знал о его существовании. Ваня, боясь зайти за могильную ограду, сняв с головы спортивную шапку, молча, глотая слёзы, смотрел на памятник, смотрел в глаза своему отцу.
- Ваня, проходи ближе, что ты там стал, как вкопанный?
Нина разложила на могиле помин, достала бутылку коньяка. Налила маленькую рюмку Вадиму и поставила к изголовью памятника. Ни Нина, ни Виктор, ни Ваня даже не пригубили спиртного. С самого детства запах алкоголя вызывал у Вани чувство отвращения. Он уже как взрослый и неглупый парень осознавал, что из-за спиртного ещё будучи молодыми ушли из жизни оба его родителя. А с генетикой не поспоришь, и что намешано в его крови, остаётся только догадываться. Он давно для себя решил: ни при каких обстоятельствах не прикасаться ни к спиртному, ни к куреву, а тем более – к наркотикам. Дедушка и бабушка знали об этом решении и всячески одобряли решение внука.
Постояв ещё некоторое время у могилы, Нина начала убирать помин. Виктор обнял её за плечи, и они вышли из ограды. Ваня ещё стоял, смотрел на памятник, смотрел на отца. Потом подошёл к памятнику, обнял его и дал волю слезам. Так он ещё не плакал в жизни никогда.
- Папа, отец, прости меня!
За что он просил прощения, он и сам не знал. Но эти слова были продиктованы велением сердца. Нина и Виктор молча ждали внука у автомашины.
- Нина, не торопи его, пусть он побудет один, путь поплачет, ему станет легче.
Не прошло и двадцати минут, как они все трое молча ехали в направлении сельского погоста, где была похоронена Светлана, мама Вани. На сельском кладбище почти уже никого не было, только две неизвестные старушки складывали свои сумки. Находясь под впечатлением посещения могилы отца, Ваня никак не мог успокоиться. Посещение могилы матери он воспринял более спокойно. Здесь он бывал с бабушкой не один раз.
Вслед за Пасхой подошёл всенародный праздник – День Победы. Как будущий военный, Ваня относился к нему очень трепетно. Он мог часами рассказывать о полководцах, о героях, простых солдатах. Он знал и уважал всех ветеранов Великой Отечественной войны, живущих рядом и тех, над кем шефствовала их школа.
Наступила пора выпускных экзаменов. Больше Вани беспокоились дед с бабушкой. Как сдаст, как подготовился, не передумал ли поступать в военную академию. Ваня легко сдал выпускные экзамены, получив лишь одну четвёрку по немецкому языку. Он давно увлекался английским языком, самостоятельно изучал его и имел определённые успехи. Все остальные отметки в аттестате были «пятёрки».
 Отзвенел последний звонок. Сданы выпускные экзамены. Отшумел весельем и грустью расставания выпускной бал. Ваня упорно шёл к своей мечте – стать военным. И она казалась вот рядом – протяни только руку навстречу ей. Она почти осязаема.
После выпускного ребята, немного подпитые, втайне от своих родителей пошли на большой городской мост встречать рассвет.
- Вань, а что, ты с нами не пойдёшь? Возьмём ещё спиртное, выпьем. Выпускной один раз в жизни, это событие надо запомнить, - сказал Игорь Дорохов.
- Нет, ребята, я домой, дед с бабушкой будут волноваться.
Трезвому Ване было совсем не интересно в компании пьяных одноклассников. Ваня пришёл домой, разделся, лёг в кровать и ещё долго рассуждал о жизни, о судьбе, закинув руки за голову. Перед его глазами прошла его жизнь и жизнь его непутёвых родителей. Пусть непутёвых родителей, которых он не знал, но это его родители.
Не успели отшуметь выпускные балы, как выпускники стали подавать заявления на поступление в те учебные заведения, в которые определились. Ваня твёрдо знал свою цель и, собрав документы, отвёз их на поступление в военную академию.
- Вань, давай я тебя отвезу, - сказал дед.
- Нет, дедуля, я на джипе с тобой не поеду. Не хочу, чтобы говорили, что я внук богатого деда. Я доеду на автобусе. Мне так удобнее и спокойней, ведь возраст твой не даёт спокойно и уверенно ездить в большом городе.
Ваня, вскинув походную сумочку с документами, вышел из дома, добежал до автобусной остановки и через час был в приёмной комиссии академии. Секретарь, принимавшая документы, сказала: «Плохо, что у тебя по немецкому языку четвёрка, а то пошёл бы без экзаменов. Придётся сдавать иностранный язык».
- А можно мне сдать не немецкий, а английский язык?
- Так ты же его не изучал.
- Я изучал его самостоятельно.
- Ну, хорошо, сдавай, тем более, что знание английского языка приветствуется. Он неформально является международным.
Подошло время сдачи вступительных экзаменов. Ваня сдал английский язык на «отлично» самому заведующему кафедрой иностранных языков, профессору Коршунову Антону Ивановичу. Через три дня в коридоре академии были вывешены списки поступивших. В их числе, к удивлению Вани, было и много девушек.
День принятия присяги Ваня, его дед и бабушка запомнили на всю жизнь. Это был момент истины, рубежный отрезок в жизни молодого человека, взрослого парня. Не Вани, а Ивана, слушателя военной академии. После принятия присяги молодые курсанты уехали для прохождения курса молодого бойца в летние полевые лагеря. Жизнь пошла по своей спирали, с радостями, огорчениями, трудностями. Жизнь, в которой Иван займёт своё место. Дай Бог ему счастья, удачи. И не повторить судьбу своих родителей. Он ещё в жизни покажет, чего он стоит и на что способен.



Всё, изложенное в этой книге, конечно, является моим вымыслом, плодом фантазии. Но размах наркомании, алкоголизма, захлестнувших нашу страну, убивающих нашу молодёжь, впечатляет. Молодые люди убивают себя и гонят практически в гроб своих родителей. Я знаю очень многих людей, которых постигла эта участь. Я не буду называть их имён. Это их крест, это их горе. Девушки, ребята, берегите себя и своих родителей. Ведь жизнь так коротка и так прекрасна!
                Н.Шуленков